Страница:
Кланяясь рядом с ней, Андре игриво подмигнул девушке. Белла развернулась на каблуках и быстро пошла прочь со сцены.
За кулисами она чуть не налетела на Жака, который смотрел на нее разъяренными глазами, бледный от гнева.
— Жак! — в восторге вскричала она, — Слава Богу, ты жив и я сумела до тебя добраться!
Жак крепко обхватил ее за талию.
— Где ты была все это время, бессердечная негодница? — спросил он взбешенным шепотом. — Ты понимаешь, что я чуть с ума не сошел? Уже хотел, чтобы полиция занялась поисками твоего тела в реке!
Она побледнела от его злобного тона.
— Жак, я…
Но он грубо прервал ее:
— И какого дьявола тебя понесло на сцену — петь дуэт с Андре Дельгадо? И с какой такой радости ты целуешься с этим усатым?
— Это же… это же песня… по замыслу режиссера… — неубедительно залепетала Белла.
Но Жак был в таком гневе, что объяснять было бесполезно.
— Иди со мной, — приказал он и потащил ее за собой по коридору.
«Иди со мной». Знакомые слова! Только на этот раз они были полны не страсти и вожделения, а безудержного гнева. К тому же Жак вытащил ее из театра не в лунный прелестный вечер, а под проливной дождь.
— Куда ты меня тащишь? — крикнула девушка, но ее слова заглушили потоки воды с неба.
Напрасно она пыталась вырвать свою руку. Жак до боли сжимал ее ладонь и не обращал внимания на ее жалобные вопли.
— Ко мне домой, — процедил он. — Есть разговор
Отбросив со лба прядь мокрых волос, Белла наконец разозлилась. Самоуверенный наглец!..
— Ты — животное! — заорала она. — Ты не смеешь тащить меня против моей воли!
— Ты у меня поговоришь! — рявкнул Жак, схватил ее в охапку, перекинул через плечо и, шлепая по лужам, потащил к карете. Девушка молотила его кулаками по спине, но напрасно.
Луис, не привыкший чему-либо удивляться, проворно открыл дверцу кареты перед хозяином, и тот не слишком нежно опустил Беллу на сиденье — как мокрый мешок с картошкой. Вода стекала с нее ручьями, Лицо горело от ярости и гнева.
Жак вскочил в карету, крикнул Луису ехать и захлопнул дверцу.
Белла чуточку отдышалась и завопила:
— Мерзавец, немедленно выпусти меня!
В полумраке кареты темные глаза тенора были как раскаленные угли.
— Нет! — хрипло отрезал Жак.
Белла потянулась к ручке дверцы.
Жак перехватил ее кисть, и они стали бороться. Карета уже катила по мостовой, но Белла была так взбешена, что готова была выпрыгнуть на ходу.
— Приди в себя! — шипел Жак. — Мы уже едем — расшибешься насмерть!
Она уставилась на него ненавидящим взглядом:
— Тогда прикажи Луису остановиться!
— Нет.
Они опять стали бороться. В конце концов Жак доказал, что он сильнее, обхватив руками обе ее кисти и грубо принудив сидеть спокойно.
— Брось, Белла! — приказал он. — Не доводи меня до белого каления! Мы едем ко мне, хочешь ты этого или нет. А если попробуешь выпрыгнуть, будь я проклят, если не…
Она незамедлительно попробовала вырваться в третий раз, лишь подстегнутая его угрозой. На сей раз он швырнул ее лицом вниз себе на колени, задрал юбку и хорошенько шлепнул ее.
У Беллы глаза на лоб полезли от неожиданности. Этот мерзавец бьет ее!.. От унижения она взвыла, стала извиваться, забила ногами, но Жак держал ее крепко и дал еще несколько увесистых шлепков.
— Пусти меня! — продолжала кричать девушка.
Наконец он остановился и спросил:
— Обещаешь, что больше не будешь пытаться выпрыгнуть на ходу?
— Нет, чтоб ты в аду горел!
Он шлепнул ее еще пару раз — сильнее, чем прежде. Белла визжала и плакала от бессилия. — Обещаешь? — снова прогремел он.
— Да!
Только теперь Жак отпустил ее. Дрожа всем телом и размазывая кулачками слезы, девушка села и поморщилась от боли. Ее трясло от злости, она была оскорблена до глубины души. Поэтому уже было не стыдно реветь в голос, со всхлипами и завываниями.
— Животное! Ненавижу тебя! — вскрикивала Белла время от времени. — А я-то, глупая, так переживала из-за того, что оставила тебя. Ты хулиган и негодяй, недостойный любви!
— Выходит, негодяй — я? — возмущенно сказал Жак. — Ты бросила меня без всякого предупреждения на целых четыре дня! Я едва не рехнулся от беспокойства. Перед этим ты заявила, что никогда не будешь петь на сцене. И вот появляешься как ни в чем не бывало и поешь дуэт с этим похотливым Андре Дельгадо, который целует тебя взасос перед полным залом. Кто кого должен обзывать последними словами?!
Слезы в три ручья лились по личику Беллы. Горестно шмыгая носом и дрожа в насквозь промокшей одежде, она выдавила;
— Я пела для тебя, только для тебя!
Казалось, он вот-вот смягчится. Колебание читалось на его лице. Но гнев оказался сильнее. Лицо Жака снова окаменело.
— Для меня? — рявкнул он. — А целовала ты при этом другого?
— Не я, а он целовал меня!
— Но я видел совсем другое!
— Оставь меня в покое! — бессильно простонала Белла. Она подтянула ноги и свернулась на сиденье калачиком, продолжая всхлипывать.
Жак какое-то время смотрел на нее, потом тихо вздохнул и сказал:
— Ладно тебе, малышка, хватит хныкать.
— Пошел к черту!
Белла услышала шорох и краем глаза заметила, что Жак пересаживается к ней.
— Нет! — воскликнула она и попыталась спихнуть его с сиденья.
Но не тут-то было. Жак решительно обнял ее. Теперь ее голова лежала у него на груди. Рядом с ним было теплее, поэтому девушка невольно прижалась к нему, продолжая всхлипывать.
Он ласково провел ладонью по ее волосам.
— Пожалуйста, оставь меня в покое! — взвизгнула Белла и икнула.
Он поцеловал ее мокрые волосы и произнес с глубоким чувством:
— Нет, оставить тебя я не могу. Не могу, потому что люблю. Люблю страстно, всей душой.
Никогда прежде он не говорил ей о любви так прямо. Даже предложение делал без упоминания слова «любовь». И вот наконец прочувствованные и нежные слова!..
Белла посмотрела Жаку в глаза — в них было столько тревоги и искреннего чувства, что у нее сердце защемило от нежности.
