Рэнделл Кимберли. В полночный час

   После этих слов призрак сосредоточил свое внимание на музыкальном канале, на котором шел парад пышных, полногрудых белокурых девиц.
   Вероника чувствовала себя так, словно лидировала всю дистанцию, а на самом финише ее обошли. Она перешла от поцелуев к фантазиям — от физического контакта к контакту духовному. Это для нее был несомненный шаг назад.
   Но только не для Валентина, Опираясь на свои триста шестьдесят девять блестящих экспериментов, он продолжал настаивать, что они быстрым темпом продвигаются вперед и ему это точно известно.
   Вдобавок к своим безнадежным фантазиям Вероника, несмотря на всю свою страсть к Валентину, никак не могла избавиться от воспоминания, как Дэнни отнес ее в кровать, когда она была больна, и поцеловал в лоб.
   Это воспоминание возбуждало девушку, заставляя ее гормоны хором петь современный вариант «Аллилуйя».
   Как ни хотелось девушке приписать этот эпизод своим галлюцинациям, ей этого сделать не удалось. Вероника почувствовала действие того легкого поцелуя даже сквозь туман сильного жара.
   Но как Дэнни может возбуждать ее, если Валентин — единственный мужчина ее мечты?
   Этот вопрос преследовал девушку в течение нескольких последующих дней — в университете и на работе. Он постоянно находился в сознании Вероники, готовый в любой момент завладеть ее мыслями, если только они не были заняты чем-то другим.
   Он был готов завладеть ее мыслями даже и в этот момент.
   Прямо в середине лекции Вероника, делая быстрые и суматошные записи, поймала себя на том, что обратила внимание на белокурые волосы профессора.
   Она подумала, как эти тонкие и длинные белокурые волосы похожи на шелковистую шевелюру Валентина.
   Это очень печально, призналась Вероника, стоя за абонементным столом и отмечая возврат книг в карточках. Ведь именно по этой самой причине она избегала свиданий, всяких связей и в особенности секса. Ей не нужны были развлечения. Как бы Вероника смогла сдавать экзамены, если бы она не могла сосредоточиться? Если бы ее беспокоило еще что-то, кроме учебы?
   Если Вероника будет продолжать думать о Валентине и представлять его высокую симпатичную фигуру, его невероятно голубые глаза и улыбку, от которой замирало сердце…
   — Что это с тобой сегодня? — прервал ее мысли голос Дельты.
   Вероника вздрогнула и заметила, что вот-вот проштампует тыльную сторону своей ладони. Штамп остановился в дюйме от дрожащих пальцев.
   — Ничего, просто у меня кончились карточки. Я чувствую себя хорошо, правда.
   — Что-то не похоже! — хмыкнула Дельта.
   — Через три недели я заканчиваю университет, а мне еще нужно успеть сделать уйму дел!
   — И иллюстрированный журнал спортивной моды только что попросил меня сфотографироваться на обложку выпуска, посвященного купальникам…
   Вероника улыбнулась:
   — Я готова поспорить, что ты продашь много журналов.
   Дельта сердито посмотрела на девушку, затем усмехнулась и посмотрела на старого профессора Гиббонса, сидящего в другом конце зала и читающего вечерний выпуск университетской газеты «Пульс».
   — Ну, один, может быть, и продам.
   Вероника удивленно подняла брови:
   — Неужели ты и профессор Гиббоне…
   — Он, конечно, влюблен в меня… ну а я просто составляю ему компанию.
   — Это сейчас так называется?
   — Послушай, девочка, между мной и этим старым чудаком ничего нет, мы только друзья. Он и в самом деле отлично готовит.
   — Еще бы.
   — На кухне.
   — Мне всегда хотелось попробовать заняться этим на кухне, — сказала Вероника, подумав про себя: а в последнее время — в любом месте.
   — Я говорила о приготовлении пищи! Он великолепно переворачивает креветки по-креольски, но это все, что ему удается расшевелить.
