Роббинс Гарольд. Камень для Дэнни Фишера

   Я уставился на нее. Она стояла ко мне боком, разговаривая с девушкой, которая собиралась идти в другую сторону. Сигарета тлела у меня во рту пока я смотрел на нее. В тусклом свете уличного фонаря она как будто вовсе не изменилась. Тот же милый рот, нежная белая кожа, округлые щеки и те же большие карие глаза. А волосы, ни у кого больше нет таких волос, такие черные, что в отраженном свете они были чуть ли не синими. Я сделал шаг в ее сторону и остановился. Я боялся двигаться, боялся говорить, а лишь беспомощно стоял там и глядел на нее.
   Та девушка ушла, и она стала раскрывать зонтик. Зонтик у ней был в красную клетку, она подняла его над головой и, следуя за ним взглядом вверх, увидела меня. Она машинально закончила раскрывать зонтик, а на лице у нее появилось изумленно-недоверчивое выражение. Она осторожно, неуверенно шагнула ко мне и остановилась.
   — Дэнни? — сиплым шепотом спросила она.
   Я смотрел ей в глаза, Губы у меня зашевелились в попытке заговорить, но слов не получилось. Сигарета вывалилась у меня изо рта, рассыпав искорки по одежде, и упала на землю.
   — Дэнни! Дэнни! — кричала она, пробегая несколько футов, разделявшие нас. Забытый ею раскрытый зонтик лежал в дверях позади нее.
   Она бросилась ко мне в объятья, целуя меня и плача, одновременно повторяя мое имя. Губы у нее были теплыми, затем похолодели и снова стали теплыми. Я чувствовал ее слезы у себя на щеках, а тело у нее дрожало под маленьким коротеньким пальтишком.
   Когда я смотрел на нее, перед глазами у меня стоял туман, но вовсе не от дождя. Я на мгновенье закрыл глаза и произнес ее имя. — Нелли.
   Она гладила меня по щеке, я наклонился и поцеловал ее. Наши губы слились и растопили все то время, которое разделяло нас. Все было так, как будто бы ничего и не произошло. Вот это-то и было главное: то, что мы вместе.
   Глаза у нее блуждали у меня по лицу. — Дэнни, Дэнни, — сокрушенно прошептала она, — зачем ты это сделал? Ни словечка, ни весточки за все это время.
   Я глупо смотрел на нее. Ответа во мне не было. Только теперь я осознал, как я был не прав в том, что наделал. Тогда я все-таки заговорил, хоть голос у меня был дрожащим и сиплым. — Я ничего не мог поделать, детка. Так уж вышло.
   Она заплакала. Ее рыданья болезненно звучали у меня в ушах. — Мы пытались найти тебя, Дэнни. Мы так искали тебя. А ты как сквозь землю провалился. Я чуть не умерла.
   Я крепко прижал ее к себе и провел губами ей по волосам. Только это я и помнил. Мягкие, чудесно пахнущие и приятные на ощупь. На меня сошло успокоение, которого я не испытывал очень давно.
   Она уткнула лицо мне в грудь, и голос у нее стал приглушенным. — Такого я больше не выдержала бы, Дэнни.
   Затем все сразу стало очень просто. Я понял, как оно должно быть, как ему следовало быть.
   — Тебе и не придется, крошка. Отныне мы будем вместе. Всегда.
   Она глянула на меня снизу вверх, а лицо у нее было бледным и доверчивым как у ребенка, — Честное слово, Дэнни?
   И впервые за этот день я сумел улыбнуться. — Честное слово, Нелли, — ответил я. — Ты что, думаешь, я просто приехал в гости? — Теперь мне было все совершенно ясно. Уж если я чего-то захотел, то мне нужно все. Я и не думал, что уйду от Майка, когда стоял под дождем на площадке, а теперь я твердо знал это. Я увижусь с Майком и объясню ему все. Он поймет. Я вернулся домой насовсем.
   — Отныне, Нелли, — нежно сказал я, — что бы я не делал, мы будем делать вместе.

Глава 10

   В витрине была та же самая старая вывеска:
   ЧАУ МЕЙН 30 ЦЕНТОВ ОТБИВНЫЕ СЬЮИ
   Тот же старик-китаец усадил нас за столик и подал засиженное мухами меню.
