Страница:
Увидев хозяйку, Фаиза, сидевшая на стуле в углу комнаты, сразу же поднялась с места.
– Он так и не приходил в себя? – спросила Эвелина.
Служанка только покачала головой. Ее темные глаза смотрели печально. Фаиза не хотела ничего слышать о том, что маркиз их предал. Зато она с готовностью ухватилась за тот факт, что лорд Баркли спас ее хозяйке жизнь, хотя Эвелине этот поступок казался самым неправдоподобным на свете и уязвлял ее гордость.
Девушка подошла к кровати и склонилась над Джастином. Его голова была перевязана. Белые бинты подчеркивали неестественную бледность его лица. Сейчас, когда его глаза были закрыты, а черты смягчены сном, лорд Баркли выглядел почти безобидным. Но Эвелина была не настолько наивна, чтобы поддаться этой иллюзии.
Фаиза снова забилась в угол. Эвелина знала, что турчанка чувствует неловкость, нарушая свои обычаи и ухаживая за раненым мужчиной. Но она дала слово делать все, что в ее силах. Эвелина понимала, что ей необычайно повезло с друзьями.
Она отогнула край одеяла и посмотрела на полуобнаженное тело Баркли, стараясь видеть перед собой пациента, нуждающегося в ее заботливом уходе, а не мужчину, которого ненавидит всей душой. Его бледная кожа сияла в свете свечей. Эвелина разглядывала его стройное мускулистое тело.
Ее взгляд остановился на бинтах, стягивающих его широкую грудь. Сквозь бинты, ближе к его правому боку, сочилась кровь. На белой марле образовалось кровавое пятно размером с куриное яйцо.
– По-моему, надо обработать рану.
– Доктор сказал, что повязку лучше сменить утром, – отозвалась Фаиза. – Еще он говорил, что небольшое кровотечение из раны некоторое время будет продолжаться.
Эвелине хотелось воспользоваться любым предлогом, чтобы не прикасаться к Джастину.
– Ну ладно. Утром так утром. – Она проверила, целы ли узкие кожаные ремешки, которыми были стянуты руки маркиза! А потом приподняла одеяло, чтобы узнать, хорошо ли связаны у Баркли ноги.
Нелепая идея связать раненого человека насмешила доктора. Он уверил, что больной, очнувшись, будет слаб и беспомощен, как младенец. Но Эвелина не хотела подвергать себя и Фаизу никакому риску. Ведь они здесь совсем одни, а лорд Баркли – самый настоящий враг.
Девушка опустила одеяло и вздохнула.
– Ступай полежи немного. Я посижу с ним.
– Вам тоже нужно отдохнуть.
– Я все равно сейчас слишком взбудоражена, чтобы уснуть. Иди поспи.
Фаиза знала, что спорить с Эвелиной бесполезно, и молча направилась в спальню, которая находилась в соседней комнате. Их убежище выглядело довольно скромным, но Эвелину радовало то, что по крайней мере в их распоряжении имеется несколько комнат и можно будет хоть где-то уединиться, когда раненый придет в себя.
Доктор предполагал, что маркизу потребуется несколько недель, чтобы поправиться. Эвелине хотелось бы, чтобы он выздоровел как можно скорее. Ей нужно только, чтобы Джастин пришел в сознание и был в состоянии отвечать на ее вопросы. При этом не представляя собой никакой угрозы для нее и Фаизы. Все остальное казалось Эвелине просто невыкосимым. И не важно, что она сказала Анхелю, чтобы его успокоить: она не собирается выхаживать Баркли до тех пор, пока он не встанет на ноги. Власти, возможно, посчитают, что маркиз прекрасно справляется со своими профессиональными обязанностями, и похвалят его за верную службу. А что касается Эвелины, она нисколько не сомневалась: стоит лорду Баркли вернуться к своей шпионской деятельности, и она может ожидать от него только одного – удара ножом в спину.
Она прошла на кухню и села за грубый деревянный стол. Девушка положила на стол бумагу, чернила, перо и промокательную бумагу, мысленно благодаря Анхеля за предусмотрительность. Анхель проявлял к ней великодушие во всех отношениях. Эвелина не знала, сможет ли когда-нибудь его отблагодарить.
Обмакнув перо в чернила, она попыталась разобраться в запутанной паутине своих мыслей, что оказалось нелегкой задачей. Ей необходимо было наметить план действий на ближайшие несколько дней.
« Что нам необходимо узнать:
1. Где Салли?
2. Что вам надо от него и от меня?»
Эвелина задумалась и почесала нос. Последний вопрос подразумевал, что за всем этим заговором стоял маркиз, но это не соответствовало действительности. Ей нехотя пришлось заметить, что если бы это все затеял Баркли, он бы не стал принимать участие во вчерашней схватке. А это означает, что кто-то другой дирижирует событиями.
« 3. На кого и с кем вы работаете?
4. Каковы их цели?
5. Каковы их слабые места?
6. Вы имеете обыкновение соблазнять свои жертвы? Или то, что произошло со мной, – особый случай?»
Эвелина не могла понять, откуда у нее в голове взялся этот вопрос. Девушка потерла глаза. Наверное, она устала больше, чем предполагала, если позволила эмоциям заслонить собой ее цель. Отец ей всегда говорил: утро вечера мудренее. Чтобы иметь свежую голову и мыслить здраво, необходим полноценный сон.
Эвелина вздохнула, отложила бумаги и пошла в спальню, в которой лежал маркиз. Она положила на жесткий стул подушку и села, с ненавистью глядя на человека, который лежал сейчас на смятых простынях и мирно спал с таким видом, словно ему некуда спешить и у него в запасе масса времени для отдыха. Ей хотелось, чтобы сейчас ему приснился самый страшный кошмар.
– Что-то слишком уж долго он не приходит в себя, – с тревогой в голосе проговорила Фаиза.
– Согласна. – Эвелина нетерпеливыми шагами мерила комнату. Она провела у кровати больного три дня. Все эти три бесконечно долгих дня девушка была словно на иголках. За все время раненый ни разу не приходил в сознание. Когда она делала Джастину перевязку, он почти никак не реагировал. Эвелина представляла себе, какую боль должен испытывать Джастин при таком страшном ранении. И то, что он ни разу не застонал и не пошевелился, заставило ее не на шутку встревожиться. Эвелина развязала ремешки на его руках и ногах, осознавая, что собственная безопасность должна ее сейчас волновать меньше всего.
