- Это почему вы так думаете? - усомнился Торин.
- Ну, он раскроил второму стражнику череп, но не перерезал ему горло, как делал раньше, - объяснил Теофраст.
- Да, он похоже, вновь исправился и стал хорошим человеком, - съязвил хоббит, прихлебывая из кружки. - Ваши понятия напоминают мне одну матрону, которая считала, что стоит только начать обращаться с уличными отморозками поласковее и они сразу станут хорошими и перестанут бить прохожих по голове кирпичом. Использовать резиновую дубинку, говорила она, гораздо гуманнее. Заинтересовавшиеся подростки тут же испробовали на ней ее изобретение. Полчаса ее били этой палкой, но она все еще была жива. Тогда ее насильно перевели через улицу и оставили на лавочке около публичного дома для бомжей. Тут уж даже такая стерва, как она не выдержала и испустила дух.
- Держу пари, ее звали Любелия Лякошель-Сумкинс, - продемонстрировал знание дневников Бильбо Торин. - А командовал бандой небось сам Фродо или твой недостойный предок.
- Почему это недостойный? - возмутился Фолко.
- Потому что не хватило ума выбить себе грин-кард в Валинор, ухмыльнулся Торин.
- Чтоб я еще дал кому-нибудь почитать дневники Бильбо! - возмутился Фолко.
- Вы сказали дневники Бильбо? - навострил уши Теофраст, вылакавший уже четверть бочонка, как минимум, за то время, пока наши друзья разговаривали между собой. - Ик-ик! Я ушам свои не верю! Это же величайшая мечта каждого хрониста! Раритет! Умоляю! Дайте мне их прочитать!
Фолко не умел отказывать старым хронистам. Он смущенно кивнул головой и потянулся за истрепанной тетрадью.
- О, какое счастье! - вскричал старый хронист. - Скажите, кого я должен убить для вас, чтобы хоть немного оплатить это величайшее сокровище!
- Вы не поняли, - заявил Фолко. - Я вам даю их только посмотреть, а вовсе не дарю. Ну че, посмотрели? - хоббит повертел в руках истрепанную тетрадку и вновь спрятал ее в своем рюкзачке.
На лице у старого Теофраста появилось странное выражение, словно у ребенка, которого жестоко обманули родители, пообещав коробку леденцов за примерное поведение, а потом съели их сами, нагло насмехаясь над своим отпрыском.
- Не печалься, друг Теофраст! - попытался приободрить его хоббит. - В порядке исключения я готов продать тебе страницы две со скидкой.
- Но лимиты финансирования нам постоянно урезают, - попытался поторговаться старый мошенник. - И выдают крайне нерегулярно, а хоббиты такой благородный народ, что конечно же согласятся уступить мне дневники в долг.
- О, да, мы очень благородные, поэтому мы с гномами, согласны переночевать у вас (чтобы не платить за гостиницу) сегодня, - заявил хоббит.
Старик с готовностью согласился, если ему дадут почитать книгу ночью.
Утро следующего дня друзья встретили в голой комнате, где из мебели была только одна неприличная надпись на стене.
Фолко удивленно тер глаза, расталкивая своих друзей. Судя по всему, старый хронист спешно отбыл по делам королевства, продав дом втридорога одному полоумному южанину, который вскоре пришел с ротой стражников и выгнал наших друзей в три шеи.
Друзья надолго запомнили встречу со старым хронистом. У Фолко бесследно пропали дневники, у Торина большие карманные часы с кукушкой, а у Малыша все фамильное столовое серебро с инициалами Рогволда.
- Не убивайся ты так, - попытался приободрить своего товарища Торин. Ведь Рогволд, все равно ничего не узнает!
- Да, всего лишь за две, нет за пять бутылок пива, Рогволд ничего не узнает! - присоединился к нему Фолко.
- Это как это, вы че, меня заложите? - удивился Строри.
- Ага, - подтвердили Торин и Фолко.
- Как это низко, - оскорбился маленький гном в лучших традициях Пьера Безухова.
- Почему низко, я на табуретку сяду! - возразил хоббит.
Злополучный дом Теофраста, из которого их выгнал южанин, остался позади. Друзья, приняв для бодрости в ближайшем трактире с пяток кружек пива, изрядно развеселились и разрубили на спор все двери в трактира одним ударом топора. Последнюю дверь Малыш развалил надвое вместе с хозяином, который наивно заслонил ее своим телом. И вот теперь, маленький гном мучался угрызениями совести.
- Ну зачем я разрубил последнюю дверь! - то и дело восклицал он. - Ну зачем?
- Ну откуда ты мог знать, что в дверь вбит толстый гвоздь, - принялся утешать его Торин. - Ну, подумаешь, выбоина на топоре.
- Да, не переживай ты так, все равно сделанного не воротишь, потерянное не вернешь, а разорванные, вернее разрубленные половинки трактирщика обратно не склеишь! - подбодрял его хоббит.
- Спасибо! Большое спасибо! - с чувством воскликнул маленький гном. В его глазах показались слезы. - Вы настоящие друзья! Вы вернули мне веру в жизнь!
- Ничего, всегда обращайся, - сказал Торин и отвернулся, чтобы никто не мог увидеть появившиеся слезы.
Фолко так поразился проявлению сентиментальных чувств у таких толстокожих существ, как гномы, что тут же ущипнул себя. Убедившись, что все происходит на самом деле, он, не теряя ни секунды, срезал у обоих кошельки на память об этом случае. К месту размещения друзья прибыли молча, словно не веря произошедшему. Каким-то шестым чувством, хоббит понял, что им еще долго не придется жить обычной веселой жизнью. Будущее казалось темным и мрачным, настоящее - тревожным, а прошлое - красивой сказкой, словом как всегда после тяжелого похмелья и мощной ликвидации похмелья новым запоем. К концу их пути все настолько растрогались, а пиво, вдобавок так ударило им в голову, что им стало казаться, что все происходит во сне. Во сне на них орет Рогволд, лысость которого уже стала достаточно колючей, как впрочем и у наших друзей. Во сне он приказывает им дыхнуть, и во сне же, едва не падает в обморок от смрада гномьих глоток. После этого, во сне же, Рогволд пригрозил их расстрелять и дать сто нарядов не очереди, после чего сил у друзей не осталось и они, позевывая, повалились друг на друга.