   Глаза у нее блестели и сияли. — Ты вспомнил?
   Я улыбнулся ей.
   Она протянула ко мне через стол руку.
   — Мы были здесь в первый раз, помнишь? В тот первый день, когда мы познакомились.
   Я взял ее за руку и повернул ладонью вверх. Я стал внимательно рассматривать ее, притворно сосредоточившись.
   — Скоро в твою жизнь войдет высокий брюнет, — сказал я, подражая тяжелому голосу прорицателя.
   Она рассмеялась и сжала мне руку.
   — Не тот цвет волос. — Глаза у нее вдруг стали серьезными. — Дэнни.
   Глядя на нее, я вдруг почувствовал, что смех затухает в ней. Она заглядывала мне прямо в душу.
   — Да, Нелли.
   — Неужели это не сон, — быстро сказала она. — Неужели я не у себя в постели, потому что утром я проснусь, у меня будут красные глаза, а сестра мне скажет, что я плакала во сне.
   Я поднял ее руку и быстро поцеловал. — Вот тебе доказательство, что ты не спишь.
   Глаза у нее смягчились. — Если я и сплю, то не хочу просыпаться. Хочу спать и видеть этот сон. — Голос у нее стал хриплым.
   Теперь я сумел улыбнуться.
   — Ты не спишь.
   Она крепко схватила меня за руку.
   — Я люблю тебя, Дэнни. Наверное, я полюбила тебя с первого взгляда. Когда ты сидел за стойкой с шоколадным коктейлем. — Глаза у нее снова стали серьезными. — Я так ни с кем и не гуляла. Все время, что тебя не было.
   Я почувствовал себя очень виноватым. Я не мог смотреть ей в глаза.
   — Да брось ты, — неуклюже произнес я.
   Ее рука повернулась в моей.
   — Честное слово, Дэнни, — настаивала она.
   — Мама советовала мне, а я не стала. Я как-то знала, что ты вернешься. Я просто знала и все. Даже еще до того, как приходила эта девушка от Макси Филдза и сказала мне.
   Я удивленно посмотрел на нее. — Девушка? — спросил я. — Какая девушка?
   — Мисс Дорфман, — быстро ответила она. — Ты разве не помнишь ее?
   Несколько дней спустя после Дня труда она зашла с братом к нам в магазин и сказала, что они разговаривали с тобой, что ты здоров, и передали мне твой привет. Очень мило с их стороны было так поступить, когда они были проездом в Нью-Йорке. Она сказала, что у тебя были неприятности с Филдзом, но ты вернешься, как только все уладится.
   Мне вдруг стало легче. Сара молодец. Есть же все-таки порядочные люди. Она попыталась помочь мне. Может быть, если бы не Сара, то Нелли и не было бы здесь теперь. Так что кто-то по мне скучал, кто-то любил меня, кто-то меня ждал. Я не совсем один, Она серьезно посмотрела на меня. — Правда ли, что они говорят, Дэнни, — что ты брал деньги у Филдза, чтобы проиграть бой в тот вечер?
   Я не ответил ей. Было нечто более важное. — Говорят? — спросил я.
   Кто?
   — Мими приходила ко мне, когда искала тебя. Это было примерно через неделю после того, как ты исчез. Мы с Зепом отвели ее к г-ну Готткину, и именно ему об этом говорил Филдз. Она не сводила глаз с моего лица. — Правда ли то, что они говорят, Дэнни?
   Я медленно кивнул.
   Она все еще держала меня за руку. В голосе у нее прозвучала боль. — Зачем ты это сделал, Дэнни? Почему ты не сказал мне?
   — Мне не оставалось ничего другого, — тихо сказал я. — Мне нужны были деньги. Я хотел, чтобы отец купил на них магазин, а я и так был у Филдза на крючке. И тогда я не мог проиграть, даже если бы и захотел.
   — Но ведь отец тебя выгнал в ту ночь. Мне говорила об этом Мими, — сказала она. — Почему ты не пришел ко мне и ничего не сказал!
   Я молча смотрел на нее. Что бы я теперь не сказал, ничего не исправить. Я все испортил.
