Робертс Нора. Просто будь рядом

   – Не имею ни малейшего представления, о чем вы, – ответил Соммерсет, подняв бровь. – Я в центре продукты не закупаю.
   – Значит, перепутала. Мертвецы, они все, знаешь ли, на одно лицо, – усмехнулась Ева и, миновав его, направилась к лифту, чтобы спуститься в спортзал.
   Соммерсет посмотрел ей вслед, подумал, что, стоя сегодня в парадной форме на широких ступенях управления, лейтенант смотрелась весьма впечатляюще, и отворил входную дверь перед Рорком.
   Окинув взглядом набитые файлами сумки, он снова поднял бровь:
   – Полагаю, праздничный ужин в честь награждения откладывается?
   – Боюсь, что так. Возникли проблемы, внезапно объявился старый враг, – ответил Рорк, идя вверх по лестнице и стараясь не наступить на отирающегося у ног кота.
 
   Ева включила симуляцию городских улиц, выбрала высокую сложность трассы и, вдыхая запахи города, пробежала три мили под шум машин и стук собственных подошв по асфальту.
   Потом запустила программу поднятия тяжестей и принялась качать мышцы, пока они не заныли от изнеможения, но этого все еще было мало. Она прошла в примыкающую к их просторному спортзалу душевую смыть пот, думая, что остатки мерзкого чувства беспомощности и липкого страха она выжмет, сделав дюжину кругов по бассейну.
   Плюнув на купальник, Ева просто завернулась в полотенце. Прошло уже больше часа, но она пока не закончила. Однако, пройдя среди деревьев и тропических цветов к бассейну, Ева увидела, что Рорк уже сидит у бортика за столом. Он переоделся в футболку и легкие штаны. С собой он захватил бутылку вина и пару стаканов – и свой карманный компьютер, на котором как раз увлеченно работал.
   Он ждал ее.
   «Ну разве это не чудо? – подумала Ева. – Такой мужчина – и ждет меня».
   Не нужны ей ни эти три мили, ни заплыв по бассейну… Все, что ей нужно, – Рорк.
   – А, ну вот и ты, – кивнул он, оторвавшись от экрана. – Ну как тебе, легче?
   – Вышло дольше, чем час. Задержалась.
   – Не страшно, – успокоил ее Рорк. – Я как раз успел кое-что закончить по работе и искупаться.
   – А а. Я думала, ты мне составишь компанию.
   – Ну, я мог бы, но ты же знаешь, в воде я предпочитаю любоваться тобой. Особенно учитывая, что ты любишь плавать обнаженной.
   – Извращенец, – млея, фыркнула Ева. – А может, все-таки присоединишься? Или наблюдать – все, на что ты способен? – и сбросила полотенце.
   – Ну раз ты так ставишь вопрос…
   Ева включила в зоне джакузи струи и голубую подсветку, но не нырнула в воду с бортика, как обычно, а медленно вошла по ступеням.
   – Хотела поплавать, сбросить напряжение, – сказала она, глядя, как Рорк раздевается. – Но подумала: ты мне можешь предложить вариант получше. Или нет?
   – Вызов? – спросил Рорк, погружаясь в воду. – К этому я готов. Всегда.
   Ева запрокинула голову и схватила его за волосы.
   – Докажи. – Она притянула его к себе, губы к губам.
   Ей хотелось его – жарко, напористо, как били под голубой водой пульсирующие струи джакузи. Никакой нежности, никаких ласк, только бездумная жадность.
   Он понимал это, он всегда понимал. Она впилась зубами ему в плечо, а он схватил ее с силой, вознося туда, где не было места мыслям, заботам, жестокостям мира.
   Обжигая ей кожу губами и языком, впиваясь сквозь грудь прямо в сердце, рукой он забрался ей между ног и увлек ее, сотрясаемую первым оргазмом, за собой под воду. Задыхаясь, не видя ничего, она прижалась к нему, нырнула в водоворот ощущений лишь для того, чтобы с животным экстатическим криком вынырнуть вместе с ним обратно.