   — Ты в этом уверена?
   — Даже если бы Гиббоне мог расшевелить еще что-нибудь, он слишком слаб, чтобы справиться с такой энергичной женщиной, как я. Он, наверное, еще бы и не успел вспотеть, как с ним случился бы инфаркт.
   — Но он выглядит довольно крепким.
   — Да, но вид часто бывает обманчивым. — Дельта прищурилась. — Мне кажется, ты немного осунулась. Ты, случайно, не заболела снова этим гриппом?
   Если бы дело было только в болезни… Сейчас Вероника была сексуально озабочена, и ей просто необходимо было облегчение.
   Эксперименты…
   Вероника всегда могла попробовать технику Валентина на нескольких объектах мужского пола и выпустить свой пар.
   Она внимательно осмотрелась вокруг: теперь ей следует быть более осторожной. Объявления о сексуальной бандитке были расклеены по всему университету, и Вероника спрятала свои волосы под бейсболку с надписью «Святые Нового Орлеана».
   Конечно, не было ни малейшего шанса, что ее примут за бандитку. Парни, которые сообщили о случившемся в редакцию, немного приукрасили инцидент, репортер, который писал заметку, тоже немного приукрасил, а все, кто прочел это сообщение, приукрасили его еще больше. Теперь полиция университета искала улыбающуюся обнаженную красотку с огненными волосами, чарующими глазами, груди которой были размером с пляжные буи.
   А Вероника сутулилась и надевала рубашку посвободнее, чтобы скрыть обличающие доказательства под покровом белого хлопка.
   Больше никаких экспериментов, как бы сильно ей ни хотелось их провести. Она должна подождать, когда ей представится благоприятный случай с Валентином. Хотя учитель Вероники, возможно, и не имеет ни малейшего желания лишать ее девственности, но рано или поздно он будет просто обязан перейти к телесному контакту. Даже если Валентину не захочется чего-то большего, ему наверняка потребуется что-нибудь продемонстрировать. В конце концов сколько уроков можно заниматься фантазиями? Может быть, два, ну в крайнем случае три.
 
   Через шесть уроков Вероника сочинила свою двадцать восьмую фантазию, пока Валентин сидел, уставившись в телевизор.
   — Я хочу разорвать наш договор.
   Валентин даже не посмотрел в ее сторону.
   — Что ты говоришь?
   — Все это уже устарело. Когда мы перейдем к следующему шагу?
   — Скоро.
   — Как насчет того, чтобы перейти к нему сейчас?
   — По-моему, учитель — я.
   — Так давай учи! И оставь телевизор в покое.
   Валентин выключил телевизор и, сверкнув глазами, посмотрел на Веронику.
   — Я могу смотреть то, что мне хочется. Эти слова относятся не ко мне, а к тебе…
   — Ты хочешь напомнить мне о самосозерцании, о том, что я должна, должна… Сколько времени ты будешь нести эту околесицу? Сначала я верила этому, но теперь с меня уже достаточно.
   — Просто записывай.
   — Не буду! — Вероника демонстративно положила ручку. — Ты обещал учить меня, так давай учи — или сам ищи сведения об Эмме.
   Конечно, она не собиралась на самом деле отказывать ему в помощи. Вероника никогда не смогла бы так поступить. Валентин нужен, чтобы закончить курсовую работу, напомнила она себе. Вероника помогала ему именно из-за своей курсовой работы, а вовсе не из-за сострадания.
   В этот момент ею владело только одно внезапное желание: разбить Валентину голову… или поцеловать его.
   Девушка захлопнула свою тетрадь.
   — Я и слова больше не напишу!
   — Правда? — Валентин поднялся со стула и направился к ней.
   — Правда!
   Призрак подошел к Веронике, остановился и сердито посмотрел на нее.
   Девушка выдержала его пристальный взгляд, подавив чувство смутного беспокойства. Ведь это был Валентин — человек, который заботился о ней и убирал в ее комнате.