Первое, что они увидели на следующий день, так это взбешенного донельзя Рогволда.
- Ублюдки! Мерзавцы! Обезьяны! Мало я вас воспитываю! - бушевал он. Ну, ничего! Вы у меня попляшете! Вы еще узнаете меня с плохой стороны!
- С плохой, это сзади, что ли? - удивился хоббит. Так мы все про стульчак с крышкой и замком знаем. Кстати, очень удобная конструкция, как мне кажется. Даже если во время боя обделаешься от страха, то никто не узнает. Правда немножко неприятно, так это можно поправить, смывной бачок в рюкзаке на спине носить.
- ЗАТКНУТЬСЯ, МОХНОНОГИЙ УБЛЮДОК! - взревел генерал-ефрейтор. - Вы узнаете, что такое злить Рогволда, испытывать его терпение. Вам всем выдали, кстати, обмундирование на складах. Так вот, вы его потеряли, или вернее, наверняка пропили! И даже ни разу не одели! Мало того, вы несли тюки с обмундированием на весь отряд! Вы пропили мундиры всего отряда!
Да? - удивились Торин с Малышом.
- Ну, это тот, большой тюк на спине Малыша, который он сбросил, когда понес бочонок для Теофраста, - объяснил хоббит.
- Ага, они признались! - подпрыгнул на месте старый следопыт. - Вы знаете, что случается на войне с солдатами, если они потеряют обмундирование!
- Так точно, знаем! - завопил хоббит. - Если солдат потерял обмундирование, то ему выдается новое!
- Тьфу! - не нашелся что ответить следопыт. - С вами разговаривать, только время терять!
Фолко и Торин с интересом огляделись вокруг. Их везли на обозной телеге. Увидев это, Малыш тут же откинулся обратно на тюк с сеном и захрапел.
- А ну, встать, идти пешком, как все, - вновь начал разоряться генерал-ефрейтор. - Нехер свои задницы отлеживать, - грубо объяснил он.
Хоббит и гномы с сожалением слезли с обоза и зашагали рядом. Остальные обозники, включая гномов с завистью глядели на наших друзей. По их рассказам, Рогволд вчера приперся взмыленный, как конь-почтальон при последней стадии сахарного диабета и заставил грузиться в подводы, которые пригнал следопыт. Всю ночь отряд шагал по направлению к Мории. Все успели здорово вымотаться, невзирая на то, что преодолели за десять часов всего пару миль. Фолко под покровом темноты вновь влез на обозную телегу и зарылся там с ног до головы. Так он проехал всю ночь, пока до этого не додумался сам Рогволд и пришел в страшную ярость, обнаружив там хоббита.
Шли дни. Дорога петляла между холмами. Трижды отряду приходилось сходить с наезженной колеи. Это Рогволд, благоразумно решил избежать повторной слишком скорой, по его мнению, встречи с деревнями лысого Эйрика и Суттунга.
Казалось, ветер противно дул со всех сторон. Ночной дождь мерно барабанил по парусиновой крыше фургона. Но заснуть хоббиту не удавалось, рядом громко храпели его приятели Торин и Малыш.
Третий день минул с той поры, когда отряд миновал окрестности деревень Эйрика и Суттунга и десятый со дня второго выезда из Ануминнаса. На душе у хоббита было как-то особенно легко и ясно: вчера он вновь был назначен поваром отряда и изрядно отожрался втихомолку, оставив остальным для похлебки крохотный ломоть мяса. Памятуя о походах Нечестного Билла - Бо и Фродо, он каждый день записывал все случившееся, включая даже мелкие пикировки между членами отряда, а также полезные сведения, которые разбалтывались в нетрезвом виде. Такими как номер ячейки сейфа, в котором неосторожный Пертольд хранил свои сбережения, номер личного счета Сдруна и где Глумлин закопал парочку бриллиантов, спасаясь от преследовавшей его полиции. Изредка он развлекался тем, что писал доносы на членов отряда и подбрасывал генерал - ефрейтору, словом старался быть душой общества, развеивая скукоту.
За короткое время в пути, хоббит особенно хорошо успел узнать своих спутников. Безумного Дори, болтуна Хорнбори он помнил еще по пригорянскому трактиру, остальных узнал в дороге. Вьярд был немного трусоват, но свою кличку "Смелый против раненых" оправдывал на все сто. Он любил пиво больше Малыша, зато оказался непревзойденным вруном по части женщин; знал он и на удивление много гномьих народных песен (по большей части неприличных). Молодой Скидульф по прозвищу "Заноза в дупе" впервые выбрался за пределы своих пещер, из которых ему удалось сбежать за три года до окончания срока приговора по делу о скотоложестве со смертельным исходом. Безусловным авторитетом для него был Торин, которого он слушался во всем и на которого пытался походить. Фолко показалось, что он несколько робок, зато силен и безотказен в работе, чем Торин вовсю пользовался, заставляя того делать всю черную работу во время своего дежурства. Три сородича Торина - молчаливые Грани, Драни и Срани - редко вступали в разговоры, предпочитая коротки и недвусмысленные фразы типа "Жрать!" и "Пани, дайте мне первый класс".* Они шли в Морию драться, чтобы завоевать себе свободу и прощение всех грехов.
________________________________________________________
* - Фраза взята автором из бессмертной книги Ярослава Гашека "Похождения бравого солдата Швейка". Эту фразу произнес обер - фельдкурат Отток Кац, когда ехал в карете и вообразил, что находится в платном туалете.
