Он поцеловал ее в висок, в веки и проговорил куда-то в волосы:
— Я бы сказал что угодно, лишь бы вам не причинили вреда.
Элизабет не выдержала, и слезы ручьями побежали по ее лицу. Господи! Как же ей хотелось ему поверить.
— Я была для вас только обузой, — прошептала она.
— Нет, вы ошибаетесь.
Дуглас отошел, но только для того, чтобы достать что-то из жилетного кармана. Элизабет увидела сквозь пелену слез, что это кольцо. Простой золотой ободок.
— Мне следовало подарить его вам уже давно.
Он взял ее руку и надел кольцо на палец. Оно было немного велико, и Дуглас сжал вокруг него ее пальцы, а потом накрыл ее руку своей.
— Это кольцо принадлежало моей матери, отец подарил ей его, когда они поженились. Оно простое, самое обыкновенное, но дороже этого кольца у нее ничего не было. Я прошу вас носить его… как мою жену. Потому что я люблю вас, дорогая.
Элизабет заморгала, отчаянно надеясь, что расслышала его слова верно.
— А как же условие, которое поставил перед нами мой отец?
— К черту условия! — Он дотронулся до ее губ. — Вы моя жена. Элизабет Маккиннон из Дьюнакена. И так будет до конца моей жизни.
Элизабет почувствовала, как при этих словах горло у нее сжалось.
— Только по имени!
— Это можно исправить.
Дуглас прижался к ней губами и поцеловал ее долгим пылким поцелуем, вложив в него всю свою любовь.
Потом поднял Элизабет на руки и отнес на кровать, осыпая поцелуями ее лицо, шею, губы. Она закрыла глаза, позволяя ласкать себя, отдаваясь этому человеку, своему мужу.
Он наклонился над ней, темноволосый и крепкий горец. В комнате было так тихо, что Элизабет могла бы поклясться: она слышит, как бьется его сердце. Время остановилось. Оба молчали. Они просто смотрели друг на друга, запоминая эти мгновения.
Она ощутила на щеке его жаркое дыхание, и его губы сомкнулись на ее губах. Она запрокинула голову, наслаждаясь его поцелуями. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось.
— Все время в мире принадлежит нам, дорогая. До конца нашей жизни.
Он протянул руку и освободил Элизабет от всех ее одежд. Теперь она лежала перед ним нагая.
— Ты красивее, чем это возможно, дорогая.
Он шептал ей по-гэльски слова любви, ласкал ее нежную кожу и целовал, целовал…
Откуда он знает, что нужно делать, как прикасаться к ней так, чтобы она чувствовала, что ее тело жаждет большего? Она напряглась, безмолвно умоляя его даровать ей необыкновенное наслаждение.
И когда он сделал это, она громко вскрикнула, а ее тело судорожно изгибалось, стараясь удержать в себе его крепкую, но такую нежную плоть, подарившую ей блаженство.
Он оторвался от губ Элизабет, и она медленно открыла глаза. Он возвышался над ней, опираясь на руки.
— Посмотри на меня, дорогая. Скажи мне, что ты будешь моей женой навсегда.
Элизабет посмотрела ему в глаза и прошептала слова, которые должны были связать их крепко-накрепко:
— Я буду твоей женой, Дуглас. Навсегда!
— Милая, милая моя Элизабет, — прошептал он, снова устремляясь вперед. Она полностью подчинилась ему, и их тела двигались в такт, пока не достигли высшей точки наслаждения. Дуглас застонал. Ему хотелось, чтобы сладостное слияние с Элизабет никогда не кончалось. Когда же Дуглас наконец пришел в себя, привлек к себе Элизабет и нежно поцеловал ее. Теперь она была его женой в самом главном смысле этого слова.
Небо над коттеджем потускнело, а потом потемнело с наступлением ночи, а Элизабет с Дугласом безнадежно запутались в простынях. Она лежала обессиленная, прислушиваясь к ровному, тихому биению его сердца. Внезапно она поняла, что должна что-то ему сказать.
— Дуглас, — прошептала она.
— Да?
— Я люблю тебя.
Он еще крепче сжал ее в объятиях.
— Я знаю, дорогая.
Он прижался губами к ее волосам и нежно поцеловал в лоб. Элизабет погрузилась в сон, ощущая тепло и безопасность в объятиях своего мужа. Больше она не боялась темноты.
Дуглас вернулся в Дьюнакен вместе с Элизабет, чтобы повидаться с Йеном Дабом и сообщить ему новости. Хотя глава клана и был недоволен тем, что Дуглас нарушил свою помолвку с Мойрой Маклин, он не мог отрицать, что его племянник счастлив с этой сакской девушкой.
Однако будет нелегким делом сообщить обо всем Малкольму Маклину.
Дуглас, Йен Даб, Родерик и молодой Йен вместе решили, что лучше подождать с этим до тех пор, пока они благополучно не вывезут принца с острова Скай. Если Маклин потребует возмещения за то, что он, без сомнения, сочтет оскорблением своему клану, это только усложнит их задачу. Что бы Маклин ни предпринял, они будут держаться заодно… и сражаться вместе.
Они подумали, что ни к чему посвящать Элизабет в подробности их плана. Они решили, что она будет только развлекать гостей и занимать их, разыгрывая роль, играть которую ее учили с детства. Роль благородной леди и хозяйки замка. Кроме этого, ей и знать ничего не надо.
Спустя два дня Дуглас и Элизабет стояли рядом на крепостном валу замка Дьюнакена и смотрели, как одномачтовое судно «Горделивый» подходит по тихим водам пролива, разрезая туман, словно огромный призрак, а солнце медленно опускается за горизонт.
Дуглас повернулся к жене:
— Вы уверены, что хотите этого? Вы можете отказаться даже сейчас, если сочтете нужным. Мое мнение о вас не изменится.
Элизабет покачала головой:
— Я делаю это только потому, Дуглас, что считаю это правильным.
Дуглас поцеловал и крепко обнял Элизабет, а потом они пошли во двор замка, чтобы встретить гостей.
Элизабет смотрела на группу мужчин, приближающихся по дороге, идущей от моря. В ярко-красных мундирах, украшенных галунами и пуговицами, в начищенных черных сапогах, они ступали по цветущему вереску. На них были черные треуголки с большой кокардой королевской армии, сверкающие мечи бряцали о шпоры. Их появление в долине ничего хорошего не сулило, так что жители Дьюнакена попрятались по домам, мучимые дурными предчувствиями.
Англичане остановились перед Элизабет и Дугласом, и сердце у девушки быстро забилось. Наверное, волнение отразилось у нее на лице. Она почувствовала, как Дуглас взял ее за руку и успокаивающе ее погладил. С любезной улыбкой она невозмутимо стояла рядом с мужем.