   Мокрая, сгорающая от желания, она обвилась вокруг него, столь же требовательная, нетерпеливая, как и он. И та тревога, что он видел в ее глазах, та печаль, что он чувствовал в ней, испарились. С ними ушло и все его беспокойство, все, кроме этого безумного, почти безжалостного желания.
   Прижав ее к стенке и вцепившись ей пальцами в бедра, он вошел в нее.
   Прижавшись ртом к ее рту, он заглушил ее отчаянные вздохи. Ему хотелось глотать их, как воздух, заглатывать ее жадными, глубокими глотками. Вода вокруг них всплескивала и колыхалась, омывая кожу голубоватым инопланетным свечением.
   – Еще, – повторял он, погружаясь, утопая в ней. – Еще.
   «Да, – думала она, – Да. Еще».
   Она схватилась руками за бортик и обхватила его ногами вокруг пояса. Прогнулась назад, откинула голову, впитывая в себя еще и еще, пока эхо ее криков не наполнило помещение. Пока она не выпила все до самого дна.

3

   Рорк знал: будь ее воля, они бы наскоро перекусили и все обсудили прямо у нее в кабинете. Но это был опять-таки тот случай, решил он, когда нужно нечто большее. Раз уж лето отказывалось сдавать свои права, он распорядился накрыть стол на одной из террас с видом на цветущий и благоухающий сад.
   Свечи на столе тихо мерцали, солнце зашло, но сумерки по-прежнему упорно хранили влагу утреннего ливня.
   – У меня еще куча работы, – начала Ева.
   – Не сомневаюсь, и у тебя будет столько времени, сколько тебе потребуется, как только введешь меня в курс дела и немного поешь. Бифштекс, – добавил Рорк, приподняв крышку с блюда.
   – Нечестный прием. – Ева жадно уставилась на бифштекс.
   – С тобою только так и можно. Кстати, к жареной картошке у меня припасена целая бочка соли. – Он протянул ей бокал вина.
   – Ну вот это уже просто низко, – против воли рассмеялась Ева, принимая бокал. – Знаешь мои слабости.
   – Все до единой, – согласился Рорк.
   Он надеялся, что ужин в саду летним вечером поможет ей найти силы все ему рассказать.
   – Держу пари, пообедать ты сегодня забыла.
   – Целое утро бумаги разгребала. Все думала: вот бы труп какой нашли, был бы повод слинять. Думай, что называется, о чем просишь. Так оно всегда и выходит. Ужасно несправедливо.
   Ева принялась рассказывать про Трея и Джули, про то, как тюремное начальство не торопилось известить их о побеге. Понимала, что самое неприятное она откладывает на последний момент. Собирается с духом, чтоб рассказать о том дне.
   – Он хочет привлечь твое внимание, – заметил Рорк.
   – И ему это удалось. Он получит его всецело, пока снова не сядет на нары. Нужно было давно его на спутник перевести, сразу, как только «Омегу» построили. Вот только…
   – Они так и не предъявили ему обвинений в тех убийствах? Его матери, тех ненайденных девочек, пропавших женщин?
   – Нет, не предъявили. Улик было мало. Особенно с точки зрения прокуроров, думающих, не как добиться правосудия, а как бы не испортить себе статистику доказанных в суде обвинений.
   – Обидно было?
   – Опыта у меня не было, – призналась Ева, пожав плечами, но жест вышел слишком нервозным. – Думала, на тех четырех девочек, мать и убитых напарниц хватит косвенных улик. Достаточно, чтобы предъявить обвинения. Но не мне было решать. Это была их работа.
   – Но тебе по-прежнему обидно?
   – Может быть. Но я уже не новичок и смотрю на вещи трезво. Макквин бы не раскололся. Фини целыми часами, днями напролет его мурыжил. Я в зоне наблюдения сидела. Даже прямо в комнату к нему меня однажды пустил. Думал, Макквин меня увидит, испугается или выйдет из себя, сболтнет что-нибудь, допустит ошибку. Но я забегаю вперед, – опомнилась она. – Лучше, наверно, начать с самого начала.
