Страница:
Поэтому поручил Лужков человеку с высокой душевной отзывчивостью ведать всей социальной сферой Москвы. Теперь к ней потянется не только молодежь, но и старики, ветераны войны и труда, очередники, их заботы станут ее проблемами.
Второй раз вице-мэром Москва избрала Валерия Павлиновича Шанцева. Так судьба распорядилась, что мы с ним знакомы со времен его службы в Перовском районе. Этот отдаленный промышленный пролетарский район, образованный на месте подмосковного города Перово, имел особое значение в системе московских районов. Депутатом отсюда в Верховный Совет СССР избирался член Политбюро и первый секретарь МГК Виктор Васильевич Гришин, проявлявший особое внимание к району.
В силу вышесказанного, будучи руководителем "Главмосинжстроя", и я по линии главка курировал этот район, вникал в его проблемы. Поэтому знал не понаслышке людей, которые там служили. Шанцев руководил в Перово исполкомом и райкомом партии. Жизнь нас часто сталкивала при решении многих вопросов. В нем я чувствовал заботливого, рачительного, умного хозяина, что внушало к нему уважание.
Однажды Шанцеву, когда он работал председателем исполкома, пришлось срочно заняться аварией в одном из перовских типовых домов. Ему открыли дверь квартиры, в которую хлынула вода с верхнего этажа. Вот при каких обстоятельствах попал Валерий Павлинович в квартиру Юрия Михайловича, поразившись аскетической обстановкой комнат, где проживал руководитель крупного научно-промышленного объединения "Химавтоматика" и руководитель одной из комиссий Московского Совета.
В Моссовете Шанцев возглавлял фракцию "Москва", он избирался секретарем МГК. После августа 1991 года и роспуска КПСС не остался невостребованнным, получил много приглашений. Звали его в банки, в том числе в "Менатеп". Там при найме произошел такой диалог:
- Нам все равно, чем вы будете торговать, лишь бы прибыль была.
- Это вам все равно, а у меня принципы... В общем, ку-ку, Вася...
- Ходорковского Миша зовут...
- Какая разница...
Пошел Шанцев служить вместо банка в хоккейный клуб "Динамо", не дал ему после "реформ" погибнуть, как мы не позволили развалиться строй-комплексу. При нем "Динамо" стало чемпионом Содружества и России.
В Южном округе Юрий Михайлович доверил ему руководить префектурой. В мэрии последние несколько лет Шанцев курировал социальный комплекс. Все знают, москвичи, в отличие от жителей других больших городов, в самые трудные годы без задержек получали зарплату из муниципального бюджета, она постоянно росла, как и доходы населения от вкладов, деятельности акционерных обществ, коммерции. Во всем этом есть и большая заслуга Шанцева.
Трудно писать без волнения о Валерии Павлиновиче. Врачи насчитали 148 ранений, в том числе четыре пулевых, определили, что 50 процентов кожного покрова обожжено после взрыва. Он прогремел у порога дома, откуда Шанцев вышел утром за молоком для внука. И после такого ранения через три месяца вышел на работу! С тех пор Шанцев вице-мэр и первый заместитель премьера Москвы.
Много приходилось читать о нем выдумок, неправды. Одним не нравится его отчество, хотя оно от имени в святцах, им называли на Руси и мужчин, и женщин. Другим не по душе фамилия, а она происходит от профессии деревенских предков-кузнецов, выделывавших шанцевый инструмент. Даже в доброжелательной газете написали о нем: "У этого, наверное, очень доброго человека взгяд тяжелый, как штанга".
Между тем он часто улыбается, много шутит, анекдотов знает много и умеет их рассказывать так, как знал и умел Юрий Никулин. Вот один анекдот от Шанцева:
Русского и американца Бог отправил в ад, одного в русское отделение, другого - в американское.
- Разница между ними какая? - спросили грешники.
- В американском аду с утра пьют рюмку дегтя и - свободен, мучайся целый день. А в русском аду две рюмки придется принимать, одну на завтрак, другую на обед.
Разошлись грешники по национальным квартирам, встречаются вскоре опять. Наш здоров и весел. Американец стал худым и зеленым. И рассказывает русскому:
- Деготь, конечно, дрянь, не виски. Но мне нравится в аду, никто не пристает... А ты как две рюмки выпиваешь?
- Знаешь, я вообще теперь ничего не пью, - ответил ему русский. - То дегтя не привезут, то рюмку свистнут!"
Лужков правильно выбрал вице-мэра, умеющего работать в условиях, когда с утра могут и зарплату не подвезти, и кассу ограбить. С Шанцевым они дополняют друг друга.
В нашей команде работают вместе хозяйственники и бывшие секретари райкомов, горкома КПСС, ЦК ВЛКСМ. Было бы крупной ошибкой не использовать на благо города опыт, политический и хозяйственный, таких людей как Шанцев. Многие раньше и сейчас стараются нас противопоставить другу другу, но между нами всегда уважительное отношение.
* * *
В условиях рынка любое новое дело наш комплекс начинает с решения земельно-имущественных отношений. Это значит, имеет каждодневно дело с комплексом Олега Михайловича Толкачева, еще одного первого зама премьера. Он человек неординарный, на мой вгляд, перспективный, высокоразвитый. У него блестящая память, способность быстро считать, просчитывать варианты решений. Толкачев получил высшее образование в престижном МИФИ, защитил диссертацию доктора физико-математических наук. Со дня рождения живет в Москве, считает себя москвичом не только по происхождению, но и по образу мыслей и духу. В молодости объездил за рулем полстраны, плавал на байдарках, ходил в турпоходы.
В Москве Толкачев избирался председателем райсовета и назначался префектом Южного округа. Оттуда перешел в Москомимущество. Там, где Олег Михайлович, - успех. Я высокого мнения о нем, как и о Борисе Васильевиче Никольском, о котором писал выше.
Лужков поступил абсолютно верно, когда не послушал непрошеных советчиков, не испугался кампании в прессе, предостережений не назначать первым замом премьера Никольского из-за его недолгой службы в Тбилиси. Там он избирался одним из секретарей ЦК компартии республики и находился в городе в дни известных трагических событий, до конца не проясненных.
