Робсон Кеннет. Камень Кукулькана

   Они полетели в направлении Кристобаля.
   Санда сказала: - Это очень современный самолет.
   Ей приходилось кричать. Она перебралась к Доку с места стрелка, морщась от оглушающегося грохота двигателя.
   - Очень современный, - согласился Док.
   - У нас в Кристобале нет подобных машин, - добавила Санда.
   Док посмотрел на нее, но ничего не сказал. У Санды было что-то на уме.
   - Испаньола не имела таких аэропланов год назад, - продолжала девушка, - Испаньола была разорена. У них не было иностранных кредитов. Правительство Испаньолы не могло продать даже свои облигации. А теперь - вы видели эти зенитки?
   - Да, последней модели.
   - Как Испаньола смогла купить такие пушки и аэропланы? Где она достала деньги? Ответьте мне.
   - Разве у правительства Кристобаля нет разведывательной службы?
   - Шпионы? Да, есть несколько. Они смогли только узнать, что огромные потоки самой лучшей военной техники полились в Испаньолу. Это все. Как они за это расплачиваются - мы не смогли выяснить.
   - О черном камне разведке удалось узнать тоже не так много.
   - Вы имеете в виду то, что я рассказала вам в Нью-Йорке?
   - Да. То, что индейцы, потомки инков, поверили, что ваш брат приобрел священный черный камень, и поэтому проклятье упало на ваше правительство.
   Санда сердито поморщилась: - Я не верю ни в какое проклятье!
   - Вас трудно в чем-либо убедить.
   - О да, я видела черные кинжалы. Но должно быть разумное объяснение этому.
   - Почему вы так считаете?
   - Потому что должно быть объяснимо все, разве не так?
   Док не ответил и сосредоточился на полете.
   - Именно в это я всегда и верил, - сказал он сухо.
   Ван Йелк зашевелился и открыл рот - он, возможно, что-то сказал, но рев мотора не давал возможности его услышать. Наконец он собрался с силами и крикнул:
   - Что случилось?
   - Кто-то подкрался к вам в темноте и ударил! - крикнул ему в ответ Док. - Нам удалось сбежать, не поднимая шума, и угнать аэроплан с военного аэродрома.
   - Куда мы сейчас летим?
   - Отвезем мисс Макнамара в Кристобаль, где она будет в безопасности.
   Санда мрачно пробормотала:
   - Я бы предпочла знать, что в безопасности мой брат.
   Ландшафт Кристобаля можно было разделить на две части, одна из которых, Tirra fria, была выше, чем Испаньола. Это обширное плато, граничащее с Испаньолой, лежало, как большой стол перед высокими горами и плодородными долинами. Благодаря высоте и мягкости климата в долинах создались почти идеальные условия.
   Неизвестные широкой публике, довольно труднодоступные для туристов, эти долины Кристобаля были одним из тех мест на земле, которые по праву претендуют на то, чтобы называться раем. Они, возможно, превосходили своей красотой знаменитые долины Кашмира.
   Практичные янки неизменно упрекали местных жителей за их тупость и нежелание развивать эту землю.
   Это действительно не укладывалось в голове, что туземцы должны жить в хижинах, выращивать только мильпу или, очистив и засеяв небольшой клочок земли в джунглях, больше не заботиться о его культивации, да и вообще редко заниматься какими-либо еще работами, кроме разве что нарвать иногда толстых, листьев для починки крыши, когда ветер унесет старую. У индейцев, однако, было слово для обозначения предприимчивости янки. Это слово tectatan. Означало оно: "Я не понимаю".
   По правде говоря, стоит добавить, что американцы, прожившие там некоторое время, тоже начинали не понимать. Не было никакой нужды в работе - природа с избытком поставляла все сама. Тогда зачем же работать? В Кристобале встречались янки, которые умудрились стать еще ленивее, чем сами туземцы.
   Однако между горным раем и испаньолской границей, точнее, тем, что должно было бы быть ею, так как за последние несколько дней она переместилась, лежала равнина, Tierra tria. Это плато и стало театром военных действий.