   – Двенадцать лет назад, – начал за нее Рорк. – Ты только поступила в полицию.
   – Я пытаюсь вспомнить, какой была тогда, мысленно представить. Вспомнить, что чувствовала. Помню, как мечтала стать копом. Настоящим, отличным копом. Дослужиться до детектива. Хотела в «убойный» отдел – всегда туда стремилась. Детектив отдела убийств. В департаменте никого не знала – да и в городе, в общем-то, тоже. Большинство салаг, вместе со мной окончивших Академию, распределили по другим районам. Мне достался Манхэттен, это было круто. Чувствовала, что попала на свое место.
   Рорк вновь наполнил ее бокал.
   – Помню ту фотографию, что ты мне на Рождество подарила, – подсказал он. – Ты в Академии. Сидишь за столом, совсем еще ребенок. Волосы длинные.
   – К выпускному классу я их уже обкорнала.
   – Но у тебя уже тогда были глаза копа.
   – Я тогда еще многого не понимала. Столько всего не знала. Работала в небольшом участке на Нижнем Вест-Сайде, на углу Четвертой и Шестой. Центральное управление его лет, наверно, девять назад поглотило. Сейчас там клуб, «Тонкая синяя линия». Странно, не находишь? Слушай, а он, часом, не твой? – внезапно осенило ее.
   – Нет, – покачал головой Рорк, но мысленно отметил, что ему было бы приятно купить первый участок, в котором она работала.
   Ева вздохнула.
   – Ладно. Значит, я буквально пару недель на службе была, патрулировала улицы. На такие места обычно новичков ставят. Жара такая же точно стояла, тоже конец лета. Только и думаешь: когда же оно наконец кончится? На самой южной окраине нашего района на улице ограбили парочку. Родители навещали дочь, та только что родила. Они отошли в магазин, купили кое-что для ребенка, возвращались назад. А по дороге на них какой-то торчок напал со здоровенным ножом. И что-то ему показалось, что те недостаточно проворно карманы выворачивают, так что он женщину кольнул, чтоб поторапливались. Ну, дальше – больше, короче, она в критическом состоянии, но пока еще в сознании, у мужа дюжина ранений, не выжил. Звала, пока кто-то не прибежал. Вот так, посреди бела дня, в приличном, в общем-то, районе. Просто рядом никого не оказалось, не повезло людям. Дело дали Фини.
   – Значит, все-таки повезло, – вставил Рорк.
   – Ага. Черт, Рорк, как он работал! Знаю, его стихия – электроника, там ему нет равных. Но он был настоящим копом «убойного» отдела. Он с тех пор не сильно-то изменился: седины и морщин, конечно, прибавилось, но одевался и тогда так, словно не первый день уже прямо в одежде спит. Но за ним даже наблюдать – уже была наука. Как он обследовал место преступления, как работал со свидетелями…
   От воспоминаний о Фини Еве сделалось спокойнее.
   – Помню, стою там, наблюдаю за ним и думаю: хочу быть, как он. Не просто в «убойном» отделе – хочу быть таким же классным копом. Вот стоял он там, на тротуаре, смотрел на лужу крови, на тело – и все сразу видел. Чувствовал. Нет, по лицу ничего не было видно… это трудно объяснить.
   – И не нужно, – сказал Рорк.
   Потому что он и сам не раз смотрел, как она стоит над чьим-нибудь мертвым телом, и понимал, что она все видит. Чувствует.
   – Короче, торчок смылся, а свидетели не могут сойтись в описании примет. Женщина не то чтобы очень в сознании, но в общих чертах наводка была. Вызвали несколько патрулей прочесать район – одному из свидетелей показалось, что торчок был то ли из местных, то ли бывал там у кого-то. Меня с Бойдом Фергусом – классный был коп – послали обойти дома ниже по Мюррей-стрит. В конце концов дошли мы с ним до дома девятьсот пятьдесят восемь. Все было глухо: никто ничего не видел, да большинства вообще еще дома не было. В общем, Фергус предложил разделиться: я помоложе, у меня ноги крепче, я взяла третий этаж, он – первый, встретиться должны были на втором. В общем, просто…
   – Просто судьба так сложилась? – подсказал Рорк.
