- Ладно, ладно. С тобой все ясно. Выметайся отсюда. Я собираюсь встать и одеться. Только мне придется надеть самое простое из того, что у меня есть, понятно?
- Увидимся позже, - ответил Эд.
- Чем позже, тем лучше, - огрызнулась она.
Пришло время приниматься за подготовку следующей передачи.
- Соедини меня с- Джимом Уэстбруком, да поживее,-сказал Уандер Долли, отойдя от ее стола и направляясь к своему.
- С кем? - переспросила Долли. Эд все никак не мог привыкнуть к ее отмытому лицу и пестрому ситцевому платью, не говоря уже о прическе "маленькая голландка".
- С Джимом Уэстбруком. Он несколько раз участвовал в нашей передаче. В телефонной книге он значится как Джеймс С. Уэстбрук.
Он уселся за стол и вставил ключ в замок верхнего ящика. Что-то не давало ему покоя в деревенском наряде Долли, только вот что - он никак не мог понять.
Что-то очень явное и, тем не менее, ускользающее из памяти. Он потряс головой, избавляясь от ненужных мыслей, и достал письмо от свами. Просмотрел его еще раз. Черт возьми, это как раз тот человек, который отлично смотрелся бы на экране. Нет, все-таки его передача просто создана для телевидения. Половину чудиков, которые перебывали у него в качестве гостей, нужно видеть, чтобы оценить по достоинству... Зазвонил телефон, и Уандер снял трубку.
- Крошка Эд? Это Джим Уэстбрук.
- Привет, Джим. Послушай, у меня тут есть один чудной индус, который называет себя Свами Распа Раммал. Утверждает, что может ходить по раскаленным угольям. Что ты на это скажешь?
- С таким именем, дружище, он, скорее всего, мошенник, - медленно проговорил Джим Уэстбрук. Распа- это начинающий тибетский лама, который на пути к обретению полной святости претерпевает испытание свирепым морозом. А Раммал - имя, скорее, мусульманское, нежели индийское. К тому же он не должен называть себя свами. Это неверный термин. У индусов свами значит все-навсего религиозный наставник. Происходит от санскритского слова svamin, то есть учитель.
- Ладно, ладно, - перебил его Эд. - Бог с ним, с именем. Скажи, возможно, чтобы он умел ходить по раскаленным углям?
- Это делали и до него, дружище.
- При восьмистах градусах по Фаренгейту? - недоверчиво спросил Эд.
- Это ненамного меньше, чем точка плавления стали, - ответил Джим, и, тем не менее, такие штуки уже не раз проделывали.
- Кто и когда?
- Ну, знаешь ли, я так сразу не могу тебе отбарабанить имена и даты, но есть две разновидности огнеходцев. Одни ходят по углям и головешкам, другие - по раскаленным камням. Это распространено среди индийцев и на некоторых островах Южных морей. Кстати сказать, в Северной Греции и Южной Болгарии каждый год отмечают праздник, во время которого по традиции ходят по раскаленным углям. Британское Общество психических исследований и Лондонский комитет изучения психики занимались этим феноменом, наблюдали его, а кое-кто из ученых даже попытался воспроизвести его сам. Одним это удалось...
- А другим? -: нетерпеливо выдохнул Эд.
- Другие сожгли себе ступни к чертям собачьим.
Эд обдумал услышанное и наконец сказал: - Послушай, Джим, а ты не знаешь какого-нибудь обладателя звучного наукообразного титула, который был бы с тобой не согласен? Представь себе: мы устроим дискуссию, в которой примут участие четверо- я, свами, ты, который утверждает, что это возможно, и ученый, который возражает. Может, нам удалось бы растянуть ее на две передачи. В первой мы устроили бы интервью со свами и обсудили бы его со всех сторон. На неделе устроили бы его выступление, и о результатах эксперимента сообщили бы в следующей передаче.
- Погоди-погоди, - сказал Джим Уэстбрук. - Год или два назад мы с Мэнни Леви обсуждали именно эту тему.
- С кем?
- С доктором Манфредом Леви из Ультра-Нью-Йорка. Он большая шишка в области популяризации науки, написал несколько книг на эту тему. Кроме всего прочего, он говорит с сильным немецким акцентом, что уже само по себе производит очень солидное впечатление.
- И ты думаешь, тебе удастся его уговорить прииять участие в нашей передаче? - спросил Эд.
- Даже наверняка - если заплатить ему по высшей ставке.
- А бесплатно он никак не согласится? Просто ради интереса? В этом квартале мой бюджет оставляет желать лучшего.
Джим Уэстбрук рассмеялся.
- Ты не знаешь Мэнни, дружище.
- О'кей, Джим, - вздохнул Эд. - Свяжись с ним, ладно? И сразу же дай мне знать, что он скажет.
Он положил трубку, включил диктофон и стал составлять письмо Свами Распа Раммалу. Неважно, сумеют они залучить на передачу доктора Леви или нет, он все же решил использовать этого огнеходца. Теперь еще и огнеходец! Иногда Эд сам задумывался, как дошел до жизни такой. А ведь когда-то он мечтал стать актером... Потребовалось лет десять, чтобы понять: актера из него не получится. В глубине души Эд разделял человечество на две категории: на тех, кто глазеет и слушает, то есть на чокнутых, и на их кумиров.
И не мог и мысли допустить, чтобы не быть в числе кумиров.
Эд встал и подошел к автомату с кока-колой, хотя пить ему совсем не хотелось. По пути он остановился у телетайпа новостей и лениво пробежал глазами последние сообщения. Эль Хассан решил во что бы то ни стало объединить Северную Африку - даже вопреки воле ее населения. В Советском лагере опять начались внутренние трения. Венгры постепенно вытесняют русских из высших эшелонов партийной бюрократии.
Телетайп бодро застучал, и Эд машинально проглядел последний абзац.
Волна новой моды захлестнула всю страну... Никакой косметики, никаких оборок... Главное - простота...
Роберт Хоуп Третий, телевизионный комик, уже нарек это направление домотканым стилем.
Эд Уандер хмыкнул. Вот почему Долли и все остальные девушки в редакции приходят на работу в таком виде, будто собрались коров доить. Помешательство становится всеобщим. Так бывало и раньше: то длинные юбки, то короткие, то длинные волосы, то короткие, то конские хвосты, то парики, то еще черт-те что.
В этом сезоне бюст в моде, а в следующем уже вышел из моды. И раньше-то от этого можно было свихнуться, а теперь, в эпоху телевидения, государства всеобщего процветания и общества изобилия, любая причуда моды способна заполонить страну за одну ночь. И то, что эта последняя мода докатилась до них, - лишнее тому доказательство. Это, кстати, объясняет сегодняшнее появление в лифте Мэри Мэлоун. Уж она-то никогда не упустит случая оказаться в самой гуще событий.
