Страница:
– Ваш запах и голос ему пришлись по душе, вот он и поцеловал вас в знак симпатии.
– А что бы он сделал, окажись я не в его вкусе?
Она улыбнулась, и лицо ее испещрили мелкие морщинки.
– А сами как думаете?
– Думаю, стоит порадоваться, что у него хороший вкус. Здравствуйте, миссис Симон. Я Деклан Фицджеральд, это я купил Дом Мане.
– Знаю, знаю. Заходите, присаживайтесь. – Она отступила назад, пропуская его, и придержала рассохшуюся дверь.
Деклан поднялся на крыльцо. Пес двигался за ним по пятам.
– Рад с вами познакомиться, миссис Симон.
Темные глаза ее смотрели на него откровенно оценивающим взглядом.
– Хм, а вы красавчик!
– Спасибо. – Он протянул ей цветы. – Вы тоже.
Взяв цветы, она покачала головой:
– Деклан Фицджеральд, неужто вы явились предложить мне руку и сердце?
– Посмотрим. Готовить умеете?
Хозяйка рассмеялась теплым грудным смехом, и Деклан вдруг почувствовал, что и вправду готов ее полюбить.
– Хороший вопрос. И очень вовремя спросили: у меня как раз испекся кукурузный хлеб.
Вслед за хозяйкой Деклан вошел в прихожую, круглую комнату, откуда открывались двери в другие помещения. Все двери были распахнуты. Он увидел гостиную, две спальни – в одной простая железная кровать и тускло блестящее распятие над изголовьем, еще одну комнату, должно быть, кабинет. Везде прибрано, безупречно чисто и очень уютно.
В доме пахло лавандой и полированным деревом, а с кухни доносился аппетитный аромат выпечки.
– Мэм, мне тридцать один, финансово обеспечен, без вредных привычек. Не курю, пью умеренно, в быту чистоплотен. На последнем медицинском осмотре получил вердикт: совершенно здоров. Выходите за меня замуж – не пожалеете!
Хозяйка, смеясь, покачала головой, затем махнула рукой в сторону кухонного стола.
– Садитесь-садитесь. Ноги спрячьте под стол, чтобы я о них не споткнулась, уж больно они у вас длинные. И, раз уж я покорила ваше сердце, можете звать меня мисс Одетта.
В центре стола уже стояло блюдо с поджаренными кукурузными хлебцами. Мисс Одетта сдернула с него тканую салфетку, достала из шкафа тарелки. Пока она резала хлеб, Деклан выглянул наружу, в приоткрытую заднюю дверь.
Перед ним расстилался пейзаж, словно вышедший из сновидений: бесконечная темная гладь болот, нависающие над ней узловатые кипарисы, чьи отражения тусклыми тенями маячили в черной воде. Красногрудая птичка, трепеща крыльями, промчалась над болотом и скрылась из виду.
– Ух ты! Как вы здесь живете? На вашем месте я бы ничего не делал, просто сидел и смотрел целыми днями!
– А я привычная. – Из дряхлого холодильника, ростом чуть повыше ее самой, мисс Одетта извлекла кувшин с чаем. – Наша семья уже полтораста лет здесь живет. Вот там, под дубами, во времена сухого закона мой дед поставил перегонный куб. Ищейки так ничего и не пронюхали.
Она поставила перед ним стакан с чаем и блюдечко.
– Кушайте на здоровье! А ваш дед чем занимался?
– Юриспруденцией. Оба моих деда – юристы.
– Уже умерли?
– В отставке.
– И вы, как я смотрю, тоже?
Он откусил от кукурузной лепешки, а мисс Одетта тем временем выставила на стол пузатую синюю бутыль.
– Вроде того. Как минимум в продолжительном отпуске. Мисс Одетта, хлеб просто потрясающий!
– Я от многих слышала, что выпечка мне удается. Люблю маргаритки, – добавила она, наливая в бутыль воду и ставя туда букетик, – такие милые, веселые цветы! А Руфусу вы отдадите кость или ждете, пока он скажет «пожалуйста»?
Руфус сидел у его ног, вывалив язык и положив ему на колено увесистую лапу; решив, что эта поза вполне равнозначна слову «пожалуйста», Деклан достал из сумки кость. Огромный пес удивительно осторожно взял ее у Деклана из рук, повилял хвостом и удалился в свой угол, где принялся ее шумно грызть.
Поставив цветы на середину стола, Одетта села рядом с Декланом.
– Итак, Деклан Фицджеральд, что же вы хотите сделать с этим старым особняком?
– Ну… в двух словах не опишешь. Наверное, сделать его таким же, как он изначально был, – насколько возможно.
– А дальше?
– Не знаю. Жить в нем.
Отломив кусочек кукурузного хлебца, Одетта внимательно его рассматривала. Этот янки ей нравился. Нравились его взъерошенные волосы, его глаза. Нравился жесткий северный выговор, нравилось, как он держится – безупречно вежливо, но открыто и радушно.
А вот что он за человек, ей еще предстоит выяснить.
– С чего бы вдруг?
– Сам не знаю. Просто, как только я в первый раз увидел Дом Мане, понял: он мой.
– А сам дом что о вас думает?
– По-моему, он еще не решил. Вы когда-нибудь были там, внутри?
– Хм… – Она кивнула, припоминая. – Да, была как-то раз. Очень большой дом. Слишком большой для холостяка. Вас девушка в Бостоне не ждет?
– Нет, мэм.
– Красивый парень, за тридцать… Вы, случаем, не из тех, кто предпочитает мужчин?
– Нет, мэм! – широко улыбнулся Деклан и поднял свой стакан. – Я люблю женщин. Просто пока не нашел ту, что мне подходит.
– Дайте-ка взглянуть на ваши руки! – Мисс Одетта взяла его руку в свою, перевернула ладонью вверх. – Городская рука – но это ненадолго, – пробормотала она, проводя пальцем по царапинам, заживающим волдырям, свежей мозоли. – Перед тем как уходить, напомните, я вам дам хорошую мазь. Да, руки у тебя сильные, Деклан. Руки человека, способного изменить свою судьбу, выйти на новую дорогу. А ее ты не любил, – добавила она вдруг.
– Кого?
– Ту женщину. – Одетта коснулась ногтем бугорка на ладони. – Ту, от которой уехал. Она – не для тебя.
Нахмурившись, он наклонился к ней, изумленно вгляделся в собственную ладонь.
– Вы здесь увидели Джессику? И… и что же, она выйдет за Джеймса?
– Не все ли тебе равно? Ведь ты ее не любишь.
– И правда, – с неловким смешком пробормотал Деклан.
– Ты на пороге большой любви. Любовь ворвется в твою жизнь и все в ней перевернет вверх дном. Но это будет к добру, а не к худу.
Задумчиво поглаживая большим пальцем его ладонь, она перевела взгляд на его лицо. Теперь она смотрела Деклану прямо в глаза – и взгляд ее был темен и бездонен, словно колодец.
