Робертс Нора. Незабудки для тебя

   Кухня Дома Мане хранила на себе следы заботы последних владельцев – было это, очевидно, в начале восьмидесятых: плитка на полу, сверкающая металлическая раковина, посередине – огромный серебристый, словно айсберг, кухонный стол.
   Деклан мысленно отметил достоинства кухни: большие окна, старинный, но удобный каменный очаг, кессонный потолок. Понравилась ему и большая кладовка; впрочем, подумал Деклан, ее лучше переделать под кладовку для одежды. Пол он сделает как положено, дощатым, сдерет со стен слащавые обои с чайничками и чашками, а стол-айсберг заменит старинным деревянным столом под стать прочей обстановке.
   Раньше Деклан считал, что интерьер квартиры – не самая сильная его сторона. Эту задачу он уступал Джессике, предпочитавшей классический стиль и пастельные тона.
   Однако теперь у него было собственное ви́дение и свои пожелания. Ему нравятся яркие краски, причудливые линии, необычные предметы. Да, он хочет, чтобы его дом выглядел необычно, и так и будет, потому что это, черт побери, его дом и только самому Деклану решать, каким он должен быть!
   В старинных шкафах с застекленными дверцами он расставит, словно в музейных витринах, старинную посуду. Тарелки и блюда начала века, затейливые бутылки из цветного стекла, мейсоновские фарфоровые кувшины. Вразнобой, как бы в беспорядке. Потемневшие от времени, с паутиной трещинок – тем лучше!
   Столешницы – только деревянные, раковины – только медные. В разводах, в темных пятнах – отлично: чем больше следов времени, тем более настоящими они выглядят.
   Огромный холодильник, большая сушка для посуды. Все – с деревянной облицовкой. И дерево должно выглядеть так, как будто ему не меньше ста лет. На такой кухне и готовить приятно!
   Деклан бродил по кухне с рулеткой, исписывал страницы в блокноте, вычеркивал и писал заново. Потом, переместившись из кухни в библиотеку, разложил на полу справочники и руководства. За чтением съел половину купленного сэндвича и выпил столько кофе, что у него начался звон в ушах.
   Будущая библиотека виделась ему такой: книжные полки от пола до потолка, темно-зеленые стены, нежно-кремовый потолок и лепные карнизы, массивные серебряные подсвечники на каминной полке. Надо в первую очередь проверить все камины и трубы: Деклану не терпелось разжечь огонь в каминах и изгнать из комнат застарелый холод.
   Везде, где сохранилась отделка, нужно будет привести ее в порядок – отчистить, подобрать нужный колор. А вот с раздвижными дверями в библиотеку, как и с массивной дверью, отделяющей курительную от дамской гостиной, ничего делать не надо – они в отличном состоянии.
   Пол в библиотеке тоже в порядке – видно, о нем позаботился кто-то из прежних владельцев.
   Деклан опустился на четвереньки, провел ладонями по гладкому дереву. Немного отшлифовать, покрыть лаком или парой слоев краски – и готово. Пол почти не пострадал от времени: видно, его сохранили толстые обюссоновские ковры, заказанные давным-давно Жозефиной Мане в Париже…
   Деклан поднялся на ноги и почувствовал запах бренди, смешанный с запахом кожи, воска и роз. С затуманенным взглядом, словно всматриваясь во что-то далекое, он остановился у изразцового камина, провел большим пальцем по сколотой плитке в углу. Роспись на изразцах – явно ручная работа, из Италии, очень дорогая. А вот эта плитка закруглена – не подходит к остальным: видно, ее меняли.
   Ах да, это Жюльен, в очередной раз напившись, в одном из своих приступов ярости сбросил с камина подсвечник и разбил изразец…
   В кармане пронзительно зазвонил мобильник. Деклан, словно проснувшись ото сна, недоуменно оглянулся кругом. Что он сейчас делал? О чем думал? Взглянул на палец и обнаружил, что почти до крови стер его об отколотый угол изразца. Ничего не понимая, он вытащил телефон.
