Федор Раззаков
Дин Рид. Трагедия красного ковбоя
Предисловие
Говорят, что Дин Рид – персонаж на сегодня несовременный. Дескать, он был популярен в далекие теперь 70-е, когда и жизнь у нас была другой, и мы были другими. Но это заблуждение. Дин Рид сегодня не менее актуален, чем тот же Че Гевара, о котором пишут книги и сняли несколько десятков документальных и художественных фильмов. Между прочим, оба этих человека были лично знакомы, и команданте Че однажды останавливался в аргентинском доме Дина. Вообще у них масса общего: начиная от безграничной любви к Латинской Америке и заканчивая безудержной верой в торжество справедливости во всем мире. Наконец, оба закончили жизнь трагически: Че убили в боливийских джунглях, а Дин нашел трагическую смерть в социалистической Германии. Правда, есть одно «но»: если с гибелью первого все вроде бы ясно, то уход Дина до сих пор окутан плотной завесой слухов и домыслов. Впрочем, такой же плотной завесой окутана вся его жизнь – короткая, но весьма насыщенная событиями, которым могут позавидовать даже самые известные исторические личности.
Книга о Дине Риде должна была появиться в России давно. Ведь это несправедливо, когда такие книги выходят в Англии (в 1994 году), Германии (в 2004), США (в 2005), а в стране, которую Дин искренне любил и с которой был тесно связан на протяжении 21 года (из своих 47 лет), о нем напрочь забыли. Единственная книга о нем появилась в СССР в 1984 году, да и то это была перепечатка с небольшого (карманного формата) издания, выпущенного в ГДР. Настало время эту несправедливость устранить. Эта книга – дань памяти прекрасному человеку и артисту, имя которого каких-нибудь двадцать лет назад в нашей стране было на слуху у каждого – от взрослого до ребенка.
Книга о Дине Риде должна была появиться в России давно. Ведь это несправедливо, когда такие книги выходят в Англии (в 1994 году), Германии (в 2004), США (в 2005), а в стране, которую Дин искренне любил и с которой был тесно связан на протяжении 21 года (из своих 47 лет), о нем напрочь забыли. Единственная книга о нем появилась в СССР в 1984 году, да и то это была перепечатка с небольшого (карманного формата) издания, выпущенного в ГДР. Настало время эту несправедливость устранить. Эта книга – дань памяти прекрасному человеку и артисту, имя которого каких-нибудь двадцать лет назад в нашей стране было на слуху у каждого – от взрослого до ребенка.
Часть первая
Из поп-звезд в революционеры
Дин Рид родился 22 сентября 1938 года в небольшом американском городке Уит-Ридж (штат Колорадо), который в те годы был пригородом Денвера (сейчас он входит в состав этого города). Местечко было захолустное, провинциальное, где даже светофоров на улицах не было, поскольку жители городка предпочитали передвигаться по улицам пешком либо на лошадях. Отцу Дина, преподавателю математики и истории Сирилу Риду, в ту пору шел 35-й год, матери (она была дочерью датских эмигрантов) Рут Анне Браун – 25-й. В их семье уже был один ребенок, причем это тоже был мальчик – Дэйл, который родился в 1935 году. Спустя пять лет после рождения Дина его родители решили завести еще одного ребенка, очень надеясь на то, что у них родится девочка. Но, увы, судьба снова послала им мальчика – Вернона.
Дин рос весьма подвижным и дружелюбным мальчиком, целиком оправдывая свой астрологический знак – он родился в год Тигра, который на Востоке считается жизнелюбивым и бунтарским знаком. Еще будучи школьником, Дин всерьез увлекался спортом: занимался легкой атлетикой, баскетболом. Однако больше всего ему хотелось научиться верховой езде, чтобы стать таким же сильным и ловким, как тогдашний кумир миллионов американских мальчишек актер Джон Уэйн, воплощавший на экране исключительно положительных героев – либо храбрых кавалеристов, либо лихих ковбоев. В конце 40-х этим актером бредила не только Америка, но и весь мир, поскольку фильмы с его участием шли во многих странах (в том числе и в Советском Союзе, где сразу после войны был показан первый (и, увы, единственный) фильм с Джоном Уэйном в главной роли – «Путешествие будет опасным», или «Дилижанс»).
Дин боготворил Уэйна, подражая ему во всем: как в его киношных пристрастиях, так и во взглядах, которые этот талантливый актер разделял в повседневной жизни. А в ней Уэйн слыл ярым антикоммунистом. Впрочем, для 10-летнего Дина та антикоммунистическая кампания, которая началась в США в июле 1948 года с выступления в Конгрессе провокатора Элизабет Бентли (будучи агентом ФБР, она специально вступила в ряды компартии США, чтобы затем стать ее разоблачителем), а потом была продолжена сенатором Джозефом Маккарти, была, конечно, делом десятым, если не двадцатым. Однако если бы Дина в ту пору спросили, кого он больше всего не любит, он бы не задумываясь сказал: коммунистов. Тем более что и его отец был ярым маккартистом и не считал зазорным, чтобы и его дети с младых ногтей впитывали в себя ненависть ко всему коммунистическому. Вот такой получается парадокс: будучи одним из самых знаменитых американцев, проповедовавших коммунизм, Дин Рид в детстве разделял диаметрально противоположные убеждения.
Место, где родился и жил Дин, являло собой классическое место американского Дальнего Запада. Для миллионов неамериканцев эти места стали известны благодаря фильмам Джона Форда (именно у него снимался Джон Уэйн), который практически все свои знаменитые кинополотна снимал в одном месте – в Моньюмент-Вэли (Долина Монументов) в штате Юта. А этот штат был соседним с Колорадо, где рос наш герой. Кроме того, Колорадо славился своими лесами и соседством со знаменитым Гранд-каньоном (штат Аризона), посмотреть который в Америку приезжали тысячи туристов со всего мира. Дин бывал возле каньона много раз, но еще больше он обожал величественный лес, где подолгу пропадал во время летних каникул. По его же словам, первые поэтические вдохновения пришли к нему именно там – в чащобах колорадского леса.