   Поэтому не стоит обращать внимания на его неожиданно хищный вид.
   Хищный? Вероника вгляделась в Валентина и заметила, что его брови были сведены, челюсти плотно сжаты, а губы вытянулись в тонкую линию. Да, хищный…
   Она улыбнулась.
   Валентин снова сверкнул глазами.
   — Ты когда-нибудь слышала такую поговорку, милая: «Не нужно упорно желать того, что можно просто получить»?
   — Я была бы очень счастлива получить это.
   Суровое выражение лица Валентина несколько смягчилось, и Вероника подумала, что он вот-вот улыбнется.
   Однако губы призрака вновь вытянулись в тонкую линию, прежде чем она решила, что это усмешка. Задумчивым и внимательным взглядом Валентин осмотрел девушку с головы до ног. Порочное восхищение заплясало в голубых глубинах его глаз.
   — Ты так спешишь расстаться со своей девственностью… но я думаю, ты не совсем понимаешь, что тебя ждет.
   — Тогда просвети меня.
   — Хорошо. — Валентин обошел вокруг стула Вероники и встал сзади, его ладони слегка сжали плечи девушки. Этого прикосновения было достаточно, чтобы почувствовать необыкновенную силу.
   — Разрыв девственной плевы, — прошептал он на ухо Веронике, — очень болезненный процесс, милая. — Его пальцы напряглись:
   — Просто мучительный.
   — Неужели?
   — Увы. — Валентин отпустил ее и еще раз обошел вокруг стула, взирая на Веронику, как ястреб на добычу. — На самом деле невыносимо мучительный.
   — А откуда ты знаешь? У тебя была девственная плева?
   Валентин нахмурился, услышав такой вопрос. Очевидно, он был совсем не рад тому, что Вероника не съежилась от страха при его заявлении.
   — Я просто знаю, — заявил он.
   — Откуда? — возразила девушка. — Если Клэр была твоей первой девственницей и ты ничего не помнишь, значит, ты ничего и не знаешь. Вот так, Валентин! — Теперь уже Вероника начала сердиться:
   — Если ты не хочешь прикасаться ко мне, так скажи это честно, вместо того чтобы ходить вокруг да около, выдумывая несуществующие шаги, а потом стараясь запугать меня.
   — Хорошо, я не хочу прикасаться к тебе.
   Его слова больно ранили самолюбие Вероники, и она вздохнула:
   — Спасибо тебе большое.
   Валентин раздраженно взглянул на нее.
   — Но ты же сама попросила меня, разве не так?
   — Да, но ты не такой глупый.
   — Значит, мне нужно было солгать?
   — Нет, — недовольно выдавила из себя девушка, печально уставившись на свою тетрадь. — Ну, может быть, только чуть-чуть.
   — То есть ты хочешь, чтобы я солгал?
   — Я хочу от тебя не чудовищной лжи, а такой крохотной, незаметной — ради хорошего дела. Ну, например, ты мог бы сказать, что я невероятно сексуальная, но у тебя просто нет настроения или ты дал обет безбрачия по религиозным соображениям. Или, например, ты считаешь меня неотразимой, но до сих пор любишь кого-то из своей прошлой жизни.
   — Но все это было бы чудовищной ложью.
   Вероника покачала головой: что поделаешь — мужчины…
   — Спасибо за это замечание, Валентин. Не поможешь ли мне соскоблить с пола остатки моего самоуважения? — Прежде чем он успел ответить, она в гневе продолжила:
   — Или тебе хочется затоптать его и немножко потанцевать на нем, чтобы окончательно убедиться, что от него ничего не осталось?! — Девушка буквально пронзила Валентина своим взглядом. — У меня что-то не в порядке, да? — Призрак открыл рот, но она не дала ему возможности ответить. — Ну, хорошо, меня слишком много. Все дело в этом, не так ли? Ты не любишь жирных женщин.
   Казалось, Валентин потерял дар речи.
