Страница:
Вопрос застает путника врасплох. Он не готов объяснять природу своего путешествия и, чтобы ускользнуть от ответа, просто показывает на пароход, из которого по-прежнему выходят пассажиры.
– Послушайте, старый товарищ! – протестует майор добродушно, – Так не пойдет! Недостаточно для близких друзей, какими мы были и, надеюсь, все еще остаемся. Но, может, я слишком навязчив, спрашивая, какое у вас дело в Булони?
– Вовсе нет, Магон. У меня нет никаких дел в Булони, я направляюсь в Париж.
– Поездка для развлечений, вероятно?
– Ничего подобного. Никаких развлечений для меня нет ни в Париже, ни в другом месте.
– Ага! – восклицает майор, пораженный и словами и унылым тоном. – В чем дело, старина? Что-то случилось?
– О, ничего особенного …но неважно.
Такой ответ не приносит удовлетворения. Но видя, что дальнейшее вмешательство в личные дела нежелательно, майор с виноватым видом продолжает:
– Прошу прощения, Райкрофт. Я не хотел быть слишком навязчивым, но вы сами дали мне основание считать, что у вас что-то неладно. Не в ваших привычках предаваться унынию, и так не будет долго в моем обществе – если вы согласитесь.
– Вы очень добры, майор; какое-то время я проведу с вами и постараюсь изо всех сил быть веселым. Но вам не нужно будет прилагать больших усилий. Кажется, поезд уходит через несколько минут?
– Какой поезд?
– На Париж.
– Вы не поедете в Париж – не сегодня вечером.
– Поеду, и немедленно.
– Ничего подобного!
– Но я должен.
– Почему? Если не надеетесь там развлечься, почему так торопитесь? Послушайте, Райкрофт, почему бы вам не прервать ваше путешествие на несколько дней и не побыть со мной? Могу пообещать вам кое-что забавное. Булонь сегодня не такое уж скучное место. После гибели Агры здесь оказалось немало старых индийских служак, и военных и штатских. Несомненно, среди них вы найдете и своих друзей. Много хорошеньких девушек – я имею в виду не местных, а наших соотечественниц; я с удовольствием представлю вас им.
– Ни за что в мире, Магон, ни одной! У меня нет никакого желания делать такие знакомства.
– Что? Вы тоже стали женоненавистником? Ну, что ж, оставим прекрасный пол; есть немало другого – отличные ребята, какие когда-либо срещивали ноги под столом из красного дерева. Я думаю, они вам незнакомы; но с радостью познакомятся и сделают все, чтобы Булонь была вам приятна. Послушайте, старина! Вы ведь останетесь? Соглашайтесь!
– Я бы остался, майор, и с удовольствием, будь другое время. Но признаюсь, я сейчас не в настроении заводить новые знакомства – особенно среди соотечественников. По правде сказать, я и в Париж-то еду, чтобы уйти от них.
– Ерунда! Вы не из тех людей, кто становится отшельником, как Симон Столпник, и проводит остаток жизни на вершине каменного столба! К тому же Париж – совсем не место для такой жизни. Если вы действительно намерены жить вдали от общества – не стану спрашивать почему, – оставайтесь со мной, мы будем гулять по морскому берегу, подбирать камешки, собирать раковины и заниматься любовью с русалками или с булонскими торговками рыбой, если вы предпочитаете. Не отказывайте мне, Райкрофт! Мы так давно не были вместе, мне смертельно хочется поговорить о старых временах, вспомнить индийское товарищество.
Впервые за сорок восемь часов на лице капитана Райкрофта появляется что-то похожее на улыбку, когда он слушает болтовню старого товарища и вспоминает счастливые прошлые дни. Дружеское приглашение обещает отвлечь от печальных мыслей, если не вернуть счастье, и он почти готов его принять. Какая разница, где он найдет могилу для своих горестей, – в Париже или в Булони? Лишь бы найти!
– У меня место до Парижа, – машинально отвечает он, словно говоря сам с собой.
– У вас есть билет? – спрашивает майор со странным видом.
– Конечно.
– Позвольте взглянуть? – говорит тот, протягивая руку.
– Конечно. А зачем вам?
– Чтобы посмотреть, позволит ли он вам здесь задержаться.
– Не думаю, Я даже знаю, что не позволит. Так мне сказали на Чаринг Кросс.
– Вам сказали неправду. Позволит! Вот смотрите!
Майр призывает посмотреть на клочки бумаги, которые,как бабочки, плывут в воздухе и опускаются на булыжник мостовой. Это обрывки порванного билета.
– Теперь, старина, вы остаетесь в Булони.
Меланхолическая улыбка на лице Райкрофта сменяется смехом, с вернувшимся на короткое время весельем он отвечает:
– Да, майор, это мне обойдется в целый фунт. Но пусть это пойдет в стоимость оплаты квартиры –по крайней мере на неделю.
– На месяц – на год, если вам понравится мой дом и вы захотите в нем остаться. У меня уютный маленький коттедж на Ру Тинтелье, есть место где подвесить гамаки для нас обоих; есть и один-два бочонка вина. Пойдемте выпьем. Вам нужно промыть в горле пену пролива. В таможне меня все знают и позаботятся о багаже. На нем есть ярлычки?
– Да; мое имя на всем.
– Дайте мне вашу карточку. – Капитан протягивает ему карточку. – Вот, мсье, – говорит он, поворачиваясь к таможеннику, который уважительно приветствует его, – возьмите это и проследите, чтобы багаж с таким именем хранился, пока его не попросят. За ним придет мой слуга. Гарсон! – Это кучеру повозки, который уже некоторое время с ожиданием поглядывает на них; взмахнув кнутом, он сразу подкатывает.
Посадив капитана Райкрофта в экипаж и сев за ним, майор по-французски дает адрес, и они едут по неровным булыжникам булонской мостовой.
Глава сороковая
Глава сорок первая
Глава сорок вторая
– Послушайте, старый товарищ! – протестует майор добродушно, – Так не пойдет! Недостаточно для близких друзей, какими мы были и, надеюсь, все еще остаемся. Но, может, я слишком навязчив, спрашивая, какое у вас дело в Булони?
– Вовсе нет, Магон. У меня нет никаких дел в Булони, я направляюсь в Париж.
– Поездка для развлечений, вероятно?
