Страница:
В тридцатые годы в Германии имел место криминальный случай, на фоне событий тех лет не привлекший особого внимания. Молодая женщина вскоре после замужества несколько раз пыталась убить своего мужа. К счастью, безуспешно. Когда встревоженный муж обратился в полицию, оказалось, что та не может сказать ничего вразумительного. Мужа она любит, почему же временами ею овладевает неодолимое желание убить его, она не знает. Она боится за себя, а главное, за мужа потому, что противиться этому желанию у нее нет сил.
Как и в случае с ограблением банка, о котором я говорил, делом занялся полицейский врач. Ему повезло: направление поиска, которое он избрал, вывело его на человека, с которым потенциальная убийца долгое время до этого была близка. Им оказался некий Франц Вальтер, обладавший, как установила полиция, гипнотическими способностями, которые он тщательно скрывал. Подав ей гипнотическую команду, приказав совершить убийство, он позаботился обрубить концы, заставил забыть о том, что команда была и от кого она исходила. Вина его, однако, была доказана, и десять лет каторги были той ценой, которую пришлось ему заплатить за злодейство.
Как ни старается преступник, память о нем, след его присутствия остаются в глубинах сознания его жертвы. И если след этот удалось обнаружить в случае, происшедшем в тридцатые годы, то сегодня возможности врачей-криминалистов возросли многократно. Хотя по понятным причинам распространяться об этом они не склонны. Разговаривая с некоторыми из них, автор получил достаточно убедительные подтверждения этого – в обмен на обещание не касаться темы подробнее.
Не связаны ли некоторые из так называемых "немотивированных" преступлений прямо или косвенно с таким насилием над чужой волей? При этом не обязательно, чтобы за каждым из немотивированных, спонтанных преступлений обязательно стояло чье-то осмысленное злое желание. Возможен сильный эмоциональный выброс от какого-то человека, даже не подозревающего о своих способностях. Этот выброс, идущий без адреса либо даже будучи направлен кому-то, может быть принят совершенно другим, подобно тому, как случается нам порой по ошибке находить в своем почтовом ящике чужое письмо. Не тогда ли, повинуясь непонятному импульсу, человек совершает нечто, что тщетно потом пытается объяснить себе и другим?
Как известно, совершенно открыты и легко поддаются гипнотическому внушению 30% людей – каждый третий.
Не гипнотабельны или поддаются гипнозу с большим трудом только 4-5%. Особенно легко бывает подвержен внушению тот, кто вырос в авторитарной семье или в авторитарном обществе. Например, в нашей стране.
Вот почему, читая в прессе восторженную публикацию о московском инженере, который, играя в шахматы, может внушить партнеру заведомо проигрышный, ложный ход, не следует спешить разделить этот восторг – подумайте, какой еще поступок или действие придет ему в голову внушить другому завтра или послезавтра или на службу каким силам могут быть поставлены способности этого человека.
Когда в Ленинграде в 1934 году был убит Киров, которого влиятельные силы в стране собирались поставить на место Сталина, его убийца, даже не пытавшийся скрыться с места преступления, не мог дать вразумительного объяснения, почему он совершил это.
Убийство Кирова сегодня видится как часть сценария, который был тщательно продуман заранее. Именно убийство послужило сигналом к началу сталинских чисток, аппарат для которых был уже наготове и, казалось, только ждал такого сигнала.
Вспомним другое событие – поджог рейхстага в 1933 году. Ван дёр Люббе, человек, совершивший его и тоже не пытавшийся скрыться, как и убийца Кирова, точно так же не смог сказать ничего убедительного о мотивах своего поступка.
Не вправе ли мы вспомнить в этой связи и Джека Руби, которому оказалось легче совершить "убийство века", чем объяснить, что побудило его к этому? Или убийство Роберта Кеннеди человеком, не имевшим ни малейшего отношения ни к убитому, ни к Америке, ни к политической жизни, поступок которого оказался немотивирован до такой степени, что спасительное объяснение было найдено только в объявлении его сумасшедшим? Такое же объяснение было дано и в отношении поджигателя рейхстага Ван дёр Люббе.
Конечно, очень велик соблазн увидеть во всем этом действия, исходящие из некоего единого центра и сверхзасекреченных лабораторий. Но при всем стремлении к однозначности принять эту точку зрения как единственно возможную было бы трудно: приведены только несколько фактов, лежащих на поверхности и хорошо известных каждому. На деле же сообщений таких и свидетельств значительно больше. А главное, некоторые из подобных фактов относятся к тем временам, когда не существовало ни лабораторий, которые можно бы было иметь в виду, ни тех ведомств и сил, которые могли бы предположительно стоять за ними.
По воспоминаниям современников, одним из людей, способных манипулировать, управлять другими, заставлять их поступать не по своей, а по его воле, был, например, Распутин. Вот эпизод, рассказанный человеком, входившим в его окружение и испытавшим это на себе: "Уже много лет я был страстным игроком и проводил много ночей напролет за карточным столом. Я основал несколько карточных клубов. Однажды я так сильно увлекся игрой, что трое суток подряд провел в клубе. Как раз в то время Распутин имел важное дело ко мне… Он пригласил меня сесть за стол и воскликнул повелительно:
– Садись, теперь выпьем!
Я последовал его приглашению. Распутин принес бутылку вина и налил два стакана. Я хотел пить из моего стакана, но Распутин дал мне свой, затем он перемешал вино в обоих стаканах, и мы должны были его одновременно выпить. После этого странного действия наступило молчание. Наконец, Распутин заговорил:
– Знаешь что? Ты в свою жизнь больше не будешь играть. Конец этому. Ступай куда хочешь! Я хотел бы видеть, исчезнешь ли ты еще раз на три дня…
После этого я до смерти Распутина никогда не играл, хотя оставался владельцем карточных клубов.
Также я не играл на скачках и сберегал этим много денег и времени. После его смерти прекратилось действие странного гипноза, и я начал опять играть".
