Страница:
— Стерва! Ты думала, я так быстро сдамся? Ты еще заплатишь за то, что мне пришлось столько миль протрястись в этой дьявольской повозке!
— Оставь ее в покое. — Сэр Алек взялся за меч. Вильям болезненно поморщился.
— У меня нет желания снова гоняться за ней по всей округе. Давай сперва поедим.
Раймонд нехотя отпустил Эльвину.
— Ладно. Пусть сейчас прислуживает нам за столом, а после в постели. Это из-за нее нам пришлось забраться в эту глухомань.
— Я буду прислуживать вам за столом потому, что сама выбрала для себя эту работу. По-моему, я уже доказала, что способна убежать в любое время. Если кто-нибудь из вас вздумает мне досаждать, я снова исчезну и на этот раз больше не вернусь. Так что, если не смирите немедленно свою похоть, придется вам потом отвечать перед Филиппом.
С этими словами Эльвина отступила в тень, словно растворилась в темноте, оставив своих слушателей в замешательстве.
Обеспечив себе таким образом временную передышку осуществив часть задуманного, Эльвина не стала рисковать, проверяя произведенный эффект. Стремительно поднявшись наверх по черной лестнице, она юркнула к себе в спальню и закрыла дубовую дверь на задвижку.
Мужчины либо напьются до бесчувствия, либо попытаются взломать дверь через несколько часов, но тем не менее уверенности в себе у Эльвины прибавилось. Она обратит против них самих их суеверные страхи. Остается лишь молиться о том, чтобы Филипп приехал поскорее, до того, как она исчерпает все возможности. Играть на суеверии до бесконечности нельзя.
Спать не хотелось, и Эльвина начала изучать содержимое гардероба. Изъеденные молью платья, вероятно, принадлежали очень богатой и любящей роскошь женщине. Щупая тонкие ткани, Эльвина гадала, отчего покинула мужа женщина, которой покупали такие дорогие платья. Не все мужчины так щедры.
Наверное, Филипп рос с матерью, среди женщин, и поэтому так решительно протестовал против подобной участи для своего сына. Возможно, ему пришлось бороться за то, чтобы стать мужчиной, как того требовала его природа, и даже теперь, избавленный от женского влияния, Филипп продолжает бороться по привычке. Такой мужчина любое нежное чувство воспринимает как слабость, и чем нежнее чувство, тем сильнее он восстает против него.
Эльвина украдкой смахнула слезу: она помнила о тех временах, когда он обнимал ее нежно и относился к ней с почтением. Как мало было в их жизни подобных минут! И все же нельзя оставлять надежду. Такому независимому и вспыльчивому человеку, как Филипп, навязывать свою волю бессмысленно. Лучше сыграть на нежных струнах его души, ведь доброты в нем больше, чем кажется на первый взгляд.
Решив, что платья вполне можно носить, если заштопать выеденные молью дыры, Эльвина сняла свой изорванный наряд и в одной рубашке легла на постель. Без Филиппа она казалась слишком просторной, но Эльвину согревали мысли об их ребенке. Она улыбнулась, представляя его таким, каким он мог быть сейчас, ее мальчик, Чарльз Филипп.
Глава 17
— Оставь ее в покое. — Сэр Алек взялся за меч. Вильям болезненно поморщился.
— У меня нет желания снова гоняться за ней по всей округе. Давай сперва поедим.
Раймонд нехотя отпустил Эльвину.
— Ладно. Пусть сейчас прислуживает нам за столом, а после в постели. Это из-за нее нам пришлось забраться в эту глухомань.
— Я буду прислуживать вам за столом потому, что сама выбрала для себя эту работу. По-моему, я уже доказала, что способна убежать в любое время. Если кто-нибудь из вас вздумает мне досаждать, я снова исчезну и на этот раз больше не вернусь. Так что, если не смирите немедленно свою похоть, придется вам потом отвечать перед Филиппом.
С этими словами Эльвина отступила в тень, словно растворилась в темноте, оставив своих слушателей в замешательстве.
Обеспечив себе таким образом временную передышку осуществив часть задуманного, Эльвина не стала рисковать, проверяя произведенный эффект. Стремительно поднявшись наверх по черной лестнице, она юркнула к себе в спальню и закрыла дубовую дверь на задвижку.
Мужчины либо напьются до бесчувствия, либо попытаются взломать дверь через несколько часов, но тем не менее уверенности в себе у Эльвины прибавилось. Она обратит против них самих их суеверные страхи. Остается лишь молиться о том, чтобы Филипп приехал поскорее, до того, как она исчерпает все возможности. Играть на суеверии до бесконечности нельзя.
Спать не хотелось, и Эльвина начала изучать содержимое гардероба. Изъеденные молью платья, вероятно, принадлежали очень богатой и любящей роскошь женщине. Щупая тонкие ткани, Эльвина гадала, отчего покинула мужа женщина, которой покупали такие дорогие платья. Не все мужчины так щедры.
Наверное, Филипп рос с матерью, среди женщин, и поэтому так решительно протестовал против подобной участи для своего сына. Возможно, ему пришлось бороться за то, чтобы стать мужчиной, как того требовала его природа, и даже теперь, избавленный от женского влияния, Филипп продолжает бороться по привычке. Такой мужчина любое нежное чувство воспринимает как слабость, и чем нежнее чувство, тем сильнее он восстает против него.
Эльвина украдкой смахнула слезу: она помнила о тех временах, когда он обнимал ее нежно и относился к ней с почтением. Как мало было в их жизни подобных минут! И все же нельзя оставлять надежду. Такому независимому и вспыльчивому человеку, как Филипп, навязывать свою волю бессмысленно. Лучше сыграть на нежных струнах его души, ведь доброты в нем больше, чем кажется на первый взгляд.
Решив, что платья вполне можно носить, если заштопать выеденные молью дыры, Эльвина сняла свой изорванный наряд и в одной рубашке легла на постель. Без Филиппа она казалась слишком просторной, но Эльвину согревали мысли об их ребенке. Она улыбнулась, представляя его таким, каким он мог быть сейчас, ее мальчик, Чарльз Филипп.
Глава 17
Эльвина не надеялась на то, что угрозами ей удастся укротить Раймонда, однако первый успех воодушевил ее. Она проснулась рано и, спустившись вниз, увидела, что все три рыцаря спят на вонючей соломе вместе с собаками. На цыпочках она прошла мимо них на кухню.
Герта смотрела на нее настороженно. Во всяком случае, не так дружелюбно, как накануне, и Эльвине захотелось узнать, что же такое порассказали о ней домоправительнице. Однако она решила не задавать вопросов. Гандальф подал Эльвине мясо и хлеб, и она молча начала есть, глядя в огонь.
Несколько позже к ним присоединился сэр Алек. Глаза у него покраснели от усталости и тревоги. Взяв предложенную чашу, он тяжело опустился на табурет.