   Санда нашла бинокль и, не отрываясь, смотрела вниз. Солнце уже встало, разбрасывая свой ослепительный свет по быстро редеющим кучевым облакам. Санда заметила что-то, что поразило и испугало ее.
   - Смотрите, бой! - произнесла она, задыхаясь. - Они нас гонят ко всем чертям!
   Док Сэвидж изучал земную поверхность. Он заметил многочисленные, похожие на гусениц, колонны грузовиков, двигавшиеся в сторону фронта и, без сомнения, груженные провиантом и боеприпасами. Внизу, рассредоточившись, шли танки, так чтобы снизить вероятность поражения, - она очень велика при передвижении в группах. Моторизованная артиллерия двигалась таким же образом. Тот, кто вел эту сторону в бой, прекрасно знал свое дело. Как выяснилось, линия фронта проходила почти у самого основания гор.
   - В горах есть оборонительные сооружения? - спросил Док.
   - Нет. - Санда покачала головой. - Мы думать не думали, что Испаньола может атаковать нас. Я вас уверяю: не было никакого повода к этой войне!
   - Кажется, дела очень плохи.
   Санда, соглашаясь, кивнула:
   - Нет никакого смысла строить из себя патриота. Мы проиграем войну, если нас не спасет чудо.
   - Коммуникации с морским побережьем перерезаны?
   - Да. В другом направлении, за этими горами, нет никаких дорог вообще. Местность непроходима, по крайней мере что касается доставки грузов. В течение недели у нас закончатся все боеприпасы. Но еще раньше мы начнем голодать.
   Белый гриб вспыхнул по левому борту, и аэроплан тряхнуло. Док резко взмыл вверх, чтобы избежать обстрелов зениток.
   - Глупцы! - мрачно произнесла Санда. - Это же наши пушки!
   - Это же испаньолский самолет, - напомнил ей Док.
   Аэроплан затрясло, когда они вошли в один из воздушных потоков в горном ущелье. Под ними пролегла железная дорога, которая еще несколько лет назад была бы инженерным чудом. Внизу виднелись разбомбленные мосты. В одном месте оползень, образовавшийся в результате взрыва, засыпал ущелье и образовал огромное озеро.
   - Смотрите, - сказала Санда.
   Группа людей медленно отступала вверх по склону горы, переползая от валуна к валуну, прячась за деревьями, стреляя в преследующую их другую группу людей. Док сказал:
   - Это далеко за линией фронта, давайте спустимся вниз и посмотрим, что это за стычка.
   - Те, что выше в гору, - это мои люди, кристобальские солдаты, ответила Санда. - Я вижу их форму.
   Аэроплан развернулся в сторону гор и с ревом пошел вниз. Ему пришлось резко изменить свой курс, когда кристобальские солдаты начали целиться в него из винтовок. Зато наступающие на кристобальцев сорвали с голов огромные соломенные шляпы и приветственно замахали ими. Они представляли собой довольно разношерстную толпу и единственное, что было у них общего, это разве что смуглые лица.
   - Индейцы, - сказала Санда. - Это племя ведет свое начало от инков.
   Док спросил:
   - Вы думаете, что беспорядки из-за черного камня вылились в открытое восстание?
   - А как иначе это можно объяснить?
   Док набрал высоту, и они полетели дальше. Вскоре появился на горизонте Кристобаль-Сити. Он представлял собой прекрасную картину: дома с разноцветными крышами и аккуратными белыми стенами. Раскачивающиеся на ветру пальмы вырисовывали контуры городских улиц. В целом все составляло разительный контраст с расположенными вблизи вечно покрытыми снегом горами.
   - Чем-то напоминает Швейцарию, не правда ли? - сказала Санда. На ее глаза навернулись слезы. Док, соглашаясь, кивнул в ответ. Он увидел на окраине города аэропорт, расположенный за небольшим холмом, на вершине которого разместился великолепный белый президентский дворец. Ван Иелк, ничего не говоривший, находившийся в оцепенении до сей поры, вдруг ожил:
   - Вы с ума сошли? Вы не можете здесь приземлиться! Мы же летим на испаньолском аэроплане! Нас изрешетят пулями!
