Страница:
Когда нас просят исследовать свои переживания в момент принятия решения поднять или опустить правую руку, мы обнаруживаем, что либо рука внезапно опускается или поднимается без сознательного намерения, либо в сознании внезапно возникает мысль «Я думаю, надо поднять» или «Я опущу», или «Я не знаю, что делать», или «Какое глупое упражнение». Теперь мы можем занять интеллектуальную позицию, что эти мысли либо совершенно случайны, как случайны кванты в квантовой физике, либо возникают механически, как результат механической нерушимой каузальной цепи. Обе позиции «бессмысленны».
Обе позиции полезны для одних задач и бесполезны для других. Обе нарушаются или становятся бесполезны при слишком усердном приложении ко всем ситуациям. Обе «позиции» тем не менее подрывают идею, что существо и его ум – это одно и то же, что существует некое "Я", которое имеет контроль, но подавлено большую часть времени, которое должно делать вещи иначе, чем они делаются. «Ты никогда не вырвешься из колеса смертей и рождений, – говорит Будда, – пока не перестанешь верить в иллюзию, что ты Деятель».
Как видно из сферы полностью пережитых переживаний, прозрение – это просто одна иллюзия, успешно разрушающая удушающее действие другой иллюзии.
«Переживание просветления» – это освобождение от напряжения, переживаемое в момент прекращения борьбы с тем, что есть, освобождение от обязанности воспринимать свой ум всерьез. Просветляющее Переживание это «да», сказанное последовательности своих личностей после целой жизни «нет», это «да», сказанное сочной землянике после целой жизни тревог об иллюзорных тиграх.
Гуру – это тот, кто создает снаряд, начиненный бессмыслицей, начиненный иллюзиями, успешно взрывающими жизнеудушающие иллюзии искателя. Чтобы «работа»
этих иллюзий была успешной, они сами должны все время уничтожаться. В идеале гуру создает снаряд самоуничтожающихся иллюзий, которые разрушают жизнеотрицающие иллюзии искателя и «создают пространство», в котором он может просто быть.
При сравнении бессмыслицы «костяной жизни» с более основательной бессмыслицей ЭСТа становится ясно, что эмпирически эффект принятия решений броском кости может быть идентичен эффекту переживания своего ума как машины с условием выбора того, что получил. В конце четвертого дня тренер говорит ученикам, что хотя как просветленный, так и непросветленный человек тотально погружен в мир стимулов – ответов, стимулов – ответов, просветленный человек имеет маленький промежуток, в котором он может выбрать, сказать «да»
ответу. Ответ возникает в любом случае (что есть, то есть), и просветленный человек отличается от непросветленного только тем, что выбирает ответ, выбирает то, что получил… когда получил.
Эта идея миллисекунды или крошечного пространства, в котором можно выбрать то, что все равно произойдет, конечно, бессмысленна. В качестве интеллектуальной позиции она не стоит защиты. Но она может быть полезной, она может сработать как толчок к тому, чтобы сказать жизни «да», что есть самая суть всех просветляющих переживаний. Контролируемая глупость дона Хуана есть его постоянный выбор вещей даже после того, как он видит их неважность.
Контролируемая глупость «костяного человека»
есть его принятие абсурдного случайного выбора кости, а не «осмысленного», «обусловленного» выбора своего ума.
Контролируемая глупость висящего человека состоит в его восторге от земляники тогда, когда он «должен»
был бы беспокоиться о тиграх.
Контролируемая глупость выпускника ЭСТ есть его выбор вещей, продолжающийся даже после того, как он видит, что ничто неважно, что вещи все равно будут происходить, выбрал он их или нет.
Тут мы возвращаемся к предупреждению, что бессмыслица обычно неотъемлема от просветляющих переживаний. Любой рациональный анализ положений ЭСТтренинга не имеет отношения к их способности продуцировать просветляющие переживания. Можно, конечно, заинтересоваться анализом этих положений, однако надо иметь в виду, что внешняя и внутренняя связность этих идей никак не влияет на успех тренинга.
При попытках рационально проанализировать, как ЭСТ достигает своих результатов, мы попадаем на равно зыбкую почву. Между учениками редко существует согласие в вопросе о ценности тех или иных процессов и данных. Большинство учеников, например, жалуются на то, как скучно час за часом выслушивать однообразные чужие проблемы. Тем не менее те же самые ученики бывают восхищены возможностью поделиться собственными переживаниями. Более того, когда ученица Мэри рассказывает о своих проблемах, у ученика Джона может включиться весьма важное для него сочувственное переживание.
Мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией. Для достижения моментов, переживаемых как помощь в трансформации жизни, ученикам приходится высиживать огромное количество времени, переживаемого как ненужная бессмыслица. В некоторых случаях это время превышает половину тренинга. И момент, который освобождает одного ученика, часто застает шестьдесят других спящими или окоченевшими от скуки.
Кажется, что тренинг фактически работает в двух основных направлениях: во-первых, он подобен выстрелу картечью – большое количество процессов и данных рано или поздно задевает каждого ученика. Во-вторых, все три дня тренинга подготавливают успех четвертого дня. Если вам уж очень скучно в первые три дня, вы можете утешаться мыслью, что вы проходите косвенную подготовку типа той, какой учителя Дзэна часто подвергают своих учеников. Ученик в течение года убирает дом и выносит мусор, после чего получает несколько загадочных слов и – бах! – сатори. В три первых дня тренинга Вернер позволяет вам «убирать дом» и «выносить мусор», чтобы в воскресенье вы могли получить это. Если я делаю частые сравнения между вернеровским тренингом и Дзэном, то причина здесь в том, что в моем опыте они связаны.
Сам Вернер замечает:
«Хотя ЭСТ-тренинг – это не Дзэн, некоторые черты тренинга совпадают с учением и практикой Дзэна. Из всех дисциплин, которые я изучал и практиковал, Дзэн был основной. Дело даже не во влиянии, скорее, он создал пространство. Он придал форму моему опыту. Он создал внутри меня критическую массу, вылившуюся в переживание, давшее начало ЭСТу. Для человека, интересующегося ЭСТом, совершенно естественно интересоваться и Дзэном».
