Страница:
Кто-то с отвращением сплюнул. Ева из внутреннего единодушия замечания делать не стала.
– …вплоть до вчерашнего дня, когда, перерезав горло медбрату, сбежал. Вернувшись в свою прежнюю квартиру, Макквин связал проживающих в ней теперь парня и девушку и под угрозой убийства девушки отправил парня разыскать меня, Еву Даллас, после чего избил и изнасиловал девушку. Ей он сделал татуировку с номером двадцать семь. Макквин оставил их в живых, чтобы они передали мне его послание: он вернулся и собирается продолжить с того места, на котором остановился.
Убийства нет, – добавила она, – так что официально это не наше дело.
Ева заметила, как напрягся Бакстер.
– Лейтенант… – начал он.
– Но, – продолжила она тем же тоном, – если паскуда типа Макквина хочет мне что-то сказать, я намерена уделить этому внимание. Ожидаю от вас того же. Всем прочитать досье. Взять фотографию. Всем, с кем работаете – свидетелям, информаторам, потерпевшим, подозреваемым, приятелям-копам, лоточнику на углу, у которого хот-дог покупаете, – показывайте фото всем. Вертеть головой во все стороны и ушки держать на макушке. Макквин уже подыскивает себе жертву номер двадцать восемь.
Теперь Еве нужно было минутку побыть одной. Она прошла к себе в кабинет, но не успела закрыть глаза, как услышала шаги Пибоди.
– Пибоди, мне нужно написать отчет и потолковать с Уитни. Иди читай досье.
– Я читала его. Мы это дело подробно разбирали в Академии. Ты сама, когда его арестовывала, была зеленой салагой прямо после выпуска, еще в патрульных ходила. Это был твой первый крупный арест. Ты…
– Я в курсе, – огрызнулась Ева. – Я принимала в этом участие.
Пибоди не поддалась на провокацию и продолжила сверлить Еву серьезным взглядом темных глаз.
– Ты же знаешь, кто он, знаешь, что он из себя представляет, как он действует. Так что ты понимаешь: ради того, чтобы передать тебе это послание, он изменил собственным принципам. Ева, ты ему двенадцати лет жизни стоила. Он будет мстить.
– Возможно. Но я не в его вкусе. Я давно уже не девочка. Я не наивна, не глупа и уж тем более не беззащитна. Скорее он собирается со мной посостязаться. Ему нужно меня победить. И перед ним полон город девчушек, чтобы отомстить мне за эти двенадцать лет заточения, бери – не хочу, – устало добавила Ева, усевшись в кресло. – Пибоди, он не убить меня хочет – по крайней мере не сразу. Он хочет доказать, что умнее меня. Хочет поунижать меня… хотя бы для начала. Вот как он все это себе представляет: он начнет собирать свою коллекцию заново, тем меня и унизит.
– В тюрьме он наверняка наводил о тебе справки. Считает, что может предугадать твои мысли, черт побери!
– Ничего, скоро он узнает, как я действую. Эй, время. Иди переодевайся.
– Можно отложить церемонию, заняться делом.
Джули Копески с застывшими от ужаса глазами и рыдающий Трей Шустер блуждали у Евы в мозгу: ей, в общем, тоже было не до медалей. Но она строптиво мотнула головой.
– Нет, не будем откладывать. И это не наше дело, – добавила она, хотя мысленно уже решила, что без боя его не отдаст. – Теперь проваливай, мне тоже надо переодеться. Не тебе одной медаль получать.
– Ну, у тебя-то это не первая. Ты привыкла?
– Нет, эта – особая. Давай линяй!
Оставшись одна, Ева какое-то время продолжала сидеть в кресле.
«Пибоди права, – думала она, – Макквин меня не знает…»
Унижения она не чувствовала. Она чувствовала дурноту – в сердце, в желудке, в голове. И чувствовала, как в ней растет злоба. И слава богу.
Злость придавала ей сил.
2
– …вплоть до вчерашнего дня, когда, перерезав горло медбрату, сбежал. Вернувшись в свою прежнюю квартиру, Макквин связал проживающих в ней теперь парня и девушку и под угрозой убийства девушки отправил парня разыскать меня, Еву Даллас, после чего избил и изнасиловал девушку. Ей он сделал татуировку с номером двадцать семь. Макквин оставил их в живых, чтобы они передали мне его послание: он вернулся и собирается продолжить с того места, на котором остановился.
Убийства нет, – добавила она, – так что официально это не наше дело.
Ева заметила, как напрягся Бакстер.
– Лейтенант… – начал он.
– Но, – продолжила она тем же тоном, – если паскуда типа Макквина хочет мне что-то сказать, я намерена уделить этому внимание. Ожидаю от вас того же. Всем прочитать досье. Взять фотографию. Всем, с кем работаете – свидетелям, информаторам, потерпевшим, подозреваемым, приятелям-копам, лоточнику на углу, у которого хот-дог покупаете, – показывайте фото всем. Вертеть головой во все стороны и ушки держать на макушке. Макквин уже подыскивает себе жертву номер двадцать восемь.
Теперь Еве нужно было минутку побыть одной. Она прошла к себе в кабинет, но не успела закрыть глаза, как услышала шаги Пибоди.
– Пибоди, мне нужно написать отчет и потолковать с Уитни. Иди читай досье.
– Я читала его. Мы это дело подробно разбирали в Академии. Ты сама, когда его арестовывала, была зеленой салагой прямо после выпуска, еще в патрульных ходила. Это был твой первый крупный арест. Ты…
– Я в курсе, – огрызнулась Ева. – Я принимала в этом участие.
Пибоди не поддалась на провокацию и продолжила сверлить Еву серьезным взглядом темных глаз.
– Ты же знаешь, кто он, знаешь, что он из себя представляет, как он действует. Так что ты понимаешь: ради того, чтобы передать тебе это послание, он изменил собственным принципам. Ева, ты ему двенадцати лет жизни стоила. Он будет мстить.
– Возможно. Но я не в его вкусе. Я давно уже не девочка. Я не наивна, не глупа и уж тем более не беззащитна. Скорее он собирается со мной посостязаться. Ему нужно меня победить. И перед ним полон город девчушек, чтобы отомстить мне за эти двенадцать лет заточения, бери – не хочу, – устало добавила Ева, усевшись в кресло. – Пибоди, он не убить меня хочет – по крайней мере не сразу. Он хочет доказать, что умнее меня. Хочет поунижать меня… хотя бы для начала. Вот как он все это себе представляет: он начнет собирать свою коллекцию заново, тем меня и унизит.
– В тюрьме он наверняка наводил о тебе справки. Считает, что может предугадать твои мысли, черт побери!
– Ничего, скоро он узнает, как я действую. Эй, время. Иди переодевайся.