Поскольку ковбойская жизнь была немыслима без лошадей, Дин чуть ли не с младенчества мечтал завести себе скакуна. Отец, видя эту страсть, поощрял ее и, забирая сына на ранчо, потихоньку приобщал его к обращению с лошадьми. Однако в отдаленном будущем средний сын виделся Сирилу Риду не фермером, а военным. Поэтому, когда Дину исполнилось десять лет, отец отдал его учиться в кадетскую школу. И как Дин ни сопротивлялся и ни умолял родителя не делать этого, тот был непреклонен: «Ты будешь офицером, и точка!» Мать Дина тоже была против такого решения, однако ее голос в семье значил не больше голоса сыновей.
С первых же дней пребывания в кадетской школе Дин окончательно убедился, что военная служба – не его стезя. Все эти ранние подъемы, муштра, обучение военным наукам казались ему настолько бессмысленным делом, что он не особенно это и скрывал от своих начальников. За что неоднократно бывал наказан. Однако чем больше его наказывали, тем сильнее в нем разгорался огонь непослушания. Это были первые сильные всплески его неукротимого нрава, который можно охарактеризовать одной фразой: «Я всегда все делал по-своему» (именно так будет называться одна из самых знаменитых песен Дина Рида). Видимо, всплески были настолько мощными, что даже заставили задуматься отца Дина. В итоге спустя год после поступления Дина в кадетскую школу отец забрал его оттуда. Чуть позже люди будут судачить, что Сирил просто испугался того, что средний сын может наложить на себя руки: Дин неоднократно грозился отцу сделать это, как только тот брался за ремень и пытался проучить сына за какую-нибудь провинность. Много позже эти заявления люди припомнят снова, после того как Дин уйдет из жизни при весьма загадочных обстоятельствах. Однако не будем забегать вперед.
Между тем пребывание в стенах «кадетки» оставило у Дина не только плохие впечатления. Именно там его безумная любовь к лошадям получила дополнительный импульс – Дин приобрел навыки настоящей верховой езды. И, вернувшись в семью, он поставил перед собой цель – в ближайшем же будущем заиметь личного скакуна. И хотя лошадь стоила 150 долларов, а у Дина отродясь таких денег не было (отец давал ему всего по нескольку центов на карманные расходы), однако он был уверен, что поставленной цели обязательно достигнет. Так выковывалась еще одна черта его характера: ставить перед собой сложные задачи и обязательно их решать. И Дин начал самостоятельно зарабатывать деньги. В летние каникулы он нанимается к соседям стричь их газон за пару долларов в неделю, а зимой, когда в Колорадо выпадает много снега, этот же газон расчищает. Кроме этого, вместе со своими братьями он мастерит дома подставки для рождественских елок и самолично продает их накануне праздника. Так, цент к центу, Дин за год накопил около ста долларов. Не хватало еще пятидесяти, но тут на помощь сыну пришел его отец. Сирил Рид продал часть кур с фермы и вырученные деньги отдал Дину. В итоге вскоре мальчик стал обладателем своей первой в жизни собственной лошади – буланого жеребца с гривой и хвостом песочного цвета. Звали скакуна Блонди.
С этого момента ближе и роднее друга у Дина не стало. Будучи в школе, он думает только о Блонди, а когда возвращается домой, проводит со скакуном все свободное время. Родителям такое увлечение сына не очень нравится, поскольку эта любовь идет в ущерб учебе. Однако каждый раз, видя, с какой лаской Дин общается с Блонди, как они сливаются в единое целое во время скачки, их сердца все более смягчаются. И родители разрешают сыну всерьез заняться конным спортом. В летние каникулы Дин нанимается на фермы, специально созданные в окрестностях Денвера для привлечения туристов, и вскоре начинает участвовать в родео в стиле времен Дикого Запада. Он также сопровождает богачей, приезжающих в Колорадо на «дьюд ренчс» («ранчо для снобов») из Нью-Йорка или Чикаго. Дин учит этих снобов заскакивать в седло как заправские ковбои и скакать по кругу. Снобы поначалу относятся с недоверием к парнишке, но когда видят, как лихо он смотрится в шляпе «стэтсон» и ковбойских полуштанах «чапсах» и, главное, как ловко управляется с лошадьми, их недоверие моментально улетучивается. А когда узнают, что Дин на своем скакуне Блонди уже участвует в родео и даже выигрывает там призы, их доверие к несовершеннолетнему учителю становится безграничным.
Еще одним увлечением Дина в те годы стала музыка. В основном это песни в стиле кантри (сельская музыка), которая была очень распространена на американских фермах. Дин с удовольствием поет эти песни, поражая родителей и знакомых неплохими вокальными данными. Под впечатлением от этих вокальных партий отец Дина покупает ему гитару. Дину в ту пору было всего 12 лет. Но уже через полгода упорных занятий он научился настолько виртуозно обращаться с музыкальным инструментом, что это не осталось незамеченным. И отныне ни один школьный вечер не обходится без того, чтобы Дина не попросили: «Сыграй что-нибудь, Дин!» И он играл, тем более что песни в его исполнении больше всего нравились девушкам, которые занимали в мыслях Дина такое же место, как лошади и музыка. Кстати, не будь последней, Дин вряд ли смог бы пользоваться таким бешеным успехом у представительниц слабого пола. Внешне он был очень симпатичным мальчиком, но из-за своей худобы (друзья даже называли его «тощий Рид») и непропорционально больших ушей у него развился комплекс – ему казалось, что все девушки в душе над ним смеются. Но когда он брал в руки гитару и начинал петь, все эти страхи тут же улетучивались и Дин уже не сомневался – лучше его парня нет.
Именно любовь подвигла Дина на первые композиторские опыты. В 16 лет он влюбился в свою сверстницу Линду Мейерс и, плененный ее красотой, посвятил ей свою первую собственноручно написанную песню – «Не разрешай ей уходить».