– С Домом Мане тебя связывают тесные узы. Давние узы. Жизнь и смерть, слезы и кровь. Но, если сумеешь пройти сквозь слезы и кровь, обретешь великую радость. Ты сильный человек, Деклан, и неглупый. Думай, ищи, смотри вперед и назад, ищи себя. Ты не один в этом доме.
В горле у него вдруг пересохло, но он не потянулся за чаем. Даже не шевельнулся.
– В этом доме – призраки.
– Да. Поэтому он много лет простоял пустым. Прежние владельцы говорили: нет денег, нет времени, но на самом деле сам дом их отпугивал. Он ждал тебя.
Ледяной холодок пробежал у него по спине.
– Почему? Зачем ему я?
– Это тебе придется выяснить самому. – Дружески сжав его руку, она отпустила ее и снова взялась за свой чай.
Деклан сжал руку в кулак. Ладонь чуть покалывало.
– Вы что же, экстрасенс?
Усмехнувшись, она потянулась за кувшином.
– Просто порой вижу разные вещи. Маленькое домашнее волшебство, – ответила она, разливая чай по стаканам. – Я не ведьма какая-нибудь, нет, просто женщина. – Она заметила, что взгляд его скользнул к ее шее, к четкам с серебряным крестиком. – Думаешь, одно другому мешает? А как по-твоему, откуда исходит моя сила, как и все силы на свете?
– Гм, никогда об этом не думал.
– Не пользоваться дарами, которыми наделяет нас Господь, – значит, зарывать талант в землю. – Она наклонила голову, и Деклан разглядел у нее в ушах серьги – крупные голубые камни. – Слышала, ты звонил Джеку Трайпедо, толковал с ним насчет сантехники в Доме Мане?
– Э-э… – Внезапный переход от фантастики к делам земным застал Деклана врасплох. Ладонь все еще покалывало от запястья до кончиков пальцев. – Да, мне его порекомендовал Реми Пейн.
– Ах, Реми! – Лицо ее озарилось улыбкой, и ощущение волшебства вмиг исчезло: перед Декланом сидела обычная добрая бабушка. – Ох уж этот Реми – с ним не соскучишься! А Джека я знаю. Он двоюродный брат невестки моего деверя. Руки у него золотые. А если запросит лишнего, скажи ему: мисс Одетта обязательно спросит, за что он берет такие деньги!
– Спасибо. Кстати, не знаете ли вы хорошего штукатура? Такого, что мог бы восстановить лепнину?
– И штукатура подскажу. Хотя немало денег тебе потребуется, чтобы сделать этот дом таким, как он был.
– Денег у меня хватит. Заходите как-нибудь, покажу вам дом. Выпечки не обещаю, но чаем угощу.
– Сразу видно благовоспитанного джентльмена! Видно, твоя матушка поработала над тобой как следует.
– Правда? Пожалуйста, напишите это на бумаге и скрепите своей подписью, а я отошлю ей.
– Очень рада, что ты решил здесь обосноваться, – заключила мисс Одетта. – Заходи когда захочешь.
– Спасибо, мисс Одетта. – Поняв, что пора прощаться, Деклан поднялся из-за стола. – Я тоже рад соседству с вами.
Луч солнца упал на ее улыбающееся лицо – и блеск темных глаз, и лукавый изгиб губ вдруг до боли живо напомнили ему другое лицо в полумраке бара во Французском квартале.
– Как вы похожи на нее! – вырвалось у него.
– Верно. А ты, значит, уже положил глаз на мою Лину?
Сообразив, что произнес это вслух, Деклан смущенно улыбнулся.
– Ну, я же говорил, что люблю женщин, верно?
Мисс Одетта рассмеялась, вставая из-за стола.
– Деклан Фицджеральд, ты и вправду мне по душе!
Деклану его соседка тоже понравилась. Настолько, что он решил купить пару стульев, чтобы мисс Одетте, когда она зайдет в гости, было где присесть. Съездит за ними в субботу, пообещал он себе, возвращаясь к выравниванию стен. В субботу он договорился встретиться с Реми и Эффи – значит, надо будет выехать пораньше и зайти в мебельный магазин.
Потом они поужинают вместе, а затем он зайдет опрокинуть стаканчик в «Этруа».
А если окажется, что Лина по субботам не работает, выйдет на улицу и бросится под колеса первого же встречного автомобиля.
Работал он до позднего вечера, а затем разогрел замороженного цыпленка и порадовал себя банкой пива. Ужинал, сидя верхом на козлах и гордо озирая плоды своих трудов.
Кухня преобразилась. Стены очищены, ошкурены, подновлены и готовы к покраске. Карандашные пометки на них означают высоту и ширину шкафов, за работу над которыми Деклан примется с завтрашнего дня. Полуразвалившийся камин он сложил заново – и, кажется, получилось не так уж плохо. Сосновый пол тоже очищен и застелен брезентом. Отмечены на стенах места, где будут стойка и холодильник.
Вдоль длинной стены должен стоять китайский шкаф. Если не удастся найти подходящий, Деклан сделает его своими руками. Почему бы и нет? Сейчас он чувствовал себя почти всемогущим.
Он взял с собой наверх бутылку воды, постоял минут десять под душем – похоже, это уже становится традицией – и растянулся на кровати, обложившись книгами, блокнотами и чертежами. Размышляя над обустройством главной гостиной, он незаметно для себя задремал.
Из сна его вырвал плач младенца.
Холод и мрак. Деклан сел, дрожа и вглядываясь во тьму, сердце его гулко билось, в ушах еще звенели отголоски тоненького детского плача.
Где он, Деклан не понимал, чувствовал лишь, что сидит не в кровати, а на полу. Холод стоял лютый: он видел, как тают в чернильной тьме морозные облачка его дыхания.
Он перекатился, вскочил на ноги. Шаря руками в воздухе, словно слепой, сделал осторожный шаг вперед.
Лилии. В воздухе витал запах лилий – и по телу пробежала нервная дрожь. Деклан уже знал, где он. В комнате напротив – той самой, которую, как и комнаты на третьем этаже, он в последние несколько дней старательно избегал.
Но теперь, осторожно ступая в темноте, Деклан понимал: он снова здесь. И – хоть это и безумие – ясно чувствовал, что он здесь не один.
– Пугай сколько хочешь, – пробормотал он. – Тебе меня не запугать!
Пальцы его уперлись во что-то твердое. Со сдавленным вскриком Деклан отдернул руку, но тут же сообразил, что это всего лишь стена. Сделав пару глубоких вздохов, снова протянул руку, нащупал лепнину и стекло. Выход на галерею. Нашарив дверную ручку, он распахнул дверь.
Сырой воздух показался ему теплым в сравнении с потусторонним холодом, что царил за его спиной. Ночь была беззвездная, темная.
Когда глаза его привыкли к темноте, он обернулся и плотно прикрыл за собой дверь.
– Теперь это мой дом. – С этими словами Деклан вернулся по галерее к себе в спальню.
– Ходишь во сне? – переспросил его Реми, отправив в рот порцию риса.