Для передачи духа ЭСТа выпускникам Вернер часто пользуется дзэнскими притчами, портретами полоумных дзэнских монахов и японскими акварелями. Атаки Вернера на верования и рассудочность, очевидная противоречивость тренинга и акцент на получение этого являются отражением дзэнского духа.
Главная параллель с Дзэном заключается, однако, не в медитативных приемах и не в использовании коанов или притч, а в основном подходе к трансформации человека: учитель должен использовать любые верования, трюки или приемы для создания пространства, в котором ученик может получить переживание «получения этого».
Тот, кто слушает тренера и затем повторяет его слова как «правду», не понимает тренинга. «Ты жопа» – не положение и не верование – это удар по башке, вполне традиционный дзэнский учебный прием.
Вернер говорит:
«Приемы учителя Дзэна таковы: если ученик готов, он говорит с ним прямо; если ученик не готов, он бьет его по голове, отрезает руки, говорит вздор. Отрезание рук, битье по голове и произнесение слов, кажущихся вздором, есть попытка заставить его отказаться от своей системы эпистемологии, т. е. от способа, который он знает, чтобы он мог знать старые вещи совершенно новым образом».
«Взорвать ум» – часто выражаемая цель тренинга есть только общедоступное выражение традиционной цели дзэнского обучения. Медитация постепенно приводит к освобождающему переживанию, которое взрывает ложную рассудочность ума, и ученик достигает сатори.
Как при сатори, так и при «получении этого» индивидуум получает переживание, в котором и надежды, и усилия, и добро, и зло, и получение этого, и просветление все теряет важность, и он обнаруживает себя с тем, что есть, переживает то, что есть, и доволен тем, что есть.
Интеллектуальное обрамление просветляющего переживания несущественно, так как главным результатом является исчезновение интеллекта, как фильтра опыта.
Алан Уотс писал о Дзэне: «Совершенный Дзэн состоит в простой и окончательной человечности. Отличие адепта Дзэна от остальных людей состоит в том, что последние так или иначе находятся в конфликте со своей сущностью».
Учитель Дзэна девятого века Лин Цзы писал: «В Буддизме нет места усилиям. Будь обычным, ничем не выделяйся. Опорожняй кишки, пей воду, мой одежду, ешь еду. Когда устал, ляг. Невежды могут посмеяться надо мной, но мудрые поймут».
Как Дзэн, так и ЭСТ ясно разделяют духовность и размышления о Боге во время стрижки газона. Для Дзэна и для ЭСТа духовность – это стрижка газона во время стрижки газона.
Вернер говорит: «Видите ли, я думаю, что нет ничего, кроме духовности. Поэтому, если вы пытаетесь приписать чему-то одному большую духовность, чем другому, то это ложь. Это все, что есть: нет ничего, кроме духовности… Любое переживание есть духовное переживание, поскольку переживание духовно».
Некоторые учителя Дзэна выражают эту идею даже более ЭСТовски, чем сам Вернер: «Когда нужно одеваться, одевайся. Когда нужно идти, иди. Когда нужно сидеть, сиди. Не держи в голове ни одной мысли о стремлении стать Буддой».
Как Дзэн, так и ЭСТ предполагают критику основных западных религиозных традиций, пытающихся отделить веру, мораль и духовность от повседневной реальности. Повседневная жизнь представляется этими западными традициями как барьер к переживанию Бога.
Уединение, молитва, медитация, самодисциплина, аскетизм рассматриваются как возможные средства к достижению переживания Света и Бога. То, что есть, – это по большей части тьма. Желаемая цель – объединение со Светом. Религиозный человек – это тот, кто следует определенной религиозной практике, предположительно ведущей к переживаю Бога.
Как ЭСТ, так и Дзэн с подозрением относятся к дуальностям (добро – зло, Свет – Тьма и т. д.) и концентрируются на сфере переживаний, в которой дуализм исчезает.
В ЭСТе и в Дзэне человек не отрешается от повседневной реальности, он учится переживать ее. Адепт Дзэна или выпускник ЭСТа больше не управляется включающими дуальности системами верований, придающими искаженный и мучительный облик тому, что есть.
Богом или Светом, если у человека еще остается желание пользоваться такими терминами, становится то, что есть.
Но то, что есть, есть, признаем мы это или нет, поэтому «тьмы» в этой традиции вообще не существует, «тьма» это то, чего нет.
Конечно рациональный человек может возразить, что если Путь – это все, если мы хороши такими, какие есть, если Бог – это просто то, что есть, то мир иллюзий тоже должен быть Путем, а человек хорош и тогда, когда полностью погружен в мучительные иллюзии. И наши умы восстают, когда учитель Дзэна отвечает: "Совершенно верно. Нирвана (просветленное состояние) и самсара (состояние погруженности в иллюзии) – это одно и то же.
Тотальное и абсолютное просветление – это ничто". «ЭСТ не обязателен. Ты хорош таким, какой есть», – соглашается Вернер.
Ум восстает и, если настаивает на своей правоте, так и не видит счастья. Если же, с другой стороны, человек решает, что иметь работающую жизнь важнее, чем быть правым и рассудочным, он признает ограниченность ума и учится жить с противоречиями и парадоксами.
Грустный факт состоит в том, что важные переживания, наиболее привлекающие человеческие существа, в их числе любовь и просветление – не могут быть поняты интеллектом. Возможно, наиболее эффективной ускоренной программой просветления является автомобильная катастрофа с последующим пребыванием на грани смерти в течение нескольких дней. По многочисленным свидетельствам, опыт пребывания на грани смерти «трансформирует способность переживать жизнь»
так, что проблемы проясняются и т. д. Любимые верования кажутся тривиальными. Становится важной земляника. Опыт пребывания на краю смерти может дать больший процент успешных случаев, чем ЭСТ-тренинг. Самюэль Джонсон сказал однажды: «Хотите или нет, сэр, но когда человек знает, что в полночь его повесят, это замечательно концентрирует его ум». Вовлекаемый риск делает, однако, автомобильные катастрофы сравнительно непопулярной программой просветления.
