Роберсон Дженнифер. Певец меча (Легенды о Тигре и Дел - 2)

   Голова Дел чуть пошевелилась на моем плече.
   - Я не имею в виду механику смерти, я говорю о самой смерти, когда я забрала жизнь ан-кайдина, когда я взяла его в мой меч, - она помолчала. Когда Бореал стала моей, действительно моей, какой должна быть яватма... Кровожадная яватма...
   Я почти не видел ее лица, его скрывала путаница волос, но все, что происходило с Дел, я чувствовал по голосу.
   - Баска...
   Она снова прервала меня. Она сбросила с нас обоих одеяло и тяжело встала на колени. Быстрый взгляд в мою сторону приказал мне не шевелиться. Я застыл и Дел вытащила меч.
   Вырвавшись из ножен, в пещере он зазвучал. Он пел как Кантеада. И в этот момент я понял, что весь мир сделан из музыки: песня жизни, песня смерти, песня грез. Воплощение цикла.
   - Певец меча, - сказал я.
   Дел дернулась, сжимая рукоять, и повернула голову и мою сторону.
   - Певец меча, - повторил я. - Для танца нужна песня.
   Делила заулыбалась.
   - Вот что ты делаешь, правильно? - продолжил я. - Поешь. Своему мечу. Своим противникам. Своим богам. Чтобы заплатить дань миру, - я медленно кивнул. - Я помню слова старика, того Северянина в Харкихале, который продал нам теплую одежду, - я снова кивнул. - Это было как пожелание хорошо петь.
   Дел тяжело вздохнула.
   - Танец нельзя танцевать в тишине.
   - И ты вызываешь к жизни меч.
   - Песня помогает вызывать, - согласилась она, - хотя нужна не только она... нужно знать настоящее имя... Но без песни не обойтись.
   - Но тогда песня должна быть особой, как и имя? Личная песня? Такая, чтобы ее не знал никто другой, - я нахмурился. - Но в этом нет смысла, баска. Если кто-то услышит твое пение, песня уже не будет тайной.
   Дел отвернулась, по-прежнему сжимая меч и стоя на коленях. Помедлив, она опустилась на ковер и положила яватму на бедра. Одна рука на рукояти, другая на клинке, с бесконечной нежностью касаясь металла.
   - Ты создаешь новую, - сказала она, - каждый раз. Ты касаешься себя того, что ты есть, чем был, чем можешь стать - и делаешь из этого песню. Она часть тебя, как твоя рука на рукояти, но выходит из глубин твоей души, - за грязью, кровью и спутанными волосами безупречное лицо было серьезным. - Ты запеваешь самого себя в меч, и меч становится тобой.
   - Тогда зачем возиться и поить его кровью? - не унимался я. - Зачем заниматься ерундой и вливать в него жизнь достойного противника? - я нахмурился. - А что случится, если враг не достоин? Что случится, если ты убьешь кого-то до того, как успеешь подготовиться?
   - Меч требует крови, - невозмутимо объяснила Дел. - Первая кровь часть ритуала. Это обряд посвящения, - она нежно коснулась клинка. Мальчик становится мужчиной, девочка женщиной, меч яватмой. До той поры он не полон.
   - Но ты убила не врага. Ты убила друга.
   Она только вздрогнула, но через секунду я заметил кровь на ее пальцах. Капли стекали в руны.
   - Я убила его по необходимости, - сказала она. - Я убила уважаемого мною ан-кайдина и взяла его в меч.
   - Ты не жалеешь, что сделала это?
   Ее рука плотнее сжала рукоять. Четко проступили мускулы.
   - Временами я ненавижу этот меч. Временами я ненавижу себя.
   - Ты жалеешь о том, что сделала?
   Дел посмотрела мне в глаза.
   - Нет, - сказала она, - не жалею. Это меня и пугает.
   На рассвете мы стояли перед кольцом локи: Дел, я, Гаррод и жители Границы. Над нами сгущался туман, скрывающий край каньона. Влага липла к одежде, пропитывала волосы. У меня замерзли даже нос и уши.
   Массоу вырвался от матери и побежал к Дел.
   - Прости! - кричал он. - Прости!