   – Да! Алло!
   – Наконец-то! Я уж думал, тебя аллигаторы съели! – раздался в трубке веселый голос Реми. Деклан все еще недоуменно смотрел на камин. Он думал об этих изразцах. Но что…
   – Я… я здесь, хожу по комнатам, вымеряю расстояния, ну и все такое.
   – А не хочешь ли выбраться в город? У меня вечером встреча, а после нее мы могли бы с тобой где-нибудь посидеть и выпить. Вместе с Эффи, если удастся и ее вытащить.
   – А сколько сейчас времени? – Деклан повернул запястье, чтобы взглянуть на часы. – Полночь? Уже полночь?
   – Нет, конечно! Ты что, напился?
   – Я пил только кофе. – Он посмотрел на часы, потряс головой. – Должно быть, батарейка села.
   – Еще и семи нет. Я освобожусь где-то к девяти. Давай выезжай! Встретимся в «Этруа» – это во Французском квартале, на улице Дофин, в квартале от Бурбона.
   – Хорошо. – Деклан провел рукой по волосам, потрогал лоб, обнаружив на нем мелкие бисеринки пота. – Да, отлично. Приеду.
   – Дорогу тебе объяснить, янки?
   – Сам найду. – Он облизнул саднящий палец. – Реми!
   – Да, папа с мамой так меня назвали.
   Деклан тряхнул головой, сам себе удивляясь.
   – Ничего, неважно. Увидимся.
 
   Из дома Деклан выехал заранее – не потому, что так хотел выпить, а чтобы увидеть, как преображается Новый Орлеан с наступлением вечера. Улицы уже были расцвечены карнавальной россыпью огней и наполнились толпами людей, жаждущих веселья.
   Однако, на взгляд Деклана, не туристы и не торговцы были главными героями на этой красочной сцене. Главным был сам город и его музыка.
   Музыка звучала из всех дверей: терпкий джаз, жаркий рок-н-ролл, блюз, от которого тает сердце. Галереи ресторанчиков над тротуарами были полны посетителей, изгоняющих промозглый январский холод выпивкой и острой едой. У дверей стриптиз-клубов извивались соблазнительные танцовщицы, обещая всевозможные наслаждения; в магазинах бесперебойно звенели кассовые аппараты – толпы туристов спешили обзавестись футболками с праздничными логотипами и карнавальными масками. В барах приезжим подавали коктейль харрикейн, а тем, кого так легко не проведешь, – пиво и виски.
   Но главное – музыка…
   Он слушал ее не ушами – впитывал всем телом, проходя по улице Бурбон мимо распахнутых освещенных дверей и внезапных провалов в темные дворики.
   Поравнялся с шумной компанией – сгрудившись на тротуаре, женщины стрекотали, как сороки. Уловил их запах – запах цветов и конфет – и ощутил типично мужской прилив паники пополам со стыдливым удовольствием, когда при виде его они разразились смехом.
   – Какой красавчик! – громко проговорила одна.
   Деклан сделал вид, что не слышал. Женщины, сбившиеся в стаю, для него были существами загадочными и даже пугающими.
   Вдруг ему пришло в голову: предстоит знакомство с Эффи, она невеста его друга – надо бы преподнести ей какой-нибудь милый подарок. Деклан понятия не имел, что она любит, да и что она за человек, коль уж на то пошло. Однако выбирать подарки умел и любил.
   Жаль только, что эта мысль пришла ему в голову так поздно. Без особой надежды Деклан заглянул в первый же попавшийся на его пути магазинчик. Здесь торговали сувенирами для туристов. Нет, скрученный винтом пластмассовый член – не лучший дар для первого знакомства. «Ладно, подарок подождет, – решил он. – В крайнем случае куплю какой-нибудь парфюмерный набор или что там обычно дарят девушкам…
   И тут он увидел серебряную лягушку. Она чуть приподнялась, готовясь к прыжку. На плутоватой лягушачьей морде сияла широкая улыбка, мгновенно напомнившая Деклану Реми.
