Страница:
— Неужто вы и теперь не развяжете ее, сеньор?
Подойдя к лошади Кейт, Джеб вынул нож и осторожно разрезал веревку, стягивавшую запястья дочери.
Кейт моментально спрыгнула с лошади и вызывающе уставилась на него.
— Я не намерена благодарить тебя за предоставленную мне свободу, папочка, ибо тебе, черт возьми, прекрасно известно: возвращению вместе с тобой домой я бы предпочла петлю!
— Я бы тоже! — рявкнул в ответ Джеб. — И перестань наконец сквернословить!
— Я бы с удовольствием убралась куда-нибудь подальше вместе со своим сквернословием!
— Ну-ну! В аду тебя никто не ждет… кроме старикашки, которому мне пришлось посулить деньги, чтобы он женился на тебе.
— Посулить деньги? — воскликнула Кейт. — Ах, подлец!
— Попридержи свой язычок, или тебе заткнут рот! А если ты попытаешься унести отсюда ноги, тебя высекут! Кейт собралась ответить, но тут вмешалась Кончита:
— Сеньор, сеньорита! Ну довольно же! Вы и ваша дочь в дороге устали, да и давно не мылись. Сейчас не до разговоров. Сеньорите необходимо искупаться…
— И заодно промыть рот щелочным мылом, — проворчал Мэлони.
— Сеньор, пожалуйста, — промолвила Кончита, кладя руку на неподатливые плечи Кейт. — Сеньорита еще барышня. . Джеб нахмурился:
— Так называемая барышня спалила школу, и я едва не заложил ранчо, чтобы выручить ее бесценную шкурку из кутузки!
Кончита гордо выпрямилась:
— Если она так поступила, стало быть, у нее была на то веская причина.
— Да, разумеется! — вставила Кейт.
Джеб не обратил внимания на слова дочери.
— Кончита, ты вечно закрываешь глаза на проделки этой плутовки. На твоем месте я бы побеспокоился, чтоб она не удрала отсюда. А теперь веди ее в дом.
— Сперва я хочу взглянуть на Черта, — вызывающе промолвила Кейт.
— На этого проклятого коня? — недовольно проговорил Джеб. — При первом же удобном случае сбуду его с рук по цене клячи.
— А я этого не допущу! — заявила Кейт.
— Будешь перечить мне, и я сверну тебе шею, — не остался в долгу Джеб. Потом он повернулся к одному из ковбоев: — Мигель, ты первым дежуришь у крыльца. Если моя дочь хоть чуть высунет свой нос наружу, можешь прищемить его.
— Сеньор, что вы говорите! — воскликнула Кончита. — Держать под замком собственную дочь, как какую-то преступницу…
— Она и есть преступница, — отрезал Джеб. — Не забывай: я только что вытащил ее из тюрьмы. Я не могу позволить ей сбежать отсюда, так как хочу выдать ее замуж.
— Выдать замуж? Что это еще за новости?
Мэлони собрался ответить, но тут прожужжавшая пуля сбила с него шляпу, и та упала на тропинку. Кейт и Кончита от страха притихли, а Джеб громким голосом велел всем спрятаться. Шмыгнув вместе с Кончитой за ближайшее дерево, Кейт увидела старинного недруга отца Спадса Гилхули, галопом мчавшегося по прерии на своей лошади.
Как только прекратилась пальба, Джеб вынырнул из-за куста остролиста.
— Будь ты проклят. Спаде Гилхули! — проревел он и, вытащив длинноствольный «кольт», тут же разрядил его, целясь в удаляющегося врага.
Кейт лишь покачала головой, когда Спаде счастливо избежал пуль. Ее с давних пор развлекал спор между отцом и Гилхули из-за межи. Уже давно их вражда превратилась в подобие цирка: за прошедшие годы прогремели сотни выстрелов, но ни один не попал в цель. В глубине души Кейт была уверена, что оба получают огромное удовольствие от длительной войны и вряд ли когда-либо попадут друг в друга. Она часто на первых порах удивлялась, зачем они вообще прячутся от пуль.
Наблюдая за тем, как ее отец подобрал шляпу и просунул палец в образовавшуюся дырку, Кейт презрительно прищурилась:
— Скверно, что Спаде не взял чуть ниже, папочка! Лицо Джеба покраснело.
— Уведи эту соплячку в дом, Чита!
Когда экономка, схватив Кейт за руку, потянула ее подальше от греха, та испытала крайнее разочарование.
В доме она так разъярилась, что смахнула с раздвижного стола вазу с подсолнухами и теперь с ужасом взирала на учиненный ею погром — осколки стекла и влажные цветы разлетелись по всей гостиной.
— Кончита, прости. — Кейт опустилась на корточки и взяла в руки зазубренный осколок. — Я страшно разозлилась, но все равно с моей стороны просто непозволительно устраивать такую кутерьму. Мне ведь известно, как ты обожаешь цветы.
Кончита подбежала к разбитой вазе.
— Ничего, ничего, — ласково проговорила она. — Отдай мне осколок и поднимайся наверх, а я принесу воды. Тебе надо смыть с себя Дорожную пыль и хорошенько выспаться.
Проглотив комок в горле, Кейт горько улыбнулась:
— Я разбила мамину вазу, да?
— О нет, — проговорила мексиканка, протягивая руку и убирая с глаз Кейт прядь покрытых пылью волос. — Это всего лишь обыкновенный кувшин.
— Спасибо, Кончита. — Прикусив губу, Кейт прошла по гостиной, окидывая взглядом знакомую обстановку: диван с подушками из конского волоса, плетеный коврик, огромный каменный камин и висящие над ним старинные кремневые ружья. Чувство невосполнимой потери охватило Кейт, когда она взглянула на изящный буфет красного дерева, где на виду стояли некогда принадлежащие Маргарет Мэлони английский чайный сервиз и серебряная посуда из Шеффилда.
Кейт ощутила острый запах ароматических шариков, сильный табачный дух и идущий издалека, из кухни, аппетитный аромат традиционного мексиканского блюда, которое Кончита тушила на плите. Она улыбнулась: по крайней мере ужин ей сегодня обеспечен.
Представив, какими хмурыми взглядами они будут обмениваться за столом, Кейт вздохнула. Поднявшись по крутым ступенькам на второй этаж, она прошла по узкому коридору, в конце которого находилась ее каморка и где с ее отъезда все осталось на прежних местах. Простая кровать была застлана белоснежным покрывалом в тон занавескам с кружевной выделкой по краям, на гладком полулежал сшитый из разноцветных лоскутков коврик. На огромном старинном гардеробе из ореха играли солнечные блики. Из стоявшего на туалетном столике кувшина приветливо выглядывали принесенные кем-то подсолнухи.
«Боже, благослови доброе сердце Кончиты!» — подумала Кейт. Затем на нее навалилась усталость.