   Дел вздрогнула и отшатнулась. Я видел, каких усилий ей стоило не оттолкнуть его.
   - Прости! - кричал мальчик, прижимаясь к запястью Дел. - Это был не я, я клянусь... не я... не я! - всхлипывания заглушили остальные слова, превратив их в бессвязный лепет.
   Значит они все знали. Все помнили. Киприана покраснела и старалась не смотреть на меня. Адара не чувствовала себя такой униженной, но и ей тяжело было встречаться со мной глазами. Она нервно теребила юбки.
   Я осмотрел каньон. Все Кантеада снова спрятались, оставив мастера песни как посредника, но я помнил их этой ночью. Помнил их со свечами и камнями для охраны, появившихся из темноты, чтобы освободить жителей Границы и заключить локи в кольцо, которое я уже не разрушу.
   Такая изящная вещь, кольцо, такое хрупкое. Гладкие круглые камни, аккуратно выложенные в круг в центре каньона недалеко от пещеры мастера песни. В нем находились локи. Даэва, Шеду, Ракшаса. Демоны из детских снов.
   - Нам пора уходить, - сказал я. - Мы не должны здесь задерживаться. Это место мира, а мы портим Кантеада песню.
   Я почувствовал на себе взгляд Дел. Признаюсь, я удивился своим словам не меньше ее, но ведь я сказал правду.
   - А как же мы? - мягко спросила Адара. - Я знаю, вы должны идти, но что нам делать? Здесь ведь мы остаться не можем.
   Гаррод стоял позади умытой Дел, на лице которой остались синяки и кровоподтеки. Он опустил веки, спрятав бледные глаза, потом моргнул и посмотрел на жителей Границы.
   - Я отведу вас, - сказал он.
   Киприана отвлеклась от нас и изумленно посмотрела на Гаррода.
   Массоу не отходил от Дел.
   - А ты не можешь взять нас с собой? - спросил он.
   Я видел как тяжело было Дел, она никак не могла забыть локи-Массоу. Ей пришлось приложить усилие, чтобы не шарахнуться от мальчика и говорить ровно.
   - Нет, - сказала она, легко касаясь взъерошенных светлых волос. Нет. Я должна идти. Мне нужно закончить важное дело.
   Адара смотрела на Гаррода. В ее зеленых глазах были и надежда, и смущение. Только тут я вспомнил, что Северянин совсем чужой для них, он появился, когда в их телах уже были локи.
   Говорящий с лошадьми взглянул на меня.
   - Я возьму на себя эту ответственность.
   Я поднял брови.
   - А ты сможешь?
   Губа со шрамом немного изогнулась.
   - После песни грез - да. Я думаю, мне еще не поздно исправиться.
   Адара расправила свои юбки.
   - Мы идем в Кисири.
   Гаррод слабо улыбнулся, кинув взгляд на Киприану.
   - Кисири далеко, но Высокогорья - мой дом. Я проведу вас безопасными дорогами.
   Киприана смотрела на Гаррода.
   - У нас нет лошадей.
   Бусинки в косах зазвенели, когда Говорящий с лошадьми засмеялся.
   - Предоставьте это мне. Я знаю, как достать лошадей.
   - Мошенничеством? - поинтересовался я. - Кантеада не ездят верхом. Здесь красть лошадей негде.
   Льдистые глаза прищурились и сочли недостойным со мною связываться.
   - Прошлой ночью мастер песни сказал, что недалеко отсюда есть поселение. Я собираюсь купить лошадей, Южанин, на деньги, которые ты одолжишь мне.
   - Одолжу?
   - Или дашь, - мягко сказала Адара. - Ты обещал купить лошадь и повозку вместо тех, что мы потеряли.
   - Да, - подтвердила Дел. - Обещал.
   Я кинул на нее хмурый взгляд, порылся в кошельке, отсчитал деньги и отдал их Гарроду.
   Адара протянула руку.
   - Деньги будут у меня.
   Лицо у Говорящего с лошадьми было такое, словно он проглотил что-то кислое. Он неохотно отдал монеты Адаре. Она завязала их в тунику, а Дел одобрительно кивнула:
   - Доверяй деньги женщине. Женщины ими лучше распоряжаются.