Твердо могу сказать, к трагедии на проспекте Руставели Никольский не имел отношения, за нее перед историей ответят другие, те, кто развязал в Грузии гражданскую войну.
* * *
В команде Лужкова я работаю по уставу, состоящему из двух пунктов: 1. Мэр всегда прав. 2. Если мэр не прав, смотри пункт первый. Иначе нельзя он избран народом, а я нанят им на работу.
Если хочется покритиковать руководителя, то надо выйти из его команды и создать свою. Могу высказать собственное мнение по любому вопросу, но не критику. По этому уставу я работаю и с мэром, и с подчиненными.
Скажу теперь о команде строительного комплекса, трех руководителях крупных подразделений, моих ближайших помощниках. Начну с Воронина Александра Ивановича. Это большой специалист, он прошел путь от рядового инженера-строителя до высших командных постов, сейчас ведает экономической, научно-технической и промышленной политикой комплекса. Знает Москву досконально, я бы сказал, это академик в своей отрасли. Помимо всего, Воронин - преданный общему делу, любит Москву, любит москвичей. Очень скромный человек, вносит большой вклад в развитие комплекса, но никогда не высвечивается. Нам повезло, что в руководстве оказалась такая личность.
Евгений Павлович Заикин занимается формированием архитектурного облика, строительством и реконструкцией, то есть теми приоритетными проблемами, которые указаны в названии нашего комплекса. Его путь - от рабочего до руководителя района Москвы. Он избирался депутатом Городской думы, управлял трестом. Настолько предан строительству, что отказался возглавить одну их префектур Москвы.
Заикин больше кого-либо в нашем комплексе не боится самой тяжелой и черной работы, и, выполняя ее, все время одеяло с бременем проблем натягивает на себя. Что это за работа? Из пейзажа многих улиц центра вблизи Садового кольца исчезают оказавшиеся среди домов цеха разных заводов. Они возникли в XIX веке после отмены крепостного права, в годы промышленной революции. Так, на Новослободской оказался Московский завод пищевых концентратов. На Большой Татарской улице - цех точного литья ЗИЛа. На Большой Серпуховской - Мостекстильпром. Их больше нет, как и многих неназванных мною предприятий. Высвобожденная земля передана под застройку домов, офисов, магазинов. В зримом успехе этого трудного дела - большая заслуга Заикина.
Леонид Наумович Краснянский в Москву переехал в зрелые годы с Украины. К нам перешел из угольной промышленности, стало быть, как я, горняк по происхождению. В советские годы создавал нашу систему материально-технического снабжения, в рыночных условиях занимается коммерческим внебюджетным строительством. Все доходы из этого источника идут на муниципальное бесплатное жилье, социальные нужды.
После развала СССР на улицах Москвы осталось много недостроенных зданий упраздненных министерств, ведомственных институтов, учреждений, промышленных корпусов, так называемых "незавершенок". Они пустовали годами, стояли с разбитыми окнами, сломанными дверьми, пугая прохожих. Созданный Краснянским "Мосреалстрой" занялся реализацией этих самых незавершенок. Их насчитывалось около 400. Часть из них привели в порядок силами комплекса, часть - покупатели сами приспособили под свои нужды, изменив планировку. За год распродали почти все!
Краснянский из тех, кто работает с перспективой. Есть у него большая мечта - создать Московскую биржу по продаже квартир, гаражей, нежилых помещений. Сейчас москвичи тратят много сил и нервов при покупке квартир, попадают в алчные руки посредников, в разные криминальные истории. Нужно, чтобы каждый без посредников приходил на биржу и, посмотрев на табло, мог выбрать район, дом и квартиру, с отделкой или без. Тут же на бирже заплатить за покупку, получить ключи и документ собственника. Эту мечту Краснянский сделает былью, потому что он целеустремленный руководитель, создавший вокруг себя сильную команду. От ее успехов зависит процветание города.
У строителей, как у военных - профессия мужская. Но есть в нашем комплексе на руководящей работе женщины. Они без поблажек несут такую же тяжелую ношу, как мужчины. Моей правой рукой, руководителем аппарата, служит Нина Николаевна Китаева. Она выполняет массу поручений, через ее руки проходит вся наша переписка, неиссякаемый поток документов, жалоб, заявлений. Трудно количественно определить оборот этих бумаг, но ни одна из них не остается без внимания, должного ответа, нужного посыла.
Нина Николаевна прошла школу в аппарате председателя исполкома Московского Совета, начинала при Промыслове. Она там заведовала сектором перспективного развития, отвечала за контроль документов. Поэтому так хорошо прижилась в нашем комплексе, занимавшемся теми же вопросами перспективного развития. Раньше меня свой кабинет не покидает, а я на службе с 8 часов 20 минут и до 8-9 часов вечера.
При всем при том Китаева вырастила двух детей, у нее родилась внучка. Ей жить в Москве, которую мы стремимся сделать лучше и краше.
* * *
На четыре года резиденцию президента России в Кремле занял бывший первый заместитель мэра Санкт-Петербурга Владимир Владимирович Путин. За три дня до выборов он побывал на Тверской, 13, где Юрий Михайлович представил ему свою команду. Мэр рассказал, в частности, о строительстве в Южном Бутове, куда мы собрались было ехать. После доклада все сели по машинам и совершили традиционный объезд. Проехали по трассе Большого Третьего транспортного кольца, спустились под землю на новую станцию метро, заехали в Ясенево в ледовый дворец, где нас ждали мальчишки перед началом хоккейного турнира. Там находится один из первых появившихся в новых районах крытых катков, обжитый детьми.
Незадолго до объезда - торжественно открыли ледовый дворец в Медведково. Теперь в каждом из московских округов, как упоминалось, есть такой каток. И это лишь начало, сказал Лужков Путину.
В Южное Бутово президент не успел заехать. Трех запланированных часов на объезд не хватило, чтобы побывать за пределами МКАД. Посмотрев увиденное, Путин сказал, что чувствует себя немножко мэром и в Москве. Не во всем увиденном для него новизна, поскольку со многими городскими проблемами знаком с питерских времен. И пошутил, что, не создавая культа личности Юрию Михайловичу, построенное Лужковым следует отнести к очевидным достижениям. По его словам, многое можно назвать поистине памятниками городскому руководству.