И тут им снова овладело смутное предчувствие. Он никак не мог уловить нечто такое, что обязательно должен был помнить. Эд пожал плечами и подошел к автомату.
Стоя рядом с ним и глотая из пластикового стаканчика кока-колу, он задумался. Интересно, до чего дойдут наши рационализаторы? И так уже напитки отпускают бесплатно. Эксперты по производительности труда рассчитали, что бесплатные прохладительные напитки обойдутся дешевле служащим не придется тратить времени на поиски мелочи каждый раз, когда им захочется освежиться.
Из своего кабинета выплыл Маллиген. Обведя глазами помещение, он обнаружил Эда и прямиком направился к нему. Везет, как утопленнику! Ну что ему стоило в тот миг, когда шеф появился на сцене, сидеть за столом, изображая полную запарку?
Однако глава студии был настроен на удивление миролюбиво.
- Ты готов, Крошка Эд? - пробурчал он почти дружелюбным тоном.
Эд тупо уставился на него.
- Я о собрании филиала, - напомнил Маллиген.Сегодня твой доклад о чокнутом, который под маской религиозной проповеди занимается подрывной деятельностью.
- Ну, конечно, мистер Маллиген, - бодро откликнулся Эд. - У меня все готово.
Вообще-то он и думать забыл об этом. Нужно будет хоть немножко посидеть над отчетом. Там будет старик Фонтейн и, наверное, не меньше половины здешних тузов. Неплохой случай привлечь к себе внимание, завязать контакты.
Собрание местного филиала Общества Стивена Декейтера состоялось в одном из конференц-залов компании "Кой Парфюм, инкорпорейтед". Эд Уандер и не знал, что Уонамейкер Дулитл, президент "Кой", тоже член Общества. Вот тебе и контакт, прямо как по заказу. Кой Парфюм - один из самых крупных спонсоров в Кингсбурге. И снова невезение: перед собранием даже не удосужились устроить перекур, во время которого он мог бы повстречаться со здешними шишками. Когда они вошли, собрание уже было в разгаре. Кое-кто из присутствующих даже наградил их с Маллигеном недовольными взглядами - в том числе и сам Дженсен Фонтейн, восседавший на дальнем конце стола, за которым собралось около тридцати членов местного филиала.
Эд с Маллигеном проскользнули на два свободных места, расположенных на разных концах стола.
Речь держал сам Уонамейкер Дулитл. Он размахивал газетой и, насколько Эд успел уразуметь, с возмущением кого-то клеймил.
- Нет, вы только послушайте, - призвал глава "Кой Парфюм". - Это же не что иное, как подрыв американских устоев! - И он стал читать, всем своим пронзительным голосом выражая осуждение: "Запланированное устаревание, вызванное колебаниями моды, - наверное, один из самых невероятных элементов нашей невероятной экономики. Вот вам пример, ничуть не хуже других: детройтские автофлаеры претерпевают изменения не реже двух раз в год. В прошлом году автофлаеры компании "Дженерал-Форд" по вечерам обходились всего четырьмя фарами: по две спереди и сзади.
А в этом их украшают уже четырнадцать -задние, передние, боковые... Очевидно, дизайнеры никак не могут решить, зачем столько источников света. На некоторых моделях часть хвостовых огней - фальшивки, которые даже не присоединены к электрической сети.
Сходную ситуацию мы наблюдаем и с кухонными плитами: для того чтобы внушить домохозяйкам, будто их прежние плиты безнадежно устарели, хитроумные дизайнеры прилепили к последним моделям столько панелей управления, что они стали походить на рубки боевых подлодок. На них можно насчитать тридцать пять кнопок и шкал. Но когда Союз потребителей разобрал одну из таких плит, то обнаружился интересный факт: под кожухом многие из этих шкал ни к чему не присоединены. Это тоже фальшивки".
Уонамейкер Дулитл обвел собравшихся взглядом прокурора и похлопал ладонью по газете.
- Типичный подкоп коммунистов, - проблеял он. - Коварная завуалированная попытка подорвать нашу экономику.
- Вот-вот! - поддержал его кто-то, хлопая ладонью по столу. Раздался общий ропот возмущения.
- Кто он такой--этот Баз де Кемп? - осведомился Дулитл. - Неужели наши газеты готовы нанять любого вредителя, который прикидывается честным журналистом? Разве их теперь не проверяют? Не рассматривают с позиций благонадежности? - Он снова хлопнул по газете. - И что это за редактор, который пропускает такие неприкрытые нападки на две из важнейших отраслей нашей промышленности - производство автофлаеров и кухонного оборудования? А ведь только на прошлой неделе наш президент обратился к народу с призывом: "Покупайте, покупайте, покупайте - этим вы способствуете процветанию нашей страны!". Как спрашивается, мы можем добиться полного потребления наших товаров, если женщины горбатятся над допотопными плитами, а семьи чуть ли не целый год ездят щ разболтанных, вышедших из моды автофлаерах?
Услышав имя База де Кемпа, Эд навострил уши.
Должно быть, Баз умом тронулся, если пишет такие вещи. Ведь так недолго и чокнутым прослыть.
Дженсен Фонтейн, который, очевидно, председательствовал на этом собрании, постучал молотком по столу.
- Вносится предложение: рекомендовать издателю "Таймс-Трибьюн" призвать этого безответственного писаку... как там его?
- Баз де Кемп, - машинально брякнул Эд.
Все взгляды тотчас устремились на него. Он почувствовал, как врезается в шею галстук.
- Так вы знакомы с этим ярым коммунистом? - взревел Дженсен Фонтейн.
- Да, сэр. Доводилось встречаться пару раз. Только он не коммунист. Если его послушать, так у него такое хобби - откапывать разные чудные политикоэкономические теории. Видите ли... - конец фразы повис в воздухе: Эд увидел, что его слова произвели на собравшихся не особо благоприятное впечатление.
- С кем поведешься, от того и наберешься, - мрачно изрек кто-то.
Фонтейн снова постучал по столу.
- Есть еще предложения?
Маллиген торопливо заговорил:
- У меня предложение: пусть комитет, состоящий из тех, кто помещает рекламу в "Таймс-Трибьюн", обратится к издателю с письмом, где выразит неодобрение по поводу статей с красным душком, которые стряпает этот парень, де Кемп.
- Давайте второй вопрос, - сказал кто-то.
Последовал нудный отчет некоей библиотечной комиссии. Как явствовало из доклада, у нее трения с детским отделом городской библиотеки, который отказался убрать с полок книги о Робин Гуде.