   - Я пойду к жеребцу, - объявил я, услышав знакомое ржание.
   Думаю, он мне обрадовался. И уж конечно ему было приятно ткнуться носом в мою шею и размазать по мне слюну. Я выругался, отпихнул его нос, вытащил колышек из земли. Повернулся и увидел Киприану.
   Щеки ее покраснели. Она обхватила себя руками и смотрела в землю, собираясь заговорить, но никак не решаясь.
   Жеребец потянулся к ней своим вездесущим носом. Коснулся ее лица. Понюхал и фыркнул на нее.
   Вряд ли Киприана испытывала удовольствие, когда стирала предплечьем слюну с лица. Я отпихнул жеребца и вдруг понял, что было неправильно.
   Нет. Что было правильно.
   - Все это время, - сказал я изумленно, - все это время он чувствовал неладное. Помнишь?
   Она взглянула на меня, не успев как следует протереть лицо.
   - Он укусил Массоу, - вспоминал я. - Он беспокоился когда ты была рядом. Жеребец нервничал, даже Гаррод говорил мне об этом. Он просто ничего не мог объяснить.
   Словно подтверждая мои слова, жеребец как бы ненароком подобрался к Киприане. Девочка сначала шарахнулась, но взяла себя в руки и шагнула к гнедому. Румянец заливал ее щеки.
   Я игриво шлепнул жеребца по носу.
   - Все нормально, - успокоил я ее. - Я не виню тебя... Ты не имеешь к этому никакого отношения.
   - Но.... все, что я говорила, - девочка едва выговаривала слова. То, что я говорила и делала...
   - Это была не ты, - повторил я. - Не ты, не твоя мать, не Массоу.
   - Но... ты мне нравился, правда, - в ее голосе звучало удивление и меня это немного раздражало. - А потом я вела себя как дура, говорила и делала такое... пыталась заставить тебя... захотеть меня, - краска залила ее шею, лицо от стыда покрылось потом и заблестело. - Я вела себя как потаскуха из кантины Харкихала, продающая себя за деньги...
   - Ты вела себя как женщина, которой нужен мужчина, - грубовато сообщил я. - Киприана, ты молода, но ты взрослеешь. Тебе нечего стыдиться. Скоро придет день, - я вдруг подумал о Гарроде, - может даже скорее, чем ты думаешь, когда мужчина ответит на твою благосклонность, - я вспомнил ее мать, - после того, как ты выйдешь замуж.
   Киприана робко улыбнулась.
   - То же самое говорит моя мама.
   - Тогда может стоит к ней прислушаться. У нее есть опыт, - я повернулся и медленно пошел назад, к Дел. - Не вини себя, Киприана. В искренних чувствах ничего плохого нет, о них можно говорить вслух.
   Она застенчиво приподняла одну бровь.
   - А ты говоришь о них Дел?
   Я покорно вздохнул.
   - Может быть не всегда.
   Киприана примерилась к моему шагу и протянула мне раскрытую ладонь.
   - Мне это нужно, - сказала она. - Это принадлежало Ракшасе.
   В мою руку скользнул шнурок с красно-коричневыми камешками, отшлифованными за многие годы прикосновения к человеческому телу. Мысленно я увидел шею Дел. Представил, как я надену на нее это ожерелье, как она когда-то надевала его на мать. Киприана улыбнулась и побежала вперед, к своей матери.
   31
   Гончие взяли нас в кольцо. Я успел позабыть, насколько они уродливы.
   Жеребца, естественно, в этот момент счастливым назвать было нельзя. Он слишком хорошо помнил раны и укусы, полученные в последнем бою. Гнедой пританцовывал, бил копытами и фыркал, готовясь дать достойный отпор.
   - Аиды, - проворчал я, - что теперь?
   Дел сидела за моей спиной на жеребце, держась за мою одежду. Думая только о предстоящем путешествии, мы оставили позади каньон, а с ним и охранную песню, позабыв, что только она держала гончих на расстоянии.
   - Это, - спокойно сказала Дел, нащупывая что-то под шерстяной туникой.
   Я не повернулся, чтобы посмотреть, побоявшись отвлечься от гончих, поэтому не увидел, что она сделала. Я знал только, что мы были окружены белоглазыми хищниками, а через секунду они исчезли. Убежали как побитые собаки.