Начав свою певческую карьеру с ближней аудитории (родителей и школьных товарищей), Дин постепенно расширяет круг своих слушателей. Вскоре он начинает петь и для туристов, которых обучает верховой езде на ранчо. А после того, как и их реакция оказывается положительной, доходит до того, что выступает в ресторанах перед тамошними посетителями. Эти выступления несут двойную выгоду: и душу греют, и кошелек пополняют. Стоит отметить, что песни в стиле кантри в те годы переживали очередной бум, вызванный появлением рок-н-ролла. Американская пропаганда приняла рок в штыки, отнеся его… к проискам коммунистов (дескать, это они придумали этот стиль, чтобы сбить с правильного пути американскую молодежь). Поэтому народные песни в стиле кантри всячески поощрялись, и певцы, которые их исполняли, были особенно привечаемы пропагандой. Что касается Дина Рида, то он к рок-н-роллу относился положительно, хотя поначалу и не исполнял песни в этом стиле. Зато, как и большинство американских юношей, был в восторге от зачинателя рока Билла Хэйли и фильма «Blackboard Jungle» (1955), где звучала его знаменитая песня «Rock Around the Clock». С неменьшим пиететом Дин потом относился и к Элвису Пресли.
В 1956 году Дин заканчивает школу и идет по стопам своего старшего брата, который учится в Валуне, в Колорадском университете на факультете метеорологии, мечтая в будущем стать ведущим прогноза погоды на телевидении. В свободное от учебы время Дин продолжает зарабатывать деньги: поет в ресторанчиках, а в каникулы работает на ранчо.
Летом того же года имя Дина Рида впервые попадает на страницы американской печати. Причем печатают о нем не в какой-нибудь дешевой местной газетенке, а в популярном журнале «Ньюсуик». Однако поводом к этому стали отнюдь не его успехи на музыкальном поприще (до них еще несколько лет). Все было гораздо прозаичнее: Дин стал знаменит благодаря спору со своим коллегой-ковбоем по работе на туристском ранчо, что находится в 55 милях от города Ганнисона.
Ковбоя звали Билл Смит, и с Дином они были друзьями. Оба любили лошадей, однако когда на родео в Ганнисоне между ними зашел спор о физических возможностях лошади и человека, Смит был целиком на стороне животного, а вот Дин взял сторону человека. Вот уже несколько лет Дин занимался легкой атлетикой, в свое время был чемпионом школы по марафонскому бегу и был уверен, что сумеет победить лошадь. Когда Смит это услышал, он долго смеялся над своим коллегой, уверенный, что тот либо сумасшедший, либо отъявленный хвастун. Последнее определение Дин воспринял чуть ли не как оскорбление и предложил Биллу разрешить их спор немедленно. «Давай проведем состязание. Ты преодолеешь путь на ранчо и обратно до родео на лошади и будешь ехать шагом, а я преодолею этот путь на своих двоих». «С превеликим удовольствием!» – ответил Билл, который был не просто уверен, а буквально убежден в своей правоте. Мул не может быть слабее человека, даже если будет идти шагом! И на его месте ни один настоящий ковбой не упустил бы шанса проучить заносчивого мальчишку, который думает иначе.
Сию же минуту были обговорены все условия предстоящего спора. В первую очередь была названа сумма (чисто символическая, поскольку дело было не в деньгах, а в принципе), которая должна была достаться победителю, – 25 центов. Поскольку маршрут был длинным (путь на ранчо и обратно насчитывал 177 километров), необходимо было позаботиться о пропитании. Брать с собой провиант было невыгодно (лишний груз), поэтому спорщики решили привлечь к этому делу повара с ранчо, который должен был на грузовике ехать в арьергарде и по мере надобности подкармливать соревнующихся. Также были оговорены и другие условия. Например, спорщики договорились, что если Билл доедет на муле до заранее отмеченного места отдыха на несколько минут раньше, то и в путь он должен будет отправиться с таким же минутным опережением.
Спорщики стартовали ранним июльским утром. Билл взгромоздился на своего любимого мула Спиди, а Дин отправился в путь на своих двоих, облаченный только в шорты и легкие теннисные тапочки. Следом тронулся на грузовике повар с провиантом. Какое-то время лошадь и человек шли чуть ли не вровень, но потом животное вырвалось вперед и почти весь путь (а он занял 47 часов) не позволяло себя догнать. Хотя, может быть, это был тактический ход со стороны Дина – он таким образом мог усыплять бдительность своего оппонента. И ему это удалось.
Когда состязание подходило к концу и до арены родео оставалось всего 9 миль, Дин перешел с марафонского шага на бег. Сделать это ему было трудно, поскольку к этому моменту ноги его покрывали волдыри и буквально каждый шаг причинял Дину дикую боль. Но когда он сорвался с места и побежал, боль мгновенно куда-то ушла и вместо нее пришло жгучее желание победить. Это желание и без того было сильным, но теперь, на последнем отрезке пути, оно стало просто безудержным. К тому же Дин не любил и не умел проигрывать, а в этом споре он не мог себе позволить этого и подавно – слишком большое количество людей (все обитатели ранчо и родео) были вовлечены в него. И в случае своего поражения Дин просто не смог бы продолжать работать на прежнем месте. Короче, на карту было поставлено все. Видимо, именно это и придало дополнительные силы 18-летнему парню. Он рванул к финишу с такой скоростью, что шансов победить у лошади, которая тоже была не из железа и успела заметно подустать, просто не осталось.
Дин опередил своих соперников ровно на три минуты. Он первым вбежал на арену родео и, добежав до центра, рухнул на песок как подкошенный. Как потом подсчитали очевидцы, чистое время пробега заняло 22 часа, что составляло в среднем 5 миль в час. Это был фантастический рекорд, который не мог остаться незамеченным со стороны прессы. 6 августа 1956 года в «Ньюсуик» была опубликована та самая заметка, в которой в подробностях описывались перипетии этого уникального пробега. Называлась заметка просто, но по существу – «Человек победил».
Между тем учеба на метеоролога доставляла Дину все меньше радости. Да это и неудивительно, если учитывать тот факт, что будущую профессию Дин выбирал себе не сам, а с помощью отца. Сирил Рид считал метеорологию весьма перспективной и всегда востребованной профессией и настоял на том, чтобы оба его старших сына посвятили ей свою жизнь. Младшему сыну Вернону тоже была уготована та же судьба, но пока, в конце 50-х, он был еще школьником.