   — Ты не жирная, — наконец пробормотал он] — Ты пышная.
   — Это одно и то же! — Вероника встала и шагнула к Валентину. — Просто так очень удобно сказать, что бедра у меня слишком широкие, животик слишком выпуклый, ноги растут не от шеи, мои сиськи далеки от совершенства, а зад у меня слишком широкий… — слова перешли в сдавленные рыдания, — ..и большой. — Вероника принялась вытирать слезы и отвернулась от Валентина.
   Плач — самое глупое из всех глупых и безрассудных действий женщин. Мать Вероники плакала от душещипательных кинофильмов и от нежных любовных песен. Она плакала, когда умерла золотая рыбка, когда засохли тюльпаны. Отец всегда снисходительно покачивал головой, словно хотел сказать всем своим видом: женщины, что с них взять?, — Так, значит, у меня широкие бедра, — выпалила девушка, пытаясь обдумать сложившуюся ситуацию. Сейчас ей нужно было думать головой, а не сердцем. — Если у меня широкие бедра, большой зад и выпуклый животик, то в этом есть свои преимущества. Мне не нужно беспокоиться о том, что в мою дверь вломятся корреспонденты «Плейбоя», чтобы сфотографировать меня обнаженной на обложку. Мне не нужно отбиваться от парней, что тоже само по себе хорошо, потому что в моей жизни нет времени для мужчин. — Она шмыгнула носом, сдерживая рыдания.
   — Не плачь, милая.
   — Я не плачу.
   — Нет, ты плачешь.
   — Нет, не плачу!
   — Я же вижу, что ты… — Громкий стук в дверь заглушил слова Валентина. — Ты меня не правильно поняла, — добавил он, когда девушка направилась к двери.
   — Ты считаешь меня отвратительной. Что я не правильно поняла?
   — Я не считаю тебя отвратительной.
   — Значит, это относится ко всем девственницам.
   Вероника щелкнула задвижкой и открыла дверь.
   — С кем это ты разговаривала?.. — начал было Дэнни и осекся, заметив предательские слезы на щеках девушки. — Подожди-ка, ты…
   — Нет, — заморгала Вероника.
   — ..плачешь? — закончил юноша. — Ты плачешь.
   — Не плачу.
   — Что случилось?
   Вероника покачала головой и направилась к холодильнику, собираясь что-нибудь найти по такому случаю. Когда перед тобой открывается зияющая бездна самоотвращения, лучше падать туда вместе с кем-нибудь. Девушка достала пакет с шоколадным пудингом, потом картонную коробку шоколадного мороженого, взбитые сливки, два кекса и бутылку шоколадного сиропа. Нужно запастись горючим для длинного путешествия.
   Валентин не находит ее привлекательной.
   Эта истина стучала в голове Вероники. Когда девушка поставила все продукты на стол, она полезла в холодильник за третьим кексом и остатками арахиса в шоколаде, купленного в университетском гастрономе.
   Она не нравится ему. Ну и что ж из этого? Он ей не нужен. Она сможет найти хорошего, современного парня, которому нравятся полные женщины и девственницы.
   — Вероника, — раздался прямо за спиной девушки голос Дэнни, когда она вскрывала пакет с пудингом.
   — Что? — Вероника откусила пудинг, обернулась и нос к носу столкнулась с юношей.
   Пудинг застрял у нее в горле: голубые глаза Дэнни горели желанием. Голубые?..
   Прежде чем девушка смогла бы еще раз посмотреть на него, Дэнни притянул ее к себе и поцеловал. Пакет с пудингом упал возле их ног.
   Необыкновенное чувство пронзило Веронику. Покалывающее тепло шипело, наполняя ее тело, подобно тому, как напор воды наполняет пустой шланг. Она светилась, трепетала, мурлыкала.
   Дэнни…
   Ей удалось открыть один глаз и посмотреть вблизи на благородного Дэнни. Затем его язык протиснулся глубже, колени Вероники задрожали, и на какое-то время она потеряла способность к здравому мышлению.
