Роббинс Гарольд. Камень для Дэнни Фишера

   Я наклонился было вперед и потянулся к гаечному ключу, лежавшему у меня под ногами.
   Человек резко двинул пистолетом. — Держи руки так, чтобы мне было их видно, детка Дэнни, — тихо сказал он.
   Я медленно поднял руки себе па колени. Мысли бешено заметались у меня в голове. Я снова посмотрел на шофера. Он сидел совершенно неподвижно, устремив бесстрастный взгляд вперед на дорогу. Я стал соображать. — И ты с ними заодно? — неуверенно спросил я.
   Водитель ничего не ответил. А вместо него заговорил человек с пистолетом. — А ты как думал? — саркастически спросил он.
   Я спокойно повернулся к нему. — У меня есть деньги, если только дадите мне доставить этот груз в Нью-Йорк, — в отчаянье сказал я.
   Грабитель ухмыльнулся, показав мне свои тусклые желтые зубы. Он сплюнул табачную слюну на дорогу. — Твои деньги уже у нас, — резко сказал он. Открыл дверцу и спрыгнул с подножки, не сводя с меня оружия. — Вылезай, — приказал он. — Накатался.
   — Десять кусков, — быстро сказал я, глядя на него.
   Он тряхнул пистолетом. — Я сказал — вылазь.
   Я медленно спустился с сиденья. Над головой грозно темнело небо.
   Будет дождь. Я почувствовал, как во мне поднимается гнев. Обвели вокруг пальца. Какой же я дурак! Думать надо было.
   Ноги у меня занемели и устали, и двигался я неуклюже. Из-за машины послышались шаги, и я повернул туда голову. Прямо за нами стояла какая-то машина. Они, вероятно, сидели у нас на хвосте с самого Буффало, выжидая такое место, чтобы напасть. Гнев мой поднялся выше, и я почувствовал во рту горячий привкус желчи, поднимающийся из живота. Какой же я простофиля, так легко пустившись в такое дело! Да мне нужно было обратиться к врачу и проверить мозги!
   Подходивший сзади мужчина спросил. — Здесь все в порядке?
   Грабитель перевел взгляд с меня на него. Я отчаянно бросился на него и задел кулаком ему челюсть, так как он инстинктивно отскочил. Я пролетел мимо него и поскользнулся в грязи на обочине. Судорожно попытался удержаться на ногах.
   С одной стороны головы у меня внезапно вспыхнула боль, и я растянулся животом в грязи. Я попробовал было встать на четвереньки, но еще один взрыв боли раздался в том же месте, и у меня резко ослабли руки и ноги.
   Лицо было все в грязи, и на меня накатилась тяжелая волна темноты. Я пытался мысленно отодвинуться от нее, но она неотвратимо надвигалась. Я ощутил, что скатываюсь в нее.
   Смутно, как бы удаляясь, я расслышал голоса. Я попробовал разобрать, что они говорят, но некоторые слова остались неясными. Один из них говорил, что Гордону это не понравится. А второй злорадно засмеялся.
   Я продолжал скатываться в темноту. Затем, прежде чем окончательно провалиться туда, в уме у меня мелькнула мысль. — Надули! Надули с самого начала! Вот почему Стив все время твердил мне про Сэма, когда говорил по телефону. Чтобы навести меня на мысль о нем.
   Затем эта мысль прошла, и я больше ничего не помню. Я глубоко вздохнул и попробовал прорваться сквозь темноту. Но все бесполезно. Теперь она полностью окутала меня.
   ДЕНЬ ПЕРЕЕЗДА
   3 ОКТЯБРЯ 1944 ГОДА
   Чьи-то руки тормошили меня за плечи. Я слегка отодвинулся, пытаясь избавиться от них. Болела голова.
   Руки по-прежнему тревожили меня. Я попробовал свернуться калачиком.
   Ну почему они не уберутся и не оставят меня в покое? Мне только-только становилось хорошо. Долго, очень долго мне было холодно, и теперь, когда я начал согреваться, эти руки тревожат меня. Я отмахнулся от них и перевернулся на спину.