   — Мне нужно было убраться, Филдз стал бы меня преследовать.
   Она устало закрыла глаза. — Все это так ужасно, даже верится с трудом. Два года не знать, что с тобой, не знать, кому верить, чему верить.
   У меня внутри все перевернулось от боли, выступившей у нее на лице. — Может, было бы лучше, если бы я вообще не возвращался, — горько сказал я.
   — Тогда бы ты забыла обо мне, и все было бы в порядке.
   Ее глаза снова смотрели мне в душу. — Не говори так, Дэнни, никогда больше не говори так. Мне все равно, что было, и что ты наделал, только не уходи.
   Я крепко держал ее за руку, когда подошел официант и принял заказ. Я подумал, что именно так оно и должно быть. И так оно и было.
   Я отодвинул от себя тарелку и поднес спичку к ее сигарете, затем прикурил сам. Она откинулась в кресле и выпустила дым изо рта.
   — Ты похудел, — сказала она.
   Я усмехнулся. — Не-а, — возразил я. — Сейчас я вешу на десять фунтов больше, чем два года назад.
   Она задумалась. — Может быть и так, — согласилась она, — но выглядишь ты стройней. Лицо у тебя тогда было круглое, мальчишечье.
   — Может это потому, что я больше не мальчик.
   Она быстро наклонилась вперед. — Да, так оно и есть, — несколько удивленно сказала она. — Ты был мальчиком, когда уехал. Теперь ты уже взрослый.
   — А разве так не должно быть? — спросил я. — Никто ведь не остается прежним навсегда. Ты тоже стала взрослой.
   Она протянула руку и слегка коснулась пальцами моего лица. Они задержались на уголках рта, затем нежно прошли по кромке носа и по подбородку. — Да, ты изменился, — задумчиво произнесла она. — Рот у тебя стал тверже, подбородок крепче. Что сказали тебе домашние, когда увидели тебя?
   Я постарался выдержать бесстрастное выражение на лице, чтобы скрыть боль вызванную ее вопросом. — Я их еще не видел, — ответил я.
   — Не видел их? — удивилась она. — Почему, Дэнни?
   — Да как-то не хочется, — прямо ответил я. — Вряд ли они хотят видеть меня после того, что случилось. После того, как они меня выбросили.
   Она сжала мне руку. — В некотором роде ты все еще ребенок, Дэнни, — мягко сказала она. — Я полагаю, что им хочется тебя видеть.
   — Да? — обиженно спросил я, и все же в душе обрадовался, что она это сказала.
   — Я знаю, что Мими обрадовалась бы, — уверенно сказала она, — и твоя мама. — Она улыбнулась. — А ты знаешь, что Мими познакомилась с г-ном Готткиным, когда мы пошли туда, и они поженились? И что у Мими есть сынишка?
   Еще сюрприз. — Я знаю, что они поженились, — поспешно сказал я. — Я читал об этом в газетах, но не знал о ребенке. Когда это было?
   — В прошлом году, — сказала Нелли. — А теперь она ждет еще одного — Откуда ты столько знаешь о ней? — с любопытством спросил я.
   — Мы перезваниваемся почти каждую неделю, — сказала она. — На тот случай, если вдруг появятся известия о тебе.
   Я удивился этому. Некоторым образом мне это было приятно, это значит, что и Мими скучает по мне. — Я еле поверил, когда прочитал, что она вышла замуж за Сэма, — сказал я.
   — Он очень добр к ней, — быстро сказала Нелли. — И многое сделал для твоей семьи. Он помог твоему отцу с работой.
   Я глубоко вздохнул. Вот это-то меня и беспокоило. За последние несколько лет я пришел к убеждению, что моему отцу нужен помощник. Теперь, по крайней мере, Сэм проследит за тем, чтобы у него все было в порядке.
   Интересно, что Сэм думает обо мне, сердится ли он за то, что я наделал?
   Наверное, да, и винить его за это нельзя.
   — Ты собираешься увидеться с ними? — спросила она. Я покачал головой. — Нет.
   — Но, Дэнни, надо ведь, — быстро сказала она. — Ведь это все-таки твоя семья.