Балин, очень уродливый гном средних лет с лиловой бородавкой на носу был родом из Туманных гор. В противовес этой троице напротив был очень разговорчивым и по степени словоизвержения уступал только такому непревзойденному мастеру печатного и непечатного слова, как Хорнбори по кличке "Словобол-Собеседник". Он часто рассказывал неправдоподобные истории про эльфов, высосанные, хоббит был готов в этом поклясться, из пальца (причем немытого!). Он также нарассказал Фолко множество историй из гномьих преданий, до тех пор, пока одну из подобных историй случайно не услышал Торин. Он принялся без объяснений бить Балина, крича что-то, что он его предупреждал и что из-за таких, как он, в Средиземье считают, что от гномов никакой пользы, кроме удобрений в виде содержимого подземных туалетов. Однако, когда приходила его очередь рубить дрова или чистить котлы, он делал это так плохо, что за ним всегда приходилось делать это по второму разу. Земляк Балина, Строн слыл большим знатоком орочьих повадок, поскольку провел в их концентрационном лагере пару лет. Он быстро сошелся с Малышом - их характеры были схожи: оба веселые, неунывающие, только Строн, как понял Фолко, умел смотреть и видеть глубже, чем Маленький гном, что впрочем было и понятно, ведь Малыш был близорук, в чем впрочем, упорно не сознавался.
К морийцам Глумлину и Дурину, Фолко присматривался дольше других, ведь они лучше других должны были знать, где находятся кладовые и денежные хранилища Морийского банка и расспрашивал их больше других. Однако они мало что могли, или же хотели рассказать о себе. Они покинули Казад - Дум задолго до пугающих событий, поскольку не вернули взятые в банке кредиты. Но зато они хорошо помнили схему расположения морийских чертогов и особенно той их части, где располагались публичные дома. Как-то ночью, хоббиту удалось сныкать у Дурина один подобный справочник, в котором были перечислены все адреса злачных мест Мории. Но самое главное, они умели ориентироваться в темноте, поскольку уходя, на всякий случай припрятали парочку приборов ночного видения. В целом же, Глумлин открывал рот только для того, чтобы сказать какую-нибудь гадость, сплюнуть или поесть. Дурин же не уставал вздыхать о тех временах, когда каждый гном, назло эльфам, у которых кроме неземной красоты, за душой ничего не было, мог позволить себе иметь любовницу в каждом городе и деревушке, невзирая на расу и животное происхождение. По его словам, когда-то, давным-давно, эльфы Остранны (Приморийской автономной территории) вместе с гномами жили в дружбе и добывали секреты мастерства в обработке металлов и драгоценных камней, искусно выкраденных из Патентного бюро Мордора во время Великой Эльфийской Социалистической Революции Первой Эпохи. По его глазам можно было сделать вывод, что Дурин готов отдать жизнь (чужую) за то чтобы вернуть старые времена. Нечего и говорить, что хоббит отнесся к нему с наибольшим уважением и опаской, как и любой здравомыслящий человек к поклонникам идей коммунизма. Нечего и говорить, что оба морийца превосходно владели оружием и были очень опасны в бою, как для врагов, так и для находящихся рядом друзей.
Гномы рассказывали жадно слушавшему их хоббиту много интересного; после долгого пути с ними Фолко, наверное, знал об этом народе больше чем кто-нибудь из живых или живших хоббитов, больше даже, чем Нечестный Билл Бо, - во время его странствий спутники с ним особенно не забалтывались, поскольку почти каждый вечер били его за очередную пакость, до которых прославленный Билл - Бо был великий мастер.
Фолко старался записывать почти все, что слышал, но особенно ему запомнились две истории. Одну, чуть ли не в первый день ему рассказал Вьярд, который попросил Малыша понести поклажу пока он, Вьярд сходит в кустики, а сам забрался в фургон к хоббиту и под стук колес начал свой рассказ.
Было это в те времена, когда эльфы и гномы впервые встретились друг с другом и страшно удивились тому, что есть в мире такие уродливые существа. Один из сподвижников великого Дьюрина, некий Трор влюбился в эльфийскую красавицу Галадраль и, желая сделать ей дорогой подарок, стал копить золото и мифрил. Однако тогда еще было далеко до великой славы Мории, ее копей, богатых мифрилом, и для того, чтобы скопить много мифрила, приходилось либо добывать его с утра до ночи, промывая руду, без перерыва на обед, либо грабить на больших дорогах близ приисков. Трору не нравилось ни то, ни другое, поскольку не любил работать, а махать топором на большой дороге он не решался, поскольку с детства не выносил вида крови. Тех немногих орков, что он убил в стычках находили утопленными или задушенными. Соблазнив эльфийскую кралю, он пробрался из ее покоев во дворец и похитил волшебное сито, с помощью которого можно было добывать золото и мифрил даже из кучки орочьего помета. Гномы вскоре начали быстро богатеть, а Трора не подпускали после этого к эльфийским владениям на выстрел эльфийской стрелы. В кратчайшие сроки увеличив мифрильно - валютные резервы Морийской гномьей республики, Трор, опасаясь мести эльфов спрятал сито в глубинах Казад - Дума за неделю до своей загадочной смерти. На месте преступления нашли длинные эльфийские волосы и окровавленную пилку для ногтей. С тех пор гномы и эльфы стали сторониться друг друга, устраивая мелкие пакости на пограничной территории. То гномы, нарядившись эльфами, угоняли скот у роханцев, то эльфы, вооружившись гномьими топорами и доспехами останавливали пару-другую почтовых дилижансов Дристанийской почты, разрубая кучера пополам.
Вторую историю поведал Балин. В древние времена морийские чертоги были размером с трехкомнатную квартиру. Но неутомимый Дьюрин нашел бешеный камень - живое каменное существо, проламывавшее в бессильной ярости себе проходы в толще скал. Гномам оставалось лишь идти вслед за ним, обклеивая стены обоями. Но, опасаясь того, что это великое чудо сделает в конце концов из Морийской горы подобие прогрызенного насквозь яблока, его заманили в Ородруин, где он и сгинул. С тех пор говорят, что если увидел катящийся камень, то не торопись сказать что он бешеный. Лучше посмотри, какая собака его укусила.
Дождь утих только к следующему утру. Сегодня, по словам следопыта, им предстоял особо длинный переход, составлявшему примерно в две лиги, если верить карманному атласу, который от нечего делать, листал хоббит.
- Мы должны добраться до Сизой теснины до вечера, - хмуро сказал Рогволд. - Кто-нибудь видел мой карманный атлас?
Проплутав кругами расстояние примерно в три с лишним раза большее, отряд проголодался и вымотался.