   Раз или два гулко ухнула зенитка. Док резко пустил аэроплан в крутое пике. Машина шла, почти касаясь крыш, грохоча над узкими улочками, что не давало возможности стрелять по нему. Ему удалось подлететь к аэропорту. Когда они пролетали вблизи ангаров, Санда высунулась и замахала рукой.
   Ее узнали. Док сделал круг, опустил закрылки, снизив скорость посадки до безопасной, и посадил самолет на бетон. Кристобальские солдаты побежали к ним, держа ружья наготове. Вокруг поля с дюжину пулеметов были нацелены на них. Санда выпрыгнула из кабины.
   Вперед вышел офицер и приветствовал ее. Затем он приказал солдатам:
   - Арестуйте этих людей. - И указал на Дока и ван Йелка.
   - Подождите, это мои друзья! - крикнула Санда.
   Офицер объяснил ей, улыбнувшись:
   - У меня приказ задержать их.
   - Я все выясню! - крикнула Санда. - Я позвоню моему отцу. - И она разгневанно зашагала прочь.
   Док Сэвидж и ван Иелк ждали. Бронзовый человек, не теряя времени, изучал аэропорт, заметив, что оборудован он был скудно и притом не лучшими образцами техники, хотя отчасти и хорошо сохранившимися. С гор дул приятный прохладный бриз. Яркие тропические птицы порхали среди пальм и яркими цветками сидели на кустах, окаймлявших взлетное поле. Все это представляло собой идиллическую картину, в которой не было места для людской ненависти и войны.
   Офицер, ушедший вслед за Сандой, вернулся, прищелкнул каблуками, отдавая честь.
   - Извините, сеньор Сэвидж, - сказал он, - у меня приказ взять вас под стражу.
   Ван Йелк яростно посмотрел на Дока.
   - Видишь, во что мы из-за тебя вляпались! - взвизгнул он.
   ГЛАВА 15 ДАВЛЕНИЕ
   Гатун Макнамара, ставший президентом Кристобаля по праву совершенной им революции, должно быть, имел среди предков ирландца. Он представлял собой типичную картину ирландского громилы с двумя огромными кулаками, выкрикивающего свои доводы и отказывающегося слушать оппонентов. У него было мало шотландской хитрости и ловкости. Когда он что-либо хотел, он говорил об этом прямо и сопровождал свою речь стуком кулака по столу.
   В молодости он был ростом более шести футов, но со временем годы легли тяжким грузом ему на плечи.
   Когда-то и шевелюра его была словно копна черной соломы, теперь и она побелела. Но брови его были словно две черные волны, путешествующие по лбу в зависимости от настроения.
   Сейчас брови президента поднялись почти к самой линии волос, выражая глубокое удивление тем, что кто-то может быть таким непонятливым.
   - Меня неправильно информировали? - спросил он, говоря на английском лучше многих янки. - То, что я прочел, то, что я слышал, все это, как вы называете это, липа? А может быть, вы мне просто, как говорят, лапшу на уши вешаете?
   - Я не обманываю вас, - сказал Док. - Я говорю - нет.
   - Ба! - Гатун Макнамара смог сказать "Ба!" так, что его услышал бы любой.
   Они находились в президентском особняке, в комнате для приемов. Это, без сомнения, была наиболее шикарная комната во дворце. Она была более помпезна, чем Зеркальный зал Версальского дворца, если даже некоторые из зеркал имели вместо позолоченной, как в Версале рамы, раму, сделанную из чистейшего золота.
   Стол Гатуна Макнамары, сделанный из куска красного дерева, занимал дальний конец комнаты, дальний от двери, через которую входили посетители. Как и Муссолини, старый Гатун Макнамара умел держать других на расстоянии, и посетитель должен был проделать длинный путь, прежде чем подойти к его столу.