   Убедившись, что они действительно убрались, я повернулся к Дел.
   - Ладно, баска... что ты сделала?
   Она сняла что-то с шеи и передала мне. Я взял: тонкий кожаный ремешок и крошечная металлическая трубка, серебристо сверкавшая в слабом туманном свете.
   - Это? - подозрительно уточнил я. - В аиды, что это?
   - Кое-что от Кантеада, - она шлепнула жеребца по бокам и мы продолжили путешествие. Мне пришлось выпрямиться и переключить внимание на гнедого.
   - Хей, - крикнул я, не выпуская из рук трубки на ремешке и заставляя жеребца прекратить прыжки, скачки и приплясывание. Когда гнедой успокоился, я посмотрел в сквозное отверстие в трубке. - Свисток?
   - Мастер песни сказал, что он будет отгонять гончих.
   - Но не отошлет их совсем.
   - Нет. Они действуют по заклятью или подчиняясь какому-то другому принуждению. Может они так и будут идти за нами, зато нам не придется нервничать и отгонять их.
   - Мне это не нравится, - сказал я.
   Дел вздохнула.
   - А тебе вообще что-нибудь нравится?
   Я ответил не задумываясь.
   - Меч, круг, хорошая женщина. И меч, кстати, Южный... без Северного я проживу.
   - И Южная женщина?
   Я провел жеребца через рощу и надел на шею свисток. Всегда пользуюсь преимуществом, независимо от его происхождения.
   - Южная женщина, - мягко начал я, - имеет несколько преимуществ. Она послушна и не нужно беспокоиться, что она тебе нахамит если ее о чем-то попросить. Она прекрасно разбирается в домашних делах, прекрасно готовит, убирает и заботится о благополучии мужа. Она знает, как угодить мужчине в постели и вне ее, поскольку женщине с детства объяснили кто за главного.
   Дел долго молчала и о чем-то думала. Я ухмыльнулся и в ожидании ответа рассматривал уши жеребца.
   - Если Южные женщины идеальны, - наконец изрекла Дел, - почему Южные мужчины охотятся за Северянками?
   Моя улыбка исчезла. Собравшись с мыслями, я ответил:
   - Может из-за того, что они совсем другие? Цвет кожи, обычаи, характеры.
   - Это означает только одно: Южные мужчины предпочитают женщин более независимых и сильных духовно.
   - Возможно, - осторожно согласился я, - но я никогда не слышал, чтобы хотя бы один Южный мужчина мечтал встречаться со сварливой женщиной.
   - Сварливая и независимая это не одно и тоже, - отрезала Дел.
   - Только очень несчастная женщина будет стремиться к такой независимости, - упрямился я. - Держу пари, если ты спросишь Южных женщин как они предпочитают жить, большинство выберет Южный вариант.
   - Может быть, - холодно согласилась она. - И в первую очередь потому что они к нему привыкли... но они будут жить такой жизнью только до того момента, пока не узнают, что такое свобода.
   - Если из-за этой свободы они не потеряют своих мужчин.
   - Настоящий мужчина не побоится независимой женщины.
   - А откуда ты знаешь, каков настоящий мужчина и чего он может бояться? - разозлился я. - Ты так прижалась к моей спине, что можешь и не пытаться изображать мужчину, я все равно не поверю. А значит и судить о мужчинах ты не можешь.
   Дел немного отодвинулась от меня, к чему я совершенно не стремился.
   - Могу, - уверенно ответила она, - и могу это доказать, задав тебе один простой вопрос: ты боишься меня?
   Аиды. Здорово она расставляет ловушки.
   - Ну? - не унималась Дел.
   - Многие мужчины боялись бы...
   - А ты?
   - ...и я бы их не винил. Может ты и мужская фантазия, но ты женщина не того типа... - я замолчал, чувствуя, что положение становится все более затруднительным.
   - Тигр, ответь на вопрос. Ты боишься меня?
   - Если бы я сказал да, то соврал бы. Если нет - выставил бы себя самонадеянным дураком.
   - Раньше тебя это не останавливало.
   Дел всегда была любезна.