Термин "гипноз", который был упомянут скорее в силу отсутствия другого понятия, не выражает ни сути, ни силы оказанного воздействия. Что касается колдовского действа с вином, к которому прибегал Распутин, то он использовал его и в других, в том числе более сложных случаях. Один из них связан с хорошо известным фактом отстранения Верховного Главнокомандующего тогдашней действующей армии великого князя Николая Николаевича. В отличие от случая предыдущего, здесь воздействие на человека, навязывание определенного действия осуществилось на расстоянии и так, что тот не знал об этом. Вот что рассказывает секретарь Распутина А.Симанович.
"Он имел очень утомленный вид, молчал. Мне было знакомо это состояние, и я не беспокоил его разговорами и даже распорядился, чтобы в этот вечер никого не принимать. Молча, ни на кого не смотря, Распутин прошел в свою рабочую комнату, написал что-то на записке, сложил ее и направился в свою спальню. Здесь он засунул записку под подушку и лег. Как я уже говорил, и раньше приходилось наблюдать у Распутина такого рода напоминающее колдовство поведение. Так как он в таких случаях не желал, чтобы его беспокоили, то я не тревожил его в спальне. Распутин сейчас же заснул и проспал без перерыва всю ночь.
На другой день после переданного случая он еще спал, когда я к нему пришел. Он вышел только спустя некоторое время, и я сразу заметил, что его вид был совсем другим, чем за день перед тем. Он был оживлен, благожелателен и любезен. Он сказал мне с любезной улыбкой:
– Симанович, ты можешь радоваться. Моя сила победила.
– Я тебя не понимаю, – ответил я.
– Ну, так ты увидишь, что случится через пять или шесть дней.
Попросив соединить его по телефону с Царским Селом и поговорив с царем, Распутин немедленно отправился туда и был тотчас же принят. Там он сказал царю, что после трех дней царь получит телеграмму от Верховного Главнокомандующего, в которой будет сказано, будто армия обеспечена продовольствием только на три дня.
Распутин сел за стол, наполнил два стакана мадерой и велел царю пить из его стакана, между тем, как он сам пил из царского.
Потом он смешал остатки вина из обоих стаканов в стакане царя и велел ему выпить это вино. Когда царь этими мистическими приготовлениями был достаточно подготовлен, Распутин объявил, чтобы он не верил телеграмме великого князя, которая придет через три дня. Армия имеет достаточно продовольствия. Николай Николаевич желает только вызвать панику и беспорядки в армии и на родине, затем под предлогом недостатка в продовольствии начать отступление и, наконец, занять Петроград и заставить царя отказаться от престола.
Николай был ошеломлен, так как он верил предсказаниям Распутина. Можно представить себе его потрясение, когда через три дня от Верховного Главнокомандующего пришла телеграмма, которая сообщала, что армия снабжена хлебом только на три дня. Этого было достаточно, чтобы решилась участь великого князя. Никто уже теперь не мог разуверить царя в том, что великий князь замышляет поход на столицу и намеревается свергнуть с престола царя".
Не берусь утверждать, сколь велики оказались политические последствия этого события в судьбах России. Но я и не об этом. Я о другом о самом факте такого воздействия, понуждающего кого-то, в данном случае второго человека в государстве, совершить поступок, ему навязанный: в нужный день отправить телеграмму определенного содержания.
Был ли это единственный случай, когда государственное лицо, общественный деятель оказался объектом тайной манипуляции? Как бы то ни было, эпизод этот дает повод предположить, что некоторые не до конца понятые свершения или, наоборот, несвершения в истории могут происходить под воздействием подобных обстоятельств.
Хорошо известно, что Наполеон не только твердо намерен был высадиться в Англии, но и вел интенсивную военную подготовку к вторжению. Вот как пишет об этом советский исследователь А. З. Манфред: "На западном побережье, близ Булони, был создан огромный военный лагерь. Бонапарт хотел нанести врагу удар прямо в сердце: поразить Британию на ее островах, продиктовать мир на берегах Темзы. Все было подчинено этой задаче. Тысячи рук напряженно работали над сооружением новых кораблей, транспортных судов, барж: все, что держалось на воде и не шло сразу ко дну, было пригодно для поставленной цели".
"Приготовления к экспедиции против Англии, – писали "Московские ведомости" в те дни, – проводятся с неутомимой деятельностью… Консульская гвардия получила приказ быть в готовности к походу". Вся эта активность была отражением величайшей решимости самого Наполеона произвести вторжение и кратчайшие сроки.
"Мне нужны только три туманные ночи", повторял он.
И вдруг все эти лихорадочные усилия армии и государственной машины были прекращены. Причем это не было вызвано появлением какихто новых военных или политических факторов, которых не существовало бы ранее и возникновением которых можно было бы объяснить эту перемену.
Через сто с лишним лет интенсивную подготовку к тому, от чего отказался Наполеон, начинает Гитлер.
Стягиваются транспортные плавучие средства, ведется отработка деталей операции, морские и сухопутные штабы работают день и ночь, стремясь предусмотреть все обстоятельства предстоящей высадки. В разгар подготовки 16 июля 1940 года Гитлер подписывает план "Морской лев" – детальный план вторжения на Британские острова. Задача военной кампании была сформулирована следующим образом: "Устранить английскую метрополию как базу для продолжения войны против Германии и, если это потребуется, полностью захватить ее". На окончательное завершение подготовки был отведен всего месяц. Но, как и в предыдущем случае, все было прекращено столь же внезапно. Прошло всего две недели, 31 июля на совещании руководителей фашистской Германии Гитлер внезапно делает заявление, полностью отменяющее решение, которое только что было принято. Вся деятельность по подготовке к вторжению была тут же свернута.
Как и в ситуации с Наполеоном, за время между принятием решения и внезапной отменой его не появилось никаких новых факторов, которые могли бы объяснить эту перемену.
"Почему Гитлер не вторгся в Англию в 1940 году, – недоумевал У.Черчилль позднее в своих мемуарах, – когда его мощь была наивысшей, а мы имели всего 20 тысяч обученных солдат, 200 пушек и 50 танков?"
Не слишком ли странно повторяется история?
