Робертс Нора. Небо Монтаны

   Хэм неторопливо затянулся, выпустил из-под седой бороды облачко дыма и неспешно сказал:
   – Добрый… вечер.
   – Я хочу, чтобы ты проверил, в порядке ли изгородь на северо-западном участке.
   – Проверено, – лаконично ответил Хэм.
   Он был коренаст, плечист, кривоног. На ранчо Хэм был кем-то вроде управляющего и, по его разумению, разбирался в делах не хуже, чем девчонка.
   – Отправил туда ремонтную бригаду. Брюстер и Маринад на горном пастбище. Мы потеряли там пару коров. Похоже, кугуар поработал. Ничего, Брюстер с ним разберется. Этот парень любит пострелять.
   – Я поговорю с ним, когда он вернется.
   – Само собой. – Хэм выпрямился, поправил на голове серый блин, который считался у него шляпой. – Пора телят отгонять.
   – Да, помню.
   Хэм в этом не сомневался, но все же удовлетворенно кивнул.
   – Поеду, проверю, как ремонтники поработали. Жалко, что с твоим стариком так вышло.
   Уилла знала, что эти простые слова, произнесенные в самом конце разговора, честнее и искренней, чем цветистые соболезнования, которыми ее потчевали на похоронах.
   – Я тоже потом загляну туда.
   Хэм кивнул ей и собеседнику и, шагая вразвалочку, направился к лошади.
   – Как ты, Уилл, держишься? – спросил второй мужчина.
   Она пожала плечами, удивляясь на себя, что никак не может решиться на серьезный и важный разговор.
   – Знаешь, давай лучше завтра, – сказала она. – Завтра будет легче. Как по-твоему?
   Нэйт отлично знал, что завтра легче не будет, но ничего не сказал. Отхлебнул пива, вздохнул. Он приехал сюда из-за Уиллы. Нэйт Торренс был другом, соседом, скотоводом, а также адвокатом, который вел дела Джека Мэрси. Нэйт с тоской подумал о завтрашнем дне. Уиллу ждет тяжелый удар.
   – Пошли пройдемся. – Он поставил бутылку на перила, взял Уиллу под руку. – Хочется ноги размять.
   Ноги у Торренса были длинные. К семнадцати годам он вымахал на шесть футов два дюйма, но на этом не остановился. Теперь, в тридцать три года, Нэйт имел шесть футов и шесть дюймов, да к тому же еще был тощ, как оглобля. Пшеничные патлы свисали из-под шляпы на глаза, а глаза были такими же синими, как монтанское небо. Лицо адвоката было обветренным и загорелым. Длинные руки со здоровенными пятернями, огромные ступни. При всем при этом Нэйт умудрялся двигаться с поразительной грациозностью.
   Он был похож на ковбоя, ходил ковбойской походкой, но сердце у Нэйта было нежное. По крайней мере в том, что касалось его семьи, его лошадей и стихов Китса. Однако, когда речь заходила о делах юридических, Нэйт был тверже гранита. Здесь все для него было просто, все делилось на две категории: правильно или неправильно.
   К Уилле Мэрси относился с искренней симпатией и очень мучился из-за того, что придется подвергнуть ее тяжкому испытанию.
   – У меня еще никто из близких не умирал, – сказал Нэйт вслух. – Поэтому я не могу сказать, как другие: «Я знаю, что ты сейчас чувствуешь».
   Они прошли мимо кухни, мимо амбара, мимо курятника, откуда доносилось отчаянное кудахтанье.
   – Мы с ним не были близки. Он вообще никого к себе не допускал. Поэтому я и сама не знаю, что я сейчас чувствую…
   – На ранчо… – Нэйт запнулся, ибо тема была деликатной. – На ранчо столько работы.
   – Ничего. У меня хорошие работники, хорошая земля, хороший скот. – Она с улыбкой посмотрела на своего спутника. – И еще у меня хорошие друзья.
   – Уилл, ты можешь на меня рассчитывать. На меня и на всех остальных.
   – Знаю.
   Она смотрела на загоны для скота, на хозяйственные постройки, на дома и еще дальше – туда, где земля сливалась с бездонным небом.