– Ну да. Последний раз со мной такое было в одиннадцать лет. – И Деклан с показной небрежностью пожал плечами.
В сущности, он вообще не собирался об этом упоминать – разве что мимоходом. Ужин дома у Реми, в Садовом районе, был чудесным: вкусное угощение, отличная компания, однако, начав разговор о переустройстве Дома Мане, Деклан, сам того не заметив, перешел к своим ночным приключениям.
– Должно быть, это очень страшно, – проговорила Эффи. – Просыпаешься – и вдруг видишь, что ты непонятно где!
– М-да, приятного мало. И странно, что просыпаюсь как раз в тех местах, где наяву мне очень неуютно. Или, может быть, это как раз понятно – игра подсознания.
– Все бы ничего, пока ты гуляешь по дому, – вставил Реми. – Но не хотелось бы однажды услыхать, что во сне ты забрел прямиком в болото.
– О, отличная мысль! Спасибо, дружище.
– Реми! – предостерегающе похлопала его по руке Эффи. Затем повернулась к Деклану: – Мне кажется, тебе стоит сходить к врачу. Пусть пропишет что-нибудь, чтобы лучше спалось.
– Может быть… Ладно, пока это случилось всего дважды за неделю. Да и вряд ли транквилизаторы помогут от привидений.
– Какие там привидения! Просто сквозняки и атмосфера старого дома.
– Эффи у нас в привидения не верит, – улыбаясь во весь рот, пояснил Реми.
– Да, не верю! Ни в привидения, ни в карты Таро, ни в гадание на кофейной гуще и прочую подобную чушь! – вздернув подбородок, заявила Эффи.
– Меня угораздило влюбиться в приземленную натуру!
– Скорее в здравомыслящую, – парировала она. – Дек, ты живешь в огромном пустом доме совсем один – неудивительно, что тебе там что-то мерещится. Держу пари, и питаешься ты неправильно. Может быть, тебе стоит немного пожить с Реми?
– Смотри-ка, а мне никогда ничего такого не предлагала! – пожаловался Реми.
– Я начну с тобой жить, когда мы поженимся – и не раньше!
– Дорогая, до мая еще так далеко, а я так тоскую, когда тебя нет рядом! – И он страстно впился губами в ее руку.
– Эффи, у меня другое предложение. Не хочешь ли пожить пару дней у меня? Нет-нет, ничего такого, – ухмыльнулся Деклан, заметив, как сузились глаза Реми. – Спорим, пройдут две-три ночи – и ты изменишь свое мнение о привидениях?
– Извини, но сельская жизнь не для меня. Не представляю, чем ты там занимаешься, когда не работаешь, конечно.
– Читаю. Кстати, о чтении: надо бы мне заглянуть к тебе в библиотеку, порыться в источниках о Доме Мане. Иногда копаюсь в саду, гуляю. Был в гостях у мисс Одетты.
– Уже познакомился с мисс Одеттой? – переспросил Реми, приканчивая бобы с рисом. – Классная старушка, верно?
– Да, она мне очень понравилась. Но в основном занимаюсь домом, работы столько, что частенько заканчиваю часов в десять вечера. Поставил антенну, подключил телевизор, но еще ни разу его не включал. Хотя сегодня наконец купил себе стол, стулья… и кое-что еще.
«Сколько раз я себе говорил: держись подальше от антикварных лавок», – мысленно упрекнул себя Деклан.
– Мы не дадим тебе запереться в доме и изнурять себя работой! – решительно объявила Эффи. – С нынешнего дня, будь так добр, навещай нас в городе не реже раза в неделю. А ты, Реми, наведывайся к Деку по субботам и помогай ему. Он постоянно один, от этого-то все проблемы. – С этими словами она поднялась из-за стола. – Ну что, перейдем к пирогу?
«Может быть, Эффи права, – размышлял Деклан, подыскивая место для парковки. – А если и не права, то чертовски настойчива». В самом деле, ему стоит почаще выбираться на люди. Решено: раз или два в неделю будет ездить в город ужинать. Возможно, с Реми и Эффи.
Можно же, в конце концов, позволить себе хоть один вечер в неделю отдыхать!
«И это еще не все! – пообещал себе Деклан. Завтра… или послезавтра… ну, словом, на днях он соберется с духом и все-таки поднимется на третий этаж!»
Припарковаться удалось лишь квартала за полтора от «Этруа»; однако, войдя внутрь и увидев за стойкой Лину, он понял, что прогулялся не зря.
На сей раз свободных табуретов не было даже у стойки, с трудом Деклану удалось протиснуться сквозь толпу посетителей и оккупировать угол.
Гремела энергичная музыка, заглушаемая гулом голосов. За стойкой, помимо Лины и парня с дредами, работала белокурая девушка – и все трое ни секунды не сидели без дела.
Подставляя под кран пивную кружку, Лина бросила быстрый взгляд в его сторону.
– Тебе «Корону»?
– Лучше кока-колу.
Она была так же хороша, как в прошлый раз. Именно такая, какой он ее запомнил. Сегодня – в голубой блузке с закатанными рукавами и расстегнутым воротом. Такая же алая помада на губах, волосы зачесаны назад и прихвачены заколками. В ушах поблескивают серьги-колечки.
Она поставила перед ним высокий стакан.
– Где сидишь?
– Э-э… здесь.
– Да нет! – рассмеялась она своим чарующим грудным смехом. – Ты, я вижу, еще не научился говорить по-новоорлеански. «Где сидишь» – по-нашему значит «как поживаешь».
– А-а! Спасибо, отлично. А ты где сидишь?
– Ну вот, уже освоил! У меня тоже все хорошо. Работы много, как видишь. Захочешь чего-нибудь еще – дай знать.
Пришлось ему любоваться на нее молча. Лина работала как машина: отдавала распоряжения, готовила коктейли, исчезала на кухне и снова появлялась за стойкой; и все это – легко, уверенно, с таким видом, словно она делает все безо всякой спешки.
О том, чтобы уйти, Деклан и не помышлял. Едва освободился табурет, как он занял его и продолжал потягивать колу, по-прежнему не сводя с нее глаз.
«Смотрит как кот на мышь, – думала Лина. – Крупный, красивый, уверенный в себе хищник. Терпеливый… и опасный». Выпив колу, он попросил повторить – и сидел за стойкой, пока толпа не начала рассасываться.
Лина повернулась к нему:
– Ждешь чего-то, красавчик?
– Да, – ответил он, глядя ей в глаза. – Жду.
– Слышала, ты познакомился с моей бабушкой, – заметила Лина, протирая стойку.
– Да, пару дней назад. Ты очень на нее похожа.
– Не ты первый это говоришь. – Лина сунула салфетку в задний карман джинсов. – Значит, решил ее очаровать, чтобы она замолвила за тебя словечко?
– Было бы недурно, но зашел к ней я не поэтому. Просто потому, что она моя соседка. Поначалу я подумал: пожилая женщина, живет одна – может быть, ей нужно помочь по дому, да и вообще лучше, когда кто-то есть рядом. Но, увидев ее, убедился, что помощь ей не требуется.