Заурядному уму (а что есть массовое сознание, как не квинтэссенция такой заурядности?) представляется, будто каждое действие исторической личности непременно логично, обоснованно и рационально. Не потому ли уже не одно поколение военных исследователей и историков прилагает столь большие усилия, чтобы выстроить систему собственных и политических объяснений этих неожиданных перемен: сначала в военных намерениях Наполеона, затем Гитлера.
Некоторые факты биографии Гитлера, рассказы людей из его окружения свидетельствуют, что это был не только чрезвычайно неординарный медиум, но и человек, мысливший в магическом плане. Такие личности, оказывая сильное влияние на окружающих, сами в силу своей резонансности нередко более других оказываются открыты для постороннего влияния и воздействия. Не оказался ли Гитлер объектом такого воздействия?
Английский исследователь Д. X. Бреннан в своей работе "Оккультный Рейх" приводит свидетельство, согласно которому, когда над Англией со всей неотвратимостью и силой нависла угроза немецкого вторжения, группа самых сильных британских колдунов и экстрасенсов совершала магические действия с целью внушить Гитлеру импульс, должный отвратить его от такой попытки. Предварительно обмазавшись жиром, они входили в холодное Северное море, образуя там магический круг, и посылали Гитлеру чувство неуверенности, тревоги и мысль о невозможности задуманного им предприятия. Как сообщила исследователю одна из участниц этого действия, ее прапрадед в свое время участвовал в подобном же ритуале, направленном против Наполеона. Цель этого действа была та же – подавить решимость и желание Наполеона пересечь Ла-Манш.
(А. А. Горбовский. Тайная власть, незримая сила. – М., Общество по изучению тайн и загадок Земли, 1991)
РАССКАЗЫ О ГИПНОТИЧЕСКИХ ВНУШЕНИЯХ
ЧАСТЬ II
ГЛАВА IV
УПОМИНАНИЕ ОБ НЛО ДРЕВНИМИ
Как и в случае с ограблением банка, о котором я говорил, делом занялся полицейский врач. Ему повезло: направление поиска, которое он избрал, вывело его на человека, с которым потенциальная убийца долгое время до этого была близка. Им оказался некий Франц Вальтер, обладавший, как установила полиция, гипнотическими способностями, которые он тщательно скрывал. Подав ей гипнотическую команду, приказав совершить убийство, он позаботился обрубить концы, заставил забыть о том, что команда была и от кого она исходила. Вина его, однако, была доказана, и десять лет каторги были той ценой, которую пришлось ему заплатить за злодейство.
Как ни старается преступник, память о нем, след его присутствия остаются в глубинах сознания его жертвы. И если след этот удалось обнаружить в случае, происшедшем в тридцатые годы, то сегодня возможности врачей-криминалистов возросли многократно. Хотя по понятным причинам распространяться об этом они не склонны. Разговаривая с некоторыми из них, автор получил достаточно убедительные подтверждения этого – в обмен на обещание не касаться темы подробнее.
Не связаны ли некоторые из так называемых "немотивированных" преступлений прямо или косвенно с таким насилием над чужой волей? При этом не обязательно, чтобы за каждым из немотивированных, спонтанных преступлений обязательно стояло чье-то осмысленное злое желание. Возможен сильный эмоциональный выброс от какого-то человека, даже не подозревающего о своих способностях. Этот выброс, идущий без адреса либо даже будучи направлен кому-то, может быть принят совершенно другим, подобно тому, как случается нам порой по ошибке находить в своем почтовом ящике чужое письмо. Не тогда ли, повинуясь непонятному импульсу, человек совершает нечто, что тщетно потом пытается объяснить себе и другим?
Как известно, совершенно открыты и легко поддаются гипнотическому внушению 30% людей – каждый третий.
Не гипнотабельны или поддаются гипнозу с большим трудом только 4-5%. Особенно легко бывает подвержен внушению тот, кто вырос в авторитарной семье или в авторитарном обществе. Например, в нашей стране.
Вот почему, читая в прессе восторженную публикацию о московском инженере, который, играя в шахматы, может внушить партнеру заведомо проигрышный, ложный ход, не следует спешить разделить этот восторг – подумайте, какой еще поступок или действие придет ему в голову внушить другому завтра или послезавтра или на службу каким силам могут быть поставлены способности этого человека.
Когда в Ленинграде в 1934 году был убит Киров, которого влиятельные силы в стране собирались поставить на место Сталина, его убийца, даже не пытавшийся скрыться с места преступления, не мог дать вразумительного объяснения, почему он совершил это.
Убийство Кирова сегодня видится как часть сценария, который был тщательно продуман заранее. Именно убийство послужило сигналом к началу сталинских чисток, аппарат для которых был уже наготове и, казалось, только ждал такого сигнала.
Вспомним другое событие – поджог рейхстага в 1933 году. Ван дёр Люббе, человек, совершивший его и тоже не пытавшийся скрыться, как и убийца Кирова, точно так же не смог сказать ничего убедительного о мотивах своего поступка.
Не вправе ли мы вспомнить в этой связи и Джека Руби, которому оказалось легче совершить "убийство века", чем объяснить, что побудило его к этому? Или убийство Роберта Кеннеди человеком, не имевшим ни малейшего отношения ни к убитому, ни к Америке, ни к политической жизни, поступок которого оказался немотивирован до такой степени, что спасительное объяснение было найдено только в объявлении его сумасшедшим? Такое же объяснение было дано и в отношении поджигателя рейхстага Ван дёр Люббе.
Конечно, очень велик соблазн увидеть во всем этом действия, исходящие из некоего единого центра и сверхзасекреченных лабораторий. Но при всем стремлении к однозначности принять эту точку зрения как единственно возможную было бы трудно: приведены только несколько фактов, лежащих на поверхности и хорошо известных каждому. На деле же сообщений таких и свидетельств значительно больше. А главное, некоторые из подобных фактов относятся к тем временам, когда не существовало ни лабораторий, которые можно бы было иметь в виду, ни тех ведомств и сил, которые могли бы предположительно стоять за ними.