   Если уж Эффи влюбилась в его приятеля, значит, должна оценить хорошую шутку! И Деклан попросил завернуть ему лягушку и перевязать красной лентой.
   До девяти было еще далеко, когда он свернул на улицу Дофин.
   Сначала он собирался посидеть в баре где-нибудь в центре, может быть, выпить пивка, послушать музыку, словом, отдохнуть как следует. В ближайшие несколько недель ему предстоит трудиться без отдыха: дни его будут посвящены ремонту кухни, вечера – планам работы на следующий день. Предстоит нанимать рабочих, торговаться с ними, давать им задания и проверять, как они выполняются.
   Но сегодняшний вечер он проведет с друзьями. А потом вернется домой и проспит свои законные восемь часов.
   Вывеску «Этруа» он заметил сразу. Трудно было не заметить эти ярко-голубые буквы, весело пляшущие над истертой временем деревянной дверью здания.
   Над вывеской нависала галерея – типичный новоорлеанский балкон с резной изящной решеткой. Однако весь он был заставлен горшками с ярко-розовой геранью, а саму решетку обвивали провода с крохотными белыми лампочками, мигающими и мерцающими каким-то сказочным светом. Картина получилась милая и какая-то очень женственная. На таком балкончике приятно сидеть, потягивая вино и глядя на снующих внизу прохожих.
   Деклан отворил дверь. В уши ему ударила ритмичная танцевальная музыка, в нос – запах виски и чеснока.
   На маленькой сцене играл маленький оркестр: скрипка, гитара, аккордеон и ударные. Свободное пространство перед сценой до отказа было забито вдохновенно отплясывающими парочками.
   В баре полутемно, но Деклан сразу увидел, что свободных столиков нет. Он двинулся к бару. Почерневшая от времени деревянная стойка отполирована до блеска. Несколько высоких табуретов сдвинуты вместе, а свободен только один, крайний слева. Недолго думая, Деклан ринулся вперед, пока кто-нибудь не перехватил свободное место.
   За барной стойкой перед зеркалом выстроилась батарея бутылок, а между ними – солонки и перечницы самых разнообразных размеров, форм и цветов. Чего здесь только не было: и элегантная пара в смокинге и вечернем платье, и две забавные собаки, и карнавальные маски, и феи с крылышками, и даже набор из двух роскошных женских грудей.
   Деклан не мог отвести глаз от этой коллекции. Хотел бы он познакомиться с человеком, собирающим и выставляющим на всеобщее обозрение фей и женские бюсты! Кто бы он ни был, должно быть, он хорошо знает вкусы жителей Нового Орлеана.
   Скрипачка на сцене вышла вперед и запела на местном диалекте. Голос ее был резким и визгливым, как ржавая пила, но при этом, как ни странно, брал за сердце. Отбивая ногой ритм, Деклан взглянул в дальний конец бара. Там быстро и умело, с почти балетной грацией, разливал напитки парень с дредами до пояса и лицом, словно высеченным из кофейного дерева.
   Деклан хотел поднять руку, чтобы подозвать бармена, но тут дверь позади барной стойки распахнулась, и появилась ОНА.
   Позже, когда к Деклану вернулся разум, он заключил, что ее появление поразило его, словно мощный удар под ребра. Однако сердце его не остановилось – напротив, забилось быстрее. Кровь яростно понеслась по жилам, и чресла, и мозг словно проснулись после долгого и безмятежного сна.
   «Наконец-то! – словно прозвучало у него внутри. – Долго же ты спал!»
   Стук собственного сердца грохотал у него в ушах, заглушая и музыку, и голоса. Все, кроме нее, пропало из поля зрения – как будто она стояла в лучах прожектора на темной сцене.
   Она не была красивой ни в одном из общепринятых смыслов этого слова. Нет, она была потрясающей!
   Волосы цвета южной полночной тьмы непослушными кудрями падали на плечи. Узкое лицо, тонкий аристократический нос, высокие скулы, заостренный подбородок, миндалевидные глаза под тяжелыми веками, крупный подвижный рот, сочные губы, ярко-алая помада.