   – Род Мэрси владеет этой землей больше ста лет. Мы выращивали скот, сеяли пшеницу, разводили лошадей. Я знаю, как это делается. Все останется по-прежнему, ничего не изменится.
   Все изменится, подумал Нэйт. Уже изменилось. Мира, о котором говорит Уилла, больше нет. Его перевернул с ног на голову человек, который недавно умер. У этого человека было каменное сердце. И лучше известить девушку об этом прямо сейчас, пока она не села в седло и не ускакала в прерию.
   – Знаешь, давай-ка прочтем завещание прямо сейчас, – решительно заявил он.

2

   Кабинет Джека Мэрси находился на втором этаже и был размером с танцевальный зал. Стены здесь были обшиты золотистой сосной, выросшей на землях Джека и отполированной до янтарного блеска. Казалось, все помещение наполнено солнечным сиянием. Из высоченных окон открывался вид на ранчо: куда ни глянешь, всюду только пастбища и небо. Джек любил повторять, что из этих окон ему видно все самое важное, что только есть в жизни. Поэтому штор на окнах не было.
   Пол был устлан коврами из его коллекции, кресла обиты бордовой и коричневой кожей. Эти цвета Джек любил больше всего.
   На стенах красовались охотничьи трофеи – головы лосей, туров, медведей, оленей. В углу угрожающе вздыбилось чучело здоровенного черного гризли: пасть оскалена, стеклянные глазки яростно горят, когти выпущены.
   Здесь же, за стеклом, было выставлено любимое оружие покойного. От прадеда остались «винчестер» и допотопный «кольт». Сам Джек отдавал предпочтение винтовке «браунинг» (ею-то он и завалил медведя), «мосбергу», использовавшемуся для охоты на птиц, и «магнуму» сорок четвертого калибра для средней дичи.
   Это была мужская комната, где и пахло по-мужски – кожей, деревом и еще кубинским табаком, которому покойный отдавал предпочтение.
   Сделанный на заказ письменный стол походил на целое озеро с отполированной гладью. В тумбах разместилось множество выдвижных ящиков, окованных сияющей медью. Сейчас за этим столом сидел Нэйт Торренс, перелистывая бумаги. Он не торопился – ждал, пока все рассядутся и утихнут.
   Тэсс чувствовала себя здесь весьма неуютно, словно пивная бочка на церковном празднике, подумала она. На ковбоя-юриста Тэсс бросила весьма скептический взгляд. Надо же, поди, разоделся во все самое лучшее. Парень вообще-то собой не дурен, только уж больно смахивает на деревенщину. Похож на молодого Джимми Стюарта – долговязый, тихий и сексапильный. Но дылда, который носит габардиновый костюм с ковбойскими сапогами, совсем не в ее вкусе.
   Поскорей бы уж закончился весь этот балаган. Тэсс покосилась на вздыбленного гризли, на ободранного горного козла, на выставленный вдоль стены арсенал. Ну и местечко, подумала она. Ну и народец.
   Рядом с ковбоем-юристом сидела тощая пигалица с крашенными хной волосами. Она целомудренно поджала костлявые ноги, торчавшие из-под кошмарной черной юбки. Тут как тут был и Благородный Туземец: небесной красоты лицо с загадочными глазами плюс запах конюшни.
   Лили, как обычно, нервничает, подумала Тэсс. Кулачки сжала, голову опустила, только синяк все равно не спрятать. Миленькая, хрупкая. Похожа на птичку, по ошибке попавшую в стаю стервятников.
   Сердце Тэсс дрогнуло, и она поспешно перевела взгляд на Уиллу.
   Девочка-ковбой, скривилась Тэсс. Упрямая, молчаливая и скорее всего жуткая дура. Что ж, по крайней мере джинсы и ковбойская рубашка идут ей больше, чем мешковатое платье, в которое она вырядилась на похоронах. Надо признать, девчонка смотрится совсем неплохо – вон как живописно развалилась в кожаном кресле, закинув ногу на ногу. Смуглое лицо словно высечено из камня.