Пепельный цвет лица больного, его слабое дыхание и продолжающееся кровотечение из раны внушали Эвелине неподдельный ужас. Каким бы нелепым это ни казалось, в глубине души девушка считала, что состояние Джастина не улучшается по ее вине. Наверное, сильная ненависть, которую она к нему испытывает, каким-то непостижимым образом влияет на то, что он так медленно поправляется. Неужели высшие силы решили, что, проклиная Джастина, она в самом деле желала ему смерти? Эвелина надеялась, что это не так. Она же добросовестно промывала его раны, ухаживала за маркизом, денно и нощно дежурила возле его постели. Это и так давалось ей нелегко. Разве можно требовать от нее чего-то большего?
У Эвелины внезапно появилось желание помолиться, что само по себе ее удивило. Она не помнила, когда молилась в последний раз. Она опустилась на колени перед маленьким окошком в комнате Джастина. Ей казалось, что в этот ясный и солнечный денек Бог должен быть где-то там – на улице, на свежем воздухе, а не в душной, пропитанной тяжелыми запахами комнате. Эвелина знала, что Фаиза на кухне. Возможно, турчанка там тоже молится, взывая к помощи Всевышнего.
Эвелина прижалась лбом к своим стиснутым в мольбе ладоням, не зная, как обратиться к небесному отцу. Ей казалось в высшей степени нелепым и лицемерным умолять Господа спасти Джастина – человека, которого она сама ненавидит со всей страстью, присущей ее натуре. Всевидящий Бог сразу же поймет, сколь противоречивы ее чувства. Что, если Бог прочтет то, что написано в сердце Эвелины – в сердце, переполненном гневом, ненавистью, страхом и безнадежным отчаянием?
От долгого стояния на коленях у Эвелины стали болеть ноги, и она в конце концов решила, что лучше всего будет попросить Господа уладить все так, как Он сам сочтет нужным. Но при этом Эвелина умоляла Бога обязательно спасти Салли, позаботиться о Фаизе и Ахмете и, наконец, помочь Джастину. Да, она не скрывает, что ненавидит этого человека. Но при этом совершенно искренне заявляет, что не желает его смерти. Она просто не представляет себе этот мир без него. Невозможно закрыть глаза на те добрые дела, которые Джастин совершил в своей жизни, в том числе спас ей жизнь, из-за чего и оказался в этом жутком состоянии. Перед мысленным взором девушки стояла картина, как он, ни секунды не раздумывая, подставляет свою грудь под пулю, которая предназначалась ей. И она почувствовала, что узы, связывавшие ее с Джастином, до сих пор не разорваны.
Эвелина поднялась с колен. Несмотря на то что от усталости она едва стояла на ногах, девушка впервые за последние несколько дней почувствовала себя уверенно. Ворвавшись на кухню, она сказала:
– Принеси мне воды из ручья, Фаиза. Греть воду не надо. Мы искупаем маркиза и попытаемся привести его в чувство.
Эвелина и Фаиза вместе обмыли раненого ледяной водой. Но он не очнулся. Они кричали ему на ухо, трясли Джастина за плечи, пробовали его поднять, но все безрезультатно. Он ни на что не реагировал. Эвелина впадала в отчаяние. Если лорд Баркли умрет, как она сможет вернуть его тело семье, не привлекая внимания властей? Если он умрет, как она сможет помочь Салли? Если маркиз умрет наконец, как она узнает, почему он сначала предал ее, а потом спас?
Темные тучи, сгустившиеся над одинокой хижиной, не рассеялись. Даже когда Анхель прислал Эвелине записку с сообщением о том, что с Ахметом все в порядке. От Салли по-прежнему не было никаких вестей.
Эвелина начала читать Джастину дневник своего отца. Это занятие придавало девушке уверенности и привносило какое-то подобие гармонии в ее искаженный мир. Если бы только отец мог явиться к ней сейчас и подсказать выход из этого тупика! Если бы написанные на бумаге слова помогли ей быстрее найти ответы на мучившие ее вопросы!
Каждый день, сидя у кровати раненого маркиза, Эвелина подолгу – вплоть до глубокой ночи – читала вслух до хрипоты. Так ей было легче. Она думала, что это не даст ей сойти с ума, а Джастину, возможно, поможет выбраться из темного коридора забытья.
– «Я уверен, что сердце у моей маленькой Эвелины больше, чем огромный корабль, который привез нас в это забытое Богом место. Сегодня она подобрала четырех брошенных котят. Хотя прислуга еще не успела прийти в себя после того, как на прошлой неделе она притащила домой ту дворнягу. По всему дому слышится мяуканье и пахнет хуже, чем от Темзы».
Читая эти строки, Эвелина нежно улыбалась, а ее глаза светились от светлых воспоминаний. Отец только притворялся, что недоволен. А на самом деле его губы тогда постоянно расплывались в улыбке. Хотя отец никогда бы в этом не признался, маленькая плутовка видела, что он, так же как и она, находит очаровательными эти пушистые, комочки. Грустно вздохнув, она продолжала:
– «Настоящий ад начался, когда она решила искупать этих маленьких чудовищ. Однако разве я могу дать ей за это нагоняй? Она веселится сама и развлекает прислугу. А это не так уж мало».
Эвелина перевернула страницу.
– «Напряжение, в котором мы работаем, просто огромно. Но мои усилия – медленно, но верно – приносят свои плоды. И я знаю, что есть надежда…»
– Госпожа! – В комнату вошла Фаиза. Морщинки у нее на лице стали глубже, а под глазами залегли темные круги. – Вам нужно сделать перерыв.
– Я хочу опять его искупать. – Эвелина отложила дневник и поднялась. – Я справлюсь сама, а ты ступай поспи.
– Я приготовлю воду и полотенце. Хоть не вижу в этом никакого толку.
– А потом ты отдохнешь, договорились?
Фаиза кивнула:
– Как скажете. Но хочу вам сказать: я обратила к Аллаху очень много молитв, которые – все до одной – остались без ответа. Я очень опасаюсь, что мы с вами не сможем поднять маркиза на ноги. Похоже, что все бесполезно. Кажется, он собирается отойти в лучший мир.
– Маркиз молод, и у него крепкий организм. Он поборет недуг. Его просто нужно немного подтолкнуть к этому.
– Нам с этим не справиться, госпожа. Нет у нас такой возможности. Видно, его призывает Аллах. Все во власти Всевышнего! – Горестно покачав головой, Фаиза вышла из комнаты.
Сидя на узкой кровати рядом с Джастином, Эвелина бережно вытирала влажным полотенцем его широкие нагие плечи и мускулистые руки. Даже в таком беспомощном состоянии маркиз выглядел исключительно мужественным.
В мерцающем свете свечи его кожа казалась мертвенно-бледной. Ее цвет не могли оживить даже его золотисто-каштановые локоны. Баркли стал похож на призрака. Но при этом от него шел жар, словно от тлеющих угольков костра.