   И тут я почувствовал резкий жгучий шлепок по лицу. Боль пронзила меня, и я открыл глаза. На коленях рядом со мной стоял какой-то человек и всматривался мне в лицо.
   — Да вы здоровы ли, мистер? — тревожно спросил он. Я немного отодвинул голову, чтобы посмотреть, есть ли с ним кто-либо еще. Он был один. И тогда я почувствовал, что идет дождь.
   Я слабо рассмеялся. Здоров ли я? Смех, да и только. Чертовски забавно. Попробовал сесть.
   Жгучая боль расколола мне голову, и я застонал. Почувствовал, как его руки крепче обняли меня за плечи, поддерживая меня.
   — Что случилось, мистер? — спросил испуганный голос.
   — На меня напали. Просили подвезти, — ответил я. Не мог же я сказать, что произошло на самом деле. — Украли у меня машину, — добавил я.
   Человек облегченно улыбнулся и помог мне встать. — Повезло тебе, что у меня слабые почки, — сказал он. — Я услышал, как ты стонешь в кювете.
   Я стоял, слегка пошатываясь. Меня трясло, но я чувствовал, как силы вливаются мне в тело.
   — Ты мог простудиться, — сказал он.
   — Да, — кивнул я. — Конечно, повезло. — Я посмотрел на часы, но они были разбиты. — Который час? — спросил я.
   Пять минут второго, — ответил он, глянув на свои часы.
   Я удивленно посмотрел на него. Прошло более двух часов. Мои часы остановились без четверти одиннадцать.
   — Мне надо вернуться в город, — пробормотал я. — Мы сегодня переезжаем, и жена страшно перепугается. Она ничего еще не знает.
   Мужчина все еще держал меня за плечо, удерживая на ногах. — Я еду в Нью-Йорк, если тебе по пути.
   Он походил на ангела, стоящего с нимбом под дождем.
   — Туда-то мне и надо, — ответил я.
   — Ну пошли тогда в машину, мистер, — сказал он. — Я довезу тебя в город к двум тридцати.
   Я последовал за ним к небольшому «шевви» и влез на переднее сиденье.
   Как только дверца закрылась, я стал дрожать.
   Он глянул на мои посиневшие губы, потянулся и включил печку. — Откинься назад и отдохни, — участливо сказал он. — Сейчас согреешься и просушишь немного одежду. Ты вымок насквозь.
   Я откинул голову назад и посмотрел на него из-под полуопущенных век.
   Он был уже немолод, из-под шляпы виднелись седые виски. — Благодарю вас, мистер, — сказал я.
   — Не за что, сынок, — медленно проговорил он. — Я считаю, что каждый должен так поступать.
   Я устало закрыл глаза. Не прав он. У некоторых нет ни малейшей толики того, что он полагал должно быть у каждого. Тихое пощелкивание дворников действовало успокаивающе. Теперь я стал размышлять помедленнее. Не таков Сэм. Сэму наплевать, кто ты такой. Сэм думает только о себе.
   Слишком уж я вырос, и Сэму это не понравилось. И ведь я практически вырвал это дело у него прямо из-под носа. Он тогда не захотел связываться, но это неважно. Теперь он понял, что упустил, и решил забрать все обратно.
   И это ему удалось. И тут уж я ничего поделать не могу.
   Ничего? Я задумался было, и меня охватил гнев. Вот здесь-то Сэм и ошибается. Слишком уж много я вложил туда трудов, чтобы так легко сдаться.
   Я ему больше не игрушка. Он за это еще поплатится. Я, конечно, дурак, что попался на такую удочку, но еще не вечер. Я ему покажу. От гнева мне вдруг стало удивительно тепло, и я стал подремывать.
   Почувствовав у себя на плече чью-то руку, я быстро проснулся.
   Огляделся. Мы только-только въехали на шоссе Вест-сайд.
   Мужчина посмотрел на меня и спросил. — Ну как чувствуешь себя? Лучше?
   Я молча кивнул. Боль в голове прошла.
   — Где тебя высадить?
   Я дал ему свой адрес. — Если вам по пути, — добавил я.
   — Хорошо, — сказал он. — Я как раз еду мимо.