   - Нет. Я не боюсь тебя.
   - Значит настоящему мужчине не страшна женская независимость.
   Ее слова заставили меня призадуматься, но я не настолько глуп в отношении женщин, чтобы поверить их льстивым фразам, от души они высказаны или нет.
   - Ладно, - сказала она. - Так не какого типа я женщина?
   Аиды. Заметила.
   Я вздохнул.
   - На таких, как ты, Южане не женятся.
   - О таких, как я, Южане только мечтают... если у них с их невежеством хватает фантазии.
   - Послушай, Дел, - я снова вздохнул, признавая свое поражение. Не стоило тратить силы на ерундовый спор. - Конечно Южане мечтают. Все мужчины мечтают. И я готов поспорить, что Северяне спят и видят женщин с Юга.
   - В отношении снов ничего тебе сообщить не могу, - ехидно ответила она. - Меня беспокоит только реальность, когда мужчина унижает женщину.
   - Север и Юг - два разных мира, Дел... с разными людьми, разными обычаями, разными богами. У каждого есть свои преимущества... но их нельзя сравнивать, - я помолчал. - Да и вообще, с чего это ты начала так переживать за женскую независимость?
   Она ответила не сразу, а когда заговорила, я едва узнал ее голос.
   - Может из-за моей семьи, - мягко сказала она. - Моя мать была сильной, волевой женщиной, она научила сыновей уважать ее. Так же относился к ней отец. Я была единственной дочерью... и росла вместе с братьями, дядями и отцом. Я училась владеть ножом и мечом, драться как мужчина. Но создала меня Стаал-Уста. Там я стала личностью, а не просто мужчиной или женщиной.
   Стаал-Уста. О чем-то похожем говорил Гаррод. Спроси ее, сказал он мне. Спроси ее о Стаал-Уста.
   И я спросил.
   Дел не ответила. Она сидела за моей спиной и я не видел выражение ее лица. Судить о ее реакции я мог только по напряжению ее тела, прижавшегося к моему.
   Устав ждать, я повторил вопрос.
   - Обитель Мечей, - наконец сказала она. - Вот что означают эти слова.
   Довольно поэтично, подумал я, и привлекательно. Мне нравились красивые слова и описания.
   Но Гаррод посоветовал спросить ее не только о названии.
   - Что такое "клинок без имени"?
   Спиной я почувствовал, как напряглась Дел. Совсем чуть-чуть, но я заметил.
   - От кого ты это слышал?
   Я мог бы соврать, но не стал. Ничего особенного в вопросе я не видел.
   - От Гаррода. Он был зол... расстроен из-за лошадей. Он сказал что-то, - я порылся в воспоминаниях, - что-то о том, что ты клинок без имени, - я поправил поводом жеребца. - Он говорил, что это название пошло из Стаал-Уста.
   - Так и есть, - холодно подтвердила она.
   - Судя по твоей реакции, это что-то секретное.
   - Клинок без имени означает изгнанник, изгой, волчья голова, объяснила Дел. - Это человек, нарушивший кодекс чести вока.
   - Умышленно.
   - Умышленно, - согласилась Дел. - Бывает, что кто-то не научился уважать кодекс или не смог закончить обучение, тогда его просто отправляют домой. Но ан-истойя, отказавшийся пройти заключительный курс подготовки, делающий его кайдином, и использующий свое мастерство во зло, считается клинком без имени.
   - Ты отказалась стать кайдином.
   - Да, но я выбрала путь танцора меча, такое право дается ученику. Я живу по кодексу.
   Меня как будто ударило в живот.
   - Постой, а сколько осталось, Дел? Сколько осталось до того, как нарушишь его?
   - Несколько недель, - ответила она без колебаний. - Если я не успею добраться до Стаал-Уста за три недели и предстать перед вока, меня объявят клинком без имени и каждый желающий сможет попытаться исполнить приговор.
   Я давно знал это, только без Северных слов.
   - Еще одно, - сказал я. - Есть ли конец у твоей песни?
   Она долго молчала, а потом я услышал:
   - Останови лошадь.
   Я решил не обращать внимания.
   - Слушай, Дел...
   - Останови лошадь!