– Хм… очень мило с твоей стороны, – проговорила Лина. – Ты прав, бабушка – очень сильный человек. Дюпри, милый! – позвала она, не сводя глаз с Деклана. – Закроешь заведение, ладно? Я – домой.
Она достала из-под стойки сумочку, закинула ее на плечо.
– Лина, можно мне проводить тебя до дома?
– Можно.
Она вышла из-за стойки. Улыбнулась, когда он распахнул перед ней дверь.
– Слышала, ты без передышки работаешь в Доме Мане?
– День и ночь, – подтвердил он. – Начал я с кухни. И уже многое успел сделать. А тебя в последнее время что-то не видать на берегу.
– Да, несколько дней я туда не заглядывала. – Она умолчала о том, что не заходила к бабушке намеренно – не хотела искать встречи с Декланом, предпочитала проверить, сделает ли он первый шаг.
Вместе они вышли на улицу.
– Познакомился с Руфусом. Он меня одобрил.
– Бабушка тоже.
– А ты?
– Меня они тоже одобряют.
Деклан рассмеялся. Лина повернула к высоким металлическим воротам, за ними оказался крошечный мощеный дворик, посреди которого стояли железный стол и два стула.
– Лина… – Он взял ее за руку.
– Вот здесь я и живу. – Она указала на лесенку, ведущую на галерею второго этажа, которой он так восхищался в прошлый раз.
– Ну вот! А я-то надеялся вскружить тебе голову своим обаянием и шармом в ходе долгой вечерней прогулки! Знаешь, раз так, почему бы нам…
– Нет. – Повернувшись, она уперлась ладонью ему в грудь. – Зайти я тебя не приглашаю. Во всяком случае, не сегодня. А дальше – поглядим.
С этими словами она приподнялась на цыпочки и, обхватив его за шею, прижалась губами к его губам.
Деклану показалось, что земля под ним закачалась и поплыла. Что за поцелуй! Он пробудил в нем совершенно неописуемые ощущения.
Сладостная нежность ее языка и губ, тепло податливого тела, одурманивающий запах духов…
Но едва он осознал, что происходит, как она отстранилась.
– А ты хорошо целуешься, – проговорила Лина, коснувшись кончиком пальца его губ. – Мне понравилось. Доброй ночи, Дек.
– Подожди минутку!
Хоть Деклан и был потрясен до глубины души, но не настолько, чтобы превратиться в паралитика! Он схватил ее за руку.
– У меня большая практика. – С этими словами он развернул ее лицом к себе.
Накрыв ее улыбающиеся губы своими, гладя ее по спине одной рукой, а другой зарывшись в ее волосы, он позволил себе полностью отдаться поцелую.
«Вот это да!» Эта мысль звенела у нее в голове, а больше Лина ни о чем думать не могла. Она просто таяла у него в руках. Губы его были нежными, но она чувствовала его сдерживаемое нетерпение и вспышки плотского голода. Сильные руки крепко сжимали ее в объятиях.
А вкус его поцелуя… казалось, было в нем что-то полузабытое и родное.
Слышно было, как распахнулась дверь бара, загремела музыка; дверь захлопнулась, музыка стихла. Мимо проехала машина – из ее распахнутых окон доносился энергичный рок-н-ролл.
Лина прижималась к Деклану всем телом, положив руки ему на плечи. От него исходил и окутывал ее пьянящий жар.
– Отлично целуешься, – повторила она и потерлась щекой о его щеку. Раз, другой. – Но сегодня я тебя не приглашаю. Мне нужно подумать. О тебе.
– Ладно. Но я еще вернусь.
– К Лине всегда возвращаются. – «Но ненадолго», – мысленно добавила она. – А теперь езжай домой, Деклан.
– Я подожду, пока ты войдешь в дом.
Она удивленно подняла брови.
– А ты настоящий джентльмен. – И, поцеловав его в щеку на прощание, двинулась вверх по лестнице.
Отперев дверь, она посмотрела вниз. Деклан стоял, устремив на нее взгляд.
– Сладких тебе снов!
– Хорошо бы – для разнообразия! – проворчал он, когда за ней закрылась дверь.
Глава 5
– А что бы он сделал, окажись я не в его вкусе?
Она улыбнулась, и лицо ее испещрили мелкие морщинки.
– А сами как думаете?
– Думаю, стоит порадоваться, что у него хороший вкус. Здравствуйте, миссис Симон. Я Деклан Фицджеральд, это я купил Дом Мане.
– Знаю, знаю. Заходите, присаживайтесь. – Она отступила назад, пропуская его, и придержала рассохшуюся дверь.
Деклан поднялся на крыльцо. Пес двигался за ним по пятам.
– Рад с вами познакомиться, миссис Симон.
Темные глаза ее смотрели на него откровенно оценивающим взглядом.
– Хм, а вы красавчик!
– Спасибо. – Он протянул ей цветы. – Вы тоже.
Взяв цветы, она покачала головой:
– Деклан Фицджеральд, неужто вы явились предложить мне руку и сердце?
– Посмотрим. Готовить умеете?
Хозяйка рассмеялась теплым грудным смехом, и Деклан вдруг почувствовал, что и вправду готов ее полюбить.
– Хороший вопрос. И очень вовремя спросили: у меня как раз испекся кукурузный хлеб.
Вслед за хозяйкой Деклан вошел в прихожую, круглую комнату, откуда открывались двери в другие помещения. Все двери были распахнуты. Он увидел гостиную, две спальни – в одной простая железная кровать и тускло блестящее распятие над изголовьем, еще одну комнату, должно быть, кабинет. Везде прибрано, безупречно чисто и очень уютно.
В доме пахло лавандой и полированным деревом, а с кухни доносился аппетитный аромат выпечки.
– Мэм, мне тридцать один, финансово обеспечен, без вредных привычек. Не курю, пью умеренно, в быту чистоплотен. На последнем медицинском осмотре получил вердикт: совершенно здоров. Выходите за меня замуж – не пожалеете!
Хозяйка, смеясь, покачала головой, затем махнула рукой в сторону кухонного стола.
– Садитесь-садитесь. Ноги спрячьте под стол, чтобы я о них не споткнулась, уж больно они у вас длинные. И, раз уж я покорила ваше сердце, можете звать меня мисс Одетта.
В центре стола уже стояло блюдо с поджаренными кукурузными хлебцами. Мисс Одетта сдернула с него тканую салфетку, достала из шкафа тарелки. Пока она резала хлеб, Деклан выглянул наружу, в приоткрытую заднюю дверь.
Перед ним расстилался пейзаж, словно вышедший из сновидений: бесконечная темная гладь болот, нависающие над ней узловатые кипарисы, чьи отражения тусклыми тенями маячили в черной воде. Красногрудая птичка, трепеща крыльями, промчалась над болотом и скрылась из виду.
