Страница:
Прикосновение ударило ее словно током. Сильные пальцы уверенно сомкнулись вокруг ладони, словно передавая свою теплоту и спокойствие, а внутри у Эвелин дрогнуло. Само собой, мужчины и прежде брали ее за руку, и это не могло быть причиной странных ощущений. Она попыталась высвободить руку, но Хэмптон лишь крепче сжал пальцы.
Эвелин испуганно посмотрела на него снизу вверх. В неверном свете фонаря показалось, что на губах Хэмптона блуждает странная усмешка. Но это вовсе не относилось к ней. Он просто оглядывал ряды бочонков и корзин, пока не нашел то, что искал.
— Вот здесь, мисс Веллингтон. Позвать кого-нибудь, чтобы начали все разбирать и вскрывать?
Она всмотрелась в знакомые клейма, выжженные на дереве, и покачала головой:
— Нет, мистер Хэмптон, только ящики с фарфором. И может, лучше вскрыть их без посторонних? Я тоже, знаете, не хочу, чтобы мне удлинили шею.
Едва сдерживая себя, он пробормотал ругательство и обернулся, чтобы взглянуть на упомянутую часть се тела. И Эвелин уловила в этом взгляде неожиданную теплоту. Решительно высвободив руку, она направилась к стеллажам и стала разыскивать марку, обозначавшую груз из Стаффордшира.
А Хэмптон, пытаясь представить, как выглядело бы на стройной шейке ожерелье из пеньки, крикнул одному из матросов, чтобы тот позвал еще кого-нибудь. Все-таки день надо было начать со шлюхи, так как всякий раз, когда его взгляд скользил по фигурке сварливой девчонки, из головы вылетали разумные мысли. Он не любил чувствовать себя дураком.
— Если мои люди под подозрением, мисс Веллингтон, тогда лучше проверим весь груз, — проговорил он негромко, потому что в трюм, грохоча башмаками по ступенькам, уже спускались двое матросов.
Он указал им на тюки, которые требовалось передвинуть, приказал обращаться с фарфором, как со свадебным подарком, и, взяв юную мегеру за руку, стал подниматься наверх. Ее протестующее движение Хэмптон проигнорировал. Только сжимая в своей руке удивительно женственные пальцы, он помнил, что она все-таки дама. Иначе победило бы желание придушить ее.
На палубе они опять столкнулись с хмурым Джеком Ригсом. Капитан изо всех сил избегал смотреть на женскую фигуру, облаченную в мужское платье, и старался заглянуть в отчужденное лицо хозяина.
— Нельзя передвигать груз, пока его не осмотрела таможня. А на пирсе все еще продолжается свара и, похоже, не скоро закончится.
Отпустив руку Эвелин, Хэмптон подошел к борту, глянул вниз и указал на важного господина в атласном сюртуке, окруженного солдатами.
— Человек в оранжевом — тот, кто нам нужен?
— В кирпично-красном, — поправила Эвелин, но Хэмптон сделал вид, что не услышал. Он твердо решил покончить со всем здесь и сейчас как можно быстрее. Никогда раньше не встречал таких женщин и надеялся, что никогда больше не встретит. У него руки чесались обхватить тонкую талию, а от мысли, насколько близко от него находятся пуговицы ее бриджей, бросало в дрожь. В мыслях о том, что находится ниже пояса, его рассудок явно проигрывал.
Убедившись, что человек в оранжевом… то есть кирпично-красном, именно тот, кто нужен, Алекс надел шляпу и спустился в бушующую внизу толпу.
Эвелин с интересом наблюдала, как он плечом прокладывал дорогу к цели. Будучи на голову выше окружающих, одетый в кружева и шелк, под которыми скрывалось больше силы, чем под грубой курткой любого торговца, он не встречал сопротивления и возмущения. А таможенный офицер, когда Хэмптон схватил его за руку и повлек из толпы, только ошалело глянул на него, и Эвелин видела, что в его взгляде было больше облегчения, чем тревоги. Дядя Джордж никогда не знал, в какие моменты лучше промолчать и что делать, если наломал дров. Солдаты теперь окружат другой корабль, лишенная ясной цели толпа постепенно рассеется. Так что Хэмптон, считай, выручил офицера. Эвелин удрученно покачала головой, в который раз огорчаясь глупости родственника. Хорошо, что не очень близкого.
Джордж Аптон, когда Алекс приволок его на борт и приказал начинать осмотр, сделал вид, что не узнал Эвелин. Он предпочитал не афишировать, что у него есть племянница, расхаживающая в мужских штанах. Эвелин улыбнулась и, облокотившись о борт, стала смотреть, как Хэмптон решает, какие тюки следует выгружать в первую очередь. Привыкший, что его приказам подчинялись беспрекословно, он не обращал внимания, что и таможенник, и капитан слишком единодушно поддакивали ему, одобряя выбор.
Когда матросы снесли первые тюки на причал, Хэмптон вновь обратил внимание на свою загадочную компаньонку. Ее неожиданная улыбка вызвала у Алекса сердцебиение. Когда она стояла у борта, чуть отклонившись назад, он отчетливо видел под обдуваемой ветром рубашкой линию чуть приподнявшейся груди. Он увидел бы гораздо больше, будь она в вечернем платье, но полускрытый, манящий силуэт притягивал сильнее. Должно быть, он сходил с ума.
Справившись с собой, он решительно взял ее за руку и повел к трапу. В его намерения не входило задерживаться в беспокойном порту, чтобы обзавестись здесь постоянной подружкой, поэтому от восхищения ее прекрасными формами толку было мало. Алекс был уверен, что она не принадлежит к разряду женщин, готовых задрать юбку — или, вернее, спустить бриджи — ради мимолетного удовольствия. И это он должен на всякий случай крепко усвоить.
Но оказалось, это не так легко сделать, едва он вновь очутился наедине с Эвелин, правда, на этот раз в сухом и уютном полумраке ее склада. Вокруг были разбросаны внесенные тюки и ящики, но Алекс почему-то думал лишь о том, как он мог бы взять ее за талию… затем потянуться к соблазнительным губам, которые она время от времени машинально облизывала кончиком языка.
Она же и представления не имела, о чем он сейчас думает, что свидетельствовало о ее полной неискушенности. Стиснув зубы, Алекс огляделся в просторном помещении.
— Понадобится лом, чтобы вскрыть ящики. Где вы держите инструмент?