   Я не глухой: она была не в себе. Она не кричала, но Дел это и не нужно, она умеет пользоваться голосом. Почуяв неладное, я остановил жеребца и обернулся, пока Дел соскакивала на мокрые листья. За льдом в ее глазах полыхало пламя.
   Аиды. И это я его зажег.
   - Дел...
   - Слезай, - приказала она.
   - Залезай обратно, - упрямился я. - Ты сама сказала, что осталось три недели до того, как вока объявит о твоем изгнании. Может не стоит терять время?
   Дел вынула меч.
   - Слезай, - повторила она. Вдали завыли гончие.
   Я почесал щетину. Обдумал, стоит ли спорить, и решил, что не стоит. По ее глазам я понял, что она настроена серьезно и от своего не отступит.
   Я перекинул ногу и соскочил с жеребца, не выпуская из рук повод. Не хватало еще лишиться гнедого теперь, когда мы столько прошли вместе.
   Дел воткнула клинок в землю. Он врезался в мокрые, гнилые пласты листвы, потом скользнул в дерн и застыл. Она убрала руки с рукояти.
   - Я не могу повторить тебе свои клятвы, - сказала она, - потому что клятвы касаются только одного человека. Но я клялась душами убитых родственников, написала эти клятвы кровью, рассказала о них мастеру рун, который вправил их в клинок, - Дел показала пальцем на руны, мерцавшие от острия до рукояти, теперь наполовину похороненные в земле. - Отречься от этих клятв значит обесчестить свой меч, годы учебы, всех моих близких. Думаешь я могла бы это сделать?
   - Я только спросил...
   - Ты спросил, есть ли конец у моей песни.
   - Да и...
   - Не зная, что это означает.
   - Да... и...
   - Не понимая, о чем спрашиваешь.
   Снова да.
   - Гаррод посоветовал задать тебе этот вопрос.
   - А ты всегда слушаешь советы молодых почти незнакомых Северян? горько усмехнулась она. - Особенно тех, чья собственная честь под большим вопросом.
   Я гнул свое.
   - А может Гаррод знал, что делает...
   Она насторожилась.
   - Что?
   - Он сказал, что даже Говорящий с лошадьми с Высокогорий знает о Стаал-Уста и кодексе чести вока. Но я Южанин и никогда не слышал об этом месте. Не знаком с его обычаями, - я перевел взгляд с Бореал на Дел. Есть ли конец у твоей песни?
   Она совсем побледнела.
   - Ты спрашиваешь, не понимая смысла вопроса?
   - Может пойму, если ты ответишь.
   Дел смотрела на меч. Я чувствовал, что смутил ее, хотя еще не разобрался чем. По лицу Дел трудно было что-то определить, но я научился читать едва заметные знаки. Она вглядывалась в меч, надеясь - откровенно ожидая - что он скажет ей, что делать, и наконец отчаявшись, приняла решение сама.
   - Все равно он узнает, - мрачно изрекла Дел, - так или иначе.
   Начало меня не обрадовало.
   - Дел...
   - Я принесла клятвы, - сказала она, - я уже говорила тебе об этом. Но это были не те клятвы, что дают обычно. Они связаны со Стаал-Уста и с тем, как я там изменилась, кем стала, получив яватму, - взгляд Дел застыл на Бореал. - Я не сомневаюсь, что тебе, Тигр, в жизни приходилось приносить клятвы, и ты знаешь, что чем клятва сильнее, тем крепче она связывает... но на Севере все иначе, а в Стаал-Уста все совсем по-другому. Ты связан надолго и это связь крови, стали, магии и благословения богов.
   - Послушай, Дел...
   Она подняла руку, заставив меня замолчать.
   - Я отвечаю на твой вопрос, ты ведь этого хотел. Мало для кого я бы пошла на это.
   У меня было желание прервать разговор, меня раздражала неясность, но Дел была настроена серьезно, и я решил, что если выслушаю ее, плохо мне не станет.
   По крайней мере я так думал.
   - Хорошо, баска... продолжай.
   - Когда ты ставишь перед собой задачу, ты начинаешь песню и продолжаешь петь, пока задача не выполнена.
   Я нахмурился.
   - Я не понимаю.
   Лицо Дел ничего не выражало.