Мэр Москвы во время общения с президентом чувствовал с его стороны полное взаимопонимание, поскольку разговаривал со специалистом, работавшим в системе муниципальной власти Санкт-Петербурга. Юрий Михайлович представил меня "руководителем системы отработки перспектив развития города", словами, которыми официально назывался наш комплекс.
С Путиным я знаком лет десять, с ним ездили на зимние Олимпийские игры в Норвегию, мы часто общались по разным вопросам, еще когда он работал у Анатолия Собчака.
Думаю, первый объезд Москвы не останется последним в графике Путина. Мэру Москвы есть что показать президенту России, руководителям всех государств и правительств. Помните, в какой восторг пришли президент Франции и канцлер Германии, когда увидели "Охотный ряд". На нем Москва не остановилась, хотя ничего более трудного в моей жизни не припомню, чем котлован на Манежной площади.
На Софийской набережной, напротив Кремля, растет "Царев сад". Там, где в "белокаменной" цвели царские сады, сооружаем торгово-офисный центр с садами. Он будет таким же современным и красивым, как "Охотный ряд", но значительно крупнее, поскольку здесь строим и глубоко под землей, и над ней.
Испытанным методом "стена в грунте" в топях и хлябях Замоскворечья выкопан еще больший в объеме котлован, чем на Манежной пощади. На четвертом подземном ярусе откроем ресторан, выше - паркинг на тысячу с лишним машин. Вдоль Большого Москворецкого моста поднимаются разной этажности новые здания Замоскворечья. Их фасады украсят и Софийскую набережную, и Водоотводный канал, и вид с моста, по другую сторону которого - панорама Московского Кремля.
* * *
В русской истории немало правителей знало толк в строительстве. Петр Первый своей рукой делал эскизы зданий. Екатерина II признавалась, что строительство - это как порок, как пьянство, как страсть.
Сталин и Хрущев, по существу, я уже это отмечал, играли роль главного архитектора Москвы, определили стиль зодчества, характер строительства своего времени.
Всего за десять лет Лужков придал невиданное ускорение Москве. Как никто другой, он понимает значение нашего дела, знает сильные и слабые стороны строителей, не дает расслабиться никому, взобраться на пьедестал. "Ничего никогда не строилось в срок и в рамках сметы", - это шутливый "закон Хеопса-Ресина", сформулированный Юрием Михайловичем в его известной книжке "Российские законы Паркинсона". Если кто сомневается в выдающихся управленческих способностях нашего мэра, пусть прочтет эту маленькую книжку, потяжелее иных томов.
В другой известной книге Лужкова - "Мы дети твои, Москва" - есть такие поразившие меня слова: "Когда большевики называли народ "строителем будущего", они знали, что делали. Они вселяли в людей оптимизм. Строительство, как и победа, всегда было у нас, как и повсюду, важнейшим идеологическим символом. Одни народы создавали пирамиды и храмы, другие царство свободы, третьи комфорт для людей - в любом случае стройка - это надежда на обновление".
Лужков восстановил Храм. Дал свободу строителям и архитекторам. Возводит дома с невиданным прежде комфортом. Счастье быть прорабом такого города.
Да, строить - значит побеждать! Этими словами, которыми начал, закончу книгу, продолжение которой пишется сегодня на просторах нашей столицы, "Москвы в лесах".
Конец девятой главы, конец второго издания.
Май 2000 года.
ГЛАВА Х
Не все было так плохо.
Грозит ли нам банкротство?
"Большие проекты" Лужкова.
Город на месте цехов. Что ломает мэрия?
Лидеры комплекса. Дома типовые и элитные.
На дворе - ХХI век. Малоэтажная столица.
Какой быть Москве.
После издания "Москвы в лесах", где я поминал добрым словом прошлое, меня пытались поймать на противоречии и спрашивали: что хорошего "накоплено" в опыте строительства в советские годы, если тот опыт "прежде всего авралы, долгострои, недоделки и прочее".
Почему прежде всего "долгострои"? Лужники и Дворец съездов соорудили за полтора года, это было при Хрущеве. При Брежневе Олимпийские объекты, среди которых такие крупные здания как Крытый стадион и водный бассейн на проспекте Мира, появились также быстро. Дома делали еще быстрей.
В начале карьеры, начальником стройуправления, я на себе испытал несправедливость и несуразность прошлой системы. Как только заходила речь о цене, зарплате, прибыли, так сразу возникали разные запреты. Очень власть опасалась, что строители разбогатеют. Начальник крупного строительного управления не имел права решать вопросы материально-технического обеспечения. Все за меня решали другие. По всей технологической линии возникали запреты - того "нельзя", этого "не сметь". А никто не отвечал за конечный результат. Но я не могу забыть то, что было хорошего - косыгинские реформы, о которых рассказывал в начале книги. Благодаря реформам появился хозяйственный расчет. Мы тогда хорошо зарабатывали и получали за конечный результат, а не за восемь часов пребывания на объекте. Благодаря хозрасчету изменилось отношение к труду. Не перерасходуя фонд заработной платы, мы постоянно выполняли план по всем показателям - вводу новых объектов, прибыли, и регулярно поощрялись всеми принятыми тогда способами, как моральными, так и материальными. Разве это плохо?
Не понравились многим мои слова, что благодаря удачно проведенной в Москве приватизации комплекс работает сейчас также слаженно, как в советские годы, постоянно наращивает объемы. И здесь меня допрашивали: "Нет ли противоречия в словах - приватизация и советский опыт?"
Если ли бы мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков дал простор "дикой приватизации", ее называют "обвальной", то мы развалили бы единство технологии и растащили строительный комплекс на части, разломали огромный отлаженный механизм. В умелых руках он мог работать. Мы не порвали сложившиеся производственные отношения и личные связи между руководителями строек. Все вместе начали врастать в рынок. Так, сохранили главки, главные управления, дали им право представлять интересы города, выполнять социально-экономические программы, разработанные правительством Москвы. Полученная самостоятельность, свобода действий или, говоря другими словами, либерализация позволила им без суеты и спешки перейти к новым формам собственности - от ассоциации до акционерного общества. При этом технологическая цепочка не разорвалась, правительство города не утратило контроль над отраслью. Появилась и частная собственность, и личная заинтересованность. Вот это я имею в виду, когда говорю о "приватизации по-московски".