– Ух ты! Как вы здесь живете? На вашем месте я бы ничего не делал, просто сидел и смотрел целыми днями!
– А я привычная. – Из дряхлого холодильника, ростом чуть повыше ее самой, мисс Одетта извлекла кувшин с чаем. – Наша семья уже полтораста лет здесь живет. Вот там, под дубами, во времена сухого закона мой дед поставил перегонный куб. Ищейки так ничего и не пронюхали.
Она поставила перед ним стакан с чаем и блюдечко.
– Кушайте на здоровье! А ваш дед чем занимался?
– Юриспруденцией. Оба моих деда – юристы.
– Уже умерли?
– В отставке.
– И вы, как я смотрю, тоже?
Он откусил от кукурузной лепешки, а мисс Одетта тем временем выставила на стол пузатую синюю бутыль.
– Вроде того. Как минимум в продолжительном отпуске. Мисс Одетта, хлеб просто потрясающий!
– Я от многих слышала, что выпечка мне удается. Люблю маргаритки, – добавила она, наливая в бутыль воду и ставя туда букетик, – такие милые, веселые цветы! А Руфусу вы отдадите кость или ждете, пока он скажет «пожалуйста»?
Руфус сидел у его ног, вывалив язык и положив ему на колено увесистую лапу; решив, что эта поза вполне равнозначна слову «пожалуйста», Деклан достал из сумки кость. Огромный пес удивительно осторожно взял ее у Деклана из рук, повилял хвостом и удалился в свой угол, где принялся ее шумно грызть.
Поставив цветы на середину стола, Одетта села рядом с Декланом.
– Итак, Деклан Фицджеральд, что же вы хотите сделать с этим старым особняком?
– Ну… в двух словах не опишешь. Наверное, сделать его таким же, как он изначально был, – насколько возможно.
– А дальше?
– Не знаю. Жить в нем.
Отломив кусочек кукурузного хлебца, Одетта внимательно его рассматривала. Этот янки ей нравился. Нравились его взъерошенные волосы, его глаза. Нравился жесткий северный выговор, нравилось, как он держится – безупречно вежливо, но открыто и радушно.
А вот что он за человек, ей еще предстоит выяснить.
– С чего бы вдруг?
– Сам не знаю. Просто, как только я в первый раз увидел Дом Мане, понял: он мой.
– А сам дом что о вас думает?
– По-моему, он еще не решил. Вы когда-нибудь были там, внутри?
– Хм… – Она кивнула, припоминая. – Да, была как-то раз. Очень большой дом. Слишком большой для холостяка. Вас девушка в Бостоне не ждет?
– Нет, мэм.
– Красивый парень, за тридцать… Вы, случаем, не из тех, кто предпочитает мужчин?
– Нет, мэм! – широко улыбнулся Деклан и поднял свой стакан. – Я люблю женщин. Просто пока не нашел ту, что мне подходит.
– Дайте-ка взглянуть на ваши руки! – Мисс Одетта взяла его руку в свою, перевернула ладонью вверх. – Городская рука – но это ненадолго, – пробормотала она, проводя пальцем по царапинам, заживающим волдырям, свежей мозоли. – Перед тем как уходить, напомните, я вам дам хорошую мазь. Да, руки у тебя сильные, Деклан. Руки человека, способного изменить свою судьбу, выйти на новую дорогу. А ее ты не любил, – добавила она вдруг.
– Кого?
– Ту женщину. – Одетта коснулась ногтем бугорка на ладони. – Ту, от которой уехал. Она – не для тебя.
Нахмурившись, он наклонился к ней, изумленно вгляделся в собственную ладонь.
– Вы здесь увидели Джессику? И… и что же, она выйдет за Джеймса?
– Не все ли тебе равно? Ведь ты ее не любишь.
– И правда, – с неловким смешком пробормотал Деклан.
– Ты на пороге большой любви. Любовь ворвется в твою жизнь и все в ней перевернет вверх дном. Но это будет к добру, а не к худу.
Задумчиво поглаживая большим пальцем его ладонь, она перевела взгляд на его лицо. Теперь она смотрела Деклану прямо в глаза – и взгляд ее был темен и бездонен, словно колодец.
– С Домом Мане тебя связывают тесные узы. Давние узы. Жизнь и смерть, слезы и кровь. Но, если сумеешь пройти сквозь слезы и кровь, обретешь великую радость. Ты сильный человек, Деклан, и неглупый. Думай, ищи, смотри вперед и назад, ищи себя. Ты не один в этом доме.
В горле у него вдруг пересохло, но он не потянулся за чаем. Даже не шевельнулся.
– В этом доме – призраки.
– Да. Поэтому он много лет простоял пустым. Прежние владельцы говорили: нет денег, нет времени, но на самом деле сам дом их отпугивал. Он ждал тебя.
Ледяной холодок пробежал у него по спине.
– Почему? Зачем ему я?
– Это тебе придется выяснить самому. – Дружески сжав его руку, она отпустила ее и снова взялась за свой чай.
Деклан сжал руку в кулак. Ладонь чуть покалывало.
– Вы что же, экстрасенс?
Усмехнувшись, она потянулась за кувшином.
– Просто порой вижу разные вещи. Маленькое домашнее волшебство, – ответила она, разливая чай по стаканам. – Я не ведьма какая-нибудь, нет, просто женщина. – Она заметила, что взгляд его скользнул к ее шее, к четкам с серебряным крестиком. – Думаешь, одно другому мешает? А как по-твоему, откуда исходит моя сила, как и все силы на свете?
– Гм, никогда об этом не думал.
– Не пользоваться дарами, которыми наделяет нас Господь, – значит, зарывать талант в землю. – Она наклонила голову, и Деклан разглядел у нее в ушах серьги – крупные голубые камни. – Слышала, ты звонил Джеку Трайпедо, толковал с ним насчет сантехники в Доме Мане?
– Э-э… – Внезапный переход от фантастики к делам земным застал Деклана врасплох. Ладонь все еще покалывало от запястья до кончиков пальцев. – Да, мне его порекомендовал Реми Пейн.
– Ах, Реми! – Лицо ее озарилось улыбкой, и ощущение волшебства вмиг исчезло: перед Декланом сидела обычная добрая бабушка. – Ох уж этот Реми – с ним не соскучишься! А Джека я знаю. Он двоюродный брат невестки моего деверя. Руки у него золотые. А если запросит лишнего, скажи ему: мисс Одетта обязательно спросит, за что он берет такие деньги!
– Спасибо. Кстати, не знаете ли вы хорошего штукатура? Такого, что мог бы восстановить лепнину?
– И штукатура подскажу. Хотя немало денег тебе потребуется, чтобы сделать этот дом таким, как он был.
– Денег у меня хватит. Заходите как-нибудь, покажу вам дом. Выпечки не обещаю, но чаем угощу.
– Сразу видно благовоспитанного джентльмена! Видно, твоя матушка поработала над тобой как следует.
– Правда? Пожалуйста, напишите это на бумаге и скрепите своей подписью, а я отошлю ей.