Эвелин вздохнула с облегчением, ощутив, как напряжение, возникшее между ними, разрядилось. Она не поддалась бы влечению, будь он просто самым красивым мужчиной из всех, кого она имела несчастье встретить. Окажись он одним из тех любвеобильных капитанов или худосочных аристократов, вечно толкавшихся в конторе у дяди, она бы уже стояла с ломиком в руке — надо же чем-то вскрывать ящики. Будь он в солдатском мундире, она могла бы презирать его и уж нашла бы, чем ответить на грубость. Вместо этого он, с грацией сильного, уверенного в себе человека, направился туда, куда она указала, и Эвелин оценила его силу, когда он вернулся с инструментом.
К своему изумлению, она вдруг обнаружила, что давно забыла о своих обвинениях в контрабанде, и теперь, затаив дыхание, ждала, что окажется в ящике. Оставалось много других вещей, которые она не смогла бы простить ему, но все они станут неважными, как только он уедет.
Крышка ящика взлетела вверх, Хэмптон снял слой соломы и с видом триумфатора извлек искусно расписанную фарфоровую тарелку.
— «Стаффордшир», мадам. Никакое не бренди. Нужны еще доказательства?
Не говоря ни слова, Эвелин опустилась на колени перед ящиком и осторожно сдвинула в сторону тарелки. И уже снимая второй слой соломы, увидела блестящие бока бутылок. Вынула одну из них и показала Хэмптону.
— Бренди, сэр. Никакой не «стаффордшир», — сказала она и спросила с лукавинкой: — Нужны еще доказательства?
Когда он выхватил бутылку из ее рук, чтобы удостовериться, снаружи донесся шум. Алекс бросил взгляд в окно и увидел полдюжины солдат в красных мундирах, маршировавших к складу. Он торопливо сунул бутылку в ворох соломы.
— Давайте прикроем, пока никто не видел.
Хватая полные пригоршни соломы, он стал засыпать опасный товар. Эвелин принялась делать то же самое.
— И что мне теперь делать с этим? Полагаю, в каждом ящике находится такой вот «стаффордшир».
Хэмптон, подняв с пола крышку, принялся заколачивать ящик.
— А что вы сделали с нашим последним грузом?
— Уже отправила по адресам и только потом сообразила. Я заказала один сервиз в подарок маме к Рождеству. Тогда и обнаружила. Обычно я не проверяю то, что мы получаем.
— А потом вы стали проверять все поставки?
Он обернулся и посмотрел на нее недоверчиво.
— Нет, только две. Думала, что с первой произошла ошибка, и заказала еще одну. Она пришла, когда меня здесь не было. К тому времени, когда я вернулась, все уже разослали, но мой ящик остался. И все было как в первый раз. Тогда я написала письмо. Я была просто в ярости. Не только осталась без рождественского подарка матери, но оказалась с двумя ящиками контрабандного бренди на руках. Если бы его нашли, меня бы арестовали. Это теперь очень просто, с тех пор, как стали платить вознаграждение за доносы на соседей в Адмиралтейский суд.
Гнев полыхал в ее фиалковых глазах. Алекс виновато отвернулся и, взвалив ящик на плечо, пошел вдоль стеллажей с товарами, которые без устали прибывали в оживленный порт. Никто не прячет ящики с фарфором среди мешков — это сразу покажется подозрительным. Он нашел ящик с китайским фарфором и поставил на него свой. Оглядел. Было еще место на стеллаже под потолком. Как раз подойдет.
Эвелин изумленно наблюдала, с какой легкостью элегантный джентльмен таскал ящики и, подняв их над головой, аккуратно ставил на верхнюю полку. Если бы кто-то и нашел их там, то не углядел ничего подозрительного в том, что фарфор убрали подальше от неуклюжих ног. Но не могла же она хранить бренди вечно. Поэтому, когда она увидела, как Хэмптон отряхивает пыль со своего изысканного костюма, в глазах ее заплескалось сомнение.
— И что теперь?
— Нам нужно выбраться отсюда, пока кто-нибудь не заинтересовался, что я делаю так долго наедине с вами. Вы знаете, куда ушли ваши грузы? И куда пойдет этот?
Хэмптон вел ее к дверям, испытывая одновременно злость и страх. Страх не за себя, за нее. Тот, кто организовал контрабанду, наверняка не испытывает добрых чувств к тем, кто перевозил груз. Поэтому действовать надо осторожно.
— Я проверила конторские книги, но имена мне ничего не говорят. В основном это компании в нескольких городах, поблизости отсюда.
— Можете мне предоставить список?
— Да, но это займет какое-то время.
Теперь и Эвелин понимала, что Хэмптону нельзя больше здесь оставаться. Если контрабандист где-то поблизости, то он может заинтересоваться, почему разгрузка началась так рано и под наблюдением владельца корабля. Их долгие разговоры могли заставить его отправиться на поиски.
— Нам нужно встретиться еще раз, но лучше не здесь. Есть какие-то предложения?
Алекс и сам мог бы кое-что предложить, но не был уверен, что ей понравится вид из его постели в таверне.
— У моего дяди. Я позабочусь, чтобы вы получили приглашение на обед. Список принесу туда. Никто не заподозрит, что мы тайно сговариваемся на виду у всех.
— А ваш дядя?.. Лучше сделать вид, что мы не поддерживаем никаких отношений.
— С дядей не будет проблем. Он даже не узнает, что это я пригласила вас. Доверьтесь мне.
Ее щека цвета слоновой кости была в нескольких местах испачкана грязью, но у Алекса и мысли не возникло сказать ей об этом. С самым серьезным видом он снял шляпу и коротко поклонился.
— Целиком доверяюсь вам. Узнать имена отправителей, думаю, будет нелегко. Так что лучше всего выйти на получателей.
— Я понимаю. Всего вам доброго, мистер Хэмптон, — сказала Эвелин нарочито громко и официально, когда он распахнул дверь в контору, пропуская ее вперед. В комнате оказались только Джейкоб да какой-то клерк с соседнего склада, но Эвелин чувствовала, что нужно сделать именно так.
Когда он ушел, Эвелин вздохнула с облегчением. Изобличать контрабандистов оказалось легче, чем иметь дело с Александром Хэмптоном. И вздрогнула от мысли о предстоящей встрече с ним. Интересно, он всегда такой сердитый?
Глава 2
Эвелин испуганно посмотрела на него снизу вверх. В неверном свете фонаря показалось, что на губах Хэмптона блуждает странная усмешка. Но это вовсе не относилось к ней. Он просто оглядывал ряды бочонков и корзин, пока не нашел то, что искал.
— Вот здесь, мисс Веллингтон. Позвать кого-нибудь, чтобы начали все разбирать и вскрывать?