Присев на перину, она принялась расстегивать платье, размышляя над ужасной долей, уготованной ей отцом. Ясно одно: ей надо удирать отсюда, и поскорее.
В комнату стремительно вошла Кончита с ведром дымящейся воды. Поставив тяжелую ношу, она искоса посмотрела на девушку.
— Пожалуйста, не сиди на постели: ты вся в грязи, а я только вчера почистила покрывало, — проворчала она и, вытащив из-за ширмы жестяное корыто, вылила туда воду. — Бросай одежду на пол, а я пока принесу еще воды.
Кейт неохотно поднялась и отряхнула одеяло. Пока Кончита несколько раз ходила за горячей водой, она сбросила с себя белье и наконец нагишом шагнула в корыто.
Теплая вода, словно по велению свыше, уняла боль. Когда экономка вернулась, чтобы помыть ее волосы, девушка настолько успокоилась, что насвистывала мелодию «Черноглазой Сьюзен» — одной из самых любимых ее песен.
Кончита была безмерно счастлива, что Кейт наконец-то оказалась дома. Ее девочка еще больше похорошела за эти несколько недель: огромные зеленоватые глаза, прямой нос, высокие скулы и полные губы — настоящая красавица. Даже от ее обожженной кожи веяло молодостью и здоровьем. Кончита сделала зарубку в памяти: намазать болячки Кейт домашним бальзамом из столетника.
При этом ее очень огорчило, что сеньор Джеб так и не сумел разглядеть хорошие качества дочери — стойкий дух и преданное сердце, скрытые под наслоениями неистовой ирландской гордыни.
— Ну, Кателина, расскажи-ка мне обо всем, что приключилось с тобой, — тихо проговорила Кончита.
Кейт улыбнулась мексиканке, а потом начала рассказывать о том, что случилось в Накогдочесе, — о жестокости миссис Эберхард, о том, что ее понудило сжечь школу, и о последовавшем затем заключении в тюрьме.
— Бедняжка! — воскликнула Кончита в конце ее повествования и осенила себя крестным знамением. — Не мне порицать тебя! А что сказал сеньор Джеб?
Зрачки Кейт потемнели от негодования.
— Как обычно, сеньор Джеб даже не пожелал выслушать свою собственную дочь.
Кончита наклонила голову, промывая густые черные волосы Кейт.
— Какая жалость! Не понимаю, что такое с вами: дня не проходит, чтобы вы не поругались. Сеньор Джеб при жизни сеньоры Маргариты был другим человеком…
— Он никогда не перестанет винить меня в ее смерти, — с горечью промолвила Кейт.
Вздохнув, мексиканка повернулась и вынула из туалетного столика два полотенца. Как только Кейт поднялась на ноги, Кончита обернула одним полотенцем ее мокрое тело, а другим принялась тереть волосы.
— Сеньор Джеб — хороший человек, но с тобой…
— У него нет ни капли терпения, — договорила Кейт.
— А ты разве ни разу не подвергала испытанию его терпение? — кротко осведомилась Кончита.
Вздохнув, Кейт приняла из рук мексиканки ночную рубашку.
— Дело в том, что отец совсем не любит меня.
— В таком случае Зачем он отправился за тобой в Накогдочес?
Кейт расправила рубашку.
— Это все упрямство и гордость. Он не мог позволить, чтобы я опозорила семью. К тому же он решительно настроен наказать меня, выдав замуж за какого-то старого дурня.
Глаза Кончиты округлились.
— Что это за безумная идея — выдать тебя замуж!
— Спроси своего хозяина, Кончита. Для него это не безумие. Он клянется всеми святыми, что выдаст меня за какого-то старого чудака с подагрой, ревматизмом и гнилыми зубами.
У мексиканки перехватило дыхание.
— Сеньор Джеб, верно, шутит.
— Мне так не кажется. Если откровенно, я вовсе не намерена задерживаться здесь надолго и выяснять, правду он говорит или нет.
Кончита всплеснула руками:
— • Надеюсь, ты не попытаешься сбежать?
— А что — ты донесешь на меня?
— Ну конечно, нет. И все-таки обещай, что останешься и постараешься все уладить.
— Даже не проси меня об этом. — Кейт вздернула подбородок.
Вздохнув, Кончита подвела Кейт к туалетному столику, чтобы расчесать ее густые волосы и смазать бальзамом болячки на лице и шее.
— Прошу, не торопись. Обещаю тебе, что поговорю с сеньором Джебом.
— Спасибо, Чита, — пробормотала Кейт, забираясь в постель. Проводив взглядом покидавшую ее комнату экономку, она с огорчением вздохнула, так как ни на секунду не поверила, будто слова Кончить! возымеют действие на ее упрямого отца.
Несмотря на усталость, сон бежал от Кейт. Поворочавшись на узкой постели, она вдохнула принесенный теплым ветром запах жимолости и прислушалась к привычным звукам: скрипу ставня и далекому лошадиному ржанию. Через какое-то время, выдвинув ящик стола, она вынула оттуда старинные четки. Держа их как некий драгоценный талисман, она любовалась игрой света на красивых бусах из черного дерева.
Восемнадцать лет назад Маргарет О'Херлихи вместе с родителями прибыла в Техас. Отец Кейт едва не увел восемнадцатилетнюю красотку прямо с корабля в Галвестоне. Не прошло и недели после знакомства, как Джеб попросил руки Маргарет, и через три дня их обвенчали в церкви Святой Марии в Галвестоне; а спустя почти год Маргарет умерла в том же доме при родах.
От нахлынувших воспоминаний глаза Кейт защипало. Она частенько прокрадывалась в отцовскую комнату и смотрела на небольшой портрет матери, который стоял на туалетном столике. Мать ее была красива, и Кейт очень походила на нее.
В детстве девочка засыпата всех вопросами о своей покойной матери, однако отец только отмахивался от нее. К счастью, Кончита хорошо помнила хозяйку, она много рассказывала девочке о набожности ее матушки, ее доброй душе, чудесных рыжих волосах и лучистых глазах.
Она припомнила свой первый день в небольшой общественной школе Раунд-Рока — тогда ей едва исполнилось шесть лет. Школьная наставница проявила такт, но десятилетний Джимми Тернер безжалостно дразнил Кейт, говоря, будто ее нашли в капусте, а матери у нее никогда не было. Он и остальным детям сказал так, а когда Кейт набросилась на него, учительница поставила их обоих в угол. Тогда она давилась слезами и непрестанно повторяла про себя: «У меня есть мама! Есть!» Во время перерыва, удрав со школьного двора, она бегом припустилась через весь город к кладбищу и, стоя перед могилой, рыдала тоненьким голоском, требуя ответа у мертвой, почему та покинула ее.
Отец нашел Кейт на кладбище три часа спустя. Она не хотела уходить, но он насильно увел ее. Позже, дома, она долго рыдала в объятиях Кончиты.