– Очень рада, что ты решил здесь обосноваться, – заключила мисс Одетта. – Заходи когда захочешь.
– Спасибо, мисс Одетта. – Поняв, что пора прощаться, Деклан поднялся из-за стола. – Я тоже рад соседству с вами.
Луч солнца упал на ее улыбающееся лицо – и блеск темных глаз, и лукавый изгиб губ вдруг до боли живо напомнили ему другое лицо в полумраке бара во Французском квартале.
– Как вы похожи на нее! – вырвалось у него.
– Верно. А ты, значит, уже положил глаз на мою Лину?
Сообразив, что произнес это вслух, Деклан смущенно улыбнулся.
– Ну, я же говорил, что люблю женщин, верно?
Мисс Одетта рассмеялась, вставая из-за стола.
– Деклан Фицджеральд, ты и вправду мне по душе!
Деклану его соседка тоже понравилась. Настолько, что он решил купить пару стульев, чтобы мисс Одетте, когда она зайдет в гости, было где присесть. Съездит за ними в субботу, пообещал он себе, возвращаясь к выравниванию стен. В субботу он договорился встретиться с Реми и Эффи – значит, надо будет выехать пораньше и зайти в мебельный магазин.
Потом они поужинают вместе, а затем он зайдет опрокинуть стаканчик в «Этруа».
А если окажется, что Лина по субботам не работает, выйдет на улицу и бросится под колеса первого же встречного автомобиля.
Работал он до позднего вечера, а затем разогрел замороженного цыпленка и порадовал себя банкой пива. Ужинал, сидя верхом на козлах и гордо озирая плоды своих трудов.
Кухня преобразилась. Стены очищены, ошкурены, подновлены и готовы к покраске. Карандашные пометки на них означают высоту и ширину шкафов, за работу над которыми Деклан примется с завтрашнего дня. Полуразвалившийся камин он сложил заново – и, кажется, получилось не так уж плохо. Сосновый пол тоже очищен и застелен брезентом. Отмечены на стенах места, где будут стойка и холодильник.
Вдоль длинной стены должен стоять китайский шкаф. Если не удастся найти подходящий, Деклан сделает его своими руками. Почему бы и нет? Сейчас он чувствовал себя почти всемогущим.
Он взял с собой наверх бутылку воды, постоял минут десять под душем – похоже, это уже становится традицией – и растянулся на кровати, обложившись книгами, блокнотами и чертежами. Размышляя над обустройством главной гостиной, он незаметно для себя задремал.
Из сна его вырвал плач младенца.
Холод и мрак. Деклан сел, дрожа и вглядываясь во тьму, сердце его гулко билось, в ушах еще звенели отголоски тоненького детского плача.
Где он, Деклан не понимал, чувствовал лишь, что сидит не в кровати, а на полу. Холод стоял лютый: он видел, как тают в чернильной тьме морозные облачка его дыхания.
Он перекатился, вскочил на ноги. Шаря руками в воздухе, словно слепой, сделал осторожный шаг вперед.
Лилии. В воздухе витал запах лилий – и по телу пробежала нервная дрожь. Деклан уже знал, где он. В комнате напротив – той самой, которую, как и комнаты на третьем этаже, он в последние несколько дней старательно избегал.
Но теперь, осторожно ступая в темноте, Деклан понимал: он снова здесь. И – хоть это и безумие – ясно чувствовал, что он здесь не один.
– Пугай сколько хочешь, – пробормотал он. – Тебе меня не запугать!
Пальцы его уперлись во что-то твердое. Со сдавленным вскриком Деклан отдернул руку, но тут же сообразил, что это всего лишь стена. Сделав пару глубоких вздохов, снова протянул руку, нащупал лепнину и стекло. Выход на галерею. Нашарив дверную ручку, он распахнул дверь.
Сырой воздух показался ему теплым в сравнении с потусторонним холодом, что царил за его спиной. Ночь была беззвездная, темная.
Когда глаза его привыкли к темноте, он обернулся и плотно прикрыл за собой дверь.
– Теперь это мой дом. – С этими словами Деклан вернулся по галерее к себе в спальню.
– Ходишь во сне? – переспросил его Реми, отправив в рот порцию риса.
– Ну да. Последний раз со мной такое было в одиннадцать лет. – И Деклан с показной небрежностью пожал плечами.
В сущности, он вообще не собирался об этом упоминать – разве что мимоходом. Ужин дома у Реми, в Садовом районе, был чудесным: вкусное угощение, отличная компания, однако, начав разговор о переустройстве Дома Мане, Деклан, сам того не заметив, перешел к своим ночным приключениям.
– Должно быть, это очень страшно, – проговорила Эффи. – Просыпаешься – и вдруг видишь, что ты непонятно где!
– М-да, приятного мало. И странно, что просыпаюсь как раз в тех местах, где наяву мне очень неуютно. Или, может быть, это как раз понятно – игра подсознания.
– Все бы ничего, пока ты гуляешь по дому, – вставил Реми. – Но не хотелось бы однажды услыхать, что во сне ты забрел прямиком в болото.
– О, отличная мысль! Спасибо, дружище.
– Реми! – предостерегающе похлопала его по руке Эффи. Затем повернулась к Деклану: – Мне кажется, тебе стоит сходить к врачу. Пусть пропишет что-нибудь, чтобы лучше спалось.
– Может быть… Ладно, пока это случилось всего дважды за неделю. Да и вряд ли транквилизаторы помогут от привидений.
– Какие там привидения! Просто сквозняки и атмосфера старого дома.
– Эффи у нас в привидения не верит, – улыбаясь во весь рот, пояснил Реми.
– Да, не верю! Ни в привидения, ни в карты Таро, ни в гадание на кофейной гуще и прочую подобную чушь! – вздернув подбородок, заявила Эффи.
– Меня угораздило влюбиться в приземленную натуру!
– Скорее в здравомыслящую, – парировала она. – Дек, ты живешь в огромном пустом доме совсем один – неудивительно, что тебе там что-то мерещится. Держу пари, и питаешься ты неправильно. Может быть, тебе стоит немного пожить с Реми?
– Смотри-ка, а мне никогда ничего такого не предлагала! – пожаловался Реми.
– Я начну с тобой жить, когда мы поженимся – и не раньше!
– Дорогая, до мая еще так далеко, а я так тоскую, когда тебя нет рядом! – И он страстно впился губами в ее руку.
– Эффи, у меня другое предложение. Не хочешь ли пожить пару дней у меня? Нет-нет, ничего такого, – ухмыльнулся Деклан, заметив, как сузились глаза Реми. – Спорим, пройдут две-три ночи – и ты изменишь свое мнение о привидениях?
– Извини, но сельская жизнь не для меня. Не представляю, чем ты там занимаешься, когда не работаешь, конечно.
– Читаю. Кстати, о чтении: надо бы мне заглянуть к тебе в библиотеку, порыться в источниках о Доме Мане. Иногда копаюсь в саду, гуляю. Был в гостях у мисс Одетты.