По воспоминаниям современников, одним из людей, способных манипулировать, управлять другими, заставлять их поступать не по своей, а по его воле, был, например, Распутин. Вот эпизод, рассказанный человеком, входившим в его окружение и испытавшим это на себе: "Уже много лет я был страстным игроком и проводил много ночей напролет за карточным столом. Я основал несколько карточных клубов. Однажды я так сильно увлекся игрой, что трое суток подряд провел в клубе. Как раз в то время Распутин имел важное дело ко мне… Он пригласил меня сесть за стол и воскликнул повелительно:
– Садись, теперь выпьем!
Я последовал его приглашению. Распутин принес бутылку вина и налил два стакана. Я хотел пить из моего стакана, но Распутин дал мне свой, затем он перемешал вино в обоих стаканах, и мы должны были его одновременно выпить. После этого странного действия наступило молчание. Наконец, Распутин заговорил:
– Знаешь что? Ты в свою жизнь больше не будешь играть. Конец этому. Ступай куда хочешь! Я хотел бы видеть, исчезнешь ли ты еще раз на три дня…
После этого я до смерти Распутина никогда не играл, хотя оставался владельцем карточных клубов.
Также я не играл на скачках и сберегал этим много денег и времени. После его смерти прекратилось действие странного гипноза, и я начал опять играть".
Термин "гипноз", который был упомянут скорее в силу отсутствия другого понятия, не выражает ни сути, ни силы оказанного воздействия. Что касается колдовского действа с вином, к которому прибегал Распутин, то он использовал его и в других, в том числе более сложных случаях. Один из них связан с хорошо известным фактом отстранения Верховного Главнокомандующего тогдашней действующей армии великого князя Николая Николаевича. В отличие от случая предыдущего, здесь воздействие на человека, навязывание определенного действия осуществилось на расстоянии и так, что тот не знал об этом. Вот что рассказывает секретарь Распутина А.Симанович.
"Он имел очень утомленный вид, молчал. Мне было знакомо это состояние, и я не беспокоил его разговорами и даже распорядился, чтобы в этот вечер никого не принимать. Молча, ни на кого не смотря, Распутин прошел в свою рабочую комнату, написал что-то на записке, сложил ее и направился в свою спальню. Здесь он засунул записку под подушку и лег. Как я уже говорил, и раньше приходилось наблюдать у Распутина такого рода напоминающее колдовство поведение. Так как он в таких случаях не желал, чтобы его беспокоили, то я не тревожил его в спальне. Распутин сейчас же заснул и проспал без перерыва всю ночь.
На другой день после переданного случая он еще спал, когда я к нему пришел. Он вышел только спустя некоторое время, и я сразу заметил, что его вид был совсем другим, чем за день перед тем. Он был оживлен, благожелателен и любезен. Он сказал мне с любезной улыбкой:
– Симанович, ты можешь радоваться. Моя сила победила.
– Я тебя не понимаю, – ответил я.
– Ну, так ты увидишь, что случится через пять или шесть дней.
Попросив соединить его по телефону с Царским Селом и поговорив с царем, Распутин немедленно отправился туда и был тотчас же принят. Там он сказал царю, что после трех дней царь получит телеграмму от Верховного Главнокомандующего, в которой будет сказано, будто армия обеспечена продовольствием только на три дня.
Распутин сел за стол, наполнил два стакана мадерой и велел царю пить из его стакана, между тем, как он сам пил из царского.
Потом он смешал остатки вина из обоих стаканов в стакане царя и велел ему выпить это вино. Когда царь этими мистическими приготовлениями был достаточно подготовлен, Распутин объявил, чтобы он не верил телеграмме великого князя, которая придет через три дня. Армия имеет достаточно продовольствия. Николай Николаевич желает только вызвать панику и беспорядки в армии и на родине, затем под предлогом недостатка в продовольствии начать отступление и, наконец, занять Петроград и заставить царя отказаться от престола.
Николай был ошеломлен, так как он верил предсказаниям Распутина. Можно представить себе его потрясение, когда через три дня от Верховного Главнокомандующего пришла телеграмма, которая сообщала, что армия снабжена хлебом только на три дня. Этого было достаточно, чтобы решилась участь великого князя. Никто уже теперь не мог разуверить царя в том, что великий князь замышляет поход на столицу и намеревается свергнуть с престола царя".
Не берусь утверждать, сколь велики оказались политические последствия этого события в судьбах России. Но я и не об этом. Я о другом о самом факте такого воздействия, понуждающего кого-то, в данном случае второго человека в государстве, совершить поступок, ему навязанный: в нужный день отправить телеграмму определенного содержания.
Был ли это единственный случай, когда государственное лицо, общественный деятель оказался объектом тайной манипуляции? Как бы то ни было, эпизод этот дает повод предположить, что некоторые не до конца понятые свершения или, наоборот, несвершения в истории могут происходить под воздействием подобных обстоятельств.
Хорошо известно, что Наполеон не только твердо намерен был высадиться в Англии, но и вел интенсивную военную подготовку к вторжению. Вот как пишет об этом советский исследователь А. З. Манфред: "На западном побережье, близ Булони, был создан огромный военный лагерь. Бонапарт хотел нанести врагу удар прямо в сердце: поразить Британию на ее островах, продиктовать мир на берегах Темзы. Все было подчинено этой задаче. Тысячи рук напряженно работали над сооружением новых кораблей, транспортных судов, барж: все, что держалось на воде и не шло сразу ко дну, было пригодно для поставленной цели".
"Приготовления к экспедиции против Англии, – писали "Московские ведомости" в те дни, – проводятся с неутомимой деятельностью… Консульская гвардия получила приказ быть в готовности к походу". Вся эта активность была отражением величайшей решимости самого Наполеона произвести вторжение и кратчайшие сроки.
"Мне нужны только три туманные ночи", повторял он.
И вдруг все эти лихорадочные усилия армии и государственной машины были прекращены. Причем это не было вызвано появлением какихто новых военных или политических факторов, которых не существовало бы ранее и возникновением которых можно было бы объяснить эту перемену.