   – Или банально повезло. Или еще что. Но на третий этаж пошла я.
   Она поднялась на третий этаж. И увидела. Почувствовала.
   Старое здание накапливало жар, словно духовой шкаф. К духоте примешивался долетавший со второго этажа запах жареных овощей. Кто-то готовил себе ужин, и, судя по запаху, чеснока этот кто-то не жалел. Стены и двери мелко вибрировали сотнями звуков – в каждой квартире нажали свою кнопку. Мусорный рок, новости, механический, заранее записанный смех комедий и оперные арии глухо разносились по этажам. Сквозь них Ева различала скрипы, голоса, чьи-то жалобы на дороговизну соевого кофе.
   «Сочувствую», – подумала Ева, но мозг уже отфильтровал и шумы, и мысль и вместо этого начал автоматически подмечать размеры и планировку подъезда, расположение выходов, окно в конце коридора, трещины в старой штукатурке.
   Детали были важны, важно было быть начеку, знать, где находишься. Она была благодарна Фергусу за то, что тот доверил ей одной обходить квартиры, пусть даже это и была тоска зеленая.
   Постучать в дверь, показать жетон, задать вопрос, перейти к следующей двери, повторить все сначала, как заученную пластинку, снова и снова.
   Но на таких вот заученных действиях держалось все, из них строился костяк. В дело, конечно, вмешивалась скука, но стоило ей подать голос, Ева напоминала себе, что она – коп и выполняет полицейскую работу.
   Впервые в жизни она была кем-то.
   Евой Даллас, офицером Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка.
   Теперь ей было ради чего жить. Ради кого. Она взбиралась вверх по душной, пыльной лестнице дома 958 по Мюррей-стрит ради Тревора и Паулы Гарсон.
   Еще два часа назад Тревор был жив, а Паула невредима. Сейчас он был мертв, а за ее жизнь боролись врачи.
   И за одной из этих дверей мог обнаружиться свидетель, который поможет посадить козла, убившего человека и разрушившего жизни всех его близких.
   Поэтому она стучала в двери, показывала жетон, спрашивала, двигалась дальше.
   Следующую дверь открыла усталая женщина в пижаме.
   – Летний грипп, – объяснила она. – Думала, посплю, пройдет.
   – Вы весь день были дома?
   – Да. А в чем дело?
   – Неподалеку отсюда было совершено ограбление. Вы ничего необычного не видели или не слышали?
   – А знаете, может, и слышала. У меня такой насморк, ничего не чувствую, в голове глухо и уши закладывает. Но мне показалось, я слышала, как кто-то кричал. Думала, показалось или это у соседей что-то по телику. Но я выглянула из окна, смотрю: кто-то бежит по улице. Думала, это ничего не значит, легла обратно в постель. Боже, а что, кто-то пострадал? У нас здесь хороший район.
   – Да, мэм, пострадал. Вы не могли бы описать внешность бежавшего человека?
   – Могу попробовать. Я не больно-то присматривалась. Вон там, – она показала на окно. – Я пошла за стаканом воды – надо жидкости пить больше, так ведь? Решила, может, для разнообразия полежу в кухне на диване. Потом услыхала шум, подошла к окну.
   – Разрешите войти?
   – Конечно. Но близко ко мне лучше не подходите. Я наверняка заразная. Честное слово, офицер, я плоховато соображала. Но я точно видела, как кто-то убегал. Вон туда, – она показала из окна на запад. – Мужчина. Волосы длинные… э э э… каштановые, кажется. Бежал, но оглядывался через плечо. Так мне показалось. Бородка такая неряшливая.
   – А рост? Вес? Цвет кожи?
