Резаев Дмитрий. Ферма

   В общем, Раш никого не боялся. Но когда он шел длинным коридором, вдоль бледно-голубых стен, направляясь в кабинет к президенту ВБС, колени его дрожали. Можно не бояться конкретного человека, но нельзя не бояться Системы. А Президент был ее воплощением. Говорили, что он начал управлять ВБС, когда ему было двадцать семь, еще при Форбсе. Затем сменилось трое президентов. И сменил их он. Так говорили. И Спилмен Раш в это верил.
   Людвиг Оби. Это имя старались не произносить вслух, словно оно было тайным именем Бога. Спаси и сохрани. Спилмен Раш неоднократно, рискуя собственной шкурой, пытался испытать на Президенте свои навыки Разговорника. Сколько раз он старался навязать ему свою волю или хотя бы почувствовать контроль над ним. Безрезультатно. А ведь Спилмен Раш был одним из лучших Разговорников в Системе. Он достиг высшей ступени за три года. Самым способным ученикам для этого требовалась почти вся жизнь. Самым тщательным образом он проверил историю школы (конечно, не той, в Виллидже, а школы для подготовки элитных подразделений ВБС), но нигде не обнаружил ни единого следа, который бы свидетельствовал о том, что Людвиг Оби под своим или чужим именем проходил специальную подготовку. Как тогда он мог противостоять Разговорнику? В Спилмена Раша это вселяло тревогу. Пока еще тревогу, а не страх.
   Он шел, безотчетно вслушиваясь в ритм собственных шагов. Они внушали ему уверенность, которая была ему так необходима для разговора с Людвигом Оби. Последнего разговора. Да, все под контролем, но этот контроль плавно перетекает в свою собственную иллюзию. Внешне все как прежде, но обстоятельства накапливаются и уже достигли критической массы. Все это может закончиться катастрофой. Он должен сказать об этом. Как воспримет его доклад Президент? Неизвестно. Так же неизвестно, как и то, что за человек Людвиг Оби. Может, он киборг, – внезапно осенило Спилмена Раша. Киборга Разговорник уж точно не сможет одолеть, так как биоробот не обладает той тонкой психической организацией, которая присуща человеку. Нет, не может быть. От производства киборгов отказались около тысячи лет назад. Зачем киборги, когда есть клоны?
   Коридор сделал несколько резких поворотов. Свет стал тусклее, что свидетельствовало о том, что кабинет Президента уже близко. Людвиг Оби не любил яркого света. Это была его единственная особенность.
   Перед дверью с матовым стеклом Раша остановил жизнерадостный охранник:
   – Добрый день, мистер Раш. Извините за формальность.
   Щелкнул тумблер. Сиреневый цвет бесцеремонно обшарил начальника лицензионного отдела от макушки до носков лакированных ботинок. Шесть секунд, – отметил про себя Раш. Сканирование всегда длится шесть секунд. Теперь должна последовать более простая церемония идентификации: сличение отпечатков пальцев и радужной оболочки глаза. И зачем она нужна, если сканирование фиксирует все, присущие только телу и мозгу Раша, излучения, а также его ДНК? Отпечатки пальцев и радужную оболочку можно подделать, а вот ДНК – нет. Но традиции – это главное для ВБС.
   Снова коридор. Стены – бледно-желтые. В центральном офисе ВБС гордятся своим аскетизмом. Никаких украшений и новомодных дизайнерских штучек – простота, граничащая с примитивизмом. И это несмотря на сверхприбыли.
   Процедуру идентификации Спилмен Раш проходил рефлекторно, она не мешала мыслительному процессу. Он готовил себя к большой встрече. Все должно быть продумано до мелочей. Если бы только он знал, как ему предстоит испугаться. Испугаться первый раз в жизни.