Вдруг Эд насторожился: Дженсен Фонтейн только что упомянул его имя.
- Насколько мне известно, - говорил отец Элен, - за время моего отсутствия было получено несколько яисем с жалобами на подрывные призывы, содержащиеся в так называемых проповедях некоего... - он заглянул в лежащий перед ним листок и недоверчиво фыркнул, - некоего Иезекииля Джошуа Таббера. Член Общества Элен Фонтейн, моя дочь, и сотрудник УАНТи-Ви посетили собрание, которое устроил этот Таббер, в результате чего Элен на несколько дней слегла в постель. А сейчас мистер Эдвард Уандер даст нам полный отчет.
Эд поднялся. Все это перестало ему нравиться, к тому же у него возникло неприятное подозрение, что лавров ему здесь не сыскать.
- Дело в том, - сказал он, - что я не специалист в области подпольной подрывной деятельности. Я, конечно, знаю, что это важное дело - оберегать страну от коммунистического засилья и все такое. Но, видите ли, работая на УАН-Ти-Ви, я всякого насмотрелся. Может быть, кто-то из вас, друзья, слушает по пятницам "Потусторонний час"...
- От тебя ждут отчета по Табберу, Крошка Эд, а не саморекламы, зловеще прошипел Маллиген.
Эд откашлялся.
- Да, сэр. Если быть откровенным, то из того, что я там услышал, следует: Таббер, скорее, антикоммунист, чем коммунист. По крайней мере, он сам так утверждает. Он критиковал людей за то, что они слишком большое внимание уделяют материальному, вещам, которые имеют или приобретают, вместо того, чтобы интересоваться духовным... так мне, во всяком случае, показалось.
- Мой священник каждое воскресенье проповедует то же самое, - заметил кто-то. - Только к понедельнику мы об этом и думать забываем.
- Так вот что он говорит... - сказал кто-то еще.Как раз с этим вопросом мне хотелось бы разобраться. Чем ему не угодило наше общество потребления? И что произойдет с нашей экономикой, если все мы станем слушать таких, с позволения сказать, религиозных лидеров?
Фонтейн громыхнул молотком.
- Продолжайте, - обратился он к Эду.
Похоже, он пока тоже был не в восторге от того, как Уандер излагал свой отчет. От этой мысли настроение у Эда совсем упало.
- Он нисколько не похож на коммуниста - вот все, что я могу сказать. Более того, когда Элен... мисс Фонтеин, прямо спросила его об этом, он ясно дал понять, что не считает себя коммунистом.
Женщина, которая докладывала по библиотечному вопросу, заинтригованно спросила:
- Но какое все это имеет отношение к тому, что Элен находится под наблюдением врача? Что он с ней сделал?
Эд обеспокоенно взглянул на Дженсена Фонтейна, который начал было отвечать, но потом так плотно сжал губы, что Эд невольно подумал: чтобы просунуть между ними нож, пришлось бы здорово попотеть. Ну, и ладно.
- Видите ли, - сказал Эд, - мисс Фонтейн его слегка покритиковала. Ну, а он оскорбился и... проклял ее.
Воцарилась тишина. Видимо, все пришли к тому же выводу, что и Фонтейн - во время их предыдущего разговора. Уандер поспешил внести ясность.
- То есть он напустил на мисс Фонтейн порчу.
- Порчу? - переспросил Уонамейкер Дулитл.
- Можно еще сказать, сглаз, - уточнил Эд.
- И как это связано с ее недомоганием?
- Она утверждает, что начинает чесаться, - обреченно проговорил Эд.
Дженсен Фонтейн грохнул молотком.
- Кончайте молоть вздор. Что конкретно сказал этот чокнутый?
В своем незадавшемся актерском прошлом Эд Уандер потратил немало времени на развитие памяти, в частности, на запоминание диалогов. Теперь он покопался в памяти и произнес:
- "Воистину проклинаю суетность и тщеславие женское. Воистину.." Когда Таббер входит в раж, то переходит на высокопарный стиль... "Воистину, никогда больше не обретете вы радости в тщеславии своем. Воистину никогда больше не обретете счастья в нарядах или косметике", что-то в этом духе. Не дословно, конечно, но в общем и целом... Теперь вы видите: он не наложил заклятье именно на Элен. Из того, как он это сформулировал, можно понять, что он проклял всех женщин...
Эд осекся на полуслове - по спине его пробежали холодные мурашки и стали медленно подниматься все выше.
Глава четвертая
К утру следующего дня у Эда Уандера почти не осталось сомнений. Он просмотрел бюллетени, пришедшие по телетайпу. Выходило, что помешательство затронуло не всю страну, а весь мир. Объединенная Европа, Советский лагерь, аборигены Галапагосских островов - никто не остался в стороне.
Мир знавал массовые помешательства и раньше, причем самые что ни на есть разнообразные. В наше время люди на них особенно падки. Хула-хупы и повальная мода на стиль "Дэви Крокет"[Дэвид Крокет (1786-1836)-американский пионер, один из тех, кто двигал на Запад Границу; вместе с тем политический деятель, член Палаты представителей Конгресса США в 1826, 1828-1832 годах; и, может быть, главное - ставший героем американского фольклора. Славился эксцентричностью в манерах и одежде - еткуда и взялась в романе мода его имени. ] - знаки прошлых десятилетий - просто ничто в сравнении с сегодняшними маниями. По мере того, как бдение у телевизора заменило среднему обывателю ежедневный труд, на смену слабым попыткам восстать против полной неподвижности и заключения в четырех стенах собственной гостиной пришло увлечение объемным кино, которое по крайней мере заставляет вас пройтись до ближайшего кинотеатра, и все новые, новые, новые причуды моды. Мода в еде, мода в одежде, мода в слэнге - мода во всем. Это был один из методов, которые позволяли ловким дизайнерам, искусно управляющим процессом быстрого устаревания продукции, поддерживать товарооборот. Если сейчас в моде кузов с откидным верхом, то седаны безнадежно, устарели, и разве только чокнутый, законченный чудик рискнет в нем показаться. Если в моде твид, то габардины не актуальны, и вчерашний костюм остается выкинуть в мусоропровод. Если в моду входит китайская кухня, то все остальные: итальянская, турецкая, русская, шотландская, любая другая, от которой все сходили с ума в прошлом месяце, - никого больше не интересует. А ресторан, который предусмотрительно забил все кладовые и холодильники продуктами, нужными для вчерашнего крика кулинарной моды, может без колебаний отправить их на помойку.
Да, мир знал капризы моды и раньше, но такого - еще никогда.