Она всмотрелась в знакомые клейма, выжженные на дереве, и покачала головой:
— Нет, мистер Хэмптон, только ящики с фарфором. И может, лучше вскрыть их без посторонних? Я тоже, знаете, не хочу, чтобы мне удлинили шею.
Едва сдерживая себя, он пробормотал ругательство и обернулся, чтобы взглянуть на упомянутую часть се тела. И Эвелин уловила в этом взгляде неожиданную теплоту. Решительно высвободив руку, она направилась к стеллажам и стала разыскивать марку, обозначавшую груз из Стаффордшира.
А Хэмптон, пытаясь представить, как выглядело бы на стройной шейке ожерелье из пеньки, крикнул одному из матросов, чтобы тот позвал еще кого-нибудь. Все-таки день надо было начать со шлюхи, так как всякий раз, когда его взгляд скользил по фигурке сварливой девчонки, из головы вылетали разумные мысли. Он не любил чувствовать себя дураком.
— Если мои люди под подозрением, мисс Веллингтон, тогда лучше проверим весь груз, — проговорил он негромко, потому что в трюм, грохоча башмаками по ступенькам, уже спускались двое матросов.
Он указал им на тюки, которые требовалось передвинуть, приказал обращаться с фарфором, как со свадебным подарком, и, взяв юную мегеру за руку, стал подниматься наверх. Ее протестующее движение Хэмптон проигнорировал. Только сжимая в своей руке удивительно женственные пальцы, он помнил, что она все-таки дама. Иначе победило бы желание придушить ее.
На палубе они опять столкнулись с хмурым Джеком Ригсом. Капитан изо всех сил избегал смотреть на женскую фигуру, облаченную в мужское платье, и старался заглянуть в отчужденное лицо хозяина.
— Нельзя передвигать груз, пока его не осмотрела таможня. А на пирсе все еще продолжается свара и, похоже, не скоро закончится.
Отпустив руку Эвелин, Хэмптон подошел к борту, глянул вниз и указал на важного господина в атласном сюртуке, окруженного солдатами.
— Человек в оранжевом — тот, кто нам нужен?
— В кирпично-красном, — поправила Эвелин, но Хэмптон сделал вид, что не услышал. Он твердо решил покончить со всем здесь и сейчас как можно быстрее. Никогда раньше не встречал таких женщин и надеялся, что никогда больше не встретит. У него руки чесались обхватить тонкую талию, а от мысли, насколько близко от него находятся пуговицы ее бриджей, бросало в дрожь. В мыслях о том, что находится ниже пояса, его рассудок явно проигрывал.
Убедившись, что человек в оранжевом… то есть кирпично-красном, именно тот, кто нужен, Алекс надел шляпу и спустился в бушующую внизу толпу.
Эвелин с интересом наблюдала, как он плечом прокладывал дорогу к цели. Будучи на голову выше окружающих, одетый в кружева и шелк, под которыми скрывалось больше силы, чем под грубой курткой любого торговца, он не встречал сопротивления и возмущения. А таможенный офицер, когда Хэмптон схватил его за руку и повлек из толпы, только ошалело глянул на него, и Эвелин видела, что в его взгляде было больше облегчения, чем тревоги. Дядя Джордж никогда не знал, в какие моменты лучше промолчать и что делать, если наломал дров. Солдаты теперь окружат другой корабль, лишенная ясной цели толпа постепенно рассеется. Так что Хэмптон, считай, выручил офицера. Эвелин удрученно покачала головой, в который раз огорчаясь глупости родственника. Хорошо, что не очень близкого.
Джордж Аптон, когда Алекс приволок его на борт и приказал начинать осмотр, сделал вид, что не узнал Эвелин. Он предпочитал не афишировать, что у него есть племянница, расхаживающая в мужских штанах. Эвелин улыбнулась и, облокотившись о борт, стала смотреть, как Хэмптон решает, какие тюки следует выгружать в первую очередь. Привыкший, что его приказам подчинялись беспрекословно, он не обращал внимания, что и таможенник, и капитан слишком единодушно поддакивали ему, одобряя выбор.
Когда матросы снесли первые тюки на причал, Хэмптон вновь обратил внимание на свою загадочную компаньонку. Ее неожиданная улыбка вызвала у Алекса сердцебиение. Когда она стояла у борта, чуть отклонившись назад, он отчетливо видел под обдуваемой ветром рубашкой линию чуть приподнявшейся груди. Он увидел бы гораздо больше, будь она в вечернем платье, но полускрытый, манящий силуэт притягивал сильнее. Должно быть, он сходил с ума.
Справившись с собой, он решительно взял ее за руку и повел к трапу. В его намерения не входило задерживаться в беспокойном порту, чтобы обзавестись здесь постоянной подружкой, поэтому от восхищения ее прекрасными формами толку было мало. Алекс был уверен, что она не принадлежит к разряду женщин, готовых задрать юбку — или, вернее, спустить бриджи — ради мимолетного удовольствия. И это он должен на всякий случай крепко усвоить.
Но оказалось, это не так легко сделать, едва он вновь очутился наедине с Эвелин, правда, на этот раз в сухом и уютном полумраке ее склада. Вокруг были разбросаны внесенные тюки и ящики, но Алекс почему-то думал лишь о том, как он мог бы взять ее за талию… затем потянуться к соблазнительным губам, которые она время от времени машинально облизывала кончиком языка.
Она же и представления не имела, о чем он сейчас думает, что свидетельствовало о ее полной неискушенности. Стиснув зубы, Алекс огляделся в просторном помещении.
— Понадобится лом, чтобы вскрыть ящики. Где вы держите инструмент?
Эвелин вздохнула с облегчением, ощутив, как напряжение, возникшее между ними, разрядилось. Она не поддалась бы влечению, будь он просто самым красивым мужчиной из всех, кого она имела несчастье встретить. Окажись он одним из тех любвеобильных капитанов или худосочных аристократов, вечно толкавшихся в конторе у дяди, она бы уже стояла с ломиком в руке — надо же чем-то вскрывать ящики. Будь он в солдатском мундире, она могла бы презирать его и уж нашла бы, чем ответить на грубость. Вместо этого он, с грацией сильного, уверенного в себе человека, направился туда, куда она указала, и Эвелин оценила его силу, когда он вернулся с инструментом.
К своему изумлению, она вдруг обнаружила, что давно забыла о своих обвинениях в контрабанде, и теперь, затаив дыхание, ждала, что окажется в ящике. Оставалось много других вещей, которые она не смогла бы простить ему, но все они станут неважными, как только он уедет.