Через сто с лишним лет интенсивную подготовку к тому, от чего отказался Наполеон, начинает Гитлер.
Стягиваются транспортные плавучие средства, ведется отработка деталей операции, морские и сухопутные штабы работают день и ночь, стремясь предусмотреть все обстоятельства предстоящей высадки. В разгар подготовки 16 июля 1940 года Гитлер подписывает план "Морской лев" – детальный план вторжения на Британские острова. Задача военной кампании была сформулирована следующим образом: "Устранить английскую метрополию как базу для продолжения войны против Германии и, если это потребуется, полностью захватить ее". На окончательное завершение подготовки был отведен всего месяц. Но, как и в предыдущем случае, все было прекращено столь же внезапно. Прошло всего две недели, 31 июля на совещании руководителей фашистской Германии Гитлер внезапно делает заявление, полностью отменяющее решение, которое только что было принято. Вся деятельность по подготовке к вторжению была тут же свернута.
Как и в ситуации с Наполеоном, за время между принятием решения и внезапной отменой его не появилось никаких новых факторов, которые могли бы объяснить эту перемену.
"Почему Гитлер не вторгся в Англию в 1940 году, – недоумевал У.Черчилль позднее в своих мемуарах, – когда его мощь была наивысшей, а мы имели всего 20 тысяч обученных солдат, 200 пушек и 50 танков?"
Не слишком ли странно повторяется история?
Заурядному уму (а что есть массовое сознание, как не квинтэссенция такой заурядности?) представляется, будто каждое действие исторической личности непременно логично, обоснованно и рационально. Не потому ли уже не одно поколение военных исследователей и историков прилагает столь большие усилия, чтобы выстроить систему собственных и политических объяснений этих неожиданных перемен: сначала в военных намерениях Наполеона, затем Гитлера.
Некоторые факты биографии Гитлера, рассказы людей из его окружения свидетельствуют, что это был не только чрезвычайно неординарный медиум, но и человек, мысливший в магическом плане. Такие личности, оказывая сильное влияние на окружающих, сами в силу своей резонансности нередко более других оказываются открыты для постороннего влияния и воздействия. Не оказался ли Гитлер объектом такого воздействия?
Английский исследователь Д. X. Бреннан в своей работе "Оккультный Рейх" приводит свидетельство, согласно которому, когда над Англией со всей неотвратимостью и силой нависла угроза немецкого вторжения, группа самых сильных британских колдунов и экстрасенсов совершала магические действия с целью внушить Гитлеру импульс, должный отвратить его от такой попытки. Предварительно обмазавшись жиром, они входили в холодное Северное море, образуя там магический круг, и посылали Гитлеру чувство неуверенности, тревоги и мысль о невозможности задуманного им предприятия. Как сообщила исследователю одна из участниц этого действия, ее прапрадед в свое время участвовал в подобном же ритуале, направленном против Наполеона. Цель этого действа была та же – подавить решимость и желание Наполеона пересечь Ла-Манш.
(А. А. Горбовский. Тайная власть, незримая сила. – М., Общество по изучению тайн и загадок Земли, 1991)
РАССКАЗЫ О ГИПНОТИЧЕСКИХ ВНУШЕНИЯХ
В книге Е. Влаватской описан замечательный случай гипноза. Один индус по имени Такур-Саиб, знакомый с тайными науками своей родины, мог заставить силой воли другое лицо (художника) видеть и рисовать не то, что было перед его глазами, а картину, которую задумал этот индус. Вот небольшая выдержка из рассказа Блаватской.
– Я закончил, – вздохнул У. (художник), торопливо собирая папку и краски.
– Дайте посмотреть, – лезли к нему проснувшаяся Б. и подошедший полковник.
Мы взглянули на свежий, еще мокрый рисунок и остолбенели: вместо озера с его синеющим в бархатистой дали вечернего тумана лесистым берегом перед нами находилось прелестное изображение морского вида. Густые оазисы стройных пальм, разбросанные по изжелта-белому взморью, заслоняли приземистое, похожее на крепость туземное бунгало, с каменными балконами и плоской крышей. У дверей бунгало слон, а на гребне пенящейся белой волны привязанная к берегу туземная лодка.
– Да где же вы взяли этот вид? – недоумевал полковник. – Для того, чтобы рисовать виды из головы, не стоило и сидеть на солнце…
– Как из головы? – отозвался возившийся с папкой У. – Разве озеро не похоже?
– Какое тут озеро! Похоже, вы рисовали во сне.
В это время вокруг полковника столпились все наши спутники, и рисунок переходил из рук в руки. И вот Нараян (спутник индуса Такур-Саиба), в свою очередь, ахнул и остановился в полном изумлении.
– Да это "Дайри-боль", поместье Такур-Саиба! – провозгласил он. – Я узнаю его. В прошлом году, во время голода, я жил там два месяца.
Я (Е. Блаватская. – Прим. ред.) первая поняла, в чем дело, но молчала.
Уложив вещи, У. подошел, наконец, по своему обыкновению, вяло и не торопясь, как будто сердясь на глупость зрителей, не узнавших в море озера.
– Хватит шутить и выдумывать, пора ехать. Отдайте мне эскиз… – сказал он нам.
Но, получив рисунок, при первом же взгляде на него страшно побледнел. Жалко было смотреть на эту глупо-растерянную физиономию. Он поворачивал злополучный кусок бристоля во все стороны: вверх, вниз, наизнанку и не мог прийти в себя от изумления. Затем он бросился, как угорелый, к уложенной уже папке и, сорвав завязки, разметал в одну секунду сотню эскизов и бумаг, как бы ища чего-то… Не найдя желаемого, он снова принялся за рисунок, и вдруг, закрыв лицо руками, обессиленный и точно сраженный, опустился на песок.
Мы все молчали, изредка переглядываясь, и даже перестали отвечать Такуру, стоявшему уже на пароме и звавшему нас.