   «Удивительно, – подумал Деклан, когда к нему вернулась способность мыслить, – черты ее лица словно взяты от разных людей, казалось бы, они совсем не сочетаются, но в целом это совершенство, что-то невероятное».
   Невысокая, стройная, почти хрупкая. Однако закатанные рукава ярко-оранжевой блузки открывают сильные руки с тонкими запястьями, а низко расстегнутый воротник не скрывает полной груди. В ложбинке меж грудями сверкает крошечный серебряный ключик на цепочке.
   Кожа у нее смуглая, а глаза с таинственным блеском цвета горького шоколада.
   С легкой лукавой улыбкой на алых губах она подошла к нему, наклонилась через стойку. Теперь, когда лица их почти соприкасались, он разглядел крохотную родинку над ее верхней губой. И ощутил запах жасмина, от которого у него закружилась голова.
   – Чего пожелаешь, голубчик?
   «О-о-о! – мысленно воскликнул Деклан. – У меня столько идей!»
   Но вслух ему удалось выдавить только:
   – М-м… э-э…
   Склонив голову, она с интересом его рассматривала. Затем снова заговорила – мягким певучим голосом:
   – Жажда замучила? Или голод?
   – А… я… – До чего же ему хотелось коснуться этих алых губ, этой крохотной впадинки над верхней губой! – Мне «Корону».
   Он смотрел, как она открывает бутылку, выжимает в стакан дольку лайма. Походка у нее словно у танцовщицы: что за танец – балет или стриптиз, – Деклан пока не определил.
   – Меню посмотришь, красавчик?
   – Э-э… – «Господи, Фицджеральд, да соберись ты!» – приказал себе Деклан. – Да, спасибо. А что он отпирает? – Она вопросительно подняла брови, протягивая ему бутылку. – Твой ключ.
   – Этот? – Она провела по ключику пальцем – и от этого простого движения кровь застучала у него в висках. – Сердце мое, что же еще!
   Он протянул ей руку. Быстрым отчаянным жестом, чувствуя, что, если не дотронется до нее сейчас же, просто рухнет без сил наземь.
   – Я Деклан.
   – Да неужто? – Она задержала его руку в своей. – Красивое имя, необычное.
   – Да, ирландское.
   – Надо же. – Она перевернула его руку ладонью вверх, словно решив погадать по руке. – Ну-ка, что у нас тут? В городе ты недавно, но надеешься остаться здесь надолго. Приехал с Севера – верно, Деклан?
   – Верно. Должно быть, нетрудно догадаться.
   Она подняла глаза – и сердце его ухнуло.
   – Это еще не все, что я о тебе знаю. Ты богатый адвокат-янки из Бостона, купил Дом Мане.
   – Мы знакомы? – Он сжал ее руку. Странное чувство охватило его – словно со щелчком вставало на место какое-то потерянное звено его судьбы. – Раньше встречались?
   – Не в этой жизни, дорогой. – Она похлопала его по руке и двинулась дальше вдоль стойки, где ее ждали другие посетители.
   Однако то и дело бросала быстрые взгляды в его сторону. По описанию Реми она ожидала увидеть совсем другого человека… А впрочем, бог его знает, чего она ожидала! Явно не этого, однако она любит сюрпризы. А этот мужчина с глазами цвета штормового неба, сидящий за барной стойкой, похоже, способен ее удивить.
   Красивые у него глаза. И как он на нее смотрел! Она привыкла читать в глазах мужчин желание, но в его взгляде было нечто большее – настоящее потрясение. Что ж, это лестно.
   Сильный мужчина, из тех, кому не грозят поражения, – и вдруг теряется и начинает запинаться, едва ты ему улыбнешься. Необычное ощущение – и очень, очень приятное.
   Хоть к пиву он почти не притронулся, она сочла нужным вернуться к нему и легонько постучать пальцем по бутылке.
   – Хочешь еще?
   – Нет, спасибо. Может быть, присядешь? Чем тебя угостить: выпивкой, кофе, машиной, новым домом?