— Маккиннон, — сказал генерал, пожимая протянутую руку Дугласа. — Давненько мы с вами не виделись.
Джон Кэмпбелл из Мэймура был истинным джентльменом, нарядным и элегантным. Его пудреный парик был причесан волосок к волоску, безупречный генеральский мундир сверкал знаками отличия и богатым шитьем.
— Вы правы, сэр, — ответил Дуглас. — Очень давно. Как поживает Джон?
Кэмпбелл усмехнулся:
— У моего сына все прекрасно. Много воды утекло с тех пор, как вы с ним учились в университете, не так ли? Сейчас он в свите герцога Камберлендского и надеется вскоре перебраться в Лондон.
Дуглас кивнул:
— Прошу вас передать ему мои наилучшие пожелания.
Кэмпбелл повернулся к человеку, стоявшему рядом с ним:
— Дуглас, разрешите представить вам капитана Джона Фергюссона с корабля флота Его Величества «Горделивый».
Элизабет смотрела, как Дуглас здоровается с человеком, люди которого подвергли жестокому разрушению западное побережье Шотландии.
Капитан бросил на Дугласа совершенно безразличный взгляд. У него были глаза честолюбца. Капитан Фергюссон публично поклялся, что захватит беглого принца Чарлза, и шел к своей цели, не заботясь о собственной репутации. Рассказывали о непомерной жестокости, проявленной им на островах, его действия потрясали своим вероломством. Под предводительством капитана Фергюссона его подчиненные убивали, грабили и насиловали, оправдывая свои поступки условиями военного времени.
Вежливость требовала, чтобы капитан протянул руку Дугласу, и он сделал это вопреки собственному желанию:
— Маккиннон.
Дуглас едва кивнул капитану, выказав все свое презрение, и тут же отвернулся. Элизабет заметила, что глаза Фергюссона сверкнули яростью.
— Генерал Кэмпбелл, капитан, позвольте представить вам леди Элизабет Маккиннон, мою жену.
На лице генерала выразилось неподдельное удивление.
— Что вы сказали? Вашу жену? Как это могло случиться?
— Эту историю лучше рассказывать за бренди, сэр.
— Тогда поспешим, Дуглас.
По дороге в замок Дуглас наплел генералу невесть что об обстоятельствах их встречи с Элизабет, об их бракосочетании и злоключениях. Когда он кончил свой рассказ, они уже сидели в огромном холле замка, наслаждаясь бренди у ревущего огня.
— Значит, ваш отец — герцог Сьюдли? — спросил Кэмпбелл. — Я знаком с ним. Кажется, он говорил, что у него пять дочерей…
— Так оно и есть, сэр. Я старшая.
Элизабет подняла голову и увидела в дверях Эйтни, которая молча кивнула ей головой.
— Кажется, ужин готов, джентльмены. Не пройти ли нам в столовую?
Глава 21
— Я бы сказал что угодно, лишь бы вам не причинили вреда.
Элизабет не выдержала, и слезы ручьями побежали по ее лицу. Господи! Как же ей хотелось ему поверить.
— Я была для вас только обузой, — прошептала она.
— Нет, вы ошибаетесь.
Дуглас отошел, но только для того, чтобы достать что-то из жилетного кармана. Элизабет увидела сквозь пелену слез, что это кольцо. Простой золотой ободок.
— Мне следовало подарить его вам уже давно.
Он взял ее руку и надел кольцо на палец. Оно было немного велико, и Дуглас сжал вокруг него ее пальцы, а потом накрыл ее руку своей.
— Это кольцо принадлежало моей матери, отец подарил ей его, когда они поженились. Оно простое, самое обыкновенное, но дороже этого кольца у нее ничего не было. Я прошу вас носить его… как мою жену. Потому что я люблю вас, дорогая.
Элизабет заморгала, отчаянно надеясь, что расслышала его слова верно.
— А как же условие, которое поставил перед нами мой отец?
— К черту условия! — Он дотронулся до ее губ. — Вы моя жена. Элизабет Маккиннон из Дьюнакена. И так будет до конца моей жизни.
Элизабет почувствовала, как при этих словах горло у нее сжалось.
— Только по имени!
— Это можно исправить.
Дуглас прижался к ней губами и поцеловал ее долгим пылким поцелуем, вложив в него всю свою любовь.
Потом поднял Элизабет на руки и отнес на кровать, осыпая поцелуями ее лицо, шею, губы. Она закрыла глаза, позволяя ласкать себя, отдаваясь этому человеку, своему мужу.
Он наклонился над ней, темноволосый и крепкий горец. В комнате было так тихо, что Элизабет могла бы поклясться: она слышит, как бьется его сердце. Время остановилось. Оба молчали. Они просто смотрели друг на друга, запоминая эти мгновения.
Она ощутила на щеке его жаркое дыхание, и его губы сомкнулись на ее губах. Она запрокинула голову, наслаждаясь его поцелуями. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось.
— Все время в мире принадлежит нам, дорогая. До конца нашей жизни.
Он протянул руку и освободил Элизабет от всех ее одежд. Теперь она лежала перед ним нагая.
— Ты красивее, чем это возможно, дорогая.
Он шептал ей по-гэльски слова любви, ласкал ее нежную кожу и целовал, целовал…
Откуда он знает, что нужно делать, как прикасаться к ней так, чтобы она чувствовала, что ее тело жаждет большего? Она напряглась, безмолвно умоляя его даровать ей необыкновенное наслаждение.
И когда он сделал это, она громко вскрикнула, а ее тело судорожно изгибалось, стараясь удержать в себе его крепкую, но такую нежную плоть, подарившую ей блаженство.
Он оторвался от губ Элизабет, и она медленно открыла глаза. Он возвышался над ней, опираясь на руки.
— Посмотри на меня, дорогая. Скажи мне, что ты будешь моей женой навсегда.
Элизабет посмотрела ему в глаза и прошептала слова, которые должны были связать их крепко-накрепко:
— Я буду твоей женой, Дуглас. Навсегда!
— Милая, милая моя Элизабет, — прошептал он, снова устремляясь вперед. Она полностью подчинилась ему, и их тела двигались в такт, пока не достигли высшей точки наслаждения. Дуглас застонал. Ему хотелось, чтобы сладостное слияние с Элизабет никогда не кончалось. Когда же Дуглас наконец пришел в себя, привлек к себе Элизабет и нежно поцеловал ее. Теперь она была его женой в самом главном смысле этого слова.
Небо над коттеджем потускнело, а потом потемнело с наступлением ночи, а Элизабет с Дугласом безнадежно запутались в простынях. Она лежала обессиленная, прислушиваясь к ровному, тихому биению его сердца. Внезапно она поняла, что должна что-то ему сказать.