Крышка ящика взлетела вверх, Хэмптон снял слой соломы и с видом триумфатора извлек искусно расписанную фарфоровую тарелку.
— «Стаффордшир», мадам. Никакое не бренди. Нужны еще доказательства?
Не говоря ни слова, Эвелин опустилась на колени перед ящиком и осторожно сдвинула в сторону тарелки. И уже снимая второй слой соломы, увидела блестящие бока бутылок. Вынула одну из них и показала Хэмптону.
— Бренди, сэр. Никакой не «стаффордшир», — сказала она и спросила с лукавинкой: — Нужны еще доказательства?
Когда он выхватил бутылку из ее рук, чтобы удостовериться, снаружи донесся шум. Алекс бросил взгляд в окно и увидел полдюжины солдат в красных мундирах, маршировавших к складу. Он торопливо сунул бутылку в ворох соломы.
— Давайте прикроем, пока никто не видел.
Хватая полные пригоршни соломы, он стал засыпать опасный товар. Эвелин принялась делать то же самое.
— И что мне теперь делать с этим? Полагаю, в каждом ящике находится такой вот «стаффордшир».
Хэмптон, подняв с пола крышку, принялся заколачивать ящик.
— А что вы сделали с нашим последним грузом?
— Уже отправила по адресам и только потом сообразила. Я заказала один сервиз в подарок маме к Рождеству. Тогда и обнаружила. Обычно я не проверяю то, что мы получаем.
— А потом вы стали проверять все поставки?
Он обернулся и посмотрел на нее недоверчиво.
— Нет, только две. Думала, что с первой произошла ошибка, и заказала еще одну. Она пришла, когда меня здесь не было. К тому времени, когда я вернулась, все уже разослали, но мой ящик остался. И все было как в первый раз. Тогда я написала письмо. Я была просто в ярости. Не только осталась без рождественского подарка матери, но оказалась с двумя ящиками контрабандного бренди на руках. Если бы его нашли, меня бы арестовали. Это теперь очень просто, с тех пор, как стали платить вознаграждение за доносы на соседей в Адмиралтейский суд.
Гнев полыхал в ее фиалковых глазах. Алекс виновато отвернулся и, взвалив ящик на плечо, пошел вдоль стеллажей с товарами, которые без устали прибывали в оживленный порт. Никто не прячет ящики с фарфором среди мешков — это сразу покажется подозрительным. Он нашел ящик с китайским фарфором и поставил на него свой. Оглядел. Было еще место на стеллаже под потолком. Как раз подойдет.
Эвелин изумленно наблюдала, с какой легкостью элегантный джентльмен таскал ящики и, подняв их над головой, аккуратно ставил на верхнюю полку. Если бы кто-то и нашел их там, то не углядел ничего подозрительного в том, что фарфор убрали подальше от неуклюжих ног. Но не могла же она хранить бренди вечно. Поэтому, когда она увидела, как Хэмптон отряхивает пыль со своего изысканного костюма, в глазах ее заплескалось сомнение.
— И что теперь?
— Нам нужно выбраться отсюда, пока кто-нибудь не заинтересовался, что я делаю так долго наедине с вами. Вы знаете, куда ушли ваши грузы? И куда пойдет этот?
Хэмптон вел ее к дверям, испытывая одновременно злость и страх. Страх не за себя, за нее. Тот, кто организовал контрабанду, наверняка не испытывает добрых чувств к тем, кто перевозил груз. Поэтому действовать надо осторожно.
— Я проверила конторские книги, но имена мне ничего не говорят. В основном это компании в нескольких городах, поблизости отсюда.
— Можете мне предоставить список?
— Да, но это займет какое-то время.
Теперь и Эвелин понимала, что Хэмптону нельзя больше здесь оставаться. Если контрабандист где-то поблизости, то он может заинтересоваться, почему разгрузка началась так рано и под наблюдением владельца корабля. Их долгие разговоры могли заставить его отправиться на поиски.
— Нам нужно встретиться еще раз, но лучше не здесь. Есть какие-то предложения?
Алекс и сам мог бы кое-что предложить, но не был уверен, что ей понравится вид из его постели в таверне.
— У моего дяди. Я позабочусь, чтобы вы получили приглашение на обед. Список принесу туда. Никто не заподозрит, что мы тайно сговариваемся на виду у всех.
— А ваш дядя?.. Лучше сделать вид, что мы не поддерживаем никаких отношений.
— С дядей не будет проблем. Он даже не узнает, что это я пригласила вас. Доверьтесь мне.
Ее щека цвета слоновой кости была в нескольких местах испачкана грязью, но у Алекса и мысли не возникло сказать ей об этом. С самым серьезным видом он снял шляпу и коротко поклонился.
— Целиком доверяюсь вам. Узнать имена отправителей, думаю, будет нелегко. Так что лучше всего выйти на получателей.
— Я понимаю. Всего вам доброго, мистер Хэмптон, — сказала Эвелин нарочито громко и официально, когда он распахнул дверь в контору, пропуская ее вперед. В комнате оказались только Джейкоб да какой-то клерк с соседнего склада, но Эвелин чувствовала, что нужно сделать именно так.
Когда он ушел, Эвелин вздохнула с облегчением. Изобличать контрабандистов оказалось легче, чем иметь дело с Александром Хэмптоном. И вздрогнула от мысли о предстоящей встрече с ним. Интересно, он всегда такой сердитый?
Глава 2
—Говорят, он владеет половиной «Грэнвилл Энтерпрайз» и к тому же близкий друг лорда Грэнвилла. Даже представить не могу такого богатства, а ты? Один только товар, который он привез в этот раз, стоит десятки тысяч, а у него кораблей, наверное, не счесть!.. Шелка такие, что у тебя слюнки потекут!
Эвелин поставила чашку и махнула рукой в сторону пакета, лежавшего рядом.
— Ну, мне надо идти. Мама настояла, чтобы я угостила тебя конфетами, которые мистер Хэмптон передал для Джейкоба. Они восхитительны, хотя сам он довольно странный… Расхаживать в золоченом камзоле на глазах у голодных безработных матросов — это, по-моему, слишком…
Эвелин улыбнулась, беря свою шляпку. Ее кузена Френсис вскочила со стула, зашелестев юбками и кружевами и распространяя вокруг целое облако ароматов. Вообще-то, ее фарфоровая красота навевала на Эвелин скуку, как и вынужденные светские визиты к родственникам. Сияющее розовое личико и сладкое благоухание, когда Френсис схватила ее за руку, убеждая посидеть еще минуточку, были всегда и при любых обстоятельствах неизменными.
