Робертс Нора. Обольщение смерти

   – Лучшая подруга Брайны его не знает. Опрос ее соседей по этажу также ничего не дал. – Ева начала расхаживать по комнате. – Если Бэнкхед не знала его, если до ночи убийства он в этом доме не был, это значит, что он выбрал ее мишенью после «чата».
   – Он знал, где она работает, – напомнила Пибоди.
   – Но она не знала его. Так же, как и подруга, которая работала вместе с ней. Скорее всего, он случайный посетитель. Если бы он был постоянным покупателем или служащим того же универмага, они бы наверняка его запомнили. Тем более что мужчины редко наведываются в секцию женского белья. И все же мы покажем его фотографию сотрудникам отдела кадров.
   – Он пользуется общественными местами. Либо он любит бывать на публике, либо считает, что в них легче затеряться. Может быть, и то и другое сразу. Нужно будет побродить с этим снимком по киберкафе.
   Макнаб замахал руками.
   – Лейтенант, вы знаете, сколько в Нью-Йорке таких кафе?
   – Нет, и не хочу знать. Но ты можешь вести перепись в ходе их посещения. – Ева посмотрела на Фини. – Если Уитни даст разрешение, ты будешь в этом участвовать?
   – Я уже и так участвую.
   – Составь перечень, – сказала она Макнабу. – Мы разделимся и будем работать парами. – Она слегка вздохнула. – Макнаб и Фини в таких делах собаку съели. Хочу задать только один вопрос, с глазу на глаз. Кто-нибудь имеет возражения против того, чтобы работать с кем-либо из членов бригады?
   Макнаб глядел в потолок как загипнотизированный. Пибоди, напротив, хмуро уставилась на носы собственных туфель.
   – Значит, не имеет. Пибоди, ты будешь работать с Макнабом, а я с Фини. Начнем с Вест-Сайда и будем двигаться на восток. Постараемся обойти как можно больше киберкафе до… – Она задумчиво посмотрела на свои наручные часы. – Двадцати ноль-ноль. Завтра в восемь утра встретимся в моем кабинете. Фини, придется согласовать это с Уитни.
   – Ты могла бы составить пары и по-другому, – негромко сказал Фини, вышедший следом за Евой.
   – Да. – Ева оглянулась, надеясь, что она не совершила ошибку. – Но я думаю, что они отдубасят друг друга и в конце концов все придет в норму.
   Пока они спускались в лифте, Фини сосредоточенно думал.
   – Ставлю двадцать долларов на Пибоди.
   Ева сунула руки в карманы.
   – О’кей, я поставлю на Макнаба, но все должно быть справедливо. Три к пяти.
   – Согласен.
   Пибоди и Макнаб, оставшиеся в комнате для совещаний, продолжали сидеть на своих местах.
   – Я не против работать с тобой, – сказал Йен.
   – Я тоже не возражаю.
   – Вот и хорошо.
   – Вот и ладно.
   Они смотрели в разные стороны еще двадцать секунд. Первым молчание снова прервал Макнаб:
   – Ты нарочно избегала меня.
   – Неправда. С какой стати? Между нами все кончено.
   – А разве кто-нибудь утверждал обратное? – На душе у Макнаба стало кисло. Пибоди говорила равнодушно и холодно. А он-то, дурак, думал о ней все это время…
   – Если бы ты не думал, что я избегаю тебя, то не стал бы так явно привлекать мое внимание.
   – Чушь! Я занятой человек. Слишком занятой, чтобы обращать внимание на каких-то упрямых баб, которые проводят свободное время с профессиональными компаньонами.
   – Оставь Чарльза в покое! – Пибоди вскочила на ноги. В ее крови кипел гнев, но сердце тихонько плакало.
   – А вот мне профессионалки не нужны. Предпочитаю любительниц. И чем больше, тем лучше. – Макнаб расставил ноги и насмешливо фыркнул. – Но это не имеет значения, верно? Работа есть работа. Конечно, если ты можешь с ней справиться.