   Судя по тому, что Уилла на похоронах не уронила ни одной слезинки, большой любви к папаше она тоже не питала.
   Для всех присутствующих это всего лишь бизнес, заключила Тэсс и нетерпеливо забарабанила пальцами по подлокотнику.
   Словно услышав ее мысли, Нэйт поднял голову и взглянул ей в глаза. Тэсс поежилась – показалось, будто адвокат видит ее насквозь. Видит и осуждает. Во всяком случае, взгляд его был весьма неприязненным.
   Ну и черт с тобой, подумала Тэсс и взгляда не отвела. Гони бабки. Больше от тебя ничего не требуется.
   – Есть два способа оглашения завещания – на ваш выбор, – начал Нэйт. – Можно сделать все официально. Я зачитаю завещание Джека вслух, а потом объясню, что значат все эти юридические термины. Или же я могу с самого начала растолковать вам все своими словами. – Он посмотрел на Уиллу – она была для него главной. – Уилла, тебе решать.
   – Давай простыми словами, Нэйт.
   – Ну хорошо. Итак. Бесс, тебе он оставил по тысяче долларов за каждый год, прожитый тобой на ранчо. Таким образом, ты получаешь тридцать четыре тысячи.
   – Тридцать четыре тысячи! – ахнула Бесс. – Господи, Нэйт, да что же я буду делать с такой кучей денег?
   Он улыбнулся:
   – Тратить. А если захочешь вложить в дело, я помогу тебе советом.
   – Вот тебе и раз… – Бесс растерянно оглянулась на Уиллу, развела руками. – Господи боже…
   А Тэсс подумала: если экономка получила тридцать штук, то мне должно достаться вдвое больше. Как минимум. И уж я-то знаю, как с этими деньгами поступить.
   – Теперь Адам. В соответствии с обещанием, которое Джек дал твоей матери в день свадьбы, ты получаешь на выбор либо двадцать тысяч единовременно, либо два процента прибыли от ранчо. Сам понимаешь, два процента – больше, чем двадцать тысяч, но решать тебе.
   – Это несправедливо! – пронзительно кричала Уилла.
   От неожиданности Лили чуть не подпрыгнула на стуле, а Тэсс недоуменно приподняла бровь.
   – Это несправедливо! Всего два процента? Адам вкалывал на ранчо с восьмилетнего возраста. Он…
   – Уилла, перестань, – спокойно сказал Адам, кладя руку ей на плечо. – Тут все по-честному.
   – Как бы не так! – Она яростно сбросила с плеча его руку. – У нас лучший табун в штате. Благодаря Адаму! Отец должен был завещать ему всех лошадей, не говоря уж о доме, где Адам живет. Надо было оставить ему деньги, землю…
   – Уилла, замолчи. – Адам терпеливо погладил ее по плечу. – Джек оставил мне то, о чем просила моя мать. Не больше и не меньше.
   Уилла взяла себя в руки, не желая закатывать сцену перед чужими. В конце концов, нетрудно будет все исправить. Она немедленно велит Нэйту составить новый документ.
   – Извините. – Уилла откинулась на спинку кресла. – Продолжай, Нэйт.
   – Что касается ранчо – скота, оборудования, транспорта, леса, недвижимости… – Он сделал паузу, собираясь с силами. – В общем, ранчо «Мэрси» должно функционировать как прежде. Затраты будут покрываться, зарплаты выплачиваться, прибыль идти на счет или инвестироваться. Управлять ранчо будешь ты, Уилла, но под присмотром душеприказчика. В течение одного года.
   – Погоди-ка, – вскинулась Уилла. – Он хочет, чтобы ты меня контролировал целый год?
   – И это еще не все, – извиняющимся тоном сказал Нэйт. – Существуют определенные условия, которые должны соблюдаться в течение года. Они вступают в силу не позже, чем через четырнадцать дней после оглашения завещания. Лишь при выполнении этих условий ранчо и все прочее имущество переходит в собственность наследников.
   – Какие еще условия? – поразилась Уилла. – Какие наследники? Что все это значит, Нэйт?
   – Ранчо поделено между дочерьми покойного в равных долях.