— Куда ты так спешишь?! Даже поболтать толком не успели. Садись и расскажи мне об этом одиозном англичанине… Он старый? Наверное, отвратительный?
Эвелин надела шляпку и принялась завязывать ленты.
— Нет, но очень строгий. Хотя таких длинных ресниц я у мужчин не видела… И губы у него все время многозначительно поджаты.
Это она добавила не без задней мысли. Не хватало, чтобы подумали, будто ей нравится чопорный тори[5]. Кроме того, ей очень хотелось посмотреть, как он будет чувствовать себя, когда острые коготки Френсис вопьются в него.
— До сих пор не женат. Но это доказывает лишь то, что лондонские леди не так глупы, как я о них думала… Мне на самом деле пора идти. Увидимся позже.
Выйдя на улицу, Эвелин все еще усмехалась про себя. На самом деле она понятия не имела, женат он или нет и сколько у него денег, да и не очень интересовалась. А все это она сочинила, чтобы раззадорить Френсис. Та, хоть и была на год моложе Эвелин, в свои двадцать уже считала себя засидевшейся старой девой. А Эвелин считала своим долгом сообщать ей обо всех сколько-нибудь стоящих внимания молодых людях, появлявшихся в городе, который оказался так неласков к Френсис. С другой стороны, она была уверена, что Френсис не желает прослыть испорченной аристократкой, готовой выскочить замуж за первый попавшийся денежный мешок. Нет, Френсис и не была такой. Просто она не вписалась в бостонское общество. Да и состоятельные местные аристократы уже не считали за большую честь принадлежать к правящей английской партии. В общем, для Френсис было бы лучше вернуться в Лондон, откуда она родом.
Конечно, Френсис могла бы предложить ей свою карету, чтобы добраться в порт. Правда, Эвелин привыкла ходить пешком. Порой ей было приятно ощущение затерянности в людской толпе. Да и ехать в карете Аптонов по тесным улицам, по которым лучше всего передвигаться верхом, не казалось ей большим удовольствием. В плохую погоду Эвелин нанимала повозку, чтобы спуститься к заливу, но в такой славный денек почему не пройтись по центру города, не поболтать с приятельницами возле овощного рынка, не послушать серьезные разговоры мужчин, приехавших издалека по важным делам. На складе она привыкла иметь дело с мужчинами и нисколько не смущалась в их обществе, могла даже вставить дельное слово в разговор, и они часто прислушивались к ее мнению.
Кроме того, после смерти отца Эвелин пришлось занять его место не только на складе. Вот и сейчас, когда она проходила мимо здания парламента, ее окликнул молодой человек в темном сюртуке и лихо заломленной шляпе.
— Мисс Веллингтон! Вы будете сегодня на вечернем собрании?
Он пересек пыльную мостовую, остановился перед ней и вежливо снял шляпу.
— Постараюсь, Пилгрим, но задержусь. Надо побывать на званом обеде у дяди.
Молодой человек задумался на минуту.
— Тогда нам лучше собраться в таверне. Не стоит обременять вашу бедную матушку…
Эвелин жестом прервала его:
— Вы же знаете, как важно для нее участвовать в собраниях, чувствовать себя хозяйкой. Ни о какой таверне не может быть речи! Я приду, как только смогу и подменю ее. Сыны Свободы[6] — всегда желанные гости в нашем доме. И отец сказал бы то же самое.
Молодой человек улыбнулся и кивнул.
— Да, он всегда предпочитал стряпню вашей матушки. И я тоже. Но, боюсь, вы скоро не сможете нас прокормить. Настало время собрать все маленькие группы под одной крышей. Мы обсуждали это в прошлый раз.
— Я знаю. А потом вы решите исключить всех женщин. — Эвелин сказала это больше от раздражения. Она не испытывала грусти, что придется расстаться с людьми, которые когда-то восхищали ее. — Только предупредите заранее, мы тогда организуем собственный комитет и пойдем своим путем.
Молодой человек не стал разубеждать ее, как обычно делали мужчины постарше, лишь усмехнулся и надел шляпу.
— Вас мы оставим, мисс Веллингтон. Только не забудьте надеть бриджи.
Она засмеялась, глядя, как он идет по улице. Жаль, что Пилгрим Адамс совсем ей не нравился. Приятный молодой человек, даже рыжие волосы и веснушки не портили его. Но она вступала с этими мужчинами исключительно в деловые отношения, и они едва ли воспринимали ее как женщину. Им просто в голову не приходило влюбиться в девушку, с которой они вчера спорили о политике. Те же, кто оставлял у ее дверей цветы, считали, что замужней женщине лучше всего сидеть дома, а заботы о прибыльном предприятии отца оставить им.
Губы ее сами собой поджались, когда она, подходя к заливу, вспомнила об этих визитах. Она собиралась обучить Джейкоба всему, чему научил ее отец. Тогда можно разделить предприятие поровну и расширить дело. Ей хотелось купить корабль, но с этим придется повременить. Никто не ссудит денег женщине. Значит, нужно получать как можно больше прибыли, пока она не сможет приобрести корабль. К тому времени, когда она скопит нужную сумму, брат подрастет.
«Королевское» приглашение на ужин к дяде принесли после обеда. Эвелин смотрела на записку со смешанным чувством облегчения и раздражения. День выдался жарким; сидя на высоком стуле и листая страницы гроссбуха с названиями компаний, которые заказывали фарфор в прошлом году, она чувствовала, как пот струится по спине. Увлеченная детективной работой, она проследила все заказы на стаффордширский фарфор вплоть до 1762 года. Это ничего не дало. Тогда она стала отслеживать другие заказы тех же компаний и попыталась, выяснить их адреса.
Эвелин взглянула на высокие настенные часы. Уже четыре! Долго же Френсис уламывала своего отца, а может, специально отослала записку так поздно, чтобы не дать кузине времени собраться? Как бы там ни было, приглашение у нее есть.
Попросив Джейкоба и работника склада, Бенджамена, закрыть за ней дверь, Эвелин спрятала листок в глубокий карман юбки и поспешила на улицу. Пока дойдешь домой, волосы запылятся и растреплются на ветру, их придется мыть. Греть воду и возиться с кувшинами — еще полчаса. И волосы все равно не высохнут. Может, так и отправиться — в бриджах и холщовой рубахе, чтобы знали, что посылать приглашение следует пораньше?