   Когда мы подъехали к дому, было четверть четвертого. Я вышел из машины и повернулся к водителю. — Еще раз благодарю, мистер, — сказал я. — Я никогда этого не забуду.
   — Все в порядке, сынок, — ответил он. — Я же говорил, все мы ведь люди.
   Не успел я даже сообразить, как он включил скорость и уехал. Я же смотрел вслед машине. Я даже не успел спросить, как его зовут.
   Странно как все устроено в этом мире. Тот, кого знаешь всю жизнь, пытается выбить тебе зубы, а человек, которого видишь впервые и больше никогда не встретишь, вдруг появляется и спасает тебе жизнь.
   Я смотрел вслед машине, пока она не свернула за угол и скрылась из виду, затем повернулся и вошел в дом. Управдом подметал вестибюль. Он уставился на меня, раскрыв рот. Ну и видок же у меня, вероятно, был. Все лицо в ссадинах от побоев, а одежда — в грязи из кювета.
   — Фургон уже уехал, г-н Фишер, — сообщил он. — Жена вас дожидалась до последнего. Она очень расстроилась, но ваш зять велел ей ехать.
   — Мой зять был здесь? — хрипло спросил я.
   Он кивнул. — Он приехал, когда ваша жена позвонила ему. Ее брат уже был здесь, но она все тревожилась о вас. — Он как-то особенно посмотрел на меня. — Ваш зять велел передать вам кое-что, если вы появитесь.
   — Что? — спросил я.
   — Он велел вам встретиться с ним, он будет у себя на работе. — Он слегка улыбнулся. — Ваш зять очень хороший человек. Он так беспокоился о вас. А моему наплевать, жив я или сдох.
   — Благодарю, — отрывисто сказал я и вышел из дома. Конечно же, Сэм беспокоится обо мне. Девяносто кусков того стоят. Нет, теперь уж двести, раз ему досталось все. Не удивительно, что он сразу прибежал, как только Нелли позвонила ему.
   Я вышел на перекресток, взял такси и поехал к нему в контору.
   Не дожидаясь, пока секретарша доложит, я прошел в кабинет. Открыл дверь, вошел туда и закрыл ее за собой.
   В это время он клал телефонную трубку, поднял глаза и увидел меня.
   Рука у него так и повисла в воздухе, пока он осматривал меня с головы до ног. — И где же, черт побери, ты пропадал? — наконец заорал он, положив трубку. — Я уж собирался подавать на тебя в розыск в полицию.
   Что-то в его тоне насторожило меня, и даже волосы у меня на затылке зашевелились. — А в чем дело, Сэм? — хрипло спросил я. — Ты разве не ждал меня?
   Он встал из-за стола и направился ко мне. Пол задрожал под его тяжелой поступью. — Ты даешь человеку девяносто кусков, а он не появляется в положенное время, как тут прикажешь думать? — грубо сказал он. — Я думал, что ты улизнул с капустой.
   Если бы на моем месте был бы кто-то другой, а не сам я, пострадавший, я бы просто восхитился тем, как он действует. Суров мужик. До самых до печенок. Но играет грубо, еще и издеваясь. Он был воплощением моей мечты, но теперь я понял, что мне еще далеко до него. Я пристально посмотрел на него. Но меня больше не обдуришь. Я уже сыт этим.
   — Ты же знаешь, что я такого не сделаю, Сэм, — тихо сказал я. — Уж ты меня знаешь достаточно.
   Некоторое время он смотрел на меня, затем вернулся на место и сел.
   Глаза у него сверкали.
   — Откуда я знаю? — спросил он. — Девяносто кусков — это большая куча денег. Может тебе надоела жена, и ты хочешь дать деру. Да у тебя, может быть, есть дюжина причин, о которых мне ничего не известно.
   Глаза мои встретились с его, и он опустил взгляд. — Ты просто никому не доверяешь, так ведь, Сэм? — тихо спросил я.
   Он смотрел вниз на стол. — Доверяясь шутникам — не проживешь, — угрюмо ответил он. Он снова глянул на маня зорким и ясным взглядом. — Где чинарики? — спросил он.
   Я пожал плечами. — Не знаю, — просто ответил я. Не тот человек задает вопрос. Готов спорить, что он-то знает ответ.