   Дубовые двери с массивными бронзовыми ручками растворились легко и бесшумно. В глубине огромного кабинета под собственным портретом в натуральную величину, не шевелясь, сидел Людвиг Оби – точная копия изображения на холсте, обрамленном в золоченую раму: пожилой человек, глаза закрыты пенсне с непрозрачными стеклами, восковое лицо, через строгий костюм от плеча – широкая пурпурная лента, на которой крохотный значок. Сходство было, что называется, пугающим. Даже фотография не дала бы такого сходства. Оригинал казался нарисованным, так же как и портрет. Пристрастия шефа к портретам Спилмен Раш тоже понять не мог. В моде давно уже были голограммы.
   Спилмен Раш с трудом уловил еле заметное движение подбородка Президента. Он неторопливо прошел через весь кабинет и сел на неудобный стул с высокой, прямой спинкой. Отважно взял стакан с минералкой. Два кусочка льда звякнули, обиженные бесцеремонностью. Матовые стекла пенсне были мертвы.
   Раш с удовольствием отпил из стакана. Зубы приятно заломило, кровь застучала по вискам крохотными молоточками.
   – Господин Президент… – начал Спилмен Раш, тщательно подбирая слова, – я уже докладывал вам письменно, но все же решил, что необходима личная встреча.
   – Вы, Разговорники, всегда верите в магическую силу слов, – прервал его Президент.
   Начальник лицензионного отдела не стал возражать.
   – В настоящее время Сигизмунд Трэш, Арчер Харпер, Эдвард Шур и Алексей Самарин в бегах. Вам это хорошо известно. В Карфагене к ним присоединился некто Макс, клон, бывший сотрудник технического отдела МБР. Движение беглецов под контролем.
   Раш извлек из кармана небольшой электронный дисплей на изящной, отполированной деревянной ручке (он напоминал модное дамское зеркальце). На дисплее тускло светилась разноцветная карта границы с Урканом. У синей нитки с надписью «Аракунага» светился красный огонек. Матовые стекла пенсне чуть качнулись, обнаруживая подобие интереса.
   – Хорошо.
   – Все четверо, насколько нам стало известно, знают об ускоренном клонировании, а, скорее всего, и о скрытом. Так что следует признать, два наших самых важных секрета скоро станут достоянием гласности. Это может повлечь за собой необратимые последствия. Многие наши операции, связанные с секретным клонированием, станут известными широкой общественности. И тогда весь наш план рухнет. А вместе с этим останется недостижимой Великая Цель. Есть большая вероятность того, что все четверо могут пересечь границу с Урканом. А там мы не имеем никакого влияния.
   – Вы думаете, им удастся переправиться?
   – Система охраны устарела. Об этом я, кстати, неоднократно докладывал. Если они уйдут в Уркан…
   – Ничего не случится.
   – Но… – Раш был озадачен, – пока им дьявольски везет. Не исключена возможность того, что в наши ряды затесался предатель.
   – Скажите, Раш, – матовые стекла поплыли вперед, – а почему у вас нет клона? Насколько я знаю, даже малообеспеченным семьям выдается оплачиваемая государством лицензия на клонирование.
   И вот тут Раш испугался.
   – У меня был брат-близнец, и родители решили, что этого вполне достаточно. Если бы мы еще имели и клона, это выглядело бы несколько странно.
   – Вы считаете клонирование странным?
   – Но…
   – Ошибку можно исправить. Вы же знаете об ускоренном клонировании. То, о чем вы мне докладывали, позволяет сделать вывод о том, что вскоре нас ждут нелегкие времена. Возможен даже вооруженный конфликт. Зная вашу отвагу и преданность делу, не приходится сомневаться в том, что вы окажетесь на переднем краю. А это довольно опасно. Вы рискуете жизнью. Кто нам вас заменит? Ваш брат-близнец, если я не ошибаюсь, погиб в Третью урканскую войну.
   – Да, он попал под наш напалам. По ошибке.