Дин отучился всего лишь один курс, когда окончательно убедился в том, что метеорология – не его стезя. Повторялась та же история, что и в кадетской школе. Однако если в том случае на стороне Дина выступила его мать (что и позволило ему прервать учебу), то на этот раз Рут Анна была категорически против, чтобы Дин уходил из университета. И он остался в нем, хотя все мечты и помыслы его были совсем в иных сферах – он мечтает стать певцом. Хотя никто из его близких и друзей всерьез не верит в его перспективы на этом поприще. Нет, все они с удовольствием слушают песни в его исполнении, некоторыми даже восторгаются, но, когда речь заходит о более серьезной перспективе стать музыкантом, дружно уверяют Дина, что это дело зряшное. «Тебе туда не пробиться», – вот стандартная реакция друзей на мечты Дина. А родители его любимой девушки идут еще дальше: когда Дин надоел им своими разговорами о карьере певца, они попросту запрещают дочери с ним встречаться. И девушка не смеет ослушаться родителей. О чем очень скоро горько пожалеет, но будет уже поздно.
Переломным в судьбе Дина стало лето 1958 года. Закончив очередной курс в университете, он отправляется на каникулы к своим родителям, которые теперь живут в Аризоне. Это первое появление Дина в новом родительском доме после долгого перерыва. Однако там ничего не изменилось: мама так же, как и раньше, великолепно печет его любимые пирожки с тыквой, а отец не расстается с книгами и спорит о политике. Он был членом ультраправой организации «Общество Джона Бэрча» и ярым сторонником политики нынешнего президента страны Дуайта Эйзенхауэра. А вот государственного секретаря Джона Фостера Даллеса отец Рида недолюбливал и вечно критиковал. Как и миллионы американцев, он считал его виновным в том, что из-за его неразумной политики подорванными оказались взаимоотношения США даже с наиболее последовательными и верными союзниками и партнерами в Западной Европе. И это в тот момент, когда Советский Союз наращивал свою военную мощь и привлекал на свою сторону все больше сторонников.
Увы, Дин не мог выступить перед отцом в роли достойного оппонента в его диспутах на политические темы. В те годы наш герой был чужд политике и если интересовался ею, то весьма поверхностно. Его больше интересовали музыка, лошади и девушки, чем взаимоотношения США с союзниками и перспективы СССР в ракетной области. К тому же Эйзенхауэр был генералом, а военные всегда меньше всего нравились Дину. Хотя объективности ради стоит отметить – жизнь при президенте-генерале в Америке была неплохой: если предыдущий президент Трумэн оставил после себя долгов на 9,4 миллиарда долларов, то Эйзенхауэру не только удалось сократить дефицит, но в 1956–1957 годах и вовсе свести бюджет с превышением доходов над расходами. Много позже американские экономисты с тоской будут вспоминать эти времена, когда сбалансированный бюджет в их стране был реальностью. А в те годы, в середине 50-х, эта ситуация воспринималась как вполне закономерное явление.
Короче, в те годы Дин был далек от политики, и все его мысли были посвящены одному: тем летом он надумал ехать в Голливуд, чтобы попытать наконец счастья – попробовать осуществить свою мечту стать артистом. Правда, родителям он об этом ничего не сказал, поскольку заранее знал их негативную реакцию на это.
Ранним августовским утром 1958 года (в последнюю неделю каникул) Дин покинул родительский дом, чтобы на подержанном белом «Шевроле Импала» с откидным верхом отправиться из Аризоны в Калифорнию. Путь был неблизкий, но Дина это не пугало: он верил, что впереди его ждут исключительно успех и слава. Как ни странно, но именно так все и вышло.
До Калифорнии оставалось несколько десятков миль, и Дин мчал своего «железного коня», что называется, во весь опор – стрелка спидометра иногда подскакивала до ста миль в час. Прямое, как стрела, шоссе буквально плавилось от горячего солнца, и быстрая езда была единственным спасением от этого удушающего зноя. За окном автомобиля простиралась одна и та же унылая картина: обломки скал чередовались с вечнозелеными кактусами. Настроив волну радиоприемника на любимую радиостанцию, Дин крутанул ручку громкости до максимальной отметки и врубил музыку на полную мощь. В тот же миг салон автомобиля наполнился дивными звуками – пела модная перуанская певица Има Сумак, обладавшая потрясающе широким диапазоном голоса. Едва она допела свою песню, как эстафету от нее принял рокер Бадди Холли со своим прошлогодним шлягером «That will be the day». Кроме этого, Бадди спел еще пару песен, где причудливо переплетались мотивы техасского и мексиканского фольклора, так уместные в тот момент, когда наш герой мчал свой автомобиль мимо канделяброобразных кактусов.
До Калифорнии оставалось всего-то ничего, когда на пустынном шоссе Дин заметил длинноволосого парня, голосовавшего на обочине. Парень выглядел не ахти: в стареньких джинсах, линялой ковбойке и стоптанных башмаках. Через плечо у него была перекинута сумка, похожая на ту, в какой спортсмены обычно носят свою униформу. Дин спокойно мог проехать мимо, не утруждая себя лишним поводом напрягаться. У многих американцев все еще свежи были в памяти события полугодовой давности, когда в соседнем с Колорадо штате Небраска объявился маньяк Чарли Старквевер, который на пару со своей подружкой Кэрол Энн отправил на тот свет 11 человек. Среди жертв этой безумной парочки оказались влюбленные, которые по доброте своей посадили их в свой автомобиль, когда те голосовали на дороге. Три месяца назад – 5 мая 1959 года – Старквевера посадили на электрический стул, а его подружку приговорили к длительному тюремному заключению. Дин, как и все американцы, внимательно следил за этим процессом и с тех пор дал себе зарок не подсаживать к себе в автомобиль незнакомцев. Однако, как это часто бывает, по прошествии какого-то времени зарок обычно забывается и все возвращается на круги своя. Короче, Дин тормознул свой автомобиль на обочине и взял попутчика.
Парень сел на переднее сиденье, а свою сумку бросил на заднее. При этом сумка упала рядом с гитарой, которую Дин всегда возил с собой. Увидев музыкальный инструмент, парень спросил:
– Играешь?
– Играю, – кивнул Дин.
– Молодец, я тоже когда-то баловался этим делом и даже держал собственный джаз.