   - Ба! - сказал Гатун Макнамара опять. - Мне говорили, что вы тот человек, который помогает задерживать и наказывать злоумышленников, отправляясь за ними куда бы ни было.
   - Да, что-то вроде этого, - ответил Док.
   - Ну...
   - Но я не нанимаюсь вести войны, - прервал его Док. - Вы хотели бы воспользоваться моими знаниями и навыками, которые я мог бы использовать против вашего врага, Испаньолы.
   Гатун Макнамара закивал, услышав слова, выражавшие его мысль.
   - Я думал, что у вас есть какие-нибудь бациллы, - объяснил президент, - чтобы устроить эпидемию среди этих проклятых испаньолцев. Мы, конечно, их вылечим потом, когда они сдадутся нам.
   - Нет.
   - Это что? Против ваших принципов?
   - Именно так.
   Гатун Макнамара со всей силы грохнул по столу кулаком, угрожающе посмотрел на Дока и прогрохотал:
   - Мы можем подыскать методы, которые сделали бы вас более сговорчивым.
   - Для этого вы меня и арестовали? Вы зря тратите время.
   Старый Гатун Макнамара повернулся к секретарю и закричал:
   - Этот бронзовый столб имеет пятерых ассистентов! Отправляйтесь в Нью-Йорк и захватите их! Используем их как заложников, чтобы сделать более сговорчивым этого кретина!
   Док сухо заметил:
   - Кое-кто об этом уже позаботился раньше.
   - М-м?
   - Четверо моих помощников уже захвачены и находятся где-то под арестом.
   - Где?
   - В этом и есть вопрос.
   Гатун Макнамара потерял последние остатки терпения и заорал:
   - Заприте его опять, и пусть хорошенько все обдумает!
   Ван Йелку тоже пришлось иметь аудиенцию у кристобальского громилы, и после трех безуспешных попыток заговорить ему просто пришлось с достоинством молчать. Достоинство - это наиболее сильная черта ван Йелка, и ему удалось вернуть себе его в достаточной мере.
   Камера, в которой они были заперты, была современна, сделана из бетона, с электрическим освещением, со стальной дверью и полностью обшитым железом замком. И все это имело дистанционное управление.
   Дверь за ними захлопнулась, замок проскрипел, и они оказались в одиночестве. Не было слышно ни звука.
   - Вы идиот из идиотов! - сказал ван Йелк. - Мы здесь сгнием заживо.
   Док посмотрел по сторонам и произнес:
   - Этот погребок более комфортабельный, чем тот, в Испаньоле.
   - Вы могли бы пообещать ему помощь, а затем сбежать при первой возможности.
   - Человек не может разбрасываться обещаниями.
   - О, черт! Не будьте же ребенком!
   Ван Йелк прошел по камере, повалился на койку.
   Через некоторое время он прорычал:
   - Я жалею, что обратился к вам за помощью! Прекрасную же услугу вы мне оказали!
   Он повернулся лицом к стене.
   Док Сэвидж, казалось, не обратил внимания на замечания своего товарища по камере. Он исследовал дверь и решетку и пришел к заключению, что они достаточно прочны. Вряд ли напильником возьмешь тот тип стали, из которого была сделана решетка, да и автоген едва ли помог бы.
   Через десять минут замок двери заскрипел, и дверь открылась. Санда вошла в комнату и кивком подозвала их.
   - Я не вижу никакого смысла ждать. Давайте-ка побыстрей отсюда, сказала она.
   Ван Йелк с великой поспешностью вскочил с койки.
   Он подбежал к двери камеры и прокричал:
   - Как? Каким образом мы отсюда выберемся?
   - Успокойся, миллионер, - посоветовала ему Санда. - Путь свободен. Я отослала охранника прочь... дав ему достаточно денег за хлопоты.