— Дуглас, — прошептала она.
— Да?
— Я люблю тебя.
Он еще крепче сжал ее в объятиях.
— Я знаю, дорогая.
Он прижался губами к ее волосам и нежно поцеловал в лоб. Элизабет погрузилась в сон, ощущая тепло и безопасность в объятиях своего мужа. Больше она не боялась темноты.
Дуглас вернулся в Дьюнакен вместе с Элизабет, чтобы повидаться с Йеном Дабом и сообщить ему новости. Хотя глава клана и был недоволен тем, что Дуглас нарушил свою помолвку с Мойрой Маклин, он не мог отрицать, что его племянник счастлив с этой сакской девушкой.
Однако будет нелегким делом сообщить обо всем Малкольму Маклину.
Дуглас, Йен Даб, Родерик и молодой Йен вместе решили, что лучше подождать с этим до тех пор, пока они благополучно не вывезут принца с острова Скай. Если Маклин потребует возмещения за то, что он, без сомнения, сочтет оскорблением своему клану, это только усложнит их задачу. Что бы Маклин ни предпринял, они будут держаться заодно… и сражаться вместе.
Они подумали, что ни к чему посвящать Элизабет в подробности их плана. Они решили, что она будет только развлекать гостей и занимать их, разыгрывая роль, играть которую ее учили с детства. Роль благородной леди и хозяйки замка. Кроме этого, ей и знать ничего не надо.
Спустя два дня Дуглас и Элизабет стояли рядом на крепостном валу замка Дьюнакена и смотрели, как одномачтовое судно «Горделивый» подходит по тихим водам пролива, разрезая туман, словно огромный призрак, а солнце медленно опускается за горизонт.
Дуглас повернулся к жене:
— Вы уверены, что хотите этого? Вы можете отказаться даже сейчас, если сочтете нужным. Мое мнение о вас не изменится.
Элизабет покачала головой:
— Я делаю это только потому, Дуглас, что считаю это правильным.
Дуглас поцеловал и крепко обнял Элизабет, а потом они пошли во двор замка, чтобы встретить гостей.
Элизабет смотрела на группу мужчин, приближающихся по дороге, идущей от моря. В ярко-красных мундирах, украшенных галунами и пуговицами, в начищенных черных сапогах, они ступали по цветущему вереску. На них были черные треуголки с большой кокардой королевской армии, сверкающие мечи бряцали о шпоры. Их появление в долине ничего хорошего не сулило, так что жители Дьюнакена попрятались по домам, мучимые дурными предчувствиями.
Англичане остановились перед Элизабет и Дугласом, и сердце у девушки быстро забилось. Наверное, волнение отразилось у нее на лице. Она почувствовала, как Дуглас взял ее за руку и успокаивающе ее погладил. С любезной улыбкой она невозмутимо стояла рядом с мужем.
— Маккиннон, — сказал генерал, пожимая протянутую руку Дугласа. — Давненько мы с вами не виделись.
Джон Кэмпбелл из Мэймура был истинным джентльменом, нарядным и элегантным. Его пудреный парик был причесан волосок к волоску, безупречный генеральский мундир сверкал знаками отличия и богатым шитьем.
— Вы правы, сэр, — ответил Дуглас. — Очень давно. Как поживает Джон?
Кэмпбелл усмехнулся:
— У моего сына все прекрасно. Много воды утекло с тех пор, как вы с ним учились в университете, не так ли? Сейчас он в свите герцога Камберлендского и надеется вскоре перебраться в Лондон.
Дуглас кивнул:
— Прошу вас передать ему мои наилучшие пожелания.
Кэмпбелл повернулся к человеку, стоявшему рядом с ним:
— Дуглас, разрешите представить вам капитана Джона Фергюссона с корабля флота Его Величества «Горделивый».
Элизабет смотрела, как Дуглас здоровается с человеком, люди которого подвергли жестокому разрушению западное побережье Шотландии.
Капитан бросил на Дугласа совершенно безразличный взгляд. У него были глаза честолюбца. Капитан Фергюссон публично поклялся, что захватит беглого принца Чарлза, и шел к своей цели, не заботясь о собственной репутации. Рассказывали о непомерной жестокости, проявленной им на островах, его действия потрясали своим вероломством. Под предводительством капитана Фергюссона его подчиненные убивали, грабили и насиловали, оправдывая свои поступки условиями военного времени.
Вежливость требовала, чтобы капитан протянул руку Дугласу, и он сделал это вопреки собственному желанию:
— Маккиннон.
Дуглас едва кивнул капитану, выказав все свое презрение, и тут же отвернулся. Элизабет заметила, что глаза Фергюссона сверкнули яростью.
— Генерал Кэмпбелл, капитан, позвольте представить вам леди Элизабет Маккиннон, мою жену.
На лице генерала выразилось неподдельное удивление.
— Что вы сказали? Вашу жену? Как это могло случиться?
— Эту историю лучше рассказывать за бренди, сэр.
— Тогда поспешим, Дуглас.
По дороге в замок Дуглас наплел генералу невесть что об обстоятельствах их встречи с Элизабет, об их бракосочетании и злоключениях. Когда он кончил свой рассказ, они уже сидели в огромном холле замка, наслаждаясь бренди у ревущего огня.
— Значит, ваш отец — герцог Сьюдли? — спросил Кэмпбелл. — Я знаком с ним. Кажется, он говорил, что у него пять дочерей…
— Так оно и есть, сэр. Я старшая.
Элизабет подняла голову и увидела в дверях Эйтни, которая молча кивнула ей головой.
— Кажется, ужин готов, джентльмены. Не пройти ли нам в столовую?
Глава 21
Элизабет выскользнула из замка и, ступая осторожно через темный двор, направилась к конюшням. Она то и дело оглядывалась, чтобы убедиться, что никто за ней не идет. Было новолуние, замок был погружен в полутьму, и только издали доносился шум моря. Перед тем как выйти из замка, Элизабет переоделась в более удобное холщовое платье, которое не шуршит при ходьбе и не выдаст ее солдатам. Ей было известно, что их пост находится сразу же за замковой стеной.
За ужином все ощущали некоторое напряжение. Время от времени разговоры замолкали и воцарялась настороженная тишина. Недоверие, разделявшее сидевших за столом, все усиливалось. Элизабет делала все, что могла, чтобы развлечь гостей и занять их внимание — она пыталась завести общий разговор, играла на фортепьяно, в общем, исполняла ту роль, которую на ее глазах множество раз исполняла ее мать. Наконец, когда уже близилась полночь, она оставила мужчин в обществе портвейна и трубок и ушла к себе, сославшись на усталость.
На самом деле ее внимания ждал еще один человек.