– Ничего подобного. Никаких развлечений для меня нет ни в Париже, ни в другом месте.
– Ага! – восклицает майор, пораженный и словами и унылым тоном. – В чем дело, старина? Что-то случилось?
– О, ничего особенного …но неважно.
Такой ответ не приносит удовлетворения. Но видя, что дальнейшее вмешательство в личные дела нежелательно, майор с виноватым видом продолжает:
– Прошу прощения, Райкрофт. Я не хотел быть слишком навязчивым, но вы сами дали мне основание считать, что у вас что-то неладно. Не в ваших привычках предаваться унынию, и так не будет долго в моем обществе – если вы согласитесь.
– Вы очень добры, майор; какое-то время я проведу с вами и постараюсь изо всех сил быть веселым. Но вам не нужно будет прилагать больших усилий. Кажется, поезд уходит через несколько минут?
– Какой поезд?
– На Париж.
– Вы не поедете в Париж – не сегодня вечером.
– Поеду, и немедленно.
– Ничего подобного!
– Но я должен.
– Почему? Если не надеетесь там развлечься, почему так торопитесь? Послушайте, Райкрофт, почему бы вам не прервать ваше путешествие на несколько дней и не побыть со мной? Могу пообещать вам кое-что забавное. Булонь сегодня не такое уж скучное место. После гибели Агры здесь оказалось немало старых индийских служак, и военных и штатских. Несомненно, среди них вы найдете и своих друзей. Много хорошеньких девушек – я имею в виду не местных, а наших соотечественниц; я с удовольствием представлю вас им.
– Ни за что в мире, Магон, ни одной! У меня нет никакого желания делать такие знакомства.
– Что? Вы тоже стали женоненавистником? Ну, что ж, оставим прекрасный пол; есть немало другого – отличные ребята, какие когда-либо срещивали ноги под столом из красного дерева. Я думаю, они вам незнакомы; но с радостью познакомятся и сделают все, чтобы Булонь была вам приятна. Послушайте, старина! Вы ведь останетесь? Соглашайтесь!
– Я бы остался, майор, и с удовольствием, будь другое время. Но признаюсь, я сейчас не в настроении заводить новые знакомства – особенно среди соотечественников. По правде сказать, я и в Париж-то еду, чтобы уйти от них.
– Ерунда! Вы не из тех людей, кто становится отшельником, как Симон Столпник, и проводит остаток жизни на вершине каменного столба! К тому же Париж – совсем не место для такой жизни. Если вы действительно намерены жить вдали от общества – не стану спрашивать почему, – оставайтесь со мной, мы будем гулять по морскому берегу, подбирать камешки, собирать раковины и заниматься любовью с русалками или с булонскими торговками рыбой, если вы предпочитаете. Не отказывайте мне, Райкрофт! Мы так давно не были вместе, мне смертельно хочется поговорить о старых временах, вспомнить индийское товарищество.
Впервые за сорок восемь часов на лице капитана Райкрофта появляется что-то похожее на улыбку, когда он слушает болтовню старого товарища и вспоминает счастливые прошлые дни. Дружеское приглашение обещает отвлечь от печальных мыслей, если не вернуть счастье, и он почти готов его принять. Какая разница, где он найдет могилу для своих горестей, – в Париже или в Булони? Лишь бы найти!
– У меня место до Парижа, – машинально отвечает он, словно говоря сам с собой.
– У вас есть билет? – спрашивает майор со странным видом.
– Конечно.
– Позвольте взглянуть? – говорит тот, протягивая руку.
– Конечно. А зачем вам?
– Чтобы посмотреть, позволит ли он вам здесь задержаться.
– Не думаю, Я даже знаю, что не позволит. Так мне сказали на Чаринг Кросс.
– Вам сказали неправду. Позволит! Вот смотрите!
Майр призывает посмотреть на клочки бумаги, которые,как бабочки, плывут в воздухе и опускаются на булыжник мостовой. Это обрывки порванного билета.
– Теперь, старина, вы остаетесь в Булони.
Меланхолическая улыбка на лице Райкрофта сменяется смехом, с вернувшимся на короткое время весельем он отвечает:
– Да, майор, это мне обойдется в целый фунт. Но пусть это пойдет в стоимость оплаты квартиры –по крайней мере на неделю.
– На месяц – на год, если вам понравится мой дом и вы захотите в нем остаться. У меня уютный маленький коттедж на Ру Тинтелье, есть место где подвесить гамаки для нас обоих; есть и один-два бочонка вина. Пойдемте выпьем. Вам нужно промыть в горле пену пролива. В таможне меня все знают и позаботятся о багаже. На нем есть ярлычки?
– Да; мое имя на всем.
– Дайте мне вашу карточку. – Капитан протягивает ему карточку. – Вот, мсье, – говорит он, поворачиваясь к таможеннику, который уважительно приветствует его, – возьмите это и проследите, чтобы багаж с таким именем хранился, пока его не попросят. За ним придет мой слуга. Гарсон! – Это кучеру повозки, который уже некоторое время с ожиданием поглядывает на них; взмахнув кнутом, он сразу подкатывает.
Посадив капитана Райкрофта в экипаж и сев за ним, майор по-французски дает адрес, и они едут по неровным булыжникам булонской мостовой.
Глава сороковая
Всеобщие поиски
Пони и вол на газонах Ллангоррена очень удивлены. Все так отличается от садовых праздников и состязаний лучниц, на которых они часто присутствовали. В отличие от всегдашнего торжественного спокойствия, сегодня Ллангоррен Корт заполнился возбужденной толпой. И особенно удивительно, что состоит она в основном из мужчин. Есть также несколько женщин, но это не создания с тонкими талиями, в шелках и тонком муслине, как выглядит вне дома аристократия. Эти крепкие женщины и здоровые девушки, которые расхаживают по газогам и дорожкам Ллангоррена, – жительницы придорожных коттеджей, которые при словах «убита или похищена» бросают метлы на полувыметенный пол, оставляют некормленых детей в колыбелях и бегут в указанное место.
Такое сообщение разнеслось из Ллангоррен Корта вместе с именем его молодой хозяйки. Гвен Винн исчезла, возможно, она убита.