— Девочка, я благодарен тебе за то, что ты сама нашла сюда дорогу, но едва ли стоило так поступать. Я старик и переживу гнев Филиппа за то, что дал тебе сбежать. Но не знаю, переживу ли суд собственной совести, если с тобой что-то случится, пока ты под моей опекой.
Сэр Алек тяжело вздохнул и отпил из чаши.
— Скажи, сэр Филипп сам назначил этих двоих моими охранниками? Ответь мне на этот вопрос, и я освобожу тебя от ответственности за все, что произойдет.
— Хоть и говорят, что ты колдунья, но даже колдунье это не под силу. Сэр Филипп поручил тебя мне и сказал, что твоя жизнь в моих руках. Он не упоминал об этих олухах.
— Если бы я знала, что это Филипп их назначил, я бы ушла в тот же день. Но, поскольку я в этом не уверена, придется мне остаться. Вы должны делать то, что считаете нужным, милорд.
Эльвина видела, как недовольно поморщился Гандальф. Сэр Раймонд и его фатоватый дружок превратят ее жизнь в ад, но Эльвине некуда было идти, кроме Данстона. Однако, отправившись туда, она подвергла бы риску жизнь своего ребенка. Слишком высока была ставка, чтобы сдаться без борьбы.
— Сэр Алек, Филипп не распорядился нанять помощников для уборки дома? Я бы хотела привести это стойло в божеский вид, пока нахожусь здесь.
Эльвина говорила так, будто была тут не пленницей, а хозяйкой.
— Сэр Филипп велел не открывать ворот никому, кроме него самого и тех, кому можно доверять. Но я не знаю поблизости никого, кто заслуживал бы доверия, девочка. Так что лучше тебе находиться здесь, за дубовыми запорами.
— Никто не удержит меня здесь против воли, и я не стану пленницей страха. Мы начнем с холла. Надо снять гобелены и убрать солому.
К удивлению Герты, и сэр Алек, и Гандальф восприняли слова девушки как руководство к действию. Если в жилах этой леди не течет королевская кровь, значит, она волшебница. Да, особа, решившаяся воткнуть кинжал в спину сэру Филиппу и потом об этом рассказать, действительно заслуживала уважения.
Раймонд с приятелем не мешали убирать зал. Весь день прошел относительно мирно, но за вечерней трапезой все вернулось на круги своя. После того как Вильям ущипнул Эльвину за ягодицу, когда она подавала еду, девушка старалась держаться от него подальше. Она прекратила разливать эль, когда Раймонд схватил ее за грудь, и отказалась возвращаться в зал после того, как негодяй усадил ее к себе на колени. Эльвине удалось улизнуть, плеснув ему эль в лицо, но, решив больше не рисковать, она убежала в комнату и заперла дверь.
Не дождавшись возвращения девушки, Раймонд решил найти ее комнату.
— Я еще не закончил с тобой, девчонка. Выходи сама, не то я выставлю дверь!
Эльвина поглядывала на дверь с беспокойством. Дуб был крепок, но под топором он не устоит. Она надеялась лишь на то, что после обильных возлияний Раймонд не сообразит взять топор. Она молчала, чтобы не распалять его еще больше. Раймонд с ревом налетал на дверь, но жажда взяла свое, и он вернулся в зал. Еще одну ночь Эльвина отвоевала.
Когда-то ей перестанет везти, но Эльвина уповала на свою храбрость. Раймонд и Вильям большую часть дня спали, а вечерами гоняли по окрестным полям зайцев и крестьянских девчонок. Ближе к ночи на сердце у Эльвины становилось все тревожнее.
Днем она мела, скребла и шила и еще запасалась травами и пряностями. Рядом с кухней Эльвина обнаружила несколько грядок с лекарственными травами и поручила Гандальфу привести их в порядок.
Вечерами она и шагу не могла ступить, чтобы не наткнуться на Раймонда или Вильяма. Для них это стало чем-то вроде игры. Вильям как-то застиг ее в кладовой и начал лапать, прижав к стене. К счастью, Эльвине попалось под руку что-то железное и тяжелое, так что враг был временно обезврежен. Раймонд подкараулил девушку в темном коридоре, но она закричала, и он оставил ее в покое.
Как-то ночью Эльвина услышала крики внизу. Раймонд искал Гандальфа. Она не понимала, чем тот так разгневал рыцаря, пока Раймонд не стал колотить в ее дверь.
— Мы знаем, что ты здесь, мерзкий выскочка! Только ни один смерд не отведает от этого лакомого куска раньше меня! Убирайся отсюда, пока не приложился к тебе топором!
За этой тирадой вдруг наступила зловещая тишина. Эльвина затаила дыхание. Раймонд нетвердой походкой пошел вниз. Девушка поняла, что он отправился за топором.
И вдруг странный звук раздался из глубин необычного вида шкафа. Эльвина открыла рот от удивления, когда оттуда появился улыбающийся Гандальф.
— Открой дверь. Может, она послужит еще одну ночь.
— Гандальф, я не…
Гандальф нетерпеливо махнул рукой, и Эльвина подчинилась.
— Забирайся внутрь. Он скоро найдет топор, хоть Герта и обещала его спрятать.
Гандальф взял Эльвину за руку и протолкнул внутрь, не слушая ее возражений.
— Потайной ход. Герта показала мне его. Часто им пользоваться нельзя, а то они заподозрят неладное, но один раз можно.
Эльвина переступила через кипу одежды и оказалась в пустоте. Снизу шел свет, и Эльвина увидела, что стоит на площадке уходящей вниз лестницы.
— Гандальф, где мы? Куда ведет этот ход?
Одетая в тонкую рубашку, Эльвина ежилась, но не только от холода.
— Удобная штука при осаде, верно? Герта говорит, что выход за стенами замка, но я не проверял. Согласись, это удобное место, чтобы спрятаться.
Эльвина, вся дрожа, прислушивалась к тому, что происходит наверху. А там вслед за глухим ударом, сопровождавшимся треском и страшными ругательствами/наступила тишина. Она представила себе физиономию Раймонда, когда дверь поддалась с первого удара.
Очевидно, удивлен был не только Раймонд. У дверей ее спальни собрались все трое. Эльвина слышала, как сэр Алек увещевал не трогать ее, как Вильям говорил гнусности, распаляясь. Но споры прекратились, когда стало ясно, что в комнате никого нет.
Судя по топоту ног, все бросились к окну. Затем Раймонд вновь выругался, а сэр Алек сказал:
— Сейчас они, верно, уже облетают луну на метле. Гандальф зажал Эльвине рот, увидев, что та трясется от смеха.
Раймонд, не переставая браниться, ползал по полу, заглядывал под кровать и в шкаф. Эльвина представляла себе, как бедняга Алек украдкой осеняет себя крестным знамением.
