Роберсон Дженнифер. Певец меча (Легенды о Тигре и Дел - 2)

   Пульсация. Слабый свет, сияние, вспышка... все гаснет и начинается снова.
   Дел пела и клинок охватило пламя.
   - Аиды, Дел... - я торопливо вскочил, неуклюже выпутываясь из одеяла и собираясь выбить из ее рук меч, но едва не растянулся на полу. Окончательно запутавшись в одеяле (акиви еще плескался в голове), я зашатался. В языках пламени ее лицо казалось мертвым.
   Я уже подумал, что огонь охватит ее волосы, но обошлось без этого. Пламя не коснулось ее кожи. Языки цеплялись за клинок, облизывая острые края и застенчиво играя с рунами, а потом умерли, опали, когда ее песня сбилась. Дел не сводила взгляда с рун.
   Я потянулся, но что-то в ее лице заставило меня отдернуть руку. Я уже давно мог безнаказанно касаться яватмы, потому что знание ее имени позволяло мне до определенной степени фамильярничать с ней. Я мог соприкоснуться с частью силы, которую Дел знала в полной мере. Однажды, по незнанию, до того, как Дел сказала мне имя яватмы, я схватился за серебряную рукоять с вечно меняющимися узорами и потерял кусок кожи с ладони. След держался несколько недель и постепенно исчез, но шрам в душе остался.
   Из-за него и из-за глаз Дел я не стал касаться меча.
   Последняя вспышка исчезла. Пульсация растворилась в лунном свете. Меч снова стал мечом и никто бы не сказал, что он скрывает магию.
   Я перевел дыхание и облизнул губы.
   - Такого я еще не видел.
   - Я не хотела, чтобы ты это видел.
   Жемчужно-розовый клинок загораживали свисающие с обеих сторон светлые пряди ее волос.
   Я вздохнул, понимая, что излишек акиви притупил мои чувства. Испуг исчез, оставив во рту кислый привкус паники и головную боль.
   - В аиды, чем ты занималась?
   - Просила совета, - Дел встала, взяла из моих рук ножны Бореал и убрала меч. - Я разрезана.
   - Разрезана? - я поднял брови и осмотрел ее. Ничего разрезанного я не заметил.
   Она нахмурилась и пожала одним плечом.
   - Разрезана... раздвоена... разделена, - она замолчала, чувствуя, что слова не передают того, что она хотела сказать. Хотя Дел хорошо говорила на Южном, правда с забавным акцентом, бывали случаи, когда различие в происхождении сильно затрудняло общение, сводя его почти на нет.
   - Это называется путаница, - перевел я. - Ты запуталась.
   - Запуталась, - эхом отозвалась она, - да, - она снова положила меч в ножнах на пол рядом с моим оружием, совсем близко к кровати, потом влезла на матрас, села и закуталась в одеяло. - Что мне делать?
   Не часто Дел дает мне шанс что-то ей посоветовать и заданный вопрос подтвердил, что она действительно была в полной растерянности.
   Я присел на край кровати.
   - Это как-то связано с человеком, которого ты убила? Тогда, в круге?
   Дел вздохнула, задумчиво глядя в стену.
   - Да и нет одновременно.
   - Он был один из налетчиков.
   - Да, я помню его. Я помню всех, - она покачала головой, пытаясь отогнать воспоминания. - Сначала я думала, что ошибаюсь, потому что не могла поверить... но я не могла забыть их лица, хотя так хотела... слишком часто я видела их во сне.
   - Даже собакам снятся сны.
   Бледная попытка посочувствовать экспромтом. Дел даже не улыбнулась.
   - А я и не хочу, Тигр. Я хочу помнить их, пока не соберу долг со всех.
   Одна тонкая рука выбралась из-под защиты одеяла. Дел заткнула одеяло под колени и подтащила его поближе к подбородку. Робким, отчаянным движением она коснулась моего плеча, нашла старый шрам и начала гладить его.
   - Было так приятно убивать этого человека, - сказала она.
   Тон не соответствовал словам.
   - Не настолько приятно.