— О, Жак…
Он наклонился к ней и легко коснулся ее губ своими дрожащими губами. И мгновенно между ними словно пробежал ток. Белла с протяжным стоном страстно ответила на поцелуй. Язык Жака проник в ее рот, а его руки гладили ее лицо, шею, грудь, облепленную мокрым платьем. Белла запустила пальцы в его волосы и вся потянулась к нему. Она уже не сердилась на Жака. Сейчас было важно одно — он рядом, он жив, он любит ее, и она соскучилась по нему безумно… Как сладостно вновь оказаться в его объятиях!.
— Боже, знала бы ты, как я по тебе тосковал…до безумия! — сказал он, словно отзываясь на ее мысли.
— Я не хотела огорчать тебя.
— Ну так где же ты была?
— Я… я потерялась во времени.
Жак издал короткий смешок и погладил ее по шее.
— Похоже, ты не в своем уме.
— Да ты любую женщину сведешь с ума!
Жак поцеловал ее снова, будто благодарил за комплимент. Да, он способен довести ее до безумия страсти. Белла упивалась его руками на своей груди, на ягодицах и сама, расстегнув рубашку, гладила упругие мышцы его плеч и груди.
Она вернулась к реальности, лишь когда карета с толчком остановилась. Жак шепнул:
— Зайди ко мне, и закончим трудный день в постели.
Девушка посмотрела через окошко на фасад дома, полускрытого высокими деревьями. Гнев возвращался. Похоже, она спятила, позволив ему целовать ее! Самовлюбленный наглец тут же решил, что она растает и прыгнет к нему в постель после непозволительного поведения! Выволок силой из театра, отшлепал как последнюю шлюху, а теперь приглашает!
Она подняла на него горящие гневом глаза.
— Ни за что!
— Ни за что? — повторил Жак с опасной лаской в голосе. — Белла, мы должны уладить наш спор.
— Только не в постели. Отвези меня домой — к Элен.
Он проигнорировал ее слова, будто оглох. Выйдя из кареты, любезно протянул ей руку и, строго взглянув в глаза, произнес:
— Идем, Белла.
— Нет.
Жак грубо схватил ее за локоть и выволок из кареты под ливень. Чуть коснувшись ногами земли, девушка вывернулась из его рук и рванулась прочь по скользкой мостовой. Жак настиг ее уже через несколько шагов. Загородил ей дорогу и стал медленно оттеснять к ограде своего дома. Мокрое платье сковывало движения, волосы висели на плечах плетями, и на душе было так скверно, что словами не описать. Несколько смущенный, Луис молча открыл ворота, и мало-помалу после шараханий и беготни Белла отступила именно к ним и попала туда, куда ее загонял Жак, — во двор его дома.
Внутри она заметалась в поисках пути к спасению, но кругом была или ограда, или стены, а дождь лил как из ведра. Жак неумолимо следовал за ней. Она продолжала свой бег по скользким плитам…
Жак настиг ее под широким навесом крыши, в нише стены. Развернул к себе, а потом прижал к холодной, мокрой стене.
— Нет, нет! — истерично закричала Белла и замолотила кулачками по его груди. — Не валяй дурака, — жестко сказал он. Он давил на нее всем телом, и она ощутила его возбуждение.
— Это ты не валяй! — взвизгнула она, неожиданно ощутив в себе желание. — Пусти меня! — Черта с два, — процедил Жак и взял ее лицо в свои ладони. — Белла, прекрати воевать и поговори со мной хотя бы минуту — С какой стати?
— Потому что я все равно не отпущу тебя, пока мы не поговорим.
— Я не желаю разговаривать с тобой. Я чересчур зла для нормального разговора.
— Итак, где ты была, Белла? — спросил он срывающимся голосом.
— Я… я хотела честно рассказать тебе, но ты же не хочешь поверить.
— Ты говорила как сумасшедшая.
— Как сумасшедшая? А кто действовал как сумасшедший?
— А как я мог оставаться спокойным? После того как я чуть не умер от волнения, являешься ты и с милым видом рассказываешь какие-то сказки. Дескать, заблудилась во времени…
— Черт побери! У меня и в мыслях не было волновать тебя!
— Тогда скажи правду. Где ты была? — Он устремил на нее испытующий взгляд.
Белла молчала. Что сказать? Какую часть правды открыть? Внутри ее все еще кипело от его грубого поведения. И поэтому пускаться в длинные откровения не хотелось. Но она злилась и на себя — ненавидела себя за то, что и сейчас желает Жака, после всех безобразий с его стороны…
Они молча стояли в тупике, в углу двора. Оба тяжело дышали. Вверху громыхал гром. Дождь колотил по отвесу крыши. Здесь, под козырьком, было сухо, но не стоять же так вечно. Белла вновь решила вырваться, Жак снова прижал ее к стене и утихомирил. Теперь он надумал использовать новую тактику.
— Ты сказала, что сегодня пела для меня, Белла.
— Это правда?
— Да, я пела для тебя, Жак, — призналась она
— срывающимся голосом.
Он легонько коснулся губами ее брови.
— Тогда почему бы тебе не стать умницей и не поцеловать меня? Я так исстрадался по тебе, так соскучился.
Белла все еще негодовала.
— Я не могу быть умницей — ты выволок меня из театра…
— Я был вне себя от страха, что ты погибла, а тут еще ревность из-за твоей глупой выходки с Андре…
— К тому же ты меня отшлепал как последнюю…
— А как иначе было тебя остановить? Ведь ты хотела выскочить из кареты на полном ходу! Неужели так уж больно?
— Но ты… ты унизил меня! — А разве ты не задела мою гордость, когда поцеловала перед публикой другого? — Жак прижал Беллу к себе и стал щекотать губами уголок ее рта, дразня и возбуждая ее своим горячим дыханием, — Поцелуй меня, Белла. Люби меня. За внешне грубым требованием была такая нежность и даже робость, что в ее душе словно что-то сломалось. Белла обняла его и страстно поцеловала, как ей хотелось поцеловать его в те четыре ночи, которые она провела без него в другой эпохе. Он отвечал с не меньшим пылом, неистово обнимая ее. Резким движением Жак расстегнул ее корсаж и впился губами в сосок. Белла застонала от удовольствия. Упоительное ощущение!
Ветер временами заносил в их убежище струйки дождя, и они хлестали то по спине Жака, то по лицу Беллы. Но и эти брызги, и ритмическое постукивание дождя по железу отвеса лишь добавляли прелести их страстным ласкам…
Белла почувствовала, как он весь напрягся от желания. Такое же желание захватило и ее. Опять ударила молния и раздался раскат грома. Жак нетерпеливо запустил руку под ее длинную юбку, раздвинул ноги и стал ласкать ее влажное лоно. Белла, позабыв о смущении, лихорадочно расстегнула его брюки… Она хотела его как никогда, и противиться желанию было равно самоуничтожению.