   – Что это у тебя здесь?
   Он перевел взгляд на сверток, перевязанный яркой лентой.
   – Подарок. Я здесь жду кое-кого.
   – И многим женщинам ты даришь подарки, Деклан?
   – А это не женщина… то есть не моя женщина. У меня сейчас нет… гм… прошу прощения, обычно у меня выходит получше.
   – Лучше выходит что?
   – Любезничать с прекрасными дамами.
   Она рассмеялась хрипловатым грудным смехом. Смехом из его фантазий.
   – Почему бы тебе не передохнуть немного? Очистим себе столик и попробуем познакомиться заново.
   – По-моему, и первый раз был неплох. А отдыхать мне некогда – я ведь здесь хозяйка.
   – Это твое кафе?
   – Ну да. – Рядом появилась официантка с подносом, и она повернулась к ней.
   – Подожди. Подожди! – Он снова схватил ее за руку. – Я ведь даже не знаю твоего имени! Как тебя зовут?
   – Анджелина, – ответила она. – Но все зовут меня Линой, потому что я совсем не ангел. – С этими словами она легонько провела пальцем по его щеке и исчезла в зале.
   Чувствуя, что у него пересохло во рту, Деклан торопливо отхлебнул пива.
   Он размышлял, как бы ему лучше привлечь ее внимание, когда Реми, подойдя сзади, хлопнул его по спине.
   – Эй, а мы думали, ты нам столик займешь!
   – Отсюда вид лучше.
   Реми проследил за направлением его взгляда.
   – О, один из лучших видов нашего города! Вижу, с моей кузиной Линой ты уже знаком.
   – Она твоя кузина?
   – Дальняя родственница. Четвероюродная или пятиюродная сестра. Анджелина Симон, гордость нашего города! А вот еще одна наша гордость – знакомься, Эффи Рено. Эффи, милая, это мой старый друг Деклан Фицджеральд.
   – Привет, Деклан! – Протиснувшись между ним и Реми, она чмокнула Деклана в щеку. – Очень рада с вами познакомиться!
   Личико сердечком, золотистый нимб белокурых волос, глаза цвета летнего неба, губки с очаровательно капризным вырезом покрыты ярко-розовой помадой – именно так выглядят умницы и красавицы, за которыми бегают все мальчишки в старших классах.
   – Для этого парня ты слишком хороша! – театральным шепотом сообщил Деклан. – Не хочешь ли сбежать со мной?
   – Интересная мысль! Когда самолет?
   Расхохотавшись, Деклан соскочил с табурета и поцеловал ее в ответ.
   – Реми, ты попал в яблочко!
   – Это уж точно. Лучший выстрел в моей жизни. – Реми звучно чмокнул Эффи в золотистую макушку. – М-да, похоже, столик нам не светит. Придется устроиться за стойкой. Садись, дорогая. Хочешь вина?
   – Мне домашнее белое, если можно.
   – А тебе, Деклан?
   – Я повторю пиво. И я плачу.
   – Тогда угости мою невесту хорошим шардоне. А я возьму то же, что и ты.
   – Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! – рядом неслышно возникла Лина с радужной улыбкой на устах. – Привет, Эффи! Что будете пить?
   – Бокал шардоне для дамы, а для нас – еще две «Короны», – заказал Деклан. – А потом, пожалуйста, вызови девять один один. У меня что-то с сердцем: замирает всякий раз, как тебя вижу.
   – Реми, какой у тебя галантный друг! – проговорила Лина, доставая из холодильника бутылку вина.
   – Да уж, девчонки в Гарварде перед ним просто таяли!
   – Ну а мы здесь, на Юге, привыкли к жаре и так легко не таем. – Она налила вино, быстрыми ловкими движениями нарезала к пиву дольки лайма.
   – А я ведь тебя уже видел! – воскликнул вдруг Деклан. – Сегодня утром ты играла с собакой, такой здоровенный черный пес. Около пруда.