– Послушайте, У., – ласково заговорил с ним добродушный полковник, словно обращаясь к больному ребенку. – Скажите, вы помните, что вы рисовали этот вид?
Англичанин долго молчал, наконец произнес хриплым, дрожащим от волнения голосом:
– Да, помню все. Конечно, я его рисовал с натуры, рисовал то, что видел во все время перед своими глазами. Вот это-то и есть самое ужасное.
– Но почему же "ужасное"? Просто временное влияние одной могучей воли над другой, менее мощной. Вы просто находились под "биологическим влиянием", как говорят доктор Карпентер и Крукс.
– Вот это именно и страшит меня. Теперь я припоминаю все. Я рисовал этот вид больше часа: увидел его с первой минуты на противоположном берегу озера и, наблюдая все время, не находил в этом ничего странного. Я воображал, что рисую то, что все видят перед собой. Я совершенно утратил воспоминание о береге, как я его видел за минуту до этого и как я его снова вижу. Но как объяснить это? Великий Боже! Неужели эти проклятые индусы действительно обладают тайной такого могущества? Полковник, я сошел бы с ума, если бы мне пришлось верить всему этому!
– Но зато, – шепнул ему Нараян с блеском торжества в пылающих глазах, – вы теперь не в состоянии более отвергать великую, древнюю науку йога-видьи моей родины!..
(См. соч. Е. П. Блаватской "Из пещер и дебрей Индостана")
– Я закончил, – вздохнул У. (художник), торопливо собирая папку и краски.
– Дайте посмотреть, – лезли к нему проснувшаяся Б. и подошедший полковник.
Мы взглянули на свежий, еще мокрый рисунок и остолбенели: вместо озера с его синеющим в бархатистой дали вечернего тумана лесистым берегом перед нами находилось прелестное изображение морского вида. Густые оазисы стройных пальм, разбросанные по изжелта-белому взморью, заслоняли приземистое, похожее на крепость туземное бунгало, с каменными балконами и плоской крышей. У дверей бунгало слон, а на гребне пенящейся белой волны привязанная к берегу туземная лодка.
– Да где же вы взяли этот вид? – недоумевал полковник. – Для того, чтобы рисовать виды из головы, не стоило и сидеть на солнце…
– Как из головы? – отозвался возившийся с папкой У. – Разве озеро не похоже?
– Какое тут озеро! Похоже, вы рисовали во сне.
В это время вокруг полковника столпились все наши спутники, и рисунок переходил из рук в руки. И вот Нараян (спутник индуса Такур-Саиба), в свою очередь, ахнул и остановился в полном изумлении.
– Да это "Дайри-боль", поместье Такур-Саиба! – провозгласил он. – Я узнаю его. В прошлом году, во время голода, я жил там два месяца.
Я (Е. Блаватская. – Прим. ред.) первая поняла, в чем дело, но молчала.
Уложив вещи, У. подошел, наконец, по своему обыкновению, вяло и не торопясь, как будто сердясь на глупость зрителей, не узнавших в море озера.
– Хватит шутить и выдумывать, пора ехать. Отдайте мне эскиз… – сказал он нам.
Но, получив рисунок, при первом же взгляде на него страшно побледнел. Жалко было смотреть на эту глупо-растерянную физиономию. Он поворачивал злополучный кусок бристоля во все стороны: вверх, вниз, наизнанку и не мог прийти в себя от изумления. Затем он бросился, как угорелый, к уложенной уже папке и, сорвав завязки, разметал в одну секунду сотню эскизов и бумаг, как бы ища чего-то… Не найдя желаемого, он снова принялся за рисунок, и вдруг, закрыв лицо руками, обессиленный и точно сраженный, опустился на песок.
Мы все молчали, изредка переглядываясь, и даже перестали отвечать Такуру, стоявшему уже на пароме и звавшему нас.
– Послушайте, У., – ласково заговорил с ним добродушный полковник, словно обращаясь к больному ребенку. – Скажите, вы помните, что вы рисовали этот вид?
Англичанин долго молчал, наконец произнес хриплым, дрожащим от волнения голосом:
– Да, помню все. Конечно, я его рисовал с натуры, рисовал то, что видел во все время перед своими глазами. Вот это-то и есть самое ужасное.
– Но почему же "ужасное"? Просто временное влияние одной могучей воли над другой, менее мощной. Вы просто находились под "биологическим влиянием", как говорят доктор Карпентер и Крукс.
– Вот это именно и страшит меня. Теперь я припоминаю все. Я рисовал этот вид больше часа: увидел его с первой минуты на противоположном берегу озера и, наблюдая все время, не находил в этом ничего странного. Я воображал, что рисую то, что все видят перед собой. Я совершенно утратил воспоминание о береге, как я его видел за минуту до этого и как я его снова вижу. Но как объяснить это? Великий Боже! Неужели эти проклятые индусы действительно обладают тайной такого могущества? Полковник, я сошел бы с ума, если бы мне пришлось верить всему этому!
– Но зато, – шепнул ему Нараян с блеском торжества в пылающих глазах, – вы теперь не в состоянии более отвергать великую, древнюю науку йога-видьи моей родины!..
(См. соч. Е. П. Блаватской "Из пещер и дебрей Индостана")
ЧАСТЬ II
ЗАГАДКИ ОКРУЖАЮЩЕГО МИРА
ГЛАВА IV
HЛO. ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ КОСМОСА
УПОМИНАНИЕ ОБ НЛО ДРЕВНИМИ
Первую официальную запись об НЛО можно прочесть в египетском папирусе, датируемом 1390 г. до н. э., а определение "небесные диски" принадлежит Аристотелю. Сегодня в ООН хранится более 70 тысяч фотографий и свыше 120 тысяч документальных сюжетов, связанных с "летающими тарелками". Около 80 тысяч таких объектов наблюдалось в околоземном пространстве только за последние десятилетия. Известны случаи выхода из "тарелочек" человекоподобных существ, их контактов с жителями, случаи психического и физического воздействия на людей.