   Ее пальцы на секунду застыли, потом продолжили бессмысленное движение.
   - Я принесла клятву.
   - Я знаю. В клятве ты переборщила... и поэтому запуталась, - я поймал ее руку и сжал. - О чем ты спрашивала меч?
   - Какой риск следует избрать.
   Я нахмурился.
   - Риск?
   Дел засунула прядь волос за левое ухо.
   - Если я пойду по следу Аджани, поиск может занять недели, месяцы, даже годы, - она сжала губы. - А у меня осталось не так много времени, прежде чем кого-то опять отправят по моему следу.
   - А если ты поедешь на Север, чтобы предстать перед судом своих ровесников и учителей, ты можешь потерять след Аджани, - я кивнул. Нелегкий выбор.
   - Наоборот. Слишком легкий, - она высвободила руку, потянулась к своей шее и сняла что-то. Дел подержала вещицу в лунном свете красно-коричневые кусочки янтаря на шнурке. - Я сделала это, - тихо сказала она, - десять лет назад. Сделала и подарила моей матери на день рождения.
   Я вспомнил, как она снимала что-то с шеи мертвого Южанина и прятала трофей в кулак.
   - Риск, - тихо повторил я. - Ты охотишься за Аджани - вчера, сегодня, завтра - а остальные будут охотиться за тобой.
   Она убрала ожерелье.
   - Я многим обязана своему ан-кайдину.
   - И поэтому ты просила его совета, - в моей голове снова зазвучала ее песня и я опять увидел пылающий меч. - И что он сказал, баска?
   - Ничего, - выдавила Дел и по бледной щеке скатилась слеза.
   Мы были друзьями. Делили круг и постель, но во многом оставались чужими. Мы боялись лишний раз проявить свои эмоции. Каждому из нас так долго не нужен был никто кроме самого себя, что теперь мы не могли повернуть ключ и освободиться - говорить то, что хочется говорить и делиться тем, чем следует делиться. Северная женщина и Южный мужчина, рожденные жестокостью, созданные гневом, стремлением справиться с теми, кто попирал их, научились ничего не говорить о страхах, зная, что от их слабости эти страхи могут ворваться в их жизнь.
   От вида плачущей Дел из моей головы вылетел дурман акиви. Теперь уже запутался я, не зная, что же предпринять: попытаться успокоить ее или оставить в покое, чего она так часто от меня требовала.
   Аиды, ну как мужчине разобраться?
   Ну... я и раньше видел, как рыдают женщины, но эта всегда требовала равенства. Она запрещала мне проявлять снисходительность и вспоминать, что она слабый пол.
   Дел по крайней мере не всхлипывала и не растирала торопливо слезы по щекам, как обычно поступают остальные. Каким-то образом, несмотря на все беды, Дел осталась женщиной и боялась, что обнаружив это, я потеряю уважение к ней.
   Дел просто плакала, не вздрагивая. Она сидела на кровати и слезы катились по щекам.
   Аиды, ну за что мне такое?
   Может стоит попробовать...
   Дел пошевелилась, когда я коснулся ее, показывая как только мог, что несмотря на все случившееся - несмотря на слезы - я хотел ее. Но очевидно я не угадал.
   - Не сейчас, - раздраженно сказала Дел, отстраняясь.
   - Я подумал...
   - Я знаю, что ты подумал, - лицо ее еще было мокрым, но слезы уже не текли. Она смотрела на меня хмуро. Я мог представить, что последует дальше. - ЭТО не всегда ответ, Тигр... хотя тебе или любому другому мужчине в такое трудно поверить.
   Она знала обо мне все. Знала когда и куда ударить. И, как всегда, точно нанесла удар по моей гордости. Чувство беспомощности возросло пропорционально внезапно захватившему меня желанию.
   - Аиды, Дел, что ты от меня хочешь? Я пытаюсь помочь тебе...
   - Мне? Или себе? - она вскочила, сдернула с кровати одеяло и, завернувшись в него, ушла к окну.
   У меня не осталось ни одеяла, ни терпения. Я шлепнул себе на бедра подушку, радуясь, что Дел оставила мне хоть что-то прикрыться, и уставился на нее.
