Ричард Блэкмор. Лорна Дун

   Но за поворотом, там, где протекает ручей, из-за деревьев неожиданно вышел мужчина и сразу же остановил меня, схватив за руку. Я хотела закричать, но голос куда-то пропал, и единственным звуком теперь оставалось биение моего собственного сердца.
   – Кузина Лорна, – заговорил незнакомец, – милая моя кузина! Ваш голос, несомненно, самый прекрасный из всех, что мне доводилось слышать. Но я умоляю вас, молчите, если не желаете смерти своего кузена и верного опекуна, Алана Брэндира.
   – Вы – мой опекун? – удивилась я, чуть не рассмеявшись от такого заявления. Меня всегда веселили внезапные откровения.
   – Да, мэм, имею честь быть назначенным именно вашим опекуном, – ответил юноша и поклонился, – если, конечно, я не спутал вас с кем-то другим и вы действительно являетесь Лорной Дун.
   – Нет, вы не ошиблись. Я и есть Лорна Дун.
   Он смерил меня взглядом и хотел уже что-то сказать, но я вырвала руку и, отступив назад, вскинула голову и повторила:
   – Мое имя Лорна Дун, сэр.
   – Тогда я ваш покорный слуга, Алан Брэндир из Лох Оув, лорд Алан Брэндир, сын достопочтенного пэра Шотландии. Теперь вы доверяете мне?
   – Как я могу вам доверять? – изумленно воскликнула я – Да вы еще совсем молодой, не старше меня самой!
   – Старше на целых три года, – обиделся Алан. – Вы, моя кузина, еще совсем ребенок, вам только шестнадцать, а мне уже почти девятнадцать.
   Услышав это, я еще раз внимательнее всмотрелась в своего собеседника, поскольку такой возраст показался мне почтенным, однако сомнения мои не рассеивались, хотя одет он был, как и подобает взрослому мужчине. Мы прошли к ручью, где свет падал на воду и я могла разглядеть Алана получше.
   – Я вам нравлюсь, кузина? – спросил он через некоторое время, ничуть не смущаясь моим пристальным взглядом. – Как вам нравится ваш опекун и родственник? Иными словами, могу ли я рассчитывать на взаимное восхищение?
   – Честно говоря, я и сама не знаю, но мне кажется, что вы добрый юноша и никому не желаете зла. А вам можно доверить меч?
   Я хорошо знала силу и мощь наших воинов, поэтому хрупкий и изнеженный Алан показался мне куклой по сравнению с ними. Правда, в темном лесу он напугал меня, но теперь, при свете заходящего солнца, я поняла, что страшиться было нечего. Он был чуть выше меня, хотя изображал из себя бесстрашного воина. На нем был накинут зеленый с красной оторочкой плащ, из-под полы виднелся довольно тонкий меч.
   Я смотрела на него без восторга, и он это сразу заметил.
   – Я надеюсь, что не слишком запугал вас вот этим, – он выхватил меч из ножен и ударил клинком по камням. – Могу вас заверить, что мне приходилось сражаться, и не раз, причем многие мастера фехтования признавали мое превосходство. И если кто-нибудь в этой долине посмеет приблизиться к вам, чтобы похитить ваш венок, а кстати, это не он вас украшает, а вы его (тут он заговорил о какой-то ерунде, и я потеряла нить его мыслей), я искромсаю негодяя на мелкие кусочки, даже если он умеет летать.
   – Тише! – остановила я поток красноречия Алана, – а то вам самому придется улетать отсюда, что вряд ли удастся, если вас обнаружат.
   Бедный юноша в порыве хвастовства передо мной совсем забыл, где он находит-ся, с кем разговаривает, и как хорошо мы видны оба на берегу ручья. Я прекрасно понимала, что этот молодой человек действительно происходит из знатного рода (невзирая на бахвальство), и тем не менее для Дунов с их силой и умением владеть мечом несчастный Алан представлялся в виде подушечки, в которую втыкают булавки.