Она погладила собаку, лежавшую у входа в конюшню, и осторожно подняла щеколду. Открывшаяся дверь тихонько скрипнула. Молодая женщина быстро проскользнула в конюшню. Оказавшись внутри, она не стала зажигать свет и ощупью пробиралась мимо многочисленных стойл, осторожно ступая по устланному соломой проходу. Какая-то лошадь тихо заржала во тьме, почувствовав присутствие человека. У последнего стойла Элизабет остановилась и вошла.
— Тише, девочка, — сказала она кобылке по кличке Каледония. Потом поставила на землю корзину, которую принесла с собой, и погладила мягкую лошадиную морду. Угостив Каледонию кусочком сахара, Элизабет опустилась на колени и легко пошарила руками по соломенной подстилке. Вскоре ее пальцы ухватились за небольшой скрученный кусок веревки. Она потянула за нее и почувствовала, как из открывшегося в полу люка потянуло прохладным ветерком.
Элизабет свесила ноги в узкое отверстие. Пальцами ног в туфельках она нашарила точку опоры и попробовала ее на устойчивость. Потом взяла корзину и начала медленно спускаться по лестнице в полный мрак. Внизу она повернулась и прошептала:
— Вы здесь, ваше высочество? Это я, леди Маккиннон.
Спустя несколько мгновений тишины появился свет лампы, который отбрасывал трепещущие отблески на лицо принца.
— Все в порядке, — сказала молодая женщина. — Никто меня не видел.
Нельзя было не восхититься незнакомцем. Его светлые рыжеватые волосы были спутаны, лицо затеняла небольшая бородка, но даже сейчас, в неопрятном рванье, он сохранял благородную королевскую осанку. Он был хорош собой, высокого роста, и Элизабет вдруг пришло в голову, что ему всего двадцать пять лет — они почти сверстники. Но его бледно-голубые глаза смотрели так, словно этот человек прожил долгую жизнь.
— Я принесла вам на дорогу, — сказала она, — провизии, кое-что из одежды. И вот это вам может понадобиться.
Она достала мешочек с монетами, который на прощание дала ей мать в тот день, когда девушка покидала Дрейтон-Холл.
Принц взял мешочек и благодарно склонил голову:
— Миледи, без таких друзей, как вы, мы уже давно бы пропали. — Он говорил по-английски с легким итальянским акцентом. — Из слов Маккиннона я понял, что вы наша родственница.
— Да, ваше высочество. По линии Тюдоров, хотя это и побочное родство.
— Узы крови всегда остаются узами крови. — Он легко вздохнул, словно устав от несбывшихся чаяний. — Ах, если бы судьба позволила нам встретиться в Сент-Джеймсском дворце, миледи. Возможно, когда-нибудь так и будет. Пока же я должен покинуть вас, оставив вам на память нечто такое, чем я мог бы отблагодарить вас за вашу доброту и помощь.
Принц порылся в своих карманах.
— В том нет необходимости, ваше высочество… — сказала Элизабет.
Он покачал головой:
— Боюсь, у меня ничего не осталось, что я мог бы подарить вам… Разве что… — Он протянул руку. — У вас есть чем писать?
— В корзине есть чернила, перья, немного бумаги. Я подумала, что все это может вам понадобиться.
Принц вынул из корзины то, что искал, опустился на колени и быстро написал что-то при тусклом свете лампы.
Когда он подал лист бумаги Элизабет, та решила, что написанное похоже на какой-то кулинарный рецепт.
— «An Dram Buidheach», — прочла Элизабет по-гэльски.
— Это тайный рецепт любимого напитка королей из династии Стюартов. Он переходил из поколения в поколение в нашей семье. Никому, кроме нас, никогда не дозволялось знать его. Мы не можем представить себе лучшей особы, кому мы могли бы доверить этот рецепт, чем вы, дорогая родственница. Я верю, настанет день, когда мы обоснуемся на надлежащем месте в Сент-Джеймсском дворце и вместе с вами, леди Маккиннон, поднимем бокал «An Dram Buidheach».
Принца благополучно перевезли на материк на маленьком ялике. Его сопровождали глава клана Маккиннонов Йен Даб, Родерик и брат Дугласа Йен. Пообедав бараньей ногой и шотландским бисквитом, английский генерал Кэмпбелл из Мэймура и жестокий капитан Фергюссон отнюдь не стали проницательней.
Прошло уже две недели с тех пор, как Дуглас и Элизабет впервые «выполнили супружеские обязанности». Это время они провели, гуляя рука об руку по берегу моря под стенами замка Дьюнакен. Они разговаривали о книгах, обменивались мыслями и вспоминали давно минувшее. Они устраивали пикники у ручья и ласкали друг друга на ложе из вереска, пока солнце садилось не спеша за горами.
Иногда поздно ночью, лежа без сна в объятиях Дугласа, Элизабет упорно спрашивала себя, не снится ли ей это. Но тут возлюбленный принимался ее ласкать, луна лила свой бледный свет в окно и слышался шум моря, волнующегося под мягким летним ветерком. Ночные кошмары больше не преследовали ее. В объятиях Дугласа она чувствовала, что свободна и в безопасности, что она любима по-настоящему.
Солнце медленно поднималось по небу, когда Элизабет проснулась и увидела, что Дуглас одевается. Когда он повернулся и заметил, что она наблюдает за ним, на его губах заиграла улыбка. Элизабет почувствовала, что она зарделась, но взгляда не отвела.
— Смотрите на меня и дальше так же, дорогая, и мы не встанем с постели до завтра.
— Это что, обещание, милорд?
Этот дерзкий ответ заставил его фыркнуть.
— Ах да, ведь я женился на распутнице, это ясно, — сказал Дуглас. Наклонился и поцеловал жену долгим поцелуем, который заставил ее громко вздохнуть, протестуя против того, что он в конце концов отстранил ее.
— Сохраните свои помыслы до вечера, барышня, когда я вернусь из Килмари.
— А вам действительно необходимо ехать?
— Непременно. Йен вернулся с материка, но без моего дяди и Родерика. Он не может приехать сюда, опасаясь, что его обнаружат, так что мне придется поехать к нему и разузнать, что нового на континенте. — Он улыбнулся. — Подарите мне поцелуй, который я буду помнить, пока я не вернусь.
Элизабет соскользнула с кровати, приподнялась на цыпочках и притянула к себе его голову.
Спустя некоторое время Дуглас отстранился.
— Я вернусь засветло. — Голос его был хриплым от вожделения.
— Я буду ждать.
Элизабет проводила мужа до двери.
— Чем вы будете сегодня заниматься, миледи?
— Я думала прогуляться на ферму.