   Нэйт увидел, как лицо Уиллы залилось мертвенной бледностью, и, мысленно обругав Джека Мэрси, продолжил:
   – Но для того чтобы вступить в права собственности, все три дочери должны прожить здесь, на ранчо, целый год, покидая территорию лишь в случае крайней необходимости, да и то на срок не более одной недели. По истечении года, если эти условия будут соблюдены, каждая из дочерей получает треть имущества. Доля может быть передана или продана любой другой наследнице, но не постороннему лицу. Это ограничение распространяется на десятилетний срок.
   – Стоп! – Тэсс громко стукнула бокалом о стол. – Если я правильно поняла, мне достается третья часть какого-то паршивого ранчо, расположенного на краю света, да я еще и должна торчать тут целый год? Прикажете здесь поселиться? Подарить вам год моей жизни? Черта лысого! – Она вскочила на ноги. – Плевала я на твое ранчо, детка, успокойся, – сказала она Уилле. – Все коровы и все навозные кучи твои. Мне этого добра даром не надо. Отдай мне мою долю наличными, и я тут же испарюсь.
   – Извините, мисс Мэрси, но так не получится, – сказал Нэйт, разглядывая старшую из сестер. Ишь как разозлилась, подумал он, но держит себя в руках, истерики не устраивает. – Условия завещания изложены с исчерпывающей ясностью. Если вы с ними не согласны, ранчо передается в собственность государственного заповедника.
   – Что-что?
   Уилла схватилась руками за голову.
   Обида, ярость, страх – все смешалось у нее внутри. Нужно было на время забыть об эмоциях и пораскинуть мозгами.
   Ну, десятилетний срок она еще могла понять. Это нужно для того, чтобы налог на наследование был определен не по рыночной, а по номинальной стоимости. Джек люто ненавидел государство и скорее удавился бы, чем переплатил федеральным службам хоть один лишний цент. Но угроза передать ранчо заповеднику звучала по меньшей мере дико. Уилла отлично знала, как Джек относился к подобного рода организациям – защитников природы он называл слюнтяями и «зверолюбами».
   – А если мы не согласимся, – сказала Уилла, пытаясь сохранить спокойствие. – Что тогда? Неужели можно вот так взять и отдать ранчо, принадлежавшее роду Мэрси больше ста лет? И только из-за того, что кто-то из нас откажется выполнять эти дурацкие условия?
   Нэйт глубоко вздохнул, в эту минуту он ненавидел сам себя.
   – Извини, Уилла, но я не смог Джека переубедить. Он устроил все таким образом, что, если хоть одна из сестер нарушает условия, сформулированные в завещании, вам ничего не достается. Каждая получит сто долларов и ни цента больше.
   – Сто долларов? – Тэсс запрокинула голову и звонко расхохоталась, оценив абсурдность ситуации. – Вот сукин сын!
   – Заткнись! – прошипела Уилла, вскакивая на ноги. – Закрой свою пасть. Скажи мне, Нэйт, – обернулась она к адвокату, – а нельзя ли оспорить завещание?
   – Если тебя интересует мнение юриста, то, по-моему, это дело дохлое. На судебный процесс уйдут годы и куча денег, а шансы выиграть очень малы.
   – Что касается меня, я остаюсь, – заявила Лили.
   Свой дом, безопасность, покой. Да это просто дар небесный!
   – Извините, конечно. – Она тоже встала и обратилась к Уилле: – Я знаю, что по отношению к тебе это несправедливо. Не знаю, почему отец решил подобным образом. Но если он этого хочет – я остаюсь. Когда год кончится, я уступлю тебе свою долю по любой цене, по той цене, которую ты назовешь. Здесь так красиво. – Она робко улыбнулась, но Уилла по-прежнему смотрела на нее исподлобья. – Все же знают, что настоящая хозяйка – ты. Ну потерпи годик, только и всего.
   – Очень благородно, – вмешалась Тэсс. – Но я здесь целый год торчать не буду. Утром же вылетаю в Лос-Анджелес.