Обыск закончился, все трое пошли вниз, и беглецы вздохнули с облегчением. Гандальф попытался еще раз вразумить Эльвину:
— Мы могли бы воспользоваться этим туннелем и убежать. Никто ни о чем не догадается. Пойдем со мной, Эльвина, пока не случилось непоправимого.
Минуту она потешилась мечтой о мирной жизни. Гандальф — добрый парень, умеет и любит работать. Жизнь с ним была бы спокойной и гармоничной. Но Эльвина покачала головой.
— Гандальф, я люблю тебя как брата. Мое чувство основано на уважении и благодарности, но это не то, что должно быть между мужем и женой. Если мы убежим вместе, ничего хорошего из этого не выйдет, и со временем мы оба пожалеем об этом.
— Выходит, у тебя с сэром Филиппом именно та любовь, о которой ты говоришь? Уж не забыла ли ты, что у него есть жена?
— Я знаю, что сэр Филипп не любит меня, но он умеет управлять моим чувством к нему. Ты видишь меня не такой, какая я есть. Ты придумал меня, Гандальф. Мне не нужна спокойная жизнь, пока эта ведьма держит у себя моего сына, а эти свиньи распоряжаются моей судьбой. Я ищу борьбы, которой ты стараешься избежать. Может, я плохая, испорченная женщина, но поступаю без оглядки на тебя и других, и мы никогда не поймем друг друга.
— А сэр Филипп знает, что ты собой представляешь, и обращается с тобой так, как ты того заслуживаешь? Хорошенько отшлепав тебя и бросив на кровать, я тоже завоюю твою любовь?
Эльвина улыбнулась и ласково коснулась его щеки.
— Филипп только раз ударил меня и всегда об этом жалел, как мне кажется. Он ни разу не поднял на меня руку, хотя, как ты, наверное, догадываешься, у него было немало поводов. Если я обругаю тебя по несдержанности, ты уйдешь или замкнешься в себе, обиженный и злой. Филипп же пропускает мои слова мимо ушей, и ему не надо бросать меня на кровать, я сама иду к нему. По своей воле.
Гандальф слишком часто видел доказательства ее правоты. Спорить было не о чем. Он слишком многого захотел. Гандальф хотел Эльвину, как ребенок хочет достать луну. Казалось, вот она, но это только видимость доступности.
Он открыл потайную дверцу и вошел в спальню первым, желая убедиться, что там безопасно.
Эльвина вышла следом, глядя, как он запирает дверь. Гандальф собрался уходить, но девушка остановила его.
— Они теперь считают тебя колдуном. Что ты думаешь об этом?
— Думаю, нам с тобой не стоит радоваться таким слухам. Разве ведьмы и колдуны не черные?
— Как сэр Филипп и леди Равенна? — Эльвина сразу поняла намек. — Что касается леди, очень может быть. Раньше я считала, что Филипп сродни самому дьяволу, но теперь у меня есть весьма серьезные сомнения на этот счет. Он так же смертен, как любой из нас. Кстати, — Эльвина кивнула в сторону черного хода, — ты сейчас куда?
— Внизу есть каморка. Я перенес туда свою постель. Оттуда есть еще и дверь на кухню, так что мне не придется беспокоить тебя, когда я встаю.
— Они думают, что мы любовники, верно? — спросила Эльвина.
— К несчастью, да. Но я не знаю лучшего способа защитить тебя. Из каморки я слышу все, что происходит у тебя наверху, и прибегу, как только во мне появится нужда. Из кухни мне будет труднее успеть вовремя. Ты хочешь, чтобы я спал там?
— Нет, я буду чувствовать себя в большей безопасности, зная, что ты поблизости. Но только…
Эльвина вздохнула. Говорить о том, что Филипп ревнив, Гандальфу не стоило.
На следующий день сэр Алек ни словом не обмолвился ни с Гандальфом, ни с Эльвиной. То, что дверь спальни была отворена, указывало на более естественную причину исчезновения Эльвины и Гандальфа, чем могло бы показаться вначале.
Раймонд и Вильям, однако, до этого не додумались. Какое-то время они держались на расстоянии от Эльвины. Утешаясь обильными возлияниями и развлечениями в деревне, они порой целыми сутками не появлялись в замке.
Как раз в один из таких спокойных дней у стен замка появился кто-то еще. Повинуясь приказу сэра Алека, ворота замка держали на запоре. Никто не ответил на стук, никто даже не высунул носа, чтобы посмотреть, кто пришел. Поколотив немного в запертые ворота, путешественники удалялись восвояси, сочтя, что замок пуст.
На сей раз посетитель проявил большую настойчивость. Стук не прекращался до тех пор, пока собаки не залились лаем. Сэр Алек поднялся на сторожевую башню, чтобы посмотреть, кто так стремится попасть к ним. Гандальф отодвинул запор, а Эльвина, открыв дверь, увидела худенькую женщину, стоящую на солнцепеке.
— Элис! — Эльвина обняла гостью.
В ответ на вопросы Элис лишь устало улыбалась, и Эльвина отвела ее наверх, в одну из спален, и принесла воды для ванны. Чтобы узнать то, что ей было действительно важно, Эльвина должна была остаться с Элис наедине.
— Почему ты ушла из лагеря?
— После того как сэр Филипп отправил Тильду в Данстон, нужда в моем шатре отпала. Я не хотела, чтобы он платил мне просто так. Сэр Филипп продолжал давать мне деньги, — торопливо пояснила Элис, с наслаждением смывая многодневную грязь, — поэтому мне незачем было возвращаться к прежнему, но вечно это продолжаться не могло. И я решила подыскать себе другое занятие.
Элис и в самом деле была не старше Эльвины, и сейчас та заметила это. Судьбы их были в чем-то похожи. Если бы Эльвине меньше повезло, может, и ее ждала бы та же судьба.
— Тебя отправил сюда сэр Филипп?
— Нет. Он и так много сделал для меня, и потом, последнее время он…
Элис замялась, не зная, как передать словами то неистовство, с которым он погрузился в работу. Филипп трудился как одержимый, словно решил измотать себя до бесчувствия. Возможно, так и было — он хотел заглушить боль.
— Сэр Филипп был очень занят в последнее время, и я не стала беспокоить его сообщением, что собираюсь покинуть лагерь. Ты же знаешь, мы вольны уходить и приходить. Вот я и решила отправиться к тебе.
Элис смущенно отвернулась, потянувшись за полотенцем. Она пришла служить даме своего господина, а получилось так, что Эльвина служила ей. Элис окинула взглядом роскошную постель и дорогие гобелены, чувствуя, что здесь ей совсем не место. Еще ни разу в жизни она не осмелилась переступить порог замка, жилья знати.
Эльвина рассмеялась.
— Ты пришла к пленнице Сент-Обена, чтобы та дала тебе работу? Ты такая же безумная, как я. Работы здесь немерено, но вот насчет платы я сильно сомневаюсь. Эти земли начнут давать прибыль не раньше, чем черти в аду станут платить оброк! Элис растерялась.