   Я криво улыбнулся. — Вот так же говорил и отец.
   — Ну и что? — спросила она. — Я знаю, что они не любят меня и что они думают обо мне, но на твоем месте я бы сходила повидаться с ними.
   — Не пойду, — резко сказал я. — Я вернулся домой к тебе, а не к ним.

Глава 11

   Мы стояли обнявшись в парадном, наши губы были прижаты друг к другу в неистовом жгучем порыве. Во время расставания у меня возникло чувство, не дававшее мне покоя. Вдруг она заплакала. Тихие, раздирающие душу рыданья сотрясали ее тело.
   Я тихонько повернул ее лицо к себе. — В чем дело, сладкая? Она отчаянно обхватила мне руками шею, притянув мое лицо себе к щеке. — О, Дэнни, я так боюсь! Не хочу, чтобы ты снова уходил. Ведь ты не вернешься!
   — Ну что ты, детка, — прошептал я, прижимая ее к себе и пытаясь урезонить ее. — На этот раз я не уезжаю. Просто прощаемся на ночь. Я вернусь.
   Голос ее страдальчески прозвучал у меня в ушах. — Нет, Дэнни! Я знаю, что ты не вернешься!
   Я почувствовал ее слезы у себя на щеке и поцеловал ее. — Не плачь Нелли, — попросил я. — Пожалуйста.
   Голос у нее стал еще более испуганным и отчаянным, чем раньше. — Не уходи, Дэнни. Не покидай меня опять. Если ты уйдешь, я умру!
   — Я не оставлю тебя, Нелли, — пообещал я. Я прижимал ее к себе до тех пор, пока приступ слез не утих.
   Ее лицо прижалось к моей груди, и мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать, что она говорит. — Если бы только было какое-нибудь место, куда можно было бы пойти, какое-либо место, где мы были бы вместе, чтобы я могла просто сидеть, смотреть на тебя и повторять про себя : «Он вернулся, вернулся!»
   Она подняла голову и посмотрела на меня. В темноте глаза у нее были глубокими и сияющими. — Я не хочу идти домой, спать с сестрой, проснуться утром и обнаружить, что это был всего лишь сон. Я хочу пойти с тобой и держать тебя за руку так, чтобы ранний утренний свет не унес бы тебя от меня.
   — Я вернусь утром, — тихо сказал я. — Я люблю тебя.
   — Нет, не вернешься, — отчаянно возразила она. — Если я отпущу тебя сейчас, ты больше никогда не вернешься. Что-нибудь обязательно случится, и ты не вернешься. — Глаза у нее снова стали наполняться слезами. — Ты помнишь, что ты говорил? «Что бы не случилось, помни, я люблю тебя». А затем ты не вернулся. А я все помнила и помнила. — Слезы катились у нее по щекам. Она судорожно хваталась за меня. Голос у нее был тяжелым от боли, которая была мне неведома, — Я больше не могу так, Дэнни, не могу. На этот раз я умру. Я не отпущу тебя.
   Я попробовал улыбнуться и обратить ее слова в шутку. — Но мы же не можем стоять в этом парадном всю ночь, сладкая.
   Тогда найди место, где можно остаться, Дэнни, — сказала она, вдруг сверкнув глазами. — Найди такое место, где можно остановиться, где я могла бы сидеть, разговаривать и держать тебя за руку, пока не наступит утро, и я поверю, что это был не сон.
   Когда мы вошли в вестибюль захудалой гостиницы, мне не понравилось выражение лица усталого портье. Оно не понравилось мне еще больше, когда я заполнил бланк регистрации: «Дэнни Фишер с женой», а он посмотрел на меня и произнес со слабой улыбкой. — Два доллара, пожалуйста, вперед.
   Я положил деньги на прилавок и попросил ключи от номера. Чувствовал руку Нелли, стоявшей чуть позади меня и державшей меня за локоть.
   Портье взял деньги и задержал их в руке. Он посмотрел на пол у моих ног. — Багажа нет? — спросил он.
   — Вещей нет, — поспешно ответил я. — Мы не собирались ночевать сегодня в городе.