К Аптонам Эвелин пришла уставшей, раздосадованной результатами своих поисков и вовсе не настроенной терпеть, чтобы с ней обращались как с бедной родственницей. Горничная в холл ее не проводила, платок ей пришлось пристраивать на вешалку самой, и в гостиной она появилась без доклада. Только ради такого случая она надела лиловое шелковое платье, достаточно пышное сзади, но без кринолина. Отделки на нем не было почти никакой, кроме кружевных оборок на рукавах и на груди, пудрить волосы и сооружать из них башню по английской моде она не собиралась. Пусть благородные лорды поморщатся. Она уложила вымытые и еще влажные волосы кольцом на затылке, украсив его лиловой лентой и кружевами. Если дядя Джордж хоть словом намекнет на простоту наряда, она ему ответит, что в следующий раз, когда ее пригласят так же поздно, она придет в мужских штанах.
Ей понадобилось все самообладание, когда она вошла в гостиную и увидела Френсис, буквально повисшую на руке у Хэмптона и с восторженным выражением на лице заглядывавшую в его бесстрастное лицо. Глупое создание! Неужели она не замечала насмешки в его холодных глазах? Что ему здешняя компания после изысканного лондонского общества! Даже привезенное из-за моря роскошное платье Френсис и убранные по последней моде букетом роз волосы едва ли произвели впечатление на такого человека, как Александр Хэмптон.
Когда она вошла, взгляд Алекса обратился на нее, скользнул по скромному шелку платья, без затей убранным волосам. Она почувствовала себя так, как, должно быть, чувствует себя бабочка, вылупляясь из куколки, и была благодарна, что он без насмешки отметил ее присутствие кивком головы и вернулся к разговору с Френсис.
Было ясно, что сам он не подумал приодеться ради какого-то там обеда с колонистами. На нем был тот же шелковый, военного покроя сюртук, что и накануне. Кружева, правда, были выстираны и накрахмалены, но не больше, чем для деловой встречи. Не удосужился даже волосы припудрить, просто стянул их в пучок черной лентой. Как только дядю Джорджа удар не хватил от такого небрежения!
Пока тетя Матильда о чем-то пререкалась с лакеем, Эвелин быстро оглядела остальных присутствующих. Только ближайшие соседи, Стоуны, и лучший дядин друг — Томас Хэндерсон. Дядя Джордж потчевал ее компанией этого законника уже несколько лет, но, слава богу, их антипатия была взаимной.
Она с улыбкой подошла к тетушке и терпеливо ответила на все вопросы о здоровье матери. Все лучше, чем обмениваться колкостями с Хэмптоном или Хэндерсоном.
Слушая краем уха болтовню надутого павлина, стоявшего рядом с ним, Хэмптон позволил своим мыслям брести, куда им вздумается. Радушная улыбка, с которой Эвелин смотрела на тетушку, ясно говорила, что она любит старушку. А вот что надо сделать мужчине, чтобы она и его одарила такой улыбкой?.. Но от быстрого взгляда, который она на него бросила, думать на эту тему расхотелось. Хорошо, что они заранее обо всем договорились. Теперь, когда веселая наяда из таверны помогла ему снять нервное напряжение, он мог вести себя с мисс Э. А. Веллингтон более разумно. Оставалось взять список, аккуратно все разведать, сообщить в Адмиралтейский суд и убираться отсюда к черту. Пока простоволосая ведьма не выцарапала ему глаза за грешные мысли.
В течение всего обеда Алекс старался быть приятным, вежливым собеседником, тем более что вниманием мисс Веллингтон полностью завладел Хэндерсон. Френсис без умолку болтала сама, и отвечать ей нужно было лишь редкими кивками да бормотанием, поэтому у него появилось время порассуждать о других приглашенных на ужин.
Стоунов он мгновенно исключил из списка как полнейших ничтожеств. Матильда Аптон оказалась общительной, добродушной женщиной без особых мыслей в голове. Правда, несколько шокировало, что «дядя Джордж» оказался тем самым таможенным чиновником, который пропускал его груз, но теперь он понимал причину, почему мисс Веллингтон не сказала об этом сразу. Этот человек был чопорным дураком, до такой степени надутым собственным тщеславием, что любой булавочный укол мог выпустить из него воздух. Алекс хотел уже подшутить над ним, но сдержался. В Лондоне он бы не преминул пройтись с помощью каких-нибудь завуалированных иллюзий насчет низкопоклонства и мздоимства янки, но здесь его не поймут.
Кроме, может быть, строптивой голубоглазки напротив. У нее точно найдется несколько колкостей в ответ, однако он не был уверен, что хочет знать ее мнение о себе. Господи, какое у нее необыкновенное лицо! Скулы широковаты, и черты, может быть, слишком резки, но все это — в сочетании с нежной, словно лепесток, кожей, до которой так и хотелось дотронуться. Не образец красоты, но оно способно поразить. Большинство женщин пудрят свои и без того бледные лица, а эта и не думала скрывать матовую смуглость кожи. Внезапно он подумал: и кто придумал, что это модно — выглядеть как призрак? Ему больше нравились натуральный цвет кожи мисс Веллингтон.
До сих пор он считал самой красивой женщиной свою кузину Элисон. Эвелин ничем ее не напоминала, но он не мог оторвать от нее взгляда. Элисон состояла из мягких, сглаженных изгибов, смутных улыбок, непринужденных жестов. Эта женщина была стройной, с ясными, умными глазами, и она не любила лишних слов и жестов. Он стал находить какое-то удовольствие в сравнении: Элисон — вся из белого и черного, Эвелин — в теплых переливах розового, бронзового. Вечно блуждающие мысли одной, и четкая, ясная речь другой… Он никогда не задумывался, насколько разными могут оказаться две женщины, но подозревал, что если бы они встретились, то стали бы лучшими подругами. Обе не доверяли ему, и правильно делали.
Алекс едва подавил вздох, когда женщины удалились, оставив мужчин пропустить по рюмочке и выкурить сигару. Он с сомнением понюхал бренди, оказавшееся явно того же качества, что и в бутылках на складе. Но не было оснований считать и его контрабандным. Таможенный офицер непременно купил бы его только у английских поставщиков, заплатив все налоги. Налоги были, конечно, запредельные, но теперь, когда война с Францией окончена, торговля должна наладиться.
Эвелин поставила чашку и махнула рукой в сторону пакета, лежавшего рядом.