— На ферму? Но ведь я перевез в замок все ваши вещи, — сказал Дуглас, но тут же кивнул: — А, понятно. Вы соскучились по козе, верно?
Как ни неловко ей было признаваться, Элизабет кивнула.
— Но ведь крышу замка ей не сжевать?
Дуглас усмехнулся и погладил ее по щеке.
— Приведите сюда эту козу, если вам так хочется, но не уходите надолго. Войска все еще рыщут по острову в поисках принца.
Час спустя, одетая в простую рубашку и юбку, накинув клетчатый плед, Элизабет пустилась в путь.
День был прекрасный, яркое солнце стояло высоко. Элизабет собирала полевые цветы в небольшую корзинку, висевшую у нее на руке. Она мурлыкала тихую мелодию и не раз останавливалась, любуясь морской крачкой, парящей над ее головой. Легкий бриз трепал ее подхваченные лентой волосы, солнце целовало ее щеки, заставив их порозоветь.
Когда Элизабет добралась до фермы, козы нигде не было видно. Молодая женщина позвала ее раз, другой, потом решила заглянуть в дом.
Она села на стул у каменного очага и предалась воспоминаниям о времени, которое провела здесь. Она с улыбкой вспомнила о той ночи, когда крыша протекла во время ливня. Какую, должно быть, смешную картину представляли ее юбки, висевшие на стропилах. Как было чудесно, когда Дуглас отнес ее в коровник и лег рядом с ней на душистое сено, как он согревал ее своим телом, а дождь стучал в стены.
Не в ту ли ночь Элизабет впервые почувствовала, что любит его? Нет, почему-то ей казалось, что любовь пришла к ней задолго до этого. Может быть, даже в первую их встречу, когда она увидела, как он смеется над ней, висящей на спине у Манфреда посреди того темного болота.
Услышав какой-то звук за дверью, Элизабет быстро вскочила на ноги.
— А я-то все думала, когда ты наконец покажешь мне свою мордочку, рогатая.
Но вместо козы в дверях стоял какой-то человек, и она похолодела.
Воинственный клич потряс воздух.
Через мгновение Элизабет испуганно закричала.
Дуглас вернулся в Дьюнакен раньше, чем предполагал. Что означало только одно: ему хотелось предаться любовным ласкам еще до ужина.
Вторую половину дня он провел с Йеном, слушая его короткий рассказ о том, что произошло с принцем на материке. Судя по словам брата, не все прошло гладко. Найдя безопасное место на берегу, они обратились за помощью к некоторым известным главам кланов, поддерживающих якобитов. Большинство из них прятались по пещерам и тайным убежищам после жестоких карательных правительственных экспедиций. Кое-кто из самых горячих сторонников принца теперь отказался содействовать его спасению, боясь за жизнь своих близких.
Йен Даб и Родерик остались с принцем до тех пор, пока он не был благополучно переправлен на корабль, который должен был отвезти его во Францию.
Когда Дуглас вернулся в Дьюнакен, он немедленно отправился на поиски Элизабет, зная, как она жаждет новостей.
Не обнаружив никаких признаков ее присутствия в покоях замка, он направился на кухню, где молоденькая служанка сказала ему, что Элизабет ушла вскоре после завтрака и с тех пор не вернулась. Стараясь прогнать нарастающие дурные предчувствия, Дуглас пошел на конюшню расспросить там, не видел ли кто-нибудь молодую женщину.
Спустя четверть часа его дурные предчувствия переросли в панику.
Он седлал лошадь, как вдруг услышал, что кто-то подошел к нему сзади.
— Ее захватил Маклин.
Дуглас обернулся и увидел в дверях Йена.
— Откуда ты знаешь?
— После твоего отъезда в Килмари появились английские войска. Я решил спрятаться на ферме. Но в доме был полный хаос, Дуглас. Мебель перевернута, все раскидано. А смешная коза стояла за дверью и блеяла, как оглашенная. И вот что я еще нашел.
Он протянул брату кусочек пледа цветов клана Мак-лина.
— Наверное, это оторвалось, когда она боролась с напавшим на нее негодяем.
Дуглас опасался чего-то подобного, но не ждал, что это случится так быстро. Так или иначе, но Маклин отомстил ему, захватив Элизабет. Дуглас не позволял себе даже думать о том, какое зло может причинить молодой женщине такой человек, как Малкольм Маклин.
— Седлай своего коня, Йен, и едем.
— А ты знаешь, куда он ее увез?
— В свой чертов замок, куда же еще?
— Но разве его замок не лежит в развалинах?
— Да, но там подземелье под одной из башен. В ней едва можно стоять, нельзя повернуться. Он запрет ее там и оставит умирать.
Йен кивнул.
— Слышал я об этом. Как-то я встретил человека, который однажды обставил Маклина в кости. Маклин выпил много эля и поставил свою груду развалин на кон. Когда этот человек выиграл, Маклин пришел в такую ярость, что бросил его в подземелье. Узник Маклина говорил, что то было ужасное место, сырое, с осыпающимися стенами, что там полно крыс.
— Элизабет испугается не крыс, — сказал Дуглас, — а темноты.
Дуглас и Йен быстро гребли, направляясь через пролив к берегу острова Малл. Они добрались до него к вечеру следующего дня.
Дуглас знал, что Маклин будет ждать их появления с моря, поэтому решил пристать к берегу поодаль от замка и пешком подобраться через заросли к его подножию.
Древняя крепость Маклинов возвышалась, как грозный зверь, в пустынном месте в устье Лорна. С простой квадратной жилой башни открывался прекрасный вид на море. Широкие зубцы крепостной стены и узкие амбразуры образовывали наверху корону, усиливая мрачную атмосферу, царившую в этом месте.
Когда они приблизились к замку, узкий месяц проглядывал сквозь плывущие облака, тускло освещая громаду башни.
— Стань здесь! И стереги вход! — сказал брату Дуглас и решительно вошел в широкий пролом в центре руин, некогда бывших огромным парадным залом.
Десятилетиями замок пребывал в полном небрежении; за это время разрушились потолки верхних ярусов, открыв покои небу. Каменный пол и стены, некогда увешанные бесценными гобеленами, теперь покрывали ползучие побеги плюща. Посреди них стоял Малкольм Мак-лин с обнаженным клинком и глазами, безумными от жажды крови.
— Ты посадил ее в свою адскую яму, не так ли, Маклин?
— Да, она в яме, Маккиннон, — ответил он. — Если от нее что-нибудь осталось. Но чтобы добраться до нее, тебе придется иметь дело со мной.
Дугласу захотелось немедленно убить мерзавца.
Он сделал выпад, но Маклин поднял свой меч обеими руками и резанул поперек. Мечи соприкоснулись с оглушительным звоном. Сражающиеся отскочили, глядя друга на друга. Только луна освещала их неистовую схватку.