Жак всем телом прижал ее к стене и вошел в нее. Она охватила его талию ногами, упиваясь его сильными ритмичными движениями, желая слиться с возлюбленным в одно целое. Они целовались со стонами и вскриками, яростно, словно последний раз в жизни, и оба в считанные секунды достигли пика наслаждения.
Жак остановился, и они еще сколько-то времени оставались в прежнем положении, не замечая ни дождя, ни грома…
Жак подхватил ослабевшую Беллу и понес ее по лестнице наверх. Закрыв дверь ногой, он поставил свою ношу на пол и пошел зажигать свечу. Белла, промокшая насквозь, чихнула. Жак подбежал к ней и стал растирать ее холодные руки.
— Ты вся дрожишь, дорогая. Я себе не прощу, если ты заболеешь.
Он проворно сорвал с нее мокрую одежду, достал полотенца, вытер ей волосы и растер все тело. При виде ее наготы взгляд Жака снова зажегся огнем желания.
— Живо под одеяло! — приказал он хриплым голосом.
Белла без промедления юркнула под одеяло.
Там, в тепле, она быстро согрелась, и ее дрожь очень скоро превратилась в трепет желания, когда девушка увидела, как раздевается Жак Он растирал себя сухими полотенцами, и его тело было прекрасно в тусклом свете свечи. Впервые она могла спокойно рассмотреть напряженное мужское естество… Впрочем, глядя на него, спокойной она оставалась недолго.
Через несколько мгновений Жак тоже скользнул под одеяло и стал целовать ее глаза, подбородок, губы.
Было божественно приятно ощущать его тело рядом с собой.
— Как хорошо! — прошептала она.
— Ну а теперь, чтобы согреть тебя… — Он обнял ее за талию, чуть поднял вверх — и вошел в нее.
Белла сладко застонала.
— Я думала… Ты же хотел поговорить!
— Поговорить мы успеем, любовь моя. У нас будет достаточно времени. Ты теперь от меня никуда не уйдешь, запомни!
Горячие руки Жака двигались то вверх, то вниз по спине и ягодицам Беллы, гладя и массируя ее бархатную кожу. Белла заглянула в его темные, полные желания глаза — и догадалась, что они не скоро перейдут к беседе…
— Любопытные вещички, ты не находишь?
Это было сказано час спустя. Лежащая на постели Белла подняла глаза и увидела, что Жак в одних штанах стоит рядом и держит в руке ее белый бюстгальтер и крохотные трусики-бикини. Вид этих невиданных вещей явно забавлял и озадачивал Жака.
Девушка нервно сглотнула — вот он, подходящий повод начать свою исповедь. Однажды ее уже вернули ни с того ни с сего в двадцатый век. И это может повториться, причем столь же внезапно. Поэтому откладывать серьезный разговор нельзя. Надо рассказать всю правду о ее путешествиях во времени и о том, что над жизнью Жака нависла смертельная угроза. Выложить все начистоту — и будь что будет.
Белла села на кровати, натянула простыню до самой шеи.
— Жак, мне нужно тебе кое-что рассказать.
Он бросил бюстгальтер и трусики на кровать и сел возле Беллы.
— Да, милая, я весь внимание.
Она улыбнулась.
— Похоже, ты находишь мое белье странным.
— Разумеется.
— Это нездешнее белье.
— Я и сам знаю, что в наших краях такого не носят.
— Это потому… потому что я сама… нездешняя. Я не та, за кого себя выдаю.
Жак нахмурился.
— Что ты хочешь сказать?
Белла набрала побольше воздуха и как в воду нырнула:
— Я прибыла сюда издалека.
— Откуда?
— Из тысяча девятьсот девяносто шестого года.
Пару секунд Жак оторопело таращился на нее, постом расхохотался.
— Не говори глупостей! Опять намерена нести чушь о том, что потерялась во времени? Ради Бога, уволь меня от этих сказок!
— Но это чистейшая правда, — возразила девушка. — Я действительно явилась сюда из тысяча девятьсот девяносто шестого года.
Он раздраженно закатил глаза.
— Тогда объясни мне, пожалуйста, каким образом ты попала сюда — на сто лет раньше!
Белла от усердия прикусила нижнюю губу, старалась как можно точнее выбирать слова.
— — Все потому, что я участвую в возобновлении «Калейдоскопа», которое труппа «Сент-Чарлз-опера» осуществит через сто лет.
— Да брось ты шутки шутить!
Она возбужденно схватила его за руку.
— Нет, Жак, я не шучу. Будь добр выслушать меня до конца.
Он раздраженно хмыкнул.
— Ладно. Выкладывай свою галиматью.
— Точно так же, как здесь, я пела в хоре в тысяча девятьсот девяносто шестом году.
— И тоже боялась публики? — ядовито спросил он.
Девушка проигнорировала его замечание и заспешила дальше:
— Там во время репетиций мне время от времени являлся призрак… твой призрак, Жак! Особенно часто это происходило в паузах между номерами, когда гаснет свет и вращался «калейдоскоп».
Жак заинтересованно поднял бровь.
— Стало быть, у вас там тоже есть «калейдоскоп»?
Она кивнула.
— И тебе являлся мой призрак — правильно я понял, милая?
— Да.
— И что же вытворял этот мой призрак?
Белла ощутила поддразнивающую интонацию, но решила противиться до конца и не позволить Жаку перевести разговор на шутливый лад.
— Призрак пел мне твоим прекрасным голосом и просил идти за ним.
Жак игриво дотронулся до кончика ее носа.
— По крайней мере эта часть твоего рассказа похожа на правду. Я верю, что даже в виде привидения
Я оценил твою красоту и привлекательность и попытался соблазнить тебя. Это на меня похоже.
Она сердито воскликнула:
— Да станешь ли ты когда-нибудь серьезным!
Жак засмеялся, лег на кровать и закинул руки за голову.
— Белла, я очень серьезен. Ты рассказываешь настолько интересно, что я и словечко боюсь пропустить.
Она с упреком покосилась на него и продолжала:
— И вот однажды, во время очередного вращения «калейдоскопа», я перенеслась по неведомой причине сюда.
— Ты хочешь сказать, сюда — в тысяча восемьсот девяносто шестой год?
— Да. Только что я была в своем времени и убегала со сцены после участия в «Полете валькирий», а
— в следующую секунду обнаружила, что стою на сцене здесь в разгар «Кармен».
Жак молча хмурился.
— Ты ведь помнишь, как я появилась во время твоей арии. Словно из воздуха.
— О да, помню. Очень странно. Однако то, что ты рассказываешь, невероятно. Путешествия во времени невозможны.
— А ты вспомни роман Герберта Уэллса «Машина времени», — возразила Белла. — Или роман Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Обе эти вещи уже опубликованы.
Жак пренебрежительно махнул рукой.
