Из этого замкнутого круга тревожных вопросов ее вывел стук в дверь.
   — Заходите! — крикнула девушка.
   Появился Этьен Равель. С улыбкой до ушей он сказал:
   — Белла, у меня для тебя сюрприз.
   — Какой?
   — Блумы здесь!
   — Морис и Андреа уже здесь? — озадаченно спросила Белла.
   — Вот именно.
   — Но они же собирались выступить только завтра!
   — Правильно, — кивнул Этьен. — Но их пароход уже пристал к берегу, и они решили посетить наше вечернее представление.
   — О, это замечательно, — сказала Белла, внутренне трепеща. Мало ей обычных страхов, так теперь идти на сцену с мыслью, что ее будет слушать прославленная пара, которая, разумеется, весьма строга в своих опенках!
   — Они изъявили желание поговорить с тобой наедине, — сказал Этьен.
   — Они хотят увидеть меня? — озадаченно переспросила Белла,
   Директор наклонился к ней с видом заговорщика.
   — Послушай, Белла, у тебя есть возможность уговорить их остаться в Новом Орлеане подольше. Нам гарантирован аншлаг все время, пока они будут принимать участие в нашем «Калейдоскопе»! Подумай об интересах «Сент-Чарлз-опера»!
   Белла кивнула.
   — Попробую. Но почему они заинтересовались моей скромной персоной? Зачем хотят встретиться со мной?
   И вдруг за ее спиной раздался до боли знакомый бархатный грудной голос:
   — А с кем же нам еще встречаться! Белла задохнулась от волнения и резко оглянулась. В гримерную зашла элегантно одетая пара — полноватый седеющий мужчина с небольшой бородкой, в черном сюртуке и шелковом цилиндре, а рядом с ним — одетая в роскошное бордовое платье из тафты невысокая черноволосая женщина средних лет с кукольным личиком.
   — О Боже… — прошептала Белла.
   — Белла! Позволь представить тебе Мориса и Андреа Блумов, прославленного тенора и всемирно известное сопрано. Сегодня они почтят наше представление своим присутствием.
   Белла смотрела на пару и не могла вымолвить ни слова.
   Гость снял цилиндр и с достоинством кивнул директору:
   — Мистер Этьен, вас не затруднит оставить нас наедине?
   — Конечно же, — сказал Этьен, многозначительно улыбнулся Белле и вышел из комнаты.
   Белла встала из-за столика. Ноги у нее подкашивались, из глаз текли слезы.
   — Не может быть, не может быть, — повторяла девушка.
   Мужчина тихо рассмеялся.
   — Мы тебя несколько изумили, не правда ли, дорогая?
   — Несколько изумили? — воскликнула Белла дрожащим голосом. — О-о, у меня просто нет слов, чтобы выразить мои чувства…
   Женщина подбежала к Белле и порывисто обняла ее. Слезы струились но ее розовым щекам.
   — Белла, дорогая, — с жаром сказала она, наконец-то мы здесь и сможем послушать, как ты поешь. Да, мы виноваты, нас не было на твоем первом выступлении в консерватории, но теперь мы здесь. Так уж вышло, что нам пришлось ждать этого сто лет. Ты нас простишь?
   — Простить вас? — повторила Белла. Ее голос прерывался от избытка чувств. — Разве это первая мысль, которая должна приходить в голову дочери, чьи родители внезапно восстали из могилы?
   Белла разрыдалась в объятиях матери. Ее отец подошел и обнял обеих женщин. Так они и стояли какое-то время, плача, обнимаясь и радуясь всей душой.
   Наконец они оторвались друг от друга, и Белла рассмотрела родителей получше.
   — Ах, мама, папа, не могу поверить, что мне это не снится!
   — Но мы здесь, дорогая, — произнес отец.
   — Стало быть, Блумы на самом деле — де ла Розы! — рассмеялась Белла. — Мне бы догадаться раньше! Я читала и слышала о вас на протяжении нескольких недель!
   — Да, здесь мы заметные фигуры, — с довольной улыбкой сказал ее отец.
   — Но что же произошло с вами? — спросила Белла. — Как случилось, что вы живы — и в девятнадцатом веке?
   — Тот же вопрос мы можем задать и тебе, дочка, — сказал отец.
   — Но я спросила первой.
   Он рассмеялся и погладил бородку.
   — Хм, хм… Как мы тут очутились? Судьба. Или вмешательство свыше. — Он пожал плечами. — Нам не дано знать. Но тебе известно, Белла, нам с Кармитой жилось весьма неуютно в двадцатом веке. Мы всегда жаловались, что лучшее время для оперного искусства миновало. В двадцатом веке у нас ничего толком не получалось — ни в семье, ни в карьере.
   — Мне ли не знать! — воскликнула Белла. — Помню, как вы были несчастны, как вечно соперничали друг с другом!