- Привал, - огорченно скомандовал Рогволд, близоруко щурясь на вход в теснину. - И не шумите особо, тут места глухие, разбойники шалят, распорядился он и, навесив на себя рулон туалетной бумаги, скрылся в придорожных кустах.
Вечер прошел в диких песнях, распеваемых для храбрости гномами и охотниками. Звуки песен, исполняемых людьми напрочь лишенными слуха, далеко разносились над окрестностями.
Хоббит разжег огромный костер, едва не вызвав лесной пожар. Из порядком обгоревшего кустарника с грубой руганью вылез Рогволд с висячим замком в одной руке и клочками обгоревшей туалетной бумаги в другой.
- Негодяи! - завопил было он, но тут на отряд напали.
Черные тени возникли в ночи, как привидения и, обнажив тускло блеснувшие клинки с громкими криками бросились на застигнутых врасплох бойцов.
При первых же звуках схватки, хоббит бросился на землю, пытаясь нашарить хоть какое-то оружие. Сжав огромный половник, которым бил по лбу тех, кто пытался залезть в котел и спереть кусочек мяса для готовки, Фолко смело заполз в кустарник и стал прислушиваться. Было настолько темно, что ничего не было видно. Тут и там раздавались крики ярости, звенели клинки, раздавались стоны раненых и хрип убитых. Нападавших было настолько много, что казалось, что невозможно было плюнуть, чтобы в кого-нибудь не попасть. Приблизившегося на опасное расстояние разбойника, Фолко смело приложил половником по голове. Тот с тихим стоном распростерся на земле. Бой продолжался. Кто побеждал, определить было невозможно. Слышались только голоса нападавших. Фолко с испугом понял, что почти все его друзья уже убиты или ранены. Расправив плечи, смелый хоббит решил умереть с достоинством и, нашарив под рукой кирпич, метнул его на голос. Битва была настолько упорной, что длилась почти всю ночь. Хоббит смело размахивал половником, кидался кирпичами, шампурами, найденными рядом с котелком и, как ни странно, остался жив.
Светало. Хоббит с удивлением увидел дерущихся между собой неизвестных разбойников, выглядевших как распоследние бомжи. Тут и там валялись многочисленные трупы разбойников. Куда ни кинь взгляд, Фолко не мог найти ни одного знакомого бойца из отряда. Увидевшие, что бьются сами с собой пятеро оставшихся разбойников опустили мечи и виновато уставились на трупы своих сотоварищей. На сердце у хоббита полегчало. Из леса постепенно начали подтягиваться бойцы, измазанные землей, в которую они, видимо, храбро вжимались всю ночь. С большого дерева на опушке спрыгнул как всегда недовольный, но зато живой и невредимый Рогволд. Под деревом наметанный глаз хоббита разглядел свежие нечистоты - по-видимому, следопыту пришлось выдержать длительную ночную осаду на дереве без горшка, с которым он, обычно не расставался. Разобравшись в ситуации, старый следопыт приосанился и коротко распорядился:
- Пленных не брать! Ох, как я зол, как я зол! - бушевал старый следопыт. - Я им покажу, что такое спецназ!
Три десятка людей и гномов, похватав разбросанное вчера в суматохе оружие, принялись кромсать и рубить подлых разбойников. Уже спустя полминуты, пятерка головорезов возлежала на площади примерно в двадцать пять квадратных метров, причем разобрать, где чья рука и кому принадлежала голова, возможным не представлялось.
Вдруг на поле поя появился клуб дыма, из него кашляя, вышел давешний противный старичок.
- Вы еще живы? - он выпучил глаза. - Не может быть! Вы еще об этом пожалеете! - прошипел он и громко испортил воздух, после чего вновь исчез в клубах дыма. - Последний раз говорю, не ходите в Морию! - донеслось из дыма, затем вновь раздался неприличный звук.
Все застыли, как завороженные. Но тишину разорвал тихий и спокойный голос Малыша.
- Я тоже так умею! - заявил он и... раздался характерный неприличный звук. Стоявшие рядом Пертольд и Сдрун сморщили носы.
- Тут что, недавно произошел выпуск школы хороших манер? - язвительно поинтересовался Сдрун.
Все вздохнули и принялись подсчитывать потери. Двое охотников, Мурдень и Парез были найдены пригвожденными к дереву остро заточенными шампурами. Увы, к рассвету, когда неравный бой закончился, они оба уже испустили дух, а кто-то, особо расторопный успел поживиться в их карманах, разорванных с мясом так, что сквозь образовавшиеся прорехи виднелись неопределенного военные трусы цвета хаки. Кроме этих двух несчастных, потерь в отряде не было, если не считать, что у Смелобегу, Балину и Скидульфу кто-то в горячке боя разбил голову половником, а еще у двоих, Глумлина и Дурина под глазами красовались свежие синяки - следствие попадания в глаз кирпичей, которыми кто-то кидался во время боя.
Фолко тут же спрятал за спиной половник, который держал в руках и принялся напевать какую-то неприличную эльфийскую песенку из тех, что записал еще Фродо во время своего безумного приключения.
Банда орков как-то раз
Захватила унитаз
Не простой, как дырка в полу,
В обычных эльфийских вигвамах.
Из золота сделан он был.
И символом веры являлся.
Поднял тут на бой королевство Гэндальф
Ведь унитаз он привез из Заморья.
Отбили его от поганых ручищ,
Отмыли от липкого кала,
Но было колечко для смыва воды,
Оно безвозвратно пропало.
Как быстро потом все смекнул Саурон,
Найдя злополучную штучку,
Решил он изгадить волшебную вещь,
Изгадил он суть, извратя колдовством
То что было внутри безделушки
(купон на скидку при покупке второго унитаза)
С тех пор запылился златой унитаз
Ввезенный с Заморья Гэндальфом (беспошлинно).
И вот повелось кольцо называть
Не просто кольцом, а проклятьем.
Того же, кто может воду за собою смывать,
Назвали колец Властелином.
- Я вот только чего не пойму, - сокрушенно покачал головой Рогволд. Почему они напали на нас ночью, в лесу, когда мы спокойно могли разбежаться, то есть отступить и перегруппироваться. Впереди ведь узкая теснина, сквозь которую можно пробиться лишь на танке. Не понимаю, - старый генерал-ефрейтор вновь покачал головой.