   Поскольку чувство здравого смысла дезертировало с корабля, к штурвалу встали чувства девушки. Вероника сделала глубокий вдох и почувствовала аромат — мускусный запах кожи, мужчины и прохладной свежести реки в горячий летний день. Это Валентин, на все сто процентов это Ва… Стоп, задний ход!
   Это Дэнни, напомнила она себе. Дэнни!
   Имя друга вторглось в мысли Вероники и вернуло ее назад к действительности, несмотря на пьянящий и обжигающий поцелуй.
   Губы юноши поглаживали губы девушки, а его язык пробовал и изучал ее рот — убедительно и со знанием дела.
   Неужели Дэнни?
   Вероника открыла глаза, прикоснулась рукой к его груди и слегка толкнула.
   Глаза юноши открылись и загорелись ярким, ослепительным голубым светом.
   Голубым!
   Девушка закрыла глаза. Ей показалось, — наверняка показалось, — что она просто принимает желаемое за действительное… Вероника хотела Валентина, поэтому и воображала себе, как на нее пристально смотрят его глаза, как его губы целуют ее…
   Девушка вовремя открыла глаза и увидела, как голубой цвет глаз Дэнни меняется на карий. Но совсем не это заставило Веронику отступить назад.
   Она заметила, как из Дэнни вышел Валентин, его дух оторвался от тела ее друга, словно тень от своего хозяина.
   Вероника была потрясена, испугана и… разгневана.
   Дэнни моргнул и потряс головой.
   — Ронни, в чем дело? Ты снова слышала шум?
   — Ч-что? — заикаясь, пробормотала Вероника и перевела взгляд с Валентина на своего друга, у которого был весьма озадаченный вид.
   — Шум. Ты выглядишь так, словно только что увидела привидение.
   Еще бы, Вероника все еще видела это привидение — порочное, лживое, трусливое и симпатичное.
   — А что случилось с этим пудингом? — Дэнни нагнулся, поднимая пакет и засовывая назад содержимое.
   — Тебе нужно отправиться в ванную, — прошептал Валентин, когда Дэнни выпрямился.
   Юноша вздрогнул:
   — Ты слышала это?
   — Что?
   — Голос, — Дэнни бросил пакет с пудингом в ведро, — который сказал, что мне нужно отправляться в ванную.
   — Наверное, это сказал твой мочевой пузырь.
   — Но я совсем не хочу туда идти.
   — Ты пойдешь, — снова прошептал Валентин.
   Дэнни обернулся и пристально посмотрел на призрака, но, кажется, не заметил его. Внимательно осмотревшись по сторонам, он снова повернулся к Веронике.
   — Наверное, я все же приму душ.
   — Не спеши! — крикнула ему вдогонку девушка.
   Дверь ванной закрылась, и Вероника раздраженно посмотрела на Валентина:
   — Так это был ты! Это ты целовал меня!
   — Это вовсе не значит, что я не хочу прикасаться к тебе, — сказал Валентин. — Я просто не могу, ты должна меня понять.
   — Ты целовал меня! — продолжала девушка. У нее перед глазами все еще стояла картина, как он вышел из тела Дэнни. Это Валентин целовал ее так, что она теряла голову. Валентин.
   — Ты девственница, а я не могу прикасаться к девственницам. Это против моих правил.
   — Каких правил?
   Валентин открыл рот, чтобы ответить, но раздался резкий звонок телефона. Вероника не сдвинулась с места, чтобы поднять трубку.
   — Привет, это Вероника… — Раздался наконец ее голос, записанный на автоответчике.
   — Все то же старое скучное сообщение, — сказала Дженни после гудка. — Я понимаю, что звоню поздно, но Марси заболела и поэтому мне не до сна. Я знаю, что ты тоже ложишься очень поздно, и решила позвонить тебе.