Дуглас наступал и рубил с такой силой, что от лязга мечей в тусклом свете отлетали искры.
Дуглас описал мечом широкую дугу, но не попал в цель, и тогда Маклин сделал выпад и пронзил куртку своего врага, ранив его в плечо.
Дуглас охнул, поднял руку и крепче сжал рукоять меча.
«Не спеши, — сказал он себе. — Не то ты слишком быстро устанешь. Целься точнее».
Дуглас зашел Маклину слева, с мечом наизготовку и перешел в наступление.
Дважды Дуглас ранил Маклина в руку. Он почувствовал, что его враг слабеет. Они бились как в старину, сшибаясь в древнем воинственном танце. Дуглас наносил точные удары, твердо решив победить. Они снова сошлись, и Дуглас, согнув руку в локте, со всей силой отшвырнул Маклина к стене. Тот попытался вырваться, но его конец был близок. Вдруг он внезапно выхватил из чулка кинжал, отбросил меч и нацелился Дугласу в сердце.
Дуглас отпрянул, едва не споткнувшись о меч. Подняв кинжал, Маклин бросился на него. Дуглас упал на колени, лезвие его меча было устремлено прямо на нападающего Маклина. Кинжал прошел в нескольких дюймах от лица Дугласа, но его меч торчал из спины Маклина на целый фут.
Дуглас вырвал меч и крикнул:
— Йен, сюда! Она в подземелье под одной из башен. Но я не знаю, в какой именно.
— Я посмотрю в северной, — сказал Йен и побежал в том направлении.
Дуглас же направился к западной башне.
Спустившись вниз по узкой винтовой лестнице, Дуглас нашел наконец запертую дверь. Он налег на нее плечом, забыв о ране. Дверь разлетелась на куски.
В середине пола зияло отверстие, походившее на вход в преисподнюю.
— Элизабет!
Ответа не было.
— Элизабет! — повторил он, опускаясь на колени у края ямы. Господи, неужели он опоздал?
— Почему вы так кричите, милорд?
Дуглас обернулся и увидел, что освещенная луной Элизабет сидит наверху в развалинах башни. На коленях она держала камень внушительных размеров, а перед ней лежало еще несколько таких же камней.
Она улыбнулась Дугласу.
— Пора бы уж вам было появиться. А то я собралась спасать себя собственноручно. — Она указала на камни. — Это приготовила для Маклина.
Дуглас бросил на пол меч, все еще скользкий от крови Маклина, и обхватил стан Элизабет, когда та скользнула вниз со стены.
Она заметила его раненую руку.
— Вы ранены!
— Пустяки, — хмыкнул Дуглас и зарылся в ее волосы. — Но как вы выбрались оттуда?
Элизабет отошла и стала на колени у края ямы. Потом опустила туда руку и вытащила веревку, свитую из нижних юбок, разорванных на полосы.
— Мне удалось зацепиться за острый выступ камня, и я вылезла.
Дугласу ничего не оставалось, как покачать головой и рассмеяться, а потом еще крепче сжать молодую женщину в объятиях.
За ужином все ощущали некоторое напряжение. Время от времени разговоры замолкали и воцарялась настороженная тишина. Недоверие, разделявшее сидевших за столом, все усиливалось. Элизабет делала все, что могла, чтобы развлечь гостей и занять их внимание — она пыталась завести общий разговор, играла на фортепьяно, в общем, исполняла ту роль, которую на ее глазах множество раз исполняла ее мать. Наконец, когда уже близилась полночь, она оставила мужчин в обществе портвейна и трубок и ушла к себе, сославшись на усталость.
На самом деле ее внимания ждал еще один человек.
Она погладила собаку, лежавшую у входа в конюшню, и осторожно подняла щеколду. Открывшаяся дверь тихонько скрипнула. Молодая женщина быстро проскользнула в конюшню. Оказавшись внутри, она не стала зажигать свет и ощупью пробиралась мимо многочисленных стойл, осторожно ступая по устланному соломой проходу. Какая-то лошадь тихо заржала во тьме, почувствовав присутствие человека. У последнего стойла Элизабет остановилась и вошла.
— Тише, девочка, — сказала она кобылке по кличке Каледония. Потом поставила на землю корзину, которую принесла с собой, и погладила мягкую лошадиную морду. Угостив Каледонию кусочком сахара, Элизабет опустилась на колени и легко пошарила руками по соломенной подстилке. Вскоре ее пальцы ухватились за небольшой скрученный кусок веревки. Она потянула за нее и почувствовала, как из открывшегося в полу люка потянуло прохладным ветерком.
Элизабет свесила ноги в узкое отверстие. Пальцами ног в туфельках она нашарила точку опоры и попробовала ее на устойчивость. Потом взяла корзину и начала медленно спускаться по лестнице в полный мрак. Внизу она повернулась и прошептала:
— Вы здесь, ваше высочество? Это я, леди Маккиннон.
Спустя несколько мгновений тишины появился свет лампы, который отбрасывал трепещущие отблески на лицо принца.
— Все в порядке, — сказала молодая женщина. — Никто меня не видел.
Нельзя было не восхититься незнакомцем. Его светлые рыжеватые волосы были спутаны, лицо затеняла небольшая бородка, но даже сейчас, в неопрятном рванье, он сохранял благородную королевскую осанку. Он был хорош собой, высокого роста, и Элизабет вдруг пришло в голову, что ему всего двадцать пять лет — они почти сверстники. Но его бледно-голубые глаза смотрели так, словно этот человек прожил долгую жизнь.
— Я принесла вам на дорогу, — сказала она, — провизии, кое-что из одежды. И вот это вам может понадобиться.
Она достала мешочек с монетами, который на прощание дала ей мать в тот день, когда девушка покидала Дрейтон-Холл.
Принц взял мешочек и благодарно склонил голову:
— Миледи, без таких друзей, как вы, мы уже давно бы пропали. — Он говорил по-английски с легким итальянским акцентом. — Из слов Маккиннона я понял, что вы наша родственница.
— Да, ваше высочество. По линии Тюдоров, хотя это и побочное родство.
— Узы крови всегда остаются узами крови. — Он легко вздохнул, словно устав от несбывшихся чаяний. — Ах, если бы судьба позволила нам встретиться в Сент-Джеймсском дворце, миледи. Возможно, когда-нибудь так и будет. Пока же я должен покинуть вас, оставив вам на память нечто такое, чем я мог бы отблагодарить вас за вашу доброту и помощь.
Принц порылся в своих карманах.
— В том нет необходимости, ваше высочество… — сказала Элизабет.
Он покачал головой:
— Боюсь, у меня ничего не осталось, что я мог бы подарить вам… Разве что… — Он протянул руку. — У вас есть чем писать?