– Можно отложить церемонию, заняться делом.
Джули Копески с застывшими от ужаса глазами и рыдающий Трей Шустер блуждали у Евы в мозгу: ей, в общем, тоже было не до медалей. Но она строптиво мотнула головой.
– Нет, не будем откладывать. И это не наше дело, – добавила она, хотя мысленно уже решила, что без боя его не отдаст. – Теперь проваливай, мне тоже надо переодеться. Не тебе одной медаль получать.
– Ну, у тебя-то это не первая. Ты привыкла?
– Нет, эта – особая. Давай линяй!
Оставшись одна, Ева какое-то время продолжала сидеть в кресле.
«Пибоди права, – думала она, – Макквин меня не знает…»
Унижения она не чувствовала. Она чувствовала дурноту – в сердце, в желудке, в голове. И чувствовала, как в ней растет злоба. И слава богу.
Злость придавала ей сил.
2
В раздевалке управления в нос ей шибанул привычный запах – смесь пота, мыла и чьего-то дешевого одеколона. Плюхнувшись на скамейку, Ева принялась зашнуровывать негнущиеся черные ботинки. Ох как она их ненавидела! Но форма есть форма. Ева задумчиво пошевелила пальцами ног, рывком поднялась, достала из шкафчика полицейскую фуражку, повернулась к зеркалу и со значением водрузила ее на голову.
Из зеркала на нее взглянула прежняя Ева Даллас – двенадцатью годами моложе, неопытная девчонка с отполированным до блеска жетоном, в треклятых черных ботинках.
И все-таки она уже и тогда была копом. Она твердо знала, кем должна стать. Просто обязана. Но она мало себе представляла, с чем предстоит ей столкнуться и с чем научиться жить.
Испытание, выпавшее на долю молодой, лишь два месяца назад окончившей Академию Евы Даллас за дверью квартиры номер 303 в доме 958 по Мюррей-стрит, куда она постучала одним знойным днем в сентябре 2048 года, было особенным.
Ева помнила тот свой страх, соленый привкус в глотке, ужас, мутной красной пеленой застлавший глаза.
Что бы она сделала, случись с ней все это сейчас – при всей ее нынешней многоопытности? Впрочем, что это ей взбрело в голову?
Она выполняла свою работу. О большем копу размышлять не положено.
За спиной скрипнула дверь. Ева отлепилась от зеркала, захлопнула дверцу шкафчика и повернулась. На пороге раздевалки стоял он.
Она предупреждала, чтобы он не подстраивал под нее свое расписание, но Рорк чаще всего делал так, как было удобно ему. Но в этот момент его появление подействовало на Еву успокаивающе. Воспоминания, от которых она рада была бы избавиться навсегда, схлынули.
Он улыбнулся ей. В деловом костюме, черт бы его побрал, он был неотразим!
Атласно поблескивающая черная грива волос достигала плеч. Она знала каждый изгиб его поджарого, мускулистого тела, и все-таки подчас от одного взгляда на Рорка ее вновь и вновь охватывало чувство, будто он крадет ее сердце – с такой ловкостью, словно вернулся к своему воровскому прошлому.
– Люблю женщин в форме! – заметил Рорк, и в его голосе едва заметной серебряной стрункой Ева расслышала отзвук Ирландии – родной земли Рорка.
– Ботинки все портят, – ответила она, не в силах оторвать глаз от его лица. – Я предупреждала: приходить не обязательно, это пустая формальность.
– Ошибаешься, лейтенант, это куда важнее! И пропускать подобную церемонию я не намерен. Я столько лет бегал от копов и даже не подозревал, как сексуальны они в парадной одежде. А может, это только моя женщина? Мой коп.
Форма делала Еву выше, стройнее. Рорк подошел к ней, дотронулся пальцем до ямочке на ее подбородке и чуть потянул его вверх. Скользнул по нему ослепительно-синим взглядом и поцеловал, едва коснувшись губами.
– Что-то не так?
– Да просто работа, – уклончиво ответила Ева, но тут же поняла: он учуял то, чего не мог бы заметить никто другой. – Так, произошло кое-что…
– Нашла новое дело?
– Не совсем. Нет времени объяснять. Но хорошо, что ты пришел. Эта церемония ненадолго, но тебе все же придется послушать речь мэра, вместо того чтобы успеть купить парочку третьих стран…
– И это стоит того! – Рорк еще на секунду задержал пальцы на ее подбородке. – Потом расскажешь.
– Ага, – кивнула Ева.
Может быть, и расскажет. Теперь – сможет рассказать. Встреча с Рорком была еще одним испытанием, самым трудным для нее, но и самым дорогим. Они познакомились тоже на церемонии. На церемония прощания – похорон. Она была следователем по делу об убийстве, он – подозреваемым с сомнительным прошлым и настораживающим настоящим. Красивей падшего ангела, дьявольски богат и могуществен.
И вот теперь он целиком в ее власти.
Ева взяла его за руку, нащупала обручальное кольцо на его пальце.
– Это долгая история.
– Выкроим для нее время.
– Ладно, но позже. Ты прав, это не пустая формальность. Для Пибоди это много что значит и для детектива Стронг. Это важнее, чем сама медаль – и уж тем более чем какая-то там дурацкая речь мэра. Они это заслужили.
– И вы, лейтенант!
– Я выполнила свою работу, – устало отозвалась Ева.
И они направились к выходу. Но дверь перед ними сама распахнулась. Вошел приятель Пибоди, детектив Иен Макнаб. Куда девался его всегдашний прикид с дикой раскраской компьютерщика, ухлестывающего за модой? Элегантная синяя парадная форма. Даже светлый хвост волос он умудрился запихать под фуражку.
– Здорово, Даллас! – подмигнул он зеленым глазом. – Клево выглядишь. Рорк, супер, что зашел.
– Иен, ты ли это?!
– Что поделаешь, служба, – вздохнул Макнаб, чуть ссутулив суховатые плечи. – Боты вот только жутко неудобные.
– Да, я в курсе.
– Я заскочил сказать: решили все провести на улице, у входа в управление.
– Черт, – не сдержалась Ева.
– Ага, – с пониманием кивнул Макнаб. – Мэр решил, надо побольше зрителей. Пусть посмотрят, кто вывел шайку Рене Оберман на чистую воду. Ну и на него заодно. Небось опять во всех новостях будет. Хорошие копы против плохих и все такое. Ладно, короче, там Пибоди, – он ткнув пальцем себе за спину, – малость перетрухнула. Может, успокоишь ее, чтоб не хлопнулась в обморок, когда мэр ей медаль вручать будет?
– Этого еще не хватало! – Ева широким шагом устремилась в «загон», к столу Пибоди.
– Детектив Пибоди, а ну, взять себя в руки! Позор, и, что еще хуже, на мою голову.