Почти каждый крик моды, родившийся на Западе, в конце концов доходил и до Советского лагеря. Стоило коктейлю "Психотравма" стать гвоздем сезона в Большом Вашингтоне, как три месяца спустя их поднимали за здравие главы правительства в Кремле. Стоило ярким полосатым бермудам потеснить вечерние туалеты в Ультра-Нью-Йорке - и всего через несколько недель они красовались на тощих конечностях обитателей Пекина.
Но всегда на это уходили по меньшей мере недели.
Теперь же, насколько мог судить Уандер, мода на домотканый стиль одновременно воцарилась на всей планете сразу. Это подтверждали все сведения, которые ему удалось раздобыть. И, пожалуй, никто, кроме него, об этом пока не подозревал.
Случилось это субботним вечером в восемь сорок пять по местному времени. Исходя из разрозненных обрывков новостей, которые Эду удалось собрать, соседний часовой пояс, лежавший к западу, напасть поразила на час позже, на Англию она обрушилась четырьмя часами раньше, а на Объединенную Европу - шестью. А дальше пошло - поехало. Короче говоря, помешательство поразило мир в одно и то же время.
Кое-кто из комментаторов вполне искренне пытался предложить какие-то другие объяснения. Но пока еще никто не набрел на истинную причину, о которой догадывался один Эд Уандер.
Он прослушал бойкого репортера, который пытался доказать, что домотканый стиль возник еще несколько месяцев назад; он якобы долгое время развивался подспудно и лишь теперь неожиданно расцвел пышным цветом. Этот же обозреватель долго разглагольствовал о последнем крике моды и пришел к выводу, что он долго не продержится, просто не может продержаться, ибо противен основному женскому началу. Это единственный стиль, который не способен надолго приворожить прекрасный пол. Репортер хохотнул и объявил, что домотканый стиль уже принес немалую прибыль ловкачам с Мэдисон-авеню. Текстильная ассоциация спешно выложила первую сотню миллионов на то, чтобы подавить новую моду в зародыше, развернув гигантскую кампанию с привлечением радио, телевидения и воздушной рекламы. Ходят слухи, что производители косметики собрались на закрытое совещание, дабы выработать свои меры борьбы.
Обозреватель не знал одного. И никто этого не: знал, кроме Эда Уандера и самого Таббера, да еще горстки его приверженцев: проклятье не ограничено во времени. Оно уходит прямиком в вечность. Если, конечно, предположить, что проклятья Таббера - как бы он их там ни накладывал - способны сохранять первоначальную силу.
Эд прикинул, не поделиться ли своими подозрениями с Маллигеном, и решил, что не стоит. Начни он распространяться о порче, которую напускает странствующий религиозный шарлатан, люди чего доброго подумают, что он со своим "Потусторонним часом" совсем рехнулся.
Он подошел к столу Долли. Как и вчера, девушка была в полной красе. Платье ее наводило на мысль, что Долли носила его еще школьницей. Наряд, который годится разве что для загородной прогулки, для пикника. Ни помады, ни пудры, ни карандаша для бровей, ни сережек - ничего.
- Как тебе этот новый домотканый стиль, а, Долли? - поинтересовался Эд.
Почти вся мужская половина редакции не давала девушкам прохода, упражняясь в остроумии по поводу их нового облика. Очевидно, Долли ожидала, что Эд возглавит список мучителей. Но в его голосе не было и тени издевки.
- Черт возьми, Крошка Эд, - сказала девушка,чем он хуже любого другого стиля? Мода приходит и уходит. Не могу сказать, чтобы я была от него без ума или наоборот.
- Послушай, - понизив голос, спросил Уандер. - А ты не пыталась в последние два дня накладывать косметику?
Девушка озадаченно нахмурилась.
- Ну... пыталась раз или два.
- И что же?
Она поколебалась, наморщив курносый нос.
- Будь я проклята, только от этого у меня все начинает чесаться. Знаешь, такое ощущение, будто сгорела на солнце кожа и начинает облезать.
Уандер помотал головой.
- Слушай, Долли, соедини-ка меня с Базом де Кемпом из "Таймс-Трибьюн". Мне надо с кем-нибудь поделиться.
Долли наградила его удивленным взглядом, который он вполне заслужил, и сняла трубку. Эд вернулся к своему столу и ответил на вызов.
- Привет, Баз, - сказал он. - Я не был уверен, работаешь ли ты еще у себя.
- Не только работаю, но еще и купаюсь в лучах славы. Так-то старик. Похоже, какая-то чокнутая свора крайне правых накапала на меня редактору по поводу каких-то моих статей. Требовала, чтобы он меня выгнал. Только наш Старый Язвенник говорит: Как раз те статьи, которые способны вызвать противоречивые отклики и даже жалобы, могут хоть ненадолго оторвать наших чокнутых от экрана и заставить взять в руки газету. Так что я получил повышение.
Эд в тоске прикрыл глаза, дивясь превратностям судьбы.
- Вот что, - проговорил он, - мне нужно с тобой встретиться. Как насчет "Старой кофейни", минут через пятнадцать? Кофе за мной.
- Уговорил, - жизнерадостно откликнулся де Кемп.
- Уже иду. А знаешь, ты просто красавчик, даже несмотря на дурацкие усики.
Эд положил трубку и направился к лифтам.
Он спешил, как мог, но когда добрался до места, .газетчик был уже там. "Старая кофейня" была почти пуста. Эд предложил занять отдельную кабинку. Вы"брав расположенную как можно дальше от телевизора и музыкального автомата, они сели напротив друг друга. Эд мрачно взглянул на репортера и, поколебавшись, произнес:
- Видел я твою статью про то, как продвигают новую моду.
Баз де Кемп извлек из кармана куртки тонкую восьмидюймовую сигару и раскурил.
- Отличная штука, правда? Вообще-то...
- Нет, - попытался было возразить Эд, однако его слова не были услышаны.
- ...их стали выпускать в начале шестидесятых, когда вертолеты только-только появились. Знаешь, где я достаю это зелье? У старикана, о котором мы с тобой вчера говорили. Он собрал кучу статистических данных о том, как современная экономика всеобщего процветания расшатывает устои страны.
- Таббер! - выдохнул Эд.
- Он самый. Некоторые из его цифр слегка устарели. Большинство их относится к прошлому десятилетию. Но сегодня это даже более актуально, чем тогда. В последней беседе, которую я слышал, он клеймил страну за то, что она изводит ресурсы на одноразовые товары. Бифштексы и другие мясные продукты, которые продают в одноразовых сковородках. Торты и кексы в одноразовых формах. Одноразовые алюминиевые мышеловки: не нужно больше возиться с мышью - ты ее даже не увидишь. Просто-напросто выбрасываешь ловушку, даже не открывая. И пластиковые бритвенные станки с вмонтированными лезвиями: брейся один раз - и выбрасывай, - Баз рассмеялся и затянулся сигарой.