— Я знала, что сэр Филипп зол на тебя, но он, кажется, всерьез переживал, когда ты упала в обморок.
Эльвина искала в шкафу подходящее платье. Поскольку Элис была выше ее и полнее в груди, наряды, оставшиеся от прежней хозяйки, должны были прийтись гостье в самый раз.
Эльвину и смутила, и тронула новость о том, что Филипп переживал из-за нее, но она предпочла не показывать своих чувств Элис.
— Филипп знает, что меня нельзя удерживать против воли. — Эльвина сделала вид, что никак не может найти подходящую рубашку. — Такой уж я уродилась. — Отыскав темно-красное платье из домотканой шерсти, она протянула его Элис. — Сэр Раймонд и один из его дружков здесь, в замке, и защитить меня могут только Гандальф да сэр Алек. Гандальф думает, что я рехнулась, раз остаюсь здесь, а сэр Алек считает меня убийцей, достойной наказания.
— Сэр Раймонд? — в ужасе переспросила Элис. — Я думала, он давно сбежал. Почему он здесь?
— Сэр Филипп назвал его дезертиром? — Эльвина пристально посмотрела на Элис.
— Сэр Филипп не говорит со мной, как с тобой. Я знаю об этом с чужих слов.
Элис взяла платье из рук Эльвины и с сомнением оглядела его.
— Мне кажется, я не должна брать его у тебя. Ты — леди сэра Филиппа, а я всего лишь…
Эльвина раздраженно махнула рукой.
— Леди — не самое подходящее слово для любовницы, а сейчас я не уверена в том, что за мной сохранен и этот статус. Если Филипп намеренно отправил сюда Раймонда, то к тебе он относится лучше, чем ко мне.
Больше Эльвина не в силах была притворяться. Она решилась спросить у этой полузнакомой девушки о том, что ее действительно волновало.
— Элис, скажи, он здоров? Я не сильно его ранила? Сэр Филипп когда-нибудь упоминал обо мне?
Элис смотрела на Эльвину с сочувствием и пониманием.
— Возможно, ты ранила его гордость и, да пребудет с тобой удача, его сердце, но для того, чтобы причинить вред его телу, у тебя не хватило бы сил. Он выздоравливает — и ругается, и работает как черт. Вот все, что я могу сказать тебе.
Темно-красный цвет был к лицу смуглой и темноволосой Элис. В платье до пят с широкими рукавами, закрывающими кисти, она чувствовала себя не слишком уверенно. Элис хотела было раздеться, но Эльвина остановила девушку.
— Поешь, а я пока постираю твой наряд. Потом решим, как нам быть дальше.
Но Герта уже все решила за них. Элис выглядела вполне крепкой и здоровой и, главное, работящей, так что домоправительница поручила ей начистить котлы. Гандальф и сэр Алек не слишком обрадовались приходу Элис: теперь на их попечении оказалась еще одна женщина.
Хотя Герта и не уставала повторять, что не годится леди выполнять черную работу, Эльвина трудилась наравне со всеми. И дело было не только в том, что работы хватало на всех троих: труд отвлекал ее от невеселых мыслей, помогал сохранять присутствие духа.
Возвращение Вильяма и Раймонда разрушило идиллию. Оба рыцаря радостно приветствовали появление Элис за столом, но и с Эльвиной начали вести себя по-прежнему. Сколько еще ей удастся держать их на расстоянии? Когда-нибудь они доведут ее до той степени отчаяния, при которой насилие неизбежно.
По-прежнему опасаясь злых чар Эльвины, Раймонд и Вильям решили отыграться на Элис. С каждым днем их «игры» становились все более жестокими. Элис избегала попадаться негодяям на глаза, но и Гандальф старался не оставлять ее одну.
Постоянное напряжение угнетало всех обитателей замка. Незлобивый сэр Алек, не выдержав, огрел Вильяма по голове, когда тот пытался поставить Элис на колени и совершить то, что сэр Алек назвал «смертным грехом для мужчины».
До сих пор Раймонд и Вильям не лезли в открытую драку, но с каждым днем становились все наглее. Эльвина не обращала их в жаб, как бы мерзко они себя ни вели, и их вера в ее способность наводить порчу стала угасать. И вот однажды, как следует разогрев себя выпивкой, они потребовали Эльвину к себе.
Она решила не прятаться. Расправив плечи, она вышла в зал, освещенный факелами, отбрасывающими неверный свет на вычищенные и заштопанные гобелены. Сэр Алек сидел в дальнем конце стола, и вид у него был замученный и усталый. За последние несколько недель он, казалось, состарился на несколько лет, и Эльвина видела в этом и свою вину.
Вильям вымочил усы в вине, к бороде, о которую он вытирал жирные руки, прилипли остатки пищи. Раймонд сидел во главе стола, у камина, там, где, как с внезапной болью поняла Эльвина, должен был сидеть Филипп. И Вильям, и Раймонд были в кожаных панцирях, но без кольчуг. Впрочем, кожа с нашитыми на нее кусками металла прекрасно защищала от ударов, особенно нанесенных слабой женской рукой. Эльвина усмехнулась: все же они не чувствовали себя здесь хозяевами, хотя и напускали на себя бравый вид.
Сэр Алек встал, слегка покачиваясь, и указал в угол в тени камина.
— Посмотри, что там с Элис, девочка. Она упала и ударилась головой о камни.
Эльвина, вскрикнув, бросилась к Элис, та распростерлась на полу без сознания. Кровь стекала по ее волосам, но голова была цела, и дышала женщина ровно.
— Позови своего прихвостня и вели унести ее отсюда.
Похоже, тебе придется поработать за нее сегодня, — ухмыльнулся Раймонд.
Эльвина бросила на него ненавидящий взгляд. Платье Элис было порвано, и на груди темнели синяки.
Эльвина позвала Гандальфа, но, когда она собралась выйти следом за ним, Раймонд схватил ее за руку.
— Ты останешься здесь.
Эльвина обомлела от страха, пальцы Раймонда причиняли ей боль, но она заставила себя не отводить взгляда.
— Я должна заняться ее раной. Отпустите меня.
Сэр Алек вышел из-за стола и, подойдя к Эльвине, взял ее за плечи.
— Отпусти девочку. Ты уже чуть не убил одну из них. Довольно с тебя.
Вильям загоготал:
— Я знаю, что делать! — Схватив веревку, он стал наматывать конец себе на руку. — Мы наденем на нее поводок, как на собаку. Научим слушать наши команды.
Раймонд с готовностью согласился, с удовлетворением наблюдая за тем, как Вильям привязал другой конец веревки к поясу Эльвины.
— Попробуй сбежать, и я затяну петлю на твоей шее, — прорычал он.
Раймонд криво усмехнулся и в очередной раз приложился к кубку с вином.