   Мозги Раша отказывались воспринимать услышанное. Его хотят убрать? Он что-то сделал не так? Но он не мог не доложить о надвигающемся кризисе. С другой стороны, его клон будет иметь его воспоминания, его навыки, даже его привычки. В общем, это будет он сам. Но при первой же мысли о такой рокировке его объял ужас. Где-то в глубине души он прекрасно понимал, что второго Спилмена Раша не будет. Это обман. Это совсем как с братом. Они были очень похожи. Даже родители их путали. У них были одни и те же интересы, они любили друг друга, одинаково мыслили. Иногда он просыпался, забыв, кто он – Спилмен или Артур. Но все-таки он был Спилменом. Между ним и его будущим клоном навсегда останется разница. Клон не будет помнить этого разговора и не будет помнить, как убивали Спилмена Раша.
   Нет, они не убьют его. Это – чертовы шуточки Президента. Скольких сотрудников он довел до инфаркта, проверяя на прочность. Но с ним ему не справиться.
   – Не напрягайтесь, Раш. Система – объединение свободных граждан на добровольной основе. Здесь каждый может иметь то количество клонов, какое пожелает. А это значит, что, если вы желаете иметь ноль клонов, то вы можете иметь ноль клонов.
   Под пенсне расползлась трещина улыбки. В темноте мелькнул зуб.
   Может, он умеет читать мысли? До Раша доходили слухи о том, что якобы существует секретное подразделение, в котором готовят телепатов и ясновидящих. Правда, подобные слухи часто фабриковались в самом ВБС для, как это было мягко сформулировано, закрепления необходимого образа организации в общественном сознании. Раш не верил в ясновидение. В ясновидении есть что-то противоестественное, делающее жизнь бессмысленной. А в его жизни был смысл – Великая Цель. Цель, которая, возможно, будет достигнута через сотню поколений, а может быть, уже завтра. От последнего предположения сладко потянуло под ложечкой.
   – Есть еще одна проблема, – вновь взял себя в руки Раш, – у меня большие сомнения насчет Эдварда Шура. Он слишком непрост для обычного специального агента МБР. Ему удалось уничтожить первый взвод «Ласточек» и на равных держаться с одним из наших лучших Разговорников. Он не оставляет своего клиента, не пытается прибегнуть к помощи своей организации, которая, как известно, своих не бросает ни при каких обстоятельствах. Они уже завалили нас запросами и протестами. МБР настаивает на том, что преступления, совершенные их сотрудниками, должны находиться в пределах их юрисдикции.
   – Ответьте им, что мы занимаемся преследованием тех, кто захватил личности, а агент Эдвард Шур нас не интересует. Пусть ловят его сами, проводят внутреннее расследование и так далее.
   – Но, господин Президент, наверное, вы не совсем меня поняли. Наши осложнения не ограничиваются побегом нескольких человек. Если окажется, что МБР затеяло свою игру против ВБС, это пахнет большим международным скандалом. Они спят и видят, как бы занять наше место. Великая Цель…
   – Великая Цель вне опасности, Раш. Даже если они уйдут в Уркан и расскажут всему миру об ускоренном клонировании, ничего страшного не произойдет. Центральный совет уже давно предполагал, что рано или поздно что-то подобное произойдет. Да уже и происходило. Вспомните «Оупс-крэкх». Ситуация была похожая. Правда, мятежники не знали об ускоренном клонировании…
   – Оно нас тогда и выручило, но теперь…
   – Не перебивайте меня, Раш, – бледное пятно ладони взлетело и мягко опустилось на стол, – теперь то же самое. Хотите верьте, хотите нет. Пусть узнают что угодно. У нас давно расписан этот сценарий. Неужели вы думаете, что нам удалось бы сохранить в секрете ускоренное клонировании при таком частом его использовании? Нет совершенных методов хранения секретов.
   – Значит, у нас есть запасной план? Могу ли я с ним ознакомиться?