Эвелина хотела вытереть его сухие потрескавшиеся губы и поднесла к его лицу намоченное прохладной водой полотенце. И в этот миг почувствовала, как кто-то мягко взял ее за руку. Она ахнула. Сердце радостно встрепенулось у нее в груди.
– Джастин! Слава Богу!
Он нежно дотронулся до руки Эвелины, отчего у нее по спине побежали мурашки.
Она резко отстранилась, как будто ее ударило током, и мгновенно отскочила от кровати.
Джастин пробормотал что-то невразумительное. Эвелина догадалась, что он, наверное, находится сейчас в состоянии полудремы, не различая реальность и сон. Но после того как они провели нескольких дней и ночей без единого проблеска надежды на улучшение, даже это казалось огромной удачей.
Эвелина подошла к постели, наклонилась над Джастином и слегка встряхнула его за плечо.
– Джастин!
Он ничего не отвечал. Тогда она потрогала его лоб. Ей показалось, что его лоб стал горячее, чем был за мгновение до этого.
Девушка села рядом с ним, снова взяла полотенце и вытерла ему лицо.
Вдруг его рука – сильная и уверенная – обвилась вокруг ее талии.
– Что за дурацкие шутки, Джастин Баркли! – Эвелина потрясла его сильнее, но Джастин не очнулся. Он пребывал в забытье, продолжая крепко держать Эвелину за талию.
– Очнись, Джастин.
Он снова пробормотал что-то невнятное.
– Джастин! – воскликнула Эвелина. – Ты пришел в себя? Пожалуйста, очнись!
– Ах, Рейчел! – прошептал он и улыбнулся.
Затем маркиз нахмурился, но его глаза по-прежнему были закрыты.
– Мама! Ты здесь? Разве ты не пошла в гости к королеве?
Он метался по подушке.
– Джордж! Наконец-то ты вернулся! Мы все так скучали по тебе!
Эвелина вновь приложила руку ко лбу Баркли. Слабая лихорадка сменилась нестерпимым, обжигающим жаром. Страх сковал ей сердце.
Слова слетали с его губ – сбивчивые и неразборчивые:
– Не ходи… на охоту… Пожалуйста, останься… со мной! – Джастин, охваченный паникой, закричал в бреду: – Джордж! Джордж!
Эвелина схватила полотенце, намочила его в прохладной воде и положила ему на лоб.
– Джордж!
У нее пересохло во рту. Она ужасно боялась за него.
– Ш-ш, – успокаивала она Джастина. – Не волнуйся: Джордж обедает в своем клубе. Он скоро вернется.
Лицо маркиза прояснилось.
– О, Джордж… – выдохнул он. Маленькая слезинка выкатилась у него из угла глаза и потекла по щеке.
Девушка вытерла ее полотенцем. Ее сердце сжалось от сострадания.
Эвелина провела влажным полотенцем по его шее.
– Джордж ушел в свой клуб. На ужин ему сегодня подадут ягненка с мятным желе. А на десерт – крем-брюле.
Джастин заметно успокоился и затих. А затем повернул голову набок и тут же уснул.
Эвелина прикрыла рот рукой и судорожно вздохнула. К горлу у нее подступил комок. «Нужно набрать еще воды», – подумала девушка, но не пожелала будить Фаизу. Ей хотелось хотя бы на короткое время убежать от Джастина Баркли. Ей нужно побыть одной, чтобы успокоиться и все обдумать.
Эвелина надела плащ и вышла за дверь. В кустах весело стрекотали сверчки, а птицы начинали выводить свои предрассветные трели. Первые золотистые лучи солнца обещали прекрасный день. Но Эвелина, погруженная в свои мысли, ничего этого не замечала.
Она вдохнула приятный залах травы и постаралась отвлечься от тревожных мыслей, пытаясь сосредоточиться на том, что Джастин наконец-то пришел в себя. Ну, не полностью, конечно. Но все-таки стал проявлять признаки жизни. Это было настоящее чудо, за которое ей следует благодарить судьбу.
Эвелина провела рукой по утомленным глазам. Только сейчас она поняла, что и в самом деле очень устала.
Воздух был прохладным и влажным от росы, которая блестела на траве и листве деревьев. Идя по тропинке, Эвелина старалась привести в порядок свои чувства и выработать четкую линию поведения с этим загадочным маркизом. Ну, самое главное сейчас, конечно, – думать прежде всего о деле. Лорд Баркли – ее пленник… ну… то есть ее пациент. И он обязан ответить на все ее вопросы. В конечном итоге они получат от маркиза ответы, которые необходимы им, чтобы выручить Салли. И чтобы помочь самой Эвелине и тем, кто ей дорог.
«В моем деле залог победы – способность сохранять ясную голову и не упускать из виду конечную цель», – когда-то объяснял ей отец.
Поэтому Эвелине необходимо постоянно думать о задачах, которые перед ней стоят. А значит, необходимо задушить в себе остатки страсти и чувств, которые – чего греха таить! – она все еще продолжала питать к Джастину. Ей необходимо стать похожей на отца – действовать с холодной головой и молча выполнять то, что требует от нее долг. Похоже, жизнь показала, что желание Эвелины навсегда освободиться от мира, в котором вращался ее отец, на данный момент неосуществимо. Видимо, для того, чтобы выжить, ей необходимо самой стать частью этого мира, который был ей раньше так ненавистен.
Глава 19
– Он так и не приходил в себя? – спросила Эвелина.
Служанка только покачала головой. Ее темные глаза смотрели печально. Фаиза не хотела ничего слышать о том, что маркиз их предал. Зато она с готовностью ухватилась за тот факт, что лорд Баркли спас ее хозяйке жизнь, хотя Эвелине этот поступок казался самым неправдоподобным на свете и уязвлял ее гордость.
Девушка подошла к кровати и склонилась над Джастином. Его голова была перевязана. Белые бинты подчеркивали неестественную бледность его лица. Сейчас, когда его глаза были закрыты, а черты смягчены сном, лорд Баркли выглядел почти безобидным. Но Эвелина была не настолько наивна, чтобы поддаться этой иллюзии.
Фаиза снова забилась в угол. Эвелина знала, что турчанка чувствует неловкость, нарушая свои обычаи и ухаживая за раненым мужчиной. Но она дала слово делать все, что в ее силах. Эвелина понимала, что ей необычайно повезло с друзьями.
Она отогнула край одеяла и посмотрела на полуобнаженное тело Баркли, стараясь видеть перед собой пациента, нуждающегося в ее заботливом уходе, а не мужчину, которого ненавидит всей душой. Его бледная кожа сияла в свете свечей. Эвелина разглядывала его стройное мускулистое тело.
Ее взгляд остановился на бинтах, стягивающих его широкую грудь. Сквозь бинты, ближе к его правому боку, сочилась кровь. На белой марле образовалось кровавое пятно размером с куриное яйцо.