   – Ой. Ну, белый, наверное. Точно не темнокожий. Кажется, довольно тощий. Шорты! Он был в шортах. Коленки торчали. И у него были пакеты. Два пакета, вроде как из магазина. Точно помню. Подумала еще: вот ведь, урвал что-то, как домой торопится. Черт, так он не в магазине, стало быть, урвал…
   – Раньше вы его видели?
   – Да нет, не думаю. Днем я обычно всегда на работе. Да я и переехала сюда только пару месяцев назад, никого еще толком не знаю.
   Ева записала ее имя, адрес, номер телефона и поблагодарила за сотрудничество. Вышла из квартиры, собралась вызвать Фергуса, доложить обстановку, сообщить, что появился след.
   И заметила мужчину у двери в квартиру 303.
   У него были с собой два пакета с покупками. «Из местного продуктового, – отметила про себя Ева, – он поставил их на пол, чтобы ввести код на двери. И замки на двери нешуточные, куда круче, чем у соседей».
   – Простите, сэр, – окликнула она его, автоматически запоминая примерный рост, вес и во что одет.
   Мужчина только что отпер дверь и наклонился поднять пакеты. Медленно выпрямился, повернулся к ней. На секунду, прежде чем его лицо преобразилось в вежливо удивленное, Ева заметила промелькнувшую на нем растерянность. Как будто его застали врасплох.
   – Офицер. Чем могу вам помочь? – спросил он.
   – Вы здесь живете?
   – Да, живу, – ответил он, теперь уже широко улыбаясь. – Айзек Макквин.
   – Возвращаетесь домой с работы, мистер Макквин?
   – Вообще-то уже нет. Я выходил в магазин.
   – А часа два назад вы уже были дома?
   – Да, был. Что-то не так?
   «Что-то точно не так», – подумала Ева, но что именно и почему, сказать не могла. Не сводя с него глаз, она шагнула ему навстречу.
   – Произошло ограбление.
   Лицо Макквина выразило тревогу, но Еве показалось, что он словно нацепил его как маску.
   – Так вот в чем дело. По дороге в магазин я заметил полицейских.
   – Да, сэр. Вы ничего не видели или не слышали?
   – Нет, вроде бы ничего. Знаете, мне правда нужно убрать продукты в холодильник.
   «Что-то не так, – снова подумала Ева. – Просто… что-то не так».
   – Я бы хотела задать вам несколько вопросов, так уж положено. Можно войти?
   – Ну право слово, офицер…
   – Даллас.
   – Офицер Даллас, ума не приложу, чем бы я мог вам помочь.
   – Много времени я у вас сейчас не отниму, и мне тогда не придется потом еще раз к вам заходить, заполнять протокол.
   – Ладно. Все что угодно для парней – и девушек – в форме, – Макквин отступил в сторону, пропуская ее в квартиру.
   «Большая квартира, – отметила Ева, – неплохо обставлена. Много окон, жалюзи везде опущены. А на двери в комнату слева кодовый замок и два засова».
   Что-то безусловно было не так.
   – Мне нужно в кухню, убрать овощи и фрукты, пока они свежие, – извинился он.
   – Пожалуйста. Хорошая у вас квартира, мистер Макквин.
   – Мне она тоже понравилась. – Мужчина взял пакеты и понес их в кухню, начал разбирать покупки.
   – Живете один? – поинтересовалась Ева.
   – В данный момент – да.
   – А где работаете?
   – Это так важно? – нахмурился он.
   – Просто для отчета, сэр.
   – Я – вольнонаемный компьютерщик.
   – Значит, работаете на дому? – уточнила Ева.
   – В основном да.
   – Удобно. И тихо.
   «Тихо, – подумала она про себя. – Хотя в коридоре шумно. Зачем простому компьютерщику устанавливать звукоизоляцию? Зачем кодировать и запирать комнату?»
   – А два часа назад, когда произошло ограбление, вы тоже работали?
   – Да, работал, потому-то ничего не видел и не слышал.
   – Очень жаль, потому что вон то окно, – Ева показала ему за спину, – выходит прямо на место преступления. А это – ваш кабинет? – спросила она, глянув на дверь слева.