— Держи крепче, подонок, — бросил он своему дружку. — Проследи, чтобы она принесла нам еще эля.
С веревкой, обвязанной вокруг талии, Эльвина поспешила на кухню к Элис.
Та начала приходить в себя. Эльвина, стиснув зубы и стараясь не думать о мерзком типе, держащем ее на веревке, подошла к шкафу, где держала снадобья, приготовленные ею из растений, которые она вырастила на огороде. Спрятав под одежду крохотный пузырек, Эльвина взяла банку с мазью для заживления ран и направилась к Элис.
К тому времени как рана была перевязана, Элис окончательно пришла в себя. Приказав Герте и Гандальфу оставаться с Элис, Эльвина сообщила, что идет в зал. Гандальф вскочил было с места, чтобы идти с ней, но Эльвина, приложив палец к губам, разжала ладонь и показала ему пузырек. Нахмурившись, Гандальф склонился над стонущей Элис.
Вильям с пьяным любопытством наблюдал за Эльвиной с порога кухни. Прислонившись к стене, он смотрел, как она наполняет флягу элем. Эльвина, отвернувшись, сдобрила эль доброй щепоткой порошка, но, припомнив синяки на шее у Элис, добавила еще столько же. Если повезет, они сдохнут от такого количества.
Кивнув Вильяму с холодной надменностью, Эльвина вошла в зал. Она невольно поежилась, оставшись наедине со своими мучителями. Казалось, тьма сгустилась вокруг, и даже поленья в камине злобно потрескивали, предвещая беду. Внезапно в памяти ее встала иная ночь, та ночь, когда дьявол овладел ее телом, и к горлу подступила тошнота. Эльвина с трудом держала себя в руках. Если план ее провалится сейчас, ей придет конец.
Вильям позволил Эльвине налить эль и усадил ее к себе на колени. Он полез было ей под юбку, но гневный окрик Раймонда остановил его:
— Бросай сюда веревку! Твоя очередь потом. Вильям перебросил веревку дружку, тот рванул ее на себя, и Эльвина упала на пол. Она тут же вскочила на ноги, молясь лишь о том, чтобы они побыстрее выпили приготовленный ею напиток.
Необычная пассивность девушки воодушевила Раймонда.
— Давай посмотрим, что она прячет под платьем. Вдруг у нее вместо ног копыта, а сзади хвост?
Вильям одобрительно кивнул, но Эльвина делала вид, будто не понимает, чего они хотят.
— Раздевайся, а не то я сдеру твое платье вместе с кожей! — рявкнул он.
На глазах у нее выступили слезы. Как Филипп допустил, чтобы над ней так издевались? Сейчас он, наверное, уже давно в Данстоне и в эту самую минуту, возможно, делает своей женушке ребенка. Уж этот-то точно будет законным наследником.
Глядя поверх головы Раймонда, Эльвина стала медленно развязывать пояс, стараясь потянуть время. Раймонд с силой дернул за веревку, заставляя ее действовать быстрее. С трудом пропустив юбки через веревку на поясе, она начала снимать платье. Но нижнее платье было скроено так, что сама Эльвина снять его не могла. Раймонд, не мешкая, подошел, сгреб лиф в ладони и рванул на себя, обнажив грудь.
Герта смотрела на нее настороженно. Во всяком случае, не так дружелюбно, как накануне, и Эльвине захотелось узнать, что же такое порассказали о ней домоправительнице. Однако она решила не задавать вопросов. Гандальф подал Эльвине мясо и хлеб, и она молча начала есть, глядя в огонь.
Несколько позже к ним присоединился сэр Алек. Глаза у него покраснели от усталости и тревоги. Взяв предложенную чашу, он тяжело опустился на табурет.
— Девочка, я благодарен тебе за то, что ты сама нашла сюда дорогу, но едва ли стоило так поступать. Я старик и переживу гнев Филиппа за то, что дал тебе сбежать. Но не знаю, переживу ли суд собственной совести, если с тобой что-то случится, пока ты под моей опекой.
Сэр Алек тяжело вздохнул и отпил из чаши.
— Скажи, сэр Филипп сам назначил этих двоих моими охранниками? Ответь мне на этот вопрос, и я освобожу тебя от ответственности за все, что произойдет.
— Хоть и говорят, что ты колдунья, но даже колдунье это не под силу. Сэр Филипп поручил тебя мне и сказал, что твоя жизнь в моих руках. Он не упоминал об этих олухах.
— Если бы я знала, что это Филипп их назначил, я бы ушла в тот же день. Но, поскольку я в этом не уверена, придется мне остаться. Вы должны делать то, что считаете нужным, милорд.
Эльвина видела, как недовольно поморщился Гандальф. Сэр Раймонд и его фатоватый дружок превратят ее жизнь в ад, но Эльвине некуда было идти, кроме Данстона. Однако, отправившись туда, она подвергла бы риску жизнь своего ребенка. Слишком высока была ставка, чтобы сдаться без борьбы.
— Сэр Алек, Филипп не распорядился нанять помощников для уборки дома? Я бы хотела привести это стойло в божеский вид, пока нахожусь здесь.
Эльвина говорила так, будто была тут не пленницей, а хозяйкой.
— Сэр Филипп велел не открывать ворот никому, кроме него самого и тех, кому можно доверять. Но я не знаю поблизости никого, кто заслуживал бы доверия, девочка. Так что лучше тебе находиться здесь, за дубовыми запорами.
— Никто не удержит меня здесь против воли, и я не стану пленницей страха. Мы начнем с холла. Надо снять гобелены и убрать солому.
К удивлению Герты, и сэр Алек, и Гандальф восприняли слова девушки как руководство к действию. Если в жилах этой леди не течет королевская кровь, значит, она волшебница. Да, особа, решившаяся воткнуть кинжал в спину сэру Филиппу и потом об этом рассказать, действительно заслуживала уважения.
Раймонд с приятелем не мешали убирать зал. Весь день прошел относительно мирно, но за вечерней трапезой все вернулось на круги своя. После того как Вильям ущипнул Эльвину за ягодицу, когда она подавала еду, девушка старалась держаться от него подальше. Она прекратила разливать эль, когда Раймонд схватил ее за грудь, и отказалась возвращаться в зал после того, как негодяй усадил ее к себе на колени. Эльвине удалось улизнуть, плеснув ему эль в лицо, но, решив больше не рисковать, она убежала в комнату и заперла дверь.
Не дождавшись возвращения девушки, Раймонд решил найти ее комнату.
— Я еще не закончил с тобой, девчонка. Выходи сама, не то я выставлю дверь!
Эльвина поглядывала на дверь с беспокойством. Дуб был крепок, но под топором он не устоит. Она надеялась лишь на то, что после обильных возлияний Раймонд не сообразит взять топор. Она молчала, чтобы не распалять его еще больше. Раймонд с ревом налетал на дверь, но жажда взяла свое, и он вернулся в зал. Еще одну ночь Эльвина отвоевала.