– Уже познакомился с мисс Одеттой? – переспросил Реми, приканчивая бобы с рисом. – Классная старушка, верно?
– Да, она мне очень понравилась. Но в основном занимаюсь домом, работы столько, что частенько заканчиваю часов в десять вечера. Поставил антенну, подключил телевизор, но еще ни разу его не включал. Хотя сегодня наконец купил себе стол, стулья… и кое-что еще.
«Сколько раз я себе говорил: держись подальше от антикварных лавок», – мысленно упрекнул себя Деклан.
– Мы не дадим тебе запереться в доме и изнурять себя работой! – решительно объявила Эффи. – С нынешнего дня, будь так добр, навещай нас в городе не реже раза в неделю. А ты, Реми, наведывайся к Деку по субботам и помогай ему. Он постоянно один, от этого-то все проблемы. – С этими словами она поднялась из-за стола. – Ну что, перейдем к пирогу?
«Может быть, Эффи права, – размышлял Деклан, подыскивая место для парковки. – А если и не права, то чертовски настойчива». В самом деле, ему стоит почаще выбираться на люди. Решено: раз или два в неделю будет ездить в город ужинать. Возможно, с Реми и Эффи.
Можно же, в конце концов, позволить себе хоть один вечер в неделю отдыхать!
«И это еще не все! – пообещал себе Деклан. Завтра… или послезавтра… ну, словом, на днях он соберется с духом и все-таки поднимется на третий этаж!»
Припарковаться удалось лишь квартала за полтора от «Этруа»; однако, войдя внутрь и увидев за стойкой Лину, он понял, что прогулялся не зря.
На сей раз свободных табуретов не было даже у стойки, с трудом Деклану удалось протиснуться сквозь толпу посетителей и оккупировать угол.
Гремела энергичная музыка, заглушаемая гулом голосов. За стойкой, помимо Лины и парня с дредами, работала белокурая девушка – и все трое ни секунды не сидели без дела.
Подставляя под кран пивную кружку, Лина бросила быстрый взгляд в его сторону.
– Тебе «Корону»?
– Лучше кока-колу.
Она была так же хороша, как в прошлый раз. Именно такая, какой он ее запомнил. Сегодня – в голубой блузке с закатанными рукавами и расстегнутым воротом. Такая же алая помада на губах, волосы зачесаны назад и прихвачены заколками. В ушах поблескивают серьги-колечки.
Она поставила перед ним высокий стакан.
– Где сидишь?
– Э-э… здесь.
– Да нет! – рассмеялась она своим чарующим грудным смехом. – Ты, я вижу, еще не научился говорить по-новоорлеански. «Где сидишь» – по-нашему значит «как поживаешь».
– А-а! Спасибо, отлично. А ты где сидишь?
– Ну вот, уже освоил! У меня тоже все хорошо. Работы много, как видишь. Захочешь чего-нибудь еще – дай знать.
Пришлось ему любоваться на нее молча. Лина работала как машина: отдавала распоряжения, готовила коктейли, исчезала на кухне и снова появлялась за стойкой; и все это – легко, уверенно, с таким видом, словно она делает все безо всякой спешки.
О том, чтобы уйти, Деклан и не помышлял. Едва освободился табурет, как он занял его и продолжал потягивать колу, по-прежнему не сводя с нее глаз.
«Смотрит как кот на мышь, – думала Лина. – Крупный, красивый, уверенный в себе хищник. Терпеливый… и опасный». Выпив колу, он попросил повторить – и сидел за стойкой, пока толпа не начала рассасываться.
Лина повернулась к нему:
– Ждешь чего-то, красавчик?
– Да, – ответил он, глядя ей в глаза. – Жду.
– Слышала, ты познакомился с моей бабушкой, – заметила Лина, протирая стойку.
– Да, пару дней назад. Ты очень на нее похожа.
– Не ты первый это говоришь. – Лина сунула салфетку в задний карман джинсов. – Значит, решил ее очаровать, чтобы она замолвила за тебя словечко?
– Было бы недурно, но зашел к ней я не поэтому. Просто потому, что она моя соседка. Поначалу я подумал: пожилая женщина, живет одна – может быть, ей нужно помочь по дому, да и вообще лучше, когда кто-то есть рядом. Но, увидев ее, убедился, что помощь ей не требуется.
– Хм… очень мило с твоей стороны, – проговорила Лина. – Ты прав, бабушка – очень сильный человек. Дюпри, милый! – позвала она, не сводя глаз с Деклана. – Закроешь заведение, ладно? Я – домой.
Она достала из-под стойки сумочку, закинула ее на плечо.
– Лина, можно мне проводить тебя до дома?
– Можно.
Она вышла из-за стойки. Улыбнулась, когда он распахнул перед ней дверь.
– Слышала, ты без передышки работаешь в Доме Мане?
– День и ночь, – подтвердил он. – Начал я с кухни. И уже многое успел сделать. А тебя в последнее время что-то не видать на берегу.
– Да, несколько дней я туда не заглядывала. – Она умолчала о том, что не заходила к бабушке намеренно – не хотела искать встречи с Декланом, предпочитала проверить, сделает ли он первый шаг.
Вместе они вышли на улицу.
– Познакомился с Руфусом. Он меня одобрил.
– Бабушка тоже.
– А ты?
– Меня они тоже одобряют.
Деклан рассмеялся. Лина повернула к высоким металлическим воротам, за ними оказался крошечный мощеный дворик, посреди которого стояли железный стол и два стула.
– Лина… – Он взял ее за руку.
– Вот здесь я и живу. – Она указала на лесенку, ведущую на галерею второго этажа, которой он так восхищался в прошлый раз.
– Ну вот! А я-то надеялся вскружить тебе голову своим обаянием и шармом в ходе долгой вечерней прогулки! Знаешь, раз так, почему бы нам…
– Нет. – Повернувшись, она уперлась ладонью ему в грудь. – Зайти я тебя не приглашаю. Во всяком случае, не сегодня. А дальше – поглядим.
С этими словами она приподнялась на цыпочки и, обхватив его за шею, прижалась губами к его губам.
Деклану показалось, что земля под ним закачалась и поплыла. Что за поцелуй! Он пробудил в нем совершенно неописуемые ощущения.
Сладостная нежность ее языка и губ, тепло податливого тела, одурманивающий запах духов…
Но едва он осознал, что происходит, как она отстранилась.
– А ты хорошо целуешься, – проговорила Лина, коснувшись кончиком пальца его губ. – Мне понравилось. Доброй ночи, Дек.
– Подожди минутку!
Хоть Деклан и был потрясен до глубины души, но не настолько, чтобы превратиться в паралитика! Он схватил ее за руку.
– У меня большая практика. – С этими словами он развернул ее лицом к себе.
Накрыв ее улыбающиеся губы своими, гладя ее по спине одной рукой, а другой зарывшись в ее волосы, он позволил себе полностью отдаться поцелую.