— В корзине есть чернила, перья, немного бумаги. Я подумала, что все это может вам понадобиться.
Принц вынул из корзины то, что искал, опустился на колени и быстро написал что-то при тусклом свете лампы.
Когда он подал лист бумаги Элизабет, та решила, что написанное похоже на какой-то кулинарный рецепт.
— «An Dram Buidheach», — прочла Элизабет по-гэльски.
— Это тайный рецепт любимого напитка королей из династии Стюартов. Он переходил из поколения в поколение в нашей семье. Никому, кроме нас, никогда не дозволялось знать его. Мы не можем представить себе лучшей особы, кому мы могли бы доверить этот рецепт, чем вы, дорогая родственница. Я верю, настанет день, когда мы обоснуемся на надлежащем месте в Сент-Джеймсском дворце и вместе с вами, леди Маккиннон, поднимем бокал «An Dram Buidheach».
Принца благополучно перевезли на материк на маленьком ялике. Его сопровождали глава клана Маккиннонов Йен Даб, Родерик и брат Дугласа Йен. Пообедав бараньей ногой и шотландским бисквитом, английский генерал Кэмпбелл из Мэймура и жестокий капитан Фергюссон отнюдь не стали проницательней.
Прошло уже две недели с тех пор, как Дуглас и Элизабет впервые «выполнили супружеские обязанности». Это время они провели, гуляя рука об руку по берегу моря под стенами замка Дьюнакен. Они разговаривали о книгах, обменивались мыслями и вспоминали давно минувшее. Они устраивали пикники у ручья и ласкали друг друга на ложе из вереска, пока солнце садилось не спеша за горами.
Иногда поздно ночью, лежа без сна в объятиях Дугласа, Элизабет упорно спрашивала себя, не снится ли ей это. Но тут возлюбленный принимался ее ласкать, луна лила свой бледный свет в окно и слышался шум моря, волнующегося под мягким летним ветерком. Ночные кошмары больше не преследовали ее. В объятиях Дугласа она чувствовала, что свободна и в безопасности, что она любима по-настоящему.
Солнце медленно поднималось по небу, когда Элизабет проснулась и увидела, что Дуглас одевается. Когда он повернулся и заметил, что она наблюдает за ним, на его губах заиграла улыбка. Элизабет почувствовала, что она зарделась, но взгляда не отвела.
— Смотрите на меня и дальше так же, дорогая, и мы не встанем с постели до завтра.
— Это что, обещание, милорд?
Этот дерзкий ответ заставил его фыркнуть.
— Ах да, ведь я женился на распутнице, это ясно, — сказал Дуглас. Наклонился и поцеловал жену долгим поцелуем, который заставил ее громко вздохнуть, протестуя против того, что он в конце концов отстранил ее.
— Сохраните свои помыслы до вечера, барышня, когда я вернусь из Килмари.
— А вам действительно необходимо ехать?
— Непременно. Йен вернулся с материка, но без моего дяди и Родерика. Он не может приехать сюда, опасаясь, что его обнаружат, так что мне придется поехать к нему и разузнать, что нового на континенте. — Он улыбнулся. — Подарите мне поцелуй, который я буду помнить, пока я не вернусь.
Элизабет соскользнула с кровати, приподнялась на цыпочках и притянула к себе его голову.
Спустя некоторое время Дуглас отстранился.
— Я вернусь засветло. — Голос его был хриплым от вожделения.
— Я буду ждать.
Элизабет проводила мужа до двери.
— Чем вы будете сегодня заниматься, миледи?
— Я думала прогуляться на ферму.
— На ферму? Но ведь я перевез в замок все ваши вещи, — сказал Дуглас, но тут же кивнул: — А, понятно. Вы соскучились по козе, верно?
Как ни неловко ей было признаваться, Элизабет кивнула.
— Но ведь крышу замка ей не сжевать?
Дуглас усмехнулся и погладил ее по щеке.
— Приведите сюда эту козу, если вам так хочется, но не уходите надолго. Войска все еще рыщут по острову в поисках принца.
Час спустя, одетая в простую рубашку и юбку, накинув клетчатый плед, Элизабет пустилась в путь.
День был прекрасный, яркое солнце стояло высоко. Элизабет собирала полевые цветы в небольшую корзинку, висевшую у нее на руке. Она мурлыкала тихую мелодию и не раз останавливалась, любуясь морской крачкой, парящей над ее головой. Легкий бриз трепал ее подхваченные лентой волосы, солнце целовало ее щеки, заставив их порозоветь.
Когда Элизабет добралась до фермы, козы нигде не было видно. Молодая женщина позвала ее раз, другой, потом решила заглянуть в дом.
Она села на стул у каменного очага и предалась воспоминаниям о времени, которое провела здесь. Она с улыбкой вспомнила о той ночи, когда крыша протекла во время ливня. Какую, должно быть, смешную картину представляли ее юбки, висевшие на стропилах. Как было чудесно, когда Дуглас отнес ее в коровник и лег рядом с ней на душистое сено, как он согревал ее своим телом, а дождь стучал в стены.
Не в ту ли ночь Элизабет впервые почувствовала, что любит его? Нет, почему-то ей казалось, что любовь пришла к ней задолго до этого. Может быть, даже в первую их встречу, когда она увидела, как он смеется над ней, висящей на спине у Манфреда посреди того темного болота.
Услышав какой-то звук за дверью, Элизабет быстро вскочила на ноги.
— А я-то все думала, когда ты наконец покажешь мне свою мордочку, рогатая.
Но вместо козы в дверях стоял какой-то человек, и она похолодела.
Воинственный клич потряс воздух.
Через мгновение Элизабет испуганно закричала.
Дуглас вернулся в Дьюнакен раньше, чем предполагал. Что означало только одно: ему хотелось предаться любовным ласкам еще до ужина.
Вторую половину дня он провел с Йеном, слушая его короткий рассказ о том, что произошло с принцем на материке. Судя по словам брата, не все прошло гладко. Найдя безопасное место на берегу, они обратились за помощью к некоторым известным главам кланов, поддерживающих якобитов. Большинство из них прятались по пещерам и тайным убежищам после жестоких карательных правительственных экспедиций. Кое-кто из самых горячих сторонников принца теперь отказался содействовать его спасению, боясь за жизнь своих близких.
Йен Даб и Родерик остались с принцем до тех пор, пока он не был благополучно переправлен на корабль, который должен был отвезти его во Францию.
Когда Дуглас вернулся в Дьюнакен, он немедленно отправился на поиски Элизабет, зная, как она жаждет новостей.