   Он сердито вскочил. — То есть как это ты не знаешь? — взревел он. — Что случилось?
   Да, этим мужиком можно восхищаться. Он не упускает ни одной зацепки.
   Он просто гений.
   — Меня ограбили, — спокойно ответил я, выискивая у него на лице хоть проблеск знания. — На меня напали по пути и бросили в кювете. Мне просто повезло, что остался жив.
   Он продолжал игру точно по сценарию, но мне показалось, что я уловил фальшивую ноту в его гневе, когда он застучал по столу. — И надо же мне было давать тебе девяносто кусков просто так! — заорал он.
   Я горько улыбнулся ему. — Чего ты шумишь, Сэм? — спокойно спросил я.
   — Ты же ничего не потерял на этой сделке. Ведь обчистили-то меня. Теперь все это дело твое.
   — А кому оно нужно? — ревел он. — Оно нужно мне как дырка в голове.
   У меня и так довольно забот. Лучше бы у меня остались девяносто кусков!
   Вот это была первая фальшивая нота. Он орал слишком сильно для человека, которому не досталось. — А ты уверен, Сэм? — спросил я.
   Он уставился на меня, и глаза у него вдруг стали осторожными. — Конечно, уверен, — быстро ответил он. — Теперь у меня это дурацкое дело, да и ты в придачу. Мне придется поставить тебя управлять им. Да я не знаю, за что хвататься. Сколько ты еще высосешь у меня, и как оно все еще обернется? Да уж лучше бы я связался с Макси Филдзом, чем с таким болваном как ты. У него по крайней мере есть организация.
   Прежде чем ответить, я пристально посмотрел на него. Мысль все больше оформлялась у меня в голове. Это уже вторая идея, которую мне подарили за эти дни. Но на этот раз она была нечаянной. — Вот это мысль, Сэм, — любезно сказал я. — Лучшая из идей за весь день.
   Раскрыв рот, он смотрел на меня, а я повернулся и вышел из кабинета.
   Когда я шел мимо секретарши и выходил из конторы, было слышно, как он велел мне вернуться назад. Но как раз подошел лифт и я вошел в него. Дверь закрылась, и мы поехали вниз.
   Когда я вышел на улицу, я уже был уверен, что все рассчитал. Сэм полагает, что он нашел способ и на елку влезть, и не ободраться. Ну уж дудки! Ему придется ободраться, и довольно изрядно.
   Все та же старая вывеска в витрине « Выдача наличных по чекам Филдза». Та же самая грязь на улицах. Ничего не изменилось. И никогда здесь ничего не изменится. Я толкнул дверь и вошел. На меня глянул человек из кабинки. — Да, сэр? — спросил он.
   — Макси Филдз здесь? — спросил я.
   Выражение лица у него несколько изменилось. — А кто его спрашивает?
   — Дэнни Фишер, — хрипло ответил я. — Скажите ему, что у меня дело на сто кусков. Он примет меня.
   Он снял трубку и нажал на звонок. Что-то прошептал в трубку и снова посмотрел на меня.
   — Вот в эту дверь, — сказал он, указывая в глубь комнаты.
   — Я знаю, как пройти, — бросил я через плечо и направился к двери.
   Она закрылась за мной, и я очутился в коридоре. Глянув на лестницу, я стал медленно подниматься по ней.
   Когда я добрался до площадки, он уже стоял в дверях. Пока он смотрел на меня, его темные глаза блестели на круглом лице. Корпус его загораживал вход в квартиру.
   — Ну что ты задумал, Дэнни? — спросил он, когда я подходил к нему.
   Я посмотрел ему прямо в глаза. — Ты все еще любишь денежки, Макси?
   Он медленно кивнул.
   — Тогда у меня есть мешочек для тебя, — быстро сказал я. — Но давай зайдем внутрь. Я не могу работать в коридоре.
   Он отступил в комнату, и я прошел за ним. Квартира тоже не изменилась. Она была все такой же шикарной. Услышав, что дверь закрылась, я повернулся к нему лицом.
   — Как насчет выпить, Макси? — спросил я.