Увидев косой взгляд Дина, обращенный на его стоптанные донельзя башмаки, парень засмеялся:
– Ты прав, сегодня я больше похож на бродягу, чем на руководителя джаза. Но когда-то на мне был костюм, а в руках саксофон. Мы играли вестерн-свинг и даже пару раз выступали в одних концертах с Бобом Уиллисом и его «Техасскими плейбоями». А ты какую музыку предпочитаешь?
– Разную, – уклончиво ответил Дин, подозревая, что его музыкальные познания рядом с познаниями этого бродяги могут выглядеть бледно.
– Разную – значит, никакую, – немедленно отреагировал собеседник. – К примеру, кто сейчас поет в радиоприемнике?
Дин узрел в словах парня издевку, поскольку по радио надрывался Джин Винсент, исполнявший свой шлягер 56-го года «Be Bop a Lula», который знали даже его родители, весьма далекие от популярной музыки люди. Поэтому Дин не стал называть исполнителя, а только обронил:
– Ты что, издеваешься?
Тогда парень крутанул ручку приемника и поймал другую песню.
– А это кто? – вновь спросил он.
– Это «Too Young» Нэта Кинга Коула, – практически с ходу ответил Дин.
– Ты забыл добавить – покойного, – уточнил парень.
Покойным популярный певец-негр стал недавно: в 1956 году Нэт Кинг Коул был убит в своем родном штате Алабама группой белых американцев, которые таким образом выражали свой протест против того, что негр стал звездой.
– А ты молодец, разбираешься, – после некоторого молчания вновь нарушил тишину попутчик. – Тогда, может быть, ты мне споешь что-нибудь?
– Что, прямо сейчас? – удивился Дин.
– А что нам мешает? Тормозни вон у того дерева и спой свою самую любимую песню. А то музыка в приемнике надоела.
Дин рос весьма подвижным и дружелюбным мальчиком, целиком оправдывая свой астрологический знак – он родился в год Тигра, который на Востоке считается жизнелюбивым и бунтарским знаком. Еще будучи школьником, Дин всерьез увлекался спортом: занимался легкой атлетикой, баскетболом. Однако больше всего ему хотелось научиться верховой езде, чтобы стать таким же сильным и ловким, как тогдашний кумир миллионов американских мальчишек актер Джон Уэйн, воплощавший на экране исключительно положительных героев – либо храбрых кавалеристов, либо лихих ковбоев. В конце 40-х этим актером бредила не только Америка, но и весь мир, поскольку фильмы с его участием шли во многих странах (в том числе и в Советском Союзе, где сразу после войны был показан первый (и, увы, единственный) фильм с Джоном Уэйном в главной роли – «Путешествие будет опасным», или «Дилижанс»).
Дин боготворил Уэйна, подражая ему во всем: как в его киношных пристрастиях, так и во взглядах, которые этот талантливый актер разделял в повседневной жизни. А в ней Уэйн слыл ярым антикоммунистом. Впрочем, для 10-летнего Дина та антикоммунистическая кампания, которая началась в США в июле 1948 года с выступления в Конгрессе провокатора Элизабет Бентли (будучи агентом ФБР, она специально вступила в ряды компартии США, чтобы затем стать ее разоблачителем), а потом была продолжена сенатором Джозефом Маккарти, была, конечно, делом десятым, если не двадцатым. Однако если бы Дина в ту пору спросили, кого он больше всего не любит, он бы не задумываясь сказал: коммунистов. Тем более что и его отец был ярым маккартистом и не считал зазорным, чтобы и его дети с младых ногтей впитывали в себя ненависть ко всему коммунистическому. Вот такой получается парадокс: будучи одним из самых знаменитых американцев, проповедовавших коммунизм, Дин Рид в детстве разделял диаметрально противоположные убеждения.
Место, где родился и жил Дин, являло собой классическое место американского Дальнего Запада. Для миллионов неамериканцев эти места стали известны благодаря фильмам Джона Форда (именно у него снимался Джон Уэйн), который практически все свои знаменитые кинополотна снимал в одном месте – в Моньюмент-Вэли (Долина Монументов) в штате Юта. А этот штат был соседним с Колорадо, где рос наш герой. Кроме того, Колорадо славился своими лесами и соседством со знаменитым Гранд-каньоном (штат Аризона), посмотреть который в Америку приезжали тысячи туристов со всего мира. Дин бывал возле каньона много раз, но еще больше он обожал величественный лес, где подолгу пропадал во время летних каникул. По его же словам, первые поэтические вдохновения пришли к нему именно там – в чащобах колорадского леса.
Поскольку ковбойская жизнь была немыслима без лошадей, Дин чуть ли не с младенчества мечтал завести себе скакуна. Отец, видя эту страсть, поощрял ее и, забирая сына на ранчо, потихоньку приобщал его к обращению с лошадьми. Однако в отдаленном будущем средний сын виделся Сирилу Риду не фермером, а военным. Поэтому, когда Дину исполнилось десять лет, отец отдал его учиться в кадетскую школу. И как Дин ни сопротивлялся и ни умолял родителя не делать этого, тот был непреклонен: «Ты будешь офицером, и точка!» Мать Дина тоже была против такого решения, однако ее голос в семье значил не больше голоса сыновей.
С первых же дней пребывания в кадетской школе Дин окончательно убедился, что военная служба – не его стезя. Все эти ранние подъемы, муштра, обучение военным наукам казались ему настолько бессмысленным делом, что он не особенно это и скрывал от своих начальников. За что неоднократно бывал наказан. Однако чем больше его наказывали, тем сильнее в нем разгорался огонь непослушания. Это были первые сильные всплески его неукротимого нрава, который можно охарактеризовать одной фразой: «Я всегда все делал по-своему» (именно так будет называться одна из самых знаменитых песен Дина Рида). Видимо, всплески были настолько мощными, что даже заставили задуматься отца Дина. В итоге спустя год после поступления Дина в кадетскую школу отец забрал его оттуда. Чуть позже люди будут судачить, что Сирил просто испугался того, что средний сын может наложить на себя руки: Дин неоднократно грозился отцу сделать это, как только тот брался за ремень и пытался проучить сына за какую-нибудь провинность. Много позже эти заявления люди припомнят снова, после того как Дин уйдет из жизни при весьма загадочных обстоятельствах. Однако не будем забегать вперед.