– Они собираются все провести на людях, – простонала Пибоди.
– Тебе-то какая разница?
– Ну там же люди, – жалобно повторила Пибоди.
– Начальство и власти города собираются наградить тебя за высокие моральные качества, отвагу и профессионализм, благодаря которым ты помогла вымести грязь из департамента и из нашего города. Грязных, жадных предателей и убийц, прикинувшихся полицейскими. Сейчас они за решеткой. И мне плевать, где тебя собираются награждать, хоть на Центральном вокзале! Подъем! Отставить мандраж и сопли! Это приказ!
– Вообще-то я ожидал чего-нибудь в духе «расслабься, Пибоди, это большая честь» или что-нибудь в этом роде, – прошептал Макнаб Рорку.
– Серьезно? – ухмыльнулся Рорк и покачал головой. – Ну, тебе еще учиться и учиться.
– Есть, мэм! – Пибоди вытянулась по стойке «смирно».
– Господи, какая ты бледная и потная! Беги умойся.
– Ла-адно… – пробормотала Пибоди.
– Пибоди. Черт подери, ты заслужила эту награду! Так что встань как подобает и с гордостью иди получать свою медаль. Не пойдешь с гордостью, клянусь, я тебя пинками под зад туда… – Ева осеклась, заметив, что в дверь кто-то вошел, обернулась и только и успела подумать: «Черт».
– Нет-нет, прошу вас, продолжайте! – весело улыбнулась ей Фиби Пибоди.
– Мама! – завизжала Пибоди, как девчонка. – Папа! Вы приехали!
Она бросилась обнимать их, от радости топоча форменными ботинками.
– Попали в пробку, а то добрались бы скорее! – Сэм Пибоди крепко обнял дочь. – Тебе привет от всех.
– Вы приехали! Вы приехали!
– Ну а как иначе? – Фиби расплылась в счастливой улыбке. – Ах, миленькая моя! Моя милая, храбрая девочка. Мы с папой так гордимся тобой!
– Ой, нет, мам, не надо, я сейчас заплачу, а мне нельзя. У меня приказ.
– Слышали, слышали, – Фиби откинула с миловидного лица длинные темные волосы и шагнула навстречу Еве. Подойдя, она обняла ее и чмокнула в щеку. По ее легкому смешку Ева поняла: Фиби знает, что такие нежности ей не по нраву.
– Как ты впечатляюще смотришься в форме! И весьма сексуально, правда, Сэм?
– Точно, – отозвался мистер Пибоди, и Ева получила новую порцию объятий и поцелуев.
«Детский сад какой-то. И на глазах у всего отдела, – подумала она. – Дурацкие хиппари. Любовь ко всему живому нужно держать в рамках».
И она с облегчением вздохнула, когда старшие Пибоди переключили внимание на Макнаба и Рорка.
– Вечно меня отговаривали идти в полицию, – дернув за рукав, шепнула ей Пибоди. – Так меня любят, хотели, чтоб я от греха подальше дома сидела. Но они и впрямь меня любят, так что не стали мне запрещать. Вот теперь приехали… Теперь уж я точно не хлопнусь в обморок.
– Так держать. После возьми отгул, пообщайся с родителями.
– Но ведь Макквин…
– Не наше дело, Пибоди. Пока не наше. Побудь с родными. Дела дальше могут пойти неважно, так что пользуйся возможностью, пока она есть.
Утренний ливень оставил после себя духоту и жару. Сама Ева, возможно, и предпочла бы ступеням перед управлением что-нибудь менее многолюдное, без суеты и кучи журналистов, но она считала, что Пибоди заслужила свою минуту торжества. Как и детектив Стронг, стоявшая вместе с ними, опираясь на костыли.
Народу собралось тьма-тьмущая, как мэр и хотел, – репортеры, копы, родственники, просто зеваки. Ева, пропуская речи мимо ушей, изучала глазами сборище.
В окружении прочих журналистов, естественно, ближе всех к ступеням стояла Надин Ферст. Такой сюжет – да еще и про своих друзей – она ни за что бы его не пропустила. Была там и штатный психолог департамента, специалист по психологии преступников доктор Мира – в одном из своих элегантных костюмов.
«Нужно будет с ней переговорить о Трее и Джули», – подумала Ева.
Родители Пибоди смотрели на дочь, держась за руки. Рядом с ними стояла лучшая подруга Евы Мэвис Фристоун вместе с мужем и маленькой дочкой. Вот уж кого Ева тут не ждала! Похоже, не поверили они в сказку про ничего не значащую церемонию.
«И не они одни», – признала Ева, заметив в толпе Крэка. Трудно было не заметить могучего негра в татуировках с головы до ног и с серьгами в виде перьев. А рядом с ним стоял Чарльз Монро, бывший высококлассный лицензированный компаньон, вместе с молодой женой, доктором Луизой Диматто.
С некоторым ужасом Ева заметила, как сквозь толпу прокладывает себе дорогу Трина. Женщина-косметолог пробилась к Мэвис, посюсюкала с малышкой Беллой, а затем, повернувшись, критически оглядела ее саму.
«Черт, – подумала Ева, – надеюсь, у меня из-под фуражки волосы не видны. Хотя Трина наверняка уже все подметила. Глаза у нее – рентген». Ева втайне была уверена, что Трина умеет видеть сквозь любую одежду.
Ева отвернулась, нашла глазами Рорка и решила, что на него ей смотреть гораздо спокойнее.
«Ну разве он не лучше всех? – подумала она и тут же в ужасе отшатнулась, заметив за его плечом напоминающий оживший труп костлявый черный силуэт Соммерсета, дворецкого Рорка и ее личную ходячую головную боль. – Неужели и он здесь? Или от передоза скуки у меня началась белая горячка?»
На ступенях перед входом выстроились все до последнего офицеры ее подразделения, включая ее бывшего напарника, учителя, а в данный момент – капитана отдела электронного сыска Райана Фини. По лицу его было видно, что он стоически терпит происходящее, хотя глаза, как ей показалось, у него уже несколько помутнели.
У нее, вероятно, тоже.
Звук аплодисментов вернул ее к реальности. Ева покосилась на майора Уитни, занимающего место рядом с мэром. Он тоже был облачен в парадную форму, и она, как всегда в таких случаях, вспомнила, что и он был когда-то простым патрульным.
Вместе они подошли к детективу Стронг. Мэр торжественно поблагодарил ее за службу, отметил ее ранение и приколол ей на грудь медаль.
То же повторилось и с Евой. Против мэра лично она ничего особенного не имела. Но рукопожатие Уитни для нее значило куда больше слов очередного политика.
– Отличная работа, лейтенант Даллас.
– Спасибо, сэр.