Мы должны с грустью признать, что никто, как кажется, не знает, как, под влиянием ли ЭСТа, наркотиков, продолжительного пребывания в дзэнском монастыре или «костяной жизни» случается трансформация человеческого опыта. Если бы мы знали, мы смогли бы создать программу продуцирования таких переживаний, более надежную и дешевую, чем два уик-энда ЭСТа, двухлетнее проживание в дзэнском монастыре или автомобильная катастрофа.
Критика ЭСТ, или мы, конечно, хороши такими, какие есть, однако…
Обе позиции полезны для одних задач и бесполезны для других. Обе нарушаются или становятся бесполезны при слишком усердном приложении ко всем ситуациям. Обе «позиции» тем не менее подрывают идею, что существо и его ум – это одно и то же, что существует некое "Я", которое имеет контроль, но подавлено большую часть времени, которое должно делать вещи иначе, чем они делаются. «Ты никогда не вырвешься из колеса смертей и рождений, – говорит Будда, – пока не перестанешь верить в иллюзию, что ты Деятель».
Как видно из сферы полностью пережитых переживаний, прозрение – это просто одна иллюзия, успешно разрушающая удушающее действие другой иллюзии.
«Переживание просветления» – это освобождение от напряжения, переживаемое в момент прекращения борьбы с тем, что есть, освобождение от обязанности воспринимать свой ум всерьез. Просветляющее Переживание это «да», сказанное последовательности своих личностей после целой жизни «нет», это «да», сказанное сочной землянике после целой жизни тревог об иллюзорных тиграх.
Гуру – это тот, кто создает снаряд, начиненный бессмыслицей, начиненный иллюзиями, успешно взрывающими жизнеудушающие иллюзии искателя. Чтобы «работа»
этих иллюзий была успешной, они сами должны все время уничтожаться. В идеале гуру создает снаряд самоуничтожающихся иллюзий, которые разрушают жизнеотрицающие иллюзии искателя и «создают пространство», в котором он может просто быть.
При сравнении бессмыслицы «костяной жизни» с более основательной бессмыслицей ЭСТа становится ясно, что эмпирически эффект принятия решений броском кости может быть идентичен эффекту переживания своего ума как машины с условием выбора того, что получил. В конце четвертого дня тренер говорит ученикам, что хотя как просветленный, так и непросветленный человек тотально погружен в мир стимулов – ответов, стимулов – ответов, просветленный человек имеет маленький промежуток, в котором он может выбрать, сказать «да»
ответу. Ответ возникает в любом случае (что есть, то есть), и просветленный человек отличается от непросветленного только тем, что выбирает ответ, выбирает то, что получил… когда получил.
Эта идея миллисекунды или крошечного пространства, в котором можно выбрать то, что все равно произойдет, конечно, бессмысленна. В качестве интеллектуальной позиции она не стоит защиты. Но она может быть полезной, она может сработать как толчок к тому, чтобы сказать жизни «да», что есть самая суть всех просветляющих переживаний. Контролируемая глупость дона Хуана есть его постоянный выбор вещей даже после того, как он видит их неважность.
Контролируемая глупость «костяного человека»
есть его принятие абсурдного случайного выбора кости, а не «осмысленного», «обусловленного» выбора своего ума.
Контролируемая глупость висящего человека состоит в его восторге от земляники тогда, когда он «должен»
был бы беспокоиться о тиграх.
Контролируемая глупость выпускника ЭСТ есть его выбор вещей, продолжающийся даже после того, как он видит, что ничто неважно, что вещи все равно будут происходить, выбрал он их или нет.
Тут мы возвращаемся к предупреждению, что бессмыслица обычно неотъемлема от просветляющих переживаний. Любой рациональный анализ положений ЭСТтренинга не имеет отношения к их способности продуцировать просветляющие переживания. Можно, конечно, заинтересоваться анализом этих положений, однако надо иметь в виду, что внешняя и внутренняя связность этих идей никак не влияет на успех тренинга.
При попытках рационально проанализировать, как ЭСТ достигает своих результатов, мы попадаем на равно зыбкую почву. Между учениками редко существует согласие в вопросе о ценности тех или иных процессов и данных. Большинство учеников, например, жалуются на то, как скучно час за часом выслушивать однообразные чужие проблемы. Тем не менее те же самые ученики бывают восхищены возможностью поделиться собственными переживаниями. Более того, когда ученица Мэри рассказывает о своих проблемах, у ученика Джона может включиться весьма важное для него сочувственное переживание.
Мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией. Для достижения моментов, переживаемых как помощь в трансформации жизни, ученикам приходится высиживать огромное количество времени, переживаемого как ненужная бессмыслица. В некоторых случаях это время превышает половину тренинга. И момент, который освобождает одного ученика, часто застает шестьдесят других спящими или окоченевшими от скуки.
Кажется, что тренинг фактически работает в двух основных направлениях: во-первых, он подобен выстрелу картечью – большое количество процессов и данных рано или поздно задевает каждого ученика. Во-вторых, все три дня тренинга подготавливают успех четвертого дня. Если вам уж очень скучно в первые три дня, вы можете утешаться мыслью, что вы проходите косвенную подготовку типа той, какой учителя Дзэна часто подвергают своих учеников. Ученик в течение года убирает дом и выносит мусор, после чего получает несколько загадочных слов и – бах! – сатори. В три первых дня тренинга Вернер позволяет вам «убирать дом» и «выносить мусор», чтобы в воскресенье вы могли получить это. Если я делаю частые сравнения между вернеровским тренингом и Дзэном, то причина здесь в том, что в моем опыте они связаны.
Сам Вернер замечает:
«Хотя ЭСТ-тренинг – это не Дзэн, некоторые черты тренинга совпадают с учением и практикой Дзэна. Из всех дисциплин, которые я изучал и практиковал, Дзэн был основной. Дело даже не во влиянии, скорее, он создал пространство. Он придал форму моему опыту. Он создал внутри меня критическую массу, вылившуюся в переживание, давшее начало ЭСТу. Для человека, интересующегося ЭСТом, совершенно естественно интересоваться и Дзэном».