   – Я могу справиться со своей работой не хуже тебя. Даже лучше. В сто раз.
   – Вот и отлично. Сейчас я составлю список, и мы займемся делом.

4

   – У тебя нет его портрета.
   Ева хмуро смотрела на заведующего лабораторией Дики Беренски. За неизменную снисходительную улыбку и развязные манеры Дики многие не любили, но в своем деле он был настоящим гением.
   – И ради этого ты заставил меня вернуться в Управление?
   – Я думал, что ты захочешь это знать. – Дики развернул кресло и уставился на экран другого монитора. Его паучьи пальцы забегали по клавиатуре. – Ты видишь это?
   Ева внимательно изучила цветное изображение.
   – Это волос.
   – Умница девочка. Но весь вопрос в том, что это за волос. Он не с головы предполагаемого преступника, не с головы жертвы и не с другой части их тел. Это волос из парика. Очень дорогого мужского парика.
   – Ты можешь выяснить его происхождение?
   – Стараюсь. – Он развернул кресло к третьему экрану. – А что здесь, по-твоему?
   На мониторе были какие-то цветные круги, пятна и формулы. Ева шумно выдохнула. Она ненавидела отгадывать загадки, но вести себя по-другому с Дики было нельзя.
   – Нет. Говори, не томи душу.
   – Это грим, Даллас. Крем-основа номер 905/4. Следы этого крема остались на постельном белье. Но на трупе его не было. Более того… – Он вызвал на экран портрет. – Мы обнаружили следы воска для лица. Некоторые пижоны пользуются им, чтобы увеличить подбородок или скулы, если не хотят прибегать к косметической операции.
   – А она не пользовалась никаким воском.
   – Еще один приз за сообразительность! Этот малый был в парике, пользовался воском для лица и был в гриме. У тебя нет его портрета.
   – Замечательная новость, Дики. Что еще?
   – У нас есть пара волос с его лобка. Настоящих. Русого цвета. И множество отпечатков пальцев. На бокалах, на бутылке, на теле, на дверях и перилах балкона. Ты найдешь этого типа, и мы упрячем его за решетку.
   – Пришлешь мне результаты. С фабричными марками. Они понадобятся мне завтра утром.
   – Эй! – крикнул Дики ей вслед. – Могла бы сказать спасибо!
   – Да. Спасибо. Черт бы все побрал…
 
   Всю дорогу домой она пыталась понять, что представляет собой убийца. Увы, было ясно, что он умен. Достаточно умен, чтобы изменить внешность и заранее позаботиться о том, чтобы его не могли узнать ни Брайна Бэнкхед, ни видеокамеры. Но он вошел в квартиру Брайны вовсе не для того, чтобы убить девушку. Ева была в этом уверена.
   Он пришел обольстить ее.
   Однако события вышли из-под его контроля. Поняв, что девушка умерла, он либо ударился в панику, либо разозлился и сбросил ее с балкона. Нет, скорее всего, ударился в панику. Когда он выходил из квартиры, гнева на его лице не было.
   Он имел либо деньги, либо доступ к ним. Она прожила с Рорком год с лишним и научилась разбираться в таких вещах. Достаточно было увидеть его элегантный костюма или шикарные туфли.
   Но он позволил Брайне заплатить за выпивку. Убил двух зайцев, подумала Ева. Не оставил следов и потешил самолюбие тем, что за него платит женщина.
   Он отлично разбирался компьютерах и знал химию. Или имел доступ к тем, кто знал и то и другое.
   Он был извращенцем. Возможно, психом и в обычной ситуации импотентом. Скорее всего, он не женат, решила Ева, подъехав к воротам дома. Этот тип не имел длительных нормальных сексуальных связей. И не искал их. Он хотел полной власти над партнершей. И пользовался романтическими ловушками для собственного удовольствия.
   Иллюзии. Фантазии. Так ему легче было представить себя гениальным любовником.