   Итак, что ты думаешь, если я назову мальчика Кайлом, а девочку — Кайли? Правда, второго брата Мэтта зовут Кайлом, но думаю, что мы сможем с этим смириться. Позвони и скажи мне. — Автоответчик выключился.
   — У кого-то родился ребенок?
   — Не пытайся увильнуть, — сказала девушка. — Значит, это был ты. Сегодня ночью и в ту ночь, когда я первый раз поцеловала Дэнни. Это был ты.
   — Мы должны сохранять дистанцию, — заявил Валентин с непреклонным выражением на лице.
   — Тогда зачем ты целовал меня?
   — Я здесь временный гость, — продолжил призрак. — Мне нужно думать об Эмме — о вопросе, который волнует меня. Я не могу отвлекаться…
   — Почему?
   Их взгляды встретились, и Веронике показалось, что она заметила желание в его глазах. Затем эмоции исчезли в искрящихся голубых глубинах этих глаз, и Валентин пожал плечами.
   — Мне не хотелось бы видеть, как твоя замечательная техника будет потрачена на неопытного человека.
   — А ты ревнивый.
   Призрак замер.
   — Я никогда не был ревнивым.
   — Ты хочешь меня, — улыбнулась Вероника, а Валентин нахмурился от этих слов. — Ты хочешь, ты на самом деле хочешь меня.
   — Ох, женщина. Конечно, я хочу тебя. Ведь я ужасно долго не находился рядом с женщинами, за исключением одной помощницы адвоката.
   — Какой помощницы адвоката?
   — Она описывала имущество, когда я находился на складе, и ей определенно понравилась моя кровать.
   Вероника прищурилась:
   — Ты прикасался к ней?
   — Я собирался это сделать, но, к счастью, мне помешал ее жених.
   — Насколько я могу догадываться, ты не Прикасаешься не только к девственницам, но и к помолвленным женщинам.
   — Приблизительно так, — Ну и как она выглядела?
   — Настоящая красавица, — прошептал Валентин, — По-моему. — Он потряс головой и добавил:
   — Но это к делу не относится.
   — Как бы то ни было, — ухмыльнулась Вероника и осуждающе добавила:
   — Сознательно или нет, но ты поцеловал меня. Причем ты использовал не только поцелуй бабочки, а все десять типов поцелуев, которым научил меня.
   И еще один новый!
   — Просто поцелуи — пусть даже все, десять их типов — это еще не половые отношения, или ты ничего не поняла за последние недели?
   Они пристально и напряженно смотрели друг на друга.
   Сексуальное притяжение настолько наэлектризовало воздух, что у Вероники заныли бедра. Валентин же, напротив, выглядел необыкновенно спокойным, невозмутимым и абсолютно равнодушным. Веронике вдруг захотелось задушить его.
   Однако ей придется довольствоваться только тем, что она выведет его из равновесия.
   — Действительно, — улыбнулась девушка, пристально взглянув на картонную коробку с мороженым, которую она оставила на столике: у нее появилась идея. — Я кое-что поняла и хорошо развила свое воображение. Ты превосходный учитель, Валентин.
   Когда Вероника взяла коробку и ложку, в глазах призрака засветилась паника.
   — Что случилось? — Она зачерпнула мороженое ложкой. — Такой большой, мужественный и опытный мужчина не должен бояться маленького мороженого.
   Девушка с восхищением посмотрела на шоколадное лакомство и лизнула его. Она блаженно застонала, когда мороженое растаяло у нее на языке.
   — Или может быть, ты просто испугался, что я не дам тебе мороженого? — Вероника зачерпнула еще одну ложку и снова посмотрела на Валентина. — Хочешь попробовать?
   — Ты же знаешь, я не ем земной пиши. — Голос призрака был больше похож на хриплый шепот.
   — Я говорю не о мороженом. — Вероника подмигнула ему и соблазнительно прикоснулась языком к десерту, прежде чем проглотить его.
   Испустив протяжный стон наслаждения, она заменила чайную ложку на столовую, положила в чашку мороженого и потянулась за шоколадным сиропом. Огромная капля стекла с чашки на пальцы девушки. Вероника слизнула густой сироп.