— Ну, мне надо идти. Мама настояла, чтобы я угостила тебя конфетами, которые мистер Хэмптон передал для Джейкоба. Они восхитительны, хотя сам он довольно странный… Расхаживать в золоченом камзоле на глазах у голодных безработных матросов — это, по-моему, слишком…
Эвелин улыбнулась, беря свою шляпку. Ее кузена Френсис вскочила со стула, зашелестев юбками и кружевами и распространяя вокруг целое облако ароматов. Вообще-то, ее фарфоровая красота навевала на Эвелин скуку, как и вынужденные светские визиты к родственникам. Сияющее розовое личико и сладкое благоухание, когда Френсис схватила ее за руку, убеждая посидеть еще минуточку, были всегда и при любых обстоятельствах неизменными.
— Куда ты так спешишь?! Даже поболтать толком не успели. Садись и расскажи мне об этом одиозном англичанине… Он старый? Наверное, отвратительный?
Эвелин надела шляпку и принялась завязывать ленты.
— Нет, но очень строгий. Хотя таких длинных ресниц я у мужчин не видела… И губы у него все время многозначительно поджаты.
Это она добавила не без задней мысли. Не хватало, чтобы подумали, будто ей нравится чопорный тори[5]. Кроме того, ей очень хотелось посмотреть, как он будет чувствовать себя, когда острые коготки Френсис вопьются в него.
— До сих пор не женат. Но это доказывает лишь то, что лондонские леди не так глупы, как я о них думала… Мне на самом деле пора идти. Увидимся позже.
Выйдя на улицу, Эвелин все еще усмехалась про себя. На самом деле она понятия не имела, женат он или нет и сколько у него денег, да и не очень интересовалась. А все это она сочинила, чтобы раззадорить Френсис. Та, хоть и была на год моложе Эвелин, в свои двадцать уже считала себя засидевшейся старой девой. А Эвелин считала своим долгом сообщать ей обо всех сколько-нибудь стоящих внимания молодых людях, появлявшихся в городе, который оказался так неласков к Френсис. С другой стороны, она была уверена, что Френсис не желает прослыть испорченной аристократкой, готовой выскочить замуж за первый попавшийся денежный мешок. Нет, Френсис и не была такой. Просто она не вписалась в бостонское общество. Да и состоятельные местные аристократы уже не считали за большую честь принадлежать к правящей английской партии. В общем, для Френсис было бы лучше вернуться в Лондон, откуда она родом.
Конечно, Френсис могла бы предложить ей свою карету, чтобы добраться в порт. Правда, Эвелин привыкла ходить пешком. Порой ей было приятно ощущение затерянности в людской толпе. Да и ехать в карете Аптонов по тесным улицам, по которым лучше всего передвигаться верхом, не казалось ей большим удовольствием. В плохую погоду Эвелин нанимала повозку, чтобы спуститься к заливу, но в такой славный денек почему не пройтись по центру города, не поболтать с приятельницами возле овощного рынка, не послушать серьезные разговоры мужчин, приехавших издалека по важным делам. На складе она привыкла иметь дело с мужчинами и нисколько не смущалась в их обществе, могла даже вставить дельное слово в разговор, и они часто прислушивались к ее мнению.
Кроме того, после смерти отца Эвелин пришлось занять его место не только на складе. Вот и сейчас, когда она проходила мимо здания парламента, ее окликнул молодой человек в темном сюртуке и лихо заломленной шляпе.
— Мисс Веллингтон! Вы будете сегодня на вечернем собрании?
Он пересек пыльную мостовую, остановился перед ней и вежливо снял шляпу.
— Постараюсь, Пилгрим, но задержусь. Надо побывать на званом обеде у дяди.
Молодой человек задумался на минуту.
— Тогда нам лучше собраться в таверне. Не стоит обременять вашу бедную матушку…
Эвелин жестом прервала его:
— Вы же знаете, как важно для нее участвовать в собраниях, чувствовать себя хозяйкой. Ни о какой таверне не может быть речи! Я приду, как только смогу и подменю ее. Сыны Свободы[6] — всегда желанные гости в нашем доме. И отец сказал бы то же самое.
Молодой человек улыбнулся и кивнул.
— Да, он всегда предпочитал стряпню вашей матушки. И я тоже. Но, боюсь, вы скоро не сможете нас прокормить. Настало время собрать все маленькие группы под одной крышей. Мы обсуждали это в прошлый раз.
— Я знаю. А потом вы решите исключить всех женщин. — Эвелин сказала это больше от раздражения. Она не испытывала грусти, что придется расстаться с людьми, которые когда-то восхищали ее. — Только предупредите заранее, мы тогда организуем собственный комитет и пойдем своим путем.
Молодой человек не стал разубеждать ее, как обычно делали мужчины постарше, лишь усмехнулся и надел шляпу.
— Вас мы оставим, мисс Веллингтон. Только не забудьте надеть бриджи.
Она засмеялась, глядя, как он идет по улице. Жаль, что Пилгрим Адамс совсем ей не нравился. Приятный молодой человек, даже рыжие волосы и веснушки не портили его. Но она вступала с этими мужчинами исключительно в деловые отношения, и они едва ли воспринимали ее как женщину. Им просто в голову не приходило влюбиться в девушку, с которой они вчера спорили о политике. Те же, кто оставлял у ее дверей цветы, считали, что замужней женщине лучше всего сидеть дома, а заботы о прибыльном предприятии отца оставить им.
Губы ее сами собой поджались, когда она, подходя к заливу, вспомнила об этих визитах. Она собиралась обучить Джейкоба всему, чему научил ее отец. Тогда можно разделить предприятие поровну и расширить дело. Ей хотелось купить корабль, но с этим придется повременить. Никто не ссудит денег женщине. Значит, нужно получать как можно больше прибыли, пока она не сможет приобрести корабль. К тому времени, когда она скопит нужную сумму, брат подрастет.
«Королевское» приглашение на ужин к дяде принесли после обеда. Эвелин смотрела на записку со смешанным чувством облегчения и раздражения. День выдался жарким; сидя на высоком стуле и листая страницы гроссбуха с названиями компаний, которые заказывали фарфор в прошлом году, она чувствовала, как пот струится по спине. Увлеченная детективной работой, она проследила все заказы на стаффордширский фарфор вплоть до 1762 года. Это ничего не дало. Тогда она стала отслеживать другие заказы тех же компаний и попыталась, выяснить их адреса.
Эвелин взглянула на высокие настенные часы. Уже четыре! Долго же Френсис уламывала своего отца, а может, специально отослала записку так поздно, чтобы не дать кузине времени собраться? Как бы там ни было, приглашение у нее есть.