Когда-то ей перестанет везти, но Эльвина уповала на свою храбрость. Раймонд и Вильям большую часть дня спали, а вечерами гоняли по окрестным полям зайцев и крестьянских девчонок. Ближе к ночи на сердце у Эльвины становилось все тревожнее.
Днем она мела, скребла и шила и еще запасалась травами и пряностями. Рядом с кухней Эльвина обнаружила несколько грядок с лекарственными травами и поручила Гандальфу привести их в порядок.
Вечерами она и шагу не могла ступить, чтобы не наткнуться на Раймонда или Вильяма. Для них это стало чем-то вроде игры. Вильям как-то застиг ее в кладовой и начал лапать, прижав к стене. К счастью, Эльвине попалось под руку что-то железное и тяжелое, так что враг был временно обезврежен. Раймонд подкараулил девушку в темном коридоре, но она закричала, и он оставил ее в покое.
Как-то ночью Эльвина услышала крики внизу. Раймонд искал Гандальфа. Она не понимала, чем тот так разгневал рыцаря, пока Раймонд не стал колотить в ее дверь.
— Мы знаем, что ты здесь, мерзкий выскочка! Только ни один смерд не отведает от этого лакомого куска раньше меня! Убирайся отсюда, пока не приложился к тебе топором!
За этой тирадой вдруг наступила зловещая тишина. Эльвина затаила дыхание. Раймонд нетвердой походкой пошел вниз. Девушка поняла, что он отправился за топором.
И вдруг странный звук раздался из глубин необычного вида шкафа. Эльвина открыла рот от удивления, когда оттуда появился улыбающийся Гандальф.
— Открой дверь. Может, она послужит еще одну ночь.
— Гандальф, я не…
Гандальф нетерпеливо махнул рукой, и Эльвина подчинилась.
— Забирайся внутрь. Он скоро найдет топор, хоть Герта и обещала его спрятать.
Гандальф взял Эльвину за руку и протолкнул внутрь, не слушая ее возражений.
— Потайной ход. Герта показала мне его. Часто им пользоваться нельзя, а то они заподозрят неладное, но один раз можно.
Эльвина переступила через кипу одежды и оказалась в пустоте. Снизу шел свет, и Эльвина увидела, что стоит на площадке уходящей вниз лестницы.
— Гандальф, где мы? Куда ведет этот ход?
Одетая в тонкую рубашку, Эльвина ежилась, но не только от холода.
— Удобная штука при осаде, верно? Герта говорит, что выход за стенами замка, но я не проверял. Согласись, это удобное место, чтобы спрятаться.
Эльвина, вся дрожа, прислушивалась к тому, что происходит наверху. А там вслед за глухим ударом, сопровождавшимся треском и страшными ругательствами/наступила тишина. Она представила себе физиономию Раймонда, когда дверь поддалась с первого удара.
Очевидно, удивлен был не только Раймонд. У дверей ее спальни собрались все трое. Эльвина слышала, как сэр Алек увещевал не трогать ее, как Вильям говорил гнусности, распаляясь. Но споры прекратились, когда стало ясно, что в комнате никого нет.
Судя по топоту ног, все бросились к окну. Затем Раймонд вновь выругался, а сэр Алек сказал:
— Сейчас они, верно, уже облетают луну на метле. Гандальф зажал Эльвине рот, увидев, что та трясется от смеха.
Раймонд, не переставая браниться, ползал по полу, заглядывал под кровать и в шкаф. Эльвина представляла себе, как бедняга Алек украдкой осеняет себя крестным знамением.
Обыск закончился, все трое пошли вниз, и беглецы вздохнули с облегчением. Гандальф попытался еще раз вразумить Эльвину:
— Мы могли бы воспользоваться этим туннелем и убежать. Никто ни о чем не догадается. Пойдем со мной, Эльвина, пока не случилось непоправимого.
Минуту она потешилась мечтой о мирной жизни. Гандальф — добрый парень, умеет и любит работать. Жизнь с ним была бы спокойной и гармоничной. Но Эльвина покачала головой.
— Гандальф, я люблю тебя как брата. Мое чувство основано на уважении и благодарности, но это не то, что должно быть между мужем и женой. Если мы убежим вместе, ничего хорошего из этого не выйдет, и со временем мы оба пожалеем об этом.
— Выходит, у тебя с сэром Филиппом именно та любовь, о которой ты говоришь? Уж не забыла ли ты, что у него есть жена?
— Я знаю, что сэр Филипп не любит меня, но он умеет управлять моим чувством к нему. Ты видишь меня не такой, какая я есть. Ты придумал меня, Гандальф. Мне не нужна спокойная жизнь, пока эта ведьма держит у себя моего сына, а эти свиньи распоряжаются моей судьбой. Я ищу борьбы, которой ты стараешься избежать. Может, я плохая, испорченная женщина, но поступаю без оглядки на тебя и других, и мы никогда не поймем друг друга.
— А сэр Филипп знает, что ты собой представляешь, и обращается с тобой так, как ты того заслуживаешь? Хорошенько отшлепав тебя и бросив на кровать, я тоже завоюю твою любовь?
Эльвина улыбнулась и ласково коснулась его щеки.
— Филипп только раз ударил меня и всегда об этом жалел, как мне кажется. Он ни разу не поднял на меня руку, хотя, как ты, наверное, догадываешься, у него было немало поводов. Если я обругаю тебя по несдержанности, ты уйдешь или замкнешься в себе, обиженный и злой. Филипп же пропускает мои слова мимо ушей, и ему не надо бросать меня на кровать, я сама иду к нему. По своей воле.
Гандальф слишком часто видел доказательства ее правоты. Спорить было не о чем. Он слишком многого захотел. Гандальф хотел Эльвину, как ребенок хочет достать луну. Казалось, вот она, но это только видимость доступности.
Он открыл потайную дверцу и вошел в спальню первым, желая убедиться, что там безопасно.
Эльвина вышла следом, глядя, как он запирает дверь. Гандальф собрался уходить, но девушка остановила его.
— Они теперь считают тебя колдуном. Что ты думаешь об этом?
— Думаю, нам с тобой не стоит радоваться таким слухам. Разве ведьмы и колдуны не черные?
— Как сэр Филипп и леди Равенна? — Эльвина сразу поняла намек. — Что касается леди, очень может быть. Раньше я считала, что Филипп сродни самому дьяволу, но теперь у меня есть весьма серьезные сомнения на этот счет. Он так же смертен, как любой из нас. Кстати, — Эльвина кивнула в сторону черного хода, — ты сейчас куда?
— Внизу есть каморка. Я перенес туда свою постель. Оттуда есть еще и дверь на кухню, так что мне не придется беспокоить тебя, когда я встаю.
— Они думают, что мы любовники, верно? — спросила Эльвина.