   Но когда он добивался своего, существовало два продолжения. Либо страх и чувство вины заставляли его забиваться в нору, либо он начинал новую охоту.
   Опыт Евы подсказывал ей, что хищники редко довольствуются одной жертвой.
   В полумраке ее дом казался особенно красивым. В окнах горел свет. Пышно цвели декоративные деревья и кустарники, названия которых Ева никак не могла запомнить. Их тонкий, изысканный аромат заставлял забыть о том, что ты находишься в городе.
   Ева сумела полюбить этот дом. Год назад она не верила, что это возможно. Конечно, она восхищалась им. Обилие комнат, наполненных сокровищами, пугало и одновременно очаровывало ее. Но постепенно она начала ощущать любовь к нему. Такую же крепкую и нерушимую, как любовь к его хозяину.
   Но Рорка здесь не было, и ей захотелось повернуть и уехать. Она могла переночевать в Управлении.
   Однако воспоминание о жизни, которую она вела до знакомства с Рорком, навело на Еву тоску и заставило на мгновение остановиться перед домом.
   Она поднялась по каменным ступеням, распахнула массивную дверь и вошла в ярко освещенный вестибюль.
   Там ее ждал старый ворон Соммерсет, как всегда облаченный в черное. Бесстрастное выражение лица соответствовало его бесстрастному тону.
   – Лейтенант, вы уехали из дома посреди ночи и не сообщили мне ни о своем распорядке дня, ни о предполагаемом времени возвращения.
   – Похоже, папочка недоволен.
   Поскольку Ева обожала злить старого дворецкого Рорка, она сняла куртку и перебросила ее через перила лестницы.
   Поскольку Соммерсет обожал злить жену Рорка, он взял потертую кожаную куртку двумя тощими пальцами.
   – Сообщать о своих приходах и уходах может только воспитанный человек. Естественно, вам этого не понять.
   – Ладно. Мы понимаем друг друга. Я уехала на вечеринку, а та затянулась. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон… – Еве хотелось спросить, не знает ли Соммерсет, когда вернется Рорк, но она не могла на это решиться.
   Знает, решила она, поднимаясь по лестнице. Соммерсет знает все, черт побери. Она сама могла позвонить Рорку, но это значило бы потерять лицо. Разве она не говорила с ним двадцать четыре часа назад? Разве он не ответил, что надеется быстро покончить с делами и вернуться через пару дней?
   Она вошла в спальню, подумала, что надо принять душ и поесть, и решила, что не станет делать ни того ни другого. Лучше пройти в кабинет, перечитать свои заметки и поработать на компьютере. Ева сняла портупею с кобурой, повела плечами, и тут до нее дошло, что работа – это не выход.
   Ей требовалось подумать.
   Ева редко поднималась в сад, разбитый на крыше. Она не любила высоты. Но величина дома не мешала ей порой ощущать приступы клаустрофобии. Может быть, на воздухе ей станет легче.
   Она раздвинула купол. На карликовых деревьях и цветах в горшках мерцал звездный свет. Журчал фонтан, струи которого падали в пруд с экзотическими рыбками, напоминавшими мокрые драгоценные камни.
   Крышу окружала каменная стена с резными изображениями крылатых фей.
   Ева вспомнила, что несколько раз они устраивали здесь приемы. Для таких людей, как Рорк, приемы были работой. Однако, как ни странно, они доставляли ему удовольствие.
   Она редко видела в доме других слуг, кроме Соммерсета. Как людей, так и андроидов. Но успела привыкнуть к тому, что человек, обладающий большим богатством и большой властью, может командовать молчаливыми и практически невидимыми армиями, которые берут на себя все хлопоты.
   И все же Рорк, обладавший большим богатством и большой властью, взял на себя хлопоты, связанные со смертью друга…
   Ева почувствовала, что в голове прояснилось, и начала думать о Брайне Бэнкхед.
   Молодая, пылкая, романтичная. Организованная. Любившая красивые вещи. Ее шкаф был набит аккуратно развешанной модной одеждой.