   – Почему вы не любите клонов, Раш?
   И тут Спилмен Раш испугался второй раз в жизни. Хуже всего было то, что оба эти раза пришлись на последние пятнадцать минут. Эдак, чего доброго, начнешь жевать смарт или курить богохульник.
   – Я отношусь к ним совершенно индифферентно.
   – А вот я их просто обожаю.
   Смех, последовавший за этой фразой, чуть не свел Раша в могилу стремительней, чем серебреная пуля из «Вервольфа». Он с трудом овладел собой и снова заговорил:
   – Есть и еще одна проблема – толланец. Нам нужен Алексей Самарин. По нашим данным, корабль, на котором он прибыл сюда, не принадлежал Сигизмунду Трэшу. Он просто подделал документы с помощью Шура. Этот корабль изготовили толланцы. Нам следует выяснить, случайно Самарин оказался здесь или толланцы что-то пронюхали. С одной стороны – МБР, которому, похоже, известны наши планы. Они знают, возможно, и о Великой Цели, а с другой стороны, – реальная угроза из Толлана.
   Людвиг Оби дернул щекой:
   – МБР ни о чем не знает. Я уверен, что Шур действует на основании неписаного кодекса чести агентов МБР. Им нельзя предавать клиентов. Толланец – случайность. По моим данным, толланцы не умеют синтезировать антивещество.
   – Слишком много случайностей, вы не находите?
   – Вы свободны, Раш. Займитесь лучше беглецами.
   – Я думаю, что их следует уничтожить одним ударом, чтобы не возвращаться к этой теме.
   – Нужно было подумать об этом раньше. Гораздо раньше.
   Желтый ноготь постучал по мерцающему дисплею. Красная точка переместилась через синюю нитку, и теперь ехидно мерцала на территории Уркана. С этого момента Раш пребывал в постоянном страхе.

32. НОЧЛЕГ

   Достаточно приятное путешествие по сельве закончилось к вечеру. Уставшие путники остановились на ночлег у самой границы урканских джунглей, которые длились на многие мили вплоть до Долины Вождей, где располагалась столица Уркана – Салехом. Эта странная страна за десятки тысяч лет сумела сохранить кочевые традиции и явно не вписывалась в общую картину цивилизованного мира. Все попытки подчинить Уркан (военными, экономическими и культурными способами) не привели ни к чему. Его жители по-прежнему жили как их древние предки, хотя к некоторым благам цивилизации они относились вполне благосклонно.
   Обо всем этом рассказывал расположившимся на ночлег путникам Эдвард Шур. За последнее время он явно становился лидером группы и пользовался почти непререкаемым авторитетом. Вот и сейчас, закончив поучительную лекцию о нравах и традициях Уркана, Шур объявил отбой, распределив предварительно время караулов. Первому выпало дежурить Сигизмунду Трэшу. Остальные улеглись прямо на землю, соорудив постели из широких листьев паппоры, которая росла вокруг в радостном изобилии. Костер деликатно потрескивал, стараясь не потревожить чуткий сон хозяев. Небо рябило мурашками звезд.
   Проснулись они через два часа от жуткого вопля. Самарин открыл глаза и увидел сидящего у костра с задумчивым видом Трэша. Его отсутствующий взгляд пламенел вместе с костром. Вопль затих, а затем снова взмыл к невидимым ночью облакам. Макс первым вскочил на ноги и уставился на Трэша. Трэш усмехнулся, пожав плечами.
   – В чем дело? – спросил заспанный Харпер. – Лесной пожар выгнал из джунглей орангутангов?
   – Нет, просто некоторые люди не любят просыпаться связанными.
   Трэш, усмехаясь, смотрел на недоумевающих товарищей, которые разглядывали связанного и орущего благим матом Эдварда Шура.
   – Зачем, Сигги? – Харпер подошел ближе к костру и теперь часто моргал из-за его яркого света.