Есть такое мнение, что отрасль вообще не следовало приватизировать, коль скоро при "частниках" не прекратились злоупотребления, хищения, пресловутые недоделки. Чтобы противостоять недоделкам, мы реорганизовали надзорные органы, открыли "горячие линии", принимающие по телефону жалобы населения, создали комиссии, которые рассматривают обращения и предложения москвичей. Есть такой рычаг, как штрафы. Есть у нас другие наказания для тех, кто ни в советской системе, ни в рыночной системе не может работать хорошо.
Сейчас не те времена, когда жизнь на объекте замирала в пять часов вечера и стройплощадка становилась оазисом для несунов. Современные объекты - это фактически производственные цеха с двух- и трехсменным режимом работы, они хорошо освещены, огорожены крепкой оградой, здесь всегда начеку профессиональная охрана. Но преступники стали изощреннее. Воры существуют при любой системе, поэтому сторожат объекты как частные охранники, так и милиционеры. Они схватили за руку сотни похитителей и предали их суду.
Приверженцы либерализма в экономике упрекают комплекс в предвзятости, повышенном внимании к "своим" и пренебрежении к "чужим". Это выражается якобы в неких льготах, противоречащих честному предпринимательству, демократии, рыночной экономике, где права у всех равны. Мол, мы даем льготы по принципу: "Кому хочу, тому даю".
На этот упрек хочу ответить: больше половины всего объема строительства выполняют фирмы никак не подчиненные ни правительству Москвы, ни комплексу. Все отношения с ними строятся на основе конкуренции. Они участвуют в тендерах на равных с давно проявившими себя застройщиками, такими как "Главмосстрой", и с новыми структурами, рвущимися на московский рынок.
Любая фирма, которая выигрывает конкурс, может получить льготы, если берется за проект, необходимый городу. Например, займется реконструкцией районов, застроенных пятиэтажными зданиями, подлежащими сносу.
* * *
В дни предвыборной кампании 1999 года прокатилась волна публикаций о грядущем экономическом банкротстве комплекса. Мои возражения, что это неправда, не удовлетворяли прессу, она требовала "иных аргументов". Эти мифы о банкротстве комплекса связаны были с вброшенным в общественное сознание другим мифом - о неэффективности финансовой политики московского правительства. Что сказать по этому поводу?
На Москву, как на все города России, посыпались камни "шоковой терапии", лишившей помощи государства. Нам, как всем муниципалитетам, перекрыли кран, из которого лился финансовый поток госбюджета. Наше счастье, что мэр Москвы проявил политическую волю, не взял под козырек, а добился у президента России права идти в рынок своим путем, куда ведет не одна радикально-либеральная дорога. На этот путь нас толкали реформаторы, несколько лет управлявшие экономикой государства. Теперь эти люди оказались в оппозиции, что им остается делать? Вот они и пугали москвичей, предвещали скорое банкротство.
Перед выборами бывший и. о. премьера России доказывал публично "с цифрами в руках", что созданная в Москве система управления неэффективна, что мэр Москвы Юрий Лужков "абсолютно не умеет расходовать деньги".
Другой бывший премьер, руководивший недолго государством до августа 1998 года, высказывался в адрес мэра Москвы в те же предвыборные дни еще более резко: "Ему надо убегать из Москвы: московское чудо кончается. Апогей миновал. Бюджет, который столичное правительство внесло на будущий год (2000. - В. Р.) - это явка с повинной. Добровольное признание... Чудеса кончаются".
Два года прошло после громких заявлений, что "апогей миновал", а "московское чудо" не кончилось, банкротства нет, кредиты возвращены. Мэр по-прежнему успешно руководит городом, никуда ему бежать не пришлось. Почти каждую субботу его видят на стройках Москвы. Все намеченное программой на 2000 год мы выполнили. Бесплатные квартиры очередникам советской власти дали. Кто в рыночной России строит бесплатное муниципальное жилье? При социализме, в "застойные годы", мы сооружали три с половиной миллиона квадратных метров жилья. В условиях рынка, без поддержки госбюджета мы дали те же миллионы в жилых домах, не считая миллионов в других зданиях. Это что, конец "московского чуда"?
В глубине России по давнему убеждению многим кажется, что столица живет за счет провинции, как при советской власти. На это и рассчитывают авторы мифов. Но сегодня никто не обязывает регионы отправлять продукты, дефицитные товары в счет государственных поставок в Москву в ущерб собственным интересам. Плановой экономики нет.
Сочиняют выдумки о "явке с повинной" не в ближнем и дальнем зарубежье. Пишут там, где за окнами "образцовый коммунистический город" превращается в златоглавую Москву.
О каком банкротстве может идти речь, если каждый год мы строим все больше и больше, как в те годы, когда сооружение жилья в Москве было заботой главы государства. Хрущев волевым решением направлял в столицу полноводные финансовые реки из моря госбюджета. Нет теперь на эти расходы денег казны. Президент и премьер России не занимаются строительством в Москве. А мы наращиваем объемы. Почему? Потому что задействовали рыночный механизм. Можно его назвать самодостаточным. Можно социально-направленным. В чем его суть? Богатые окупают квартиры бедных. Почти два миллиона квадратных метров продаем тем, у кого есть деньги. На эти средства строим квартиры очередникам и жителям сносимых пятиэтажных зданий.
Но жилые дома - часть нашей программы. Как при советской власти строим школы, детские сады и ясли, поликлиники, больницы, подстанции скорой помощи, все необходимое. Одних только школ за год - 17! А чтобы делать современные здания, вкладываем средства в развитие стройиндустрии. Можно ли при таком положении дел говорить о банкротстве комплекса?
Не могу сказать, что все делаем хорошо. Иногда приходится на объездах напоминать такой анекдот:
- В Одессе один еврей покупал на Привозе яйца, а дома их варил. На другой день нес крутые яйца на Привоз и продавал за ту же цену, что покупал.