– По-моему, надо обработать рану.
– Доктор сказал, что повязку лучше сменить утром, – отозвалась Фаиза. – Еще он говорил, что небольшое кровотечение из раны некоторое время будет продолжаться.
Эвелине хотелось воспользоваться любым предлогом, чтобы не прикасаться к Джастину.
– Ну ладно. Утром так утром. – Она проверила, целы ли узкие кожаные ремешки, которыми были стянуты руки маркиза! А потом приподняла одеяло, чтобы узнать, хорошо ли связаны у Баркли ноги.
Нелепая идея связать раненого человека насмешила доктора. Он уверил, что больной, очнувшись, будет слаб и беспомощен, как младенец. Но Эвелина не хотела подвергать себя и Фаизу никакому риску. Ведь они здесь совсем одни, а лорд Баркли – самый настоящий враг.
Девушка опустила одеяло и вздохнула.
– Ступай полежи немного. Я посижу с ним.
– Вам тоже нужно отдохнуть.
– Я все равно сейчас слишком взбудоражена, чтобы уснуть. Иди поспи.
Фаиза знала, что спорить с Эвелиной бесполезно, и молча направилась в спальню, которая находилась в соседней комнате. Их убежище выглядело довольно скромным, но Эвелину радовало то, что по крайней мере в их распоряжении имеется несколько комнат и можно будет хоть где-то уединиться, когда раненый придет в себя.
Доктор предполагал, что маркизу потребуется несколько недель, чтобы поправиться. Эвелине хотелось бы, чтобы он выздоровел как можно скорее. Ей нужно только, чтобы Джастин пришел в сознание и был в состоянии отвечать на ее вопросы. При этом не представляя собой никакой угрозы для нее и Фаизы. Все остальное казалось Эвелине просто невыкосимым. И не важно, что она сказала Анхелю, чтобы его успокоить: она не собирается выхаживать Баркли до тех пор, пока он не встанет на ноги. Власти, возможно, посчитают, что маркиз прекрасно справляется со своими профессиональными обязанностями, и похвалят его за верную службу. А что касается Эвелины, она нисколько не сомневалась: стоит лорду Баркли вернуться к своей шпионской деятельности, и она может ожидать от него только одного – удара ножом в спину.
Она прошла на кухню и села за грубый деревянный стол. Девушка положила на стол бумагу, чернила, перо и промокательную бумагу, мысленно благодаря Анхеля за предусмотрительность. Анхель проявлял к ней великодушие во всех отношениях. Эвелина не знала, сможет ли когда-нибудь его отблагодарить.
Обмакнув перо в чернила, она попыталась разобраться в запутанной паутине своих мыслей, что оказалось нелегкой задачей. Ей необходимо было наметить план действий на ближайшие несколько дней.
« Что нам необходимо узнать:
1. Где Салли?
2. Что вам надо от него и от меня?»
Эвелина задумалась и почесала нос. Последний вопрос подразумевал, что за всем этим заговором стоял маркиз, но это не соответствовало действительности. Ей нехотя пришлось заметить, что если бы это все затеял Баркли, он бы не стал принимать участие во вчерашней схватке. А это означает, что кто-то другой дирижирует событиями.
« 3. На кого и с кем вы работаете?
4. Каковы их цели?
5. Каковы их слабые места?
6. Вы имеете обыкновение соблазнять свои жертвы? Или то, что произошло со мной, – особый случай?»
Эвелина не могла понять, откуда у нее в голове взялся этот вопрос. Девушка потерла глаза. Наверное, она устала больше, чем предполагала, если позволила эмоциям заслонить собой ее цель. Отец ей всегда говорил: утро вечера мудренее. Чтобы иметь свежую голову и мыслить здраво, необходим полноценный сон.
Эвелина вздохнула, отложила бумаги и пошла в спальню, в которой лежал маркиз. Она положила на жесткий стул подушку и села, с ненавистью глядя на человека, который лежал сейчас на смятых простынях и мирно спал с таким видом, словно ему некуда спешить и у него в запасе масса времени для отдыха. Ей хотелось, чтобы сейчас ему приснился самый страшный кошмар.
– Что-то слишком уж долго он не приходит в себя, – с тревогой в голосе проговорила Фаиза.
– Согласна. – Эвелина нетерпеливыми шагами мерила комнату. Она провела у кровати больного три дня. Все эти три бесконечно долгих дня девушка была словно на иголках. За все время раненый ни разу не приходил в сознание. Когда она делала Джастину перевязку, он почти никак не реагировал. Эвелина представляла себе, какую боль должен испытывать Джастин при таком страшном ранении. И то, что он ни разу не застонал и не пошевелился, заставило ее не на шутку встревожиться. Эвелина развязала ремешки на его руках и ногах, осознавая, что собственная безопасность должна ее сейчас волновать меньше всего.
Пепельный цвет лица больного, его слабое дыхание и продолжающееся кровотечение из раны внушали Эвелине неподдельный ужас. Каким бы нелепым это ни казалось, в глубине души девушка считала, что состояние Джастина не улучшается по ее вине. Наверное, сильная ненависть, которую она к нему испытывает, каким-то непостижимым образом влияет на то, что он так медленно поправляется. Неужели высшие силы решили, что, проклиная Джастина, она в самом деле желала ему смерти? Эвелина надеялась, что это не так. Она же добросовестно промывала его раны, ухаживала за маркизом, денно и нощно дежурила возле его постели. Это и так давалось ей нелегко. Разве можно требовать от нее чего-то большего?
У Эвелины внезапно появилось желание помолиться, что само по себе ее удивило. Она не помнила, когда молилась в последний раз. Она опустилась на колени перед маленьким окошком в комнате Джастина. Ей казалось, что в этот ясный и солнечный денек Бог должен быть где-то там – на улице, на свежем воздухе, а не в душной, пропитанной тяжелыми запахами комнате. Эвелина знала, что Фаиза на кухне. Возможно, турчанка там тоже молится, взывая к помощи Всевышнего.
Эвелина прижалась лбом к своим стиснутым в мольбе ладоням, не зная, как обратиться к небесному отцу. Ей казалось в высшей степени нелепым и лицемерным умолять Господа спасти Джастина – человека, которого она сама ненавидит со всей страстью, присущей ее натуре. Всевидящий Бог сразу же поймет, сколь противоречивы ее чувства. Что, если Бог прочтет то, что написано в сердце Эвелины – в сердце, переполненном гневом, ненавистью, страхом и безнадежным отчаянием?