И вот теперь она вновь любуется, как переливаются бусы на свету. Маргарет была католичкой, ее муж происходил из семьи ирландских пресвитерианцев. После кончины жены Джеб пытался воспитывать дочь в пресвитерианском духе. Кейт всегда считала это предательством по отношению к памяти матери.
Она вспомнила жестокие слова, сказанные отцом: «В аду тебя никто не ждет».
— Ты ждешь меня, мамочка, верно? — прошептала Кейт. — Я знаю: ты ждешь меня.
По ее щеке потекла слезинка, и Кейт заснула…
Спаде Гилхули посмеивался про себя, несясь галопом на свое ранчо. Он радовался как ребенок — ведь ему только что удалось сбить шляпу с головы Джеба Мэлони и не заполучить дырку в собственной упрямой башке. Для него старая вражда с каждым днем приобретала все большую привлекательность.
Спаде направил коня в брешь, проделанную в проволочной ограде, отделявшей его угодья от земель Мэлони. Часом раньше он сам разрезал проволоку и пробрался во владения Джеба. Разумеется, работники с ранчо его недруга еще до наступления ночи починят ограду, вот только зачем? Их игре не видно конца: то тут перережут проволоку, то там уведут коров, то устроят перестрелку, где ни одна пуля никогда не настигнет своей жертвы.
Спаде Гилхули и Джеб Мэлони с самого начала не понравились друг другу. Пять лет назад они поставили на меже проволочную ограду, пытаясь отгородиться друг от друга и закрыть коровам путь к соседу. Однако вскоре их вражда вспыхнула с новой силой из-за речки, которая раньше протекала по угодьям Гилхули, а затем, поменяв русло, устремилась на земли Мэлони.
Большинство окрестных фермеров ладили со своими соседями, и всех поражала затянувшаяся вражда между Мэлони и Гилхули, тем более что по их владениям протекала не одна речка. Но Спаде считал, что затронута его честь, и поклялся вернуть речку в свою собственность.
Если пули не явятся для Джеба убедительным доводом, то теперь, когда сосед привез из школы свою озорную дочурку. Спаде непременно доберется до него.
Глава 5
Глава 6
Подойдя к лошади Кейт, Джеб вынул нож и осторожно разрезал веревку, стягивавшую запястья дочери.
Кейт моментально спрыгнула с лошади и вызывающе уставилась на него.
— Я не намерена благодарить тебя за предоставленную мне свободу, папочка, ибо тебе, черт возьми, прекрасно известно: возвращению вместе с тобой домой я бы предпочла петлю!
— Я бы тоже! — рявкнул в ответ Джеб. — И перестань наконец сквернословить!
— Я бы с удовольствием убралась куда-нибудь подальше вместе со своим сквернословием!
— Ну-ну! В аду тебя никто не ждет… кроме старикашки, которому мне пришлось посулить деньги, чтобы он женился на тебе.
— Посулить деньги? — воскликнула Кейт. — Ах, подлец!
— Попридержи свой язычок, или тебе заткнут рот! А если ты попытаешься унести отсюда ноги, тебя высекут! Кейт собралась ответить, но тут вмешалась Кончита:
— Сеньор, сеньорита! Ну довольно же! Вы и ваша дочь в дороге устали, да и давно не мылись. Сейчас не до разговоров. Сеньорите необходимо искупаться…
— И заодно промыть рот щелочным мылом, — проворчал Мэлони.
— Сеньор, пожалуйста, — промолвила Кончита, кладя руку на неподатливые плечи Кейт. — Сеньорита еще барышня. . Джеб нахмурился:
— Так называемая барышня спалила школу, и я едва не заложил ранчо, чтобы выручить ее бесценную шкурку из кутузки!
Кончита гордо выпрямилась:
— Если она так поступила, стало быть, у нее была на то веская причина.
— Да, разумеется! — вставила Кейт.
Джеб не обратил внимания на слова дочери.
— Кончита, ты вечно закрываешь глаза на проделки этой плутовки. На твоем месте я бы побеспокоился, чтоб она не удрала отсюда. А теперь веди ее в дом.
— Сперва я хочу взглянуть на Черта, — вызывающе промолвила Кейт.
— На этого проклятого коня? — недовольно проговорил Джеб. — При первом же удобном случае сбуду его с рук по цене клячи.
— А я этого не допущу! — заявила Кейт.
— Будешь перечить мне, и я сверну тебе шею, — не остался в долгу Джеб. Потом он повернулся к одному из ковбоев: — Мигель, ты первым дежуришь у крыльца. Если моя дочь хоть чуть высунет свой нос наружу, можешь прищемить его.
— Сеньор, что вы говорите! — воскликнула Кончита. — Держать под замком собственную дочь, как какую-то преступницу…
— Она и есть преступница, — отрезал Джеб. — Не забывай: я только что вытащил ее из тюрьмы. Я не могу позволить ей сбежать отсюда, так как хочу выдать ее замуж.
— Выдать замуж? Что это еще за новости?
Мэлони собрался ответить, но тут прожужжавшая пуля сбила с него шляпу, и та упала на тропинку. Кейт и Кончита от страха притихли, а Джеб громким голосом велел всем спрятаться. Шмыгнув вместе с Кончитой за ближайшее дерево, Кейт увидела старинного недруга отца Спадса Гилхули, галопом мчавшегося по прерии на своей лошади.
Как только прекратилась пальба, Джеб вынырнул из-за куста остролиста.
— Будь ты проклят. Спаде Гилхули! — проревел он и, вытащив длинноствольный «кольт», тут же разрядил его, целясь в удаляющегося врага.
Кейт лишь покачала головой, когда Спаде счастливо избежал пуль. Ее с давних пор развлекал спор между отцом и Гилхули из-за межи. Уже давно их вражда превратилась в подобие цирка: за прошедшие годы прогремели сотни выстрелов, но ни один не попал в цель. В глубине души Кейт была уверена, что оба получают огромное удовольствие от длительной войны и вряд ли когда-либо попадут друг в друга. Она часто на первых порах удивлялась, зачем они вообще прячутся от пуль.
Наблюдая за тем, как ее отец подобрал шляпу и просунул палец в образовавшуюся дырку, Кейт презрительно прищурилась:
— Скверно, что Спаде не взял чуть ниже, папочка! Лицо Джеба покраснело.
— Уведи эту соплячку в дом, Чита!
Когда экономка, схватив Кейт за руку, потянула ее подальше от греха, та испытала крайнее разочарование.
В доме она так разъярилась, что смахнула с раздвижного стола вазу с подсолнухами и теперь с ужасом взирала на учиненный ею погром — осколки стекла и влажные цветы разлетелись по всей гостиной.
— Кончита, прости. — Кейт опустилась на корточки и взяла в руки зазубренный осколок. — Я страшно разозлилась, но все равно с моей стороны просто непозволительно устраивать такую кутерьму. Мне ведь известно, как ты обожаешь цветы.