   В глазах портье появился понимающий взгляд. — Извините, сэр, — вежливо сказал он невежливым тоном, — но в этом случае номер будет стоить пять долларов. Таковы, знаете ли, правила в гостинице.
   Я подавил в себе желание стукнуть его. Не потому, что он обдирал меня на три доллара, которых менеджер гостиницы так и не увидит, а из-за выражения его глаз. Он, должно быть, прочитал у меня на лице мои чувства, и стал смотреть на прилавок. Бросив моментальный взгляд на Нелли, я положил три доллара рядом с кассой.
   Портье взял деньги. — Благодарю вас, сэр, — сказал он, подавая мне ключ через прилавок. — Комната 402, сэр. В конце вестибюля садитесь в лифт и подымайтесь на четвертый этаж. Там найдете, вторая дверь от лифта.
   Я запер дверь и повернулся. В смущеньи мы молча стали рассматривать номер. Это была небольшая комната, в одном из углов против двери в чулан стоял умывальник. Рядом с ним небольшое трюмо с зеркалом ему в тон. У противоположной стены стояла небольшая двуспальная кровать. У кровати стояло кресло, а перед узким окном была кожаная кушетка с двумя подушками.
   Я неуклюже обошел вокруг кожаного кресла и выглянул в окно. — Все еще идет дождь, — сказал я.
   — Да, тихо, — согласилась она, как бы опасаясь, что нас услышат за тонкими стенами. Она нервно наблюдала за мной.
   Я снял шляпу и макинтош. — Я лягу здесь на кушетке, — сказал я, направляясь к чулану. — Ложись в постель и попробуй уснуть. Уж скоро утро.
   Я повесил шляпу и макинтош в чулане. Бистро стянул галстук и повесил его на вешалку. Когда я вернулся в комнату, она все еще стояла там же и смотрела на меня. Пальто все еще было на ней. Я улыбнулся ей. — Не бойся.
   — Я уже не боюсь, — тихо ответила она. Она пересекла комнату и остановилась передо мной. — Теперь я ничего не боюсь, раз ты со мной.
   Я легонько поцеловал ее в лоб. — Тогда снимай пальто и ложись. Тебе надо отдохнуть.
   Она молча повесила пальто в чулане, а я сел в кресло и скинул ботинки. Откинулся назад на кушетке, положил ноги на подлокотник кресла и стал смотреть на нее. Смешная она девчонка: боится, что я уйду, и боится оставаться со мной в одной комнате, — Удобно? — спросила она, проходя мимо кушетки.
   Я кивнул. — Ага.
   Ее шаги послышались позади меня. Раздался слабый щелчок, и комната погрузилась в темноту. Пружина кровати запротестовала под ее весом, и затем в комнате было слышно только наше дыханье.
   Я заложил руки за голову и попытался устроиться поудобнее на небольшой кушетке. Ноги, вытянутые на подлокотник кресла, стали ныть. Я попробовал тихонько сдвинуть их, но штанина брюк заскрипела по коже.
   Я почти вздрогнул от ее голоса. — Дэнни.
   — Да, — спокойно ответил я.
   — Ты спишь?
   — Не-а.
   — Не спится?
   Я снова сменил позу. — Сейчас усну.
   Некоторое время было тихо, затем в комнате снова раздался ее голос.
   Она говорила очень тихо, так что я еле расслышал. — Дэнни, ты что-то забыл.
   — Что?
   — Ты не поцеловал меня на ночь, — жалобно прошептала она.
   Я стал на колени у постели. Зашуршала простынь, когда она села навстречу мне. Прикосновение ее губ было мягким и теплым. Она крепко обняла меня за шею, а сладостное тепло ее тела дошло до меня в ночи.
   Я еще крепче обнял ее, и сердце ее застучало у моей груди. Я нащупал рукой небольшую холодную пряжку лифчика и сжал ее пальцами. Я ощутил, как лифчик вдруг обмяк у меня в руках, а ее груди освободились. Я быстро нагнул голову и прижался к ним губами.
   Она крепко держала меня за голову, а ее голос тихо прошептал мне в ухо. — Держи меня, Дэнни, держи. Не отпускай никогда, У меня запершило в горле. — Никогда не отпущу, дорогая.