Для передачи духа ЭСТа выпускникам Вернер часто пользуется дзэнскими притчами, портретами полоумных дзэнских монахов и японскими акварелями. Атаки Вернера на верования и рассудочность, очевидная противоречивость тренинга и акцент на получение этого являются отражением дзэнского духа.
Главная параллель с Дзэном заключается, однако, не в медитативных приемах и не в использовании коанов или притч, а в основном подходе к трансформации человека: учитель должен использовать любые верования, трюки или приемы для создания пространства, в котором ученик может получить переживание «получения этого».
Тот, кто слушает тренера и затем повторяет его слова как «правду», не понимает тренинга. «Ты жопа» – не положение и не верование – это удар по башке, вполне традиционный дзэнский учебный прием.
Вернер говорит:
«Приемы учителя Дзэна таковы: если ученик готов, он говорит с ним прямо; если ученик не готов, он бьет его по голове, отрезает руки, говорит вздор. Отрезание рук, битье по голове и произнесение слов, кажущихся вздором, есть попытка заставить его отказаться от своей системы эпистемологии, т. е. от способа, который он знает, чтобы он мог знать старые вещи совершенно новым образом».
«Взорвать ум» – часто выражаемая цель тренинга есть только общедоступное выражение традиционной цели дзэнского обучения. Медитация постепенно приводит к освобождающему переживанию, которое взрывает ложную рассудочность ума, и ученик достигает сатори.
Как при сатори, так и при «получении этого» индивидуум получает переживание, в котором и надежды, и усилия, и добро, и зло, и получение этого, и просветление все теряет важность, и он обнаруживает себя с тем, что есть, переживает то, что есть, и доволен тем, что есть.
Интеллектуальное обрамление просветляющего переживания несущественно, так как главным результатом является исчезновение интеллекта, как фильтра опыта.
Алан Уотс писал о Дзэне: «Совершенный Дзэн состоит в простой и окончательной человечности. Отличие адепта Дзэна от остальных людей состоит в том, что последние так или иначе находятся в конфликте со своей сущностью».
Учитель Дзэна девятого века Лин Цзы писал: «В Буддизме нет места усилиям. Будь обычным, ничем не выделяйся. Опорожняй кишки, пей воду, мой одежду, ешь еду. Когда устал, ляг. Невежды могут посмеяться надо мной, но мудрые поймут».
Как Дзэн, так и ЭСТ ясно разделяют духовность и размышления о Боге во время стрижки газона. Для Дзэна и для ЭСТа духовность – это стрижка газона во время стрижки газона.
Вернер говорит: «Видите ли, я думаю, что нет ничего, кроме духовности. Поэтому, если вы пытаетесь приписать чему-то одному большую духовность, чем другому, то это ложь. Это все, что есть: нет ничего, кроме духовности… Любое переживание есть духовное переживание, поскольку переживание духовно».
Некоторые учителя Дзэна выражают эту идею даже более ЭСТовски, чем сам Вернер: «Когда нужно одеваться, одевайся. Когда нужно идти, иди. Когда нужно сидеть, сиди. Не держи в голове ни одной мысли о стремлении стать Буддой».
Как Дзэн, так и ЭСТ предполагают критику основных западных религиозных традиций, пытающихся отделить веру, мораль и духовность от повседневной реальности. Повседневная жизнь представляется этими западными традициями как барьер к переживанию Бога.
Уединение, молитва, медитация, самодисциплина, аскетизм рассматриваются как возможные средства к достижению переживания Света и Бога. То, что есть, – это по большей части тьма. Желаемая цель – объединение со Светом. Религиозный человек – это тот, кто следует определенной религиозной практике, предположительно ведущей к переживаю Бога.
Как ЭСТ, так и Дзэн с подозрением относятся к дуальностям (добро – зло, Свет – Тьма и т. д.) и концентрируются на сфере переживаний, в которой дуализм исчезает.
В ЭСТе и в Дзэне человек не отрешается от повседневной реальности, он учится переживать ее. Адепт Дзэна или выпускник ЭСТа больше не управляется включающими дуальности системами верований, придающими искаженный и мучительный облик тому, что есть.
Богом или Светом, если у человека еще остается желание пользоваться такими терминами, становится то, что есть.
Но то, что есть, есть, признаем мы это или нет, поэтому «тьмы» в этой традиции вообще не существует, «тьма» это то, чего нет.
Конечно рациональный человек может возразить, что если Путь – это все, если мы хороши такими, какие есть, если Бог – это просто то, что есть, то мир иллюзий тоже должен быть Путем, а человек хорош и тогда, когда полностью погружен в мучительные иллюзии. И наши умы восстают, когда учитель Дзэна отвечает: "Совершенно верно. Нирвана (просветленное состояние) и самсара (состояние погруженности в иллюзии) – это одно и то же.
Тотальное и абсолютное просветление – это ничто". «ЭСТ не обязателен. Ты хорош таким, какой есть», – соглашается Вернер.
Ум восстает и, если настаивает на своей правоте, так и не видит счастья. Если же, с другой стороны, человек решает, что иметь работающую жизнь важнее, чем быть правым и рассудочным, он признает ограниченность ума и учится жить с противоречиями и парадоксами.
Грустный факт состоит в том, что важные переживания, наиболее привлекающие человеческие существа, в их числе любовь и просветление – не могут быть поняты интеллектом. Возможно, наиболее эффективной ускоренной программой просветления является автомобильная катастрофа с последующим пребыванием на грани смерти в течение нескольких дней. По многочисленным свидетельствам, опыт пребывания на грани смерти «трансформирует способность переживать жизнь»
так, что проблемы проясняются и т. д. Любимые верования кажутся тривиальными. Становится важной земляника. Опыт пребывания на краю смерти может дать больший процент успешных случаев, чем ЭСТ-тренинг. Самюэль Джонсон сказал однажды: «Хотите или нет, сэр, но когда человек знает, что в полночь его повесят, это замечательно концентрирует его ум». Вовлекаемый риск делает, однако, автомобильные катастрофы сравнительно непопулярной программой просветления.