От долгого стояния на коленях у Эвелины стали болеть ноги, и она в конце концов решила, что лучше всего будет попросить Господа уладить все так, как Он сам сочтет нужным. Но при этом Эвелина умоляла Бога обязательно спасти Салли, позаботиться о Фаизе и Ахмете и, наконец, помочь Джастину. Да, она не скрывает, что ненавидит этого человека. Но при этом совершенно искренне заявляет, что не желает его смерти. Она просто не представляет себе этот мир без него. Невозможно закрыть глаза на те добрые дела, которые Джастин совершил в своей жизни, в том числе спас ей жизнь, из-за чего и оказался в этом жутком состоянии. Перед мысленным взором девушки стояла картина, как он, ни секунды не раздумывая, подставляет свою грудь под пулю, которая предназначалась ей. И она почувствовала, что узы, связывавшие ее с Джастином, до сих пор не разорваны.
Эвелина поднялась с колен. Несмотря на то что от усталости она едва стояла на ногах, девушка впервые за последние несколько дней почувствовала себя уверенно. Ворвавшись на кухню, она сказала:
– Принеси мне воды из ручья, Фаиза. Греть воду не надо. Мы искупаем маркиза и попытаемся привести его в чувство.
Эвелина и Фаиза вместе обмыли раненого ледяной водой. Но он не очнулся. Они кричали ему на ухо, трясли Джастина за плечи, пробовали его поднять, но все безрезультатно. Он ни на что не реагировал. Эвелина впадала в отчаяние. Если лорд Баркли умрет, как она сможет вернуть его тело семье, не привлекая внимания властей? Если он умрет, как она сможет помочь Салли? Если маркиз умрет наконец, как она узнает, почему он сначала предал ее, а потом спас?
Темные тучи, сгустившиеся над одинокой хижиной, не рассеялись. Даже когда Анхель прислал Эвелине записку с сообщением о том, что с Ахметом все в порядке. От Салли по-прежнему не было никаких вестей.
Эвелина начала читать Джастину дневник своего отца. Это занятие придавало девушке уверенности и привносило какое-то подобие гармонии в ее искаженный мир. Если бы только отец мог явиться к ней сейчас и подсказать выход из этого тупика! Если бы написанные на бумаге слова помогли ей быстрее найти ответы на мучившие ее вопросы!
Каждый день, сидя у кровати раненого маркиза, Эвелина подолгу – вплоть до глубокой ночи – читала вслух до хрипоты. Так ей было легче. Она думала, что это не даст ей сойти с ума, а Джастину, возможно, поможет выбраться из темного коридора забытья.
– «Я уверен, что сердце у моей маленькой Эвелины больше, чем огромный корабль, который привез нас в это забытое Богом место. Сегодня она подобрала четырех брошенных котят. Хотя прислуга еще не успела прийти в себя после того, как на прошлой неделе она притащила домой ту дворнягу. По всему дому слышится мяуканье и пахнет хуже, чем от Темзы».
Читая эти строки, Эвелина нежно улыбалась, а ее глаза светились от светлых воспоминаний. Отец только притворялся, что недоволен. А на самом деле его губы тогда постоянно расплывались в улыбке. Хотя отец никогда бы в этом не признался, маленькая плутовка видела, что он, так же как и она, находит очаровательными эти пушистые, комочки. Грустно вздохнув, она продолжала:
– «Настоящий ад начался, когда она решила искупать этих маленьких чудовищ. Однако разве я могу дать ей за это нагоняй? Она веселится сама и развлекает прислугу. А это не так уж мало».
Эвелина перевернула страницу.
– «Напряжение, в котором мы работаем, просто огромно. Но мои усилия – медленно, но верно – приносят свои плоды. И я знаю, что есть надежда…»
– Госпожа! – В комнату вошла Фаиза. Морщинки у нее на лице стали глубже, а под глазами залегли темные круги. – Вам нужно сделать перерыв.
– Я хочу опять его искупать. – Эвелина отложила дневник и поднялась. – Я справлюсь сама, а ты ступай поспи.
– Я приготовлю воду и полотенце. Хоть не вижу в этом никакого толку.
– А потом ты отдохнешь, договорились?
Фаиза кивнула:
– Как скажете. Но хочу вам сказать: я обратила к Аллаху очень много молитв, которые – все до одной – остались без ответа. Я очень опасаюсь, что мы с вами не сможем поднять маркиза на ноги. Похоже, что все бесполезно. Кажется, он собирается отойти в лучший мир.
– Маркиз молод, и у него крепкий организм. Он поборет недуг. Его просто нужно немного подтолкнуть к этому.
– Нам с этим не справиться, госпожа. Нет у нас такой возможности. Видно, его призывает Аллах. Все во власти Всевышнего! – Горестно покачав головой, Фаиза вышла из комнаты.
Сидя на узкой кровати рядом с Джастином, Эвелина бережно вытирала влажным полотенцем его широкие нагие плечи и мускулистые руки. Даже в таком беспомощном состоянии маркиз выглядел исключительно мужественным.
В мерцающем свете свечи его кожа казалась мертвенно-бледной. Ее цвет не могли оживить даже его золотисто-каштановые локоны. Баркли стал похож на призрака. Но при этом от него шел жар, словно от тлеющих угольков костра.
Эвелина хотела вытереть его сухие потрескавшиеся губы и поднесла к его лицу намоченное прохладной водой полотенце. И в этот миг почувствовала, как кто-то мягко взял ее за руку. Она ахнула. Сердце радостно встрепенулось у нее в груди.
– Джастин! Слава Богу!
Он нежно дотронулся до руки Эвелины, отчего у нее по спине побежали мурашки.
Она резко отстранилась, как будто ее ударило током, и мгновенно отскочила от кровати.
Джастин пробормотал что-то невразумительное. Эвелина догадалась, что он, наверное, находится сейчас в состоянии полудремы, не различая реальность и сон. Но после того как они провели нескольких дней и ночей без единого проблеска надежды на улучшение, даже это казалось огромной удачей.
Эвелина подошла к постели, наклонилась над Джастином и слегка встряхнула его за плечо.
– Джастин!
Он ничего не отвечал. Тогда она потрогала его лоб. Ей показалось, что его лоб стал горячее, чем был за мгновение до этого.
Девушка села рядом с ним, снова взяла полотенце и вытерла ему лицо.
Вдруг его рука – сильная и уверенная – обвилась вокруг ее талии.
– Что за дурацкие шутки, Джастин Баркли! – Эвелина потрясла его сильнее, но Джастин не очнулся. Он пребывал в забытье, продолжая крепко держать Эвелину за талию.
– Очнись, Джастин.
Он снова пробормотал что-то невнятное.
– Джастин! – воскликнула Эвелина. – Ты пришел в себя? Пожалуйста, очнись!
– Ах, Рейчел! – прошептал он и улыбнулся.