   Он внимательно посмотрел на меня, затем крикнул в соседнюю комнату. — Ронни! Принеси две порции. — Не дожидаясь ответа, он обошел вокруг меня и сел за свой стол. Тяжело опустился. В комнате слышалось только его тяжелое дыхание. Немного погодя он поднял на меня глаза. — Ну, какое у тебя дело, Дэнни?
   Я уселся в кресло напротив. Сзади меня послышались шаги. Я оглянулся.
   В каждой руке Ронни несла по стакану. Вначале она не заметила меня, а затем на лице у нее появилось удивленное выражение. Она раскрыла было рот, как бы собираясь заговорить, но тут же закрыла его. Она молча поставила оба стакана на угол стола Макси и направилась прочь.
   Глаза у Макси замерцали, и он окрикнул ее. — Ты помнишь нашего друга Дэнни, а? — иронически спросил он.
   Она глянула было на него, затем на меня. Глаза у нее были пустыми и побитыми. На мгновенье в глубине их что-то мелькнуло, но только на мгновенье, и затем исчезло. Она ответила безжизненным тоном. — Помню, — сказала она. — Здравствуй, Дэнни.
   За эти годы она мало изменилась внешне. Она выглядела практически так же. Но дух у нее пропал, он исчез, забитый гнетом времени. — Здравствуй, Ронни, — спокойно произнес я. Помнится, так же это было и в последний раз, когда я был здесь, но тогда не я искал встречи с ним, а он со мной.
   Но эму мало было, чтобы все было просто хорошо. Ему надо было подчеркнуть это, надо насладиться своим триумфом. — Дэнни пришел ко мне по делу, — сказал он, и властные нотки прозвучали в его голосе. — Никто не может обойтись без Макси Филдза, детка. Я ведь всегда это говорил.
   Она ответила без всякого выражения. — Да, Макси, — повернулась и снова пошла было прочь, но он окликнул ее.
   — Сядь, Ронни, — грубо сказал он. — Побудь с нами. Она послушно села в кресло рядом с ним. Она сидела как мумия, на лице у нее не было видно никаких чувств.
   Он повернулся ко мне и взял стакан. — Ну, Дэнни, — тяжело произнес он.
   Я взял свой стакан и отхлебнул. Вкусно, и у меня сразу стало тепло внутри. Я поднял стакан и посмотрел на него сквозь спиртное.
   — На сто кусков чинариков, — просто сказал я. Не прикоснувшись к спиртному, он поставил стакан и наклонился вперед. — Так что с ними? — спросил он.
   — Они твои, — спокойно сказал я, поставив стакан рядом с его. — Если ты окажешь мне услугу.
   Он глубоко вздохнул. — Я тебя знаю, Дэнни, — хрипло прошипел он. — Ты горазд только снег раздавать зимой. — Кстати, где ты их взял?
   — Да уж взял, — ответил я. — Ну слушай. — Шаг за шагом я рассказал ему всю историю, как я узнал про чинарики, как их потерял. Когда я закончил, было видно, что он заинтересовался.
   — Ну а как ты собираешься вернуть их? — спросил он.
   — Я забираю себе дело Сэма, — твердо сказал я.
   Глаза у него настороженно сверкнули, как желтый свет светофора. — И каким образом?
   — Очень просто, — ответил я ледяным тоном. — Помнишь, о чем мы говорили, когда я вез тебя от Ломбарди? Помнишь, что ты сказал?
   Макси медленно кивнул. — Помню. — Он посмотрел на меня очень внимательно. — А что, с ним что-то должно случиться? — спросил он.
   Я снова взял стакан и пожал плечами. — Ты же сам говорил.
   — Нет, Дэнни! — В голосе Ронни прозвучало нечто ужасное. Я удивленно обернулся и посмотрел на нее. Глаза у нее вдруг оживились. — Ты этого не сделаешь! Ведь только Сэм...
   Макси прервал ее. — Замолчи, Ронни! — дико заревел он.
   Она повернулась к нему с испуганным выражением на лице. — Макси, ты должен сказать ему...
   Сзади меня послышалось движение, и рядом с ней появился Спит.
   Я даже не слышал, как он вошел.
   — Убирайся отсюда! — заревел Макси.