   – Именно.
   – Не возражаете, если я туда загляну?
   – Боюсь, что возражаю, – Макквин по-прежнему улыбался, но теперь сквозь улыбку начало проглядывать раздражение. – Моя работа конфиденциальна и имеет весьма деликатный характер.
   – Настолько, что приходится запирать дверь снаружи?
   – Всегда лучше перестраховаться. Ну, если вам больше нечего…
   – Вы сказали, что живете один?
   – Верно.
   – Многовато еды на одного.
   – Вам так показалось? Но вы-то сами довольно худенькая, не правда ли? Офицер Даллас, если только вы не подозреваете меня в том, что это я ограбил тех людей прямо под собственными окнами, я хотел бы разобрать продукты.
   – А кто вам сказал, что жертв ограбления было несколько?
   Макквин тяжело вздохнул.
   – Вы, наверное. Ну все, позвольте, я провожу вас до двери.
   Он вышел из-за кухонного стола и пошел к ней. Ева отступила в сторону и машинально потянулась к кобуре.
   – Мистер Макквин, почему вы не сообщили в полицию о том, что стали свидетелем преступления, или хотя бы не позвонили девять-один-один, ведь женщина звала на помощь?
   – Я же вам сказал, что ничего не видел. А если бы и видел? Некоторые, знаете ли, предпочитают не вмешиваться. А теперь позвольте…
   – Предупреждаю: дотронетесь до меня, и мне придется вас арестовать.
   Макквин убрал руку.
   – А мне придется подать жалобу по факту угроз с вашей стороны.
   – Сейчас я вызову своего напарника, он поднимется, и вы на нас обоих сможете подать жалобу.
   «Фергус с меня наверняка шкуру спустит, но, черт возьми, тут точно что-то неладно», – подумала Ева и решила нажать посильнее:
   – И заодно объясните, что вы за этой дверью скрываете.
   – Ну хорошо, офицер Даллас, – произнес Макквин; лицо его послушно изображало раздражение, но глаза помимо воли глянули на Еву почти что с задором, – пусть будет по-вашему.
   Удар был быстрым и изо всей силы. Ева попыталась увернуться, но кулак по касательной все же задел ее скулу, и в глазах у нее на мгновение потемнело. Она отшатнулась, и, воспользовавшись секундной задержкой, Макквин выбил оружие у нее из рук.
   Ева крутанулась и с размаху ударила его ногой, добавив наотмашь правой рукой. Оба удара достигли цели. Скула пульсировала болью; онемевшей рукой Ева потянулась к коммуникатору вызвать подмогу, но в руках у Макквина уже блеснул нож.
   Страх сдавил ей горло. Макквин сделал яростный выпад, клинок прошел всего в нескольких дюймах от ее ребер.
   – Можешь кричать, я разрешаю, – сказал Макквин. Он улыбался, но теперь за улыбкой Ева разглядела – или узнала? – звериный оскал чудовища. – Все равно тебя никто не услышит. Подмогу хочешь вызвать? – Он почти играючи сделал еще один выпад. – Телефоны и рации здесь работать не будут. Я глушу твои сигналы. Напрасно вы меня не послушали, офицер Даллас, я дал вам возможность уйти по-хорошему.
   Следующий ее удар ногой он остановил и размашисто полоснул ножом в ответ, задев ее плечо.
   «Тренировался, гад, – подметила Ева. – Крупней меня, руки длинней и вооружен».
   Но тренировался не он один, и она опять увернулась, качая «маятник» и примеряясь, куда можно было провести еще пару ударов.
   «Фергус будет меня вызывать. Не дозвонится и пойдет на поиски».
   Однако полагаться на подкрепление нельзя. Рассчитывать она могла только на саму себя.
   – Хотела узнать, с чем я там работаю? Я тебе покажу, когда закончим. Увидишь, что бывает с плохими девочками.
   Ева швырнула в него лампу. Довольно жалкая попытка, но еще пару секунд она у него выиграла.