   При этих словах Беллы отец с матерью многозначительно переглянулись и разом улыбнулись.
   — Шесть лет назад, — сказал отец, — в нашу жизнь властно вмешалась судьба. Во время урагана нашу машину волной смыло в Тихий океан.
   — Да, тот страшный вечер я не могу забыть! — сказала Белла.
   Рассказ продолжила Кармита, голубые глаза которой наполнились ужасом при одном воспоминании о том трагическом событии.
   — Когда машина оказалась в воде, мы с Марио обняли друг друга или даже скорее в отчаянии вцепились друг в друга. Мы понимали, что наступили последние секунды нашей жизни и нам суждено утонуть. И тут наше сознание померкло. Дальше мы помним только, что рыбачья лодка подобрала нас в океане, и мы были спасены. Однако, как выяснилось, при этом оказались в тысяча восемьсот девяностом году!
   — Потрясающе! — воскликнула Белла. — Значит, вы совершили путешествие во времени — совсем как я!
   — Да, — подтвердила Кармита. — И невозможно описать словами, насколько мы были ошеломлены этим невероятным событием.
   — Представляю!.. — вставила Белла.
   — Но когда потрясение немного прошло, — подхватил рассказ отец, — мы с Кармитой прекрасно приспособились к девятнадцатому веку. Как только мы добрались до Сан-Франциско, мы пошли в театр, нас прослушали и с ходу предложили петь в «Гэслайт» — то есть в том же самом оперном театре, где мы работали в двадцатом веке.
   — Как любопытно! — сказала Белла, думая о том, что при ее путешествии из эпохи в эпоху случилось то же самое — она стала работать в том же театре, где работала прежде.
   — И с тех самых пор уже на протяжении шести лет, — с гордостью заявил отец, — мы живем душа в душу, а наша театральная карьера складывается блестяще.
   — Как я рада это слышать!
   Что ни говори, тут совсем другая публика, зрители любят оперу и уважают оперных певцов. Нам с твоей мамой оказывают фантастический прием. Успеха с лихвой хватает на двоих, и мы больше не препираемся из-за того, кто из нас талантливее.
   — Но зачем вы изменили имена?
   — Не хотели сбивать с толку историков оперного театра, — призналась Кармита. — Пусть в энциклопедиях не будет никакой путаницы.
   — Единственное, о чем мы жалели, — сказал Марио, — так это о том, что ты осталась в будущем.
   — Хотя мы знали, что ты в хороших руках и моя мама достойно завершит твое воспитание.
   Внезапно Белла вспомнила о своих днях рождения и воскликнула:
   — О, так, значит, это действительно вы присылали мне розы?
   — Конечно, мы, — сказал Марио. — Хотя банкир, с которым мы здесь договорились, принял нас за сумасшедших, когда мы оформили «вечный вклад» и в завещании оговорили ежегодное вручение роз некоей Белле де ла Роза — начиная с 1991 года.
   Белла рассмеялась. Как мило было со стороны родителей проявить такую трогательную заботу!
   — А я думала, что бабушка присылает мне розы, — призналась девушка.
   Марио усмехнулся, а потом со вздохом спросил:
   — Как моя мама?
   — Очень плоха. Тает на глазах. Но в душе ее царит покой… Какая она мудрая! Ведь она сказала, что нам троим суждено встретиться. Когда я расставалась с ней, она даже намекнула, что я увижу вас, быть может, раньше ее!
   Марио вытер слезы.
   — Да, — кивнул он, — мама всегда была очень умной женщиной. Я уверен, она сейчас чувствует, что мы вместе. И радуется.
   Кармита ласково погладила руку дочери.
   — А теперь, дорогая, расскажи нам о том, как ты сюда попала.
   Белла с удовольствием поведала о своих путешествиях во времени, о том, как полюбила Жака Лефевра и спасла ему жизнь.
   — Какая увлекательная история! — покачал головой Марио, когда девушка закончила рассказ. —
   — Видимо, некие высшие силы хотели, чтобы мы встретились. Наверное, это судьба.
   — Да, судьба, — с чувством согласилась Белла, вспоминая, что по этому поводу твердили и бабушка, и Жак. — Но как же вы нашли меня здесь?
   — Мы прочитали в «Нью-Йорк кроникл» статью о новоорлеанском оперном театре, — пояснила Кармита. — Там была большая фотография всей труппы «Сент-Чарлз-опера» — и мы разглядели твое лицо.
   — Мы сразу сообразили, что ты тоже совершила путешествие во времени, — сказал Марио.
   — И устроили так, чтобы непременно заехать в Новый Орлеан, — закончила Кармита.
   — Замечательно, — промолвила Белла. — А я-то, сколько себя помню, считала, что опера сгубила ваши жизни!