   – Я хочу знать, как он нас нашел. И почему он нашпигован следящей аппаратурой? Я также хочу знать, какого черта он ввязался в эту историю. Я также хочу знать, какого черта он навязал мне этого толланского клона. Я хочу это знать сейчас, чтобы избавить его от мучительных пыток в Салехоме. Урканцы умеют пытать. Или я попрошу Мардука, и он оставит тебя на ночь в Храме двух Святынь.
   – Ты сошел с ума, Сигизмунд. Мы тут все скоро сойдем с ума, – застонал Шур, безуспешно пытаясь освободиться от пут. – Я же тебе уже все объяснял.
   – Объясни еще раз.
   И Шур сбивчиво, но во всех подробностях рассказал, как его захватил Спилмен Раш, как его пытали, как ему удалось скрыться, как он шел сквозь стену дождя, как его чуть не подстрелил Вальдес, когда он перелезал через стену в Карфаген.
   – По-моему, он не врет, – сделал заключение Макс.
   – Это почему же? – не сдавался Трэш.
   – Слишком много деталей для выдуманной истории.
   Трэш пристально оглядел Макса и кивнул сам себе:
   – Корпоративная этика. Два эмбээровца. Уже успели договориться.
   – Это паранойя, Сигги. Нам предстоит тяжелейший переход через джунгли, – начал уговаривать Трэша Харпер.
   – Сэм, ты продал мне секрет скрытого клонирования. Но нас обоих поймали на ускоренном. Мы вне закона. Нас может убить любой житель Системы без суда и следствия. Как бродячих псов. Никто не заставлял Шура мне помогать. И я не просил у него перерегистрировать задним числом на мое имя Самарина. Он сказал, что мне это необходимо. Он уговорил меня бежать, не дожидаясь прихода властей. А ведь у меня татуировка изначального, и у меня был Сидхартха. Я собирался выставить его в суде, но после того как он остался вместе с Шуром, его забальзамировали, превратили в чучело, набитое опилками. Я ничего не понимаю, пусть он мне все объяснит, или я его убью. Просто на всякий случай.
   Макс осторожно зашел в круг света, отбрасываемого костром, и положил на землю охапку хвороста. По щеке Трэша скользила слеза.
   – Сигги, развяжи меня, и я тебе все расскажу.
   – Нет! – крикнул Трэш срывающимся голосом. Макс обхватил его за плечи, а Харпер и Самарин стали развязывать Шура. Освободившись, Шур улыбнулся Трэшу:
   – Я не обижаюсь. А ты достаточно ловок. Подкрался так, что я даже и не шелохнулся.
   Шур потер покрасневшие от веревок запястья и подсел поближе к костру.
   – Ладно, Трэш. И вы, Харпер. Остальных теперь, наверное, это тоже касается. Я расскажу вам все. Только не перебивайте. Все вопросы потом. Честно говоря, я собирался сделать это завтра. А теперь придется не спать всю ночь. Дело в том, что я действительно ввязался в эту историю не просто так.
   Глаза Трэша блеснули, как два уголька. Харпер слушал затаив дыхание.
   – Я выполняю особое задание МБР. До знакомства с тобой, Сигги, я был сотрудником Канцелярии.
   Макс восхищенно присвистнул:
   – Самый секретный отдел МБР. Ну ты крутой!
   – Да, ты совершенно прав, Макс. Операциями, которые проводит этот отдел, руководят только самые высокие чины МБР. Они планируют, контролируют и участвуют в них лично. Утечка информации практически невозможна. Только в случае предательства Директора МБР или кого-то из его шести замов.
   – Постой, в мое время у него было двадцать семь заместителей, – эта тема, видимо, доставляла Максу огромное удовольствие.
   – Сейчас двадцать девять.
   – А кто добавился?
   – Да помолчи ты, хамло карфагенское, – оборвал его Трэш.
   – Это – дискриминация!