Второй раз вице-мэром Москва избрала Валерия Павлиновича Шанцева. Так судьба распорядилась, что мы с ним знакомы со времен его службы в Перовском районе. Этот отдаленный промышленный пролетарский район, образованный на месте подмосковного города Перово, имел особое значение в системе московских районов. Депутатом отсюда в Верховный Совет СССР избирался член Политбюро и первый секретарь МГК Виктор Васильевич Гришин, проявлявший особое внимание к району.
В силу вышесказанного, будучи руководителем "Главмосинжстроя", и я по линии главка курировал этот район, вникал в его проблемы. Поэтому знал не понаслышке людей, которые там служили. Шанцев руководил в Перово исполкомом и райкомом партии. Жизнь нас часто сталкивала при решении многих вопросов. В нем я чувствовал заботливого, рачительного, умного хозяина, что внушало к нему уважание.
Однажды Шанцеву, когда он работал председателем исполкома, пришлось срочно заняться аварией в одном из перовских типовых домов. Ему открыли дверь квартиры, в которую хлынула вода с верхнего этажа. Вот при каких обстоятельствах попал Валерий Павлинович в квартиру Юрия Михайловича, поразившись аскетической обстановкой комнат, где проживал руководитель крупного научно-промышленного объединения "Химавтоматика" и руководитель одной из комиссий Московского Совета.
В Моссовете Шанцев возглавлял фракцию "Москва", он избирался секретарем МГК. После августа 1991 года и роспуска КПСС не остался невостребованнным, получил много приглашений. Звали его в банки, в том числе в "Менатеп". Там при найме произошел такой диалог:
- Нам все равно, чем вы будете торговать, лишь бы прибыль была.
- Это вам все равно, а у меня принципы... В общем, ку-ку, Вася...
- Ходорковского Миша зовут...
- Какая разница...
Пошел Шанцев служить вместо банка в хоккейный клуб "Динамо", не дал ему после "реформ" погибнуть, как мы не позволили развалиться строй-комплексу. При нем "Динамо" стало чемпионом Содружества и России.
В Южном округе Юрий Михайлович доверил ему руководить префектурой. В мэрии последние несколько лет Шанцев курировал социальный комплекс. Все знают, москвичи, в отличие от жителей других больших городов, в самые трудные годы без задержек получали зарплату из муниципального бюджета, она постоянно росла, как и доходы населения от вкладов, деятельности акционерных обществ, коммерции. Во всем этом есть и большая заслуга Шанцева.
Трудно писать без волнения о Валерии Павлиновиче. Врачи насчитали 148 ранений, в том числе четыре пулевых, определили, что 50 процентов кожного покрова обожжено после взрыва. Он прогремел у порога дома, откуда Шанцев вышел утром за молоком для внука. И после такого ранения через три месяца вышел на работу! С тех пор Шанцев вице-мэр и первый заместитель премьера Москвы.
Много приходилось читать о нем выдумок, неправды. Одним не нравится его отчество, хотя оно от имени в святцах, им называли на Руси и мужчин, и женщин. Другим не по душе фамилия, а она происходит от профессии деревенских предков-кузнецов, выделывавших шанцевый инструмент. Даже в доброжелательной газете написали о нем: "У этого, наверное, очень доброго человека взгяд тяжелый, как штанга".
Между тем он часто улыбается, много шутит, анекдотов знает много и умеет их рассказывать так, как знал и умел Юрий Никулин. Вот один анекдот от Шанцева:
Русского и американца Бог отправил в ад, одного в русское отделение, другого - в американское.
- Разница между ними какая? - спросили грешники.
- В американском аду с утра пьют рюмку дегтя и - свободен, мучайся целый день. А в русском аду две рюмки придется принимать, одну на завтрак, другую на обед.
Разошлись грешники по национальным квартирам, встречаются вскоре опять. Наш здоров и весел. Американец стал худым и зеленым. И рассказывает русскому:
- Деготь, конечно, дрянь, не виски. Но мне нравится в аду, никто не пристает... А ты как две рюмки выпиваешь?
- Знаешь, я вообще теперь ничего не пью, - ответил ему русский. - То дегтя не привезут, то рюмку свистнут!"
Лужков правильно выбрал вице-мэра, умеющего работать в условиях, когда с утра могут и зарплату не подвезти, и кассу ограбить. С Шанцевым они дополняют друг друга.
В нашей команде работают вместе хозяйственники и бывшие секретари райкомов, горкома КПСС, ЦК ВЛКСМ. Было бы крупной ошибкой не использовать на благо города опыт, политический и хозяйственный, таких людей как Шанцев. Многие раньше и сейчас стараются нас противопоставить другу другу, но между нами всегда уважительное отношение.
* * *
В условиях рынка любое новое дело наш комплекс начинает с решения земельно-имущественных отношений. Это значит, имеет каждодневно дело с комплексом Олега Михайловича Толкачева, еще одного первого зама премьера. Он человек неординарный, на мой вгляд, перспективный, высокоразвитый. У него блестящая память, способность быстро считать, просчитывать варианты решений. Толкачев получил высшее образование в престижном МИФИ, защитил диссертацию доктора физико-математических наук. Со дня рождения живет в Москве, считает себя москвичом не только по происхождению, но и по образу мыслей и духу. В молодости объездил за рулем полстраны, плавал на байдарках, ходил в турпоходы.
В Москве Толкачев избирался председателем райсовета и назначался префектом Южного округа. Оттуда перешел в Москомимущество. Там, где Олег Михайлович, - успех. Я высокого мнения о нем, как и о Борисе Васильевиче Никольском, о котором писал выше.
Лужков поступил абсолютно верно, когда не послушал непрошеных советчиков, не испугался кампании в прессе, предостережений не назначать первым замом премьера Никольского из-за его недолгой службы в Тбилиси. Там он избирался одним из секретарей ЦК компартии республики и находился в городе в дни известных трагических событий, до конца не проясненных.
Твердо могу сказать, к трагедии на проспекте Руставели Никольский не имел отношения, за нее перед историей ответят другие, те, кто развязал в Грузии гражданскую войну.