Кончита подбежала к разбитой вазе.
— Ничего, ничего, — ласково проговорила она. — Отдай мне осколок и поднимайся наверх, а я принесу воды. Тебе надо смыть с себя Дорожную пыль и хорошенько выспаться.
Проглотив комок в горле, Кейт горько улыбнулась:
— Я разбила мамину вазу, да?
— О нет, — проговорила мексиканка, протягивая руку и убирая с глаз Кейт прядь покрытых пылью волос. — Это всего лишь обыкновенный кувшин.
— Спасибо, Кончита. — Прикусив губу, Кейт прошла по гостиной, окидывая взглядом знакомую обстановку: диван с подушками из конского волоса, плетеный коврик, огромный каменный камин и висящие над ним старинные кремневые ружья. Чувство невосполнимой потери охватило Кейт, когда она взглянула на изящный буфет красного дерева, где на виду стояли некогда принадлежащие Маргарет Мэлони английский чайный сервиз и серебряная посуда из Шеффилда.
Кейт ощутила острый запах ароматических шариков, сильный табачный дух и идущий издалека, из кухни, аппетитный аромат традиционного мексиканского блюда, которое Кончита тушила на плите. Она улыбнулась: по крайней мере ужин ей сегодня обеспечен.
Представив, какими хмурыми взглядами они будут обмениваться за столом, Кейт вздохнула. Поднявшись по крутым ступенькам на второй этаж, она прошла по узкому коридору, в конце которого находилась ее каморка и где с ее отъезда все осталось на прежних местах. Простая кровать была застлана белоснежным покрывалом в тон занавескам с кружевной выделкой по краям, на гладком полулежал сшитый из разноцветных лоскутков коврик. На огромном старинном гардеробе из ореха играли солнечные блики. Из стоявшего на туалетном столике кувшина приветливо выглядывали принесенные кем-то подсолнухи.
«Боже, благослови доброе сердце Кончиты!» — подумала Кейт. Затем на нее навалилась усталость.
Присев на перину, она принялась расстегивать платье, размышляя над ужасной долей, уготованной ей отцом. Ясно одно: ей надо удирать отсюда, и поскорее.
В комнату стремительно вошла Кончита с ведром дымящейся воды. Поставив тяжелую ношу, она искоса посмотрела на девушку.
— Пожалуйста, не сиди на постели: ты вся в грязи, а я только вчера почистила покрывало, — проворчала она и, вытащив из-за ширмы жестяное корыто, вылила туда воду. — Бросай одежду на пол, а я пока принесу еще воды.
Кейт неохотно поднялась и отряхнула одеяло. Пока Кончита несколько раз ходила за горячей водой, она сбросила с себя белье и наконец нагишом шагнула в корыто.
Теплая вода, словно по велению свыше, уняла боль. Когда экономка вернулась, чтобы помыть ее волосы, девушка настолько успокоилась, что насвистывала мелодию «Черноглазой Сьюзен» — одной из самых любимых ее песен.
Кончита была безмерно счастлива, что Кейт наконец-то оказалась дома. Ее девочка еще больше похорошела за эти несколько недель: огромные зеленоватые глаза, прямой нос, высокие скулы и полные губы — настоящая красавица. Даже от ее обожженной кожи веяло молодостью и здоровьем. Кончита сделала зарубку в памяти: намазать болячки Кейт домашним бальзамом из столетника.
При этом ее очень огорчило, что сеньор Джеб так и не сумел разглядеть хорошие качества дочери — стойкий дух и преданное сердце, скрытые под наслоениями неистовой ирландской гордыни.
— Ну, Кателина, расскажи-ка мне обо всем, что приключилось с тобой, — тихо проговорила Кончита.
Кейт улыбнулась мексиканке, а потом начала рассказывать о том, что случилось в Накогдочесе, — о жестокости миссис Эберхард, о том, что ее понудило сжечь школу, и о последовавшем затем заключении в тюрьме.
— Бедняжка! — воскликнула Кончита в конце ее повествования и осенила себя крестным знамением. — Не мне порицать тебя! А что сказал сеньор Джеб?
Зрачки Кейт потемнели от негодования.
— Как обычно, сеньор Джеб даже не пожелал выслушать свою собственную дочь.
Кончита наклонила голову, промывая густые черные волосы Кейт.
— Какая жалость! Не понимаю, что такое с вами: дня не проходит, чтобы вы не поругались. Сеньор Джеб при жизни сеньоры Маргариты был другим человеком…
— Он никогда не перестанет винить меня в ее смерти, — с горечью промолвила Кейт.
Вздохнув, мексиканка повернулась и вынула из туалетного столика два полотенца. Как только Кейт поднялась на ноги, Кончита обернула одним полотенцем ее мокрое тело, а другим принялась тереть волосы.
— Сеньор Джеб — хороший человек, но с тобой…
— У него нет ни капли терпения, — договорила Кейт.
— А ты разве ни разу не подвергала испытанию его терпение? — кротко осведомилась Кончита.
Вздохнув, Кейт приняла из рук мексиканки ночную рубашку.
— Дело в том, что отец совсем не любит меня.
— В таком случае Зачем он отправился за тобой в Накогдочес?
Кейт расправила рубашку.
— Это все упрямство и гордость. Он не мог позволить, чтобы я опозорила семью. К тому же он решительно настроен наказать меня, выдав замуж за какого-то старого дурня.
Глаза Кончиты округлились.
— Что это за безумная идея — выдать тебя замуж!
— Спроси своего хозяина, Кончита. Для него это не безумие. Он клянется всеми святыми, что выдаст меня за какого-то старого чудака с подагрой, ревматизмом и гнилыми зубами.
У мексиканки перехватило дыхание.
— Сеньор Джеб, верно, шутит.
— Мне так не кажется. Если откровенно, я вовсе не намерена задерживаться здесь надолго и выяснять, правду он говорит или нет.
Кончита всплеснула руками:
— • Надеюсь, ты не попытаешься сбежать?
— А что — ты донесешь на меня?
— Ну конечно, нет. И все-таки обещай, что останешься и постараешься все уладить.
— Даже не проси меня об этом. — Кейт вздернула подбородок.
Вздохнув, Кончита подвела Кейт к туалетному столику, чтобы расчесать ее густые волосы и смазать бальзамом болячки на лице и шее.
— Прошу, не торопись. Обещаю тебе, что поговорю с сеньором Джебом.
— Спасибо, Чита, — пробормотала Кейт, забираясь в постель. Проводив взглядом покидавшую ее комнату экономку, она с огорчением вздохнула, так как ни на секунду не поверила, будто слова Кончить! возымеют действие на ее упрямого отца.
Несмотря на усталость, сон бежал от Кейт. Поворочавшись на узкой постели, она вдохнула принесенный теплым ветром запах жимолости и прислушалась к привычным звукам: скрипу ставня и далекому лошадиному ржанию. Через какое-то время, выдвинув ящик стола, она вынула оттуда старинные четки. Держа их как некий драгоценный талисман, она любовалась игрой света на красивых бусах из черного дерева.