   - А что, в аиды, предлагаешь мужчине делать? Догадываться? Особенно с тобой. Ты такая колючая, что я никогда не знаю, когда ты планируешь ударить меня.
   - Я не планирую, - сказала она. - Так получается. Ты сам иногда на это напрашиваешься.
   - Сейчас например? - я кивнул. - Прекрасно. В следующий раз я оставлю тебя одну.
   Она тяжело вздохнула.
   - Иногда женщине нужно, чтобы ее просто обняли.
   - Иногда мужчина и сам хочет обнять женщину, - бросил я в ответ, - но он не знает, нужно ли ей это.
   Дел ничего не сказала.
   - Особенно тебе, - добавил я. - Я никогда не знаю, лежу я в постели с танцором меча или с женщиной. С твоими способностями в круге, Дел, в тебе больше от мужчины. Я знаю, что так и должно быть, знаю, почему это происходит, но в постели мне нужна ты, а не ан-истойя.
   Она надолго закрыла глаза. Когда Дел снова взглянула на меня, глаза уже не блестели от слез, но в них было столько горя.
   - Ты спал со мной больше, чем кто-либо, - тихо сказала она, - не считая Аджани.
   Я не смог отвести взгляда. Уже не сомневаясь, я поднялся, откинул подушку и подошел к женщине. Вспомнил холоднокровную ан-истойя талантливого танцора меча с Севера - и девочку, у которой украли детство.
   Я обнял ее. Просто прижал к себе. Только в этом мы оба и нуждались.
   6
   Песок уступал земле, жесткая поросль - траве, а колючки остроконечным деревьям и раскидистому кустарнику, который я видел впервые. Изменился даже запах. Я вдыхал его с отвращением, держал на языке и в конце концов понял, что шел он от деревьев. Едкий, стойкий аромат, ненамного отличавшийся от запаха хувы, хотя вдыхать его можно было не опасаясь последствий.
   Изменился и рельеф. Редкие холмы Харкихала сливались и становились одной семьей, соприкасавшейся руками, головами и плечами. Но это было только началом - перед нами я видел горы, поднимавшиеся от земли до неба.
   Мы ехали на Север, следуя Торговым Трактом из Харкихала. С каждым шагом жеребца я отдалялся от Юга, от всего, что я знал. Я входил в чужую страну как меч входит в живот человека. Окружающий ландшафт удовольствия мне не доставлял, но Дел я об этом не сообщал.
   Да я и сомневался, что ее заинтересовало бы мое отношение к этому миру. Дел замкнулась в тишину и была необычайно тиха даже для обычного плохого настроения. Меня же переполняло предчувствие, ожидание, которое не имело ничего общего со страхом, беспокойством и дискомфортом, которые я ощущал. Дел было не до меня, но не потому что я не был ей нужен. Просто ее переживания были слишком личными. Дел возвращалась домой.
   Я понял ее, хотя она не сказала ни слова. Изменилась ее поза. Выпрямилась спина, расправились плечи, поднялся подбородок. И чудесная улыбка осветила ее лицо.
   Дел преобразилась, а я стал только угрюмее.
   Она остановила своего крапчатого мерина у невысокой каменной пирамиды, вынула ноги из стремян и спрыгнула. Бурнус зацепился за стремя. Дел машинально освободила его и отошла от лошади, не реагируя на попытку крапчатого последовать за хозяйкой. Через минуту мерин успокоился и, опустив голову, решил пощипать что-нибудь на покрытых дерном холмиках. Дел забыла о нем. Она взобралась на пирамиду и вытащила Бореал из ножен.
   Дел смотрела на Север. Высокая фигура, закутанная в кремовый шелк, застыла на камнях. Дел положила яватму на ладони, подняла ее к солнцу, так что лучи затанцевали на клинке, и трижды поцеловала сталь, выражая почтение и преданность.
   - Сулхайя, - громко сказала она, благодаря своих Северных богов.