   Спит протянул было к ней руку, но она увернулась и вылетела из комнаты, закрыв лицо руками.
   Повернувшись ко мне, Макси тяжело задышал. Он дал знак Спиту сесть в кресло, где только что сидела она. Некоторое время он просто смотрел на меня. Когда он, наконец, заговорил, в голосе у него прозвучала жадность. — А откуда я знаю, что ты заплатишь? — спросил он. — Ты ведь даже не знаешь наверняка, что товар у него.
   — Дай мне позвонить, и тут же узнаем, — ответил я. Он кивнул, я взял трубку и позвонил на склад Сэму. Хорошо, что я работал у него и знал там всех.
   Мне показалось, что я узнал голос по телефону.
   — Джо? — спросил я.
   — Да, — ответил тот. — Кто это?
   — Дэнни Фишер, — поспешно ответил я. — Скажи, мой грузовик прибыл?
   Большой фургон с севера штата.
   — Конечно, Дэнни, — ответил Джо. — Мы его сейчас разгружаем.
   — Ладно, Джо, спасибо. — Я положил трубку и повернулся к Макси. Он слышал наш разговор.
   — Удовлетворен? — спросил я.
   Глаза у него засверкали. В них просматривались знаки доллара. — И весь груз мой? — спросил он.
   — Я же сказал, — ответил я. — Все целиком.
   — Пожалуй, годится, — прохрипел он, подымаясь на ноги. — Мы со Спитом и Сборщиком займемся этим делом сами. К исходу ночи все будет готово.
   — Не связывайся с ним, босс, он ядовит! — сердито воскликнул Спит.
   Он вскочил и уставился на Макси.
   — В чем дело, Спит? — холодно спросил я. — Дриснул?
   Оскалившись, он повернулся ко мне. — Я тебе не верю. Я слишком хорошо тебя знаю!
   Голос Макси стал твердым и начальственным. — Сядь и замолчи, Спит! — отрезал он. — Командую здесь я!
   Спит медленно опустился в кресло, а глаза его светились сердитым светом в мою сторону.
   Макси продолжал все таким же тяжелым тоном, но теперь он говорил со мной.
   — Договорились, Дэнни, — медленно проговорил он. — Но теперь больше ходу назад нет, как ты делал раньше. На этот раз только попробуй обвести меня, и ты покойник.
   Подымаясь на ноги, я непроизвольно вздрогнул. У двери обернулся. Спит следил за мной глазами, исполненными ненависти. У Макси же глаза были холодными, лицо бесстрастным. Видно было, как тяжело он дышит.
   Что ж, готовь счет, Макси, — спокойно сказал я. — Я заплачу.
   Я закрыл за собой дверь и пошел вниз по лестнице.
   Когда я расплатился с таксистом у крыльца своего дома, было почти шесть часов. Пока такси отъезжало, я задержался на тротуаре и посмотрел на дом. Как приятно возвращаться домой!
   И вдруг до меня дошло, что я никогда и не считал своим домом какое-либо другое место. Ни одно из тех мест, где я жил, ничего не значило для меня. Ни одно из них не было моим, ни одно из них не принадлежало мне так, как это. И пока я стоял там, то подумал, что же я наделал, и вся радость от возвращения домой вдруг иссякла. Теперь это как бы и не имело значения.
   Слишком многое я пережил. И путь оказался очень долог. Я теперь уже совсем не тот человек, каким покинул этот дом так много лет тому назад.
   Утратил я свое детское удивленье. Жизнь слишком уж мрачна. Все время приходится бороться, иначе ты ничто.
   Нет ни спокойствия, ни друзей, ни настоящего счастья. В этом мире идет война не на жизнь, а на смерть. Либо убиваешь ты, либо убивают тебя.
   Шаги мои отозвались эхом на бетонном крыльце. Много же времени мне понадобилось, чтобы понять это. Если хочешь преуспеть, нельзя слишком давать волю чувствам. Нельзя держать душу нараспашку, сердце надо закрыть на замок. Никому не давай себя трогать, так как в день своего рожденья ты был одинок, и одинок ты будешь в день смерти.