   Она повела их по коридору, через какие-то комнаты, к яркому послеполуденному свету. Девушка шла быстро, и оба мужчины старались не отставать. Но когда они почти вышли на свет, старый Гатун Макнамара вырос у них перед носом. В руках у него был большой черный пистолет, кулак напрягся и побелел. Он спокойным голосом сказал:
   - Вам следовало бы сказать об этом.
   Макнамара стоял и хмуро глядел на них. Верхняя губа поднялась так, что был виден ряд зубов. Черные волны бровей собрались у переносицы, но ствол не дрогнул.
   Затем он отвел оружие в сторону.
   - Извините, что навел на вас оружие, - сказал он. - Я опасался, что вы броситесь на меня и сделаете что-нибудь решительное, прежде чем я успею вам объяснить...
   - Объяснить что? - спросил его Док.
   - В вашей камере вделан микрофон, - сказал старик Макнамара, - и я слышал все, что вы сказали этому парню. - Он посмотрел на ван Йелка, и его брови неприятно дернулись. - О человеке и о его обещаниях. Мне понравилось это.
   Санда заулыбалась. Она сказала:
   - Пап, я теперь понимаю, почему почти все твои политические враги отправляются рано или поздно в психушки: ты непредсказуем.
   - Ерунда, я весь как на ладони, - сказал Макнамара и ухмыльнулся.
   Док спросил:
   - Так что же будет с нами? Нас снова запрут?
   Макнамара покачал головой:
   - Вы свободны, как птицы, хотя, по правде говоря, я не вижу ничего свободного ни в птицах, ни в том образе жизни, который они ведут, впрочем, это к делу не относится. А дело в том, что вы можете идти.
   Он достал ручку и бумагу, развернулся и приложил ее к стене. Несколько минут он писал и в конце красивым росчерком поставил свою подпись.
   - Это, - он протянул бумагу, - мандат, который предоставляет вам аэроплан, который вы выберете. Этот мандат действителен до тех пор, пока он у вас в руках. Ни один кристобальский солдат не может побеспокоить вас. И, наверно, по этой же причине испаньолский солдат расстреляет вас сразу же, как увидит его.
   Док взял бумагу и спокойно поблагодарил.
   Старый Гатун Макнамара протянул свою руку:
   - Я хотел бы извиниться, - сказал он, - за то, что угрожал вам. Я много слышал о вас и надеюсь, что это все правда, и я хотел, чтобы вы приняли нашу сторону в этой войне. Ситуация становится довольно безнадежной.
   - Как долго Кристобаль еще продержится против Испаньолы? - спросил Док.
   - Какой, к черту, долго! - Макнамара стукнул кулаком по стене и выругался. - Это позор. Год назад я бы ни за что не поверил в это. Год назад десять Испаньол не смогли бы разбить Кристобаль. Но сейчас у них самая современная военная техника. Танки, пушки, самолеты, газ. В их армии иностранные наемники. Лучшие военные умы мира, если мои сведения верны, руководят их операциями. Они загнали нас в угол.
   - Помощь из-за границы?
   - Конечно, да еще какая!
   - Каким образом?
   - Понятия не имею. Это необъяснимо. У Кристобаля нет никаких минеральных ресурсов, достойных упоминания. По крайней мере не больше, чем у других наших соседей.
   - У вас есть климат.
   - А-а? Какого черта? Что с ним делать? Войны не ведут, чтобы захватить климат.
   - В мире нет более райского уголка.
   - Да, но мы, кажется, потеряем его, если нас не спасет чудо. Но такова наша доля. - Президент Кристобаля протянул снова руку. - Всего хорошего. До свидания. Если передумаете, дайте мне знать.
   - Насчет помощи вам?
   - Да.
   Док сказал:
   - Я не удивлюсь, если окажется, что мы сражаемся с одним и тем же врагом.
   Пять минут спустя после того, как Док не объяснил ничего по поводу их общего врага, старый Гатун Макнамара был в состоянии, которое лучше всего описывается словами "рвать и метать". Уткнув руки в боки, он стоял и смотрел вослед удаляющимся, грохоча:
   - Ничего себе фразочка! Сказать такое и не объяснить. Нет, я должен его снова запереть!