— Читал. Занимательные книги. Но это же вымысел, фантастика.
— Нет, это правда! — настаивала девушка. — Я думаю, что именно скрупулезное возобновление «Калейдоскопа» каким-то образом создало уникальную ситуацию и путешествие во времени стало возможным.
— Может, тут сыграли роль исторические костюмы, или тщательность повтора многих номеров, или все это
— вместе плюс еще какие-то другие, неведомые… Короче, так или иначе, невозможное свершилось, и в результате — — путешествие во времени. И я могу доказать это!
Жак шутливо указал в сторону бюстгальтера и трусиков-бикини:
— Странным бельем? Ха! Ха-ха!
— Нет.
Белла вскочила с постели, пересекла спальню и сунула руку в карман. У нее душа ушла в пятки, когда она сообразила, что после такого дождя ксерокопия будет безнадежно испорчена. Однако, к ее величайшему облегчению, многослойность старинной юбки и толщина материала сделали доброе дело: бумага была лишь слегка подмочена.
Тут она услышала, как Жак присвистнул.
Белла проворно обернулась. Щеки ее запылали от смущения. Желание убедить Жака так увлекло ее, что девушка совсем забыла о своей наготе. И в таком виде она пробежала на глазах Жака через комнату и нагибалась, стоя к нему спиной!
Голодный огонь в его глазах доказывал, что ему очень понравилась ее пробежка. Несмотря на ужасный стыд, Белла тоже ощутила приятную волну желания, соски мгновенно затвердели.
— Отчего ты смотришь на меня так? — прерывисто задышав, спросила она.
— Сама догадайся. Давай бросим глупую болтовню. Беги сюда, и я объясню тебе, почему я так смотрю на тебя.
— Негодник! — Соблазн был велик, но Белла решила сдержаться. Подойдя к Жаку, девушка легонько ударила его сложенной ксерокопией по рукам. — Ведите себя прилично, сэр!
Он вздохнул и взял влажный лист бумаги.
— Что это?
— Читай, — сказала она, а сама схватила халат, поспешно надела его. — Я пришла к выводу, что меня перенесли сюда, в твое время, чтобы я спасла тебя от гибели. Потому что если ты не изменишь свое поведение, тебя через неделю убьют.
Жак расхохотался.
— Большей глупости за всю свою жизнь не слышал!
— Ты лучше прочитай то, что я тебе дала, а потом будем спорить, кто из нас чокнутый.
— Чокнутый?
— Ну сумасшедший.
Жак развернул лист бумаги и сразу же прокомментировал снимок:
— Ба! Да это же я! Тот самый снимок, который Этьен послал в «Геральд».
— Ты читай, читай!
Он подчинился. По мере чтения улыбка сползла с его лица. Наконец Жак поднял глаза на Беллу.
— Послушай, какая дурацкая шутка. Ты… как ты ухитрилась сделать эту гадость?
— Это не фальшивка. Подлинная статья из подлинной газеты тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.
— Вот-вот! Выходит, фальшивка!
— Жак, поверь мне, статья подлинная. Дело в том, что те четыре дня, когда меня здесь не было, я провела там, в своей эпохе.
— Где ты провела их?
— Ты же помнишь, как я исчезла: между номерами, в темноте, когда вращался «калейдоскоп».
— Мне ли не помнить, как ты пропала!
— Ну так вот, как раз в ту секунду неведомая сила утащила меня обратно, в мое время. Только что я бежала со сцены после исполнения номера «Три девчушки», а в следующее мгновение…
— Что?
— Оказалась среди моцартовского дуэта в конце двадцатого века. Там, в моем родном времени я провела четыре дня. И попыталась отыскать ключ к твоему убийству. Увы, я так и не выяснила, кто тебя убил, но ксерокс статьи все-таки сумела прихватить с собой.
— Ксерокс?
— Так называется технология копирования текста — ну что-то вроде фотографии, только мгновенной.
Жак тряхнул головой и щелкнул пальцем по бумаге.
— И все-таки я не верю, что это не сказка.
— Это не сказка, Жак! — горячо возразила девушка. — Поверь! Я совершила путешествие во времени, чтобы спасти тебя. Во имя своей безопасности ты должен оставить театр. В противном случае в следующий вторник, четвертого августа, ты будешь убит.
Жак долго молча смотрел исподлобья на лист бумаги — этот загадочный ксерокс.
— Так ты мне поверил или нет? — наконец не вытерпела Белла.
— Пожалуй, да, — сознался Жак.
— Значит, ты оставляешь театр?
— Нет, милая.
— Но, Жак, это же верная смерть! Ты можешь погибнуть!
Он пожал плечами.
— Любой из нас может нежданно погибнуть, скажем, при первой же эпидемии, которая поразит наш благословенный город. Если мне на роду написано быть убитым — что ж, от судьбы не отвертишься. Умру счастливым — прямо на сцене. Достойная гибель для человека, влюбленного в оперу.
— Выходит, ты убежденный фаталист?
— Нет, я креол.
— Ты не креол, а дурак набитый! — сердито воскликнула Белла с яростным жестом. — Только дурак, узнав о дне и часе своей неминуемой гибели, способен просто махнуть рукой и сказать: будь что будет.
Жак отшвырнул лист бумаги со статьей и привлек Беллу к себе.
— Давай прекратим наш спор. Не по душе мне рассуждения о путешествиях во времени, они рождают во мне страх снова потерять свою любимую. Тебя так долго не было!.. Я просто хочу ощущать, что ты со мной, рядом, потому что я скучал по тебе ужасно, та cherie.
— Жак!
Он уже стягивал с нее халат, и его ладони ласкали ее грудь и живот.
— Пойдем в постель, Белла. А договорим позже…
— Я хочу, чтобы мы поженились, — негромко сказал Жак.
Белла спрыгнула с его колен, встала возле перил и задумчиво посмотрела в звездное небо. Потом нашла в себе силы обернуться и встретила его улыбающиеся глаза.
— Ты хоть одно слово услышал из того, о чем я тебе битый час толковала?
— Все слышал, милая.
Она жестом выразила свое полное отчаяние.
— Я из другого времени, Жак! Меня в любой момент могут унести отсюда без всякого предупреждения и без видимой причины. Хороша жена! А тебя того и гляди убьют. Так что мы — та еще парочка!
— Если опасности так страшны, надо воспользоваться тем малым временем, которое у нас есть. — Жак посмотрел на нее с решимостью в глазах. — Тебя унесли из этого времени после того, как ты отказалась от меня и от оперной карьеры, для которой ты создана. Больше я не позволю тебе таких крамольных мыслей и поступков. А стало быть, темные силы больше не посмеют тебя беспокоить, и ты навеки останешься со мной.
За кулисами она чуть не налетела на Жака, который смотрел на нее разъяренными глазами, бледный от гнева.