- Ну, он раскроил второму стражнику череп, но не перерезал ему горло, как делал раньше, - объяснил Теофраст.
- Да, он похоже, вновь исправился и стал хорошим человеком, - съязвил хоббит, прихлебывая из кружки. - Ваши понятия напоминают мне одну матрону, которая считала, что стоит только начать обращаться с уличными отморозками поласковее и они сразу станут хорошими и перестанут бить прохожих по голове кирпичом. Использовать резиновую дубинку, говорила она, гораздо гуманнее. Заинтересовавшиеся подростки тут же испробовали на ней ее изобретение. Полчаса ее били этой палкой, но она все еще была жива. Тогда ее насильно перевели через улицу и оставили на лавочке около публичного дома для бомжей. Тут уж даже такая стерва, как она не выдержала и испустила дух.
- Держу пари, ее звали Любелия Лякошель-Сумкинс, - продемонстрировал знание дневников Бильбо Торин. - А командовал бандой небось сам Фродо или твой недостойный предок.
- Почему это недостойный? - возмутился Фолко.
- Потому что не хватило ума выбить себе грин-кард в Валинор, ухмыльнулся Торин.
- Чтоб я еще дал кому-нибудь почитать дневники Бильбо! - возмутился Фолко.
- Вы сказали дневники Бильбо? - навострил уши Теофраст, вылакавший уже четверть бочонка, как минимум, за то время, пока наши друзья разговаривали между собой. - Ик-ик! Я ушам свои не верю! Это же величайшая мечта каждого хрониста! Раритет! Умоляю! Дайте мне их прочитать!
Фолко не умел отказывать старым хронистам. Он смущенно кивнул головой и потянулся за истрепанной тетрадью.
- О, какое счастье! - вскричал старый хронист. - Скажите, кого я должен убить для вас, чтобы хоть немного оплатить это величайшее сокровище!
- Вы не поняли, - заявил Фолко. - Я вам даю их только посмотреть, а вовсе не дарю. Ну че, посмотрели? - хоббит повертел в руках истрепанную тетрадку и вновь спрятал ее в своем рюкзачке.
На лице у старого Теофраста появилось странное выражение, словно у ребенка, которого жестоко обманули родители, пообещав коробку леденцов за примерное поведение, а потом съели их сами, нагло насмехаясь над своим отпрыском.
- Не печалься, друг Теофраст! - попытался приободрить его хоббит. - В порядке исключения я готов продать тебе страницы две со скидкой.
- Но лимиты финансирования нам постоянно урезают, - попытался поторговаться старый мошенник. - И выдают крайне нерегулярно, а хоббиты такой благородный народ, что конечно же согласятся уступить мне дневники в долг.
- О, да, мы очень благородные, поэтому мы с гномами, согласны переночевать у вас (чтобы не платить за гостиницу) сегодня, - заявил хоббит.
Старик с готовностью согласился, если ему дадут почитать книгу ночью.
Утро следующего дня друзья встретили в голой комнате, где из мебели была только одна неприличная надпись на стене.
Фолко удивленно тер глаза, расталкивая своих друзей. Судя по всему, старый хронист спешно отбыл по делам королевства, продав дом втридорога одному полоумному южанину, который вскоре пришел с ротой стражников и выгнал наших друзей в три шеи.
Друзья надолго запомнили встречу со старым хронистом. У Фолко бесследно пропали дневники, у Торина большие карманные часы с кукушкой, а у Малыша все фамильное столовое серебро с инициалами Рогволда.
- Не убивайся ты так, - попытался приободрить своего товарища Торин. Ведь Рогволд, все равно ничего не узнает!
- Да, всего лишь за две, нет за пять бутылок пива, Рогволд ничего не узнает! - присоединился к нему Фолко.
- Это как это, вы че, меня заложите? - удивился Строри.
- Ага, - подтвердили Торин и Фолко.
- Как это низко, - оскорбился маленький гном в лучших традициях Пьера Безухова.
- Почему низко, я на табуретку сяду! - возразил хоббит.
Злополучный дом Теофраста, из которого их выгнал южанин, остался позади. Друзья, приняв для бодрости в ближайшем трактире с пяток кружек пива, изрядно развеселились и разрубили на спор все двери в трактира одним ударом топора. Последнюю дверь Малыш развалил надвое вместе с хозяином, который наивно заслонил ее своим телом. И вот теперь, маленький гном мучался угрызениями совести.
- Ну зачем я разрубил последнюю дверь! - то и дело восклицал он. - Ну зачем?
- Ну откуда ты мог знать, что в дверь вбит толстый гвоздь, - принялся утешать его Торин. - Ну, подумаешь, выбоина на топоре.
- Да, не переживай ты так, все равно сделанного не воротишь, потерянное не вернешь, а разорванные, вернее разрубленные половинки трактирщика обратно не склеишь! - подбодрял его хоббит.
- Спасибо! Большое спасибо! - с чувством воскликнул маленький гном. В его глазах показались слезы. - Вы настоящие друзья! Вы вернули мне веру в жизнь!
- Ничего, всегда обращайся, - сказал Торин и отвернулся, чтобы никто не мог увидеть появившиеся слезы.
Фолко так поразился проявлению сентиментальных чувств у таких толстокожих существ, как гномы, что тут же ущипнул себя. Убедившись, что все происходит на самом деле, он, не теряя ни секунды, срезал у обоих кошельки на память об этом случае. К месту размещения друзья прибыли молча, словно не веря произошедшему. Каким-то шестым чувством, хоббит понял, что им еще долго не придется жить обычной веселой жизнью. Будущее казалось темным и мрачным, настоящее - тревожным, а прошлое - красивой сказкой, словом как всегда после тяжелого похмелья и мощной ликвидации похмелья новым запоем. К концу их пути все настолько растрогались, а пиво, вдобавок так ударило им в голову, что им стало казаться, что все происходит во сне. Во сне на них орет Рогволд, лысость которого уже стала достаточно колючей, как впрочем и у наших друзей. Во сне он приказывает им дыхнуть, и во сне же, едва не падает в обморок от смрада гномьих глоток. После этого, во сне же, Рогволд пригрозил их расстрелять и дать сто нарядов не очереди, после чего сил у друзей не осталось и они, позевывая, повалились друг на друга.