   Уилла, еще не вполне собравшаяся с мыслями, метнула на старшую сестру оценивающий взгляд. Больше всего Уилле хотелось как можно быстрее избавиться от обеих дивных сестричек, но ранчо важнее. Несравненно важнее.
   – Скажи, Нэйт, а что будет, если одна из нас троих внезапно умрет? – мрачным тоном осведомилась она.
   – Очень смешно, – пожала плечами Тэсс и снова взяла бренди. – У вас в Монтане так шутят?
   – Если одна из наследниц умрет в течение испытательного срока, двум остальным достанется ее часть наследства в равных долях, – пояснил адвокат.
   – Ты что, меня во сне прикончишь? А труп закопаешь в прерии? – Тэсс отмахнулась. – Нет уж, милочка, не запугаешь. Жить тут я не стану.
   Не запугаю, так соблазню, подумала Уилла.
   – Ты мне здесь даром не нужна, – сказала она вслух. – И ты тоже, – она повернулась к Лили. – Но я пойду на что угодно, лишь бы сохранить ранчо. Думаю, мисс Голливуд, вам будет любопытно узнать, сколько стоит эта «куча навоза». Скажи ей, Нэйт.
   – По нынешней рыночной цене недвижимость, не считая прочего имущества, оценивается примерно… в восемнадцать-двадцать миллионов долларов.
   Тэсс дернулась, струйка бренди полилась на ковер.
   – Ни хрена себе!
   Бесс возмущенно зашипела, Уилла недобро ухмыльнулась.
   – Я так и думала, что цифры на тебя подействуют. Когда ты в последний раз зарабатывала за год шесть миллионов, а, сестренка?
   – Можно мне водички? – неосторожно попросила Лили, чем обратила на себя внимание Уиллы.
   – Сядь, а то упадешь.
   Уилла грубо толкнула ее в грудь, и Лили плюхнулась в кресло.
   – Нэйт, ты все-таки прочитай документ так, как он написан. Я хочу во всем этом разобраться.
   Уилла подошла к бару и сделала то, на что нипочем не решилась бы, будь отец жив, – открыла бутылку виски и выпила прямо из горлышка.
   Огненная жидкость обжигала ей горло, а в ушах звучал голос Нэйта, читающего завещание. Уилла старалась не думать о том, сколько лет пошло прахом. Как она билась, как старалась заслужить если не любовь отца, то хотя бы его уважение и доверие! И все впустую…
   Оказывается, для Джека она ничем не отличается от остальных дочерей. Ему на всех нас в равной степени было наплевать, подумала Уилла.
   Тут Нэйт прочел нечто такое, от чего Уилла передернулась.
   – Что?! Постой ты, черт тебя подери! Я не ослышалась? Бен Маккиннон?
   Нэйт смущенно откашлялся. Он надеялся, что Уилла пропустит этот пункт мимо ушей. Хватит с нее на сегодняшний день потрясений.
   – Понимаешь, вообще-то твой отец назначил двух душеприказчиков, которые должны присматривать за ранчо в течение испытательного срока. Это я и Бен.
   – Что-что? Этот стервец будет меня контролировать? Да я скорее сдохну!
   – Уилла, в этом доме так не выражаются, – строго сказала Бесс.
   – Я еще не так выражусь! Какого черта он выбрал именно Маккиннона?
   – Твой отец считал, что ранчо «Три скалы» второе по значению в штате после вашего. Джек хотел, чтобы опытный человек помог тебе разобраться во всех тонкостях хозяйствования.
   Нэйт вспомнил, как Джек сказал: «У Маккиннона клыки, словно у гремучей змеи. И баб он ни в грош не ставит».
   – Ни он, ни я не будем вмешиваться в твои дела, – примирительно сказал Нэйт. – У нас обоих своих дел хватает. Не придавай большого значения этому пункту.
   – Так я тебе и поверила! – вспыхнула Уилла, но взяла себя в руки. – А Маккиннон про это знает? Что-то я его на похоронах не видела.
   – Он уехал по делам в Боузмен. Вернется сегодня вечером или завтра. Но вообще-то он в курсе.
   – Представляю, как он повеселился.