* * *
В команде Лужкова я работаю по уставу, состоящему из двух пунктов: 1. Мэр всегда прав. 2. Если мэр не прав, смотри пункт первый. Иначе нельзя он избран народом, а я нанят им на работу.
Если хочется покритиковать руководителя, то надо выйти из его команды и создать свою. Могу высказать собственное мнение по любому вопросу, но не критику. По этому уставу я работаю и с мэром, и с подчиненными.
Скажу теперь о команде строительного комплекса, трех руководителях крупных подразделений, моих ближайших помощниках. Начну с Воронина Александра Ивановича. Это большой специалист, он прошел путь от рядового инженера-строителя до высших командных постов, сейчас ведает экономической, научно-технической и промышленной политикой комплекса. Знает Москву досконально, я бы сказал, это академик в своей отрасли. Помимо всего, Воронин - преданный общему делу, любит Москву, любит москвичей. Очень скромный человек, вносит большой вклад в развитие комплекса, но никогда не высвечивается. Нам повезло, что в руководстве оказалась такая личность.
Евгений Павлович Заикин занимается формированием архитектурного облика, строительством и реконструкцией, то есть теми приоритетными проблемами, которые указаны в названии нашего комплекса. Его путь - от рабочего до руководителя района Москвы. Он избирался депутатом Городской думы, управлял трестом. Настолько предан строительству, что отказался возглавить одну их префектур Москвы.
Заикин больше кого-либо в нашем комплексе не боится самой тяжелой и черной работы, и, выполняя ее, все время одеяло с бременем проблем натягивает на себя. Что это за работа? Из пейзажа многих улиц центра вблизи Садового кольца исчезают оказавшиеся среди домов цеха разных заводов. Они возникли в XIX веке после отмены крепостного права, в годы промышленной революции. Так, на Новослободской оказался Московский завод пищевых концентратов. На Большой Татарской улице - цех точного литья ЗИЛа. На Большой Серпуховской - Мостекстильпром. Их больше нет, как и многих неназванных мною предприятий. Высвобожденная земля передана под застройку домов, офисов, магазинов. В зримом успехе этого трудного дела - большая заслуга Заикина.
Леонид Наумович Краснянский в Москву переехал в зрелые годы с Украины. К нам перешел из угольной промышленности, стало быть, как я, горняк по происхождению. В советские годы создавал нашу систему материально-технического снабжения, в рыночных условиях занимается коммерческим внебюджетным строительством. Все доходы из этого источника идут на муниципальное бесплатное жилье, социальные нужды.
После развала СССР на улицах Москвы осталось много недостроенных зданий упраздненных министерств, ведомственных институтов, учреждений, промышленных корпусов, так называемых "незавершенок". Они пустовали годами, стояли с разбитыми окнами, сломанными дверьми, пугая прохожих. Созданный Краснянским "Мосреалстрой" занялся реализацией этих самых незавершенок. Их насчитывалось около 400. Часть из них привели в порядок силами комплекса, часть - покупатели сами приспособили под свои нужды, изменив планировку. За год распродали почти все!
Краснянский из тех, кто работает с перспективой. Есть у него большая мечта - создать Московскую биржу по продаже квартир, гаражей, нежилых помещений. Сейчас москвичи тратят много сил и нервов при покупке квартир, попадают в алчные руки посредников, в разные криминальные истории. Нужно, чтобы каждый без посредников приходил на биржу и, посмотрев на табло, мог выбрать район, дом и квартиру, с отделкой или без. Тут же на бирже заплатить за покупку, получить ключи и документ собственника. Эту мечту Краснянский сделает былью, потому что он целеустремленный руководитель, создавший вокруг себя сильную команду. От ее успехов зависит процветание города.
У строителей, как у военных - профессия мужская. Но есть в нашем комплексе на руководящей работе женщины. Они без поблажек несут такую же тяжелую ношу, как мужчины. Моей правой рукой, руководителем аппарата, служит Нина Николаевна Китаева. Она выполняет массу поручений, через ее руки проходит вся наша переписка, неиссякаемый поток документов, жалоб, заявлений. Трудно количественно определить оборот этих бумаг, но ни одна из них не остается без внимания, должного ответа, нужного посыла.
Нина Николаевна прошла школу в аппарате председателя исполкома Московского Совета, начинала при Промыслове. Она там заведовала сектором перспективного развития, отвечала за контроль документов. Поэтому так хорошо прижилась в нашем комплексе, занимавшемся теми же вопросами перспективного развития. Раньше меня свой кабинет не покидает, а я на службе с 8 часов 20 минут и до 8-9 часов вечера.
При всем при том Китаева вырастила двух детей, у нее родилась внучка. Ей жить в Москве, которую мы стремимся сделать лучше и краше.
* * *
На четыре года резиденцию президента России в Кремле занял бывший первый заместитель мэра Санкт-Петербурга Владимир Владимирович Путин. За три дня до выборов он побывал на Тверской, 13, где Юрий Михайлович представил ему свою команду. Мэр рассказал, в частности, о строительстве в Южном Бутове, куда мы собрались было ехать. После доклада все сели по машинам и совершили традиционный объезд. Проехали по трассе Большого Третьего транспортного кольца, спустились под землю на новую станцию метро, заехали в Ясенево в ледовый дворец, где нас ждали мальчишки перед началом хоккейного турнира. Там находится один из первых появившихся в новых районах крытых катков, обжитый детьми.
Незадолго до объезда - торжественно открыли ледовый дворец в Медведково. Теперь в каждом из московских округов, как упоминалось, есть такой каток. И это лишь начало, сказал Лужков Путину.
В Южное Бутово президент не успел заехать. Трех запланированных часов на объезд не хватило, чтобы побывать за пределами МКАД. Посмотрев увиденное, Путин сказал, что чувствует себя немножко мэром и в Москве. Не во всем увиденном для него новизна, поскольку со многими городскими проблемами знаком с питерских времен. И пошутил, что, не создавая культа личности Юрию Михайловичу, построенное Лужковым следует отнести к очевидным достижениям. По его словам, многое можно назвать поистине памятниками городскому руководству.