- Увидимся позже, - ответил Эд.
- Чем позже, тем лучше, - огрызнулась она.
Пришло время приниматься за подготовку следующей передачи.
- Соедини меня с- Джимом Уэстбруком, да поживее,-сказал Уандер Долли, отойдя от ее стола и направляясь к своему.
- С кем? - переспросила Долли. Эд все никак не мог привыкнуть к ее отмытому лицу и пестрому ситцевому платью, не говоря уже о прическе "маленькая голландка".
- С Джимом Уэстбруком. Он несколько раз участвовал в нашей передаче. В телефонной книге он значится как Джеймс С. Уэстбрук.
Он уселся за стол и вставил ключ в замок верхнего ящика. Что-то не давало ему покоя в деревенском наряде Долли, только вот что - он никак не мог понять.
Что-то очень явное и, тем не менее, ускользающее из памяти. Он потряс головой, избавляясь от ненужных мыслей, и достал письмо от свами. Просмотрел его еще раз. Черт возьми, это как раз тот человек, который отлично смотрелся бы на экране. Нет, все-таки его передача просто создана для телевидения. Половину чудиков, которые перебывали у него в качестве гостей, нужно видеть, чтобы оценить по достоинству... Зазвонил телефон, и Уандер снял трубку.
- Крошка Эд? Это Джим Уэстбрук.
- Привет, Джим. Послушай, у меня тут есть один чудной индус, который называет себя Свами Распа Раммал. Утверждает, что может ходить по раскаленным угольям. Что ты на это скажешь?
- С таким именем, дружище, он, скорее всего, мошенник, - медленно проговорил Джим Уэстбрук. Распа- это начинающий тибетский лама, который на пути к обретению полной святости претерпевает испытание свирепым морозом. А Раммал - имя, скорее, мусульманское, нежели индийское. К тому же он не должен называть себя свами. Это неверный термин. У индусов свами значит все-навсего религиозный наставник. Происходит от санскритского слова svamin, то есть учитель.
- Ладно, ладно, - перебил его Эд. - Бог с ним, с именем. Скажи, возможно, чтобы он умел ходить по раскаленным углям?
- Это делали и до него, дружище.
- При восьмистах градусах по Фаренгейту? - недоверчиво спросил Эд.
- Это ненамного меньше, чем точка плавления стали, - ответил Джим, и, тем не менее, такие штуки уже не раз проделывали.
- Кто и когда?
- Ну, знаешь ли, я так сразу не могу тебе отбарабанить имена и даты, но есть две разновидности огнеходцев. Одни ходят по углям и головешкам, другие - по раскаленным камням. Это распространено среди индийцев и на некоторых островах Южных морей. Кстати сказать, в Северной Греции и Южной Болгарии каждый год отмечают праздник, во время которого по традиции ходят по раскаленным углям. Британское Общество психических исследований и Лондонский комитет изучения психики занимались этим феноменом, наблюдали его, а кое-кто из ученых даже попытался воспроизвести его сам. Одним это удалось...
- А другим? -: нетерпеливо выдохнул Эд.
- Другие сожгли себе ступни к чертям собачьим.
Эд обдумал услышанное и наконец сказал: - Послушай, Джим, а ты не знаешь какого-нибудь обладателя звучного наукообразного титула, который был бы с тобой не согласен? Представь себе: мы устроим дискуссию, в которой примут участие четверо- я, свами, ты, который утверждает, что это возможно, и ученый, который возражает. Может, нам удалось бы растянуть ее на две передачи. В первой мы устроили бы интервью со свами и обсудили бы его со всех сторон. На неделе устроили бы его выступление, и о результатах эксперимента сообщили бы в следующей передаче.
- Погоди-погоди, - сказал Джим Уэстбрук. - Год или два назад мы с Мэнни Леви обсуждали именно эту тему.
- С кем?
- С доктором Манфредом Леви из Ультра-Нью-Йорка. Он большая шишка в области популяризации науки, написал несколько книг на эту тему. Кроме всего прочего, он говорит с сильным немецким акцентом, что уже само по себе производит очень солидное впечатление.
- И ты думаешь, тебе удастся его уговорить прииять участие в нашей передаче? - спросил Эд.
- Даже наверняка - если заплатить ему по высшей ставке.
- А бесплатно он никак не согласится? Просто ради интереса? В этом квартале мой бюджет оставляет желать лучшего.
Джим Уэстбрук рассмеялся.
- Ты не знаешь Мэнни, дружище.
- О'кей, Джим, - вздохнул Эд. - Свяжись с ним, ладно? И сразу же дай мне знать, что он скажет.
Он положил трубку, включил диктофон и стал составлять письмо Свами Распа Раммалу. Неважно, сумеют они залучить на передачу доктора Леви или нет, он все же решил использовать этого огнеходца. Теперь еще и огнеходец! Иногда Эд сам задумывался, как дошел до жизни такой. А ведь когда-то он мечтал стать актером... Потребовалось лет десять, чтобы понять: актера из него не получится. В глубине души Эд разделял человечество на две категории: на тех, кто глазеет и слушает, то есть на чокнутых, и на их кумиров.
И не мог и мысли допустить, чтобы не быть в числе кумиров.
Эд встал и подошел к автомату с кока-колой, хотя пить ему совсем не хотелось. По пути он остановился у телетайпа новостей и лениво пробежал глазами последние сообщения. Эль Хассан решил во что бы то ни стало объединить Северную Африку - даже вопреки воле ее населения. В Советском лагере опять начались внутренние трения. Венгры постепенно вытесняют русских из высших эшелонов партийной бюрократии.
Телетайп бодро застучал, и Эд машинально проглядел последний абзац.
Волна новой моды захлестнула всю страну... Никакой косметики, никаких оборок... Главное - простота...
Роберт Хоуп Третий, телевизионный комик, уже нарек это направление домотканым стилем.
Эд Уандер хмыкнул. Вот почему Долли и все остальные девушки в редакции приходят на работу в таком виде, будто собрались коров доить. Помешательство становится всеобщим. Так бывало и раньше: то длинные юбки, то короткие, то длинные волосы, то короткие, то конские хвосты, то парики, то еще черт-те что.
В этом сезоне бюст в моде, а в следующем уже вышел из моды. И раньше-то от этого можно было свихнуться, а теперь, в эпоху телевидения, государства всеобщего процветания и общества изобилия, любая причуда моды способна заполонить страну за одну ночь. И то, что эта последняя мода докатилась до них, - лишнее тому доказательство. Это, кстати, объясняет сегодняшнее появление в лифте Мэри Мэлоун. Уж она-то никогда не упустит случая оказаться в самой гуще событий.