Идет второй день после ее исчезновения, насколько известно домашним; теперь это известно и по всей окрестности. Теперь уже мисс Линтон не имеет никакого влияния на скандал, которого она так опасалась. Длительное отсутствие племянницы теперь, когда очевидно, что ее нет ни в одном соседском доме, само по себе становится скандальным. К тому же вчерашние поиски принесли новые сведения; прежде всего было найдено кольцо в павильоне. Его опознали не только нашедший, но и Элеанора Лиз и сама мисс Линтон. Это кольцо в несколькими бриллиантами очень ценно; обе леди не раз его разглядывали, обе знают, кто его подарил и почему.
Как же оно оказалось в летнем домике? Упало, конечно; но при каких обстоятельствах?
Вопросы ставят всех в тупик, а само кольцо усиливает всеобщие опасения. Никто, каким бы богатым или невнимательным ни был, не стал бы швырять такую драгоценность; к тому же это подарок, и у мисс Лиз были все основания считать, что подарок этот высоко ценился и бережно сохранялся.
Находка кольца углубляет загадку, вместо того чтобы прояснить ее. Но она усиливает и подозрения, вскоре ставшие убеждением, что мисс Винн исчезла не по своей воле; напротив, ее похитили насильно.
И не только похитили, но и ограбили. У нее на пальцах были и другие кольца – с бриллиантами, изумрудами и другими камнями. Вероятно, в спешке, когда грабители срывали с нее кольца, это соскользнуло с пальца, упало на пол и осталось незамеченным. Ночью, в темноте, это вполне возможно.
Такие возникают предположения, и, как следствие, еще одно, самое ужасное. Если Гвен Винн ограблена, она может быть и убита. Камни, которые были в ее кольцах, браслеты и цепочки стоят много сотен фунтов; они могли послужить причиной ограбления; но грабители, испугавшись, что их опознают, боясь наказания, могли пойти и дальше. То, что вначале выглядело похищением, все больше и больше походит на убийство.
К полудню тревога достигает пика, поиски идут безостановочно. В них уже принимают участие не только члены семьи и слуги – люди всех классов и сословий. Парки Ллангоррена, прежде недоступные и священные, как сады Гесперид (В греческой мифологии сады, в которых росли золотые яблоки; они были недоступны и охранялись драконом. – Прим. перев.), истоптаны тяжелой подбитой гвоздями обувью; повсюду бродят возбужденные люди в рабочих костюмах, в коротких брюках из овечьей шкуры; они стоят группами, и у всех на лицах одинаковое выражение – искреннее беспокойство, страх, что с мисс Винн произошло несчастье. Многие местные молодые фермеры участвовали в ее охотах, восхищались ее храбростью и умением брать преграды, которые сами на своих клячах не могли преодолеть; на рынках, скачках и на других сборищах, где заходила речь об охоте, хвалили ее за храбрость.
Помимо тех, кто искренне встревожен, пришли и просто любопытные, есть; и люди, выполняющие свои официальные обязанности. В Ллангоррен приехали несколько членов магистратуры, и среди них сэр Джордж Шентон, председатель районного совета; присутствует также начальник полиции с несколькими подчиненными в синих мундирах.
Присутствует и человек, чье появление всеми замечено и привлекает к себе внимание больше, чем судьи и полицейские. Беспрецедентное событие – и очень странное зрелище – Льюин Мердок в Корте! Тем не менее он здесь и принимает активное участие в происходящем.
Для тех, кто знает только, что он двоюродный брат исчезнувшей леди, кто не в курсе семейных отношений, его присутствие кажется вполне естественным. Только близким родственникам и друзьям оно кажется странным. Но, подумав, они тоже начинают понимать его поведение. Только понимают не так, как остальные – посторонние зрители. Заметив тревожное выражение его лица, они считают это притворством, маской, которая скрывает удовлетворение, даже радость от того, что Гвен Винн могут найти – мертвой!
Однако о таких вещах не говорят открыто, и никто ничего подобного вслух не произносит. Мотивы поведения Льюина Мердока известны лишь немногим: мало кто из присутствующих знает, насколько он заинтересован в результатах поисков.
Снова ведутся поиски, но не так, как накануне. Больше не бегают беспорядочно взад и вперед. Теперь все делается обдуманно. Предварительно состоялся совет представителей магистратуры и соседних джентльменов, в нем приняли участие один-два юриста и самые талантливые и опытные из детективов.
Как и накануне, осматриваются все парки, поля, леса, группы направляются вверх и вниз по реке и по обеим сторонам бокового русла. Разделен на участки остров, он тщательно осмотрен от одного конца до другого.
Однако драги еще не применяли: этому мешает глубина и быстрое течение. Отчасти поэтому, но главным образом потому, что занимающиеся поисками не могут поверить, что Гвен Винн мертва, что ее тело на дне Уая! Ограблена и утоплена! Этого не может быть!
Столь же невероятно, что она утопилась сама. Никто не думает о самоубийстве – при подобных обстоятельствах оно немыслимо.
Столь же невероятным кажется третье предположение: что она стало жертвой мести отвергнутого возлюбленного. Чтобы с нею, наследницей, владелицей обширного поместья, так обошлись: сбросили в реку, как какую-то бедную фермерскую девушку, которая поссорилась со своим жестоким возлюбленным! Это нелепо!
Однако именно эта версия начинает в сознании многих приобретать черты правдоподобия, по мере того как все новые факты обнаруживаются магистратом, ведущим расследование за пределами дома. Многие собравшиеся передают друг другу странные новости. Их источник – Кларисса, камеристка мисс Линтон. Женщина сообщает, что находилась в парке, когда заканчивался бал, и слышала гневные резкие голоса. Доносились они с направления летнего домика, и она узнала голоса мадмуазель и le Capitaine – они имеет в виду капитана Райкрофта.
Свидетельство поразительное; если сопоставить его с найденным кольцом; это косвенное доказательсвто уже возникшего подозрения.
Femme de chambre не лжет. Она была в тот час в парке и слышала голоса, о которых рассказывает. Француженка спустилась к причалу, надеясь перекинуться словечком с красивым лодочником; возвращалась она неохотно, видя, что он сидит в лодке.
Однако причину, по которой она там оказалась, она не указывает, а называет совсем другую. Ей просто захотелось взглянуть на иллюминацию, на все еще горящие лампы и транспаранты. Это вполне естественное желание. На вопрос, почему она ничего не сказала об этом накануне, она отвечает уклончиво. Во-первых, она считала, что об этом нельзя говорить; во-вторых, ей не хотелось, чтобы узнали, что ее хозяйка может так себя вести – ссориться с джентльменом.