Мэр Москвы во время общения с президентом чувствовал с его стороны полное взаимопонимание, поскольку разговаривал со специалистом, работавшим в системе муниципальной власти Санкт-Петербурга. Юрий Михайлович представил меня "руководителем системы отработки перспектив развития города", словами, которыми официально назывался наш комплекс.
С Путиным я знаком лет десять, с ним ездили на зимние Олимпийские игры в Норвегию, мы часто общались по разным вопросам, еще когда он работал у Анатолия Собчака.
Думаю, первый объезд Москвы не останется последним в графике Путина. Мэру Москвы есть что показать президенту России, руководителям всех государств и правительств. Помните, в какой восторг пришли президент Франции и канцлер Германии, когда увидели "Охотный ряд". На нем Москва не остановилась, хотя ничего более трудного в моей жизни не припомню, чем котлован на Манежной площади.
На Софийской набережной, напротив Кремля, растет "Царев сад". Там, где в "белокаменной" цвели царские сады, сооружаем торгово-офисный центр с садами. Он будет таким же современным и красивым, как "Охотный ряд", но значительно крупнее, поскольку здесь строим и глубоко под землей, и над ней.
Испытанным методом "стена в грунте" в топях и хлябях Замоскворечья выкопан еще больший в объеме котлован, чем на Манежной пощади. На четвертом подземном ярусе откроем ресторан, выше - паркинг на тысячу с лишним машин. Вдоль Большого Москворецкого моста поднимаются разной этажности новые здания Замоскворечья. Их фасады украсят и Софийскую набережную, и Водоотводный канал, и вид с моста, по другую сторону которого - панорама Московского Кремля.
* * *
В русской истории немало правителей знало толк в строительстве. Петр Первый своей рукой делал эскизы зданий. Екатерина II признавалась, что строительство - это как порок, как пьянство, как страсть.
Сталин и Хрущев, по существу, я уже это отмечал, играли роль главного архитектора Москвы, определили стиль зодчества, характер строительства своего времени.
Всего за десять лет Лужков придал невиданное ускорение Москве. Как никто другой, он понимает значение нашего дела, знает сильные и слабые стороны строителей, не дает расслабиться никому, взобраться на пьедестал. "Ничего никогда не строилось в срок и в рамках сметы", - это шутливый "закон Хеопса-Ресина", сформулированный Юрием Михайловичем в его известной книжке "Российские законы Паркинсона". Если кто сомневается в выдающихся управленческих способностях нашего мэра, пусть прочтет эту маленькую книжку, потяжелее иных томов.
В другой известной книге Лужкова - "Мы дети твои, Москва" - есть такие поразившие меня слова: "Когда большевики называли народ "строителем будущего", они знали, что делали. Они вселяли в людей оптимизм. Строительство, как и победа, всегда было у нас, как и повсюду, важнейшим идеологическим символом. Одни народы создавали пирамиды и храмы, другие царство свободы, третьи комфорт для людей - в любом случае стройка - это надежда на обновление".
Лужков восстановил Храм. Дал свободу строителям и архитекторам. Возводит дома с невиданным прежде комфортом. Счастье быть прорабом такого города.
Да, строить - значит побеждать! Этими словами, которыми начал, закончу книгу, продолжение которой пишется сегодня на просторах нашей столицы, "Москвы в лесах".
Конец девятой главы, конец второго издания.
Май 2000 года.
ГЛАВА Х
Не все было так плохо.
Грозит ли нам банкротство?
"Большие проекты" Лужкова.
Город на месте цехов. Что ломает мэрия?
Лидеры комплекса. Дома типовые и элитные.
На дворе - ХХI век. Малоэтажная столица.
Какой быть Москве.
После издания "Москвы в лесах", где я поминал добрым словом прошлое, меня пытались поймать на противоречии и спрашивали: что хорошего "накоплено" в опыте строительства в советские годы, если тот опыт "прежде всего авралы, долгострои, недоделки и прочее".
Почему прежде всего "долгострои"? Лужники и Дворец съездов соорудили за полтора года, это было при Хрущеве. При Брежневе Олимпийские объекты, среди которых такие крупные здания как Крытый стадион и водный бассейн на проспекте Мира, появились также быстро. Дома делали еще быстрей.
В начале карьеры, начальником стройуправления, я на себе испытал несправедливость и несуразность прошлой системы. Как только заходила речь о цене, зарплате, прибыли, так сразу возникали разные запреты. Очень власть опасалась, что строители разбогатеют. Начальник крупного строительного управления не имел права решать вопросы материально-технического обеспечения. Все за меня решали другие. По всей технологической линии возникали запреты - того "нельзя", этого "не сметь". А никто не отвечал за конечный результат. Но я не могу забыть то, что было хорошего - косыгинские реформы, о которых рассказывал в начале книги. Благодаря реформам появился хозяйственный расчет. Мы тогда хорошо зарабатывали и получали за конечный результат, а не за восемь часов пребывания на объекте. Благодаря хозрасчету изменилось отношение к труду. Не перерасходуя фонд заработной платы, мы постоянно выполняли план по всем показателям - вводу новых объектов, прибыли, и регулярно поощрялись всеми принятыми тогда способами, как моральными, так и материальными. Разве это плохо?
Не понравились многим мои слова, что благодаря удачно проведенной в Москве приватизации комплекс работает сейчас также слаженно, как в советские годы, постоянно наращивает объемы. И здесь меня допрашивали: "Нет ли противоречия в словах - приватизация и советский опыт?"
Если ли бы мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков дал простор "дикой приватизации", ее называют "обвальной", то мы развалили бы единство технологии и растащили строительный комплекс на части, разломали огромный отлаженный механизм. В умелых руках он мог работать. Мы не порвали сложившиеся производственные отношения и личные связи между руководителями строек. Все вместе начали врастать в рынок. Так, сохранили главки, главные управления, дали им право представлять интересы города, выполнять социально-экономические программы, разработанные правительством Москвы. Полученная самостоятельность, свобода действий или, говоря другими словами, либерализация позволила им без суеты и спешки перейти к новым формам собственности - от ассоциации до акционерного общества. При этом технологическая цепочка не разорвалась, правительство города не утратило контроль над отраслью. Появилась и частная собственность, и личная заинтересованность. Вот это я имею в виду, когда говорю о "приватизации по-московски".