Мы должны с грустью признать, что никто, как кажется, не знает, как, под влиянием ли ЭСТа, наркотиков, продолжительного пребывания в дзэнском монастыре или «костяной жизни» случается трансформация человеческого опыта. Если бы мы знали, мы смогли бы создать программу продуцирования таких переживаний, более надежную и дешевую, чем два уик-энда ЭСТа, двухлетнее проживание в дзэнском монастыре или автомобильная катастрофа.
Критика ЭСТ, или мы, конечно, хороши такими, какие есть, однако…
– Вернер, у меня есть несколько критических замечаний об ЭСТе, – сказал репортер.
– Прекрасно, – ответил Вернер, – и я хочу, чтобы ты знал, что я беру на себя полную ответственность за создание всех вещей, которые тебе не нравятся.
– Действительно?
– Так же, как и ты, я уверен, берешь на себя полную ответственность за свое недовольство.
* * *
ЭСТ стал феноменом. За последний год появились сотни газетных и журнальных статей об ЭСТе и Вернере Эрхарде, девять или десять книг уже вышли или скоро выйдут из печати, множество выпускников ЭСТа, авторов и сам Вернер Эрхард выступали по радио и на телевидении.
Еще важнее то, что влияние выпускников ЭСТа на систему образования, психотерапию, религию и средства массовой информации также быстро возрастает. Для каждой из этих четырех групп Вернер разработал и создал специальные мастерские, в которых обсуждаются проблемы применения некоторых ЭСТовских положений и приемов в этих областях. Выпускниками ЭСТа было основано несколько экспериментальных учебных проектов в области образования и школьной администрации. Сотни психотерапевтов предлагают своим пациентам пройти ЭСТ, многие священники указывают, что ЭСТ открыл им новые перспективы в религиозном опыте и практике. ЭСТ работает со все увеличивающимся числом работников массовых коммуникаций, чтобы сообщения, книги и статьи об ЭСТе, благожелательные или критические, были точными и хорошо информированными.
«Только в Америке» мог возникнуть такой странный феномен, когда профессиональный бизнесмен-коммерсант разработал самую необычную и эффективную образовательную и жизнеосвежающую программу нашего времени. «Дзэн и Искусство Продавать Ничто» – таким мог бы быть титул к истории открытия, разработки и продажи Вернером его тренинга и семинаров. Его откровенное признание, что ЭСТ предлагает людям возможность открыть только то, чем они уже обладают (или, более точно, кто они уже есть), и, следовательно, тут нечего получать, порождает в некоторых людях чрезвычайно критическое отношение к ЭСТу и самому Вернеру.
Американцы, с детства наученные с подозрением относиться к продавцам, естественно, весьма скептически относятся к сообщениям о человеке, изменившем имя и в прошлом продававшем машины и обучавшем продавцов продавать энциклопедии. Хотя Вернер ясно говорит, что ЭСТ не религия и не терапия, восторженные выпускники ЭСТа относятся к нему с любовью и благоговением, обычно ассоциирующимся с отношением учеников к духовному лидеру. Если теперь добавить нашу инстинктивную американскую подозрительность к новым религиям к нашей подозрительности к продавцам, можно понять, какие огромные барьеры приходится преодолевать Вернеру, чтобы заставить людей честно исследовать его товар.
Но, вероятно, самым тонким и самым мощным барьером к честной оценке ЭСТа является сбивающий с толку факт, что до прохождения тренинга ЭСТ представляется непонятной и ненужной бессмыслицей.
Проблему усугубляет то, что ЭСТ непонятен и после тренинга. Можно, разумеется, взбеситься от людей, которые радуются и веселятся от чего-то, что неспособны объяснить, что, как они спокойно объясняют, можно «получить» только на тренинге. В результате Вернер был назван величайшим мошенником со времен изобретения змеиного жира, и естественно, что он, его тренинг и организация ЭСТ подвергались как честному исследованию, так и нелепым нападкам.
Так как мне кажется, что ЭСТ – очень ценная и важная вещь, я хочу вкратце рассмотреть критику ЭСТа и отделить ту, которая основана на верной картине, от основанной на дезинформации и недомыслии. Я хочу также оценить серьезность разумной критики.
Нападки на тренинг были такими поверхностными и были основаны на таком недомыслии, что им трудно придавать большое значение. Наиболее, однако, влиятельным аргументом из всех имеющихся является тот, что тренинг – это форма промывания мозгов… Утверждается, что тяжелые физические условия, постоянное речевое давление со стороны тренера, полная зависимость учеников от тренера и «фашистская атмосфера» создают условия для внедрения в людей идей, которые нельзя было бы внедрить в других условиях. В результате выпускники превращаются в поклоняющихся Вернеру ЭСТовских роботов.
Хотя многие испытывают на тренинге физический дискомфорт и действительно запуганы тренером, многое в тренинге, даже большая его часть, противоположно промыванию мозгов. Людям разрешается говорить тренеру все, что они думают о нем, и им всегда аплодируют.
Если они решили уйти, их никогда не удерживают физически. Различные процессы обычно рассчитаны на помощь в достижении вытесненных материалов и переживании себя как создателя своего опыта. Третий день тренинга полностью посвящен переживанию ответственности за свою жизнь, что вряд ли является идеальным положением дел с фашистской точки зрения.
Четвертый день посвящен переживанию механичности ума, однако, как подчеркивает Вернер, это нужно для деидентификации с машинным умом, для освобождения от него.
В действительности, простейшим опровержением этого обвинения является знакомство с выпускниками ЭСТ. В целом они кажутся более открытыми новому опыту, менее привязанными к верованиям и более гибкими, чем большинство людей. По определению, человек с промытыми мозгами есть тот, кто демонстрирует навязчивое поведение и жесткую привязанность к внедренным в него системам верований. Часто отмечаемое сходство между Вернером и большинством тренеров в стиле одежды и причесок вряд ли доказывает, что тренеры – роботы. Фактически такое сходство в одежде и манерах говорит о тренерах не больше, чем об актерах, играющих Гамлета. В обоих случаях на сцене играется предписанная роль, одежда же и манеры являются частью роли.