Настал черед Пибоди, и, услышав, как мэр произносит ее имя, Ева почувствовала прилив гордости. Высокие моральные качества, честь мундира, отвага. Услышав, как Пибоди слегка нетвердым голосом благодарит за оказанную ей честь, Ева – да что уж там! – даже позволила себе ухмыльнуться.
На минуту ей показалось, что, когда стоишь вот так, рядом с двумя непревзойденными копами, и видишь, как улыбается тебе мужчина, которого ты любишь до одури, вся церемония – и потраченное зря время, и суета, и эти официальные фотографии – не такая уж пустая затея.
Потом началась толчея – все полезли пожать руку, хлопнуть по спине. Ева заметила нездоровый блеск в глазах у Пибоди и ударила на опережение:
– Никаких объятий. Копы не обнимаются.
Пибоди посмотрела на Стронг, которую как раз обнимал кто-то из копов.
– Ей можно, – отрезала Ева. – Она получила ранения.
– Ладно, – протянула Пибоди. – Но знай: мысленно я тебя обняла и поцеловала взасос.
– Только попробуй, и ты у меня тоже получишь ранения.
К ним подошел Фини. Свою торчащую во все стороны седеющую рыжую шевелюру он прикрыл глубоко насаженной фуражкой.
– Отлично сработано, детка! – И для подкрепления своей мысли он произвел подобающий копу вид объятия – тычок кулаком в плечо.
– Спасибо.
– Думал, этот мэр так никогда и не заткнется. Но в целом вышло недурно.
К Пибоди подвалил Макнаб. Отвесил ей и поцелуй, и объятия, и даже шлепок по заднице.
– Да, чертовски здорово вышло, – согласился он.
Ева увидела, как к ней приближается Рорк, и испугалась, что, несмотря на все увещевания другим вести себя достойно, ей сейчас несолидно достанется.
Но он просто обеими руками сжал ее руку и посмотрел на нее с такой гордостью, что у нее защипало в глазах.
– Мои поздравления, лейтенант, – сказал он и постучал по медали у нее на груди. – А тебе идет. Райан, – обратился он к Фини, – тебе тоже мои поздравления. Отличным копом она стала, в том числе и благодаря тебе.
Фини, как всегда бывало от удовольствия или смущения, залился краской.
– Ну, задатки у нее и так были. Надо было лишь дать пинка в нужном направлении.
– Да уж, пинков я от тебя получила изрядно, – вступила Ева. – Он небось…
И она осеклась. На секунду – на долю секунды! – она увидала Макквина. Его смазливую физиономию, тюремную бледность.
Темные очки, светлые волосы зачесаны на затылок, серый в полоску костюм с иголочки, васильково синий галстук.
– Твою мать!
Ева рванулась, но толпа сдавила ее, оттесняя в сторону. Ева принялась проталкиваться, держа руку на оружии и крутя головой по сторонам. Вокруг сновали копы, гражданские, надо всем витал городской шум. Над головами пролетел рекламный дирижабль, громогласно обещая новую распродажу в универмаге «Поднебесный».
Рорк просочился в толпе к тротуару, где Ева стояла, по-прежнему держа одну руку на оружии и бессильно сжав вторую в кулак.
– Что случилось?
– Я его видела. Он был здесь.
– Кто?
– Макквин. Айзек Макквин. Нужно доложить Уитни.
– Беги, я буду ждать здесь, – сказал Рорк. – Извинюсь за тебя перед Мэвис и остальными. И, Ева, – добавил он, положив руку ей на плечо, – когда закончишь, я хочу, чтобы ты мне обо всем рассказала.
Майор Уитни, по-прежнему в парадной форме, стоял за столом у себя в кабинете. Он был крупным мужчиной, и на его плечах держалось все управление. Он смерил Еву взглядом – его темные глаза ни на йоту не утратили выражения настоящего копа, – потом кивнул.
– Вы уверены?
– Да, сэр. Он специально сделал так, чтобы я его заметила. Хотел показать, что может спокойно пройти сквозь толпу полицейских у самого управления. Он хочет унизить полицию и меня лично. Сэр, нужно срочно собирать команду и начинать поиски.
– Лейтенант, за ним охотится весь департамент вкупе с ФБР, – ответил Уитни и жестом показал, что не потерпит возражений. – Я понимаю, вы хотите его найти, хотите поучаствовать в охоте. Я не стану вас отговаривать. Я понимаю: вы хотите предложить свои значительные познания в психологии Макквина и ваши силы в помощь тем, кто его ищет. Но дело в том, что он хочет добраться до вас не меньше, чем вы – до него. И я подозреваю, что к встрече с вами он за эти годы подготовился намного лучше, чем вы.
– Сэр, я знаю, как он мыслит, – возразила Ева, боясь, что чувство бессилия, охватившее ее на улице, готово вот-вот выплеснуться из нее злостью. – Знаю лучше любого копа в городе, лучше любого федерала! Я скрупулезно его изучила. И я не хочу ждать, пока он убьет кого-нибудь, чтобы официально взяться за его дело.
– Думаете, он попытается снова с вами связаться?
– Да, сэр, уверена.
– Ну тогда официально и начнете. А пока собирайте все, что у вас на него есть, запускайте вероятности, подключайте свои ресурсы. Утром у меня на столе будет полный рапорт от начальника тюрьмы, главного надзирателя, тюремного психиатра, ответственного за Макквина, и охранников в его корпусе. Копии направлю вам.
– У него есть план. Он всегда действует по плану. Без плана он бы из «Райкерс» не сбежал. Мне надо допросить осужденных, с кем он регулярно общался, и охранников. Мне нужен доступ к его делу, список посещений и журнал личных звонков.
– Тюремное начальство уже начало внутреннее расследование.
– Сэр, он уже почти сутки на свободе.
– Я в курсе, лейтенант. О его побеге мне сообщили только сегодня утром. – Уитни немного помолчал, кивнул. – У нас с мэром было о чем поговорить помимо медалей, какими бы заслуженными они ни были. Начальство «Райкерс» попросило дать им время до девяти ноль-ноль, чтобы закончить внутреннее расследование. Время им дали. Обещаю, завтра в девять ноль одну у вас на руках будет все то же, что и у меня.
– Они там в политику играют и стараются прикрыть свои задницы. К девяти утра он уже может похитить следующую девочку. И даже не одну.
– Я в курсе и этого тоже. – Уитни сел. – Может так случиться, что даже со всей информацией на руках мы ничем не сможем помочь в его поимке. Арестовать его в прошлый раз помогла отменная подготовка и счастливый случай. Чтобы засадить его обратно, потребуется не меньшее…
Ева специально задержалась, переодеваясь. Собрала все нужные для работы диски, старые отчеты. Горечь в горле не проходила.
Рорк, как и договаривались, ждал ее в гараже у машины.