Первое, что они увидели на следующий день, так это взбешенного донельзя Рогволда.
- Ублюдки! Мерзавцы! Обезьяны! Мало я вас воспитываю! - бушевал он. Ну, ничего! Вы у меня попляшете! Вы еще узнаете меня с плохой стороны!
- С плохой, это сзади, что ли? - удивился хоббит. Так мы все про стульчак с крышкой и замком знаем. Кстати, очень удобная конструкция, как мне кажется. Даже если во время боя обделаешься от страха, то никто не узнает. Правда немножко неприятно, так это можно поправить, смывной бачок в рюкзаке на спине носить.
- ЗАТКНУТЬСЯ, МОХНОНОГИЙ УБЛЮДОК! - взревел генерал-ефрейтор. - Вы узнаете, что такое злить Рогволда, испытывать его терпение. Вам всем выдали, кстати, обмундирование на складах. Так вот, вы его потеряли, или вернее, наверняка пропили! И даже ни разу не одели! Мало того, вы несли тюки с обмундированием на весь отряд! Вы пропили мундиры всего отряда!
Да? - удивились Торин с Малышом.
- Ну, это тот, большой тюк на спине Малыша, который он сбросил, когда понес бочонок для Теофраста, - объяснил хоббит.
- Ага, они признались! - подпрыгнул на месте старый следопыт. - Вы знаете, что случается на войне с солдатами, если они потеряют обмундирование!
- Так точно, знаем! - завопил хоббит. - Если солдат потерял обмундирование, то ему выдается новое!
- Тьфу! - не нашелся что ответить следопыт. - С вами разговаривать, только время терять!
Фолко и Торин с интересом огляделись вокруг. Их везли на обозной телеге. Увидев это, Малыш тут же откинулся обратно на тюк с сеном и захрапел.
- А ну, встать, идти пешком, как все, - вновь начал разоряться генерал-ефрейтор. - Нехер свои задницы отлеживать, - грубо объяснил он.
Хоббит и гномы с сожалением слезли с обоза и зашагали рядом. Остальные обозники, включая гномов с завистью глядели на наших друзей. По их рассказам, Рогволд вчера приперся взмыленный, как конь-почтальон при последней стадии сахарного диабета и заставил грузиться в подводы, которые пригнал следопыт. Всю ночь отряд шагал по направлению к Мории. Все успели здорово вымотаться, невзирая на то, что преодолели за десять часов всего пару миль. Фолко под покровом темноты вновь влез на обозную телегу и зарылся там с ног до головы. Так он проехал всю ночь, пока до этого не додумался сам Рогволд и пришел в страшную ярость, обнаружив там хоббита.
Шли дни. Дорога петляла между холмами. Трижды отряду приходилось сходить с наезженной колеи. Это Рогволд, благоразумно решил избежать повторной слишком скорой, по его мнению, встречи с деревнями лысого Эйрика и Суттунга.
Казалось, ветер противно дул со всех сторон. Ночной дождь мерно барабанил по парусиновой крыше фургона. Но заснуть хоббиту не удавалось, рядом громко храпели его приятели Торин и Малыш.
Третий день минул с той поры, когда отряд миновал окрестности деревень Эйрика и Суттунга и десятый со дня второго выезда из Ануминнаса. На душе у хоббита было как-то особенно легко и ясно: вчера он вновь был назначен поваром отряда и изрядно отожрался втихомолку, оставив остальным для похлебки крохотный ломоть мяса. Памятуя о походах Нечестного Билла - Бо и Фродо, он каждый день записывал все случившееся, включая даже мелкие пикировки между членами отряда, а также полезные сведения, которые разбалтывались в нетрезвом виде. Такими как номер ячейки сейфа, в котором неосторожный Пертольд хранил свои сбережения, номер личного счета Сдруна и где Глумлин закопал парочку бриллиантов, спасаясь от преследовавшей его полиции. Изредка он развлекался тем, что писал доносы на членов отряда и подбрасывал генерал - ефрейтору, словом старался быть душой общества, развеивая скукоту.
За короткое время в пути, хоббит особенно хорошо успел узнать своих спутников. Безумного Дори, болтуна Хорнбори он помнил еще по пригорянскому трактиру, остальных узнал в дороге. Вьярд был немного трусоват, но свою кличку "Смелый против раненых" оправдывал на все сто. Он любил пиво больше Малыша, зато оказался непревзойденным вруном по части женщин; знал он и на удивление много гномьих народных песен (по большей части неприличных). Молодой Скидульф по прозвищу "Заноза в дупе" впервые выбрался за пределы своих пещер, из которых ему удалось сбежать за три года до окончания срока приговора по делу о скотоложестве со смертельным исходом. Безусловным авторитетом для него был Торин, которого он слушался во всем и на которого пытался походить. Фолко показалось, что он несколько робок, зато силен и безотказен в работе, чем Торин вовсю пользовался, заставляя того делать всю черную работу во время своего дежурства. Три сородича Торина - молчаливые Грани, Драни и Срани - редко вступали в разговоры, предпочитая коротки и недвусмысленные фразы типа "Жрать!" и "Пани, дайте мне первый класс".* Они шли в Морию драться, чтобы завоевать себе свободу и прощение всех грехов.
________________________________________________________
* - Фраза взята автором из бессмертной книги Ярослава Гашека "Похождения бравого солдата Швейка". Эту фразу произнес обер - фельдкурат Отток Кац, когда ехал в карете и вообразил, что находится в платном туалете.