В свете этих показаний больше уже никто не думает, что мисс Винн ограблена; хотя опасаются, что участь ее еще печальней. Почему прозвучали гневные слова? И чем кончилась ссора?
Теперь у всех на устах имя Райкрофта; его произносят не шепотом, а вслух и громко. Почему его нет здесь?
Отсутствие его кажется странным, необъяснимым в подобных обстоятельствах. Особенно членам совета, которым рассказали и о находке и о том, что кольцо подарил капитан. Он не может не знать о том, что происходит в Ллангоррене. Правда, гостиница, в которой он остановился, рсположена в пяти милях; но новость давно уже известна и там, и все только о ней и говорят.
– Я думаю, нам стоит послать за ним, – замечает сэр Джордж Шенстон, обращаясь к остальным членам жюри. – Что скажете, джентльмены?
– Конечно, – был единодушный ответ.
– За лодочником тоже? – спрашивает один из членов жюри. – Похоже, капитан Райкрофт прибыл на бал в лодке. Кто-нибудь знает его лодочника?
– Парень по имени Уингейт, – отвечает молодой Шенстон. – Он живет у дороги, выше по реке, у самой переправы Рага.
– Его нужно позвать, – решает сэр Джордж. – Отправлятесь! – приказывает он одному из полицейских, который торопливо уходит. Почти сразу он возвращается и докладывает, что среди собравшихся Джека Уингейта нет.
– Это очень странно! – замечает один из магистратов. – Оба должны были бы тут оказаться. Придется им прийти недобровольно.
– О! – восклицает сэр Джордж. – Они явятся добровольно, не сомневайтесь. Пусть полицейский отправляется за Уингейтом. А что касается капитана Райкрофта, мне кажется, джентльмены, было бы вежливее пригласить его по-другому. Может, мне написать ему записку, с приглашением и объяснениями?
– Так будет лучше, – соглашаются они.
Записка готова, конюх скачет с ней в город; тем временем полицейский пешком идет в дом вдовы Уингейт.
Ничего нового не происходит. Но когда они возвращаются – оба одновременно, – всех охватывает возбуждение. Ибо оба возвращаются одни: конюх сообщает, что капитан Райкрофт в гостинице больше не проживает, он уехал накануне утренним поездом в Лондон!
Полисмен рассказывает, что Джек Уингейт исчез в тот же день и примерно в тот же час; но не поездом в Лондон, а уплыл на лодке вниз по реке в Бристольский канал!
Менее чем через час офицер полиции отправляется в Чепстоу и еще дальше, если понадобится; а детектив в сопровождении одного из джентльменов поездом уезжает в столицу.
Такое сообщение разнеслось из Ллангоррен Корта вместе с именем его молодой хозяйки. Гвен Винн исчезла, возможно, она убита.
Идет второй день после ее исчезновения, насколько известно домашним; теперь это известно и по всей окрестности. Теперь уже мисс Линтон не имеет никакого влияния на скандал, которого она так опасалась. Длительное отсутствие племянницы теперь, когда очевидно, что ее нет ни в одном соседском доме, само по себе становится скандальным. К тому же вчерашние поиски принесли новые сведения; прежде всего было найдено кольцо в павильоне. Его опознали не только нашедший, но и Элеанора Лиз и сама мисс Линтон. Это кольцо в несколькими бриллиантами очень ценно; обе леди не раз его разглядывали, обе знают, кто его подарил и почему.
Как же оно оказалось в летнем домике? Упало, конечно; но при каких обстоятельствах?
Вопросы ставят всех в тупик, а само кольцо усиливает всеобщие опасения. Никто, каким бы богатым или невнимательным ни был, не стал бы швырять такую драгоценность; к тому же это подарок, и у мисс Лиз были все основания считать, что подарок этот высоко ценился и бережно сохранялся.
Находка кольца углубляет загадку, вместо того чтобы прояснить ее. Но она усиливает и подозрения, вскоре ставшие убеждением, что мисс Винн исчезла не по своей воле; напротив, ее похитили насильно.
И не только похитили, но и ограбили. У нее на пальцах были и другие кольца – с бриллиантами, изумрудами и другими камнями. Вероятно, в спешке, когда грабители срывали с нее кольца, это соскользнуло с пальца, упало на пол и осталось незамеченным. Ночью, в темноте, это вполне возможно.
Такие возникают предположения, и, как следствие, еще одно, самое ужасное. Если Гвен Винн ограблена, она может быть и убита. Камни, которые были в ее кольцах, браслеты и цепочки стоят много сотен фунтов; они могли послужить причиной ограбления; но грабители, испугавшись, что их опознают, боясь наказания, могли пойти и дальше. То, что вначале выглядело похищением, все больше и больше походит на убийство.
К полудню тревога достигает пика, поиски идут безостановочно. В них уже принимают участие не только члены семьи и слуги – люди всех классов и сословий. Парки Ллангоррена, прежде недоступные и священные, как сады Гесперид (В греческой мифологии сады, в которых росли золотые яблоки; они были недоступны и охранялись драконом. – Прим. перев.), истоптаны тяжелой подбитой гвоздями обувью; повсюду бродят возбужденные люди в рабочих костюмах, в коротких брюках из овечьей шкуры; они стоят группами, и у всех на лицах одинаковое выражение – искреннее беспокойство, страх, что с мисс Винн произошло несчастье. Многие местные молодые фермеры участвовали в ее охотах, восхищались ее храбростью и умением брать преграды, которые сами на своих клячах не могли преодолеть; на рынках, скачках и на других сборищах, где заходила речь об охоте, хвалили ее за храбрость.
Помимо тех, кто искренне встревожен, пришли и просто любопытные, есть; и люди, выполняющие свои официальные обязанности. В Ллангоррен приехали несколько членов магистратуры, и среди них сэр Джордж Шентон, председатель районного совета; присутствует также начальник полиции с несколькими подчиненными в синих мундирах.
Присутствует и человек, чье появление всеми замечено и привлекает к себе внимание больше, чем судьи и полицейские. Беспрецедентное событие – и очень странное зрелище – Льюин Мердок в Корте! Тем не менее он здесь и принимает активное участие в происходящем.