– Давай помогу, – сказал он, забирая у нее одну из набитых документами сумок. – Сказала бы, что столько потащишь, я бы тебе помог их спустить.
Ева хотела ответить, что это ее ноша, но решила, что это прозвучало бы слишком претенциозно.
– Не думала, что столько наберется.
«А вот это не вполне правда, – попеняла она себе, пуская Рорка за руль. – Дома у меня еще целая куча папок на Макквина».
– Во первых, знай, что я был вынужден от твоего лица отклонить ряд приглашений на коктейль, ужин и/или отпадный алкомарафон в любом ночном клубе на твой выбор.
«Последнее, очевидно, исходило от Мэвис», – догадалась Ева.
– Я сожалею.
– Не стоит. Ты многих заставила сегодня тобой гордиться, и они понимают, что у тебя есть еще работа. Родители Пибоди планируют задержаться в городе на пару дней и надеются еще раз увидеться с тобой до отъезда.
– Да, было бы неплохо, – рассеянно ответила Ева, постукивая пальцами по колену.
– Как прошло с Уитни?
– Примерно так, как я и предполагала. Но хуже, чем хотелось бы.
– Судя по сумкам, вечер, полагаю, выдастся загруженным.
– Все сведения из тюрьмы пришлют только утром. Это Айзек Макквин. Он…
– Я знаю. Просмотрел его дело, пока ты была у Уитни. Похитил двадцать шесть девочек. А потом появилась ты. Ева, я хотел бы услышать историю от тебя.
– Да я расскажу, куда ж я теперь денусь. Только на свежую голову. Нужно успокоиться. Он ведь где угодно сейчас может быть, – добавила она, глядя на пролетающие за окном улицы, тротуары, здания, вечные толпы народу. – Где угодно. Мне б сейчас туда, искать его, но так я буду просто впустую круги по городу наворачивать. Надо сначала все продумать, а голова не соображает. Надо хоть на час отвлечься, в спортзал сходить, поработать немножко.
– Опять будешь спарринг-робота молотить?
Ева слегка улыбнулась:
– Ну нет, не настолько.
– Ладно, бери свой час. Потом поговорим.
Остаток пути она молчала. Рорк въехал в ворота, подкатил по длинной извилистой дорожке прямо к двери их прекрасного дома. Ева смотрела на знакомые башенки и флигеля, любовалась ни на что не похожей архитектурой и думала о том, что этот дом, его дом, построенный им самим, теперь и ее дом тоже. От этой мысли Ева вновь почувствовала, что сердце ее безнадежно украдено.
– Я раньше никому об этом не рассказывала. Некому было. С Фини я тогда еще не работала, с Мэвис не познакомилась. Думала, а зачем кому-то рассказывать? Мне и не хотелось. Случись такое сейчас, я бы, наверно, съехала с катушек, если б не рассказала. Одной снова копаться в прошлом – даже и не знаю, справилась бы я или нет.
– Но ты теперь не одна. – Рорк снова, как после церемонии, взял ее руку в свои. – И уже больше никогда не будешь, – добавил он и, не отрывая глаз, поднес ее руку к губам. – Иди в спортзал, отдохни. Я сам занесу твои сумки.
«Он понимает, что мне нужно побыть одной, – подумала Ева, – он видел дело Макквина и все понимает».
Что она сделала в жизни, чтобы заслужить человека, который так ее понимает?
Войдя с этой мыслью в дом, Ева чуть вздрогнула.
Бесплатный сыр дают только в мышеловке.
В холле, облаченный, как всегда, в черный траурный костюм, с каменным, как надгробная плита, выражением лица неподвижно стоял Соммерсет. В ногах у него примостился Галахад, их толстый кот.
– Оказывается, вы по-прежнему способны меня удивлять, – произнес дворецкий. – Почти не опоздали к ужину и даже ковер кровью не закапали. Я потрясен.
– Еще не вечер. А знаешь, мне сегодня показалось, я в центре ходячего мертвеца видала, – парировала Ева. – Буквально пару часов назад. Ты, случайно, в город не ездил? Ну, там, лягушачьей икры к ужину прикупить?
Из зеркала на нее взглянула прежняя Ева Даллас – двенадцатью годами моложе, неопытная девчонка с отполированным до блеска жетоном, в треклятых черных ботинках.
И все-таки она уже и тогда была копом. Она твердо знала, кем должна стать. Просто обязана. Но она мало себе представляла, с чем предстоит ей столкнуться и с чем научиться жить.
Испытание, выпавшее на долю молодой, лишь два месяца назад окончившей Академию Евы Даллас за дверью квартиры номер 303 в доме 958 по Мюррей-стрит, куда она постучала одним знойным днем в сентябре 2048 года, было особенным.
Ева помнила тот свой страх, соленый привкус в глотке, ужас, мутной красной пеленой застлавший глаза.
Что бы она сделала, случись с ней все это сейчас – при всей ее нынешней многоопытности? Впрочем, что это ей взбрело в голову?
Она выполняла свою работу. О большем копу размышлять не положено.
За спиной скрипнула дверь. Ева отлепилась от зеркала, захлопнула дверцу шкафчика и повернулась. На пороге раздевалки стоял он.
Она предупреждала, чтобы он не подстраивал под нее свое расписание, но Рорк чаще всего делал так, как было удобно ему. Но в этот момент его появление подействовало на Еву успокаивающе. Воспоминания, от которых она рада была бы избавиться навсегда, схлынули.
Он улыбнулся ей. В деловом костюме, черт бы его побрал, он был неотразим!
Атласно поблескивающая черная грива волос достигала плеч. Она знала каждый изгиб его поджарого, мускулистого тела, и все-таки подчас от одного взгляда на Рорка ее вновь и вновь охватывало чувство, будто он крадет ее сердце – с такой ловкостью, словно вернулся к своему воровскому прошлому.
– Люблю женщин в форме! – заметил Рорк, и в его голосе едва заметной серебряной стрункой Ева расслышала отзвук Ирландии – родной земли Рорка.
– Ботинки все портят, – ответила она, не в силах оторвать глаз от его лица. – Я предупреждала: приходить не обязательно, это пустая формальность.
– Ошибаешься, лейтенант, это куда важнее! И пропускать подобную церемонию я не намерен. Я столько лет бегал от копов и даже не подозревал, как сексуальны они в парадной одежде. А может, это только моя женщина? Мой коп.
Форма делала Еву выше, стройнее. Рорк подошел к ней, дотронулся пальцем до ямочке на ее подбородке и чуть потянул его вверх. Скользнул по нему ослепительно-синим взглядом и поцеловал, едва коснувшись губами.
– Что-то не так?
– Да просто работа, – уклончиво ответила Ева, но тут же поняла: он учуял то, чего не мог бы заметить никто другой. – Так, произошло кое-что…
– Нашла новое дело?