— К несчастью, да. Но я не знаю лучшего способа защитить тебя. Из каморки я слышу все, что происходит у тебя наверху, и прибегу, как только во мне появится нужда. Из кухни мне будет труднее успеть вовремя. Ты хочешь, чтобы я спал там?
— Нет, я буду чувствовать себя в большей безопасности, зная, что ты поблизости. Но только…
Эльвина вздохнула. Говорить о том, что Филипп ревнив, Гандальфу не стоило.
На следующий день сэр Алек ни словом не обмолвился ни с Гандальфом, ни с Эльвиной. То, что дверь спальни была отворена, указывало на более естественную причину исчезновения Эльвины и Гандальфа, чем могло бы показаться вначале.
Раймонд и Вильям, однако, до этого не додумались. Какое-то время они держались на расстоянии от Эльвины. Утешаясь обильными возлияниями и развлечениями в деревне, они порой целыми сутками не появлялись в замке.
Как раз в один из таких спокойных дней у стен замка появился кто-то еще. Повинуясь приказу сэра Алека, ворота замка держали на запоре. Никто не ответил на стук, никто даже не высунул носа, чтобы посмотреть, кто пришел. Поколотив немного в запертые ворота, путешественники удалялись восвояси, сочтя, что замок пуст.
На сей раз посетитель проявил большую настойчивость. Стук не прекращался до тех пор, пока собаки не залились лаем. Сэр Алек поднялся на сторожевую башню, чтобы посмотреть, кто так стремится попасть к ним. Гандальф отодвинул запор, а Эльвина, открыв дверь, увидела худенькую женщину, стоящую на солнцепеке.
— Элис! — Эльвина обняла гостью.
В ответ на вопросы Элис лишь устало улыбалась, и Эльвина отвела ее наверх, в одну из спален, и принесла воды для ванны. Чтобы узнать то, что ей было действительно важно, Эльвина должна была остаться с Элис наедине.
— Почему ты ушла из лагеря?
— После того как сэр Филипп отправил Тильду в Данстон, нужда в моем шатре отпала. Я не хотела, чтобы он платил мне просто так. Сэр Филипп продолжал давать мне деньги, — торопливо пояснила Элис, с наслаждением смывая многодневную грязь, — поэтому мне незачем было возвращаться к прежнему, но вечно это продолжаться не могло. И я решила подыскать себе другое занятие.
Элис и в самом деле была не старше Эльвины, и сейчас та заметила это. Судьбы их были в чем-то похожи. Если бы Эльвине меньше повезло, может, и ее ждала бы та же судьба.
— Тебя отправил сюда сэр Филипп?
— Нет. Он и так много сделал для меня, и потом, последнее время он…
Элис замялась, не зная, как передать словами то неистовство, с которым он погрузился в работу. Филипп трудился как одержимый, словно решил измотать себя до бесчувствия. Возможно, так и было — он хотел заглушить боль.
— Сэр Филипп был очень занят в последнее время, и я не стала беспокоить его сообщением, что собираюсь покинуть лагерь. Ты же знаешь, мы вольны уходить и приходить. Вот я и решила отправиться к тебе.
Элис смущенно отвернулась, потянувшись за полотенцем. Она пришла служить даме своего господина, а получилось так, что Эльвина служила ей. Элис окинула взглядом роскошную постель и дорогие гобелены, чувствуя, что здесь ей совсем не место. Еще ни разу в жизни она не осмелилась переступить порог замка, жилья знати.
Эльвина рассмеялась.
— Ты пришла к пленнице Сент-Обена, чтобы та дала тебе работу? Ты такая же безумная, как я. Работы здесь немерено, но вот насчет платы я сильно сомневаюсь. Эти земли начнут давать прибыль не раньше, чем черти в аду станут платить оброк! Элис растерялась.
— Я знала, что сэр Филипп зол на тебя, но он, кажется, всерьез переживал, когда ты упала в обморок.
Эльвина искала в шкафу подходящее платье. Поскольку Элис была выше ее и полнее в груди, наряды, оставшиеся от прежней хозяйки, должны были прийтись гостье в самый раз.
Эльвину и смутила, и тронула новость о том, что Филипп переживал из-за нее, но она предпочла не показывать своих чувств Элис.
— Филипп знает, что меня нельзя удерживать против воли. — Эльвина сделала вид, что никак не может найти подходящую рубашку. — Такой уж я уродилась. — Отыскав темно-красное платье из домотканой шерсти, она протянула его Элис. — Сэр Раймонд и один из его дружков здесь, в замке, и защитить меня могут только Гандальф да сэр Алек. Гандальф думает, что я рехнулась, раз остаюсь здесь, а сэр Алек считает меня убийцей, достойной наказания.
— Сэр Раймонд? — в ужасе переспросила Элис. — Я думала, он давно сбежал. Почему он здесь?
— Сэр Филипп назвал его дезертиром? — Эльвина пристально посмотрела на Элис.
— Сэр Филипп не говорит со мной, как с тобой. Я знаю об этом с чужих слов.
Элис взяла платье из рук Эльвины и с сомнением оглядела его.
— Мне кажется, я не должна брать его у тебя. Ты — леди сэра Филиппа, а я всего лишь…
Эльвина раздраженно махнула рукой.
— Леди — не самое подходящее слово для любовницы, а сейчас я не уверена в том, что за мной сохранен и этот статус. Если Филипп намеренно отправил сюда Раймонда, то к тебе он относится лучше, чем ко мне.
Больше Эльвина не в силах была притворяться. Она решилась спросить у этой полузнакомой девушки о том, что ее действительно волновало.
— Элис, скажи, он здоров? Я не сильно его ранила? Сэр Филипп когда-нибудь упоминал обо мне?
Элис смотрела на Эльвину с сочувствием и пониманием.
— Возможно, ты ранила его гордость и, да пребудет с тобой удача, его сердце, но для того, чтобы причинить вред его телу, у тебя не хватило бы сил. Он выздоравливает — и ругается, и работает как черт. Вот все, что я могу сказать тебе.
Темно-красный цвет был к лицу смуглой и темноволосой Элис. В платье до пят с широкими рукавами, закрывающими кисти, она чувствовала себя не слишком уверенно. Элис хотела было раздеться, но Эльвина остановила девушку.
— Поешь, а я пока постираю твой наряд. Потом решим, как нам быть дальше.
Но Герта уже все решила за них. Элис выглядела вполне крепкой и здоровой и, главное, работящей, так что домоправительница поручила ей начистить котлы. Гандальф и сэр Алек не слишком обрадовались приходу Элис: теперь на их попечении оказалась еще одна женщина.
Хотя Герта и не уставала повторять, что не годится леди выполнять черную работу, Эльвина трудилась наравне со всеми. И дело было не только в том, что работы хватало на всех троих: труд отвлекал ее от невеселых мыслей, помогал сохранять присутствие духа.