Для тех, кто знает только, что он двоюродный брат исчезнувшей леди, кто не в курсе семейных отношений, его присутствие кажется вполне естественным. Только близким родственникам и друзьям оно кажется странным. Но, подумав, они тоже начинают понимать его поведение. Только понимают не так, как остальные – посторонние зрители. Заметив тревожное выражение его лица, они считают это притворством, маской, которая скрывает удовлетворение, даже радость от того, что Гвен Винн могут найти – мертвой!
Однако о таких вещах не говорят открыто, и никто ничего подобного вслух не произносит. Мотивы поведения Льюина Мердока известны лишь немногим: мало кто из присутствующих знает, насколько он заинтересован в результатах поисков.
Снова ведутся поиски, но не так, как накануне. Больше не бегают беспорядочно взад и вперед. Теперь все делается обдуманно. Предварительно состоялся совет представителей магистратуры и соседних джентльменов, в нем приняли участие один-два юриста и самые талантливые и опытные из детективов.
Как и накануне, осматриваются все парки, поля, леса, группы направляются вверх и вниз по реке и по обеим сторонам бокового русла. Разделен на участки остров, он тщательно осмотрен от одного конца до другого.
Однако драги еще не применяли: этому мешает глубина и быстрое течение. Отчасти поэтому, но главным образом потому, что занимающиеся поисками не могут поверить, что Гвен Винн мертва, что ее тело на дне Уая! Ограблена и утоплена! Этого не может быть!
Столь же невероятно, что она утопилась сама. Никто не думает о самоубийстве – при подобных обстоятельствах оно немыслимо.
Столь же невероятным кажется третье предположение: что она стало жертвой мести отвергнутого возлюбленного. Чтобы с нею, наследницей, владелицей обширного поместья, так обошлись: сбросили в реку, как какую-то бедную фермерскую девушку, которая поссорилась со своим жестоким возлюбленным! Это нелепо!
Однако именно эта версия начинает в сознании многих приобретать черты правдоподобия, по мере того как все новые факты обнаруживаются магистратом, ведущим расследование за пределами дома. Многие собравшиеся передают друг другу странные новости. Их источник – Кларисса, камеристка мисс Линтон. Женщина сообщает, что находилась в парке, когда заканчивался бал, и слышала гневные резкие голоса. Доносились они с направления летнего домика, и она узнала голоса мадмуазель и le Capitaine – они имеет в виду капитана Райкрофта.
Свидетельство поразительное; если сопоставить его с найденным кольцом; это косвенное доказательсвто уже возникшего подозрения.
Femme de chambre не лжет. Она была в тот час в парке и слышала голоса, о которых рассказывает. Француженка спустилась к причалу, надеясь перекинуться словечком с красивым лодочником; возвращалась она неохотно, видя, что он сидит в лодке.
Однако причину, по которой она там оказалась, она не указывает, а называет совсем другую. Ей просто захотелось взглянуть на иллюминацию, на все еще горящие лампы и транспаранты. Это вполне естественное желание. На вопрос, почему она ничего не сказала об этом накануне, она отвечает уклончиво. Во-первых, она считала, что об этом нельзя говорить; во-вторых, ей не хотелось, чтобы узнали, что ее хозяйка может так себя вести – ссориться с джентльменом.
В свете этих показаний больше уже никто не думает, что мисс Винн ограблена; хотя опасаются, что участь ее еще печальней. Почему прозвучали гневные слова? И чем кончилась ссора?
Теперь у всех на устах имя Райкрофта; его произносят не шепотом, а вслух и громко. Почему его нет здесь?
Отсутствие его кажется странным, необъяснимым в подобных обстоятельствах. Особенно членам совета, которым рассказали и о находке и о том, что кольцо подарил капитан. Он не может не знать о том, что происходит в Ллангоррене. Правда, гостиница, в которой он остановился, рсположена в пяти милях; но новость давно уже известна и там, и все только о ней и говорят.
– Я думаю, нам стоит послать за ним, – замечает сэр Джордж Шенстон, обращаясь к остальным членам жюри. – Что скажете, джентльмены?
– Конечно, – был единодушный ответ.
– За лодочником тоже? – спрашивает один из членов жюри. – Похоже, капитан Райкрофт прибыл на бал в лодке. Кто-нибудь знает его лодочника?
– Парень по имени Уингейт, – отвечает молодой Шенстон. – Он живет у дороги, выше по реке, у самой переправы Рага.
– Его нужно позвать, – решает сэр Джордж. – Отправлятесь! – приказывает он одному из полицейских, который торопливо уходит. Почти сразу он возвращается и докладывает, что среди собравшихся Джека Уингейта нет.
– Это очень странно! – замечает один из магистратов. – Оба должны были бы тут оказаться. Придется им прийти недобровольно.
– О! – восклицает сэр Джордж. – Они явятся добровольно, не сомневайтесь. Пусть полицейский отправляется за Уингейтом. А что касается капитана Райкрофта, мне кажется, джентльмены, было бы вежливее пригласить его по-другому. Может, мне написать ему записку, с приглашением и объяснениями?
– Так будет лучше, – соглашаются они.
Записка готова, конюх скачет с ней в город; тем временем полицейский пешком идет в дом вдовы Уингейт.
Ничего нового не происходит. Но когда они возвращаются – оба одновременно, – всех охватывает возбуждение. Ибо оба возвращаются одни: конюх сообщает, что капитан Райкрофт в гостинице больше не проживает, он уехал накануне утренним поездом в Лондон!
Полисмен рассказывает, что Джек Уингейт исчез в тот же день и примерно в тот же час; но не поездом в Лондон, а уплыл на лодке вниз по реке в Бристольский канал!
Менее чем через час офицер полиции отправляется в Чепстоу и еще дальше, если понадобится; а детектив в сопровождении одного из джентльменов поездом уезжает в столицу.
Глава сорок первая
Булонь
Майор Магон – военный бесшабашного ирландского типа, он всегда готов составить общество, выпить вина в офицерской гостиной или виски с водой под пологом палатки. Он храбро проявил себя на войне, о чем свидетельствует множество шрамов от сабель мятежных всадников и пустой рукав, свисающий на боку. По этому же признаку можно понять, что он больше не служит в армии. Действительно, он ушел в отставку по инвалидности сразу после окончания индийского мятежа; как раз при взятии Лукнова он потерял руку.