Восемнадцать лет назад Маргарет О'Херлихи вместе с родителями прибыла в Техас. Отец Кейт едва не увел восемнадцатилетнюю красотку прямо с корабля в Галвестоне. Не прошло и недели после знакомства, как Джеб попросил руки Маргарет, и через три дня их обвенчали в церкви Святой Марии в Галвестоне; а спустя почти год Маргарет умерла в том же доме при родах.
От нахлынувших воспоминаний глаза Кейт защипало. Она частенько прокрадывалась в отцовскую комнату и смотрела на небольшой портрет матери, который стоял на туалетном столике. Мать ее была красива, и Кейт очень походила на нее.
В детстве девочка засыпата всех вопросами о своей покойной матери, однако отец только отмахивался от нее. К счастью, Кончита хорошо помнила хозяйку, она много рассказывала девочке о набожности ее матушки, ее доброй душе, чудесных рыжих волосах и лучистых глазах.
Она припомнила свой первый день в небольшой общественной школе Раунд-Рока — тогда ей едва исполнилось шесть лет. Школьная наставница проявила такт, но десятилетний Джимми Тернер безжалостно дразнил Кейт, говоря, будто ее нашли в капусте, а матери у нее никогда не было. Он и остальным детям сказал так, а когда Кейт набросилась на него, учительница поставила их обоих в угол. Тогда она давилась слезами и непрестанно повторяла про себя: «У меня есть мама! Есть!» Во время перерыва, удрав со школьного двора, она бегом припустилась через весь город к кладбищу и, стоя перед могилой, рыдала тоненьким голоском, требуя ответа у мертвой, почему та покинула ее.
Отец нашел Кейт на кладбище три часа спустя. Она не хотела уходить, но он насильно увел ее. Позже, дома, она долго рыдала в объятиях Кончиты.
И вот теперь она вновь любуется, как переливаются бусы на свету. Маргарет была католичкой, ее муж происходил из семьи ирландских пресвитерианцев. После кончины жены Джеб пытался воспитывать дочь в пресвитерианском духе. Кейт всегда считала это предательством по отношению к памяти матери.
Она вспомнила жестокие слова, сказанные отцом: «В аду тебя никто не ждет».
— Ты ждешь меня, мамочка, верно? — прошептала Кейт. — Я знаю: ты ждешь меня.
По ее щеке потекла слезинка, и Кейт заснула…
Спаде Гилхули посмеивался про себя, несясь галопом на свое ранчо. Он радовался как ребенок — ведь ему только что удалось сбить шляпу с головы Джеба Мэлони и не заполучить дырку в собственной упрямой башке. Для него старая вражда с каждым днем приобретала все большую привлекательность.
Спаде направил коня в брешь, проделанную в проволочной ограде, отделявшей его угодья от земель Мэлони. Часом раньше он сам разрезал проволоку и пробрался во владения Джеба. Разумеется, работники с ранчо его недруга еще до наступления ночи починят ограду, вот только зачем? Их игре не видно конца: то тут перережут проволоку, то там уведут коров, то устроят перестрелку, где ни одна пуля никогда не настигнет своей жертвы.
Спаде Гилхули и Джеб Мэлони с самого начала не понравились друг другу. Пять лет назад они поставили на меже проволочную ограду, пытаясь отгородиться друг от друга и закрыть коровам путь к соседу. Однако вскоре их вражда вспыхнула с новой силой из-за речки, которая раньше протекала по угодьям Гилхули, а затем, поменяв русло, устремилась на земли Мэлони.
Большинство окрестных фермеров ладили со своими соседями, и всех поражала затянувшаяся вражда между Мэлони и Гилхули, тем более что по их владениям протекала не одна речка. Но Спаде считал, что затронута его честь, и поклялся вернуть речку в свою собственность.
Если пули не явятся для Джеба убедительным доводом, то теперь, когда сосед привез из школы свою озорную дочурку. Спаде непременно доберется до него.
Глава 5
В конторе Джеб Мэлони разговаривал со старшим работником на ранчо Уокером Деннисоном. Сидя за длинным столом в загроможденном шкафами помещении, он наконец-то почувствовал себя дома.
— Что-нибудь произошло в мое отсутствие? — осведомился Джеб.
Долговязый Уокер поерзал в кресле.
— Вы желаете знать, не постреливал ли Спаде Гилхули?
— Когда я приехал, этот ублюдок несколько раз пальнул в нас из дробовика. Его ребята опять угнали скот.
Уокер пожал плечами:
— Обычное дело. Прибавьте сюда волков и команчей. Мы потеряли еще шестерых рабов…
— Краснокожее ворье! Я был уверен, что индейцы поутихнут после того, как Рип Форд спустил с них шкуру на Ред-Ривер.
— По-моему, краснокожие еще долго будут наводить страх в здешних краях, — сочувственно заметил Уокер. — Но нам еще приходится считаться с обнаглевшими бандами дезертиров…
— Проклятие! Уокер кашлянул.
— Ну, как там мисс Мэлони?
— Упряма, как всегда. Деннисон засмеялся:
— Хорошо еще, что вы выручили ее из той передряги в Накогдочесе. Она говорила вам, почему сожгла школу?
— Нет. Да и я не спрашивал.
— Вы по-прежнему хотите выдать ее за того охотника за головами?
Джеб вздохнул.
— Завтра в городе я поговорю с Дюранго и заодно сыщу священника.
Уокер присвистнул.
— И каково мнение мисс Кейт на сей счет? Джеб злорадно улыбнулся:
— Ей лучше держать язык на привязи. Тот малый вполне годится в мужья… Да и пора уже.
Нахмурившись, Уокер поднялся из кресла.
— Не хочу вас обидеть, хозяин, но я слышал, что Чарли Дюранго однажды не моргнув глазом прирезал кого-то в Форт-Уэрте.
— Что ты хочешь этим сказать, а? — вскричал Мэлони.
— Просто говорю то, что есть: в нем не сыщется и капли доброты.
— Доброты? Менее всего моя дочь нуждается в доброте. И вообще, почему бы тебе, черт побери, не заняться собственными делами?
Уокер хлопнул ладонью по шляпе:
— Есть, хозяин. В субботу вечером я смотаюсь в город и засяду за покер.
— Сделаешь мне одно одолжение? — Мэлони заговорщически подмигнул.
— Разумеется.
— Отыщи в салуне Чарли Дюранго и скажи ему, что я жду его — надо назначить день свадьбы.