   Бен и в самом деле чуть не лопнул со смеху, но Нэйт предпочел об этом умолчать.
   – Это не шутки, Уилл. Это бизнес. К тому же речь идет всего об одном годе. Продержишься зиму, весну, лето и осень, а там все кончится. – Он криво улыбнулся. – Нам с тобой тоже придется не сладко.
   – Я-то продержусь, но как быть с этими двумя? – Она покосилась на сестер и горестно покачала головой. – Ну что ты вся трясешься? – накинулась она на Лили. – Тебя ведь не расстреливать собираются, а богачкой сделать. На, выпей. – Она сунула сестре стакан с виски.
   – Перестань ее дергать, – кинулась Тэсс на защиту «бедной птички».
   – Я ее не дергаю, а ты у меня под ногами не путайся.
   – Я буду путаться у тебя под ногами целый год. Так что привыкай.
   – Ты тоже привыкай к нашим порядкам. Если ты остаешься, тебе придется повкалывать. Если ты думаешь, что просидишь год на своей толстой заднице, ты здорово ошибаешься.
   Замечание про «толстую задницу» попало в цель. Тэсс много лет морила себя голодом и изводила физическими упражнениями, чтобы согнать лишний вес. Ей это удалось, результатами можно было гордиться.
   – Ну вот что, стервочка, – прошипела она. – Не забывай: если я уйду, тебе ни хрена не достанется. А если ты думаешь, что я буду плясать под дудку какой-то костлявой, безгрудой деревенской сучки, значит, ты еще большая дура, чем кажешься на первый взгляд.
   – Ты будешь делать так, как я скажу, – спокойно заметила Уилла. – Иначе вместо уютной кроватки поселишься в лесу и живи там себе в палатке хоть весь год.
   – У меня не меньше прав на этот дом, чем у тебя. А может, и больше – ведь моя мать была первой женой.
   – Это всего лишь означает, что ты старше, – парировала Уилла и с удовольствием заметила, что удар попал в цель. – Твоя мамаша была обычной стриптизершей. Сплошные сиськи и ноль мозгов.
   Тэсс приготовилась дать достойный отпор, но тут Лили внезапно разразилась рыданиями.
   – Ну что, довольна? – прошипела Тэсс и как следует пихнула Уиллу.
   – Да перестаньте вы! – не выдержал Адам. – Вам должно быть стыдно. Обеим. – Он наклонился над Лили, помог ей встать на ноги. – А вам не мешало бы прогуляться на свежем воздухе, – ласково сказал он. – И подкрепиться. Сразу станет лучше.
   – Да-да, своди ее прогуляться, – кивнула Бесс и, хрустнув суставами, встала. В голове у нее от таких сногсшибательных новостей все шло кругом.
   – Пойду ужин приготовлю. А на вас двоих смотреть стыдно, – сказала она, обращаясь к Тэсс и Уилле. – Я хорошо знала ваших мамочек. Вот бы полюбовались они на вас. – Она с большим достоинством шмыгнула носом и обернулась к Нэйту: – Оставайся ужинать, Нэйт. Еды на всех хватит.
   – Спасибо, Бесс, но мне пора домой, – поспешно ответил Нэйт, мечтавший только об одном – поскорее унести отсюда ноги.
   Он стал собирать бумаги, опасливо поглядывая на двух старших сестер, все еще щерившихся друг на друга.
   – Оставляю завещание в трех экземплярах. Если будут вопросы – вы знаете, как меня найти. Через пару дней загляну, посмотрю, как тут и что… Вот-вот, загляну, – пробормотал он, подхватил шляпу, портфель и ретировался к выходу.
   Уилла уже полностью владела собой. Она глубоко вздохнула и заявила:
   – Я вкалывала на этом ранчо с раннего детства. Вам на это, конечно, наплевать, а мне, в свою очередь, наплевать на вас. Но знайте – я от своего ранчо не откажусь. И не думайте, что по этой причине меня можно взять за горло. Вы тоже никуда отсюда не денетесь. Еще бы, от таких деньжищ! Вы о подобном и мечтать не смели. Так что мы с вами тут на равных.