— Жак! — в восторге вскричала она, — Слава Богу, ты жив и я сумела до тебя добраться!
Жак крепко обхватил ее за талию.
— Где ты была все это время, бессердечная негодница? — спросил он взбешенным шепотом. — Ты понимаешь, что я чуть с ума не сошел? Уже хотел, чтобы полиция занялась поисками твоего тела в реке!
Она побледнела от его злобного тона.
— Жак, я…
Но он грубо прервал ее:
— И какого дьявола тебя понесло на сцену — петь дуэт с Андре Дельгадо? И с какой такой радости ты целуешься с этим усатым?
— Это же… это же песня… по замыслу режиссера… — неубедительно залепетала Белла.
Но Жак был в таком гневе, что объяснять было бесполезно.
— Иди со мной, — приказал он и потащил ее за собой по коридору.
«Иди со мной». Знакомые слова! Только на этот раз они были полны не страсти и вожделения, а безудержного гнева. К тому же Жак вытащил ее из театра не в лунный прелестный вечер, а под проливной дождь.
— Куда ты меня тащишь? — крикнула девушка, но ее слова заглушили потоки воды с неба.
Напрасно она пыталась вырвать свою руку. Жак до боли сжимал ее ладонь и не обращал внимания на ее жалобные вопли.
— Ко мне домой, — процедил он. — Есть разговор
Отбросив со лба прядь мокрых волос, Белла наконец разозлилась. Самоуверенный наглец!..
— Ты — животное! — заорала она. — Ты не смеешь тащить меня против моей воли!
— Ты у меня поговоришь! — рявкнул Жак, схватил ее в охапку, перекинул через плечо и, шлепая по лужам, потащил к карете. Девушка молотила его кулаками по спине, но напрасно.
Луис, не привыкший чему-либо удивляться, проворно открыл дверцу кареты перед хозяином, и тот не слишком нежно опустил Беллу на сиденье — как мокрый мешок с картошкой. Вода стекала с нее ручьями, Лицо горело от ярости и гнева.
Жак вскочил в карету, крикнул Луису ехать и захлопнул дверцу.
Белла чуточку отдышалась и завопила:
— Мерзавец, немедленно выпусти меня!
В полумраке кареты темные глаза тенора были как раскаленные угли.
— Нет! — хрипло отрезал Жак.
Белла потянулась к ручке дверцы.
Жак перехватил ее кисть, и они стали бороться. Карета уже катила по мостовой, но Белла была так взбешена, что готова была выпрыгнуть на ходу.
— Приди в себя! — шипел Жак. — Мы уже едем — расшибешься насмерть!
Она уставилась на него ненавидящим взглядом:
— Тогда прикажи Луису остановиться!
— Нет.
Они опять стали бороться. В конце концов Жак доказал, что он сильнее, обхватив руками обе ее кисти и грубо принудив сидеть спокойно.
— Брось, Белла! — приказал он. — Не доводи меня до белого каления! Мы едем ко мне, хочешь ты этого или нет. А если попробуешь выпрыгнуть, будь я проклят, если не…
Она незамедлительно попробовала вырваться в третий раз, лишь подстегнутая его угрозой. На сей раз он швырнул ее лицом вниз себе на колени, задрал юбку и хорошенько шлепнул ее.
У Беллы глаза на лоб полезли от неожиданности. Этот мерзавец бьет ее!.. От унижения она взвыла, стала извиваться, забила ногами, но Жак держал ее крепко и дал еще несколько увесистых шлепков.
— Пусти меня! — продолжала кричать девушка.
Наконец он остановился и спросил:
— Обещаешь, что больше не будешь пытаться выпрыгнуть на ходу?
— Нет, чтоб ты в аду горел!
Он шлепнул ее еще пару раз — сильнее, чем прежде. Белла визжала и плакала от бессилия. — Обещаешь? — снова прогремел он.
— Да!
Только теперь Жак отпустил ее. Дрожа всем телом и размазывая кулачками слезы, девушка села и поморщилась от боли. Ее трясло от злости, она была оскорблена до глубины души. Поэтому уже было не стыдно реветь в голос, со всхлипами и завываниями.
— Животное! Ненавижу тебя! — вскрикивала Белла время от времени. — А я-то, глупая, так переживала из-за того, что оставила тебя. Ты хулиган и негодяй, недостойный любви!
— Выходит, негодяй — я? — возмущенно сказал Жак. — Ты бросила меня без всякого предупреждения на целых четыре дня! Я едва не рехнулся от беспокойства. Перед этим ты заявила, что никогда не будешь петь на сцене. И вот появляешься как ни в чем не бывало и поешь дуэт с этим похотливым Андре Дельгадо, который целует тебя взасос перед полным залом. Кто кого должен обзывать последними словами?!
Слезы в три ручья лились по личику Беллы. Горестно шмыгая носом и дрожа в насквозь промокшей одежде, она выдавила;
— Я пела для тебя, только для тебя!
Казалось, он вот-вот смягчится. Колебание читалось на его лице. Но гнев оказался сильнее. Лицо Жака снова окаменело.
— Для меня? — рявкнул он. — А целовала ты при этом другого?
— Не я, а он целовал меня!
— Но я видел совсем другое!
— Оставь меня в покое! — бессильно простонала Белла. Она подтянула ноги и свернулась на сиденье калачиком, продолжая всхлипывать.
Жак какое-то время смотрел на нее, потом тихо вздохнул и сказал:
— Ладно тебе, малышка, хватит хныкать.
— Пошел к черту!
Белла услышала шорох и краем глаза заметила, что Жак пересаживается к ней.
— Нет! — воскликнула она и попыталась спихнуть его с сиденья.
Но не тут-то было. Жак решительно обнял ее. Теперь ее голова лежала у него на груди. Рядом с ним было теплее, поэтому девушка невольно прижалась к нему, продолжая всхлипывать.
Он ласково провел ладонью по ее волосам.
— Пожалуйста, оставь меня в покое! — взвизгнула Белла и икнула.
Он поцеловал ее мокрые волосы и произнес с глубоким чувством:
— Нет, оставить тебя я не могу. Не могу, потому что люблю. Люблю страстно, всей душой.
Никогда прежде он не говорил ей о любви так прямо. Даже предложение делал без упоминания слова «любовь». И вот наконец прочувствованные и нежные слова!..
Белла посмотрела Жаку в глаза — в них было столько тревоги и искреннего чувства, что у нее сердце защемило от нежности.
— О, Жак…
Он наклонился к ней и легко коснулся ее губ своими дрожащими губами. И мгновенно между ними словно пробежал ток. Белла с протяжным стоном страстно ответила на поцелуй. Язык Жака проник в ее рот, а его руки гладили ее лицо, шею, грудь, облепленную мокрым платьем. Белла запустила пальцы в его волосы и вся потянулась к нему. Она уже не сердилась на Жака. Сейчас было важно одно — он рядом, он жив, он любит ее, и она соскучилась по нему безумно… Как сладостно вновь оказаться в его объятиях!.