   – Тихо, – вмешался Харпер, и спор стал уже неуправляемым.
   – Так вот, – не обращая внимания на гул пререканий, – продолжил Шур тихим и безразличным голосом. Все мгновенно смолкли.
   – Так вот, – повторил он, строго оглядев слушателей, – только шесть замов из двадцати девяти Директор может назначить и уволить по собственному желанию. Они-то и входят в Канцелярию. Иногда их называют преторианцами. Около пяти лет назад нам стало известно от нашего агента, очень влиятельного чиновника из ВБС, что заговор клонов реально существует, и что с помощью ускоренного клонирования изначальных заменяют тайно изготовленными клонами,причем выбор падает на самых влиятельных во властном и финансовом отношении лиц. Этот заговор, по нашему мнению, угрожает безопасности Системы. Через того же агента нам стало известно, что Харпер и Трэш украли у ВБС секрет скрытого клонирования, который Трэш решил использовать в весьма мирных махинациях с клонированием баскетболистов. Как я понимаю, вы похитили и методику ускоренного клонирования, хотя оборудование у вас было не такого уровня, как у ВБС.
   – Я ничего не крал, я купил у Харпера! – начал неожиданно оправдываться Трэш.
   – Я тоже ничего не крал, а купил у одного жучка из ВБС.
   – Это у кого же?
   – А-а-а, – махнул рукой Харпер, – теперь уже все равно. Но вы ни за что не поверите. Соммерсет Гид.
   – Соммерсет Гид! – воскликнул Шур.
   – Постойте, это тот, кто сейчас руководит Охотой, – проявил осведомленность Самарин.
   – У тебя отличная память, Самарин, – весело хлопнул его по плечу Трэш, – Соммерсет Гид – правая рука Спилмена Раша, советник юстиции ВБС.
   – Не может быть, – забормотал Шур, ероша порядком свалявшиеся за последние несколько дней волосы, – не может быть.
   – Может, может, – подтвердил свое сообщение Харпер, – и недорого, между прочим, продал. Все шутил: «раз две технологии сразу, значит оптом, а оптом – дешевле».
   – Это наш агент, основной источник всех наших сведений.
   Веселые голоса смолкли.
   – Причем, – продолжал Шур, – он сам не изначальный, а подмененный ускоренным клоном. Выходит, именно он, продав Харперу секреты ускоренного и скрытого клонирования, дал толчок всему делу. ВБС узнало об утечке и решило избавиться от Харпера и Трэша. Нам стало об этом известно от Соммерсета Гида. Ловкий он парень и отчаянно рисковый. Но что заставляет его – клона – идти на это? Ладно бы просто передавал нам информацию, а то ведь он самостоятельно провернул целую операцию…
   – Заговор клонов… – с сомнением покачал головой Харпер, – мы тоже объявлены новым заговором клонов. Про эти заговоры говорится каждые десять лет. Макс, вот ты клон, ты веришь в заговор клонов?
   Макс пожал плечами.
   – Не знаю, лично мне никто не предлагал вступать в какую-либо организацию, чтобы захватить власть. Интересно, как мои собратья вычислили друг друга, и как им удалось устранить стольких людей, заменив ускоренными клонами, захватив власть в самой ВБС?
   – Да-а, – протянул Харпер, – все это кажется более чем невероятным. Посудите сами. Для того чтобы заменить людей в ВБС, клоны должны были самостоятельно разработать технологию ускоренного клонирования, построить где-то секретную лабораторию, достать образцы клеток руководителей ВБС, карты их мозгов, которые можно получить только с помощью полного сканирования, а затем наладить производство клонов. Ускоренное клонирование не всегда проходит успешно. Им нужно было куда-то девать испорченные образцы. Где, кстати, гарантия, что выращенный ускоренным методом клон не проникнется идеей заговора и не выдаст своих создателей? Но и это не главное. Как они, будучи клонами, могли подобраться к руководству ВБС? Клонов там даже на порог не пускают. Нет, все это какие-то выдумки…
   – Но информация нашего агента точна. Ее проверяли лучшие специалисты. Мы задействовали и лингвистический, и психологический анализы. Мы кололи ему «сыворотку правды», наконец! Все тесты прошли успешно.