   – Руфус? – Мысль о том, что он наблюдал за ней, почему-то ее смутила. – Да, это пес моей бабушки. Она живет на том берегу болота. Иногда я к ней захожу, когда она болеет или ей просто одиноко.
   – В следующий раз, когда будешь у бабушки, заходи ко мне. Устрою тебе экскурсию по Дому Мане.
   – Было бы неплохо. Внутри я никогда не была. – Она поставила на стойку вазочку с конфетами. – Есть что-нибудь будете?
   – Мы об этом подумаем, – ответил Реми.
   – Как надумаете, дайте знать. – С этими словами она развернулась и исчезла за дверью.
   – Дек, закрой рот и подбери слюну! – драматическим шепотом проговорил Реми, кладя руку другу на плечо.
   – Реми, не приставай к нему! Если мужчина не реагирует на нашу Лину, значит, ему чего-то сильно недостает!
   – Определенно, тебе стоило бы со мной сбежать! – заключил Деклан. – Но, увы, этот прохвост меня опередил. Так что – мои поздравления! – и протянул ей свой сверток.
   – Это мне? Спасибо!
   Она развернула сверток с таким детским нетерпением, что Деклан невольно расплылся в улыбке. А увидев ухмыляющегося лягушонка, на мгновение замерла – а затем громко расхохоталась:
   – Да это же Реми! Посмотри, милый, он улыбается совсем как ты!
   – М-да? По-моему, совсем не похоже…
   – А я считаю, что похоже, правда, Деклан? – Крутанувшись на табурете, она одарила Деклана солнечной улыбкой. – Знаешь, ты отличный парень. И это так здорово! Я хочу сказать, здорово, что не пришлось притворяться, что ты мне нравишься. Я этого чудика так сильно люблю, что заранее готова полюбить всех его друзей просто за то, что они его друзья, но ты мне нравишься и сам по себе!
   – Эффи, Эффи, умоляю тебя, только не начинай опять проливать слезы! – торопливо проговорил Реми, доставая из кармана носовой платок. Действительно, Эффи уже хлюпала носом. – У нее привычка плакать от радости. Когда я сделал ей предложение, она разрыдалась и минут десять не могла ответить «да».
   Он соскочил с табурета и протянул ей руку:
   – Пойдем-ка потанцуем, милая. Заодно и просохнешь.
   Деклан остался на месте: он потягивал пиво и смотрел, как Реми и Эффи кружатся по залу.
   – Отличная пара, – проговорила Лина у него за спиной.
   – Да. Прекрасно смотрятся. А как ты думаешь, какая пара получится из нас?
   – А ты настойчивый. – Она глубоко вздохнула. – Так какую машину ты собрался мне купить?
   – Машину?
   – Ты мне предложил выпивку, кофе, машину или новый дом. За выпивку я плачу сама, за кофе тоже. Мой дом меня вполне устраивает. Машина у меня уже есть, но не помешает вторая. Так какую машину ты мне купишь?
   – На твой выбор.
   – Ладно, надумаю – дам знать, – с этими словами она скрылась за дверью.

Глава 4

   Деклан работал три дня без передышки. Очистил кухню: вынес из нее все шкафы и шкафчики, выдрал с корнем стол-айсберг, отодрал обои и линолеум. Как говорится, ломать не строить. Но, как ни любил Деклан строить, именно разрушение будило в нем какую-то первобытную жилку и доставляло особое наслаждение.
   Наконец кухня оголилась полностью. Только деревянные стены, потолок – и неисчислимые возможности.
   По вечерам Деклан заклеивал пластырем свежие мозоли, разминал усталые мускулы и изучал разнообразные руководства по дизайну.
   А каждое утро, начиная свой день с ритуальной чашки кофе на балконе, вглядывался в заросли на дальнем берегу пруда – не мелькнет ли среди них красавица с черным чудовищем по имени Руфус.
   Он обзванивал строительные фирмы, нанимал рабочих, заказывал материалы. В порыве энтузиазма купил с аукциона, не торгуясь, большой пикап.