— Боже, знала бы ты, как я по тебе тосковал…до безумия! — сказал он, словно отзываясь на ее мысли.
— Я не хотела огорчать тебя.
— Ну так где же ты была?
— Я… я потерялась во времени.
Жак издал короткий смешок и погладил ее по шее.
— Похоже, ты не в своем уме.
— Да ты любую женщину сведешь с ума!
Жак поцеловал ее снова, будто благодарил за комплимент. Да, он способен довести ее до безумия страсти. Белла упивалась его руками на своей груди, на ягодицах и сама, расстегнув рубашку, гладила упругие мышцы его плеч и груди.
Она вернулась к реальности, лишь когда карета с толчком остановилась. Жак шепнул:
— Зайди ко мне, и закончим трудный день в постели.
Девушка посмотрела через окошко на фасад дома, полускрытого высокими деревьями. Гнев возвращался. Похоже, она спятила, позволив ему целовать ее! Самовлюбленный наглец тут же решил, что она растает и прыгнет к нему в постель после непозволительного поведения! Выволок силой из театра, отшлепал как последнюю шлюху, а теперь приглашает!
Она подняла на него горящие гневом глаза.
— Ни за что!
— Ни за что? — повторил Жак с опасной лаской в голосе. — Белла, мы должны уладить наш спор.
— Только не в постели. Отвези меня домой — к Элен.
Он проигнорировал ее слова, будто оглох. Выйдя из кареты, любезно протянул ей руку и, строго взглянув в глаза, произнес:
— Идем, Белла.
— Нет.
Жак грубо схватил ее за локоть и выволок из кареты под ливень. Чуть коснувшись ногами земли, девушка вывернулась из его рук и рванулась прочь по скользкой мостовой. Жак настиг ее уже через несколько шагов. Загородил ей дорогу и стал медленно оттеснять к ограде своего дома. Мокрое платье сковывало движения, волосы висели на плечах плетями, и на душе было так скверно, что словами не описать. Несколько смущенный, Луис молча открыл ворота, и мало-помалу после шараханий и беготни Белла отступила именно к ним и попала туда, куда ее загонял Жак, — во двор его дома.
Внутри она заметалась в поисках пути к спасению, но кругом была или ограда, или стены, а дождь лил как из ведра. Жак неумолимо следовал за ней. Она продолжала свой бег по скользким плитам…
Жак настиг ее под широким навесом крыши, в нише стены. Развернул к себе, а потом прижал к холодной, мокрой стене.
— Нет, нет! — истерично закричала Белла и замолотила кулачками по его груди. — Не валяй дурака, — жестко сказал он. Он давил на нее всем телом, и она ощутила его возбуждение.
— Это ты не валяй! — взвизгнула она, неожиданно ощутив в себе желание. — Пусти меня! — Черта с два, — процедил Жак и взял ее лицо в свои ладони. — Белла, прекрати воевать и поговори со мной хотя бы минуту — С какой стати?
— Потому что я все равно не отпущу тебя, пока мы не поговорим.
— Я не желаю разговаривать с тобой. Я чересчур зла для нормального разговора.
— Итак, где ты была, Белла? — спросил он срывающимся голосом.
— Я… я хотела честно рассказать тебе, но ты же не хочешь поверить.
— Ты говорила как сумасшедшая.
— Как сумасшедшая? А кто действовал как сумасшедший?
— А как я мог оставаться спокойным? После того как я чуть не умер от волнения, являешься ты и с милым видом рассказываешь какие-то сказки. Дескать, заблудилась во времени…
— Черт побери! У меня и в мыслях не было волновать тебя!
— Тогда скажи правду. Где ты была? — Он устремил на нее испытующий взгляд.
Белла молчала. Что сказать? Какую часть правды открыть? Внутри ее все еще кипело от его грубого поведения. И поэтому пускаться в длинные откровения не хотелось. Но она злилась и на себя — ненавидела себя за то, что и сейчас желает Жака, после всех безобразий с его стороны…
Они молча стояли в тупике, в углу двора. Оба тяжело дышали. Вверху громыхал гром. Дождь колотил по отвесу крыши. Здесь, под козырьком, было сухо, но не стоять же так вечно. Белла вновь решила вырваться, Жак снова прижал ее к стене и утихомирил. Теперь он надумал использовать новую тактику.
— Ты сказала, что сегодня пела для меня, Белла.
— Это правда?
— Да, я пела для тебя, Жак, — призналась она
— срывающимся голосом.
Он легонько коснулся губами ее брови.
— Тогда почему бы тебе не стать умницей и не поцеловать меня? Я так исстрадался по тебе, так соскучился.
Белла все еще негодовала.
— Я не могу быть умницей — ты выволок меня из театра…
— Я был вне себя от страха, что ты погибла, а тут еще ревность из-за твоей глупой выходки с Андре…
— К тому же ты меня отшлепал как последнюю…
— А как иначе было тебя остановить? Ведь ты хотела выскочить из кареты на полном ходу! Неужели так уж больно?
— Но ты… ты унизил меня! — А разве ты не задела мою гордость, когда поцеловала перед публикой другого? — Жак прижал Беллу к себе и стал щекотать губами уголок ее рта, дразня и возбуждая ее своим горячим дыханием, — Поцелуй меня, Белла. Люби меня. За внешне грубым требованием была такая нежность и даже робость, что в ее душе словно что-то сломалось. Белла обняла его и страстно поцеловала, как ей хотелось поцеловать его в те четыре ночи, которые она провела без него в другой эпохе. Он отвечал с не меньшим пылом, неистово обнимая ее. Резким движением Жак расстегнул ее корсаж и впился губами в сосок. Белла застонала от удовольствия. Упоительное ощущение!
Ветер временами заносил в их убежище струйки дождя, и они хлестали то по спине Жака, то по лицу Беллы. Но и эти брызги, и ритмическое постукивание дождя по железу отвеса лишь добавляли прелести их страстным ласкам…
Белла почувствовала, как он весь напрягся от желания. Такое же желание захватило и ее. Опять ударила молния и раздался раскат грома. Жак нетерпеливо запустил руку под ее длинную юбку, раздвинул ноги и стал ласкать ее влажное лоно. Белла, позабыв о смущении, лихорадочно расстегнула его брюки… Она хотела его как никогда, и противиться желанию было равно самоуничтожению.
Жак всем телом прижал ее к стене и вошел в нее. Она охватила его талию ногами, упиваясь его сильными ритмичными движениями, желая слиться с возлюбленным в одно целое. Они целовались со стонами и вскриками, яростно, словно последний раз в жизни, и оба в считанные секунды достигли пика наслаждения.