   Платье и туфли, которые она надела в тот роковой вечер, были новыми – девушка указала их стоимость в книге расходов. Кроме того, она сделала маникюр, маску для лица и надела красивые серьги, купленные в день свидания.
   Очень женственная. Девушка, любящая поэзию.
   Значит, убийца охотился на молодых, романтичных и женственных.
   В холодильнике Брайны лежали две бутылки вина, белого и красного. Но в книге расходов не была упомянута бутылка, стоявшая на столе. Может быть, он принес бутылку с собой, в черной кожаной сумке, вместе с наркотиками, лепестками роз и ароматическими свечами?
   В ее тумбочке были презервативы, но убийца ими не воспользовался. Брайна была слишком одурманена, чтобы предохраняться. Следовательно, убийца не думал о защите и не боялся оставить на месте преступления ДНК.
   Потому что будь Брайна жива, она не смогла бы составить его словесный портрет. Более того, она вообще не знала бы, что случилось. Они встречались в общественном месте, и, согласно показаниям официанта, Брайна была без ума от своего кавалера. Пара держалась за руки, целовалась, не сводила друг с друга глаз, и официант пришел к выводу, что они любовники.
   Видеокамеры подтверждали этот вывод. Она не просто привела его к себе, но буквально втащила в квартиру.
   Очень умно, подумала Ева. Подождать и позволить ей сделать первый шаг. Будучи под объективом.
   Останься Брайна жива, его было бы не в чем упрекнуть.
   Может быть, он уже занимался такими делами?
   Нет. Нет. Иначе он не совершил бы такой ошибки с дозой. Похоже, это случилось впервые. Но исключать возможность рецидива нельзя.
   Нужно было найти способ остановить его.
   Ева вынула электронную записную книжку и ввела в нее следующие ключевые слова:

   Чаты
   Поэзия
   Редкие и дорогие наркотики
   Парик, косметика
   Розовые розы
   «Пино-нуар» урожая сорок девятого года
   Сексуальные отклонения
   Умение работать на компьютере
   Знание химии

   Ева перечитала написанное и сунула книжку в карман. Может быть, все же следует принять душ, поесть, а потом поработать.
   Она повернулась… и увидела Рорка.
   То, что они прожили вместе больше года, не имело значения. При виде мужа у Евы начинало бешено колотиться сердце, и она никак не могла привыкнуть к этому.
   Рорк казался ей героем исторического романа. Его высокая, стройная фигура, облаченная в черный костюм, так же естественно выглядела бы в просторном плаще или сверкающих доспехах.
   Его лицо с точеными чертами и чувственным крупным ртом, обрамленное густыми черными волосами, могло принадлежать поэту или воину. А от взгляда его широко расставленных, поразительно синих глаза у нее по-прежнему подгибались колени.
   Неужели и спустя годы он будет повергать ее в трепет?!
   – Ты вернулся раньше?
   – Да. Привет, лейтенант.
   От его звучного, по-ирландски протяжного голоса у Евы сжалось сердце. Рорк еле заметно улыбнулся, и Ева бросилась в его объятия.
   Он поймал ее, поднял и прижался губами к ее рту. Их поцелуй оказался коротким, но таким жарким, что его тепло растопило Еву.
   «Дома, – подумал Рорк, когда вкус ее губ заставил его забыть о скорби и усталости, накопившихся за последние дни. – Наконец-то дома».
   – Ты не сообщил мне о своем распорядке дня и предполагаемом времени возвращения, – монотонно произнесла она, подражая Соммерсету. – Думаю, мне придется позвонить и отменить свидание с двумя пылкими близнецами.
   – А, с Ларсом и Свеном. Я слышал, что они очень изобретательны. – Рорк прижался щекой к ее щеке, а потом опустил Еву на пол. – Что ты здесь делала?
   – Сама не знаю. Не могла найти себе места и решила подышать свежим воздухом. – Ева всмотрелась в его лицо. – Ты в порядке?