   - Моей первой задачей было найти Джамайла и привезти его домой. Как ты знаешь, у меня ничего не получилось и первая половина песни пропала. Остается вторая: песня крови, Тигр... песня смерти. Я должна убить Аджани и людей, которые были с ним в тот день. Пока я не сделаю это, моя песня не кончится. А песня без конца это не настоящая песня, это ничего незначащий шум. Где-то за деревьями залаяли и взвыли гончие. Я посмотрел по сторонам и взглянул на Дел.
   - Что-то вроде этого, - сказал я.
   - Да, - подтвердила она, - и это навсегда. Незначащий шум без конца.
   Я кивнул.
   - Танцор меча, не управляющий собой... без цели и чести.
   - Я тверда, - сказала Дел, - жестока и холоднокровна, но у моей песни есть конец. У моего клинка есть имя.
   - Сколько у тебя осталось времени? - спросил я. - Если вока признает тебя виновной и приговорит к смерти, твоя задача останется невыполненной. Твоя песня никогда не закончится. Ты нарушишь клятвы.
   - Нет, - сказала она, - не нарушу. Я заключила пакт с богами.
   Я хотел засмеяться, но сдержался. Дел воспринимала все слишком серьезно. Я показал на меч.
   - Протри клинок и поехали.
   32
   Я проснулся потому что замерз и потому что кто-то плевал мне на лицо. Не очень приятное начало дня. Я выругался, вытянул себя из-под тяжелых одеял и понял, что на меня плевало само небо: сверху падали мокрые, холодные комки. Не дождь, с дождем я знаком. Что-то похожее на липкий лед.
   - Дел!
   Она проснулась и сонно всмотрелась в меня.
   - Ты напустил холод.
   Возразить было нечего. Я снова лег, натянув одеяло на голову, но заснуть не смог.
   - Дел... что это?
   - Снег, - она рывком подтянулась поближе, светлые волосы застряли в моей щетине. - Почему... А ты думал, что это? - я не ответил, а Дел, приподнявшись на локте, посмотрела на меня повнимательнее и расхохоталась.
   - Не смешно, - пробормотал я. - Откуда мне было знать?
   Дел прижалась ко мне всем телом. Я чувствовал, как она вздрагивает от смеха, слышал хихиканье, которое она тщетно пыталась подавить.
   Я повернулся на бок, глядя на Дел из-под одеял. Холод пробирался в складки и ничем не защищенная кожа быстро краснела. Я потянулся и откинул с ее лица волосы. Я любил, когда она смеялась. Даже за мой счет.
   Я скинул одеяло с ее головы. Снег сыпался на волосы, прилипал к ресницам и превращался на коже в прозрачные капельки. Я коснулся пальцами ее щеки.
   - Когда ты в последний раз смеялась, баска? По-настоящему смеялась, от души?
   Улыбка медленно исчезла, слезы от смеха высохли. Я так удивил ее вопросом, что она никак не могла найти подходящий ответ. Она смотрела на меня смущенно и растерянно.
   - Я не знаю, - пробормотала она.
   Капля скатилась по ее щеке, оставляя серебристый след.
   - Неделю назад ты стояла перед своим мечом и говорила, что ты тверда, жестока и холоднокровна и снова клялась отомстить за свою семью. Не буду отрицать, иногда ты действительно такая. Но ты можешь быть и другой, страстной и веселой женщиной.
   Она пожала плечами.
   - Может раз ты меня такой видел.
   Я хмыкнул.
   - Могу поклясться, что не один раз. Я ведь делю с тобой постель, ты еще об этом помнишь?
   Дел вздохнула. Мы с ней не из тех пар, что сыпят нежными словами. Мы живем иначе, замкнуто, и не позволяем себе никаких излишеств. Но я был бы лжецом, если бы сказал, что ничего не чувствую и не желаю. Дел, думаю, тоже.
   Это был мягкий и спокойный рассвет. Рядом тихо журчал ручей, падал снег. Было холодно, но мы не замерзали, нас согревали общие мысли и переживания и мы не обращали внимания на погоду. Потом Дел опустила облепленные снегом ресницы и отвернулась, чтобы скрыть от меня свои чувства.