Балин, очень уродливый гном средних лет с лиловой бородавкой на носу был родом из Туманных гор. В противовес этой троице напротив был очень разговорчивым и по степени словоизвержения уступал только такому непревзойденному мастеру печатного и непечатного слова, как Хорнбори по кличке "Словобол-Собеседник". Он часто рассказывал неправдоподобные истории про эльфов, высосанные, хоббит был готов в этом поклясться, из пальца (причем немытого!). Он также нарассказал Фолко множество историй из гномьих преданий, до тех пор, пока одну из подобных историй случайно не услышал Торин. Он принялся без объяснений бить Балина, крича что-то, что он его предупреждал и что из-за таких, как он, в Средиземье считают, что от гномов никакой пользы, кроме удобрений в виде содержимого подземных туалетов. Однако, когда приходила его очередь рубить дрова или чистить котлы, он делал это так плохо, что за ним всегда приходилось делать это по второму разу. Земляк Балина, Строн слыл большим знатоком орочьих повадок, поскольку провел в их концентрационном лагере пару лет. Он быстро сошелся с Малышом - их характеры были схожи: оба веселые, неунывающие, только Строн, как понял Фолко, умел смотреть и видеть глубже, чем Маленький гном, что впрочем было и понятно, ведь Малыш был близорук, в чем впрочем, упорно не сознавался.
К морийцам Глумлину и Дурину, Фолко присматривался дольше других, ведь они лучше других должны были знать, где находятся кладовые и денежные хранилища Морийского банка и расспрашивал их больше других. Однако они мало что могли, или же хотели рассказать о себе. Они покинули Казад - Дум задолго до пугающих событий, поскольку не вернули взятые в банке кредиты. Но зато они хорошо помнили схему расположения морийских чертогов и особенно той их части, где располагались публичные дома. Как-то ночью, хоббиту удалось сныкать у Дурина один подобный справочник, в котором были перечислены все адреса злачных мест Мории. Но самое главное, они умели ориентироваться в темноте, поскольку уходя, на всякий случай припрятали парочку приборов ночного видения. В целом же, Глумлин открывал рот только для того, чтобы сказать какую-нибудь гадость, сплюнуть или поесть. Дурин же не уставал вздыхать о тех временах, когда каждый гном, назло эльфам, у которых кроме неземной красоты, за душой ничего не было, мог позволить себе иметь любовницу в каждом городе и деревушке, невзирая на расу и животное происхождение. По его словам, когда-то, давным-давно, эльфы Остранны (Приморийской автономной территории) вместе с гномами жили в дружбе и добывали секреты мастерства в обработке металлов и драгоценных камней, искусно выкраденных из Патентного бюро Мордора во время Великой Эльфийской Социалистической Революции Первой Эпохи. По его глазам можно было сделать вывод, что Дурин готов отдать жизнь (чужую) за то чтобы вернуть старые времена. Нечего и говорить, что хоббит отнесся к нему с наибольшим уважением и опаской, как и любой здравомыслящий человек к поклонникам идей коммунизма. Нечего и говорить, что оба морийца превосходно владели оружием и были очень опасны в бою, как для врагов, так и для находящихся рядом друзей.
Гномы рассказывали жадно слушавшему их хоббиту много интересного; после долгого пути с ними Фолко, наверное, знал об этом народе больше чем кто-нибудь из живых или живших хоббитов, больше даже, чем Нечестный Билл Бо, - во время его странствий спутники с ним особенно не забалтывались, поскольку почти каждый вечер били его за очередную пакость, до которых прославленный Билл - Бо был великий мастер.
Фолко старался записывать почти все, что слышал, но особенно ему запомнились две истории. Одну, чуть ли не в первый день ему рассказал Вьярд, который попросил Малыша понести поклажу пока он, Вьярд сходит в кустики, а сам забрался в фургон к хоббиту и под стук колес начал свой рассказ.
Было это в те времена, когда эльфы и гномы впервые встретились друг с другом и страшно удивились тому, что есть в мире такие уродливые существа. Один из сподвижников великого Дьюрина, некий Трор влюбился в эльфийскую красавицу Галадраль и, желая сделать ей дорогой подарок, стал копить золото и мифрил. Однако тогда еще было далеко до великой славы Мории, ее копей, богатых мифрилом, и для того, чтобы скопить много мифрила, приходилось либо добывать его с утра до ночи, промывая руду, без перерыва на обед, либо грабить на больших дорогах близ приисков. Трору не нравилось ни то, ни другое, поскольку не любил работать, а махать топором на большой дороге он не решался, поскольку с детства не выносил вида крови. Тех немногих орков, что он убил в стычках находили утопленными или задушенными. Соблазнив эльфийскую кралю, он пробрался из ее покоев во дворец и похитил волшебное сито, с помощью которого можно было добывать золото и мифрил даже из кучки орочьего помета. Гномы вскоре начали быстро богатеть, а Трора не подпускали после этого к эльфийским владениям на выстрел эльфийской стрелы. В кратчайшие сроки увеличив мифрильно - валютные резервы Морийской гномьей республики, Трор, опасаясь мести эльфов спрятал сито в глубинах Казад - Дума за неделю до своей загадочной смерти. На месте преступления нашли длинные эльфийские волосы и окровавленную пилку для ногтей. С тех пор гномы и эльфы стали сторониться друг друга, устраивая мелкие пакости на пограничной территории. То гномы, нарядившись эльфами, угоняли скот у роханцев, то эльфы, вооружившись гномьими топорами и доспехами останавливали пару-другую почтовых дилижансов Дристанийской почты, разрубая кучера пополам.
Вторую историю поведал Балин. В древние времена морийские чертоги были размером с трехкомнатную квартиру. Но неутомимый Дьюрин нашел бешеный камень - живое каменное существо, проламывавшее в бессильной ярости себе проходы в толще скал. Гномам оставалось лишь идти вслед за ним, обклеивая стены обоями. Но, опасаясь того, что это великое чудо сделает в конце концов из Морийской горы подобие прогрызенного насквозь яблока, его заманили в Ородруин, где он и сгинул. С тех пор говорят, что если увидел катящийся камень, то не торопись сказать что он бешеный. Лучше посмотри, какая собака его укусила.
Дождь утих только к следующему утру. Сегодня, по словам следопыта, им предстоял особо длинный переход, составлявшему примерно в две лиги, если верить карманному атласу, который от нечего делать, листал хоббит.
- Мы должны добраться до Сизой теснины до вечера, - хмуро сказал Рогволд. - Кто-нибудь видел мой карманный атлас?
Проплутав кругами расстояние примерно в три с лишним раза большее, отряд проголодался и вымотался.
- Привал, - огорченно скомандовал Рогволд, близоруко щурясь на вход в теснину. - И не шумите особо, тут места глухие, разбойники шалят, распорядился он и, навесив на себя рулон туалетной бумаги, скрылся в придорожных кустах.