   – Пришлось нелегко. Труднее, чем я ожидал. Я думал, будет легче.
   – Он был твоим другом. Не говоря обо всем остальном.
   – Но он умер, а я нет. Я справился с этим. – Он прижался лбом к ее лбу. – Во всяком случае, мне так кажется. Я увидел тех, с кем уже не надеялся встретиться. Но когда Мика зарывали… это было тяжело.
   – Я должна была полететь с тобой.
   Он покачал головой.
   – Кое-кто из скорбящих почувствовал бы себя неуютно, увидев рядом копа. Даже моего личного. Кстати, Брайан просил тебе кое-что передать. За стойкой бара «Свинья и Грош» он сказал буквально следующее: «Скажи Еве: когда она опомнится и поймет, что больше не любит тебя, я буду ее ждать».
   – Хорошо, когда есть куда отступать… Ты обедал?
   – Еще нет.
   – Почему бы нам ради разнообразия не поменяться ролями? Я буду тебя кормить, утешать разговорами, а потом затащу в постель.
   – Темные круги под глазами говорят о том, что кормить и укладывать спать нужно тебя. Соммерсет сказал, что тебя не было всю ночь.
   – Соммерсет – болтун и старый дурак. Сегодня ночью произошло убийство.
   Рорк пригладил ее непослушные волосы.
   – Хочешь рассказать?
   Ева могла ответить «нет», он бы понял и не стал настаивать.
   – Не сейчас. – Она снова устремилась в его объятия.
   – Я соскучился, Ева. Соскучился по твоим рукам, по твоему запаху и вкусу твоих губ.
   – Это поправимо. – Она повернула голову и поцеловала его в подбородок.
   – Я и собираюсь это поправить.
   – Так чего же ты ждешь? – Теперь она пустила в ход зубы. – Предпочитаю действия. Не сходя с места.
   Он прижал Еву к себе, позволив ей ощутить всю силу его желания.
   – А как же быть с Ларсом и Свеном?
   – Ими я займусь позже.
   Рорк улыбнулся и закружил ее в воздухе.
   – Думаю, к тому времени ты уже будешь без сил.
   – Сомневаюсь, у меня сейчас такой прилив сил! – Ева обхватила ногами его бедра и удивленно подняла брови. – Кажется, и у тебя тоже.
   – Ко мне пришло второе дыхание. – Он расстегнул верхнюю пуговицу ее рубашки и вдруг остановился. – Эй, разве это не моя рубашка?
   Она поморщилась, но тут же надменно вздернула голову:
   – Ну и что?
   – Ничего. – Тронутый Рорк, посмеиваясь, продолжал расстегивать пуговицы. – Боюсь, мне придется ее у тебя отобрать.
   – Да у тебя их пятьсот штук… – Ева умолкла, когда пальцы мужа коснулись ее груди. – Ну и ладно, раз ты такой жадина.
   – Да, жадина. – Он снова прильнул к ее губам.
   Поцелуи становились все более страстными. Вкус ее губ и ее кожи возбуждал, успокаивал и соблазнял Рорка. Ее тело, ее маленькие твердые груди дарили ему бесконечное наслаждение.
   Ева распахнула полы рубашки мужа, и плоть прижалась к плоти. Она выгнулась всем телом, Рорк больше не медлил.
   Вечер стоял прохладный, но их тела горели огнем. Ева раскрыла губы, давая дорогу его языку, и негромко вздохнула. Желание становилось нестерпимым.
   Когда губы Рорка спустились ниже и начали ласкать ее тело, вздохи сменились стонами.
   «Еще, еще», – думал он. А потом перестал думать.
   Ее шея, плечи, груди… Он ласкал их так жадно, словно хотел добраться до ее сердца.
   Трепещущая Ева была вся в его власти.
   До него она не знала, что такое настоящая страсть. Прикосновение губ и рук Рорка неизменно сводило ее с ума.