После ухода Деннисона Джеб подошел к окну и, посмотрев через пыльное стекло на малорослых мустангов, улыбнулся. С недавних пор Дора Мей Ферман будоражила его кровь, и он едва мог дождаться сегодняшней встречи со вдовушкой. До него вдруг дошло, что он не видел ее вот уже несколько дней. У него стало легче на душе, когда он представил, что будет ужинать у Доры, есть приготовленный ею нежный бифштекс, а затем разделит с ней ложе. Она оказалась первой женщиной, к которой Джеб испытал влечение после утраты дорогой Маргарет, а ведь с той поры минуло почти восемнадцать лет…
Но Кейт! Джеб скрипнул зубами. Постоянные стычки с единственным ребенком вовсе не радовали его, а нескрываемая ненависть дочери причиняла ему душевные муки.
Джеб попросту не знал, что с ней делать. Его девочка несчастлива с ним, да и ему не знать вечного блаженства с Дорой, пока Кейт будет висеть на его шее.
Оставалось надеяться, что Чарли Дюранго преуспеет там, где он потерпел фиаско.
Чарли Дюранго сидел за столом с картами в руке. С тех пор как он увидел Кейт Мэлони, его не покидало радостное настроение. Он выиграл уже почти двадцать долларов, даже несмотря на то что то и дело отвлекался на хорошенькую, льнувшую к нему Мейбел Пер-вис. Мейбел удостоила его своим вниманием сразу, как только он вошел в залу. Хотя Чарли и опасался, что задохнется от дешевых духов, однако с каждым часом он чувствовал, как прибывает к нему мужская сила. Но он знал: не эта дюжая шлюха так возбуждает его, а воспоминание о прелестной ирландочке, что вскоре станет его женой.
— Ну, Дюранго? — проговорил один из игроков. — Ты покажешь наконец карты или все будешь лапать эту непотребную девку?
Чарли выложил на стол три туза, и его партнеры, проклиная свое невезение, побросали карты. Мейбел тихо рассмеялась и чмокнула Чарли в губы.
В это время кто-то сзади кашлянул, и Чарли обернулся. Перед ним стоял долговязый мужчина с редеющими каштановыми волосами.
— Ты Чарли Дюранго?
— Да. Кому я понадобился? Незнакомец протянул руку.
— Я Уокер Деннисон, старший работник на ранчо Джеба Мэлони.
Чарли пожал шершавую ладонь Уокера.
— Так чем обязан?
Деннисон переступил с ноги на ногу.
— Мне поручено кое-что передать. Хозяин велел сказать тебе, что будет… э… ждать тебя завтра, после церковной службы, чтобы условиться о дне свадьбы.
— Отлично, — промолвил Дюранго. Игроки зашептались, а Мейбел ошеломленно откинулась назад.
— Ты собираешься жениться на девчонке Джеба Мэлони? — надув губки, спросила она у Чарли.
— Почему нет? — Он ухмыльнулся.
— Я слышала, будто эта девчушка настоящая мегера.
— Тогда ей нужен укротитель мегер, — подмигнув, ответил Чарли. Видя, что один из игроков поднялся, он предложил Уокеру: — Не желаешь присоединиться к нам, приятель?
— Если никто не против. — Гость уселся на освободившийся стул и кивнул на внушительную стопку монет возле Дюранго. — Похоже, дружище, ты уже стреножил госпожу удачу.
— Госпожу удачу и в придачу Мейбел Первис, — добавила шлюха.
Мужчины рассмеялись, а Чарли скосил на нее глаза. Если Мейбел полагает, будто подцепила его, то она очень ошибается. Он лучше прибережет силы для миловидной маленькой злючки, которая, по его расчетам, уже в ночь на вторник согреет его постель.
Взяв сданные карты и увидев трех королей и две восьмерки, Чарли улыбнулся. Святые угодники! Похоже, на этот раз ему сильно повезло.
В десять часов вечера Кейт Мэлони стояла у окна, угрюмо глядя из комнаты на раскинувшийся внизу серебристый ландшафт и наблюдая за тем, как ее отец галопом несется на коне для воскресных прогулок. Кейт была уверена: Джеб направляется в дом вдовы Фсрман и скорее всего он до рассвета пробудет там. Что ж, она давно подозревала, что они с Дорой любовники. И еще Кейт думала о том, что более удобного случая для побега ей, возможно, не представится. Она уже напела башмаки, штаны и жакет из джинсовой ткани, а волосы убрала под свою широкополую ковбойскую шляпу, чтобы не привлекать ненужного внимания.
В последние несколько часов Кейт до мельчайших подробностей продумала план побега. Ужин на кухне прошел в напряженном молчании, потом Джеб проводил ее наверх и на ночь запер дверь на ключ.
Однако он здорово просчитался. Мистер Мэлони забыл о прочных веревках, на которых покоился матрас. Кейт не мешкая связала несколько веревок вместе, подвинула кровать к окну, крепко привязала один конец к стойке и выбросила веревку наружу. Немного полюбовавшись концом, повисшим в добрых десяти футах от земли, она сбросила из окна перину, а потом, крепко ухватившись за веревку, вылезла в окно и стала спускаться вниз. От скрипа скользнувшей по полу кровати у нее перехватило дух и бешено застучало сердце. К счастью, кровать уперлась в стену. Слава Богу!
Кейт неслышно заскользила вниз. Добравшись до края веревки, она опустила глаза и тут же зажмурила их. Наконец, собравшись с духом, она качнулась назад и разжала руки…
Хотя Кейт упала прямо на перину, удар оказался жестоким. И все же, не обращая внимания на острую боль, пронзившую ногу, она мгновенно вскочила и направилась к входной двери.
Войдя в гостиную, Кейт на цыпочках прокралась в оружейную комнату отца. Только струящийся сквозь окна лунный свет указывал ей путь. Несколько бесконечных минут она возилась с замком, пытаясь открыть его при помощи шпильки. Наконец замок поддался: отворив дверь, Кейт взяла ружье и пояс с болтающимся на нем «кольтом». Нацепив на себя пояс, она распихала патроны по карманам. Теперь, доведись ей встретиться на узкой тропе с индейцами, она сумеет постоять за себя.
Проследовав в кладовую, Кейт схватила заплечный мешок и набила его самым необходимым: вяленым мясом, копченой свиной грудинкой, кукурузной мукой и кофе. Вдобавок она прихватила кое-что из кухонной утвари и. завязав мешок, прошла через двор и оказалась возле конюшни.
Пробравшись внутрь и отворив ворота в стойло Черта, Кейт залюбовалась великолепным черным жеребцом. Еще год назад ее взгляд отметил его: низкорослый, но благородных кровей, Черт походил на диких лошадей, которые веками носились по техасским прериям.
При виде хозяйки Черт поднял голову, раздул ноздри и, шагнув вперед, ласково потерся мордой о ее ругав. Кейт улыбнулась и провела ладонью по его крутому боку.