«Вот это да!» Эта мысль звенела у нее в голове, а больше Лина ни о чем думать не могла. Она просто таяла у него в руках. Губы его были нежными, но она чувствовала его сдерживаемое нетерпение и вспышки плотского голода. Сильные руки крепко сжимали ее в объятиях.
А вкус его поцелуя… казалось, было в нем что-то полузабытое и родное.
Слышно было, как распахнулась дверь бара, загремела музыка; дверь захлопнулась, музыка стихла. Мимо проехала машина – из ее распахнутых окон доносился энергичный рок-н-ролл.
Лина прижималась к Деклану всем телом, положив руки ему на плечи. От него исходил и окутывал ее пьянящий жар.
– Отлично целуешься, – повторила она и потерлась щекой о его щеку. Раз, другой. – Но сегодня я тебя не приглашаю. Мне нужно подумать. О тебе.
– Ладно. Но я еще вернусь.
– К Лине всегда возвращаются. – «Но ненадолго», – мысленно добавила она. – А теперь езжай домой, Деклан.
– Я подожду, пока ты войдешь в дом.
Она удивленно подняла брови.
– А ты настоящий джентльмен. – И, поцеловав его в щеку на прощание, двинулась вверх по лестнице.
Отперев дверь, она посмотрела вниз. Деклан стоял, устремив на нее взгляд.
– Сладких тебе снов!
– Хорошо бы – для разнообразия! – проворчал он, когда за ней закрылась дверь.
Глава 5
Дом Мане
2 января 1900 года
Все это ложь!
Холодная, жестокая, наглая ложь! Никогда, никогда он не поверит, что его милая Абби от него сбежала! Бросила его, бросила ребенка…
Люсьен, обхватив голову руками, сидел на кровати. Уже два дня – с тех пор, как вернулся домой и узнал, что жена исчезла, – он пребывал в смятении и отчаянии.
Сбежала с другим, так ему говорят, с любовником, с которым встречалась всякий раз, когда Люсьен уезжал по делам в Новый Орлеан.
Все ложь!
Он был у нее первым и единственным. В этом он убедился в первую брачную ночь. Его жена была невинна, чиста как ангел!
С ней что-то случилось. Люсьен разжал руки, невидящим взором уставился на лежащие перед ним брошь-часы – подарок Абби в день, когда он предложил ей руку и сердце. Случилось что-то ужасное, Люсьен чувствовал это.
Но что? Что могло заставить ее покинуть дом среди ночи?
Люсьен вскочил и снова начал мерить шагами комнату, взад – вперед, взад – вперед.
Может быть, заболел кто-то из ее родных? Но нет, дело не в этом. Разве не обе́гал он, как безумный, все болота? Разве не обошел всех ее родных и друзей, требуя, умоляя, заклиная рассказать, куда она могла скрыться?
Да и сейчас слуги прочесывают дорогу, болото, поля.
Но он знает: по обоим берегам реки уже летят слухи и злобные сплетни.
Словно наяву, ему слышится ядовитый шепоток за спиной: «А чего он еще ждал? От этой шлюхи, от дешевки с болот!»
Неправда! Это ложь – отвратительная, мерзкая ложь!
Дверь распахнулась. Жозефина никогда не утруждала себя стуком в дверь, пренебрегая воспитанием и хорошими манерами. Дом Мане принадлежит ей, отныне и навечно, она может входить куда и когда пожелает.
– Люсьен!
Он резко обернулся.
– Ее нашли?
Вернувшись с болот, он не переменил испачканную одежду, не снял сапог, даже не умылся. Лицо его, забрызганное грязью, озарилось безумной надеждой.
– Нет. – Жозефина решительно захлопнула дверь. – И не найдут. Она сбежала. Быть может, прямо сейчас смеется над тобой вместе со своим любовником.
Она столько раз повторяла эти слова, что уже сама почти в это поверила. Еще немного – и это станет правдой.
– Нет! Она не могла сбежать!
– Дурень! По-дурацки женился – и после свадьбы остался дураком! – Она подошла к гардеробу, распахнула дверцы. – Разве ты не заметил, что она взяла с собой кое-какую одежду? Горничная тебе не сказала?
Он видел лишь голубое бальное платье – пышное, словно свадебный торт, с оборками и розетками. Она так восхищалась этим платьем!
2 января 1900 года
Все это ложь!
Холодная, жестокая, наглая ложь! Никогда, никогда он не поверит, что его милая Абби от него сбежала! Бросила его, бросила ребенка…
Люсьен, обхватив голову руками, сидел на кровати. Уже два дня – с тех пор, как вернулся домой и узнал, что жена исчезла, – он пребывал в смятении и отчаянии.
Сбежала с другим, так ему говорят, с любовником, с которым встречалась всякий раз, когда Люсьен уезжал по делам в Новый Орлеан.
Все ложь!
Он был у нее первым и единственным. В этом он убедился в первую брачную ночь. Его жена была невинна, чиста как ангел!
С ней что-то случилось. Люсьен разжал руки, невидящим взором уставился на лежащие перед ним брошь-часы – подарок Абби в день, когда он предложил ей руку и сердце. Случилось что-то ужасное, Люсьен чувствовал это.
Но что? Что могло заставить ее покинуть дом среди ночи?
Люсьен вскочил и снова начал мерить шагами комнату, взад – вперед, взад – вперед.
Может быть, заболел кто-то из ее родных? Но нет, дело не в этом. Разве не обе́гал он, как безумный, все болота? Разве не обошел всех ее родных и друзей, требуя, умоляя, заклиная рассказать, куда она могла скрыться?
Да и сейчас слуги прочесывают дорогу, болото, поля.
Но он знает: по обоим берегам реки уже летят слухи и злобные сплетни.
Словно наяву, ему слышится ядовитый шепоток за спиной: «А чего он еще ждал? От этой шлюхи, от дешевки с болот!»
Неправда! Это ложь – отвратительная, мерзкая ложь!
Дверь распахнулась. Жозефина никогда не утруждала себя стуком в дверь, пренебрегая воспитанием и хорошими манерами. Дом Мане принадлежит ей, отныне и навечно, она может входить куда и когда пожелает.
– Люсьен!
Он резко обернулся.
– Ее нашли?
Вернувшись с болот, он не переменил испачканную одежду, не снял сапог, даже не умылся. Лицо его, забрызганное грязью, озарилось безумной надеждой.
– Нет. – Жозефина решительно захлопнула дверь. – И не найдут. Она сбежала. Быть может, прямо сейчас смеется над тобой вместе со своим любовником.
Она столько раз повторяла эти слова, что уже сама почти в это поверила. Еще немного – и это станет правдой.
– Нет! Она не могла сбежать!
– Дурень! По-дурацки женился – и после свадьбы остался дураком! – Она подошла к гардеробу, распахнула дверцы. – Разве ты не заметил, что она взяла с собой кое-какую одежду? Горничная тебе не сказала?
Он видел лишь голубое бальное платье – пышное, словно свадебный торт, с оборками и розетками. Она так восхищалась этим платьем!