   — М-м, — промычала она от удовольствия, слизывая шоколад со своих пальцев и наблюдая за Валентином. Он в это время сглотнул слюну. — Наверное, я придумала мою следующую фантазию.
   — Больше никаких фантазий!.. — простонал призрак.
   — Ох, несчастье! Тем не менее я думаю, что эта фантазия будет самой лучшей из всех моих фантазий. — Она должна вывести Валентина Тремейна из себя, поскольку устала ждать его. Вероника была расстроена и хотела облегчения.
   Она пальцем зачерпнула солидную порцию получившегося лакомства и отправила его себе в рот.
   — М-м, — промычала девушка, обсасывая палец и наблюдая за Валентином. Он тоже наблюдал за ней. Воздух вокруг них искрился от напряжения.
   — А-ах! — Вероника вытянула изо рта блестящий палец. — Я так люблю пломбир с теплым и густым шоколадным сиропом.
   Она зачерпнула еще мороженого из чашки и снова обсосала палец. Потом еще и еще…
   — Мы перейдем к прикосновениям. Только… — Валентин схватил ладонь Вероники и вытянул палец у нее изо рта, губы девушки обожгли его кожу, — не делай этого.
   Пожалуйста, не делай этого.
   Вероника удивленно подняла брови:
   — Только «пожалуйста»?
   Валентин резко отпустил ее руку.
   — Чертова женщина, да ты просто сумасшедшая.
   — А ты упрямый.
   — Бешеная.
   — Тупой.
   — Несносная.
   — Заноза в… — начала Вероника, но Валентин прервал ее.
   — Перемирие! — прорычал он. — Давай заключим перемирие и займемся сегодняшним уроком!
   — Прикосновениями, — победно объявила девушка.
   — Пожатием рук, — поправил ее Валентин.
   Пожатием рук? Вероника намеревалась получить от него совсем другое.
   — Я лучше отведаю пломбира. — Она взяла бутылку со взбитыми сливками, нажала на кнопку, и пенистая масса, зашипев, опустилась на мороженое сверху.
   — Ты знаешь, — сказала девушка с улыбкой, — мне всегда очень хотелось попробовать вот такую смесь, а не просто мороженое…
   — Хорошо, забудем о пожатии рук. — Валентин выхватил бутылку из рук Вероники, прежде чем она смогла продемонстрировать, что значит «очень». — Перейдем к настоящим прикосновениям.
   — Что ты понимаешь под «настоящими»?
   — Мы начнем с того, на чем остановились после поцелуев Я научу тебя, как покусывать ухо, ласкать языком шею, затем… — Валентин сглотнул, — мы опустимся ниже.
   — Ты хотел сказать, что мы пойдем дальше?
   В глазах Валентина заблестели гневные огоньки.
   — Я хотел сказать, что мы опустимся ниже.
   — Ox! — Щеки Вероники запылали, хотя ей и пообещали все, что она просила и на что надеялась.
   Взгляд девушки встретился со взглядом Валентина, и она увидела пожар, горевший в его глазах, желание, стремление и… нерешительность.
   Вероника хотела спросить, чем вызваны его сомнения. но что-то во взгляде призрака, полном глубокой печали и страха, удержало ее от этого. Чем меньше она будет знать, тем меньше будет волноваться. А ей сейчас нельзя было волноваться — волноваться по-настоящему.
   Страсть, просто страсть.
   — Тебе не нужно нарушать никаких своих правил относительно девственниц, Валентин. — Что она такое говорит? Да, как бы сильно Вероника ни хотела призрака, ей совершенно не нужно, чтобы он нарушил свою клятву, которая, несомненно, очень много для него значила. — Мы говорим о прикосновениях, а не о дефлорации. Может, я и неопытна в подобных вещах, но знаю достаточно, чтобы понимать громадную разницу между этими понятиями.