Между тем пребывание в стенах «кадетки» оставило у Дина не только плохие впечатления. Именно там его безумная любовь к лошадям получила дополнительный импульс – Дин приобрел навыки настоящей верховой езды. И, вернувшись в семью, он поставил перед собой цель – в ближайшем же будущем заиметь личного скакуна. И хотя лошадь стоила 150 долларов, а у Дина отродясь таких денег не было (отец давал ему всего по нескольку центов на карманные расходы), однако он был уверен, что поставленной цели обязательно достигнет. Так выковывалась еще одна черта его характера: ставить перед собой сложные задачи и обязательно их решать. И Дин начал самостоятельно зарабатывать деньги. В летние каникулы он нанимается к соседям стричь их газон за пару долларов в неделю, а зимой, когда в Колорадо выпадает много снега, этот же газон расчищает. Кроме этого, вместе со своими братьями он мастерит дома подставки для рождественских елок и самолично продает их накануне праздника. Так, цент к центу, Дин за год накопил около ста долларов. Не хватало еще пятидесяти, но тут на помощь сыну пришел его отец. Сирил Рид продал часть кур с фермы и вырученные деньги отдал Дину. В итоге вскоре мальчик стал обладателем своей первой в жизни собственной лошади – буланого жеребца с гривой и хвостом песочного цвета. Звали скакуна Блонди.
С этого момента ближе и роднее друга у Дина не стало. Будучи в школе, он думает только о Блонди, а когда возвращается домой, проводит со скакуном все свободное время. Родителям такое увлечение сына не очень нравится, поскольку эта любовь идет в ущерб учебе. Однако каждый раз, видя, с какой лаской Дин общается с Блонди, как они сливаются в единое целое во время скачки, их сердца все более смягчаются. И родители разрешают сыну всерьез заняться конным спортом. В летние каникулы Дин нанимается на фермы, специально созданные в окрестностях Денвера для привлечения туристов, и вскоре начинает участвовать в родео в стиле времен Дикого Запада. Он также сопровождает богачей, приезжающих в Колорадо на «дьюд ренчс» («ранчо для снобов») из Нью-Йорка или Чикаго. Дин учит этих снобов заскакивать в седло как заправские ковбои и скакать по кругу. Снобы поначалу относятся с недоверием к парнишке, но когда видят, как лихо он смотрится в шляпе «стэтсон» и ковбойских полуштанах «чапсах» и, главное, как ловко управляется с лошадьми, их недоверие моментально улетучивается. А когда узнают, что Дин на своем скакуне Блонди уже участвует в родео и даже выигрывает там призы, их доверие к несовершеннолетнему учителю становится безграничным.
Еще одним увлечением Дина в те годы стала музыка. В основном это песни в стиле кантри (сельская музыка), которая была очень распространена на американских фермах. Дин с удовольствием поет эти песни, поражая родителей и знакомых неплохими вокальными данными. Под впечатлением от этих вокальных партий отец Дина покупает ему гитару. Дину в ту пору было всего 12 лет. Но уже через полгода упорных занятий он научился настолько виртуозно обращаться с музыкальным инструментом, что это не осталось незамеченным. И отныне ни один школьный вечер не обходится без того, чтобы Дина не попросили: «Сыграй что-нибудь, Дин!» И он играл, тем более что песни в его исполнении больше всего нравились девушкам, которые занимали в мыслях Дина такое же место, как лошади и музыка. Кстати, не будь последней, Дин вряд ли смог бы пользоваться таким бешеным успехом у представительниц слабого пола. Внешне он был очень симпатичным мальчиком, но из-за своей худобы (друзья даже называли его «тощий Рид») и непропорционально больших ушей у него развился комплекс – ему казалось, что все девушки в душе над ним смеются. Но когда он брал в руки гитару и начинал петь, все эти страхи тут же улетучивались и Дин уже не сомневался – лучше его парня нет.
Именно любовь подвигла Дина на первые композиторские опыты. В 16 лет он влюбился в свою сверстницу Линду Мейерс и, плененный ее красотой, посвятил ей свою первую собственноручно написанную песню – «Не разрешай ей уходить».
Начав свою певческую карьеру с ближней аудитории (родителей и школьных товарищей), Дин постепенно расширяет круг своих слушателей. Вскоре он начинает петь и для туристов, которых обучает верховой езде на ранчо. А после того, как и их реакция оказывается положительной, доходит до того, что выступает в ресторанах перед тамошними посетителями. Эти выступления несут двойную выгоду: и душу греют, и кошелек пополняют. Стоит отметить, что песни в стиле кантри в те годы переживали очередной бум, вызванный появлением рок-н-ролла. Американская пропаганда приняла рок в штыки, отнеся его… к проискам коммунистов (дескать, это они придумали этот стиль, чтобы сбить с правильного пути американскую молодежь). Поэтому народные песни в стиле кантри всячески поощрялись, и певцы, которые их исполняли, были особенно привечаемы пропагандой. Что касается Дина Рида, то он к рок-н-роллу относился положительно, хотя поначалу и не исполнял песни в этом стиле. Зато, как и большинство американских юношей, был в восторге от зачинателя рока Билла Хэйли и фильма «Blackboard Jungle» (1955), где звучала его знаменитая песня «Rock Around the Clock». С неменьшим пиететом Дин потом относился и к Элвису Пресли.
В 1956 году Дин заканчивает школу и идет по стопам своего старшего брата, который учится в Валуне, в Колорадском университете на факультете метеорологии, мечтая в будущем стать ведущим прогноза погоды на телевидении. В свободное от учебы время Дин продолжает зарабатывать деньги: поет в ресторанчиках, а в каникулы работает на ранчо.
Летом того же года имя Дина Рида впервые попадает на страницы американской печати. Причем печатают о нем не в какой-нибудь дешевой местной газетенке, а в популярном журнале «Ньюсуик». Однако поводом к этому стали отнюдь не его успехи на музыкальном поприще (до них еще несколько лет). Все было гораздо прозаичнее: Дин стал знаменит благодаря спору со своим коллегой-ковбоем по работе на туристском ранчо, что находится в 55 милях от города Ганнисона.