Есть такое мнение, что отрасль вообще не следовало приватизировать, коль скоро при "частниках" не прекратились злоупотребления, хищения, пресловутые недоделки. Чтобы противостоять недоделкам, мы реорганизовали надзорные органы, открыли "горячие линии", принимающие по телефону жалобы населения, создали комиссии, которые рассматривают обращения и предложения москвичей. Есть такой рычаг, как штрафы. Есть у нас другие наказания для тех, кто ни в советской системе, ни в рыночной системе не может работать хорошо.
Сейчас не те времена, когда жизнь на объекте замирала в пять часов вечера и стройплощадка становилась оазисом для несунов. Современные объекты - это фактически производственные цеха с двух- и трехсменным режимом работы, они хорошо освещены, огорожены крепкой оградой, здесь всегда начеку профессиональная охрана. Но преступники стали изощреннее. Воры существуют при любой системе, поэтому сторожат объекты как частные охранники, так и милиционеры. Они схватили за руку сотни похитителей и предали их суду.
Приверженцы либерализма в экономике упрекают комплекс в предвзятости, повышенном внимании к "своим" и пренебрежении к "чужим". Это выражается якобы в неких льготах, противоречащих честному предпринимательству, демократии, рыночной экономике, где права у всех равны. Мол, мы даем льготы по принципу: "Кому хочу, тому даю".
На этот упрек хочу ответить: больше половины всего объема строительства выполняют фирмы никак не подчиненные ни правительству Москвы, ни комплексу. Все отношения с ними строятся на основе конкуренции. Они участвуют в тендерах на равных с давно проявившими себя застройщиками, такими как "Главмосстрой", и с новыми структурами, рвущимися на московский рынок.
Любая фирма, которая выигрывает конкурс, может получить льготы, если берется за проект, необходимый городу. Например, займется реконструкцией районов, застроенных пятиэтажными зданиями, подлежащими сносу.
* * *
В дни предвыборной кампании 1999 года прокатилась волна публикаций о грядущем экономическом банкротстве комплекса. Мои возражения, что это неправда, не удовлетворяли прессу, она требовала "иных аргументов". Эти мифы о банкротстве комплекса связаны были с вброшенным в общественное сознание другим мифом - о неэффективности финансовой политики московского правительства. Что сказать по этому поводу?
На Москву, как на все города России, посыпались камни "шоковой терапии", лишившей помощи государства. Нам, как всем муниципалитетам, перекрыли кран, из которого лился финансовый поток госбюджета. Наше счастье, что мэр Москвы проявил политическую волю, не взял под козырек, а добился у президента России права идти в рынок своим путем, куда ведет не одна радикально-либеральная дорога. На этот путь нас толкали реформаторы, несколько лет управлявшие экономикой государства. Теперь эти люди оказались в оппозиции, что им остается делать? Вот они и пугали москвичей, предвещали скорое банкротство.
Перед выборами бывший и. о. премьера России доказывал публично "с цифрами в руках", что созданная в Москве система управления неэффективна, что мэр Москвы Юрий Лужков "абсолютно не умеет расходовать деньги".
Другой бывший премьер, руководивший недолго государством до августа 1998 года, высказывался в адрес мэра Москвы в те же предвыборные дни еще более резко: "Ему надо убегать из Москвы: московское чудо кончается. Апогей миновал. Бюджет, который столичное правительство внесло на будущий год (2000. - В. Р.) - это явка с повинной. Добровольное признание... Чудеса кончаются".
Два года прошло после громких заявлений, что "апогей миновал", а "московское чудо" не кончилось, банкротства нет, кредиты возвращены. Мэр по-прежнему успешно руководит городом, никуда ему бежать не пришлось. Почти каждую субботу его видят на стройках Москвы. Все намеченное программой на 2000 год мы выполнили. Бесплатные квартиры очередникам советской власти дали. Кто в рыночной России строит бесплатное муниципальное жилье? При социализме, в "застойные годы", мы сооружали три с половиной миллиона квадратных метров жилья. В условиях рынка, без поддержки госбюджета мы дали те же миллионы в жилых домах, не считая миллионов в других зданиях. Это что, конец "московского чуда"?
В глубине России по давнему убеждению многим кажется, что столица живет за счет провинции, как при советской власти. На это и рассчитывают авторы мифов. Но сегодня никто не обязывает регионы отправлять продукты, дефицитные товары в счет государственных поставок в Москву в ущерб собственным интересам. Плановой экономики нет.
Сочиняют выдумки о "явке с повинной" не в ближнем и дальнем зарубежье. Пишут там, где за окнами "образцовый коммунистический город" превращается в златоглавую Москву.
О каком банкротстве может идти речь, если каждый год мы строим все больше и больше, как в те годы, когда сооружение жилья в Москве было заботой главы государства. Хрущев волевым решением направлял в столицу полноводные финансовые реки из моря госбюджета. Нет теперь на эти расходы денег казны. Президент и премьер России не занимаются строительством в Москве. А мы наращиваем объемы. Почему? Потому что задействовали рыночный механизм. Можно его назвать самодостаточным. Можно социально-направленным. В чем его суть? Богатые окупают квартиры бедных. Почти два миллиона квадратных метров продаем тем, у кого есть деньги. На эти средства строим квартиры очередникам и жителям сносимых пятиэтажных зданий.
Но жилые дома - часть нашей программы. Как при советской власти строим школы, детские сады и ясли, поликлиники, больницы, подстанции скорой помощи, все необходимое. Одних только школ за год - 17! А чтобы делать современные здания, вкладываем средства в развитие стройиндустрии. Можно ли при таком положении дел говорить о банкротстве комплекса?
Не могу сказать, что все делаем хорошо. Иногда приходится на объездах напоминать такой анекдот:
- В Одессе один еврей покупал на Привозе яйца, а дома их варил. На другой день нес крутые яйца на Привоз и продавал за ту же цену, что покупал.