И тут им снова овладело смутное предчувствие. Он никак не мог уловить нечто такое, что обязательно должен был помнить. Эд пожал плечами и подошел к автомату.
Стоя рядом с ним и глотая из пластикового стаканчика кока-колу, он задумался. Интересно, до чего дойдут наши рационализаторы? И так уже напитки отпускают бесплатно. Эксперты по производительности труда рассчитали, что бесплатные прохладительные напитки обойдутся дешевле служащим не придется тратить времени на поиски мелочи каждый раз, когда им захочется освежиться.
Из своего кабинета выплыл Маллиген. Обведя глазами помещение, он обнаружил Эда и прямиком направился к нему. Везет, как утопленнику! Ну что ему стоило в тот миг, когда шеф появился на сцене, сидеть за столом, изображая полную запарку?
Однако глава студии был настроен на удивление миролюбиво.
- Ты готов, Крошка Эд? - пробурчал он почти дружелюбным тоном.
Эд тупо уставился на него.
- Я о собрании филиала, - напомнил Маллиген.Сегодня твой доклад о чокнутом, который под маской религиозной проповеди занимается подрывной деятельностью.
- Ну, конечно, мистер Маллиген, - бодро откликнулся Эд. - У меня все готово.
Вообще-то он и думать забыл об этом. Нужно будет хоть немножко посидеть над отчетом. Там будет старик Фонтейн и, наверное, не меньше половины здешних тузов. Неплохой случай привлечь к себе внимание, завязать контакты.
Собрание местного филиала Общества Стивена Декейтера состоялось в одном из конференц-залов компании "Кой Парфюм, инкорпорейтед". Эд Уандер и не знал, что Уонамейкер Дулитл, президент "Кой", тоже член Общества. Вот тебе и контакт, прямо как по заказу. Кой Парфюм - один из самых крупных спонсоров в Кингсбурге. И снова невезение: перед собранием даже не удосужились устроить перекур, во время которого он мог бы повстречаться со здешними шишками. Когда они вошли, собрание уже было в разгаре. Кое-кто из присутствующих даже наградил их с Маллигеном недовольными взглядами - в том числе и сам Дженсен Фонтейн, восседавший на дальнем конце стола, за которым собралось около тридцати членов местного филиала.
Эд с Маллигеном проскользнули на два свободных места, расположенных на разных концах стола.
Речь держал сам Уонамейкер Дулитл. Он размахивал газетой и, насколько Эд успел уразуметь, с возмущением кого-то клеймил.
- Нет, вы только послушайте, - призвал глава "Кой Парфюм". - Это же не что иное, как подрыв американских устоев! - И он стал читать, всем своим пронзительным голосом выражая осуждение: "Запланированное устаревание, вызванное колебаниями моды, - наверное, один из самых невероятных элементов нашей невероятной экономики. Вот вам пример, ничуть не хуже других: детройтские автофлаеры претерпевают изменения не реже двух раз в год. В прошлом году автофлаеры компании "Дженерал-Форд" по вечерам обходились всего четырьмя фарами: по две спереди и сзади.
А в этом их украшают уже четырнадцать -задние, передние, боковые... Очевидно, дизайнеры никак не могут решить, зачем столько источников света. На некоторых моделях часть хвостовых огней - фальшивки, которые даже не присоединены к электрической сети.
Сходную ситуацию мы наблюдаем и с кухонными плитами: для того чтобы внушить домохозяйкам, будто их прежние плиты безнадежно устарели, хитроумные дизайнеры прилепили к последним моделям столько панелей управления, что они стали походить на рубки боевых подлодок. На них можно насчитать тридцать пять кнопок и шкал. Но когда Союз потребителей разобрал одну из таких плит, то обнаружился интересный факт: под кожухом многие из этих шкал ни к чему не присоединены. Это тоже фальшивки".
Уонамейкер Дулитл обвел собравшихся взглядом прокурора и похлопал ладонью по газете.
- Типичный подкоп коммунистов, - проблеял он. - Коварная завуалированная попытка подорвать нашу экономику.
- Вот-вот! - поддержал его кто-то, хлопая ладонью по столу. Раздался общий ропот возмущения.
- Кто он такой--этот Баз де Кемп? - осведомился Дулитл. - Неужели наши газеты готовы нанять любого вредителя, который прикидывается честным журналистом? Разве их теперь не проверяют? Не рассматривают с позиций благонадежности? - Он снова хлопнул по газете. - И что это за редактор, который пропускает такие неприкрытые нападки на две из важнейших отраслей нашей промышленности - производство автофлаеров и кухонного оборудования? А ведь только на прошлой неделе наш президент обратился к народу с призывом: "Покупайте, покупайте, покупайте - этим вы способствуете процветанию нашей страны!". Как спрашивается, мы можем добиться полного потребления наших товаров, если женщины горбатятся над допотопными плитами, а семьи чуть ли не целый год ездят щ разболтанных, вышедших из моды автофлаерах?
Услышав имя База де Кемпа, Эд навострил уши.
Должно быть, Баз умом тронулся, если пишет такие вещи. Ведь так недолго и чокнутым прослыть.
Дженсен Фонтейн, который, очевидно, председательствовал на этом собрании, постучал молотком по столу.
- Вносится предложение: рекомендовать издателю "Таймс-Трибьюн" призвать этого безответственного писаку... как там его?
- Баз де Кемп, - машинально брякнул Эд.
Все взгляды тотчас устремились на него. Он почувствовал, как врезается в шею галстук.
- Так вы знакомы с этим ярым коммунистом? - взревел Дженсен Фонтейн.
- Да, сэр. Доводилось встречаться пару раз. Только он не коммунист. Если его послушать, так у него такое хобби - откапывать разные чудные политикоэкономические теории. Видите ли... - конец фразы повис в воздухе: Эд увидел, что его слова произвели на собравшихся не особо благоприятное впечатление.
- С кем поведешься, от того и наберешься, - мрачно изрек кто-то.
Фонтейн снова постучал по столу.
- Есть еще предложения?
Маллиген торопливо заговорил:
- У меня предложение: пусть комитет, состоящий из тех, кто помещает рекламу в "Таймс-Трибьюн", обратится к издателю с письмом, где выразит неодобрение по поводу статей с красным душком, которые стряпает этот парень, де Кемп.
- Давайте второй вопрос, - сказал кто-то.
Последовал нудный отчет некоей библиотечной комиссии. Как явствовало из доклада, у нее трения с детским отделом городской библиотеки, который отказался убрать с полок книги о Робин Гуде.
Вдруг Эд насторожился: Дженсен Фонтейн только что упомянул его имя.