   Она удивленно сказала: " Мне нравится, когда ты трогаешь меня, Дэнни.
   Мне нравится, когда ты рядом со мной. От твоей близости я наполняюсь сладкой болью".
   Я поднял голову, чтобы посмотреть на нее в темноте. Во мне тоже была эта безутешная боль, желание, которого я не испытывал раньше, порыв чувств во мне был сильнее, чем все физические позывы. Такого я не испытывал никогда. Я попробовал было заговорить, сказать ей, что люблю, но не смог.
   Голос мой пропал в мышечной судороге горла.
   Пальцы ее ощупывали мне в темноте лицо. — Дэнни, у тебя щеки...
   Дэнни, да ты ведь плачешь!
   Эти слезы как бы развязали жилы, стянувшие мне узлом горло. — Да, плачу, — почти с вызовом ответил я.
   Я услышал, как она глубоко вздохнула, затем еще крепче обняла меня за шею и притянула мне голову на свою подушку. Губами она легонько прикоснулась к моим векам. Голос у нее был очень тихим, и в нем было такое тепло и сочувствие, какого я еще никогда в жизни не испытывал по отношению к себе. — Не плачь, дорогой, не плачь, — прошептала она. — Я не вынесу, если ты не будешь счастлив.

Глава 12

   Солнце, струившееся в окно, попало мне в глаза. Я повернулся в постели, чтобы укрыться от него, при этом вытянутой рукой задел за что-то мягкое. Я сразу открыл глаза.
   Она лежала на боку, оперев голову на руку и не сводя с меня глаз. Она улыбалась.
   Я недоверчиво глянул на нее, затем губы у меня расползлись в такой же улыбке. Мне вспомнилась ночь, и невероятная волна тепла прокатилась у меня по телу. — Уже утро, — сказал я.
   Она кивнула, а волосы посыпались у нее по руке, обрамляя ее округлое плечо черно-синей мягкостью. Она посмотрела в окно, затем перевела взгляд на меня. — Уже утро, — торжественно подтвердила она — Утром ты еще прекрасней, — сказал я.
   Она покраснела. — А ты красивый, когда спишь, — тихо ответила она. — Я наблюдала за тобой. Во сне ты совсем как мальчик.
   Притворившись сердитым, я сел в постели, и простыня упала, обнажив меня до пояса. — Ты хочешь сказать, что, бодрствуя, я выгляжу хуже? — обиженно спросил я.
   Она рассмеялась и провела пальцами мне по ребрам. — Худющий, — сказала она. — У тебя все ребра торчат. Придется тебя откармливать Я схватил ее за плечи и приблизил ее лицо к своему. — Можешь начинать прямо сейчас, — сказал я, целуя ее. — М-м-м. Я так голоден, что готов тебя съесть.
   Она обхватила мне лицо ладонями. — Дэнни, — тихо спросила она, заглядывая мне в глаза, — ты любишь меня?
   Я быстро повернул голову и ущипнул ей руку губами. — Конечно, я люблю тебя, — смеясь ответил я.
   Она повернула мое лицо к себе. Глаза у нее были очень серьезными. — Дэнни, — резко сказала она, — скажи серьезно. Так, как ты говорил вчера.
   Я перестал смеяться. — Я люблю тебя, Нелли, — трезво сказал я. Она закрыла глаза, — Повтори, Дэнни, — прошептала она. — Мне нравится, когда ты говоришь это.
   Я опустил губы ей на горло. Они медленно переместились на плечо, а лицом я сдвинул простыню, прикрывавшую ее тело. Я легонько накрыл ей груди руками, затем прижался к ним лицом. — Я люблю тебя, Нелли, — прошептал я.
   Она медленно вздохнула, дыханье тихо сорвалось у нее с губ, а глаза у нее были по-прежнему закрыты. Я чувствовал, как ее тело вздрагивает при моем прикосновенье, стремясь прижаться ко мне поплотнее. Голос у нее стал сочным, исполненным счастья. — Я хочу тебя, Дэнни. Боже мой, я никогда не смогу насытиться тобой.
   Когда мы проходили мимо раскрытых дверей церкви, она вдруг остановилась и посмотрела на меня. — Дэнни, давай зайдем.