– Не совсем. Нет времени объяснять. Но хорошо, что ты пришел. Эта церемония ненадолго, но тебе все же придется послушать речь мэра, вместо того чтобы успеть купить парочку третьих стран…
– И это стоит того! – Рорк еще на секунду задержал пальцы на ее подбородке. – Потом расскажешь.
– Ага, – кивнула Ева.
Может быть, и расскажет. Теперь – сможет рассказать. Встреча с Рорком была еще одним испытанием, самым трудным для нее, но и самым дорогим. Они познакомились тоже на церемонии. На церемония прощания – похорон. Она была следователем по делу об убийстве, он – подозреваемым с сомнительным прошлым и настораживающим настоящим. Красивей падшего ангела, дьявольски богат и могуществен.
И вот теперь он целиком в ее власти.
Ева взяла его за руку, нащупала обручальное кольцо на его пальце.
– Это долгая история.
– Выкроим для нее время.
– Ладно, но позже. Ты прав, это не пустая формальность. Для Пибоди это много что значит и для детектива Стронг. Это важнее, чем сама медаль – и уж тем более чем какая-то там дурацкая речь мэра. Они это заслужили.
– И вы, лейтенант!
– Я выполнила свою работу, – устало отозвалась Ева.
И они направились к выходу. Но дверь перед ними сама распахнулась. Вошел приятель Пибоди, детектив Иен Макнаб. Куда девался его всегдашний прикид с дикой раскраской компьютерщика, ухлестывающего за модой? Элегантная синяя парадная форма. Даже светлый хвост волос он умудрился запихать под фуражку.
– Здорово, Даллас! – подмигнул он зеленым глазом. – Клево выглядишь. Рорк, супер, что зашел.
– Иен, ты ли это?!
– Что поделаешь, служба, – вздохнул Макнаб, чуть ссутулив суховатые плечи. – Боты вот только жутко неудобные.
– Да, я в курсе.
– Я заскочил сказать: решили все провести на улице, у входа в управление.
– Черт, – не сдержалась Ева.
– Ага, – с пониманием кивнул Макнаб. – Мэр решил, надо побольше зрителей. Пусть посмотрят, кто вывел шайку Рене Оберман на чистую воду. Ну и на него заодно. Небось опять во всех новостях будет. Хорошие копы против плохих и все такое. Ладно, короче, там Пибоди, – он ткнув пальцем себе за спину, – малость перетрухнула. Может, успокоишь ее, чтоб не хлопнулась в обморок, когда мэр ей медаль вручать будет?
– Этого еще не хватало! – Ева широким шагом устремилась в «загон», к столу Пибоди.
– Детектив Пибоди, а ну, взять себя в руки! Позор, и, что еще хуже, на мою голову.
– Они собираются все провести на людях, – простонала Пибоди.
– Тебе-то какая разница?
– Ну там же люди, – жалобно повторила Пибоди.
– Начальство и власти города собираются наградить тебя за высокие моральные качества, отвагу и профессионализм, благодаря которым ты помогла вымести грязь из департамента и из нашего города. Грязных, жадных предателей и убийц, прикинувшихся полицейскими. Сейчас они за решеткой. И мне плевать, где тебя собираются награждать, хоть на Центральном вокзале! Подъем! Отставить мандраж и сопли! Это приказ!
– Вообще-то я ожидал чего-нибудь в духе «расслабься, Пибоди, это большая честь» или что-нибудь в этом роде, – прошептал Макнаб Рорку.
– Серьезно? – ухмыльнулся Рорк и покачал головой. – Ну, тебе еще учиться и учиться.
– Есть, мэм! – Пибоди вытянулась по стойке «смирно».
– Господи, какая ты бледная и потная! Беги умойся.
– Ла-адно… – пробормотала Пибоди.
– Пибоди. Черт подери, ты заслужила эту награду! Так что встань как подобает и с гордостью иди получать свою медаль. Не пойдешь с гордостью, клянусь, я тебя пинками под зад туда… – Ева осеклась, заметив, что в дверь кто-то вошел, обернулась и только и успела подумать: «Черт».
– Нет-нет, прошу вас, продолжайте! – весело улыбнулась ей Фиби Пибоди.
– Мама! – завизжала Пибоди, как девчонка. – Папа! Вы приехали!
Она бросилась обнимать их, от радости топоча форменными ботинками.
– Попали в пробку, а то добрались бы скорее! – Сэм Пибоди крепко обнял дочь. – Тебе привет от всех.
– Вы приехали! Вы приехали!
– Ну а как иначе? – Фиби расплылась в счастливой улыбке. – Ах, миленькая моя! Моя милая, храбрая девочка. Мы с папой так гордимся тобой!
– Ой, нет, мам, не надо, я сейчас заплачу, а мне нельзя. У меня приказ.
– Слышали, слышали, – Фиби откинула с миловидного лица длинные темные волосы и шагнула навстречу Еве. Подойдя, она обняла ее и чмокнула в щеку. По ее легкому смешку Ева поняла: Фиби знает, что такие нежности ей не по нраву.
– Как ты впечатляюще смотришься в форме! И весьма сексуально, правда, Сэм?
– Точно, – отозвался мистер Пибоди, и Ева получила новую порцию объятий и поцелуев.
«Детский сад какой-то. И на глазах у всего отдела, – подумала она. – Дурацкие хиппари. Любовь ко всему живому нужно держать в рамках».
И она с облегчением вздохнула, когда старшие Пибоди переключили внимание на Макнаба и Рорка.
– Вечно меня отговаривали идти в полицию, – дернув за рукав, шепнула ей Пибоди. – Так меня любят, хотели, чтоб я от греха подальше дома сидела. Но они и впрямь меня любят, так что не стали мне запрещать. Вот теперь приехали… Теперь уж я точно не хлопнусь в обморок.
– Так держать. После возьми отгул, пообщайся с родителями.
– Но ведь Макквин…
– Не наше дело, Пибоди. Пока не наше. Побудь с родными. Дела дальше могут пойти неважно, так что пользуйся возможностью, пока она есть.
Утренний ливень оставил после себя духоту и жару. Сама Ева, возможно, и предпочла бы ступеням перед управлением что-нибудь менее многолюдное, без суеты и кучи журналистов, но она считала, что Пибоди заслужила свою минуту торжества. Как и детектив Стронг, стоявшая вместе с ними, опираясь на костыли.
Народу собралось тьма-тьмущая, как мэр и хотел, – репортеры, копы, родственники, просто зеваки. Ева, пропуская речи мимо ушей, изучала глазами сборище.
В окружении прочих журналистов, естественно, ближе всех к ступеням стояла Надин Ферст. Такой сюжет – да еще и про своих друзей – она ни за что бы его не пропустила. Была там и штатный психолог департамента, специалист по психологии преступников доктор Мира – в одном из своих элегантных костюмов.