   – Я умоляю вас не сердиться, – уже тише заговорил мой собеседник. – Мне пришлось проделать огромный путь, чтобы увидеть вас. Я прекрасно понимаю, что нахожусь среди тех, кто скорее всадит нож в спину гостя, чем подаст ему кусок хлеба. Однако я чувствую себя спокойно, потому что в беге мне нет равных, а что такое ваши холмы по сравнению с горами Шотландии? Я видел набеги разбойников, которые будут на голову выше Дунов. Помню, однажды, когда я был еще совсем несмышленышем…
   – Уважаемый опекун, – прервала я Алана, – у меня нет времени выслушивать ваши занятные истории. Если вы никуда не торопитесь, то должна вас огорчить – я спешу домой. Скажите мне точно, каким образом нас связывают родственные узы, почему вы назначили себя моим опекуном и с какой целью прибыли в наши места.
   – По порядку, кузина, сейчас я все изложу по порядку. Во-первых, я сын вашего дяди, мой отец – никто иной как брат вашей матери или, по крайней мере, бабушки. В этом я не могу ошибиться. Мой отец, будучи одним из почтеннейших лордов в совете короля Карла Второго, приказал мне изучать закон. Правда, не для того, чтобы это стало моей профессией, слава Богу, а по той простой причине, что сам был не слишком сведущ в вопросах юриспруденции. Я надеюсь, вы простите меня, юная госпожа Лорна, но я не привык рассказывать о серьезных вещах без табака. Позвольте мне закурить.
   Он прислонился к стволу ивы и из золоченой коробочки вынул маленькую коричневую палочку, вложил ее в губы и кремнем высек огонь. Кончик палочки затлел красным огоньком, а потом стали появляться клубы голубоватого дыма, пахнущие какими-то пряностями. Я не видела раньше ничего подобного, привыкшая наблюдать только за тем, как наши воины раскуривают трубки. Это было так неожиданно, что я расхохоталась, однако, тут же зажала рот рукой, вспомнив, что шуметь нельзя.
   – Не беспокойтесь за меня, кузина, – произнес Алан, – таким образом я успокаиваюсь. А что касается огонька, то его можно принять за светлячка, а вас – за цветок, сверкающий в ночи. Но вернемся к моему рассказу. Как вы уже поняли, закону я обучался недолго, хотя показывал способности к этой науке. Меня больше привлекали путешествия и приключения, поэтому все, что я вынес из юриспруденции – это как надо жить, обходя всяческие законы. Но так как я обязан был проводить в академии по меньшей мере два часа в день, я стал изучать, так сказать, самую динамичную часть этой науки, а именно, как устраиваются западни и ловушки, как ставится засада и так далее. Кроме того, я изучал гербы и понял, что в каждом роду можно найти белое пятно, если внимательнее посмотреть на щиты и проследить, как они меняются хотя бы в течение четырех поколений. Тогда я обратился к нашему родовому гербу и нашел то, что искал. Ведь даже у нас, у лордов Лох Оув, есть родственники вне закона. Правда, если все они такие симпатичные, как вы, кузина, я согласен иметь их как можно больше.
   – Сэр, – ответила я, удивленная такой речью, – надеюсь, вы не стыдитесь, что являетесь родственником сэра Энзора Дуна и, соответственно, всей нашей семьи?
   – Если так, то я воспринимаю это как честь и теперь спокоен за наш родовой герб. Ведь только благородство может возникнуть в семействе предводителя. Одна только торговля портит нашу кровь, а разбой очищает ее. То, что теперь называют грабежом, раньше считалось рыцарством. Мы можем начать все заново и соперничать с французами, если только докажем, что половина из рода Дунов принадлежит нам.
   – Мне не нравится, что вы так говорите о Дунах, – встрепенулась я, – как будто считаете их низшими по происхождению. Но оставим это. Скажите на милость, почему вы называете себя моим опекуном?
   – С удовольствием, госпожа Лорна. По законам Шотландии вы являлись подо-печной моего отца, а, следовательно, и моей, поскольку отец мой оглох, и я унаследовал от него это право. Теперь я могу увести вас отсюда, чтобы охранять до конца моих дней. Мне кажется, что здешние места не стоят вашего присутствия. Теперь вы доверяете мне?
   – Но, милый кузен Алан, вам не кажется, что благородной девушке не пристало сбегать из дома с молодым человеком, даже с опекуном? Но если вы сейчас пойдете со мной к дедушке и изложите ему свою историю, он, наверное, найдет правильный выход и примет мудрое решение.