Никто не предписывает стиля одежды или причесок выпускникам ЭСТа, чтобы убедиться, достаточно просто посмотреть на них.
Продолжительное чтение в течение многих процессов, когда ученики находятся в расслабленном, медитативном состоянии, является единственной частью тренинга, которая может показаться зловещей или похожей на промывание мозгов. Если бы эти тексты включали такие места, как «Вернер – мой хозяин, и у меня нет своей воли» или «ЭСТ делает меня все лучше и лучше», то было бы о чем говорить. Но содержание текстов является просто развернутым каталогом драматизируемых тренингом позитивных положений. Говорить кому-то, что он свободен, добр и имеет важные силы, которые будет использовать только для этических целей, – это не промывание мозгов.
Второе критическое замечание об опасности ЭСТа состоит в том, что на тренинге, в неконтролируемых условиях, в некоторых процессах достигается глубокий и «тревожащий» материал, что может привести учеников к психическим срывам.
Хотя я и не слыхал ни об одном таком психическом срыве, рано или поздно он, разумеется, произойдет, точно так же, как он рано или поздно произойдет в местном порнографическом кинотеатре. ЭСТ принимает серьезные меры против проникновения нестабильных личностей.
Например всякий, кто был когда-либо госпитализирован по психиатрическим причинам, должен иметь письмо от своего врача, и ему рекомендуют не приходить на тренинг.
В дополнение всякий, кто подвергался психотерапии в течение ближайшего полугода, должен информировать своего терапевта и получить его разрешение; если он не «выигрывает» в терапии, ЭСТ отговаривает его от тренинга. Такие меры очевидно снижают вероятность проникновения нестабильных личностей. Во всяком случае тренер и надзирающий за тренингом всегда наготове на случай каких-либо припадков и психических срывов.
Нет сомнений, что в некоторых случаях люди обнаруживают, что после тренинга они стали более тревожными, напряженными или подавленными, чем были до него. Если человек приходит на тренинг с проблемой общей скуки, он вполне может войти в контакт со страхом и после тренинга остаться с тревогой вместо скуки. Если же его барьер – тревога или страх, он может снять слой с луковицы и открыть интенсивную, тревожащую злость или ненависть. Кто-то может отслоить злость и обнаружить депрессию. Если выпускник решает, что скука «лучше» тревоги, то после тренинга он может чувствовать себя «хуже». Если кто-то считает, что страх лучше ненависти, он также может пережить ухудшение. Как мы видим, ЭСТ тщательно избегает обещаний «улучшения» или того, чтобы считаться терапией. Подавляющее число выпускников действительно чувствуют, что стали «лучше», хотя это их собственная оценка, так же, как и тех, которые чувствуют, что стали «хуже».
Нет сомнений, что ЭСТ – сильное средство. Если трансцендентальная медитация, эмоциональная и успокаивающая – это марихуана движения за развитие человеческого потенциала, то ЭСТ-тренинг – это ЛСД, взрывообразный и потенциально трансформирующий жизнь. Поскольку ЭСТ силен, многие ученики иногда опускаются ниже, чем обычно, так же как и поднимаются выше, подобно тому как при психоанализе пациенту может стать «хуже», перед тем как стать лучше.
Что следует принимать во внимание – это процент выпускников, имеющих срывы, по сравнению с тем же процентом завсегдатаев порнографических кинотеатров или психоаналитических пациентов. Сколько выпускников сообщают о чрезвычайно благоприятных результатах и сколько о неблагоприятных? Пока очевидно, что подавляющее большинство выпускников считают тренинг весьма ценным, и нет никаких свидетельств (а следовательно, и доказательств), что ЭСТ-тренинг чем-то опаснее порнографического фильма. Любые будущие психические срывы на тренинге хотя и будут интересной новостью, не могут служить основой для серьезной критики.
Другая критика тренинга более весома, особенно потому, что представлена Стюартом Эмери, который с начала 1973 года по апрель 1975 года был эффективным ЭСТ-тренером. Фактически он был первым тренером после Вернера. Хотя Эмери признает, что ЭСТ-тренинг приносит пользу почти всем ученикам, он выдвигает два возражения: во-первых, положение о тотальной ответственности за свои переживания опасно, а во-вторых, многое в тренинге не имеет отношения к его успеху. «Лично я чувствовал, что многое в тренинге было бессмысленно. Я полагал, что разговоры о реальности, о том, что мы создаем ее всю, были простой кучей бессмыслицы, и я по-прежнему думаю, что не нужно говорить людям, что они создают все».
Нетрудно критиковать идею нашей тотальной ответственности за «реальность», за все, что происходит в нашей Вселенной, за сожженных напалмом вьетнамских детей или рак у нашего ребенка. Нетрудно, если эта идея истолковывается поверхностно, что обычно означает, что идея становится скорее верованием, чем переживанием.
Положение, что вьетнамский ребенок несет ответственность за свое переживание сожжения напалмом, хотя и является философски последовательной и защитимой позицией, вряд ли, как и большинство философских идей, доведенных до логического экстремума, очень полезно.
Осознание человеком факта создания собственных переживаний и принятие ответственности за собственную жизнь представляется одним из наиболее ценных результатов тренинга. В применении к экстремальным ситуациям эти переживания по-прежнему ценны, но в качестве идей становятся нелепыми или ужасающими. Ипохондрику, например, весьма ценно осознать, что он сам создает свои страдания. Но кажется ужасающим сказать, что каждый ребенок, оставленный в горящем доме, или каждый человек, погибший в руках нацистов, нес ответственность за свои переживания. Более того, ответственность не нужно путать с осуждением. Это очень освежающая мысль – осознать, что, когда твою квартиру «ограбили»
(социальная точка зрения на событие), ты не должен переживать событие как утрату, а если переживаешь, то можешь взять ответственность за такое переживание. Но осуждать человека за то, что его ограбили, – ложное и сбивающее с толку положение.
Общая ссылка Эмери на многое в тренинге как на «бессмыслицу», поднимает несколько другой вопрос. Я указывал ранее, что бессмыслица может иметь большую ценность, фактически может быть неразрывно связана с переживанием просветления. Действительно, как можно взорвать ум с помощью «смысла»? С другой стороны, законно возникает вопрос о существовании в тренинге большого количества бесполезной бессмыслицы, так же, как и полезной бессмыслицы. Есть ли в тренинге несколько основных, хорошо работающих вещей, а все остальное просто абракадабра и пустая театральность?