«Нужно будет с ней переговорить о Трее и Джули», – подумала Ева.
Родители Пибоди смотрели на дочь, держась за руки. Рядом с ними стояла лучшая подруга Евы Мэвис Фристоун вместе с мужем и маленькой дочкой. Вот уж кого Ева тут не ждала! Похоже, не поверили они в сказку про ничего не значащую церемонию.
«И не они одни», – признала Ева, заметив в толпе Крэка. Трудно было не заметить могучего негра в татуировках с головы до ног и с серьгами в виде перьев. А рядом с ним стоял Чарльз Монро, бывший высококлассный лицензированный компаньон, вместе с молодой женой, доктором Луизой Диматто.
С некоторым ужасом Ева заметила, как сквозь толпу прокладывает себе дорогу Трина. Женщина-косметолог пробилась к Мэвис, посюсюкала с малышкой Беллой, а затем, повернувшись, критически оглядела ее саму.
«Черт, – подумала Ева, – надеюсь, у меня из-под фуражки волосы не видны. Хотя Трина наверняка уже все подметила. Глаза у нее – рентген». Ева втайне была уверена, что Трина умеет видеть сквозь любую одежду.
Ева отвернулась, нашла глазами Рорка и решила, что на него ей смотреть гораздо спокойнее.
«Ну разве он не лучше всех? – подумала она и тут же в ужасе отшатнулась, заметив за его плечом напоминающий оживший труп костлявый черный силуэт Соммерсета, дворецкого Рорка и ее личную ходячую головную боль. – Неужели и он здесь? Или от передоза скуки у меня началась белая горячка?»
На ступенях перед входом выстроились все до последнего офицеры ее подразделения, включая ее бывшего напарника, учителя, а в данный момент – капитана отдела электронного сыска Райана Фини. По лицу его было видно, что он стоически терпит происходящее, хотя глаза, как ей показалось, у него уже несколько помутнели.
У нее, вероятно, тоже.
Звук аплодисментов вернул ее к реальности. Ева покосилась на майора Уитни, занимающего место рядом с мэром. Он тоже был облачен в парадную форму, и она, как всегда в таких случаях, вспомнила, что и он был когда-то простым патрульным.
Вместе они подошли к детективу Стронг. Мэр торжественно поблагодарил ее за службу, отметил ее ранение и приколол ей на грудь медаль.
То же повторилось и с Евой. Против мэра лично она ничего особенного не имела. Но рукопожатие Уитни для нее значило куда больше слов очередного политика.
– Отличная работа, лейтенант Даллас.
– Спасибо, сэр.
Настал черед Пибоди, и, услышав, как мэр произносит ее имя, Ева почувствовала прилив гордости. Высокие моральные качества, честь мундира, отвага. Услышав, как Пибоди слегка нетвердым голосом благодарит за оказанную ей честь, Ева – да что уж там! – даже позволила себе ухмыльнуться.
На минуту ей показалось, что, когда стоишь вот так, рядом с двумя непревзойденными копами, и видишь, как улыбается тебе мужчина, которого ты любишь до одури, вся церемония – и потраченное зря время, и суета, и эти официальные фотографии – не такая уж пустая затея.
Потом началась толчея – все полезли пожать руку, хлопнуть по спине. Ева заметила нездоровый блеск в глазах у Пибоди и ударила на опережение:
– Никаких объятий. Копы не обнимаются.
Пибоди посмотрела на Стронг, которую как раз обнимал кто-то из копов.
– Ей можно, – отрезала Ева. – Она получила ранения.
– Ладно, – протянула Пибоди. – Но знай: мысленно я тебя обняла и поцеловала взасос.
– Только попробуй, и ты у меня тоже получишь ранения.
К ним подошел Фини. Свою торчащую во все стороны седеющую рыжую шевелюру он прикрыл глубоко насаженной фуражкой.
– Отлично сработано, детка! – И для подкрепления своей мысли он произвел подобающий копу вид объятия – тычок кулаком в плечо.
– Спасибо.
– Думал, этот мэр так никогда и не заткнется. Но в целом вышло недурно.
К Пибоди подвалил Макнаб. Отвесил ей и поцелуй, и объятия, и даже шлепок по заднице.
– Да, чертовски здорово вышло, – согласился он.
Ева увидела, как к ней приближается Рорк, и испугалась, что, несмотря на все увещевания другим вести себя достойно, ей сейчас несолидно достанется.
Но он просто обеими руками сжал ее руку и посмотрел на нее с такой гордостью, что у нее защипало в глазах.
– Мои поздравления, лейтенант, – сказал он и постучал по медали у нее на груди. – А тебе идет. Райан, – обратился он к Фини, – тебе тоже мои поздравления. Отличным копом она стала, в том числе и благодаря тебе.
Фини, как всегда бывало от удовольствия или смущения, залился краской.
– Ну, задатки у нее и так были. Надо было лишь дать пинка в нужном направлении.
– Да уж, пинков я от тебя получила изрядно, – вступила Ева. – Он небось…
И она осеклась. На секунду – на долю секунды! – она увидала Макквина. Его смазливую физиономию, тюремную бледность.
Темные очки, светлые волосы зачесаны на затылок, серый в полоску костюм с иголочки, васильково синий галстук.
– Твою мать!
Ева рванулась, но толпа сдавила ее, оттесняя в сторону. Ева принялась проталкиваться, держа руку на оружии и крутя головой по сторонам. Вокруг сновали копы, гражданские, надо всем витал городской шум. Над головами пролетел рекламный дирижабль, громогласно обещая новую распродажу в универмаге «Поднебесный».
Рорк просочился в толпе к тротуару, где Ева стояла, по-прежнему держа одну руку на оружии и бессильно сжав вторую в кулак.
– Что случилось?
– Я его видела. Он был здесь.
– Кто?
– Макквин. Айзек Макквин. Нужно доложить Уитни.
– Беги, я буду ждать здесь, – сказал Рорк. – Извинюсь за тебя перед Мэвис и остальными. И, Ева, – добавил он, положив руку ей на плечо, – когда закончишь, я хочу, чтобы ты мне обо всем рассказала.
Майор Уитни, по-прежнему в парадной форме, стоял за столом у себя в кабинете. Он был крупным мужчиной, и на его плечах держалось все управление. Он смерил Еву взглядом – его темные глаза ни на йоту не утратили выражения настоящего копа, – потом кивнул.
– Вы уверены?
– Да, сэр. Он специально сделал так, чтобы я его заметила. Хотел показать, что может спокойно пройти сквозь толпу полицейских у самого управления. Он хочет унизить полицию и меня лично. Сэр, нужно срочно собирать команду и начинать поиски.