Не обнаружив никаких признаков ее присутствия в покоях замка, он направился на кухню, где молоденькая служанка сказала ему, что Элизабет ушла вскоре после завтрака и с тех пор не вернулась. Стараясь прогнать нарастающие дурные предчувствия, Дуглас пошел на конюшню расспросить там, не видел ли кто-нибудь молодую женщину.
Спустя четверть часа его дурные предчувствия переросли в панику.
Он седлал лошадь, как вдруг услышал, что кто-то подошел к нему сзади.
— Ее захватил Маклин.
Дуглас обернулся и увидел в дверях Йена.
— Откуда ты знаешь?
— После твоего отъезда в Килмари появились английские войска. Я решил спрятаться на ферме. Но в доме был полный хаос, Дуглас. Мебель перевернута, все раскидано. А смешная коза стояла за дверью и блеяла, как оглашенная. И вот что я еще нашел.
Он протянул брату кусочек пледа цветов клана Мак-лина.
— Наверное, это оторвалось, когда она боролась с напавшим на нее негодяем.
Дуглас опасался чего-то подобного, но не ждал, что это случится так быстро. Так или иначе, но Маклин отомстил ему, захватив Элизабет. Дуглас не позволял себе даже думать о том, какое зло может причинить молодой женщине такой человек, как Малкольм Маклин.
— Седлай своего коня, Йен, и едем.
— А ты знаешь, куда он ее увез?
— В свой чертов замок, куда же еще?
— Но разве его замок не лежит в развалинах?
— Да, но там подземелье под одной из башен. В ней едва можно стоять, нельзя повернуться. Он запрет ее там и оставит умирать.
Йен кивнул.
— Слышал я об этом. Как-то я встретил человека, который однажды обставил Маклина в кости. Маклин выпил много эля и поставил свою груду развалин на кон. Когда этот человек выиграл, Маклин пришел в такую ярость, что бросил его в подземелье. Узник Маклина говорил, что то было ужасное место, сырое, с осыпающимися стенами, что там полно крыс.
— Элизабет испугается не крыс, — сказал Дуглас, — а темноты.
Дуглас и Йен быстро гребли, направляясь через пролив к берегу острова Малл. Они добрались до него к вечеру следующего дня.
Дуглас знал, что Маклин будет ждать их появления с моря, поэтому решил пристать к берегу поодаль от замка и пешком подобраться через заросли к его подножию.
Древняя крепость Маклинов возвышалась, как грозный зверь, в пустынном месте в устье Лорна. С простой квадратной жилой башни открывался прекрасный вид на море. Широкие зубцы крепостной стены и узкие амбразуры образовывали наверху корону, усиливая мрачную атмосферу, царившую в этом месте.
Когда они приблизились к замку, узкий месяц проглядывал сквозь плывущие облака, тускло освещая громаду башни.
— Стань здесь! И стереги вход! — сказал брату Дуглас и решительно вошел в широкий пролом в центре руин, некогда бывших огромным парадным залом.
Десятилетиями замок пребывал в полном небрежении; за это время разрушились потолки верхних ярусов, открыв покои небу. Каменный пол и стены, некогда увешанные бесценными гобеленами, теперь покрывали ползучие побеги плюща. Посреди них стоял Малкольм Мак-лин с обнаженным клинком и глазами, безумными от жажды крови.
— Ты посадил ее в свою адскую яму, не так ли, Маклин?
— Да, она в яме, Маккиннон, — ответил он. — Если от нее что-нибудь осталось. Но чтобы добраться до нее, тебе придется иметь дело со мной.
Дугласу захотелось немедленно убить мерзавца.
Он сделал выпад, но Маклин поднял свой меч обеими руками и резанул поперек. Мечи соприкоснулись с оглушительным звоном. Сражающиеся отскочили, глядя друга на друга. Только луна освещала их неистовую схватку.
Дуглас наступал и рубил с такой силой, что от лязга мечей в тусклом свете отлетали искры.
Дуглас описал мечом широкую дугу, но не попал в цель, и тогда Маклин сделал выпад и пронзил куртку своего врага, ранив его в плечо.
Дуглас охнул, поднял руку и крепче сжал рукоять меча.
«Не спеши, — сказал он себе. — Не то ты слишком быстро устанешь. Целься точнее».
Дуглас зашел Маклину слева, с мечом наизготовку и перешел в наступление.
Дважды Дуглас ранил Маклина в руку. Он почувствовал, что его враг слабеет. Они бились как в старину, сшибаясь в древнем воинственном танце. Дуглас наносил точные удары, твердо решив победить. Они снова сошлись, и Дуглас, согнув руку в локте, со всей силой отшвырнул Маклина к стене. Тот попытался вырваться, но его конец был близок. Вдруг он внезапно выхватил из чулка кинжал, отбросил меч и нацелился Дугласу в сердце.
Дуглас отпрянул, едва не споткнувшись о меч. Подняв кинжал, Маклин бросился на него. Дуглас упал на колени, лезвие его меча было устремлено прямо на нападающего Маклина. Кинжал прошел в нескольких дюймах от лица Дугласа, но его меч торчал из спины Маклина на целый фут.
Дуглас вырвал меч и крикнул:
— Йен, сюда! Она в подземелье под одной из башен. Но я не знаю, в какой именно.
— Я посмотрю в северной, — сказал Йен и побежал в том направлении.
Дуглас же направился к западной башне.
Спустившись вниз по узкой винтовой лестнице, Дуглас нашел наконец запертую дверь. Он налег на нее плечом, забыв о ране. Дверь разлетелась на куски.
В середине пола зияло отверстие, походившее на вход в преисподнюю.
— Элизабет!
Ответа не было.
— Элизабет! — повторил он, опускаясь на колени у края ямы. Господи, неужели он опоздал?
— Почему вы так кричите, милорд?
Дуглас обернулся и увидел, что освещенная луной Элизабет сидит наверху в развалинах башни. На коленях она держала камень внушительных размеров, а перед ней лежало еще несколько таких же камней.
Она улыбнулась Дугласу.
— Пора бы уж вам было появиться. А то я собралась спасать себя собственноручно. — Она указала на камни. — Это приготовила для Маклина.
Дуглас бросил на пол меч, все еще скользкий от крови Маклина, и обхватил стан Элизабет, когда та скользнула вниз со стены.
Она заметила его раненую руку.
— Вы ранены!
— Пустяки, — хмыкнул Дуглас и зарылся в ее волосы. — Но как вы выбрались оттуда?
Элизабет отошла и стала на колени у края ямы. Потом опустила туда руку и вытащила веревку, свитую из нижних юбок, разорванных на полосы.
— Мне удалось зацепиться за острый выступ камня, и я вылезла.
Дугласу ничего не оставалось, как покачать головой и рассмеяться, а потом еще крепче сжать молодую женщину в объятиях.