   Я протянул было руку, чтобы открыть массивную парадную дверь, но она распахнулась еще до того, как я коснулся ее. — Здравствуй, Дэнни, — спокойно произнес чей-то голос.
   И я не удивился. Я уже слышал этот голос. Это был тот голос дома, который говорил со мной в тот день, когда мы с Нелли приходили сюда покупать его.
   — Здравствуй, отец.
   Отец взял меня за руку, и мы вместе вошли в дом, как это было много лет тому назад. Некоторое время мы молчали, слова были ни к чему. Мы остановились в гостиной и посмотрели друг на друга. В глазах у него стоят слезы. Впервые в жизни я увидел, как он плачет. Голос у него был тихим, но исполненным великой гордости, и, пока он говорил, я понял, что гордится он мной.
   — Все мы вернулись назад домой, Дэнни, — покорно сказал он. — Если ты можешь простить ошибки старика, то нам не придется больше расставаться с тем, что мы обрели здесь.
   Я медленно улыбнулся, начиная многое понимать. Его голос и был голосом дома. Он ведь в действительности никогда не был моим домом, он принадлежал ему. Когда я признавался дому в своей любви, я разговаривал с ним, а когда со мной говорил дом, то это был голос отца. И он так и не станет моим до тех пор, пока отец не отдаст его мне, независимо от того, сколько бы я не заплатил за него Я посмотрел вокруг комнаты. Здесь все время чего-то не хватало, а теперь оно вернулось. Дом снова стал теплым и жилым. Я рад, что он приехал. И мне вроде бы ничего не надо говорить, он, казалось, понимал, что я чувствую.
   — Такого чудесного подарка ко дню рождения у меня больше никогда не было, папа, — сказал я.
   И только тогда он вдруг увидел, как я выгляжу. — Боже мой! — воскликнул он. — Дэнни, что случилось?
   Его слова вновь вернули меня к действительности. — Я попал в аварию, папа, — хрипло ответил я. — Где Нелли?
   Он поднял ко мне лицо. — Мама уложила ее в постель наверху. Она чуть в истерику не впала, беспокоясь о тебе.
   На лестнице послышались шаги. Там стояла Нелли с бледным лицом и смотрела вниз на меня. В ярком белом свете лампочек еще без абажуров на лестнице у меня, наверное, был ужасный вид. Губы у нее зашевелились, и она чуть ли не закричала. — Дэнни!
   Голос ее еще раздавался эхом, как я бросился к ней вверх по лестнице.
   Она сделала шажок в мою сторону, но глаза у ней закатились, и она потеряла сознание.
   — Нелли! — крикнул я и кинулся подхватить ее.
   Но она уже падала и неловко покатилась по ступенькам, прежде чем я успел подбежать к ней. Она лежала комочком у стены, я стал перед ней на колени и взял ее голову в руки. — Нелли! — вскрикнул я.
   Лицо у нее было бледным как молоко, а глаза крепко зажмурены от боли.
   Я видел, как ее бесцветные губы зашептали в агонии. — Дэнни, Дэнни, я так волновалась за тебя.
   В смятении я повернулся к отцу. — В угловом доме через дорогу живет врач, — крикнул я ему. — Приведи его. Быстро.
   Услышав, как хлопнула дверь, я снова обернулся к Нелли. Положил ей голову себе на плечо. Глаза у нее были закрыты, а сама она замерла.
   Дыхания у нее почти не чувствовалось.
   По лестнице спустилась мать. В глазах у нее было безмерное сочувствие и понимание. Безмолвно она положила свою руку мне на плечо.
   Я снова посмотрел на Нелли. И почему мне приходится так много узнавать слишком поздно? Теперь я понял все. Это я виноват. Нелли была права. Я прижал ее голову к своей груди. Не может этого быть, не должно.
   Она ведь для меня — весь мир. Я зажмурился и стал молиться, а из под век у меня сочились слезы.
   Боже милостивый... помоги.
   Я нервно шагал взад и вперед в небольшом зале ожидания больницы.
   Казалось, прошло уже несколько дней, а не часов. Я сунул следующую сигарету себе в рот и попытался прикурить. Я сломал три спички, и только тогда Зеп зажег спичку и поднес ее к моей сигарете.