Ковбоя звали Билл Смит, и с Дином они были друзьями. Оба любили лошадей, однако когда на родео в Ганнисоне между ними зашел спор о физических возможностях лошади и человека, Смит был целиком на стороне животного, а вот Дин взял сторону человека. Вот уже несколько лет Дин занимался легкой атлетикой, в свое время был чемпионом школы по марафонскому бегу и был уверен, что сумеет победить лошадь. Когда Смит это услышал, он долго смеялся над своим коллегой, уверенный, что тот либо сумасшедший, либо отъявленный хвастун. Последнее определение Дин воспринял чуть ли не как оскорбление и предложил Биллу разрешить их спор немедленно. «Давай проведем состязание. Ты преодолеешь путь на ранчо и обратно до родео на лошади и будешь ехать шагом, а я преодолею этот путь на своих двоих». «С превеликим удовольствием!» – ответил Билл, который был не просто уверен, а буквально убежден в своей правоте. Мул не может быть слабее человека, даже если будет идти шагом! И на его месте ни один настоящий ковбой не упустил бы шанса проучить заносчивого мальчишку, который думает иначе.
Сию же минуту были обговорены все условия предстоящего спора. В первую очередь была названа сумма (чисто символическая, поскольку дело было не в деньгах, а в принципе), которая должна была достаться победителю, – 25 центов. Поскольку маршрут был длинным (путь на ранчо и обратно насчитывал 177 километров), необходимо было позаботиться о пропитании. Брать с собой провиант было невыгодно (лишний груз), поэтому спорщики решили привлечь к этому делу повара с ранчо, который должен был на грузовике ехать в арьергарде и по мере надобности подкармливать соревнующихся. Также были оговорены и другие условия. Например, спорщики договорились, что если Билл доедет на муле до заранее отмеченного места отдыха на несколько минут раньше, то и в путь он должен будет отправиться с таким же минутным опережением.
Спорщики стартовали ранним июльским утром. Билл взгромоздился на своего любимого мула Спиди, а Дин отправился в путь на своих двоих, облаченный только в шорты и легкие теннисные тапочки. Следом тронулся на грузовике повар с провиантом. Какое-то время лошадь и человек шли чуть ли не вровень, но потом животное вырвалось вперед и почти весь путь (а он занял 47 часов) не позволяло себя догнать. Хотя, может быть, это был тактический ход со стороны Дина – он таким образом мог усыплять бдительность своего оппонента. И ему это удалось.
Когда состязание подходило к концу и до арены родео оставалось всего 9 миль, Дин перешел с марафонского шага на бег. Сделать это ему было трудно, поскольку к этому моменту ноги его покрывали волдыри и буквально каждый шаг причинял Дину дикую боль. Но когда он сорвался с места и побежал, боль мгновенно куда-то ушла и вместо нее пришло жгучее желание победить. Это желание и без того было сильным, но теперь, на последнем отрезке пути, оно стало просто безудержным. К тому же Дин не любил и не умел проигрывать, а в этом споре он не мог себе позволить этого и подавно – слишком большое количество людей (все обитатели ранчо и родео) были вовлечены в него. И в случае своего поражения Дин просто не смог бы продолжать работать на прежнем месте. Короче, на карту было поставлено все. Видимо, именно это и придало дополнительные силы 18-летнему парню. Он рванул к финишу с такой скоростью, что шансов победить у лошади, которая тоже была не из железа и успела заметно подустать, просто не осталось.
Дин опередил своих соперников ровно на три минуты. Он первым вбежал на арену родео и, добежав до центра, рухнул на песок как подкошенный. Как потом подсчитали очевидцы, чистое время пробега заняло 22 часа, что составляло в среднем 5 миль в час. Это был фантастический рекорд, который не мог остаться незамеченным со стороны прессы. 6 августа 1956 года в «Ньюсуик» была опубликована та самая заметка, в которой в подробностях описывались перипетии этого уникального пробега. Называлась заметка просто, но по существу – «Человек победил».
Между тем учеба на метеоролога доставляла Дину все меньше радости. Да это и неудивительно, если учитывать тот факт, что будущую профессию Дин выбирал себе не сам, а с помощью отца. Сирил Рид считал метеорологию весьма перспективной и всегда востребованной профессией и настоял на том, чтобы оба его старших сына посвятили ей свою жизнь. Младшему сыну Вернону тоже была уготована та же судьба, но пока, в конце 50-х, он был еще школьником.
Дин отучился всего лишь один курс, когда окончательно убедился в том, что метеорология – не его стезя. Повторялась та же история, что и в кадетской школе. Однако если в том случае на стороне Дина выступила его мать (что и позволило ему прервать учебу), то на этот раз Рут Анна была категорически против, чтобы Дин уходил из университета. И он остался в нем, хотя все мечты и помыслы его были совсем в иных сферах – он мечтает стать певцом. Хотя никто из его близких и друзей всерьез не верит в его перспективы на этом поприще. Нет, все они с удовольствием слушают песни в его исполнении, некоторыми даже восторгаются, но, когда речь заходит о более серьезной перспективе стать музыкантом, дружно уверяют Дина, что это дело зряшное. «Тебе туда не пробиться», – вот стандартная реакция друзей на мечты Дина. А родители его любимой девушки идут еще дальше: когда Дин надоел им своими разговорами о карьере певца, они попросту запрещают дочери с ним встречаться. И девушка не смеет ослушаться родителей. О чем очень скоро горько пожалеет, но будет уже поздно.
Переломным в судьбе Дина стало лето 1958 года. Закончив очередной курс в университете, он отправляется на каникулы к своим родителям, которые теперь живут в Аризоне. Это первое появление Дина в новом родительском доме после долгого перерыва. Однако там ничего не изменилось: мама так же, как и раньше, великолепно печет его любимые пирожки с тыквой, а отец не расстается с книгами и спорит о политике. Он был членом ультраправой организации «Общество Джона Бэрча» и ярым сторонником политики нынешнего президента страны Дуайта Эйзенхауэра. А вот государственного секретаря Джона Фостера Даллеса отец Рида недолюбливал и вечно критиковал. Как и миллионы американцев, он считал его виновным в том, что из-за его неразумной политики подорванными оказались взаимоотношения США даже с наиболее последовательными и верными союзниками и партнерами в Западной Европе. И это в тот момент, когда Советский Союз наращивал свою военную мощь и привлекал на свою сторону все больше сторонников.