Возвращение Вильяма и Раймонда разрушило идиллию. Оба рыцаря радостно приветствовали появление Элис за столом, но и с Эльвиной начали вести себя по-прежнему. Сколько еще ей удастся держать их на расстоянии? Когда-нибудь они доведут ее до той степени отчаяния, при которой насилие неизбежно.
По-прежнему опасаясь злых чар Эльвины, Раймонд и Вильям решили отыграться на Элис. С каждым днем их «игры» становились все более жестокими. Элис избегала попадаться негодяям на глаза, но и Гандальф старался не оставлять ее одну.
Постоянное напряжение угнетало всех обитателей замка. Незлобивый сэр Алек, не выдержав, огрел Вильяма по голове, когда тот пытался поставить Элис на колени и совершить то, что сэр Алек назвал «смертным грехом для мужчины».
До сих пор Раймонд и Вильям не лезли в открытую драку, но с каждым днем становились все наглее. Эльвина не обращала их в жаб, как бы мерзко они себя ни вели, и их вера в ее способность наводить порчу стала угасать. И вот однажды, как следует разогрев себя выпивкой, они потребовали Эльвину к себе.
Она решила не прятаться. Расправив плечи, она вышла в зал, освещенный факелами, отбрасывающими неверный свет на вычищенные и заштопанные гобелены. Сэр Алек сидел в дальнем конце стола, и вид у него был замученный и усталый. За последние несколько недель он, казалось, состарился на несколько лет, и Эльвина видела в этом и свою вину.
Вильям вымочил усы в вине, к бороде, о которую он вытирал жирные руки, прилипли остатки пищи. Раймонд сидел во главе стола, у камина, там, где, как с внезапной болью поняла Эльвина, должен был сидеть Филипп. И Вильям, и Раймонд были в кожаных панцирях, но без кольчуг. Впрочем, кожа с нашитыми на нее кусками металла прекрасно защищала от ударов, особенно нанесенных слабой женской рукой. Эльвина усмехнулась: все же они не чувствовали себя здесь хозяевами, хотя и напускали на себя бравый вид.
Сэр Алек встал, слегка покачиваясь, и указал в угол в тени камина.
— Посмотри, что там с Элис, девочка. Она упала и ударилась головой о камни.
Эльвина, вскрикнув, бросилась к Элис, та распростерлась на полу без сознания. Кровь стекала по ее волосам, но голова была цела, и дышала женщина ровно.
— Позови своего прихвостня и вели унести ее отсюда.
Похоже, тебе придется поработать за нее сегодня, — ухмыльнулся Раймонд.
Эльвина бросила на него ненавидящий взгляд. Платье Элис было порвано, и на груди темнели синяки.
Эльвина позвала Гандальфа, но, когда она собралась выйти следом за ним, Раймонд схватил ее за руку.
— Ты останешься здесь.
Эльвина обомлела от страха, пальцы Раймонда причиняли ей боль, но она заставила себя не отводить взгляда.
— Я должна заняться ее раной. Отпустите меня.
Сэр Алек вышел из-за стола и, подойдя к Эльвине, взял ее за плечи.
— Отпусти девочку. Ты уже чуть не убил одну из них. Довольно с тебя.
Вильям загоготал:
— Я знаю, что делать! — Схватив веревку, он стал наматывать конец себе на руку. — Мы наденем на нее поводок, как на собаку. Научим слушать наши команды.
Раймонд с готовностью согласился, с удовлетворением наблюдая за тем, как Вильям привязал другой конец веревки к поясу Эльвины.
— Попробуй сбежать, и я затяну петлю на твоей шее, — прорычал он.
Раймонд криво усмехнулся и в очередной раз приложился к кубку с вином.
— Держи крепче, подонок, — бросил он своему дружку. — Проследи, чтобы она принесла нам еще эля.
С веревкой, обвязанной вокруг талии, Эльвина поспешила на кухню к Элис.
Та начала приходить в себя. Эльвина, стиснув зубы и стараясь не думать о мерзком типе, держащем ее на веревке, подошла к шкафу, где держала снадобья, приготовленные ею из растений, которые она вырастила на огороде. Спрятав под одежду крохотный пузырек, Эльвина взяла банку с мазью для заживления ран и направилась к Элис.
К тому времени как рана была перевязана, Элис окончательно пришла в себя. Приказав Герте и Гандальфу оставаться с Элис, Эльвина сообщила, что идет в зал. Гандальф вскочил было с места, чтобы идти с ней, но Эльвина, приложив палец к губам, разжала ладонь и показала ему пузырек. Нахмурившись, Гандальф склонился над стонущей Элис.
Вильям с пьяным любопытством наблюдал за Эльвиной с порога кухни. Прислонившись к стене, он смотрел, как она наполняет флягу элем. Эльвина, отвернувшись, сдобрила эль доброй щепоткой порошка, но, припомнив синяки на шее у Элис, добавила еще столько же. Если повезет, они сдохнут от такого количества.
Кивнув Вильяму с холодной надменностью, Эльвина вошла в зал. Она невольно поежилась, оставшись наедине со своими мучителями. Казалось, тьма сгустилась вокруг, и даже поленья в камине злобно потрескивали, предвещая беду. Внезапно в памяти ее встала иная ночь, та ночь, когда дьявол овладел ее телом, и к горлу подступила тошнота. Эльвина с трудом держала себя в руках. Если план ее провалится сейчас, ей придет конец.
Вильям позволил Эльвине налить эль и усадил ее к себе на колени. Он полез было ей под юбку, но гневный окрик Раймонда остановил его:
— Бросай сюда веревку! Твоя очередь потом. Вильям перебросил веревку дружку, тот рванул ее на себя, и Эльвина упала на пол. Она тут же вскочила на ноги, молясь лишь о том, чтобы они побыстрее выпили приготовленный ею напиток.
Необычная пассивность девушки воодушевила Раймонда.
— Давай посмотрим, что она прячет под платьем. Вдруг у нее вместо ног копыта, а сзади хвост?
Вильям одобрительно кивнул, но Эльвина делала вид, будто не понимает, чего они хотят.
— Раздевайся, а не то я сдеру твое платье вместе с кожей! — рявкнул он.
На глазах у нее выступили слезы. Как Филипп допустил, чтобы над ней так издевались? Сейчас он, наверное, уже давно в Данстоне и в эту самую минуту, возможно, делает своей женушке ребенка. Уж этот-то точно будет законным наследником.
Глядя поверх головы Раймонда, Эльвина стала медленно развязывать пояс, стараясь потянуть время. Раймонд с силой дернул за веревку, заставляя ее действовать быстрее. С трудом пропустив юбки через веревку на поясе, она начала снимать платье. Но нижнее платье было скроено так, что сама Эльвина снять его не могла. Раймонд, не мешкая, подошел, сгреб лиф в ладони и рванул на себя, обнажив грудь.