   Я поежился. Солнце грело по-прежнему, но я продрог до костей. Потом это ощущение прошло и я снова согрелся. Осталось только ноющее воспоминание о чем-то, чего я не мог объяснить.
   Солнечный луч вспыхнул на обнаженном клинке Бореал. Дел не вызывала к жизни яватму, но я видел бледное, жемчужно-розовое сияние, словно меч, как и Дел, знал, что они вернулись домой.
   Я с трудом приподнялся в седле.
   - Баска...
   Она повернулась - ее лицо и поза преобразились так, что у меня язык отнялся.
   Дел вернула меч в ножны. Момент прошел. Она снова стала прежней Дел, только на губах играла незнакомая улыбка. Улыбка, которую я никогда не видел и мог только мечтать, чтобы Дел подарила ее мне.
   - Ну вот, - сказала она, - я и дома. Тебе пора решать.
   - Решать?
   Она кивнула на пирамиду.
   - Это Граница.
   Я и сам догадался и не отрываясь смотрел на пирамиду. Эти камни были началом неизвестного мира. Они открывали страну, в которой никогда не бродили песчаные тигры.
   - Я пойму, - очень тихо сказала Дел.
   Я посмотрел на нее и увидел понимание и сочувствие в голубых глазах. Ей не было еще и двадцати одного - значительно моложе меня по годам, но гораздо старше меня душой. Иногда я ненавидел ее за это, теперь я возненавидел себя.
   - Поймешь?
   Она подумала.
   - Может и не пойму.
   Аиды. Поймет. Не хуже меня.
   И упрямо, наверное просто чтобы доказать, что она ошибается, я пересек Границу.
   И тут же пожалел об этом. Потому что что-то изменилось и не в лучшую сторону.
   Дел вспомнила о мерине и спустилась вниз ловить крапчатого, который щипал травку. Она подвела его к жеребцу, молча села в седло, посмотрела на меня и поблагодарила на языке Севера.
   - Что? - не сразу понял я.
   - Спасибо, - повторила она на Южном.
   Что-то липкое сбежало по моей спине.
   - Я тебе не нужен, - рожденные гневом и смущением слова прозвучали резче, чем хотелось бы (иногда, запутавшись в неопределенных чувствах и отчаявшись найти истину, я веду себя как обиженный ребенок). - Я не нужен тебе на самом-то деле. Тебе никто не нужен. Никто. Пока ты носишь этот меч.
   Дел слабо нахмурилась, потом уголок рта дернулся.
   - Кое в чем ты также бесценен, как и мой меч.
   - Хм, - я пнул жеребца и он пошел вперед. - В чем например, баска?
   - Не скажу, - с готовностью объявила она. - Потому что ты закидываешь удочку, а озера рядом нет.
   - Я что делаю?
   Дел открыла рот, не найдя слов, закрыла его и минуту рассматривала меня. Придя в себя, она объяснила мне, что такое рыбная ловля. А заодно и что такое рыба.
   - Их едят? - с ужасом выдавил я. Судя по описанию, это были отвратительные твари: все в чешуе, с плавниками и жабрами.
   Ее брови сошлись у переносицы.
   - Я не сомневалась, что во время твоих путешествий из Харкихала в Джулу ты хоть раз, но обязательно пробовал рыбу. Джула, как мне кажется, не очень далеко от океана, а Харкихал совсем рядом с Северной границей. Разве люди там не едят рыбу?
   Я нахмурился.
   - Больше чем на день я в Харкихале не задерживался... А что касается Джулы, то откуда мне знать, сколько от нее до океана? Я никогда не перебирался через горы.
   От удивления ее брови выгнулись до волос.
   - Ты никогда не видел карты?
   - Конечно я видел карты. Я знаю Пенджу и по-моему ты могла в этом убедиться. Я знаю где, чьи владения, правильно? Я знаю постоянные поселения и все колодцы. Я знаю...
   Дел подняла руку.
   - Все. Я поняла. Ну конечно, прости меня, я не сомневалась в твоих познаниях, - ласковая речь и безмятежный взгляд - значит все это говорилось только чтобы успокоить меня (или заткнуть мне рот). - Я хотела сказать, странно, что ты так не уверен в границах и в том, что лежит за ними.