Затем маркиз нахмурился, но его глаза по-прежнему были закрыты.
– Мама! Ты здесь? Разве ты не пошла в гости к королеве?
Он метался по подушке.
– Джордж! Наконец-то ты вернулся! Мы все так скучали по тебе!
Эвелина вновь приложила руку ко лбу Баркли. Слабая лихорадка сменилась нестерпимым, обжигающим жаром. Страх сковал ей сердце.
Слова слетали с его губ – сбивчивые и неразборчивые:
– Не ходи… на охоту… Пожалуйста, останься… со мной! – Джастин, охваченный паникой, закричал в бреду: – Джордж! Джордж!
Эвелина схватила полотенце, намочила его в прохладной воде и положила ему на лоб.
– Джордж!
У нее пересохло во рту. Она ужасно боялась за него.
– Ш-ш, – успокаивала она Джастина. – Не волнуйся: Джордж обедает в своем клубе. Он скоро вернется.
Лицо маркиза прояснилось.
– О, Джордж… – выдохнул он. Маленькая слезинка выкатилась у него из угла глаза и потекла по щеке.
Девушка вытерла ее полотенцем. Ее сердце сжалось от сострадания.
Эвелина провела влажным полотенцем по его шее.
– Джордж ушел в свой клуб. На ужин ему сегодня подадут ягненка с мятным желе. А на десерт – крем-брюле.
Джастин заметно успокоился и затих. А затем повернул голову набок и тут же уснул.
Эвелина прикрыла рот рукой и судорожно вздохнула. К горлу у нее подступил комок. «Нужно набрать еще воды», – подумала девушка, но не пожелала будить Фаизу. Ей хотелось хотя бы на короткое время убежать от Джастина Баркли. Ей нужно побыть одной, чтобы успокоиться и все обдумать.
Эвелина надела плащ и вышла за дверь. В кустах весело стрекотали сверчки, а птицы начинали выводить свои предрассветные трели. Первые золотистые лучи солнца обещали прекрасный день. Но Эвелина, погруженная в свои мысли, ничего этого не замечала.
Она вдохнула приятный залах травы и постаралась отвлечься от тревожных мыслей, пытаясь сосредоточиться на том, что Джастин наконец-то пришел в себя. Ну, не полностью, конечно. Но все-таки стал проявлять признаки жизни. Это было настоящее чудо, за которое ей следует благодарить судьбу.
Эвелина провела рукой по утомленным глазам. Только сейчас она поняла, что и в самом деле очень устала.
Воздух был прохладным и влажным от росы, которая блестела на траве и листве деревьев. Идя по тропинке, Эвелина старалась привести в порядок свои чувства и выработать четкую линию поведения с этим загадочным маркизом. Ну, самое главное сейчас, конечно, – думать прежде всего о деле. Лорд Баркли – ее пленник… ну… то есть ее пациент. И он обязан ответить на все ее вопросы. В конечном итоге они получат от маркиза ответы, которые необходимы им, чтобы выручить Салли. И чтобы помочь самой Эвелине и тем, кто ей дорог.
«В моем деле залог победы – способность сохранять ясную голову и не упускать из виду конечную цель», – когда-то объяснял ей отец.
Поэтому Эвелине необходимо постоянно думать о задачах, которые перед ней стоят. А значит, необходимо задушить в себе остатки страсти и чувств, которые – чего греха таить! – она все еще продолжала питать к Джастину. Ей необходимо стать похожей на отца – действовать с холодной головой и молча выполнять то, что требует от нее долг. Похоже, жизнь показала, что желание Эвелины навсегда освободиться от мира, в котором вращался ее отец, на данный момент неосуществимо. Видимо, для того, чтобы выжить, ей необходимо самой стать частью этого мира, который был ей раньше так ненавистен.
Глава 19
Фаиза так обрадовалась, что как была с ножом и куском сыра в руках, так и выбежала из комнаты Джастина, позабыв обо всем на свете.
– О, слава всемогущему Аллаху! Всевышний услышал мои молитвы! Господин маркиз очнулся!
Эвелина со всех ног помчалась в спальню.
Они с Фанзой стояли над кроватью Баркли, держась за руки, и затаив дыхание ждали, когда он проявит признаки жизни.
Джастин облизнул пересохшие губы.
Эвелина присела рядом с ним на постель.
– Принеси мне воды, Фаиза.
Верная служанка стремглав выбежала из комнаты, а минутой позже вернулась с кувшином и чашкой в руках.
– Пейте, милорд. – Они вдвоем осторожно приподняли раненого, и он глотнул немного из кружки, которую держала перед ним Эвелина.
Затем медленно, с трудом приоткрыл глаза и недоуменно посмотрел на девушку. Потом перевел взгляд на Фаизу. После этого медленно произнес:
– Кто вы? – Голос у него был хриплым.
Такого поворота событий Эвелина совсем не ожидала.
– Вы меня не узнаете? – неуверенным голосом спросила она.
– Что со мной случилось? – Неестественно растягивая слова, спросил Баркли. – У меня голова раскалывается и вся грудь словно в огне. – Странным блуждающим взором он изумленно оглядывал комнату, а затем задержал свой взгляд на Эвелине, Мгновение они молча смотрели друг на друга. Было очевидно, что Джастин не узнавал девушку, Эвелина не на шутку встревожилась.
В глубине души подозревая вероломного Баркли в притворстве, она все-таки заставила себя говорить с ним ровным голосом.
– Мы молились за ваше выздоровление, милорд. – Сказав это, Эвелина подумала про себя, что услышанные Богом молитвы ни в коей мере не означают, что она поверит очередной хитроумной уловке изворотливого маркиза.
Джастин медленно поднял руку и дотронулся до своей перевязанной головы. Он настороженно смотрел на стоящих перед ним женщин.
– Кто вы?
– Мне с трудом верится, что вы могли потерять память как раз в тот момент, когда вам это удобнее всего – когда настала пора наконец раскрыть мне всю неприкрытую голую правду. – Произнося слова «неприкрытая голая правда», Эвелина запнулась, и ее голос предательски задрожал. Осознав это, она покраснела.
Что-то на мгновение промелькнуло в его серо-зеленых глазах. Может быть, воспоминание? Или это был страх, что ему придется выложить Эвелине всю правду как на духу, какой бы неприглядной она ни была? Раз уж маркиз потерял память, лучше бы он начисто забыл всю историю их личных отношений!
– Сейчас же скажите мне, кто вы! – возвышая голос, хрипло потребовал лорд Баркли. Но его красивое бледное лицо тут же исказила гримаса боли; по всей видимости – от собственного громкого голоса.
Если маркиз будет продолжать в том же духе, она… сама не знает, что с ним сделает!