Он не богат; в этом одна из причин его пребывания в Булони: очень подходящий город для людей с небольшими средствами. Здесь он арендует дом, в котором живет уже почти двенадцать месяцев, – небольшой меблированный коттедж. Но для него все равно дом великоват; ибо майор, которому уже почти сорок лет, никогда не был женат; если он когда-нибудь и задумывался об этом, то не доводил до конца свои намерения. Холостяку во французском приморском городке его годового дохода вполне достаточно; он живет гораздо лучше, чем жил бы на такие же деньги в Англии.
Но экономия не единственная причина его жизни в Булони. Есть еще одна, гораздо более достойная. У майора есть сестра, намного его моложе; здесь она получает образование – это его единственная сестра, к которой он очень привязан. Он хочет жить поближе к ней.
Однако видится он с ней только в назначенное время и не часто. Ее школа находится в монастыре, и она живет там в пансионе.
Все это сообщается капитану Райкрофту в первый же день его приезда в Булонь. Но не утром. Утро прошло в прогулке по улицам городка и вдоль jetee (Пирс, дамба, фр. – Прим. перев.), а также в посещении «кружка», членом которого является майор и в котором его старый товарищ представлен, как «добрый малый, какой когда-либо скрещивал ноги под столом красного дерева».
И только гораздо позже, после спокойного обеда в доме майора, во время прогулки по Haute Ville (Верхний город, фр. – Прим. перев.), эти сведения становятся известными капитану; майор говорит с откровенностью подлинного ирландца.
Райкрофт, тоже ирландец по рождению, гораздо сдержаннее. Уроженец Дублина, он потомок саксов и унаследовал их скрытность; и майору не удается вытянуть у него причины прерванной поездки в Париж. Однако он продолжает стараться, приступая таким образом:
– Сколько времени прошло, Райкрофт, когда мы с вами были вместе, – целый век! И все же, если я не ошибаюсь в своих подсчетах, на самом деле это было год назад. Да, двенадцать месяцев или около того. Помните, как мы встретились с вами в «Раге» и обедали там с Расселом, артиллеристом?
– Конечно, помню.
– Я видел Рассела с тех пор, примерно три месяца назад, когда был в Англии. И кстати, от него я в последний раз слышал о вас.
– И что он говорил обо мне?
– Только что вы где-то на западе, на Уае, мне кажется, ловите лососей. Я знаю, вы всегда любили порыбачить.
– Это все, что он сказал?
– Нет, – признался майор, бросив украдкой вопросительный взгляд на собеседника. – Он кое-что добавил о вашем местоположении и занятиях.
– Могу я спросить, что именно?
– Что вам очень повезло на рыбалке: вы поймали на крючок отличную рыбу – и очень крупную – и ушли из армии; чтобы чувствовать себя свободней с удочкой; короче, вы намерены были там оставаться до конца дней. Послушайте, старина! Не краснейте так! Вы знаете, что можете довериться Чарли Магону. Это правда?
– Что правда? – спросил капитан, делая вид, что не понимает.
– Что вы поймали богатейшую наследницу Херефордшира или она вас, или вы поймали друг друга, как выразился Рассел, и что так лучше для вас обоих. На колени, Райкрофт! Признавайтесь!
– Майор Магон! Если вы хотите, чтобы я на ночь остался вашим гостем – еще на один час, вы больше не будете меня спрашивать об этом деле, не скажете ни слова. Со временем я, возможно, расскажу вам все; но сейчас разговоры об этом причиняют мне боль – и даже вы, мой старейший и, поверьте мне, лучший друг, не сможете этого понять.
– По крайней мере я понимаю, что дело серьезное. – Заключение сделано на основании скорее тона, чем слов капитана Райкрофта, и сопровождавшего слова отчаянного вида. –Однако, – продолжает глубоко тронутый майор, – простите ли вы меня, старина, за навязчивость? Обещаю больше вас не расспрашивать. Давайте оставим эту тему и поговорим о чем-нибудь другом.
– О чем же? – спрашивает Райкрофт, едва сознавая, о чем говорит.
– Если хотите, поговорим о моей маленькой сестренке. Я называю ее маленькой, потому что она была такой, когда я отправился в Индию. Теперь это взрослая девушка, высокая и, как говорят льстивые друзья, очень красивая. Что еще лучше, она хороший человек. Видите то здание внизу?
Они по другую сторону крепостной стены и смотрят на лужайки, примыкающие к древнему городскому центру. Склон, который в древние воинственные времена служил glacis (Крепостной откос, фр. – Прим. перев.), теперь застроен домами; среди них много больших, с садами. Здание, на которое показывает майор, самое большое, с большим обнесенным стеной участком; через эти стены может заглянуть только человек на ходулях.
– Вижу. Что это? – спрашивает бывший гусар.
– Это монастырь, где Кейт учится в школе, тюрьма, в которую она залючена, лучше сказать, – добавляет Магон со смехом, но одновременно и серьезным тоном.
Вряд ли стоит пояснять, что майор католик. Доказательство – пребывание его сестры в католической школе. Но он не фанатик, как известно Райкрофту и без последнего замечания.
Его старый друг и товарищ по оружию никаких объяснений не спрашивает, только заключает:
– Территория кажется очень красивой: дорожки, тенистые деревья, беседки, фонтаны. Я не думал, что монашки могут так жить. Они должны быть очень счастливы в таком прекрасном месте. Но запертые, подчиненные, принуждаемые, лишенные свободы! Свобода – единственное, что позволяет жить в мире.
– Совершенно с вами согласен. Поддерживаю ваши слова, старина, и полностью их разделяю. Если бы не разделял их, давно перестал бы жить холостяком, нацепил камень на шею и еще дполнительно с полдюжины камешков – ребятишек. А так я свободен, как ветер, и клянусь Молли Келли! намерен таким и оставаться.
Это свое далеко не галантное утверждение майор заканчивает хохотом. Но спутник не поддерживает его; его эти слова задевают за больное место.
Поняв это, майор меняет тему разговора, начиная заново.
– Становится немного прохладно. Не хотите ли прогуляться в «кружок» и сыграть в биллиард?
– Если вам все равно, майор, я бы предпочел сегодня туда не ходить.
– О! Мне все равно. Идемте домой и согреемся хорошим виски. Я приказал оставить котелок на огне. Вижу, вам нужно подбодриться. Для этого нет ничего лучше капли доброго виски. Идемте!