   - А ты, конечно, уверена.
   - Меня учили, - мягко сказала она. - Человек должен знать страну, в которую собирается отправиться. Я должна держать все знания здесь, - она кивнула головой. - Кроме обучения танцу, мы изучали математику, языки и географию.
   Теперь понятно, почему Дел и один или два Северных танцора мечей, которых я знал, неплохо говорили на моем языке. Южный выучить легко, но язык Пустыни - местное наречие Пенджи - дается с трудом. Я долго переводил его для Дел. Теперь, набравшись от меня, она могла на нем объясняться. Между собой мы общались на Южном, это казалось естественным.
   Что касается математики и географии, то я даже слов таких никогда не слышал. Все мое обучение было посвящено только танцу мечей, физическому развитию и ритуалам, которые составляют танец. Я провел годы, изучая как двигаться, сражаться, убивать. Больше ни на что не хватало времени.
   Я пожал плечами.
   - Мы разные люди, баска... нас воспитывали по-разному.
   Она задумчиво кивнула.
   - Иногда я забываю. Для нас весь мир в круге и танце... и часто трудно вспомнить, что есть что-то более важное. Этим мы похожи... а в остальном такие разные...
   Говорить напрямик - в этом вся Дел. Ступив на землю Севера, она открыла тайники своей души и начала свободно говорить на тему, которые ни один из нас никогда не затрагивал.
   - Ты женщина, а я мужчина, - любезно сообщил я. - Мы разные от рождения.
   Лицо Дел потеряло всякое выражение.
   - Разные от рождения, - согласилась она. - Хотя во многом различий быть не должно.
   - Дел, давай не будем начинать все сначала. Ты знаешь, я первый признал твои достоинства. Аиды, баска, я вошел с тобой в круг, помнишь? Я уважаю твое умение. Когда-нибудь я мешал тебе? Поддавался? Относился к тебе по-иному из-за того, что ты женщина?
   Она задумалась.
   - Не настолько, насколько привык.
   - Сулхайя, - кисло сказал я и погрузился в молчание.
   Весь остаток дня Дел почти ничего не говорила. Каждый шаг мерина, который увозил ее подальше от Юга, был для Дел праздником, а я ловил себя на том, что то и дело оглядывался назад. Очень скоро на смену знакомому простору пустыни пришел чужой Север, вокруг не осталось ничего привычного. Я стал чужаком, отрезанным от своего мира.
   Привыкнув к ритму шага, я погрузился в мрачные раздумья настолько, что какое-то время не следил за жеребцом. Гнедой решил пошагать спокойно. Он упрямо тащился вверх и вперед, поворачивал уши во всех направлениях и каждый раз, когда он мотал головой, медные украшения уздечки звенели.
   Мир бурлил, как кипящая вода в котле. Впереди, поджидая нас, прижимались к земле огромные горы.
   Я поежился, приподнялся в седле, снова приподнялся, мрачно глядя на Север, на вершины. Открыл рот, чтобы сказать что-то Дел, но снова закрыл его, лязгнув зубами и разозлившись на себя за то, что едва не выдал свои переживания.
   Потому что что-то было не так.
   И от этого вставал каждый волосок на моем теле. Что-то шевелилось у меня на черепе, от этого он чесался и я яростно скреб его, хорошо зная, что причиной были не назойливые паразиты, а что-то неизвестное. Что-то неопределенное. И это что-то могло выставить меня дураком в глазах Дел.
   Я глубоко вздохнул, пытаясь стряхнуть нарастающее ощущение неправильности, собрался просто выдохнуть воздух из легких, но слова прозвучали сами собой:
   - Мне это не нравится.
   Фраза удивила даже меня тем, как коротко и ясно выразила мои чувства. Дел повернула голову и посмотрела на меня, покачиваясь в седле в такт шагов лошади.
   - Не нравится что?