Итак, первое упоминание о НЛО – "папирус Тулли". Обнаружен в коллекции профессора А. Тулли, бывшего директора –Египетского отдела Ватиканского музея. Предполагается, что папирус – это часть анналов фараона Тутмоса III (XV в до н. э.).
"В год 22, третий месяц зимы, в шестом часу дня писцы Дома Жизни увидели в небе движущийся огненный круг… Он был без головы, но дыхание его было отвратительно. Один род длиною было его тело, и один род шириною, и было оно бесшумно. И сердца писцов ужаснулись и смутились, и они пали ниц… Они доложили фараону. Его величество приказал… <их> допросить… и он размышлял о случившемся… и все это было занесено в папирусы Дома Жизни. По прошествии же нескольких дней эти предметы в небесах стали многочисленными. Они сияли ярче солнца и простирались до границ неба. Могучи были эти огненные круги.
И фараон вместе с армией взирал на них. К вечеру огненные круги поднялись выше и двинулись в сторону юга. С неба упало летучее вещество. Подобного не случалось с самого основания земли. И фараон воскурил богам фимиам… и приказал занести случившееся в анналы Дома Жизни…"
Ныне папирус утерян.
По свидетельству римского историка Плутарха, в 73 г. до н.э. войска римского полководца Лукулла и боспорского царя Митридата, сошедшиеся для битвы недалеко от Дарданелл, готовились вступить в сражение, "как вдруг, совершенно внезапно, небо разверзлось и показалось большое огненное тело, которое неслось вниз, в промежуток между обеими ратями: по виду своему оно более всего походило на бочку, а по цвету – на расплавленное серебро. Противники, устрашенные знамением, разошлись без боя".
Китайский ученый XI в. н.э. Шен Куа писал о неожиданном появлении "небесной жемчужины" вблизи города Янчжоу (современная провинция Цзянсу, к северо-востоку от Шанхая):
"Мой друг наблюдал ее близ озера Шин Каи. Однажды ночью он неожиданно увидел "жемчужину" недалеко от себя. Сначала она чуть-чуть приоткрылась, и свет выходил из нее, как будто вилась золотая нить. Вскоре она неожиданно открыла свою раковину полностью.
Размеры раковины достигали половины круглого банкетного стола, жемчужина же была величиной с кулак. Яркий свет не позволял прямо смотреть на нее. До расстояния десять или больше ли (т. е. более двух километров) все деревья и кусты были освещены, как если бы всходило солнце.
…Неожиданно "жемчужина" отлетела на некоторое расстояние…"
Утром 4 апреля 1561 года жители Нюрнберга увидели в небе много голубых, черных и красных шаров, дисков, а также два огромных цилиндра. Эти два тела передвигались, "сражаясь друг против друга" в течение часа, а затем все они рухнули на землю в пламени и дыме.
Сохранились сведения о появлении странных объектов и над нашей страной.
В "отписках Кирилло-Белозерского монастыря властям" говорится: "отъ светла небеси, не изъ облаку, вышелъ огнь великъ на Робозеро и шелъ на полдень вдоль озера надъ водою, во все стороны сажень по двадцати и боле, а по сторону того пламени дымъ синь, а впереди его саженъ за двадцать шли два луча огненные жъ;… и того де великого пламени и двухъ малыхь не стало; и минувъ де малъ чась… то жъ де огненное пламя въ другой разъ появилось над озеромъ, оте того места где сперва скрылось, с полудни на западе с полверсты, темъ же образомъ, да и померкло; и после того въ малъ жъ де времени, отъ того другого места, столько жъ к западу подався, въ третье тоть же огнь явился страшне перваго широтою, и поникъ сшедъ на западъ; а стоялъ де тотъ огнь надъ Робозеромъ надъ водою часа с полтора…"
Случилось это в 1650 году, 25 августа.
Столетие спустя, в 1759 году, над Карлсбадом (ныне Карловы Вары, Чехия) "показался двойной круг с полосатой поверхностью. Он неподвижно стоял в небе, а из него били два огненных языка шириной в доску, расходившиеся на расстояние около ста шагов".
Одно из наиболее интересных и информативных наблюдений необычных атмосферных явлений в XIX в. было сделано 17 ноября 1882 года астрофизиками И. У. Маундером и Дж. Р. Капроном. Наблюдая полярное сияние в Гринвичской обсерватории, на северо-востоке они увидели зеленоватый светящийся диск, плавно движущийся по небу. По мере приближения форма его менялась: он удлинялся, постепенно становясь вытянутым эллипсом или сигарой. Перейдя в западную часть неба, "предмет" стал удаляться и вскоре исчез из виду. Все явление заняло менее 2 минут. Обработав данные различных наблюдений, ученые пришли к выводу, что объект двигался на высоте около 200 км со скоростью 16 км/ч. Длина его примерно 110 км, а ширина – 16 км.
Целая "волна" сообщений о появлении НЛО над территорией США пришлась на зиму 1896-1897 годов. Очевидцы, словно сговорившись, описывали сигарообразный по виду металлический аппарат с крыльями, пропеллерами, килем и другими подобными деталями. На взгляд свидетелей, он представлял собой нечто вроде цельнометаллического дирижабля. Аппарат якобы нес мощные прожекторы, а скорость его достигала 150 миль (или 240 км) в час (как определил один инженер-железнодорожник, сравнив скорость этого "дирижабля" со скоростью поезда).
Не обошлось и без "контактов" с пилотами дирижабля. Последние в большинстве случаев оказались вполне земными людьми: просили снабдить их водой и съестными припасами.
В 1912 году сообщения о полетах странных аппаратов над территорией Англии и Российской империи вызвали заметный резонанс в военных и дипломатических кругах. Это и понятно: первая мировая война была уже не за горами, и речь вполне могла идти о разведывательных полетах самолетов и дирижаблей будущего противника. Немцы протестовали, уверяя, что такие экспедиции технически невозможны и практически бессмысленны, но сообщения продолжали поступать, причем в них снова упоминались "мощные прожекторы", ночные полеты, большие высоты и скорости, недоступные для авиационной техники того времени.