   В первый вечер, когда ему удалось развести огонь в камине в гостиной первого этажа, Деклан поздравил себя и отметил успех бокалом мерло.
   Во сне он больше не бродил, но сны видел каждую ночь. Сны, из которых вспоминал лишь смутные обрывки. Музыка – навязчивая мелодия вальса, засевшая, словно заноза, в мозгу, чьи-то голоса, крики.
   А однажды ему приснились двое – мужчина и женщина. Тихие вздохи во тьме, сияние тел, желание, поднимающееся в нем горячей волной.
   Проснулся он весь в поту и успел ощутить, как рассеивается в воздухе слабый запах лилий.
   Увы, реальность Деклана была иной, но он знал, куда вложить нерастраченную энергию, и с новыми силами взялся за работу.
   Лишь через три дня он дал себе передышку и, вооружившись букетиком белых маргариток и «собачьей косточкой», отправился знакомиться с соседями.
   Одноэтажный бревенчатый домик выглядел скромно, но привлекательно. С трех сторон к его стенам подступала табачного цвета вода. Рядом, у покосившегося причала, покачивалась на волнах лодочка.
   С четвертой стороны – там, где воды не было, – над крышей нависали ветви деревьев. Кипарисы, пеканы, виргинские дубы. С веток свисали бутылки, наполненные до середины дождевой водой. Меж узловатых корней старого дуба он увидел раскрашенную фигурку Пресвятой Девы. У ее ног цвели пурпурные фиалки.
   Раскисшая тропинка подвела Деклана к невысокому крылечку, сплошь уставленному цветами в горшках. Здесь же стояло кресло-качалка. Ставни, выкрашенные в мшисто-зеленый цвет, были распахнуты, приоткрыта и дверь, и из-за нее доносилось мощное блюзовое контральто Этель Уотерс.
   Послышался глухой предупреждающий лай. Однако, выскочив за дверь, Руфус все же застал Деклана врасплох – и скоростью своей, и размерами.
   – О господи! – только и выдохнул Деклан. У него еще мелькнула мысль нырнуть обратно в пикап, но он не успел и с места сдвинуться: в следующий миг черная туша размером с пони оказалась прямо перед ним.
   Оглушительный лай Руфус чередовал с рычанием, пусканием слюны и демонстрацией впечатляющих клыков. Сомневаясь, что сумеет отбиться от пса букетом маргариток, Деклан попробовал уладить дело миром:
   – Хорошая, хорошая собачка… большая такая… очень большая… Здравствуй, Руфус…
   Руфус обнюхал его ботинки, затем повел носом вверх по ноге и зарылся мордой в ширинку.
   – О черт… Руфус, может, не надо так сразу? Мы еще не настолько близко знакомы…
   Огромные зубы пса произвели на Деклана неизгладимое впечатление, решив, что лучше рискнуть рукой, чем каким-нибудь более нежным органом, он протянул руку и очень осторожно потрепал Руфуса по голове.
   Пес поднял на него блестящие карие глаза – и вдруг одним плавным движением поднялся на задние лапы и положил огромные передние лапищи ему на плечи.
   Язык его, шириной с Миссисипи, прошелся по лицу Деклана. Прижатый к борту пикапа, Деклан мог только надеяться, что Руфус облизывает его из дружеских чувств, а не… скажем так, из гастрономических.
   – Да-да, приятель. Я тоже очень рад с тобой познакомиться.
   – Руфус, оставь человека в покое!
   Услышав этот мягкий, но недвусмысленный приказ, Руфус мгновенно сел и завилял хвостом.
   Женщина, стоявшая в дверях, оказалась моложе, чем ожидал Деклан. Пожалуй, ей не было и семидесяти. Очень похожа на внучку: такая же маленькая и хрупкая, с такими же резкими чертами острого личика, и даже волосы такие же – буйные темные кудри; только у бабушки они были густо посеребрены сединой.
   Одета она была по-домашнему: длинное платье, поверх него мешковатый красный свитер, грубые коричневые ботинки, теплые красные носки. На обеих руках позвякивали браслеты.