– Лейтенант, за ним охотится весь департамент вкупе с ФБР, – ответил Уитни и жестом показал, что не потерпит возражений. – Я понимаю, вы хотите его найти, хотите поучаствовать в охоте. Я не стану вас отговаривать. Я понимаю: вы хотите предложить свои значительные познания в психологии Макквина и ваши силы в помощь тем, кто его ищет. Но дело в том, что он хочет добраться до вас не меньше, чем вы – до него. И я подозреваю, что к встрече с вами он за эти годы подготовился намного лучше, чем вы.
– Сэр, я знаю, как он мыслит, – возразила Ева, боясь, что чувство бессилия, охватившее ее на улице, готово вот-вот выплеснуться из нее злостью. – Знаю лучше любого копа в городе, лучше любого федерала! Я скрупулезно его изучила. И я не хочу ждать, пока он убьет кого-нибудь, чтобы официально взяться за его дело.
– Думаете, он попытается снова с вами связаться?
– Да, сэр, уверена.
– Ну тогда официально и начнете. А пока собирайте все, что у вас на него есть, запускайте вероятности, подключайте свои ресурсы. Утром у меня на столе будет полный рапорт от начальника тюрьмы, главного надзирателя, тюремного психиатра, ответственного за Макквина, и охранников в его корпусе. Копии направлю вам.
– У него есть план. Он всегда действует по плану. Без плана он бы из «Райкерс» не сбежал. Мне надо допросить осужденных, с кем он регулярно общался, и охранников. Мне нужен доступ к его делу, список посещений и журнал личных звонков.
– Тюремное начальство уже начало внутреннее расследование.
– Сэр, он уже почти сутки на свободе.
– Я в курсе, лейтенант. О его побеге мне сообщили только сегодня утром. – Уитни немного помолчал, кивнул. – У нас с мэром было о чем поговорить помимо медалей, какими бы заслуженными они ни были. Начальство «Райкерс» попросило дать им время до девяти ноль-ноль, чтобы закончить внутреннее расследование. Время им дали. Обещаю, завтра в девять ноль одну у вас на руках будет все то же, что и у меня.
– Они там в политику играют и стараются прикрыть свои задницы. К девяти утра он уже может похитить следующую девочку. И даже не одну.
– Я в курсе и этого тоже. – Уитни сел. – Может так случиться, что даже со всей информацией на руках мы ничем не сможем помочь в его поимке. Арестовать его в прошлый раз помогла отменная подготовка и счастливый случай. Чтобы засадить его обратно, потребуется не меньшее…
Ева специально задержалась, переодеваясь. Собрала все нужные для работы диски, старые отчеты. Горечь в горле не проходила.
Рорк, как и договаривались, ждал ее в гараже у машины.
– Давай помогу, – сказал он, забирая у нее одну из набитых документами сумок. – Сказала бы, что столько потащишь, я бы тебе помог их спустить.
Ева хотела ответить, что это ее ноша, но решила, что это прозвучало бы слишком претенциозно.
– Не думала, что столько наберется.
«А вот это не вполне правда, – попеняла она себе, пуская Рорка за руль. – Дома у меня еще целая куча папок на Макквина».
– Во первых, знай, что я был вынужден от твоего лица отклонить ряд приглашений на коктейль, ужин и/или отпадный алкомарафон в любом ночном клубе на твой выбор.
«Последнее, очевидно, исходило от Мэвис», – догадалась Ева.
– Я сожалею.
– Не стоит. Ты многих заставила сегодня тобой гордиться, и они понимают, что у тебя есть еще работа. Родители Пибоди планируют задержаться в городе на пару дней и надеются еще раз увидеться с тобой до отъезда.
– Да, было бы неплохо, – рассеянно ответила Ева, постукивая пальцами по колену.
– Как прошло с Уитни?
– Примерно так, как я и предполагала. Но хуже, чем хотелось бы.
– Судя по сумкам, вечер, полагаю, выдастся загруженным.
– Все сведения из тюрьмы пришлют только утром. Это Айзек Макквин. Он…
– Я знаю. Просмотрел его дело, пока ты была у Уитни. Похитил двадцать шесть девочек. А потом появилась ты. Ева, я хотел бы услышать историю от тебя.
– Да я расскажу, куда ж я теперь денусь. Только на свежую голову. Нужно успокоиться. Он ведь где угодно сейчас может быть, – добавила она, глядя на пролетающие за окном улицы, тротуары, здания, вечные толпы народу. – Где угодно. Мне б сейчас туда, искать его, но так я буду просто впустую круги по городу наворачивать. Надо сначала все продумать, а голова не соображает. Надо хоть на час отвлечься, в спортзал сходить, поработать немножко.
– Опять будешь спарринг-робота молотить?
Ева слегка улыбнулась:
– Ну нет, не настолько.
– Ладно, бери свой час. Потом поговорим.
Остаток пути она молчала. Рорк въехал в ворота, подкатил по длинной извилистой дорожке прямо к двери их прекрасного дома. Ева смотрела на знакомые башенки и флигеля, любовалась ни на что не похожей архитектурой и думала о том, что этот дом, его дом, построенный им самим, теперь и ее дом тоже. От этой мысли Ева вновь почувствовала, что сердце ее безнадежно украдено.
– Я раньше никому об этом не рассказывала. Некому было. С Фини я тогда еще не работала, с Мэвис не познакомилась. Думала, а зачем кому-то рассказывать? Мне и не хотелось. Случись такое сейчас, я бы, наверно, съехала с катушек, если б не рассказала. Одной снова копаться в прошлом – даже и не знаю, справилась бы я или нет.
– Но ты теперь не одна. – Рорк снова, как после церемонии, взял ее руку в свои. – И уже больше никогда не будешь, – добавил он и, не отрывая глаз, поднес ее руку к губам. – Иди в спортзал, отдохни. Я сам занесу твои сумки.
«Он понимает, что мне нужно побыть одной, – подумала Ева, – он видел дело Макквина и все понимает».
Что она сделала в жизни, чтобы заслужить человека, который так ее понимает?
Войдя с этой мыслью в дом, Ева чуть вздрогнула.
Бесплатный сыр дают только в мышеловке.
В холле, облаченный, как всегда, в черный траурный костюм, с каменным, как надгробная плита, выражением лица неподвижно стоял Соммерсет. В ногах у него примостился Галахад, их толстый кот.
– Оказывается, вы по-прежнему способны меня удивлять, – произнес дворецкий. – Почти не опоздали к ужину и даже ковер кровью не закапали. Я потрясен.
– Еще не вечер. А знаешь, мне сегодня показалось, я в центре ходячего мертвеца видала, – парировала Ева. – Буквально пару часов назад. Ты, случайно, в город не ездил? Ну, там, лягушачьей икры к ужину прикупить?