Попросив Джейкоба и работника склада, Бенджамена, закрыть за ней дверь, Эвелин спрятала листок в глубокий карман юбки и поспешила на улицу. Пока дойдешь домой, волосы запылятся и растреплются на ветру, их придется мыть. Греть воду и возиться с кувшинами — еще полчаса. И волосы все равно не высохнут. Может, так и отправиться — в бриджах и холщовой рубахе, чтобы знали, что посылать приглашение следует пораньше?
К Аптонам Эвелин пришла уставшей, раздосадованной результатами своих поисков и вовсе не настроенной терпеть, чтобы с ней обращались как с бедной родственницей. Горничная в холл ее не проводила, платок ей пришлось пристраивать на вешалку самой, и в гостиной она появилась без доклада. Только ради такого случая она надела лиловое шелковое платье, достаточно пышное сзади, но без кринолина. Отделки на нем не было почти никакой, кроме кружевных оборок на рукавах и на груди, пудрить волосы и сооружать из них башню по английской моде она не собиралась. Пусть благородные лорды поморщатся. Она уложила вымытые и еще влажные волосы кольцом на затылке, украсив его лиловой лентой и кружевами. Если дядя Джордж хоть словом намекнет на простоту наряда, она ему ответит, что в следующий раз, когда ее пригласят так же поздно, она придет в мужских штанах.
Ей понадобилось все самообладание, когда она вошла в гостиную и увидела Френсис, буквально повисшую на руке у Хэмптона и с восторженным выражением на лице заглядывавшую в его бесстрастное лицо. Глупое создание! Неужели она не замечала насмешки в его холодных глазах? Что ему здешняя компания после изысканного лондонского общества! Даже привезенное из-за моря роскошное платье Френсис и убранные по последней моде букетом роз волосы едва ли произвели впечатление на такого человека, как Александр Хэмптон.
Когда она вошла, взгляд Алекса обратился на нее, скользнул по скромному шелку платья, без затей убранным волосам. Она почувствовала себя так, как, должно быть, чувствует себя бабочка, вылупляясь из куколки, и была благодарна, что он без насмешки отметил ее присутствие кивком головы и вернулся к разговору с Френсис.
Было ясно, что сам он не подумал приодеться ради какого-то там обеда с колонистами. На нем был тот же шелковый, военного покроя сюртук, что и накануне. Кружева, правда, были выстираны и накрахмалены, но не больше, чем для деловой встречи. Не удосужился даже волосы припудрить, просто стянул их в пучок черной лентой. Как только дядю Джорджа удар не хватил от такого небрежения!
Пока тетя Матильда о чем-то пререкалась с лакеем, Эвелин быстро оглядела остальных присутствующих. Только ближайшие соседи, Стоуны, и лучший дядин друг — Томас Хэндерсон. Дядя Джордж потчевал ее компанией этого законника уже несколько лет, но, слава богу, их антипатия была взаимной.
Она с улыбкой подошла к тетушке и терпеливо ответила на все вопросы о здоровье матери. Все лучше, чем обмениваться колкостями с Хэмптоном или Хэндерсоном.
Слушая краем уха болтовню надутого павлина, стоявшего рядом с ним, Хэмптон позволил своим мыслям брести, куда им вздумается. Радушная улыбка, с которой Эвелин смотрела на тетушку, ясно говорила, что она любит старушку. А вот что надо сделать мужчине, чтобы она и его одарила такой улыбкой?.. Но от быстрого взгляда, который она на него бросила, думать на эту тему расхотелось. Хорошо, что они заранее обо всем договорились. Теперь, когда веселая наяда из таверны помогла ему снять нервное напряжение, он мог вести себя с мисс Э. А. Веллингтон более разумно. Оставалось взять список, аккуратно все разведать, сообщить в Адмиралтейский суд и убираться отсюда к черту. Пока простоволосая ведьма не выцарапала ему глаза за грешные мысли.
В течение всего обеда Алекс старался быть приятным, вежливым собеседником, тем более что вниманием мисс Веллингтон полностью завладел Хэндерсон. Френсис без умолку болтала сама, и отвечать ей нужно было лишь редкими кивками да бормотанием, поэтому у него появилось время порассуждать о других приглашенных на ужин.
Стоунов он мгновенно исключил из списка как полнейших ничтожеств. Матильда Аптон оказалась общительной, добродушной женщиной без особых мыслей в голове. Правда, несколько шокировало, что «дядя Джордж» оказался тем самым таможенным чиновником, который пропускал его груз, но теперь он понимал причину, почему мисс Веллингтон не сказала об этом сразу. Этот человек был чопорным дураком, до такой степени надутым собственным тщеславием, что любой булавочный укол мог выпустить из него воздух. Алекс хотел уже подшутить над ним, но сдержался. В Лондоне он бы не преминул пройтись с помощью каких-нибудь завуалированных иллюзий насчет низкопоклонства и мздоимства янки, но здесь его не поймут.
Кроме, может быть, строптивой голубоглазки напротив. У нее точно найдется несколько колкостей в ответ, однако он не был уверен, что хочет знать ее мнение о себе. Господи, какое у нее необыкновенное лицо! Скулы широковаты, и черты, может быть, слишком резки, но все это — в сочетании с нежной, словно лепесток, кожей, до которой так и хотелось дотронуться. Не образец красоты, но оно способно поразить. Большинство женщин пудрят свои и без того бледные лица, а эта и не думала скрывать матовую смуглость кожи. Внезапно он подумал: и кто придумал, что это модно — выглядеть как призрак? Ему больше нравились натуральный цвет кожи мисс Веллингтон.
До сих пор он считал самой красивой женщиной свою кузину Элисон. Эвелин ничем ее не напоминала, но он не мог оторвать от нее взгляда. Элисон состояла из мягких, сглаженных изгибов, смутных улыбок, непринужденных жестов. Эта женщина была стройной, с ясными, умными глазами, и она не любила лишних слов и жестов. Он стал находить какое-то удовольствие в сравнении: Элисон — вся из белого и черного, Эвелин — в теплых переливах розового, бронзового. Вечно блуждающие мысли одной, и четкая, ясная речь другой… Он никогда не задумывался, насколько разными могут оказаться две женщины, но подозревал, что если бы они встретились, то стали бы лучшими подругами. Обе не доверяли ему, и правильно делали.
Алекс едва подавил вздох, когда женщины удалились, оставив мужчин пропустить по рюмочке и выкурить сигару. Он с сомнением понюхал бренди, оказавшееся явно того же качества, что и в бутылках на складе. Но не было оснований считать и его контрабандным. Таможенный офицер непременно купил бы его только у английских поставщиков, заплатив все налоги. Налоги были, конечно, запредельные, но теперь, когда война с Францией окончена, торговля должна наладиться.