Вечер прошел в диких песнях, распеваемых для храбрости гномами и охотниками. Звуки песен, исполняемых людьми напрочь лишенными слуха, далеко разносились над окрестностями.
Хоббит разжег огромный костер, едва не вызвав лесной пожар. Из порядком обгоревшего кустарника с грубой руганью вылез Рогволд с висячим замком в одной руке и клочками обгоревшей туалетной бумаги в другой.
- Негодяи! - завопил было он, но тут на отряд напали.
Черные тени возникли в ночи, как привидения и, обнажив тускло блеснувшие клинки с громкими криками бросились на застигнутых врасплох бойцов.
При первых же звуках схватки, хоббит бросился на землю, пытаясь нашарить хоть какое-то оружие. Сжав огромный половник, которым бил по лбу тех, кто пытался залезть в котел и спереть кусочек мяса для готовки, Фолко смело заполз в кустарник и стал прислушиваться. Было настолько темно, что ничего не было видно. Тут и там раздавались крики ярости, звенели клинки, раздавались стоны раненых и хрип убитых. Нападавших было настолько много, что казалось, что невозможно было плюнуть, чтобы в кого-нибудь не попасть. Приблизившегося на опасное расстояние разбойника, Фолко смело приложил половником по голове. Тот с тихим стоном распростерся на земле. Бой продолжался. Кто побеждал, определить было невозможно. Слышались только голоса нападавших. Фолко с испугом понял, что почти все его друзья уже убиты или ранены. Расправив плечи, смелый хоббит решил умереть с достоинством и, нашарив под рукой кирпич, метнул его на голос. Битва была настолько упорной, что длилась почти всю ночь. Хоббит смело размахивал половником, кидался кирпичами, шампурами, найденными рядом с котелком и, как ни странно, остался жив.
Светало. Хоббит с удивлением увидел дерущихся между собой неизвестных разбойников, выглядевших как распоследние бомжи. Тут и там валялись многочисленные трупы разбойников. Куда ни кинь взгляд, Фолко не мог найти ни одного знакомого бойца из отряда. Увидевшие, что бьются сами с собой пятеро оставшихся разбойников опустили мечи и виновато уставились на трупы своих сотоварищей. На сердце у хоббита полегчало. Из леса постепенно начали подтягиваться бойцы, измазанные землей, в которую они, видимо, храбро вжимались всю ночь. С большого дерева на опушке спрыгнул как всегда недовольный, но зато живой и невредимый Рогволд. Под деревом наметанный глаз хоббита разглядел свежие нечистоты - по-видимому, следопыту пришлось выдержать длительную ночную осаду на дереве без горшка, с которым он, обычно не расставался. Разобравшись в ситуации, старый следопыт приосанился и коротко распорядился:
- Пленных не брать! Ох, как я зол, как я зол! - бушевал старый следопыт. - Я им покажу, что такое спецназ!
Три десятка людей и гномов, похватав разбросанное вчера в суматохе оружие, принялись кромсать и рубить подлых разбойников. Уже спустя полминуты, пятерка головорезов возлежала на площади примерно в двадцать пять квадратных метров, причем разобрать, где чья рука и кому принадлежала голова, возможным не представлялось.
Вдруг на поле поя появился клуб дыма, из него кашляя, вышел давешний противный старичок.
- Вы еще живы? - он выпучил глаза. - Не может быть! Вы еще об этом пожалеете! - прошипел он и громко испортил воздух, после чего вновь исчез в клубах дыма. - Последний раз говорю, не ходите в Морию! - донеслось из дыма, затем вновь раздался неприличный звук.
Все застыли, как завороженные. Но тишину разорвал тихий и спокойный голос Малыша.
- Я тоже так умею! - заявил он и... раздался характерный неприличный звук. Стоявшие рядом Пертольд и Сдрун сморщили носы.
- Тут что, недавно произошел выпуск школы хороших манер? - язвительно поинтересовался Сдрун.
Все вздохнули и принялись подсчитывать потери. Двое охотников, Мурдень и Парез были найдены пригвожденными к дереву остро заточенными шампурами. Увы, к рассвету, когда неравный бой закончился, они оба уже испустили дух, а кто-то, особо расторопный успел поживиться в их карманах, разорванных с мясом так, что сквозь образовавшиеся прорехи виднелись неопределенного военные трусы цвета хаки. Кроме этих двух несчастных, потерь в отряде не было, если не считать, что у Смелобегу, Балину и Скидульфу кто-то в горячке боя разбил голову половником, а еще у двоих, Глумлина и Дурина под глазами красовались свежие синяки - следствие попадания в глаз кирпичей, которыми кто-то кидался во время боя.
Фолко тут же спрятал за спиной половник, который держал в руках и принялся напевать какую-то неприличную эльфийскую песенку из тех, что записал еще Фродо во время своего безумного приключения.
Банда орков как-то раз
Захватила унитаз
Не простой, как дырка в полу,
В обычных эльфийских вигвамах.
Из золота сделан он был.
И символом веры являлся.
Поднял тут на бой королевство Гэндальф
Ведь унитаз он привез из Заморья.
Отбили его от поганых ручищ,
Отмыли от липкого кала,
Но было колечко для смыва воды,
Оно безвозвратно пропало.
Как быстро потом все смекнул Саурон,
Найдя злополучную штучку,
Решил он изгадить волшебную вещь,
Изгадил он суть, извратя колдовством
То что было внутри безделушки
(купон на скидку при покупке второго унитаза)
С тех пор запылился златой унитаз
Ввезенный с Заморья Гэндальфом (беспошлинно).
И вот повелось кольцо называть
Не просто кольцом, а проклятьем.
Того же, кто может воду за собою смывать,
Назвали колец Властелином.
- Я вот только чего не пойму, - сокрушенно покачал головой Рогволд. Почему они напали на нас ночью, в лесу, когда мы спокойно могли разбежаться, то есть отступить и перегруппироваться. Впереди ведь узкая теснина, сквозь которую можно пробиться лишь на танке. Не понимаю, - старый генерал-ефрейтор вновь покачал головой.