   — Напротив! — воскликнул Марио. — Мы с Кармитой никогда не были более счастливы! А ныне, когда мы воссоединились с нашей любимой девочкой, мы счастливы вдвойне! Теперь наша заветная мечта — спеть втроем на театральной сцене. И поверь, мы искренне сожалеем, что прежде уделяли тебе мало времени. Теперь мы загладим свою вину.
   — Жизнь в прошлом пошла на пользу и мне, — сказала Белла. — Более того, мне кажется, я обрела здесь свою подлинную судьбу…
   — Оперное искусство? — с надеждой спросил Марио.
   Белла улыбнулась.
   — Да, но опера — лишь часть моей судьбы, а вторая ее часть…
   Как раз в этот момент в гримерную ворвался Жак. Поклонившись Блумам, он обратился к Белле:
   — Этьен сообщил мне, что у тебя с визитом все мирно известные Блумы. Я ушам своим не поверил и сразу помчался сюда.
   Белла улыбнулась Жаку, взяла его за руку и подвела к Блумам.
   — Жак, познакомься с моими родителями.
   Он в полной растерянности смотрел на незнакомцев.
   — Но… но разве это не Морис и Андреа Блумы?
   Белла рассмеялась.
   — Нет, Жак. А впрочем, теперь они живут под этими псевдонимами. На самом же деле это мои мама и папа, Кармита и Марио де ла Роза.
   Белла с любящей улыбкой смотрела на родителей.
   — Простите меня, месье, и вы, мадам… но я находился под ложным впечатлением, что вы умер ли, — напыщенно сказал Жак и озадаченно покосился на Беллу.
   Белла и ее родители рассмеялись.
   — Любовь моя, — сказала Белла, — сейчас мы расскажем тебе увлекательнейшую историю. А затем мои родители, возможно, дадут нам дельный совет, как лучше и безопасней попасть в двадцатый век и спеть для бабушки. Как оказалось, они кое-что знают о перемещениях во времени…
   Спустя полтора часа Белла с напряжением ждала за кулисами, когда Жак закончит сольное исполнение. Ее любимый пел прекрасно, и его голос воодушевлял ее, но она все равно испытывала страх. Следующий номер — их дуэт. И в зрительном зале — ее родители!
   Она до сих пор не могла поверить в то, что произошло каких-то два часа назад. Теперь у нее есть не только Жак и его любовь, но и родители. Девушку буквально захлестывала радость. Стало быть, опера в итоге не погубила родителей, и, значит, ее жизнь с Жаком должна сложиться наилучшим образом!
   Мелодия закончилась, раздались аплодисменты. Свет в зале погас, «калейдоскоп» — скрипнул и завертелся. Сердце Беллы заколотилось от волнения, но она смело шагнула из-за кулис. Через несколько шагов девушка уже могла различить улыбку на лице Жака. Он стоял посередине сцены и призывно протягивал к ней руки. Белла устремилась в его объятия. И вот они уже слились в одно посреди мелькающих пятен.
   — Дорогая, — прошептал он, — сейчас ты споешь для меня. И мы вместе споем для твоей любимой бабушки.
   — Я буду стараться изо всех сил, — пообещала она.
   — Поцелуй меня, дорогая, и забери меня с собой в свое время. И там мы изольем наши чувства в пении!
   Белла с чувством поцеловала Жака и ощутила, что их закружило! Откуда-то издалека доносились начальные звуки «Старой милой песни любви». Откуда именно — Белла определить не могла, но чувствовала, что более возвышенной, небесно-легкой музыки никогда не слышала.
   Наконец влюбленные оторвались друг от друга, и Белла интуитивно поняла, что они уже в другой эпохе. Щурясь от вспыхнувшего света, она осмотрелась и увидела в первом ряду среди публики любимое лицо бабушки. Да, свершилось! Они оба в двадцатом веке!
   — Жак, получилось! — тихо воскликнула девушка. — Мы сумели!
   — Пой, Белла, — прошептал он и обнял ее за талию.
   Белла сосредоточилась и стала внимательно слушать музыку, чтобы вовремя вступить. И вот на глазах у радостно смотрящей на нее бабушки она запела вместе с Жаком. Ее сопрано звучало свободно, чисто, мощно, вторя нежному голосу тенора. Белла — о чудо! — не ощущала привычной скованности. Сейчас для нее весь мир был полон любви — любви к Жаку, к бабушке, к родителям… И они с Жаком действительно излили всю силу своих чувств в восхитительной «Старой милой песни любви»:
   Просто песня на закате В теплых сумерках земли Прилетит из ниоткуда И заполнит все собой. Пусть сердца за день устали, Накопили боль и грусть, Звуки нежные вернутся В теплых сумерках земли Песни милой, песни старой, Вечной песни о любви.