Жак остановился, и они еще сколько-то времени оставались в прежнем положении, не замечая ни дождя, ни грома…
Жак подхватил ослабевшую Беллу и понес ее по лестнице наверх. Закрыв дверь ногой, он поставил свою ношу на пол и пошел зажигать свечу. Белла, промокшая насквозь, чихнула. Жак подбежал к ней и стал растирать ее холодные руки.
— Ты вся дрожишь, дорогая. Я себе не прощу, если ты заболеешь.
Он проворно сорвал с нее мокрую одежду, достал полотенца, вытер ей волосы и растер все тело. При виде ее наготы взгляд Жака снова зажегся огнем желания.
— Живо под одеяло! — приказал он хриплым голосом.
Белла без промедления юркнула под одеяло.
Там, в тепле, она быстро согрелась, и ее дрожь очень скоро превратилась в трепет желания, когда девушка увидела, как раздевается Жак Он растирал себя сухими полотенцами, и его тело было прекрасно в тусклом свете свечи. Впервые она могла спокойно рассмотреть напряженное мужское естество… Впрочем, глядя на него, спокойной она оставалась недолго.
Через несколько мгновений Жак тоже скользнул под одеяло и стал целовать ее глаза, подбородок, губы.
Было божественно приятно ощущать его тело рядом с собой.
— Как хорошо! — прошептала она.
— Ну а теперь, чтобы согреть тебя… — Он обнял ее за талию, чуть поднял вверх — и вошел в нее.
Белла сладко застонала.
— Я думала… Ты же хотел поговорить!
— Поговорить мы успеем, любовь моя. У нас будет достаточно времени. Ты теперь от меня никуда не уйдешь, запомни!
Горячие руки Жака двигались то вверх, то вниз по спине и ягодицам Беллы, гладя и массируя ее бархатную кожу. Белла заглянула в его темные, полные желания глаза — и догадалась, что они не скоро перейдут к беседе…
— Любопытные вещички, ты не находишь?
Это было сказано час спустя. Лежащая на постели Белла подняла глаза и увидела, что Жак в одних штанах стоит рядом и держит в руке ее белый бюстгальтер и крохотные трусики-бикини. Вид этих невиданных вещей явно забавлял и озадачивал Жака.
Девушка нервно сглотнула — вот он, подходящий повод начать свою исповедь. Однажды ее уже вернули ни с того ни с сего в двадцатый век. И это может повториться, причем столь же внезапно. Поэтому откладывать серьезный разговор нельзя. Надо рассказать всю правду о ее путешествиях во времени и о том, что над жизнью Жака нависла смертельная угроза. Выложить все начистоту — и будь что будет.
Белла села на кровати, натянула простыню до самой шеи.
— Жак, мне нужно тебе кое-что рассказать.
Он бросил бюстгальтер и трусики на кровать и сел возле Беллы.
— Да, милая, я весь внимание.
Она улыбнулась.
— Похоже, ты находишь мое белье странным.
— Разумеется.
— Это нездешнее белье.
— Я и сам знаю, что в наших краях такого не носят.
— Это потому… потому что я сама… нездешняя. Я не та, за кого себя выдаю.
Жак нахмурился.
— Что ты хочешь сказать?
Белла набрала побольше воздуха и как в воду нырнула:
— Я прибыла сюда издалека.
— Откуда?
— Из тысяча девятьсот девяносто шестого года.
Пару секунд Жак оторопело таращился на нее, постом расхохотался.
— Не говори глупостей! Опять намерена нести чушь о том, что потерялась во времени? Ради Бога, уволь меня от этих сказок!
— Но это чистейшая правда, — возразила девушка. — Я действительно явилась сюда из тысяча девятьсот девяносто шестого года.
Он раздраженно закатил глаза.
— Тогда объясни мне, пожалуйста, каким образом ты попала сюда — на сто лет раньше!
Белла от усердия прикусила нижнюю губу, старалась как можно точнее выбирать слова.
— — Все потому, что я участвую в возобновлении «Калейдоскопа», которое труппа «Сент-Чарлз-опера» осуществит через сто лет.
— Да брось ты шутки шутить!
Она возбужденно схватила его за руку.
— Нет, Жак, я не шучу. Будь добр выслушать меня до конца.
Он раздраженно хмыкнул.
— Ладно. Выкладывай свою галиматью.
— Точно так же, как здесь, я пела в хоре в тысяча девятьсот девяносто шестом году.
— И тоже боялась публики? — ядовито спросил он.
Девушка проигнорировала его замечание и заспешила дальше:
— Там во время репетиций мне время от времени являлся призрак… твой призрак, Жак! Особенно часто это происходило в паузах между номерами, когда гаснет свет и вращался «калейдоскоп».
Жак заинтересованно поднял бровь.
— Стало быть, у вас там тоже есть «калейдоскоп»?
Она кивнула.
— И тебе являлся мой призрак — правильно я понял, милая?
— Да.
— И что же вытворял этот мой призрак?
Белла ощутила поддразнивающую интонацию, но решила противиться до конца и не позволить Жаку перевести разговор на шутливый лад.
— Призрак пел мне твоим прекрасным голосом и просил идти за ним.
Жак игриво дотронулся до кончика ее носа.
— По крайней мере эта часть твоего рассказа похожа на правду. Я верю, что даже в виде привидения
Я оценил твою красоту и привлекательность и попытался соблазнить тебя. Это на меня похоже.
Она сердито воскликнула:
— Да станешь ли ты когда-нибудь серьезным!
Жак засмеялся, лег на кровать и закинул руки за голову.
— Белла, я очень серьезен. Ты рассказываешь настолько интересно, что я и словечко боюсь пропустить.
Она с упреком покосилась на него и продолжала:
— И вот однажды, во время очередного вращения «калейдоскопа», я перенеслась по неведомой причине сюда.
— Ты хочешь сказать, сюда — в тысяча восемьсот девяносто шестой год?
— Да. Только что я была в своем времени и убегала со сцены после участия в «Полете валькирий», а
— в следующую секунду обнаружила, что стою на сцене здесь в разгар «Кармен».
Жак молча хмурился.
— Ты ведь помнишь, как я появилась во время твоей арии. Словно из воздуха.
— О да, помню. Очень странно. Однако то, что ты рассказываешь, невероятно. Путешествия во времени невозможны.
— А ты вспомни роман Герберта Уэллса «Машина времени», — возразила Белла. — Или роман Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Обе эти вещи уже опубликованы.
Жак пренебрежительно махнул рукой.
— Читал. Занимательные книги. Но это же вымысел, фантастика.
— Нет, это правда! — настаивала девушка. — Я думаю, что именно скрупулезное возобновление «Калейдоскопа» каким-то образом создало уникальную ситуацию и путешествие во времени стало возможным.