- Насколько мне известно, - говорил отец Элен, - за время моего отсутствия было получено несколько яисем с жалобами на подрывные призывы, содержащиеся в так называемых проповедях некоего... - он заглянул в лежащий перед ним листок и недоверчиво фыркнул, - некоего Иезекииля Джошуа Таббера. Член Общества Элен Фонтейн, моя дочь, и сотрудник УАНТи-Ви посетили собрание, которое устроил этот Таббер, в результате чего Элен на несколько дней слегла в постель. А сейчас мистер Эдвард Уандер даст нам полный отчет.
Эд поднялся. Все это перестало ему нравиться, к тому же у него возникло неприятное подозрение, что лавров ему здесь не сыскать.
- Дело в том, - сказал он, - что я не специалист в области подпольной подрывной деятельности. Я, конечно, знаю, что это важное дело - оберегать страну от коммунистического засилья и все такое. Но, видите ли, работая на УАН-Ти-Ви, я всякого насмотрелся. Может быть, кто-то из вас, друзья, слушает по пятницам "Потусторонний час"...
- От тебя ждут отчета по Табберу, Крошка Эд, а не саморекламы, зловеще прошипел Маллиген.
Эд откашлялся.
- Да, сэр. Если быть откровенным, то из того, что я там услышал, следует: Таббер, скорее, антикоммунист, чем коммунист. По крайней мере, он сам так утверждает. Он критиковал людей за то, что они слишком большое внимание уделяют материальному, вещам, которые имеют или приобретают, вместо того, чтобы интересоваться духовным... так мне, во всяком случае, показалось.
- Мой священник каждое воскресенье проповедует то же самое, - заметил кто-то. - Только к понедельнику мы об этом и думать забываем.
- Так вот что он говорит... - сказал кто-то еще.Как раз с этим вопросом мне хотелось бы разобраться. Чем ему не угодило наше общество потребления? И что произойдет с нашей экономикой, если все мы станем слушать таких, с позволения сказать, религиозных лидеров?
Фонтейн громыхнул молотком.
- Продолжайте, - обратился он к Эду.
Похоже, он пока тоже был не в восторге от того, как Уандер излагал свой отчет. От этой мысли настроение у Эда совсем упало.
- Он нисколько не похож на коммуниста - вот все, что я могу сказать. Более того, когда Элен... мисс Фонтеин, прямо спросила его об этом, он ясно дал понять, что не считает себя коммунистом.
Женщина, которая докладывала по библиотечному вопросу, заинтригованно спросила:
- Но какое все это имеет отношение к тому, что Элен находится под наблюдением врача? Что он с ней сделал?
Эд обеспокоенно взглянул на Дженсена Фонтейна, который начал было отвечать, но потом так плотно сжал губы, что Эд невольно подумал: чтобы просунуть между ними нож, пришлось бы здорово попотеть. Ну, и ладно.
- Видите ли, - сказал Эд, - мисс Фонтейн его слегка покритиковала. Ну, а он оскорбился и... проклял ее.
Воцарилась тишина. Видимо, все пришли к тому же выводу, что и Фонтейн - во время их предыдущего разговора. Уандер поспешил внести ясность.
- То есть он напустил на мисс Фонтейн порчу.
- Порчу? - переспросил Уонамейкер Дулитл.
- Можно еще сказать, сглаз, - уточнил Эд.
- И как это связано с ее недомоганием?
- Она утверждает, что начинает чесаться, - обреченно проговорил Эд.
Дженсен Фонтейн грохнул молотком.
- Кончайте молоть вздор. Что конкретно сказал этот чокнутый?
В своем незадавшемся актерском прошлом Эд Уандер потратил немало времени на развитие памяти, в частности, на запоминание диалогов. Теперь он покопался в памяти и произнес:
- "Воистину проклинаю суетность и тщеславие женское. Воистину.." Когда Таббер входит в раж, то переходит на высокопарный стиль... "Воистину, никогда больше не обретете вы радости в тщеславии своем. Воистину никогда больше не обретете счастья в нарядах или косметике", что-то в этом духе. Не дословно, конечно, но в общем и целом... Теперь вы видите: он не наложил заклятье именно на Элен. Из того, как он это сформулировал, можно понять, что он проклял всех женщин...
Эд осекся на полуслове - по спине его пробежали холодные мурашки и стали медленно подниматься все выше.
Глава четвертая
К утру следующего дня у Эда Уандера почти не осталось сомнений. Он просмотрел бюллетени, пришедшие по телетайпу. Выходило, что помешательство затронуло не всю страну, а весь мир. Объединенная Европа, Советский лагерь, аборигены Галапагосских островов - никто не остался в стороне.
Мир знавал массовые помешательства и раньше, причем самые что ни на есть разнообразные. В наше время люди на них особенно падки. Хула-хупы и повальная мода на стиль "Дэви Крокет"[Дэвид Крокет (1786-1836)-американский пионер, один из тех, кто двигал на Запад Границу; вместе с тем политический деятель, член Палаты представителей Конгресса США в 1826, 1828-1832 годах; и, может быть, главное - ставший героем американского фольклора. Славился эксцентричностью в манерах и одежде - еткуда и взялась в романе мода его имени. ] - знаки прошлых десятилетий - просто ничто в сравнении с сегодняшними маниями. По мере того, как бдение у телевизора заменило среднему обывателю ежедневный труд, на смену слабым попыткам восстать против полной неподвижности и заключения в четырех стенах собственной гостиной пришло увлечение объемным кино, которое по крайней мере заставляет вас пройтись до ближайшего кинотеатра, и все новые, новые, новые причуды моды. Мода в еде, мода в одежде, мода в слэнге - мода во всем. Это был один из методов, которые позволяли ловким дизайнерам, искусно управляющим процессом быстрого устаревания продукции, поддерживать товарооборот. Если сейчас в моде кузов с откидным верхом, то седаны безнадежно, устарели, и разве только чокнутый, законченный чудик рискнет в нем показаться. Если в моде твид, то габардины не актуальны, и вчерашний костюм остается выкинуть в мусоропровод. Если в моду входит китайская кухня, то все остальные: итальянская, турецкая, русская, шотландская, любая другая, от которой все сходили с ума в прошлом месяце, - никого больше не интересует. А ресторан, который предусмотрительно забил все кладовые и холодильники продуктами, нужными для вчерашнего крика кулинарной моды, может без колебаний отправить их на помойку.
Да, мир знал капризы моды и раньше, но такого - еще никогда.
Почти каждый крик моды, родившийся на Западе, в конце концов доходил и до Советского лагеря. Стоило коктейлю "Психотравма" стать гвоздем сезона в Большом Вашингтоне, как три месяца спустя их поднимали за здравие главы правительства в Кремле. Стоило ярким полосатым бермудам потеснить вечерние туалеты в Ультра-Нью-Йорке - и всего через несколько недель они красовались на тощих конечностях обитателей Пекина.