   Санда сказала:
   - Вы бы слышали, как он ругается по-настоящему. Я никогда не забуду, как бык погнался за ним, когда он сидел в президентской ложе во время корриды. Он ругался по-американски. Он говорит, что это самый приспособленный для этой цели язык. Я пойду с вами в аэропорт.
   Они шли по улицам, то и дело показывая мандат часовым, до тех пор пока не оказались на достаточно большом расстоянии от дворца, где уже не было часовых. Санда коснулась руки Дока.
   - Да? - Он посмотрел на нее.
   - Вы заметили, что он не упоминал моего брата, Хуана? Он даже не спросил о нем. Вы знаете почему?
   - Почему?
   - Он боится, что брат разбился, - спокойно сказала Санда. - Он мне это сказал. Он очень гордится, что хоть и стар, но все же стойкий. Он боится говорить о Доне. Я рассказала ему все, что мы узнали.
   Они добрались до аэропорта, и еще раз им пришлось показать мандат. Он действовал безотказно. Аэроплан, который они угнали в Испаньоле, стоял, выведенный из ангара, и длинный шланг был подсоединен к горловине топливного бака для заправки.
   - Куда вы направляетесь? - спросила Санда.
   - Искать вашего брата, моих четырех друзей и остальных, - сказал ей Док.
   Она благодарно кивнула:
   - Это то, на что я надеялась.
   - Нам не нужно оружие? - спросил ван Йелк.
   - Я позабочусь об этом, - сказал Док и ушел. Он вернулся назад с двумя автоматическими пистолетами и сумками с патронами.
   - Это должно нам помочь, - сказал он, передавая один пистолет ван Йелку.
   Заправочная команда закончила свою работу. Длинный шланг был свернут и положен в бухту. Аэроплан выкатили на взлетную полосу. Механик поднялся в кабину и запустил двигатель. Обслуживающий персонал попрощался и ушел.
   Санда стояла вблизи аэроплана. Она протянула руку и сказала:
   - Я надеюсь, все будет хорошо, хоть я и не вижу, как это может быть. У вас нет никакой зацепки.
   Ван Йелк, на поясе которого висел пистолет, взял его в руки и, держа его близко к телу, чтобы никто из обслуживающего персонала на поле не мог его видеть, направил черное дуло на Дока и Санду.
   - В кабину, - сказал он, - если вы не желаете себе зла. Оба!
   В его голосе слышались неприятные нотки.
   ГЛАВА 16 АСЬЕНДА
   Они летели уже три часа.
   Док сидел на месте пилота и вел аэроплан. Санда сидела сзади, на месте второго пилота. Ван Йелк держал нацеленный на них пистолет и давал указания.
   Вдруг Док наклонился и сказал так, что только Санда могла услышать: Ну что, потерпим еще?
   - А что мы еще можем сделать?
   - Его пистолет заряжен холостыми. Я высыпал порох из патронов, прежде чем дал оружие ему. Он еще об этом не знает.
   Санда сидела очень спокойно, глядя на горы, на джунгли, покрывавшие долины далеко внизу. Они не шевелились.
   - Вы уже подозревали ван Йелка?
   - Да. Еще в Нью-Йорке.
   - Что навело вас на эту мысль?
   - Некоторые обстоятельства. Человек, который пытался убить нас бомбой в отеле Нью-Йорка. Вы помните, мы проследили его до самого дома ван Йелка. Это было подозрительно. Дом ван Йелка, исключая первый этаж, был пуст, что говорило о том, что хозяин собирался покинутьстрану. И еще я обнаружил отпечатки пальцев ван Йелка в аэроплане вашего брата - он был с вашим братом, когда тот исчез.
   - Что?
   - Ван Йелк, - повторил Док, - был в аэроплане вашего брата, когда тот исчез. Его отпечатки пальцев остались в кабине.
   - Я... почему...