— Может, тут сыграли роль исторические костюмы, или тщательность повтора многих номеров, или все это
— вместе плюс еще какие-то другие, неведомые… Короче, так или иначе, невозможное свершилось, и в результате — — путешествие во времени. И я могу доказать это!
Жак шутливо указал в сторону бюстгальтера и трусиков-бикини:
— Странным бельем? Ха! Ха-ха!
— Нет.
Белла вскочила с постели, пересекла спальню и сунула руку в карман. У нее душа ушла в пятки, когда она сообразила, что после такого дождя ксерокопия будет безнадежно испорчена. Однако, к ее величайшему облегчению, многослойность старинной юбки и толщина материала сделали доброе дело: бумага была лишь слегка подмочена.
Тут она услышала, как Жак присвистнул.
Белла проворно обернулась. Щеки ее запылали от смущения. Желание убедить Жака так увлекло ее, что девушка совсем забыла о своей наготе. И в таком виде она пробежала на глазах Жака через комнату и нагибалась, стоя к нему спиной!
Голодный огонь в его глазах доказывал, что ему очень понравилась ее пробежка. Несмотря на ужасный стыд, Белла тоже ощутила приятную волну желания, соски мгновенно затвердели.
— Отчего ты смотришь на меня так? — прерывисто задышав, спросила она.
— Сама догадайся. Давай бросим глупую болтовню. Беги сюда, и я объясню тебе, почему я так смотрю на тебя.
— Негодник! — Соблазн был велик, но Белла решила сдержаться. Подойдя к Жаку, девушка легонько ударила его сложенной ксерокопией по рукам. — Ведите себя прилично, сэр!
Он вздохнул и взял влажный лист бумаги.
— Что это?
— Читай, — сказала она, а сама схватила халат, поспешно надела его. — Я пришла к выводу, что меня перенесли сюда, в твое время, чтобы я спасла тебя от гибели. Потому что если ты не изменишь свое поведение, тебя через неделю убьют.
Жак расхохотался.
— Большей глупости за всю свою жизнь не слышал!
— Ты лучше прочитай то, что я тебе дала, а потом будем спорить, кто из нас чокнутый.
— Чокнутый?
— Ну сумасшедший.
Жак развернул лист бумаги и сразу же прокомментировал снимок:
— Ба! Да это же я! Тот самый снимок, который Этьен послал в «Геральд».
— Ты читай, читай!
Он подчинился. По мере чтения улыбка сползла с его лица. Наконец Жак поднял глаза на Беллу.
— Послушай, какая дурацкая шутка. Ты… как ты ухитрилась сделать эту гадость?
— Это не фальшивка. Подлинная статья из подлинной газеты тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.
— Вот-вот! Выходит, фальшивка!
— Жак, поверь мне, статья подлинная. Дело в том, что те четыре дня, когда меня здесь не было, я провела там, в своей эпохе.
— Где ты провела их?
— Ты же помнишь, как я исчезла: между номерами, в темноте, когда вращался «калейдоскоп».
— Мне ли не помнить, как ты пропала!
— Ну так вот, как раз в ту секунду неведомая сила утащила меня обратно, в мое время. Только что я бежала со сцены после исполнения номера «Три девчушки», а в следующее мгновение…
— Что?
— Оказалась среди моцартовского дуэта в конце двадцатого века. Там, в моем родном времени я провела четыре дня. И попыталась отыскать ключ к твоему убийству. Увы, я так и не выяснила, кто тебя убил, но ксерокс статьи все-таки сумела прихватить с собой.
— Ксерокс?
— Так называется технология копирования текста — ну что-то вроде фотографии, только мгновенной.
Жак тряхнул головой и щелкнул пальцем по бумаге.
— И все-таки я не верю, что это не сказка.
— Это не сказка, Жак! — горячо возразила девушка. — Поверь! Я совершила путешествие во времени, чтобы спасти тебя. Во имя своей безопасности ты должен оставить театр. В противном случае в следующий вторник, четвертого августа, ты будешь убит.
Жак долго молча смотрел исподлобья на лист бумаги — этот загадочный ксерокс.
— Так ты мне поверил или нет? — наконец не вытерпела Белла.
— Пожалуй, да, — сознался Жак.
— Значит, ты оставляешь театр?
— Нет, милая.
— Но, Жак, это же верная смерть! Ты можешь погибнуть!
Он пожал плечами.
— Любой из нас может нежданно погибнуть, скажем, при первой же эпидемии, которая поразит наш благословенный город. Если мне на роду написано быть убитым — что ж, от судьбы не отвертишься. Умру счастливым — прямо на сцене. Достойная гибель для человека, влюбленного в оперу.
— Выходит, ты убежденный фаталист?
— Нет, я креол.
— Ты не креол, а дурак набитый! — сердито воскликнула Белла с яростным жестом. — Только дурак, узнав о дне и часе своей неминуемой гибели, способен просто махнуть рукой и сказать: будь что будет.
Жак отшвырнул лист бумаги со статьей и привлек Беллу к себе.
— Давай прекратим наш спор. Не по душе мне рассуждения о путешествиях во времени, они рождают во мне страх снова потерять свою любимую. Тебя так долго не было!.. Я просто хочу ощущать, что ты со мной, рядом, потому что я скучал по тебе ужасно, та cherie.
— Жак!
Он уже стягивал с нее халат, и его ладони ласкали ее грудь и живот.
— Пойдем в постель, Белла. А договорим позже…
* * *
После того как дождь прекратился и во дворе воцарилась приятная прохлада, они сидели на балконе — Белла на коленях у Жака. На ней был его халат, а на нем — только штаны. Влюбленные потягивали шампанское из одного бокала. Снизу из пышной зелени доносилось кваканье лягушек и пение цикад. Воздух, промытый ливнем, был упоительно свеж.— Я хочу, чтобы мы поженились, — негромко сказал Жак.
Белла спрыгнула с его колен, встала возле перил и задумчиво посмотрела в звездное небо. Потом нашла в себе силы обернуться и встретила его улыбающиеся глаза.
— Ты хоть одно слово услышал из того, о чем я тебе битый час толковала?
— Все слышал, милая.
Она жестом выразила свое полное отчаяние.
— Я из другого времени, Жак! Меня в любой момент могут унести отсюда без всякого предупреждения и без видимой причины. Хороша жена! А тебя того и гляди убьют. Так что мы — та еще парочка!
— Если опасности так страшны, надо воспользоваться тем малым временем, которое у нас есть. — Жак посмотрел на нее с решимостью в глазах. — Тебя унесли из этого времени после того, как ты отказалась от меня и от оперной карьеры, для которой ты создана. Больше я не позволю тебе таких крамольных мыслей и поступков. А стало быть, темные силы больше не посмеют тебя беспокоить, и ты навеки останешься со мной.