   Ева видела плясавшие в небе звезды и чувствовала, как те же звезды взрывались в ее теле. Она млела, таяла и двигалась с ним в одном медленном, сладострастном ритме.
   Постепенно страсть сменялась нежностью. Ласками, шепотом и прикосновениями.
   Пальцы Евы гладили его волосы. Губы прильнули к шее и ощутили биение его пульса. Потом она открыла глаза и увидела, что Рорк следит за ней.
   Никто, думала она, с трудом втягивая в легкие воздух, никто не смотрел на меня так. Так, словно я самое дорогое, что есть на свете…
   Она изогнулась, выпрямилась и изогнулась снова. Эти движения были терпеливыми и необузданными одновременно. Ритм оставался чувственным и неторопливым. Их губы снова нашли друг друга.
   Она услышала… нет, скорее почувствовала, что он произнес ее имя.
   – Ева…
   Она обвила его руками, крепко прижала к себе, и два тела свела сладостная судорога.
 
   Два халата возникли словно из-под земли. Иногда Ева подозревала, что где-то в доме скрывается шелковая фабрика, потому что халатов у Рорка было видимо-невидимо. Оба халата были черными и достаточно плотными, чтобы надежно защищать тело во время импровизированного ужина на свежем воздухе.
   Ева решила, что было бы глупо не воздать должное редкостному бифштексу из настоящей говядины и замечательному красному вину, сидя при свечах в саду на крыше. Тем более после умопомрачительного секса.
   – Это очень хорошо, – сказала она, проглотив очередной кусок мяса.
   – Что именно?
   – Что ты вернулся. Есть такой обед в одиночку совсем неинтересно.
   – Соммерсет всегда к твоим услугам.
   – Не порти мне аппетит.
   Рорк следил за тем, как она расправлялась с сочным бифштексом.
   – Что-то незаметно. Ты сегодня ела что-нибудь?
   – Булочку, и еще печенье. Так что не ворчи… Что такое «Пино-нуар» сорок девятого года?
   – Какая этикетка? – тем же небрежным тоном спросил Рорк.
   – О черт! – Ева закрыла глаза и мысленно представила себе бутылку. – «Мэзон де Лак».
   – Отличный выбор. Пятьсот долларов бутылка. Можно проверить, но приблизительно так.
   – Это твое?
   – Да. А что?
   – Оно послужило орудием убийства. А дом на Десятой улице случайно не твоя собственность?
   – Какой номер?
   Ева зашипела, порылась в памяти и назвала ему адрес.
   – Кажется, нет. – Он слегка улыбнулся. – И как я его упустил?
   – Очень смешно. Странно, что не каждое нью-йоркское убийство совершается в домах, которые принадлежат тебе.
   – Но как бутылка прекрасного вина, которое стоит пятьсот долларов, могла стать орудием убийства? Яд?
   – Что-то в этом роде. – Она немного помедлила, а потом все рассказала мужу.
   – Он ухаживает за ней с помощью электронной почты, – задумчиво сказал Рорк. – Очаровывает поэзией, а потом подсыпает в ее бокал два самых отвратительных наркотика.
   – В ее бокалы, – поправила Ева. – Он усердно спаивал ее весь вечер.
   – Потом он устраивает романтическую сцену, обольщает ее и использует. Использует на всю катушку, – негромко добавил он. – Наверняка убеждая себя, что она получает от этого наслаждение. Что это не изнасилование, а обольщение. Без всякого насилия, эротичное и по взаимному согласию.
   Ева положила вилку.
   – Почему ты так говоришь?
   – Ты сказала, что он был загримирован. Оказавшись в квартире одурманенной девушки, он мог сделать с ней все, что хотел. Если бы он хотел причинить ей боль, если бы в его планы входило насилие, он бы так и поступил. Но он воспользовался свечами, музыкой, цветами. И дал девушке снадобье, которое должно было сделать ее агрессивной и сверхсексуальной. Пытаясь создать иллюзию, что она испытывает не просто желание, но страсть. Зачем ему это понадобилось? Чтобы польстить своему самолюбию или оказаться способным на физическую близость? Или тут было и то и другое вместе?