   Нахмурившись, я посмотрел вниз, на стриженную гриву жеребца. Пальцы беспокойно теребили плетеный повод. Я видел мозоли, шрамы, частички руды, въевшейся в суставы. На свободе я постепенно набрал вес, который потерял в рабстве, но от шрамов избавиться не мог, и они постоянно напоминали мне о случившемся. Прошло совсем немного времени с тех пор, как Дел и я сбежали из плена танзира Аладара: я - из золотой шахты, Дел - от назойливых приставаний. Это было всего несколько месяцев назад.
   - Тигр, что тебе не нравится?
   Снова за свое. А я не знал, что ответить.
   - Не знаю, - неохотно признался я. - Оно.
   - Оно, - повторила Дел после недолгого размышления.
   Я расправил плечи, проверяя, удобно ли сидит перевязь и на месте ли мой меч. Нет, не мой. Меч Терона.
   - Баска, ты ничего не чувствуешь?
   - Чувствую, - с готовностью ответила она.
   Это осчастливило меня безмерно.
   - Вот видишь! Понимаешь теперь? Я не сумасшедший. Есть что-то странное... что-то жуткое...
   - Странное? - переспросила она. - Нет. Это чувство дома.
   Ну конечно, кто бы сомневался. Но для меня-то Север не дом. Мне стало совсем неуютно.
   - Дел...
   Она остановила своего крапчатого мерина. Соответственно жеребец тоже остановился. Дел положила ладони на переднюю луку седла и наклонилась вперед, перенеся вес на запястья.
   - Ты чувствуешь страх, - объявила она.
   - Страх?
   - Страх, - повторила Дел, обрывая мои изумленные протесты. - Ты никогда не был на Севере. Ты еще никогда не покидал родину.
   - Но Дел, я не ребенок.
   - Дети приспосабливаются к переменам гораздо легче, чем взрослые, серьезно сообщила она. - Я знаю, что ты чувствуешь. Я сама пережила это, когда ехала на Юг искать Джамайла, когда я пересекала границу твоей страны зная, что не смогу вернуться, пока не выполню клятву. Я понимала, что отрезала прошлое и передо мной самое важное дело в моей жизни.
   - Но у меня-то дела нет, - грубо прервал я ее. - Я здесь потому что сам захотел поехать.
   Дел вздохнула и засунула за ухо упавшую прядь волос.
   Я сжал зубы и постарался быть терпеливым.
   - Это что-то другое, - упорно пытался объяснить я. - Что-то большее. Если хочешь, назови меня сумасшедшим, но я чувствую это. Я знаю, что оно здесь.
   Дел огляделась. С каждым шагом мы забирались все выше, поднимаясь над равнинами Юга. Здесь, в царстве подъемов, спусков и оврагов, трудно было поверить, что где-то существовала Пенджа.
   - Может дождь собирается, - наконец предположила Дел. - Наверное ты чувствуешь его приближение.
   - Аиды, баска, мы говорим не о дожде... мы говорим о другом, гораздо более серьезном, - я сердито посмотрел на нее. - А если ты этого не чувствуешь, ты глухая и слепая.
   Она язвительно скривилась.
   - Неужели?
   Я глубоко вздохнул, закатал шелковый рукав и обнажил мускулистое предплечье. Как я и ожидал, все волоски стояли дыбом.
   - Ну? - поинтересовался я.
   Она посмотрела на мою руку, потом на меня. На ее лице отразилось какое-то внутреннее смятение, которое она не могла скрыть, хотя очень старалась. Я видел, как тщательно Дела обдумывала слова для предстоящего объяснения и наконец она решилась.
   - Я думаю, что ты, наверное, внушил себе это и...
   - Внушил? - я не позволил ей закончить. - Нет, баска, это не внушение. Это на самом деле. Я ничего не выдумываю.
   Дел слабо вздохнула.
   - Но ты же сам говорил мне, что не веришь в магию. Что для тебя ее не существует.
   - Я говорил тебе, что не люблю магию, - уточнил я, - но в том, что она существует, я не сомневаюсь. Как, почему и в каких формах - не знаю. Но знаю, что люди не умеют ее использовать, а поэтому делают все неправильно, - я покачал головой и тоскливо осмотрелся. - В твоем Севере есть что-то...