Не сопротивляясь, Райкрофт вслед за своим другом спускается с крепостной стены.С того места, где они находились, кратчайшая дорога на Рю Тинтелье ведет по узкой, редко посещаемой тропе, на которую выходят только задние стены садов, с воротами и калитками. Одни из таких ворот, напоминающие вход в тюрьму, принадлежат монастырю, в котором учится в школе мисс Магон. Когда они проходят мимо этих ворот, возле них стоит фиакр, который как будто подъехал только что, доставив пассажира. Горит лампа, и при ее тусклом свете они видят, как внутрь заносят багаж. Кто-то навещает монастырь или возвращается после отсутствия. Во всем этом нет ничего необычного; и мужчины проходят мимо, не обращая внимания.
Однако когда они минуют собирающийся отъезжать экипаж, капитан Райкрофт заглядывает в полуоткрытую дверь монастыря и видит лицо, которое заставляет его вздрогнуть.
– В чем дело? – спрашивает майор, который чувствует это невольное движение: они идут рука об руку.
– Если бы я был не в Булони, а на берегах Уая, я бы поклялся, что видел человека, которого совсем недавно встречал в графстве Херефорд.
– Что это за человек?
– Священник!
– О! Черных овец в стаде не различишь! Pretres (Святые отцы, фр. – Прим. перев.) все одинаковы, как горошины или полисмены. Я часто сам не могу отличить одного от другого.
Удовлетворенный объяснением, эксгусар больше ничего об этом не говорит, и они идут на Рю Тинтелье.
Войдя в дом, майор приказывает готовить обед, и вскоре они уже сидят за дымящимся пуншем. Но не успевают они и наполовину осушить стаканы, как раздается звонок в дверь, а вскоре слышен голос, спрашивающий капитана Райкрофта. Так как прихожая находится рядом со столовой, они все это слышат.
– Кто бы мог меня спрашивать? – удивленно смотрит Райкрофт на хозяина.
Майор не может ответить, даже подумать ни о ком не может; но ответ тут же сообщает слуга-ирландец, который протягивает капитану Райкрофту карточку, говоря:
– Это вам, ваша честь.
На карточке написано:
Мр. Джордж Шенстон.
Он не богат; в этом одна из причин его пребывания в Булони: очень подходящий город для людей с небольшими средствами. Здесь он арендует дом, в котором живет уже почти двенадцать месяцев, – небольшой меблированный коттедж. Но для него все равно дом великоват; ибо майор, которому уже почти сорок лет, никогда не был женат; если он когда-нибудь и задумывался об этом, то не доводил до конца свои намерения. Холостяку во французском приморском городке его годового дохода вполне достаточно; он живет гораздо лучше, чем жил бы на такие же деньги в Англии.
Но экономия не единственная причина его жизни в Булони. Есть еще одна, гораздо более достойная. У майора есть сестра, намного его моложе; здесь она получает образование – это его единственная сестра, к которой он очень привязан. Он хочет жить поближе к ней.
Однако видится он с ней только в назначенное время и не часто. Ее школа находится в монастыре, и она живет там в пансионе.
Все это сообщается капитану Райкрофту в первый же день его приезда в Булонь. Но не утром. Утро прошло в прогулке по улицам городка и вдоль jetee (Пирс, дамба, фр. – Прим. перев.), а также в посещении «кружка», членом которого является майор и в котором его старый товарищ представлен, как «добрый малый, какой когда-либо скрещивал ноги под столом красного дерева».
И только гораздо позже, после спокойного обеда в доме майора, во время прогулки по Haute Ville (Верхний город, фр. – Прим. перев.), эти сведения становятся известными капитану; майор говорит с откровенностью подлинного ирландца.
Райкрофт, тоже ирландец по рождению, гораздо сдержаннее. Уроженец Дублина, он потомок саксов и унаследовал их скрытность; и майору не удается вытянуть у него причины прерванной поездки в Париж. Однако он продолжает стараться, приступая таким образом:
– Сколько времени прошло, Райкрофт, когда мы с вами были вместе, – целый век! И все же, если я не ошибаюсь в своих подсчетах, на самом деле это было год назад. Да, двенадцать месяцев или около того. Помните, как мы встретились с вами в «Раге» и обедали там с Расселом, артиллеристом?
– Конечно, помню.
– Я видел Рассела с тех пор, примерно три месяца назад, когда был в Англии. И кстати, от него я в последний раз слышал о вас.
– И что он говорил обо мне?
– Только что вы где-то на западе, на Уае, мне кажется, ловите лососей. Я знаю, вы всегда любили порыбачить.
– Это все, что он сказал?
– Нет, – признался майор, бросив украдкой вопросительный взгляд на собеседника. – Он кое-что добавил о вашем местоположении и занятиях.
– Могу я спросить, что именно?
– Что вам очень повезло на рыбалке: вы поймали на крючок отличную рыбу – и очень крупную – и ушли из армии; чтобы чувствовать себя свободней с удочкой; короче, вы намерены были там оставаться до конца дней. Послушайте, старина! Не краснейте так! Вы знаете, что можете довериться Чарли Магону. Это правда?
– Что правда? – спросил капитан, делая вид, что не понимает.
– Что вы поймали богатейшую наследницу Херефордшира или она вас, или вы поймали друг друга, как выразился Рассел, и что так лучше для вас обоих. На колени, Райкрофт! Признавайтесь!
– Майор Магон! Если вы хотите, чтобы я на ночь остался вашим гостем – еще на один час, вы больше не будете меня спрашивать об этом деле, не скажете ни слова. Со временем я, возможно, расскажу вам все; но сейчас разговоры об этом причиняют мне боль – и даже вы, мой старейший и, поверьте мне, лучший друг, не сможете этого понять.
– По крайней мере я понимаю, что дело серьезное. – Заключение сделано на основании скорее тона, чем слов капитана Райкрофта, и сопровождавшего слова отчаянного вида. –Однако, – продолжает глубоко тронутый майор, – простите ли вы меня, старина, за навязчивость? Обещаю больше вас не расспрашивать. Давайте оставим эту тему и поговорим о чем-нибудь другом.
– О чем же? – спрашивает Райкрофт, едва сознавая, о чем говорит.