Увы, Дин не мог выступить перед отцом в роли достойного оппонента в его диспутах на политические темы. В те годы наш герой был чужд политике и если интересовался ею, то весьма поверхностно. Его больше интересовали музыка, лошади и девушки, чем взаимоотношения США с союзниками и перспективы СССР в ракетной области. К тому же Эйзенхауэр был генералом, а военные всегда меньше всего нравились Дину. Хотя объективности ради стоит отметить – жизнь при президенте-генерале в Америке была неплохой: если предыдущий президент Трумэн оставил после себя долгов на 9,4 миллиарда долларов, то Эйзенхауэру не только удалось сократить дефицит, но в 1956–1957 годах и вовсе свести бюджет с превышением доходов над расходами. Много позже американские экономисты с тоской будут вспоминать эти времена, когда сбалансированный бюджет в их стране был реальностью. А в те годы, в середине 50-х, эта ситуация воспринималась как вполне закономерное явление.
Короче, в те годы Дин был далек от политики, и все его мысли были посвящены одному: тем летом он надумал ехать в Голливуд, чтобы попытать наконец счастья – попробовать осуществить свою мечту стать артистом. Правда, родителям он об этом ничего не сказал, поскольку заранее знал их негативную реакцию на это.
Ранним августовским утром 1958 года (в последнюю неделю каникул) Дин покинул родительский дом, чтобы на подержанном белом «Шевроле Импала» с откидным верхом отправиться из Аризоны в Калифорнию. Путь был неблизкий, но Дина это не пугало: он верил, что впереди его ждут исключительно успех и слава. Как ни странно, но именно так все и вышло.
До Калифорнии оставалось несколько десятков миль, и Дин мчал своего «железного коня», что называется, во весь опор – стрелка спидометра иногда подскакивала до ста миль в час. Прямое, как стрела, шоссе буквально плавилось от горячего солнца, и быстрая езда была единственным спасением от этого удушающего зноя. За окном автомобиля простиралась одна и та же унылая картина: обломки скал чередовались с вечнозелеными кактусами. Настроив волну радиоприемника на любимую радиостанцию, Дин крутанул ручку громкости до максимальной отметки и врубил музыку на полную мощь. В тот же миг салон автомобиля наполнился дивными звуками – пела модная перуанская певица Има Сумак, обладавшая потрясающе широким диапазоном голоса. Едва она допела свою песню, как эстафету от нее принял рокер Бадди Холли со своим прошлогодним шлягером «That will be the day». Кроме этого, Бадди спел еще пару песен, где причудливо переплетались мотивы техасского и мексиканского фольклора, так уместные в тот момент, когда наш герой мчал свой автомобиль мимо канделяброобразных кактусов.
До Калифорнии оставалось всего-то ничего, когда на пустынном шоссе Дин заметил длинноволосого парня, голосовавшего на обочине. Парень выглядел не ахти: в стареньких джинсах, линялой ковбойке и стоптанных башмаках. Через плечо у него была перекинута сумка, похожая на ту, в какой спортсмены обычно носят свою униформу. Дин спокойно мог проехать мимо, не утруждая себя лишним поводом напрягаться. У многих американцев все еще свежи были в памяти события полугодовой давности, когда в соседнем с Колорадо штате Небраска объявился маньяк Чарли Старквевер, который на пару со своей подружкой Кэрол Энн отправил на тот свет 11 человек. Среди жертв этой безумной парочки оказались влюбленные, которые по доброте своей посадили их в свой автомобиль, когда те голосовали на дороге. Три месяца назад – 5 мая 1959 года – Старквевера посадили на электрический стул, а его подружку приговорили к длительному тюремному заключению. Дин, как и все американцы, внимательно следил за этим процессом и с тех пор дал себе зарок не подсаживать к себе в автомобиль незнакомцев. Однако, как это часто бывает, по прошествии какого-то времени зарок обычно забывается и все возвращается на круги своя. Короче, Дин тормознул свой автомобиль на обочине и взял попутчика.
Парень сел на переднее сиденье, а свою сумку бросил на заднее. При этом сумка упала рядом с гитарой, которую Дин всегда возил с собой. Увидев музыкальный инструмент, парень спросил:
– Играешь?
– Играю, – кивнул Дин.
– Молодец, я тоже когда-то баловался этим делом и даже держал собственный джаз.
Увидев косой взгляд Дина, обращенный на его стоптанные донельзя башмаки, парень засмеялся:
– Ты прав, сегодня я больше похож на бродягу, чем на руководителя джаза. Но когда-то на мне был костюм, а в руках саксофон. Мы играли вестерн-свинг и даже пару раз выступали в одних концертах с Бобом Уиллисом и его «Техасскими плейбоями». А ты какую музыку предпочитаешь?
– Разную, – уклончиво ответил Дин, подозревая, что его музыкальные познания рядом с познаниями этого бродяги могут выглядеть бледно.
– Разную – значит, никакую, – немедленно отреагировал собеседник. – К примеру, кто сейчас поет в радиоприемнике?
Дин узрел в словах парня издевку, поскольку по радио надрывался Джин Винсент, исполнявший свой шлягер 56-го года «Be Bop a Lula», который знали даже его родители, весьма далекие от популярной музыки люди. Поэтому Дин не стал называть исполнителя, а только обронил:
– Ты что, издеваешься?
Тогда парень крутанул ручку приемника и поймал другую песню.
– А это кто? – вновь спросил он.
– Это «Too Young» Нэта Кинга Коула, – практически с ходу ответил Дин.
– Ты забыл добавить – покойного, – уточнил парень.
Покойным популярный певец-негр стал недавно: в 1956 году Нэт Кинг Коул был убит в своем родном штате Алабама группой белых американцев, которые таким образом выражали свой протест против того, что негр стал звездой.
– А ты молодец, разбираешься, – после некоторого молчания вновь нарушил тишину попутчик. – Тогда, может быть, ты мне споешь что-нибудь?
– Что, прямо сейчас? – удивился Дин.
– А что нам мешает? Тормозни вон у того дерева и спой свою самую любимую песню. А то музыка в приемнике надоела.