Итак, первое упоминание о НЛО – "папирус Тулли". Обнаружен в коллекции профессора А. Тулли, бывшего директора –Египетского отдела Ватиканского музея. Предполагается, что папирус – это часть анналов фараона Тутмоса III (XV в до н. э.).
"В год 22, третий месяц зимы, в шестом часу дня писцы Дома Жизни увидели в небе движущийся огненный круг… Он был без головы, но дыхание его было отвратительно. Один род длиною было его тело, и один род шириною, и было оно бесшумно. И сердца писцов ужаснулись и смутились, и они пали ниц… Они доложили фараону. Его величество приказал… <их> допросить… и он размышлял о случившемся… и все это было занесено в папирусы Дома Жизни. По прошествии же нескольких дней эти предметы в небесах стали многочисленными. Они сияли ярче солнца и простирались до границ неба. Могучи были эти огненные круги.
И фараон вместе с армией взирал на них. К вечеру огненные круги поднялись выше и двинулись в сторону юга. С неба упало летучее вещество. Подобного не случалось с самого основания земли. И фараон воскурил богам фимиам… и приказал занести случившееся в анналы Дома Жизни…"
Ныне папирус утерян.
По свидетельству римского историка Плутарха, в 73 г. до н.э. войска римского полководца Лукулла и боспорского царя Митридата, сошедшиеся для битвы недалеко от Дарданелл, готовились вступить в сражение, "как вдруг, совершенно внезапно, небо разверзлось и показалось большое огненное тело, которое неслось вниз, в промежуток между обеими ратями: по виду своему оно более всего походило на бочку, а по цвету – на расплавленное серебро. Противники, устрашенные знамением, разошлись без боя".
Китайский ученый XI в. н.э. Шен Куа писал о неожиданном появлении "небесной жемчужины" вблизи города Янчжоу (современная провинция Цзянсу, к северо-востоку от Шанхая):
"Мой друг наблюдал ее близ озера Шин Каи. Однажды ночью он неожиданно увидел "жемчужину" недалеко от себя. Сначала она чуть-чуть приоткрылась, и свет выходил из нее, как будто вилась золотая нить. Вскоре она неожиданно открыла свою раковину полностью.
Размеры раковины достигали половины круглого банкетного стола, жемчужина же была величиной с кулак. Яркий свет не позволял прямо смотреть на нее. До расстояния десять или больше ли (т. е. более двух километров) все деревья и кусты были освещены, как если бы всходило солнце.
…Неожиданно "жемчужина" отлетела на некоторое расстояние…"
Утром 4 апреля 1561 года жители Нюрнберга увидели в небе много голубых, черных и красных шаров, дисков, а также два огромных цилиндра. Эти два тела передвигались, "сражаясь друг против друга" в течение часа, а затем все они рухнули на землю в пламени и дыме.
Сохранились сведения о появлении странных объектов и над нашей страной.
В "отписках Кирилло-Белозерского монастыря властям" говорится: "отъ светла небеси, не изъ облаку, вышелъ огнь великъ на Робозеро и шелъ на полдень вдоль озера надъ водою, во все стороны сажень по двадцати и боле, а по сторону того пламени дымъ синь, а впереди его саженъ за двадцать шли два луча огненные жъ;… и того де великого пламени и двухъ малыхь не стало; и минувъ де малъ чась… то жъ де огненное пламя въ другой разъ появилось над озеромъ, оте того места где сперва скрылось, с полудни на западе с полверсты, темъ же образомъ, да и померкло; и после того въ малъ жъ де времени, отъ того другого места, столько жъ к западу подався, въ третье тоть же огнь явился страшне перваго широтою, и поникъ сшедъ на западъ; а стоялъ де тотъ огнь надъ Робозеромъ надъ водою часа с полтора…"
Случилось это в 1650 году, 25 августа.
Столетие спустя, в 1759 году, над Карлсбадом (ныне Карловы Вары, Чехия) "показался двойной круг с полосатой поверхностью. Он неподвижно стоял в небе, а из него били два огненных языка шириной в доску, расходившиеся на расстояние около ста шагов".
Одно из наиболее интересных и информативных наблюдений необычных атмосферных явлений в XIX в. было сделано 17 ноября 1882 года астрофизиками И. У. Маундером и Дж. Р. Капроном. Наблюдая полярное сияние в Гринвичской обсерватории, на северо-востоке они увидели зеленоватый светящийся диск, плавно движущийся по небу. По мере приближения форма его менялась: он удлинялся, постепенно становясь вытянутым эллипсом или сигарой. Перейдя в западную часть неба, "предмет" стал удаляться и вскоре исчез из виду. Все явление заняло менее 2 минут. Обработав данные различных наблюдений, ученые пришли к выводу, что объект двигался на высоте около 200 км со скоростью 16 км/ч. Длина его примерно 110 км, а ширина – 16 км.
Целая "волна" сообщений о появлении НЛО над территорией США пришлась на зиму 1896-1897 годов. Очевидцы, словно сговорившись, описывали сигарообразный по виду металлический аппарат с крыльями, пропеллерами, килем и другими подобными деталями. На взгляд свидетелей, он представлял собой нечто вроде цельнометаллического дирижабля. Аппарат якобы нес мощные прожекторы, а скорость его достигала 150 миль (или 240 км) в час (как определил один инженер-железнодорожник, сравнив скорость этого "дирижабля" со скоростью поезда).
Не обошлось и без "контактов" с пилотами дирижабля. Последние в большинстве случаев оказались вполне земными людьми: просили снабдить их водой и съестными припасами.
В 1912 году сообщения о полетах странных аппаратов над территорией Англии и Российской империи вызвали заметный резонанс в военных и дипломатических кругах. Это и понятно: первая мировая война была уже не за горами, и речь вполне могла идти о разведывательных полетах самолетов и дирижаблей будущего противника. Немцы протестовали, уверяя, что такие экспедиции технически невозможны и практически бессмысленны, но сообщения продолжали поступать, причем в них снова упоминались "мощные прожекторы", ночные полеты, большие высоты и скорости, недоступные для авиационной техники того времени.