   Тэсс кивнула, присела на подлокотник кресла и скрестила стройные ноги.
   – Что ж, давайте определим условия нашего совместного существования на ближайший год. Возможно, вам кажется, что я с легкостью брошу свой дом, своих друзей, свой образ жизни. На самом деле это будет для меня очень тяжело.
   Она с тоской подумала о своей квартирке, о клубе, о городских улицах. Потом, упрямо выпятив челюсть, констатировала:
   – Ну уж нет, я от своего тоже не откажусь.
   – «Своего»? Ха-ха, – язвительно фыркнула Уилла.
   Тэсс лишь пожала плечами:
   – Нравится тебе это или не нравится, но я такая же его дочь, как и ты. Вряд ли кто-то из нас в восторге от этой ситуации. Да, я росла не здесь, но произошло это лишь потому, что папочка выставил нас с матерью за дверь. После того как я провела здесь один день, я испытываю к старику огромную благодарность. Но год я как-нибудь продержусь, можешь не сомневаться.
   Уилла задумчиво взяла стакан с виски, к которому Лили так и не притронулась. Что ж, думала Уилла, честолюбие и корысть – неплохой стимул. Пожалуй, эта стерва и в самом деле продержится.
   – А что будет потом?
   – Выкупишь мою долю.
   При мысли о такой куче деньжищ у Тэсс все поплыло перед глазами.
   – Или будешь присылать мою часть прибыли в Лос-Анджелес. Я умчусь туда, как только год закончится.
   Уилла отпила виски, сосредоточенно нахмурилась.
   – Ты ездить умеешь?
   – Ездить? На чем?
   Уилла хмыкнула, отпила еще.
   – Вопросов больше нет. Ты, должно быть, петуха от курицы не отличишь.
   – Нет уж, петуха я как-нибудь отличу, – протяжно ответила Тэсс и удивилась тому, что Уилла засмеялась ее шутке.
   – Тогда учти. Тот, кто живет в этом доме, тот работает. У меня дел и без вас хватит – надо смотреть за людьми, за скотом. Поэтому вами будет заниматься Бесс.
   – Ты всерьез думаешь, что я позволю какой-то экономке отдавать мне приказы?
   Глаза Уиллы блеснули сталью.
   – Да, ты будешь слушаться женщину, которая тебя кормит, поит, одевает, обеспечивает всем необходимым. И только посмей обращаться с ней как с прислугой. Здесь тебе не Голливуд. Тут к каждому относятся так, как он того заслуживает.
   – Между прочим, у меня есть собственная профессия.
   – Знаю-знаю, кино писать. – Уилла скривилась, потому что не могла представить себе занятие более никчемное. – У нас тут сутки состоят из двадцати четырех часов. Скоро ты в этом убедишься. – Она устало подошла к окну. – Что же мне делать с нашей перепуганной птичкой?
   – Я бы скорее сравнила ее со сломанным цветком.
   Уилла удивленно оглянулась на Тэсс. Кажется, в голосе сестрицы прозвучала жалость?
   – Она тебе рассказывала, откуда синяк?
   – Нет, я с ней вообще не разговаривала, – небрежно пожала плечами Тэсс, пытаясь подавить всколыхнувшееся чувство вины.
   Спокойно, девочка, сказала она себе. Никаких эмоциональных привязанностей.
   – Нашу встречу трудно назвать счастливым воссоединением семьи.
   – Ничего, Адаму она расскажет. К Адаму все приходят со своими болячками. Так что предоставим бедняжку Лили его попечению.
   – Хорошо. Я утром вылетаю в Лос-Анджелес. За вещами.
   – Кто-нибудь из людей отвезет тебя в аэропорт.
   Прежде чем снова обернуться к окну, Уилла сказала:
   – И учти, голливудская красотка, купи там трусы потеплее. Они тебе здесь понадобятся.
 
   Вечером Уилла верхом отправилась в прерию. Солнце, повисшее над западной грядой, истекало кровью, окрашивая небо в багряный цвет. Нужно было успокоиться, разобраться в собственных мыслях и чувствах. Кобыла по имени Аппалуза игриво перебирала ногами и закусывала удила.