   – Верно… Верно, – повторила Ева и кивнула. – Я об этом не подумала. Маска тоже была частью обольщения. Дорогая одежда, прическа, грим. Он хотел выглядеть как…
   Она осеклась и посмотрела на супермена, сидевшего напротив.
   – Черт побери, он хотел выглядеть как ты.
   – Что?
   – Ну, не именно ты. У него были длинные волосы и зеленые глаза. Его идеал – мужчины твоего типа.
   – Ты меня смущаешь.
   – Я не о том. Маска была не только частью обольщения, но и воплощением его фантазии. Ему хочется быть выдающимся любовником, хочется быть неотразимым. Либо он действительно богат, много путешествует, знает литературу, опытен, но в глубине души безнадежно романтичен, либо притворяется таким. Определенный тип женщин клюет на это с жадностью.
   – Но только не вы, лейтенант, – с улыбкой сказал Рорк.
   – Лично я клюнула на секс. – Она снова взяла вилку. – И на то, что ты регулярно кормишь меня мясом с кровью… Но ты меня отвлек. Луиза Диматто живет с ней в одном доме.
   – Да ты что?
   – Более того, она стояла на тротуаре, когда эта Бэнкхед падала с балкона.
   Рорк подлил вина в бокалы.
   – Мне очень жаль.
   – Сегодня я заезжала к ней в клинику. Там очень многое изменилось.
   – Угу.
   – Вот именно, «угу». Почему ты не сказал мне, что дал клинике три миллиона?
   Рорк поднял бокал и сделал глоток.
   – Я делаю множество пожертвований, о которых ты не имеешь понятия. – Он изобразил улыбку. – Может быть, присылать тебе копии счетов?
   – Не морочь мне голову. Я хочу знать, почему ты обманул меня и дал ей в пять раз больше обещанного. Хочу знать, почему ты не сказал мне об убежище для неимущих, где предложил ей работу.
   – Мне нравится, как она работает.
   – Рорк… – Ева положила ладонь на его руку и решительно сказала: – Ты создал это убежище из-за меня. Неужели ты думал, что я разозлюсь, узнав об этом?
   – Этот план возник у меня несколько месяцев назад. Из-за тебя, тут ты права, – сказал он, накрыл ладонью руку жены, и их пальцы переплелись. – Но и из-за себя самого. В детстве нам было некуда деться, правда, Ева? А если бы и было, я бы не пошел в такое убежище. Не пошел бы даже голодный и избитый до полусмерти. Но другие пойдут. – Рорк поднял глаза и внимательно посмотрел на Еву. – Эта мысль пришла мне в голову из-за тебя, это правда.
   – Но ты ничего не сказал мне.
   – Убежище еще не закончено, – объяснил Рорк. – Хотя уже открылось. Там живут люди, которых персонал называет гостями. Но нужно завершить кое-какие детали, реализовать кое-какие программы. Мне нужно… – Он осекся. – Я ничего не говорил, потому что не был уверен, что тебе понравится.
   – Во всяком случае, название мне нравится.
   – Уже хорошо.
   – А не нравится мне то, что ты ничего не сказал мне, а ведь я могла бы тобой гордиться… Я бы и сама не пошла в такое место, – сказала Ева, заметив взгляд Рорка. – Потому что он пугал меня ими, говорил, что это большие темные ямы, а я боялась темноты не меньше, чем его самого. Поэтому я бы не пошла туда. Но другие пойдут.
   Рорк поднес ее руку к губам.
   – Да.
   – А теперь посмотри на себя, дублинский беспризорник. Столп общества, филантроп, настоящая совесть города…
   – Перестань!
   – Крутой парень с большим и добрым сердцем.
   – Ева, замолчи, а то стукну!
   Ева рассмеялась и откинулась на спинку стула, довольная тем, что печаль мужа исчезла. Кажется, она неплохо осваивала профессию жены.