   Теперь, чувствуя уверенную руку Жака на своей талии и исполняя дуэт для бабушки, Белла окончательно поняла, что Изабелла права: судьба Беллы — быть вместе с Жаком и петь на оперной сцене. Жак не зря говорил, что в один прекрасный день он заставит петь ее душу…
   Прежде ее душа была мертва, задавлена страхами, но Жак разбудил в ней дотоле спавшие страсти — и она познала всю прелесть самозабвения: полюбила безоглядно, стала жить в полную силу и наконец запела — бесстрашно, во всю меру своего таланта. Сейчас Белла сознавала, что любит оперу с той же страстной силой, что и Жака. Она чувствовала всем сердцем, что любимый помог ей преодолеть страх. Теперь они с Жаком сумеют обрести истинную гармонию и в жизни, и на сцене.
   Последние звуки песни замерли. Бабушка и Белла обменялись любящими взглядами. Белла нежно, одними губами сказала: «До свидания», — и кивок бабушки показал, что она поняла, прочитала по губам.
   Затем, пока Изабелла де ла Роза вытирала слезы радости, свет погас, заработал «калейдоскоп»… Белла ощутила, что неведомая сила закружила их с Жаком и понесла прочь через десятилетия. Но было не страшно нестись сквозь время, ощущая себя в объятиях любимого человека…
   Через мгновение они оказались уже в девятнадцатом веке, и тут же в зале зажегся свет. Жак улыбнулся и поцеловал Беллу. Публика приветствовала их бурными аплодисментами. Музыка зазвучала громче, Жак и Белла в нужный момент вступили и исполнили «Старую милую песню любви» еще раз, теперь уже для восхищенных родителей Беллы…

Эпилог

   Восьмого августа 1996 года в «Нью-Орлеанс геральд» была опубликована заметка, автором которой был журналист Сидней Сингер:
   «ПРИЗРАКИ ПОЮТ НА СЦЕНЕ „СЕНТ-ЧАРЛЗ-ОПЕРА“
   Да, друзья мои, это случилось вновь. Снова «Сент-Чарлз-опера» тревожат загадочные призраки. Вчера вечером во время представления «Калейдоскопа» опять появился призрак Жака Лефевра, красавца тенора, который при жизни разбил немало женских сердец. На этот раз в его объятиях была очаровательная певица, сопрано. И эта восхитительная пара спела для пораженной публики не объявленный в программе романс «Старая милая песня любви». И смею заверить вас, автор данной заметки видел все собственными глазами.
   Я кинулся за кулисы, чтобы взять интервью у привидений, но опоздал — они уже исчезли. Затем я поговорил с несколькими ошеломленными зрителями и артистами. По заверениям Лесли Личфилда, главного режиссера оперного театра, молодая женщина, которую держал в своих объятиях Жак Лефевр, не кто иная, как Белла де ла Роза, не так давно исчезнувшая из театра прямо во время представления. По словам Личфилда, «негодница откровенно призналась мне, что у нее роман с призраком Жака Лефевра».
   По счастливой случайности, как раз на этом представлении присутствовал профессор Говард Пибоди, автор книги «Привидение Французского квартала». Он также утверждает, что с призраком Жака Лефевра пела именно Белла де ла Роза. Как ни странно, теперь профессор Пибоди коренным образом изменил свой взгляд на судьбу Жака Лефевра, который до этого считался жертвой убийства, происшедшего в августе 1896 года на сцене «Сент-Чарлз-опера». Пибоди полагает, что убийство Жака Лефевра — не более чем досужий слух, воспринятый историками чересчур серьезно. На самом же деле знаменитый тенор не был убит, а исчез вечером после убийства, после чего долгие годы гастролировал по всему миру со своей женой, замечательной певицей.
   Действительно ли в объятиях привидения пела именно Белла де ла Роза? Если да, то каким образом хористка, живущая в конце двадцатого века, очутилась в компании любвеобильного призрака? Не следует ли предположить, что он каким-то образом заманил Беллу за собой в девятнадцатый век, где она умудрилась изменить судьбу Жака Лефевра?
   С некоторым опозданием я узнал, что бабушка Беллы, Изабелла де ла Роза, также присутствовала на необычайном представлении. Я кинулся к ней домой за подтверждением, что именно ее внучка пела с Лефевром. К сожалению, прибыв в особняк Изабеллы де ла Роза, я узнал, что его хозяйка умерла во сне. Смерть ее была легкой. Таким образом, личность женщины, певшей с привидением, так и осталась загадкой.
   Можем ли мы предположить, что Жак Лефевр и Белла де ла Роза продолжают где-то петь? Или Жак был все-таки убит чьей-то жестокой рукой во Французском квартале сто лет назад? Дирекция «Сент-Чарлз-опера» надеется, что Жак Лефевр и Белла де ла Роза будут выступать и дальше».