   Шур вытащил из вещмешка чай, размешанный с лимоном и сахаром. Самарин поставил на огонь котелок.
   – А вот это уже настораживает, – снова вмешался в разговор Макс. – Все тесты не могут проходить успешно. Может, они там, в ВБС, что-то нахимичили, может, это какие-нибудь нана-технологии или клонирование киборгов? От ВБС можно ожидать всего. Ты же сам говорил, что Соммерсет Гид – клон. Чего ему своих выдавать? Может, он и не клон вовсе, может, он просто водит вас за нос, ведет двойную игру?
   – Заладил тоже: «может, может»… – взорвался Шур, – да зачем им это надо? Зачем? Какая выгода в том, что просочится информация о руководстве ВБС клонами. Результат может быть только один – люди разнесут этот ВБС на мелкие кусочки с такой силой, что его потом уже никогда не клонируешь. Тем более что их и так постоянно пугают заговорами клонов. А тут подмененные чиновники, финансисты. Это вам не просто захват личности. Тут дело такого масштаба, что пахнет гражданской войной.
   – То-то в Ароппе позлорадствуют… – пробормотал Харпер, – начнется: «А вот мы сразу говорили, что с тотальным клонированием торопиться нельзя…»
   – Не понимаю, что я тут с вами делаю? – откровенно веселился Макс. – Я же клон. Мне к своим пробиваться надо, а я с вами по джунглям мотаюсь.
   – Тебя, кстати, тоже не мешало бы проверить, – мрачно взглянул на него Трэш, – никому я не верю. И тебе, Сэм, тоже. Извини. Смешались в кучу клоны, люди… Если все так, как говорит Шур, и власть захватили клоны, выдающие себя за изначальных, то и жить не стоит. Все традиции, все идеалы оказались втоптанными в грязь. Десять тысяч лет истории цивилизации – сплошная ложь.
   – Опять началось, – махнул рукой Шур.
   По нижнему веку Трэша ползла сонная слеза. Свет от костра превратил ее в бриллиант.
   – Из Сидхартхи они сделали чучело. Как из пингвина. Он был совершенно безобидным наивным философом.
   – Да успокойся ты, – обнял его за плечи Шур, – мы раскроем заговор, всех победим, и ученик Мигуэля сделает тебе точно такого же Сидхартху. Мастера это умеют.
   Трэш гневно сбросил руку Шура с плеча:
   – Сидхартха тебе не щенок, который попал под колеса соседского автомобиля. Пошел на птичий рынок и купил такого же. Последнее сканирование мозга я ему делал год назад. Он не будет помнить ничего. Ни пакгауза Херста, ни баскетбол, ни засаду «Ласточек». Он не будет помнить, как хотел отдать за меня жизнь, согласившись выступить в суде. Я уничтожу эту чертову Систему вместе с ВБС. Клянусь!
   Никто не пытался прервать звуки, которые Трэш гневно издавал еще некоторое время, пока, наконец, в наступившей тишине не раздался голос Самарина:
   – Кстати, я так до сих пор и не знаю, как расшифровывается ВБС.
   Наивный вопрос разрядил обстановку, избавив ее от несколько дискомфортного заряда патетики, который внес в общий разговор Трэш.
   – Самарин, сколько ты уже с нами? Ты знаешь о ВБС такое, что не снилось большинству ее сотрудников. И ты до сих пор не разобрался с этой идиотской аббревиатурой? – наклонился к нему Шур, стараясь внимательней разглядеть выражение лица Самарина: вдруг пытается разыгрывать?