   Когда он полоснул в третий раз, Ева рывком бросилась ему под ноги, обоими кулаками влепила прямо по яйцам, а головой протаранила в живот. Она почувствовала, как лезвие задело еще что-то, но, не обращая внимания, стремительно вскочила, сделала апперкот, а коленом въехала в и без того уже травмированные и сверхчувствительные гениталии.
   Попробовала повалить его, но Макквин просто швырнул ее через всю комнату.
   – Черт, больно! – рявкнул он, и на покрасневшем от гнева лице не осталось уже ни следа веселого задора. – Вот за это придется поплатиться, тощая сучка.
   Голова гудела. В глазах у Евы все плыло.
   «Нет, черта с два. Здесь я не сдохну. Я буду детективом «убойного» отдела, мать твою».
   Не вставая, Ева сгруппировалась и обеими ногами ударила его в грудь, а когда Макквин отшатнулся, вскочила и встала так, что между ними оказалось кресло. Теперь можно было перевести дыхание. Она понимала, что ранена. Но думать об этом не было времени.
   «Так этот гад меня прикончит. Надо уравнять шансы».
   – Я – офицер полиции Ева Даллас! – крикнула она; во рту был привкус крови и страха. – Вы арестованы. У вас есть право хранить молчание.
   Макквин рассмеялся. Он все хохотал и хохотал, кровь из разбитой губы текла по его подбородку. А потом пошел на нее, перебрасывая нож из руки в руку.
   – А ты упорная, с тобой весело. Не стану сразу тебя убивать. Ты у меня еще до-о олго погостишь.
   На какую-то секунду ей показалось, что противников двое, и Ева подумала, что у нее, наверное, сотрясение, но все ее мысли сейчас были сосредоточены на другом.
   «Ближе, надо подпустить его поближе. Пусть думает, что мне уже конец», – подумала она и пинком ноги толкнула кресло ему под ноги, а сама отпрыгнула в сторону.
   Она перекатилась через себя и дотянулась до лежавшего на полу оружия. Макквин рванулся к ней, и она, не вставая, выстрелила. Его тело дернулось, но он продолжал идти. Она выстрелила еще раз.
   – Падай, мать твою, падай! – закричала она и выстрелила снова и снова.
   Она не перестала кричать, даже видя, как он роняет нож и сползает, дергаясь, на пол:
   – Сукин ты сын, сукин ты сын, сукин ты сын!
   Не выпуская его из прицела, Ева поднялась на колени. Ей не хватало воздуха. Срочно нужно было глотнуть воздуха.
   Заученные действия. Отпихнуть ногой нож. Вынуть наручники. Надеть на задержанного.
   Ева выпрямилась и закачалась от боли и накатившей тошноты.
   «Черт, черт, я точно ранена», – пронеслось у нее в голове.
   Она сделала это, сама не понимая зачем. Даже спустя годы она все равно не понимала, что заставило ее это сделать. Ева нагнулась и отыскала в его карманах ключ.
   Ее шатало, но она подошла к запертой двери, не обращая внимания на крутившиеся в голове инструкции: выбраться из помещения, вызвать напарника, запросить подкрепление. Офицеру требуется помощь.
   «Это точно. Офицеру требуется помощь».
   Но вместо этого она, напрягая все силы, оттащила тяжелые запоры, с третьего раза каким-то чудом умудрилась открыть замок.
   И распахнула дверь в ад.
 
   – Сколько их там было!.. Дети, совсем еще девочки, закованные, голые, все в синяках, засохшей крови и бог знает еще в чем. Большинство сидели, сбившись в углу в кучу. Глаза уставились на меня, так много глаз. Эти стоны, эта вонь! Описать невозможно.
   Ева не знала, сама она взяла его за руку или это Рорк ее взял, но прикосновение вернуло ее к реальности, словно он оттащил ее от края наполненной ужасом бездны.
   – У него там была пара биотуалетов, какие-то драные одеяла. И во всех углах камеры, чтобы за ними наблюдать. Но я ничего этого не видела. Только девочек и их глаза. Я до сих пор их вижу.