Не обращая никакого внимания на вопрос Джастина, Эвелина решительно протянула ему кружку с водой.
– Вот, выпейте еще водички, – мягко сказала она, держа перед его лицом кружку.
Баркли облизнул пересохшие губы и сделал еще несколько глотков, а затем закрыл кружку рукой, показывая, что больше не хочет. Было заметно, что общение утомило раненого. Его глаза закрылись, и через мгновение он уже крепко спал.
Эвелина продолжала стоять у кровати и смотреть на Джастина. Его лицо действительно было уже не таким бледным, как раньше, или ей это только показалось? Обросший, с перевязанной головой, маркиз походил на лихого пирата. Эвелина мысленно одернула себя. Никаких эмоций! Холодный ясный ум! Дело – прежде всего! От лорда Баркли ей нужно только одно – получить ответы на жизненно важные вопросы. И этим ограничивается его роль в ее жизни. Эвелине пришлось напомнить себе, что этот человек сначала дал ей познать вкус запретных удовольствий, подарил надежду на счастье, а потом – безжалостно разбил все ее хрупкие мечты о глухую стену своего предательства. И Эвелине нельзя забывать об этом ни на секунду!
Она повернулась к Фаизе и предложила:
– Давай сварим ему суп. Маркиз наверняка проголодается, когда снова проснется.
Сквозь пелену забытья Джастину казалось, что он слышит назойливый щебет птиц. А еще он почувствовал… Что это – запах жареного лука? Баркли ощутил ноющую боль в левом виске, поднял к нему руку, ослабил повязку и осторожно ощупал шишку на голове. Что же, черт возьми, с ним приключилось?
Баркли с трудом открыл глаза, но яркий свет полуденного солнца, светившего сквозь маленькое оконце, заставил его заслонить лицо рукой. Проклятие! Рана болит от любого неосторожного движения. От острой пронизывающей боли у маркиза перехватило дыхание. Такое ощущение, словно его ударили раскаленной кочергой в грудь. Джастин едва удержался, чтобы не застонать. Он чувствовал себя так плохо, что подумал, что вскоре станет клиентом гробовщика.
Маркиз пытался извлечь хоть что-то из своей затянутой туманом памяти. Но вспомнил только, как его брат Джордж сидел в клубе и ужинал ягненком с мятным желе. Как бы это было замечательно, если бы это на самом деле было правдой! Теперь Джастин точно знал, что сходит с ума. Но тут же отбросил эти мысли. Сейчас он силился вспомнить, как его угораздило получить ранение и попасть в это Богом забытое место.
В комнате было мало мебели: там находились только его узкая кровать, две тумбочки по обеим сторонам кровати и расшатанный деревянный стул возле голой, ничем не украшенной стены. Деревянный пол был чисто выметен, и в углу рядом с дверью стояла метла. Джастин прислушался, но не услышал никаких голосов. Из кухни доносились только звон посуды и чьи-то шага. Сколько всего там было людей? И кто они: друзья или враги? Дверь не охраняется, но о побеге сейчас и речи быть не может: он слишком слаб, чтобы осуществить задуманное.
От голода у Джастина урчало в желудке. Но больше всего ему хотелось пить – в горле пересохло. На тумбочке возле кровати стоял кувшин, а рядом с ним – керамическая кружка. Откуда-то из темных глубин его памяти выплыли грузная фигура темноволосой женщины и точеный силуэт белокурой голубоглазой компаньонки. Женщины давали ему пить. Кто они – служанки его врагов?
Каждое движение причиняло боль, но вода манила как магнит. Прежде всего необходимо понять, насколько серьезны его ранения. Баркли сделал глубокий вдох и ощупал руками бинты, стягивающие его грудь. Повязки были наложены аккуратно. От них пахло льняным семенем и мятой. Этим составом обычно обрабатывают раны после огнестрельных ранений. Его ранили в грудь и сильно ударили по голове. Но кто это мог сделать? Джастин пытался ухватиться за обрывки воспоминаний, но прошлое ускользало в туманной дымке. Прелестница с золотистыми волосами и ее компаньонка… Они довольно милые. Хотя внешность обманчива… Но кажется, они лечили его?
Джастина охватило отчаяние. Что он теперь собой представляет? Лишенный памяти, безоружный… Никчемный! Маркиза беспокоила страшная слабость во всем теле. Но больше всего его тревожило, что он все забыл. Не мог вспомнить перестрелку, в которую попал. Не узнавал женщин, которые за ним ухаживали. Баркли закрыл глаза, напряженно вглядываясь в прошлое. Боль в голове становилась все более нестерпимой. Он стиснул зубы и застонал.
– Вам плохо? – послышался мелодичный голос. Он медленно открыл глаза и встретился взглядом с той самой прелестной белокурой барышней. Вдруг перед его мысленным взором промелькнул обрывок то ли воспоминания, то ли видения: лунный свет на ее золотистых волосах, доносящиеся откуда-то звуки вальса, галька под ногами. Восхитительный поцелуй нежных губ.
– Я помню: я целовал вас, – пробормотал он.
Ее фарфоровые щеки зарделись как маков цвет, и девушка с опаской взглянула на дверь.
– Что за вздор! Должно быть, вам это приснилось!
– Кажется, это было на каком-то балу. Вы были одеты… в черное. – Джастин окинул взглядом ее темное, оборванное платье.
– О, слава всемогущему Аллаху! Всевышний услышал мои молитвы! Господин маркиз очнулся!
Эвелина со всех ног помчалась в спальню.
Они с Фанзой стояли над кроватью Баркли, держась за руки, и затаив дыхание ждали, когда он проявит признаки жизни.
Джастин облизнул пересохшие губы.
Эвелина присела рядом с ним на постель.
– Принеси мне воды, Фаиза.
Верная служанка стремглав выбежала из комнаты, а минутой позже вернулась с кувшином и чашкой в руках.
– Пейте, милорд. – Они вдвоем осторожно приподняли раненого, и он глотнул немного из кружки, которую держала перед ним Эвелина.
Затем медленно, с трудом приоткрыл глаза и недоуменно посмотрел на девушку. Потом перевел взгляд на Фаизу. После этого медленно произнес:
– Кто вы? – Голос у него был хриплым.
Такого поворота событий Эвелина совсем не ожидала.
– Вы меня не узнаете? – неуверенным голосом спросила она.
– Что со мной случилось? – Неестественно растягивая слова, спросил Баркли. – У меня голова раскалывается и вся грудь словно в огне. – Странным блуждающим взором он изумленно оглядывал комнату, а затем задержал свой взгляд на Эвелине, Мгновение они молча смотрели друг на друга. Было очевидно, что Джастин не узнавал девушку, Эвелина не на шутку встревожилась.