Но всегда на это уходили по меньшей мере недели.
Теперь же, насколько мог судить Уандер, мода на домотканый стиль одновременно воцарилась на всей планете сразу. Это подтверждали все сведения, которые ему удалось раздобыть. И, пожалуй, никто, кроме него, об этом пока не подозревал.
Случилось это субботним вечером в восемь сорок пять по местному времени. Исходя из разрозненных обрывков новостей, которые Эду удалось собрать, соседний часовой пояс, лежавший к западу, напасть поразила на час позже, на Англию она обрушилась четырьмя часами раньше, а на Объединенную Европу - шестью. А дальше пошло - поехало. Короче говоря, помешательство поразило мир в одно и то же время.
Кое-кто из комментаторов вполне искренне пытался предложить какие-то другие объяснения. Но пока еще никто не набрел на истинную причину, о которой догадывался один Эд Уандер.
Он прослушал бойкого репортера, который пытался доказать, что домотканый стиль возник еще несколько месяцев назад; он якобы долгое время развивался подспудно и лишь теперь неожиданно расцвел пышным цветом. Этот же обозреватель долго разглагольствовал о последнем крике моды и пришел к выводу, что он долго не продержится, просто не может продержаться, ибо противен основному женскому началу. Это единственный стиль, который не способен надолго приворожить прекрасный пол. Репортер хохотнул и объявил, что домотканый стиль уже принес немалую прибыль ловкачам с Мэдисон-авеню. Текстильная ассоциация спешно выложила первую сотню миллионов на то, чтобы подавить новую моду в зародыше, развернув гигантскую кампанию с привлечением радио, телевидения и воздушной рекламы. Ходят слухи, что производители косметики собрались на закрытое совещание, дабы выработать свои меры борьбы.
Обозреватель не знал одного. И никто этого не: знал, кроме Эда Уандера и самого Таббера, да еще горстки его приверженцев: проклятье не ограничено во времени. Оно уходит прямиком в вечность. Если, конечно, предположить, что проклятья Таббера - как бы он их там ни накладывал - способны сохранять первоначальную силу.
Эд прикинул, не поделиться ли своими подозрениями с Маллигеном, и решил, что не стоит. Начни он распространяться о порче, которую напускает странствующий религиозный шарлатан, люди чего доброго подумают, что он со своим "Потусторонним часом" совсем рехнулся.
Он подошел к столу Долли. Как и вчера, девушка была в полной красе. Платье ее наводило на мысль, что Долли носила его еще школьницей. Наряд, который годится разве что для загородной прогулки, для пикника. Ни помады, ни пудры, ни карандаша для бровей, ни сережек - ничего.
- Как тебе этот новый домотканый стиль, а, Долли? - поинтересовался Эд.
Почти вся мужская половина редакции не давала девушкам прохода, упражняясь в остроумии по поводу их нового облика. Очевидно, Долли ожидала, что Эд возглавит список мучителей. Но в его голосе не было и тени издевки.
- Черт возьми, Крошка Эд, - сказала девушка,чем он хуже любого другого стиля? Мода приходит и уходит. Не могу сказать, чтобы я была от него без ума или наоборот.
- Послушай, - понизив голос, спросил Уандер. - А ты не пыталась в последние два дня накладывать косметику?
Девушка озадаченно нахмурилась.
- Ну... пыталась раз или два.
- И что же?
Она поколебалась, наморщив курносый нос.
- Будь я проклята, только от этого у меня все начинает чесаться. Знаешь, такое ощущение, будто сгорела на солнце кожа и начинает облезать.
Уандер помотал головой.
- Слушай, Долли, соедини-ка меня с Базом де Кемпом из "Таймс-Трибьюн". Мне надо с кем-нибудь поделиться.
Долли наградила его удивленным взглядом, который он вполне заслужил, и сняла трубку. Эд вернулся к своему столу и ответил на вызов.
- Привет, Баз, - сказал он. - Я не был уверен, работаешь ли ты еще у себя.
- Не только работаю, но еще и купаюсь в лучах славы. Так-то старик. Похоже, какая-то чокнутая свора крайне правых накапала на меня редактору по поводу каких-то моих статей. Требовала, чтобы он меня выгнал. Только наш Старый Язвенник говорит: Как раз те статьи, которые способны вызвать противоречивые отклики и даже жалобы, могут хоть ненадолго оторвать наших чокнутых от экрана и заставить взять в руки газету. Так что я получил повышение.
Эд в тоске прикрыл глаза, дивясь превратностям судьбы.
- Вот что, - проговорил он, - мне нужно с тобой встретиться. Как насчет "Старой кофейни", минут через пятнадцать? Кофе за мной.
- Уговорил, - жизнерадостно откликнулся де Кемп.
- Уже иду. А знаешь, ты просто красавчик, даже несмотря на дурацкие усики.
Эд положил трубку и направился к лифтам.
Он спешил, как мог, но когда добрался до места, .газетчик был уже там. "Старая кофейня" была почти пуста. Эд предложил занять отдельную кабинку. Вы"брав расположенную как можно дальше от телевизора и музыкального автомата, они сели напротив друг друга. Эд мрачно взглянул на репортера и, поколебавшись, произнес:
- Видел я твою статью про то, как продвигают новую моду.
Баз де Кемп извлек из кармана куртки тонкую восьмидюймовую сигару и раскурил.
- Отличная штука, правда? Вообще-то...
- Нет, - попытался было возразить Эд, однако его слова не были услышаны.
- ...их стали выпускать в начале шестидесятых, когда вертолеты только-только появились. Знаешь, где я достаю это зелье? У старикана, о котором мы с тобой вчера говорили. Он собрал кучу статистических данных о том, как современная экономика всеобщего процветания расшатывает устои страны.
- Таббер! - выдохнул Эд.
- Он самый. Некоторые из его цифр слегка устарели. Большинство их относится к прошлому десятилетию. Но сегодня это даже более актуально, чем тогда. В последней беседе, которую я слышал, он клеймил страну за то, что она изводит ресурсы на одноразовые товары. Бифштексы и другие мясные продукты, которые продают в одноразовых сковородках. Торты и кексы в одноразовых формах. Одноразовые алюминиевые мышеловки: не нужно больше возиться с мышью - ты ее даже не увидишь. Просто-напросто выбрасываешь ловушку, даже не открывая. И пластиковые бритвенные станки с вмонтированными лезвиями: брейся один раз - и выбрасывай, - Баз рассмеялся и затянулся сигарой.