— Скучал по мне, мальчик? — прошептала она, затем, протянув руку к попоне, быстро оседлала и взнуздала коня. Накидывая уздечку, она тихо приговаривала: — Папочка не захотел взять тебя в Накогдочес, чтоб я вернулась домой верхом, или ты просто никого не подпустил к себе? Если бы он привел тебя, мы бы к закату уже перебрались через Ред-Ривер, верно, старина?
Черт негромко заржал, словно подтверждая ее слова.
Приторочив к седлу мешок и ружье, Кейт сняла с крючка на стене флягу. Выведя Черта из конюшни и проводя его через двор, она тихо бормотала:
— Я не позволю папе продать тебя. Мы с тобой теперь повязаны одной веревочкой: мы оба беглецы.
Достав из колодца ведро воды, она напоила животное, а затем наполнила флягу. Когда Черт напился, Кейт села на него верхом и пустила легким галопом вверх по склону холма. Выбранная ею тропа вскоре вывела ее на дорогу. Кейт собиралась проделать по ней весь путь до Форт-Уэрта. Навестив там пожилую кузину своей матушки, она упросит Софи приютить ее.
На вершине холма Кейт обернулась и бросила прощальный взгляд на ранчо.
— Пока, папочка, — насмешливо пробормотала она и пустила Черта галопом. Конь стрелой промчался по склону холма и скрылся в мерцающих тенях долины.
Несясь по серебристой, поросшей кустарником дикой местности, Кейт чувствовала себя свободной, как вольный ветер…
— Что-нибудь произошло в мое отсутствие? — осведомился Джеб.
Долговязый Уокер поерзал в кресле.
— Вы желаете знать, не постреливал ли Спаде Гилхули?
— Когда я приехал, этот ублюдок несколько раз пальнул в нас из дробовика. Его ребята опять угнали скот.
Уокер пожал плечами:
— Обычное дело. Прибавьте сюда волков и команчей. Мы потеряли еще шестерых рабов…
— Краснокожее ворье! Я был уверен, что индейцы поутихнут после того, как Рип Форд спустил с них шкуру на Ред-Ривер.
— По-моему, краснокожие еще долго будут наводить страх в здешних краях, — сочувственно заметил Уокер. — Но нам еще приходится считаться с обнаглевшими бандами дезертиров…
— Проклятие! Уокер кашлянул.
— Ну, как там мисс Мэлони?
— Упряма, как всегда. Деннисон засмеялся:
— Хорошо еще, что вы выручили ее из той передряги в Накогдочесе. Она говорила вам, почему сожгла школу?
— Нет. Да и я не спрашивал.
— Вы по-прежнему хотите выдать ее за того охотника за головами?
Джеб вздохнул.
— Завтра в городе я поговорю с Дюранго и заодно сыщу священника.
Уокер присвистнул.
— И каково мнение мисс Кейт на сей счет? Джеб злорадно улыбнулся:
— Ей лучше держать язык на привязи. Тот малый вполне годится в мужья… Да и пора уже.
Нахмурившись, Уокер поднялся из кресла.
— Не хочу вас обидеть, хозяин, но я слышал, что Чарли Дюранго однажды не моргнув глазом прирезал кого-то в Форт-Уэрте.
— Что ты хочешь этим сказать, а? — вскричал Мэлони.
— Просто говорю то, что есть: в нем не сыщется и капли доброты.
— Доброты? Менее всего моя дочь нуждается в доброте. И вообще, почему бы тебе, черт побери, не заняться собственными делами?
Уокер хлопнул ладонью по шляпе:
— Есть, хозяин. В субботу вечером я смотаюсь в город и засяду за покер.
— Сделаешь мне одно одолжение? — Мэлони заговорщически подмигнул.
— Разумеется.
— Отыщи в салуне Чарли Дюранго и скажи ему, что я жду его — надо назначить день свадьбы.
После ухода Деннисона Джеб подошел к окну и, посмотрев через пыльное стекло на малорослых мустангов, улыбнулся. С недавних пор Дора Мей Ферман будоражила его кровь, и он едва мог дождаться сегодняшней встречи со вдовушкой. До него вдруг дошло, что он не видел ее вот уже несколько дней. У него стало легче на душе, когда он представил, что будет ужинать у Доры, есть приготовленный ею нежный бифштекс, а затем разделит с ней ложе. Она оказалась первой женщиной, к которой Джеб испытал влечение после утраты дорогой Маргарет, а ведь с той поры минуло почти восемнадцать лет…
Но Кейт! Джеб скрипнул зубами. Постоянные стычки с единственным ребенком вовсе не радовали его, а нескрываемая ненависть дочери причиняла ему душевные муки.
Джеб попросту не знал, что с ней делать. Его девочка несчастлива с ним, да и ему не знать вечного блаженства с Дорой, пока Кейт будет висеть на его шее.
Оставалось надеяться, что Чарли Дюранго преуспеет там, где он потерпел фиаско.
Чарли Дюранго сидел за столом с картами в руке. С тех пор как он увидел Кейт Мэлони, его не покидало радостное настроение. Он выиграл уже почти двадцать долларов, даже несмотря на то что то и дело отвлекался на хорошенькую, льнувшую к нему Мейбел Пер-вис. Мейбел удостоила его своим вниманием сразу, как только он вошел в залу. Хотя Чарли и опасался, что задохнется от дешевых духов, однако с каждым часом он чувствовал, как прибывает к нему мужская сила. Но он знал: не эта дюжая шлюха так возбуждает его, а воспоминание о прелестной ирландочке, что вскоре станет его женой.
— Ну, Дюранго? — проговорил один из игроков. — Ты покажешь наконец карты или все будешь лапать эту непотребную девку?
Чарли выложил на стол три туза, и его партнеры, проклиная свое невезение, побросали карты. Мейбел тихо рассмеялась и чмокнула Чарли в губы.
В это время кто-то сзади кашлянул, и Чарли обернулся. Перед ним стоял долговязый мужчина с редеющими каштановыми волосами.
— Ты Чарли Дюранго?
— Да. Кому я понадобился? Незнакомец протянул руку.
— Я Уокер Деннисон, старший работник на ранчо Джеба Мэлони.
Чарли пожал шершавую ладонь Уокера.
— Так чем обязан?
Деннисон переступил с ноги на ногу.
— Мне поручено кое-что передать. Хозяин велел сказать тебе, что будет… э… ждать тебя завтра, после церковной службы, чтобы условиться о дне свадьбы.
— Отлично, — промолвил Дюранго. Игроки зашептались, а Мейбел ошеломленно откинулась назад.
— Ты собираешься жениться на девчонке Джеба Мэлони? — надув губки, спросила она у Чарли.
— Почему нет? — Он ухмыльнулся.
— Я слышала, будто эта девчушка настоящая мегера.
— Тогда ей нужен укротитель мегер, — подмигнув, ответил Чарли. Видя, что один из игроков поднялся, он предложил Уокеру: — Не желаешь присоединиться к нам, приятель?
— Если никто не против. — Гость уселся на освободившийся стул и кивнул на внушительную стопку монет возле Дюранго. — Похоже, дружище, ты уже стреножил госпожу удачу.