В глубине души подозревая вероломного Баркли в притворстве, она все-таки заставила себя говорить с ним ровным голосом.
– Мы молились за ваше выздоровление, милорд. – Сказав это, Эвелина подумала про себя, что услышанные Богом молитвы ни в коей мере не означают, что она поверит очередной хитроумной уловке изворотливого маркиза.
Джастин медленно поднял руку и дотронулся до своей перевязанной головы. Он настороженно смотрел на стоящих перед ним женщин.
– Кто вы?
– Мне с трудом верится, что вы могли потерять память как раз в тот момент, когда вам это удобнее всего – когда настала пора наконец раскрыть мне всю неприкрытую голую правду. – Произнося слова «неприкрытая голая правда», Эвелина запнулась, и ее голос предательски задрожал. Осознав это, она покраснела.
Что-то на мгновение промелькнуло в его серо-зеленых глазах. Может быть, воспоминание? Или это был страх, что ему придется выложить Эвелине всю правду как на духу, какой бы неприглядной она ни была? Раз уж маркиз потерял память, лучше бы он начисто забыл всю историю их личных отношений!
– Сейчас же скажите мне, кто вы! – возвышая голос, хрипло потребовал лорд Баркли. Но его красивое бледное лицо тут же исказила гримаса боли; по всей видимости – от собственного громкого голоса.
Если маркиз будет продолжать в том же духе, она… сама не знает, что с ним сделает!
Не обращая никакого внимания на вопрос Джастина, Эвелина решительно протянула ему кружку с водой.
– Вот, выпейте еще водички, – мягко сказала она, держа перед его лицом кружку.
Баркли облизнул пересохшие губы и сделал еще несколько глотков, а затем закрыл кружку рукой, показывая, что больше не хочет. Было заметно, что общение утомило раненого. Его глаза закрылись, и через мгновение он уже крепко спал.
Эвелина продолжала стоять у кровати и смотреть на Джастина. Его лицо действительно было уже не таким бледным, как раньше, или ей это только показалось? Обросший, с перевязанной головой, маркиз походил на лихого пирата. Эвелина мысленно одернула себя. Никаких эмоций! Холодный ясный ум! Дело – прежде всего! От лорда Баркли ей нужно только одно – получить ответы на жизненно важные вопросы. И этим ограничивается его роль в ее жизни. Эвелине пришлось напомнить себе, что этот человек сначала дал ей познать вкус запретных удовольствий, подарил надежду на счастье, а потом – безжалостно разбил все ее хрупкие мечты о глухую стену своего предательства. И Эвелине нельзя забывать об этом ни на секунду!
Она повернулась к Фаизе и предложила:
– Давай сварим ему суп. Маркиз наверняка проголодается, когда снова проснется.
Сквозь пелену забытья Джастину казалось, что он слышит назойливый щебет птиц. А еще он почувствовал… Что это – запах жареного лука? Баркли ощутил ноющую боль в левом виске, поднял к нему руку, ослабил повязку и осторожно ощупал шишку на голове. Что же, черт возьми, с ним приключилось?
Баркли с трудом открыл глаза, но яркий свет полуденного солнца, светившего сквозь маленькое оконце, заставил его заслонить лицо рукой. Проклятие! Рана болит от любого неосторожного движения. От острой пронизывающей боли у маркиза перехватило дыхание. Такое ощущение, словно его ударили раскаленной кочергой в грудь. Джастин едва удержался, чтобы не застонать. Он чувствовал себя так плохо, что подумал, что вскоре станет клиентом гробовщика.
Маркиз пытался извлечь хоть что-то из своей затянутой туманом памяти. Но вспомнил только, как его брат Джордж сидел в клубе и ужинал ягненком с мятным желе. Как бы это было замечательно, если бы это на самом деле было правдой! Теперь Джастин точно знал, что сходит с ума. Но тут же отбросил эти мысли. Сейчас он силился вспомнить, как его угораздило получить ранение и попасть в это Богом забытое место.
В комнате было мало мебели: там находились только его узкая кровать, две тумбочки по обеим сторонам кровати и расшатанный деревянный стул возле голой, ничем не украшенной стены. Деревянный пол был чисто выметен, и в углу рядом с дверью стояла метла. Джастин прислушался, но не услышал никаких голосов. Из кухни доносились только звон посуды и чьи-то шага. Сколько всего там было людей? И кто они: друзья или враги? Дверь не охраняется, но о побеге сейчас и речи быть не может: он слишком слаб, чтобы осуществить задуманное.
От голода у Джастина урчало в желудке. Но больше всего ему хотелось пить – в горле пересохло. На тумбочке возле кровати стоял кувшин, а рядом с ним – керамическая кружка. Откуда-то из темных глубин его памяти выплыли грузная фигура темноволосой женщины и точеный силуэт белокурой голубоглазой компаньонки. Женщины давали ему пить. Кто они – служанки его врагов?
Каждое движение причиняло боль, но вода манила как магнит. Прежде всего необходимо понять, насколько серьезны его ранения. Баркли сделал глубокий вдох и ощупал руками бинты, стягивающие его грудь. Повязки были наложены аккуратно. От них пахло льняным семенем и мятой. Этим составом обычно обрабатывают раны после огнестрельных ранений. Его ранили в грудь и сильно ударили по голове. Но кто это мог сделать? Джастин пытался ухватиться за обрывки воспоминаний, но прошлое ускользало в туманной дымке. Прелестница с золотистыми волосами и ее компаньонка… Они довольно милые. Хотя внешность обманчива… Но кажется, они лечили его?
Джастина охватило отчаяние. Что он теперь собой представляет? Лишенный памяти, безоружный… Никчемный! Маркиза беспокоила страшная слабость во всем теле. Но больше всего его тревожило, что он все забыл. Не мог вспомнить перестрелку, в которую попал. Не узнавал женщин, которые за ним ухаживали. Баркли закрыл глаза, напряженно вглядываясь в прошлое. Боль в голове становилась все более нестерпимой. Он стиснул зубы и застонал.
– Вам плохо? – послышался мелодичный голос. Он медленно открыл глаза и встретился взглядом с той самой прелестной белокурой барышней. Вдруг перед его мысленным взором промелькнул обрывок то ли воспоминания, то ли видения: лунный свет на ее золотистых волосах, доносящиеся откуда-то звуки вальса, галька под ногами. Восхитительный поцелуй нежных губ.
– Я помню: я целовал вас, – пробормотал он.
Ее фарфоровые щеки зарделись как маков цвет, и девушка с опаской взглянула на дверь.
– Что за вздор! Должно быть, вам это приснилось!
– Кажется, это было на каком-то балу. Вы были одеты… в черное. – Джастин окинул взглядом ее темное, оборванное платье.