   Я посмотрел на церковь, потом вопросительно глянул на нее. Глаза ее умоляли меня. — Хорошо, — сказал я.
   Она взяла меня за руку, и я последовал за ней в церковь. В полумраке она повернулась ко мне, и голос у нее задрожал. — Дэнни, ты не сердишься на меня?
   Я ободряюще сжал ей руку. — За что?
   Благодарная улыбка мелькнула у нее на губах. — Я бы чувствовала себя не правой, если бы сначала не зашла сюда.
   Я видел, как она прошла по проходу и стала на колени перед алтарем.
   Она сложила перед собой руки и, закрыв глаза, склонила голову. Она оставалась в таком положении некоторое время, затем поднялась и вернулась ко мне. На лице у нее была сияющая улыбка.
   Я протянул ей руку, и она взяла ее. Мы медленно вышли из церкви и спустились по ступеням на улицу. Молча шли некоторое время, затем она повернулась и посмотрела на меня.
   — Теперь мне лучше, — робко призналась она.
   — Я рад, — ответил я.
   — Мне, мне просто надо было зайти, Дэнни, — объяснила она. — Так у меня спокойней на душе.
   Я свистнул, и перед нами остановилось такси. — Хорошо, — отчетливо произнес я. — Я бы не хотел иметь такую невесту, которая чувствовала бы себя не правой.
   Я открыл дверцу и помог ей войти, затем сел рядом с ней. Шофер обернулся и вопросительно посмотрел на меня. — В мэрию, пожалуйста, — приказал я.
   В небольшом зале ожидания у дверей с черной надписью по матовому стеклу «РЕГИСТРАЦИЯ БРАКА» было несколько других пар. Все они так же как и мы волновались.
   Я снова глянул на часы. Десять. Пора уж и открывать. Я улыбнулся Нелли. Во всяком случае, тут было не так уж плохо по сравнению с тем местом, где мы брали бланки. Наверное, это было потому, что нам пришлось отвечать на массу вопросов. Но мы немного поднаврали и получили бланк даже проще, чем предполагали.
   Дверь открылась, и все в комнате вздрогнули. Седовласая женщина с тонкими губами вошла в комнату и важно осмотрелась вокруг. Она посмотрела в список у себя в руке и снова огляделась. — Г-н Фишер и мисс Петито, заходите, пожалуйста, — объявила она.
   Я встал и, протянув руку, повернулся к Нелли. Глаза всех присутствующих пар обратились на нас. Рука у Нелли дрожала. Я ободряюще сжал ее. Женщина кивнула, и мы последовали за ней.
   Она закрыла за нами дверь и повела нас к помосту.
   — Заявление у вас с собой, молодой человек? — спросила она будничным голосом.
   — Да, мэм, — быстро ответил я, подавая его.
   Она бегло просмотрела его. Через другую дверь в комнату вошел какой-то мужчина и тоже взошел на помост. Не говоря ни слова она подала ему заявление.
   Он посмотрел на него сверху вниз. — Не волнуйтесь, — он слегка улыбнулся собственной шутке, — через минуту все закончится.
   Мы оба попробовали было улыбнуться вместе с ним, но вряд ли у нас это получилось. Слишком уж мы волновались.
   — Свидетелей привели? — спросил он. Я покачал головой и почувствовал, как у меня вспыхнуло лицо. Он снова улыбнулся. — Ну да ладно, — и повернулся к женщине. — Мисс Шварц, пригласите г-на Симпсона сюда на минутку.
   — Да, г-н Кайл, — седовласая женщина вышла из дверей. Г-н Кайл посмотрел на заявление у себя в руке. — Вы Дэниел Фишер? — спросил он меня.
   — Да, сэр.
   — Возраст? — спросил он.
   — Двадцать три, — поспешно ответил я в надежде, что он не подвергнет сомненью мои слова. — Как тут и записано.
   Он подозрительно глянул на меня. — Читать я умею, — отчетливо произнес он и посмотрел на Нелли. — Элеанора Петито?
   Она молча кивнула, и он продолжил читать заявление. Дверь снова открылась, и он поднял голову. Вернулась седовласая женщина с небольшим похожим на птицу человеком в однобортном костюме.