— Госпожу удачу и в придачу Мейбел Первис, — добавила шлюха.
Мужчины рассмеялись, а Чарли скосил на нее глаза. Если Мейбел полагает, будто подцепила его, то она очень ошибается. Он лучше прибережет силы для миловидной маленькой злючки, которая, по его расчетам, уже в ночь на вторник согреет его постель.
Взяв сданные карты и увидев трех королей и две восьмерки, Чарли улыбнулся. Святые угодники! Похоже, на этот раз ему сильно повезло.
В десять часов вечера Кейт Мэлони стояла у окна, угрюмо глядя из комнаты на раскинувшийся внизу серебристый ландшафт и наблюдая за тем, как ее отец галопом несется на коне для воскресных прогулок. Кейт была уверена: Джеб направляется в дом вдовы Фсрман и скорее всего он до рассвета пробудет там. Что ж, она давно подозревала, что они с Дорой любовники. И еще Кейт думала о том, что более удобного случая для побега ей, возможно, не представится. Она уже напела башмаки, штаны и жакет из джинсовой ткани, а волосы убрала под свою широкополую ковбойскую шляпу, чтобы не привлекать ненужного внимания.
В последние несколько часов Кейт до мельчайших подробностей продумала план побега. Ужин на кухне прошел в напряженном молчании, потом Джеб проводил ее наверх и на ночь запер дверь на ключ.
Однако он здорово просчитался. Мистер Мэлони забыл о прочных веревках, на которых покоился матрас. Кейт не мешкая связала несколько веревок вместе, подвинула кровать к окну, крепко привязала один конец к стойке и выбросила веревку наружу. Немного полюбовавшись концом, повисшим в добрых десяти футах от земли, она сбросила из окна перину, а потом, крепко ухватившись за веревку, вылезла в окно и стала спускаться вниз. От скрипа скользнувшей по полу кровати у нее перехватило дух и бешено застучало сердце. К счастью, кровать уперлась в стену. Слава Богу!
Кейт неслышно заскользила вниз. Добравшись до края веревки, она опустила глаза и тут же зажмурила их. Наконец, собравшись с духом, она качнулась назад и разжала руки…
Хотя Кейт упала прямо на перину, удар оказался жестоким. И все же, не обращая внимания на острую боль, пронзившую ногу, она мгновенно вскочила и направилась к входной двери.
Войдя в гостиную, Кейт на цыпочках прокралась в оружейную комнату отца. Только струящийся сквозь окна лунный свет указывал ей путь. Несколько бесконечных минут она возилась с замком, пытаясь открыть его при помощи шпильки. Наконец замок поддался: отворив дверь, Кейт взяла ружье и пояс с болтающимся на нем «кольтом». Нацепив на себя пояс, она распихала патроны по карманам. Теперь, доведись ей встретиться на узкой тропе с индейцами, она сумеет постоять за себя.
Проследовав в кладовую, Кейт схватила заплечный мешок и набила его самым необходимым: вяленым мясом, копченой свиной грудинкой, кукурузной мукой и кофе. Вдобавок она прихватила кое-что из кухонной утвари и. завязав мешок, прошла через двор и оказалась возле конюшни.
Пробравшись внутрь и отворив ворота в стойло Черта, Кейт залюбовалась великолепным черным жеребцом. Еще год назад ее взгляд отметил его: низкорослый, но благородных кровей, Черт походил на диких лошадей, которые веками носились по техасским прериям.
При виде хозяйки Черт поднял голову, раздул ноздри и, шагнув вперед, ласково потерся мордой о ее ругав. Кейт улыбнулась и провела ладонью по его крутому боку.
— Скучал по мне, мальчик? — прошептала она, затем, протянув руку к попоне, быстро оседлала и взнуздала коня. Накидывая уздечку, она тихо приговаривала: — Папочка не захотел взять тебя в Накогдочес, чтоб я вернулась домой верхом, или ты просто никого не подпустил к себе? Если бы он привел тебя, мы бы к закату уже перебрались через Ред-Ривер, верно, старина?
Черт негромко заржал, словно подтверждая ее слова.
Приторочив к седлу мешок и ружье, Кейт сняла с крючка на стене флягу. Выведя Черта из конюшни и проводя его через двор, она тихо бормотала:
— Я не позволю папе продать тебя. Мы с тобой теперь повязаны одной веревочкой: мы оба беглецы.
Достав из колодца ведро воды, она напоила животное, а затем наполнила флягу. Когда Черт напился, Кейт села на него верхом и пустила легким галопом вверх по склону холма. Выбранная ею тропа вскоре вывела ее на дорогу. Кейт собиралась проделать по ней весь путь до Форт-Уэрта. Навестив там пожилую кузину своей матушки, она упросит Софи приютить ее.
На вершине холма Кейт обернулась и бросила прощальный взгляд на ранчо.
— Пока, папочка, — насмешливо пробормотала она и пустила Черта галопом. Конь стрелой промчался по склону холма и скрылся в мерцающих тенях долины.
Несясь по серебристой, поросшей кустарником дикой местности, Кейт чувствовала себя свободной, как вольный ветер…
Глава 6
Рассвет застал Кейт на привале возле небольшой речки милях в тридцати от Раунд-Рока, где она завтракала грудинкой с хрустящей корочкой и холодными бобами, сидя на плоском камне с тарелкой на коленях и настороженно посматривая вокруг. За ее спиной легкий утренний ветерок колыхал степную траву, на пологом холме лениво паслись несколько бизонов.
Всю ночь Кейт без устали скакала по притихшей в лунном сиянии прерии. Лишь за Джорджтауном она свернула на проезжую дорогу, уверенная, что теперь-то уж погоня не настигнет ее.
Но ей по-прежнему приходилось соблюдать осторожность: местность, куда она направлялась, пользовалась дурной славой, так как команчи считали своими эти обширные зеленеющие степи Техаса.
Спустя всего несколько часов после бегства из дома Кейт проехала поблизости от лагеря воинственных индейцев. До нее доносились бой баранов и пение, перед ее взором промелькнули огни костров. Она не сомневалась, что краснокожие, напившись мескала, не успокоятся до утра.
Всю ночь Кейт без устали скакала по притихшей в лунном сиянии прерии. Лишь за Джорджтауном она свернула на проезжую дорогу, уверенная, что теперь-то уж погоня не настигнет ее.
Но ей по-прежнему приходилось соблюдать осторожность: местность, куда она направлялась, пользовалась дурной славой, так как команчи считали своими эти обширные зеленеющие степи Техаса.
Спустя всего несколько часов после бегства из дома Кейт проехала поблизости от лагеря воинственных индейцев. До нее доносились бой баранов и пение, перед ее взором промелькнули огни костров. Она не сомневалась, что краснокожие, напившись мескала, не успокоятся до утра.