– Прекрасно, – ответил Вернер, – и я хочу, чтобы ты знал, что я беру на себя полную ответственность за создание всех вещей, которые тебе не нравятся.
– Действительно?
– Так же, как и ты, я уверен, берешь на себя полную ответственность за свое недовольство.
* * *
ЭСТ стал феноменом. За последний год появились сотни газетных и журнальных статей об ЭСТе и Вернере Эрхарде, девять или десять книг уже вышли или скоро выйдут из печати, множество выпускников ЭСТа, авторов и сам Вернер Эрхард выступали по радио и на телевидении.
Еще важнее то, что влияние выпускников ЭСТа на систему образования, психотерапию, религию и средства массовой информации также быстро возрастает. Для каждой из этих четырех групп Вернер разработал и создал специальные мастерские, в которых обсуждаются проблемы применения некоторых ЭСТовских положений и приемов в этих областях. Выпускниками ЭСТа было основано несколько экспериментальных учебных проектов в области образования и школьной администрации. Сотни психотерапевтов предлагают своим пациентам пройти ЭСТ, многие священники указывают, что ЭСТ открыл им новые перспективы в религиозном опыте и практике. ЭСТ работает со все увеличивающимся числом работников массовых коммуникаций, чтобы сообщения, книги и статьи об ЭСТе, благожелательные или критические, были точными и хорошо информированными.
«Только в Америке» мог возникнуть такой странный феномен, когда профессиональный бизнесмен-коммерсант разработал самую необычную и эффективную образовательную и жизнеосвежающую программу нашего времени. «Дзэн и Искусство Продавать Ничто» – таким мог бы быть титул к истории открытия, разработки и продажи Вернером его тренинга и семинаров. Его откровенное признание, что ЭСТ предлагает людям возможность открыть только то, чем они уже обладают (или, более точно, кто они уже есть), и, следовательно, тут нечего получать, порождает в некоторых людях чрезвычайно критическое отношение к ЭСТу и самому Вернеру.
Американцы, с детства наученные с подозрением относиться к продавцам, естественно, весьма скептически относятся к сообщениям о человеке, изменившем имя и в прошлом продававшем машины и обучавшем продавцов продавать энциклопедии. Хотя Вернер ясно говорит, что ЭСТ не религия и не терапия, восторженные выпускники ЭСТа относятся к нему с любовью и благоговением, обычно ассоциирующимся с отношением учеников к духовному лидеру. Если теперь добавить нашу инстинктивную американскую подозрительность к новым религиям к нашей подозрительности к продавцам, можно понять, какие огромные барьеры приходится преодолевать Вернеру, чтобы заставить людей честно исследовать его товар.
Но, вероятно, самым тонким и самым мощным барьером к честной оценке ЭСТа является сбивающий с толку факт, что до прохождения тренинга ЭСТ представляется непонятной и ненужной бессмыслицей.
Проблему усугубляет то, что ЭСТ непонятен и после тренинга. Можно, разумеется, взбеситься от людей, которые радуются и веселятся от чего-то, что неспособны объяснить, что, как они спокойно объясняют, можно «получить» только на тренинге. В результате Вернер был назван величайшим мошенником со времен изобретения змеиного жира, и естественно, что он, его тренинг и организация ЭСТ подвергались как честному исследованию, так и нелепым нападкам.
Так как мне кажется, что ЭСТ – очень ценная и важная вещь, я хочу вкратце рассмотреть критику ЭСТа и отделить ту, которая основана на верной картине, от основанной на дезинформации и недомыслии. Я хочу также оценить серьезность разумной критики.
Нападки на тренинг были такими поверхностными и были основаны на таком недомыслии, что им трудно придавать большое значение. Наиболее, однако, влиятельным аргументом из всех имеющихся является тот, что тренинг – это форма промывания мозгов… Утверждается, что тяжелые физические условия, постоянное речевое давление со стороны тренера, полная зависимость учеников от тренера и «фашистская атмосфера» создают условия для внедрения в людей идей, которые нельзя было бы внедрить в других условиях. В результате выпускники превращаются в поклоняющихся Вернеру ЭСТовских роботов.
Хотя многие испытывают на тренинге физический дискомфорт и действительно запуганы тренером, многое в тренинге, даже большая его часть, противоположно промыванию мозгов. Людям разрешается говорить тренеру все, что они думают о нем, и им всегда аплодируют.
Если они решили уйти, их никогда не удерживают физически. Различные процессы обычно рассчитаны на помощь в достижении вытесненных материалов и переживании себя как создателя своего опыта. Третий день тренинга полностью посвящен переживанию ответственности за свою жизнь, что вряд ли является идеальным положением дел с фашистской точки зрения.
Четвертый день посвящен переживанию механичности ума, однако, как подчеркивает Вернер, это нужно для деидентификации с машинным умом, для освобождения от него.
В действительности, простейшим опровержением этого обвинения является знакомство с выпускниками ЭСТ. В целом они кажутся более открытыми новому опыту, менее привязанными к верованиям и более гибкими, чем большинство людей. По определению, человек с промытыми мозгами есть тот, кто демонстрирует навязчивое поведение и жесткую привязанность к внедренным в него системам верований. Часто отмечаемое сходство между Вернером и большинством тренеров в стиле одежды и причесок вряд ли доказывает, что тренеры – роботы. Фактически такое сходство в одежде и манерах говорит о тренерах не больше, чем об актерах, играющих Гамлета. В обоих случаях на сцене играется предписанная роль, одежда же и манеры являются частью роли.
Никто не предписывает стиля одежды или причесок выпускникам ЭСТа, чтобы убедиться, достаточно просто посмотреть на них.