– Если хотите, поговорим о моей маленькой сестренке. Я называю ее маленькой, потому что она была такой, когда я отправился в Индию. Теперь это взрослая девушка, высокая и, как говорят льстивые друзья, очень красивая. Что еще лучше, она хороший человек. Видите то здание внизу?
Они по другую сторону крепостной стены и смотрят на лужайки, примыкающие к древнему городскому центру. Склон, который в древние воинственные времена служил glacis (Крепостной откос, фр. – Прим. перев.), теперь застроен домами; среди них много больших, с садами. Здание, на которое показывает майор, самое большое, с большим обнесенным стеной участком; через эти стены может заглянуть только человек на ходулях.
– Вижу. Что это? – спрашивает бывший гусар.
– Это монастырь, где Кейт учится в школе, тюрьма, в которую она залючена, лучше сказать, – добавляет Магон со смехом, но одновременно и серьезным тоном.
Вряд ли стоит пояснять, что майор католик. Доказательство – пребывание его сестры в католической школе. Но он не фанатик, как известно Райкрофту и без последнего замечания.
Его старый друг и товарищ по оружию никаких объяснений не спрашивает, только заключает:
– Территория кажется очень красивой: дорожки, тенистые деревья, беседки, фонтаны. Я не думал, что монашки могут так жить. Они должны быть очень счастливы в таком прекрасном месте. Но запертые, подчиненные, принуждаемые, лишенные свободы! Свобода – единственное, что позволяет жить в мире.
– Совершенно с вами согласен. Поддерживаю ваши слова, старина, и полностью их разделяю. Если бы не разделял их, давно перестал бы жить холостяком, нацепил камень на шею и еще дполнительно с полдюжины камешков – ребятишек. А так я свободен, как ветер, и клянусь Молли Келли! намерен таким и оставаться.
Это свое далеко не галантное утверждение майор заканчивает хохотом. Но спутник не поддерживает его; его эти слова задевают за больное место.
Поняв это, майор меняет тему разговора, начиная заново.
– Становится немного прохладно. Не хотите ли прогуляться в «кружок» и сыграть в биллиард?
– Если вам все равно, майор, я бы предпочел сегодня туда не ходить.
– О! Мне все равно. Идемте домой и согреемся хорошим виски. Я приказал оставить котелок на огне. Вижу, вам нужно подбодриться. Для этого нет ничего лучше капли доброго виски. Идемте!
Не сопротивляясь, Райкрофт вслед за своим другом спускается с крепостной стены.С того места, где они находились, кратчайшая дорога на Рю Тинтелье ведет по узкой, редко посещаемой тропе, на которую выходят только задние стены садов, с воротами и калитками. Одни из таких ворот, напоминающие вход в тюрьму, принадлежат монастырю, в котором учится в школе мисс Магон. Когда они проходят мимо этих ворот, возле них стоит фиакр, который как будто подъехал только что, доставив пассажира. Горит лампа, и при ее тусклом свете они видят, как внутрь заносят багаж. Кто-то навещает монастырь или возвращается после отсутствия. Во всем этом нет ничего необычного; и мужчины проходят мимо, не обращая внимания.
Однако когда они минуют собирающийся отъезжать экипаж, капитан Райкрофт заглядывает в полуоткрытую дверь монастыря и видит лицо, которое заставляет его вздрогнуть.
– В чем дело? – спрашивает майор, который чувствует это невольное движение: они идут рука об руку.
– Если бы я был не в Булони, а на берегах Уая, я бы поклялся, что видел человека, которого совсем недавно встречал в графстве Херефорд.
– Что это за человек?
– Священник!
– О! Черных овец в стаде не различишь! Pretres (Святые отцы, фр. – Прим. перев.) все одинаковы, как горошины или полисмены. Я часто сам не могу отличить одного от другого.
Удовлетворенный объяснением, эксгусар больше ничего об этом не говорит, и они идут на Рю Тинтелье.
Войдя в дом, майор приказывает готовить обед, и вскоре они уже сидят за дымящимся пуншем. Но не успевают они и наполовину осушить стаканы, как раздается звонок в дверь, а вскоре слышен голос, спрашивающий капитана Райкрофта. Так как прихожая находится рядом со столовой, они все это слышат.
– Кто бы мог меня спрашивать? – удивленно смотрит Райкрофт на хозяина.
Майор не может ответить, даже подумать ни о ком не может; но ответ тут же сообщает слуга-ирландец, который протягивает капитану Райкрофту карточку, говоря:
– Это вам, ваша честь.
На карточке написано:
Мр. Джордж Шенстон.
Глава сорок вторая
Что ему нужно?
– Мастер Джордж Шенстон? – удивленно читает капитан Райкрофт карточку. – Джордж Шенстон! – продолжает он с изумленным видом. – Какого дьявола? Что это может значить?
– Что именно? – спрашивает майор, заметив удивление своего гостя.
– Что делает здесь этот джентльмен? Вы это видите? – Он бросает карточку на стол.
– Ну и что?
– Прочтите имя!
– Мастер Джордж Шенстон. Я с ним не знаком. Понятия не имею, кто это такой. А вы?
– О, да.
– Старый знакомый? Приятель, вероятно? Надеюсь, не враг?
– Если это сын сэра Джорджа Шенстона из Херефордшира, я не могу назвать его ни другом, ни врагом. И так как никого другого с таким именем я не знаю, вероятно, это он и есть. Если это так, не понимаю, что ему от меня нужно. Могу ответить на этот вопрос не лучше человека на луне. Ответ нужно получить у него самого. Могу я попросить пригласить его в ваш дом, Магон?
– Что именно? – спрашивает майор, заметив удивление своего гостя.
– Что делает здесь этот джентльмен? Вы это видите? – Он бросает карточку на стол.
– Ну и что?
– Прочтите имя!
– Мастер Джордж Шенстон. Я с ним не знаком. Понятия не имею, кто это такой. А вы?
– О, да.
– Старый знакомый? Приятель, вероятно? Надеюсь, не враг?
– Если это сын сэра Джорджа Шенстона из Херефордшира, я не могу назвать его ни другом, ни врагом. И так как никого другого с таким именем я не знаю, вероятно, это он и есть. Если это так, не понимаю, что ему от меня нужно. Могу ответить на этот вопрос не лучше человека на луне. Ответ нужно получить у него самого. Могу я попросить пригласить его в ваш дом, Магон?