   - Подозревая его, я ударил его там в тюрьме, в Испаньоле. Он лгал: он не был никаким узником и никогда не убегал. Он пришел, чтобы разыграть весь этот фарс с целью выведать у нас, как много мы знаем. Если бы я не отправил его в нокаут, он бы помешал нашему побегу.
   Сзади послышался громкий сердитый окрик. Ван Йелк недовольно постучал по стенке кабины.
   - Хватит болтать! - прорычал он.
   Док сразу же вернулся к рычагам, словно был напуган. Но уголком глаз он, продолжал следить за губами девушки. Она догадывалась, что он умеет читать по губам, и спросила:
   - Есть надежда найти моего брата живым?
   Док кивнул.
   - Тогда я согласна потерпеть, - сказала она. - Куда он направляет нас?
   - Наверное, в свой штаб.
   Санда откинулась в кресле. Ее лицо было спокойно и не особенно бледно. Только знаки каких-то необычных чувств залегли в уголках ее глаз и губ. Ее рука крепко вцепилась в ручку кресла, а другая спокойно отдыхала, расслабившись. Док восхищался смелостью и спокойствием девушки. В характере Санды было много от ее шотландских предков. Лучше думать об этом, чем о том, насколько она привлекательна, как прекрасна она была бы в мужских руках, как нежны ее губы.
   Асьенду можно было бы принять за средневековый замок, если бы холм, на котором она стояла, был чуть повыше и на ее белых стенах появились башенки, а сама она была бы окружена рвом с перекинутым через него мостом. Но аэроплан подлетал ближе, и иллюзия замка постепенно исчезала.
   Вершина холма была гладкой и зеленой, как бильярдный стол. Со всех сторон она была окружена белой стеной, за которой стояли пулеметные точки и вышагивали часовые. У основания холма протекала речка.
   Она убегала в сторону болотистого берега моря, и Док, вспомнив карту Испаньолы, которую он достаточно хорошо знал, пришел к выводу, что это тот самый поток, на берегу которого лежит ржавый остов корабля, превращенный в эллинг для яхты.
   - Садись на лужайку! - резко крикнул ван Йелк.
   Док посмотрел на Санду и спросил: - Что это за место?
   - Это летняя резиденция президента Испаньолы, - объяснила она.
   Лужайка была ровной, коротко подстриженной. Когда Док опустился ниже, он смог различить на ней частые следы от колес садившихся и взлетавших аэропланов.
   Док посадил самолет на землю и прокатил его до белой ограды асьенды.
   Ван Йелк приказал: - Глуши двигатель и сразу же выпрыгивай из машины!
   Люди, окружившие аэроплан, были испаньолскими офицерами. Именно офицерами, не солдатами, высокопоставленными офицерами. Док видел их знаки различия. И манеры тоже. Санду встретили со множеством приветствий и поклонов.
   Ван Йелк, усмехаясь, спросил: - У вас есть еще свободные квартиры для гостей?
   Отведенные им комнаты не были соседними. Они были бы хорошими помещениями для гостей, но сейчас из них вынесли всю мебель, и теперь их вид был довольно неприятен. Окна были широкие, и через них открывался прекрасный пейзаж, но жалюзи на них не поднимались и прекрасно выполняли функцию решеток.
   Док прошелся по комнате, попробовал на прочность решетки, толкнул плечом дверь. Снаружи ван Йелк произнес:
   - По правде сказать, нам повезло больше, чем мы ожидали. Я не думал, что нам удастся захватить всех вас вместе.
   Док ничего ему не ответил, и ван Йелк, подождав немного, ушел.
   - Оранг! - крикнул Док как можно громче. - Ренни! Длинный Том! Кто-нибудь здесь?
   Оранг пропищал откуда-то детским голоском:
   - Мы все здесь.
   Услышав ответ, Док перешел на нахуатль, основной диалект древнего языка индейцев майя, на котором говорил он сам и его люди и который мало кто еще понимал. Они использовали этот язык для личных разговоров.