Продолжительное чтение в течение многих процессов, когда ученики находятся в расслабленном, медитативном состоянии, является единственной частью тренинга, которая может показаться зловещей или похожей на промывание мозгов. Если бы эти тексты включали такие места, как «Вернер – мой хозяин, и у меня нет своей воли» или «ЭСТ делает меня все лучше и лучше», то было бы о чем говорить. Но содержание текстов является просто развернутым каталогом драматизируемых тренингом позитивных положений. Говорить кому-то, что он свободен, добр и имеет важные силы, которые будет использовать только для этических целей, – это не промывание мозгов.
Второе критическое замечание об опасности ЭСТа состоит в том, что на тренинге, в неконтролируемых условиях, в некоторых процессах достигается глубокий и «тревожащий» материал, что может привести учеников к психическим срывам.
Хотя я и не слыхал ни об одном таком психическом срыве, рано или поздно он, разумеется, произойдет, точно так же, как он рано или поздно произойдет в местном порнографическом кинотеатре. ЭСТ принимает серьезные меры против проникновения нестабильных личностей.
Например всякий, кто был когда-либо госпитализирован по психиатрическим причинам, должен иметь письмо от своего врача, и ему рекомендуют не приходить на тренинг.
В дополнение всякий, кто подвергался психотерапии в течение ближайшего полугода, должен информировать своего терапевта и получить его разрешение; если он не «выигрывает» в терапии, ЭСТ отговаривает его от тренинга. Такие меры очевидно снижают вероятность проникновения нестабильных личностей. Во всяком случае тренер и надзирающий за тренингом всегда наготове на случай каких-либо припадков и психических срывов.
Нет сомнений, что в некоторых случаях люди обнаруживают, что после тренинга они стали более тревожными, напряженными или подавленными, чем были до него. Если человек приходит на тренинг с проблемой общей скуки, он вполне может войти в контакт со страхом и после тренинга остаться с тревогой вместо скуки. Если же его барьер – тревога или страх, он может снять слой с луковицы и открыть интенсивную, тревожащую злость или ненависть. Кто-то может отслоить злость и обнаружить депрессию. Если выпускник решает, что скука «лучше» тревоги, то после тренинга он может чувствовать себя «хуже». Если кто-то считает, что страх лучше ненависти, он также может пережить ухудшение. Как мы видим, ЭСТ тщательно избегает обещаний «улучшения» или того, чтобы считаться терапией. Подавляющее число выпускников действительно чувствуют, что стали «лучше», хотя это их собственная оценка, так же, как и тех, которые чувствуют, что стали «хуже».
Нет сомнений, что ЭСТ – сильное средство. Если трансцендентальная медитация, эмоциональная и успокаивающая – это марихуана движения за развитие человеческого потенциала, то ЭСТ-тренинг – это ЛСД, взрывообразный и потенциально трансформирующий жизнь. Поскольку ЭСТ силен, многие ученики иногда опускаются ниже, чем обычно, так же как и поднимаются выше, подобно тому как при психоанализе пациенту может стать «хуже», перед тем как стать лучше.
Что следует принимать во внимание – это процент выпускников, имеющих срывы, по сравнению с тем же процентом завсегдатаев порнографических кинотеатров или психоаналитических пациентов. Сколько выпускников сообщают о чрезвычайно благоприятных результатах и сколько о неблагоприятных? Пока очевидно, что подавляющее большинство выпускников считают тренинг весьма ценным, и нет никаких свидетельств (а следовательно, и доказательств), что ЭСТ-тренинг чем-то опаснее порнографического фильма. Любые будущие психические срывы на тренинге хотя и будут интересной новостью, не могут служить основой для серьезной критики.
Другая критика тренинга более весома, особенно потому, что представлена Стюартом Эмери, который с начала 1973 года по апрель 1975 года был эффективным ЭСТ-тренером. Фактически он был первым тренером после Вернера. Хотя Эмери признает, что ЭСТ-тренинг приносит пользу почти всем ученикам, он выдвигает два возражения: во-первых, положение о тотальной ответственности за свои переживания опасно, а во-вторых, многое в тренинге не имеет отношения к его успеху. «Лично я чувствовал, что многое в тренинге было бессмысленно. Я полагал, что разговоры о реальности, о том, что мы создаем ее всю, были простой кучей бессмыслицы, и я по-прежнему думаю, что не нужно говорить людям, что они создают все».
Нетрудно критиковать идею нашей тотальной ответственности за «реальность», за все, что происходит в нашей Вселенной, за сожженных напалмом вьетнамских детей или рак у нашего ребенка. Нетрудно, если эта идея истолковывается поверхностно, что обычно означает, что идея становится скорее верованием, чем переживанием.
Положение, что вьетнамский ребенок несет ответственность за свое переживание сожжения напалмом, хотя и является философски последовательной и защитимой позицией, вряд ли, как и большинство философских идей, доведенных до логического экстремума, очень полезно.
Осознание человеком факта создания собственных переживаний и принятие ответственности за собственную жизнь представляется одним из наиболее ценных результатов тренинга. В применении к экстремальным ситуациям эти переживания по-прежнему ценны, но в качестве идей становятся нелепыми или ужасающими. Ипохондрику, например, весьма ценно осознать, что он сам создает свои страдания. Но кажется ужасающим сказать, что каждый ребенок, оставленный в горящем доме, или каждый человек, погибший в руках нацистов, нес ответственность за свои переживания. Более того, ответственность не нужно путать с осуждением. Это очень освежающая мысль – осознать, что, когда твою квартиру «ограбили»
(социальная точка зрения на событие), ты не должен переживать событие как утрату, а если переживаешь, то можешь взять ответственность за такое переживание. Но осуждать человека за то, что его ограбили, – ложное и сбивающее с толку положение.
Общая ссылка Эмери на многое в тренинге как на «бессмыслицу», поднимает несколько другой вопрос. Я указывал ранее, что бессмыслица может иметь большую ценность, фактически может быть неразрывно связана с переживанием просветления. Действительно, как можно взорвать ум с помощью «смысла»? С другой стороны, законно возникает вопрос о существовании в тренинге большого количества бесполезной бессмыслицы, так же, как и полезной бессмыслицы. Есть ли в тренинге несколько основных, хорошо работающих вещей, а все остальное просто абракадабра и пустая театральность?