   - Не цепляйся к Северу, - возмутилась она. - Дело не в Севере, а в тебе. В Песчаном Тигре, которому наплевать на то, во что верят другие, и он смеется над их чувствами, - она бросила стремена, перекинула ногу через седло и соскользнула на землю. - А теперь он не может справиться с собой. Ну давай, Тигр, я тебе докажу, что это все твои предрассудки.
   - Что?
   Она посмотрела на меня снизу вверх.
   - Давай разберемся с этим раз и навсегда, чтобы мне не пришлось и дальше выслушивать твое нытье, - она показала пальцем на землю. - Слезай.
   Мысленно я сообщил ей, что ее тон оставлял желать лучшего - она могла бы попросить, а не приказывать, но перебранка ни к чему не привела бы. Я соскочил с жеребца и стал ждать, что же будет дальше.
   Дел отошла от лошадей и жестом предложила мне следовать за ней. Я угрюмо подчинился и остановился рядом с ней в овражке между двумя невысокими холмиками.
   - Ну? - спросил я.
   - Вынь меч и воткни его в землю, - серьезно потребовала она. Представь, что вонзаешь его в живот человека.
   Я осторожно посмотрел на землю, потом на Дел.
   - И что должно случиться?
   - Ничего, - процедила Дел. - Вообще ничего не случится, и ты поймешь, что все твои чувства - ерунда.
   Я вздохнул.
   - Хорошо. Так и сделаем, баска... но поверь слову мужчины...
   - Я поверю слову меча.
   Я мрачно взглянул на нее. Она совершенно намеренно говорила что-то невразумительное, стараясь разозлить меня (это всегда срабатывает). Но на этот раз я решил не поддаваться. Я вынул из ножен мертвый меч Терона и воткнул клинок в землю.
   Ничего не случилось.
   - Ну вот, - кивнула Дел, - теперь ты понимаешь...
   Конечно я понимал, пока был в состоянии соображать. А потом земля вокруг нас взлетела в небо.
   На один безумный момент мне захотелось громко расхохотаться. Мне захотелось ткнуть ее в это физиономией и громко кричать, что я был прав.
   Но я этого не сделал. Я был слишком занят, пытаясь нормально дышать.
   Наконец глаза перестали слезиться, в ушах уже не звенело, я смог вздохнуть полной грудью и сел. Выплюнул грязь. Чихнул. Стряхнул травинки с волос. Вгляделся в едкий дым и увидел, что Дел занимается тем же. Она не пострадала, а значит я мог безнаказанно злорадствовать.
   Только мне этого почему-то уже не хотелось.
   Меч стоял между нами. Взрыв, который бросил нас на землю, не коснулся его. Трава вокруг меча была выжжена, но клинок остался чист. От него исходило пурпурное сияние.
   Я медленно поднялся, стряхнул грязь и пепел с бурнуса.
   - Да, - небрежно сказал я, - пора мне искать новый меч.
   Дел еще сидела. Она не сводила глаз с горящего клинка. На ее лице читались изумление, неверие и полная растерянность. Морщинка между бровей стала глубже, когда она нахмурилась сильнее.
   - Этого не должно было случиться. Терон мертв, - сообщила она сама себе.
   - Теперь-то ты мне веришь?
   Она даже не посмотрела на меня.
   - Дотронься до него, Тигр.
   У меня отвисла челюсть.
   - Дотронуться? Мне дотронуться до этого? После того, что эта штука сделала? Баска, у тебя песчаная болезнь. Мы оставим ее здесь и пусть она такими взрывами приветствует каждого проходящего мимо дурака.
   Дел покачала головой.
   - Мы не можем так поступить. Это яватма, она сделана для конкретного человека. Меч нельзя оставить здесь, он будет обесчещен. Мы должны отвезти его в Стаал-Уста и он будет с подобающими почестями похоронен в Стаал-Кутра.
   Она сыпала незнакомыми названиями и следовало бы выяснить, что они означают, но моя голова была занята другим.