Страница:
А что она могла сказать ему в ответ? «Я единственный ребенок в семье… Мои родители путешествовали, фотографировали дикую природу. Я мало их видела. Когда мне было восемь лет, они погибли в авиакатастрофе над равниной Серенгети, так что меня вырастили бабушка с дедушкой».
Конечно же, Сэм выразит ей сочувствие, но подумает про себя: «Равнина Серенгети? Что они там делали, когда у них была маленькая дочь, нуждавшаяся в любви и заботе?»
Шарлотта знала ответ на эти вопросы. Он не удовлетворял ее в детстве, но, став взрослой, она приняла его.
«Конечно, все дело в любви к путешествиям, – могла бы сказать она. – Как и я, папа рано осиротел, и ему нравилось много ездить. Дедушка со стороны матери увлекался коллекционированием произведений искусства доколумбовой эпохи, а бабушка занималась археологией. Они много времени проводили в Мексике. Когда могли, брали меня с собой, однако чаше оставляли в пансионе. Я училась в колледже, когда они погибли во время путешествия к каньону Коппер в Мексике. Бабушка с дедушкой хотели встретиться с индейцами из племени тараумара, которые жили у начала каньона».
Да уж, у нее интересное прошлое. Со стороны оно могло даже показаться куда более увлекательным, чем было на самом деле. Все они – ее родители и бабушка с дедушкой – были довольно нелюдимыми, склонными к самоанализу, замкнутыми в себе людьми. И научили маленькую наблюдательную девочку быть такой же.
Вспоминая об этом, Шарлотта почувствовала себя совсем несчастной. Ей не спалось. Выбравшись из постели, она набросила махровый халат и стала бродить по двум этажам своей квартиры. Этого она не делала с тех пор, как въехала сюда. Просторный чердак – второй этаж – она превратила в гостиную с телевизором и музыкальным центром, там же была и вторая ванная комната. Шарлотта редко поднималась сюда, да и то лишь для того, чтобы включить проигрыватель.
Остановившись на винтовой лестнице, она стала разглядывать висевшие на стене картины – изображенные на деревянных дощечках религиозные сцены и обряды мексиканцев. Это было ее законное наследство, полученное от бабушки с дедушкой.
С Шарлоттой уже случалось такое, в темные часы после полуночи она лучше понимала себя. Она решила стать гериатром из-за своего прошлого. Временами ей казалось, что пожилые пациенты – это ее родители и бабушка с дедушкой, люди, которых она любила, но не смогла защитить. Никто – ни Сэм, ни даже Луиза не могли понять, что для нее значили родители.
Если она попытается рассказать все Сэму, он не согласится с ней или, что еще хуже, скажет, что все понимает, хотя понять не сможет. Ну что за жизнь она устроила себе, зачем заварила всю эту кашу? Какие неприятности навлекла на свою голову?
Целых два года к ней не прикасался мужчина, кроме тех нескольких раз, когда Роджер, заметив, что на них кто-то смотрит, целовал ее в щеку. А что теперь? Теперь она того и гляди станет нимфоманкой.
Шарлотта не любила это слово и, конечно, без всякого удовольствия примеряла его к себе.
Нимфоманки не бывают сдержанными.
А как же Сэм? Он ведь не безумен, не угрожает ее безопасности. Шарлотта понимала это сердцем, и для доказательства ей не нужны были подробности его жизни. А учитывая, как она себя вела, он и подавно был чрезвычайно сдержан и даже льстил ей. Можно не сомневаться, что он переживет эту временную одержимость, которую принимает за настоящие чувства.
А сейчас у нее создалось впечатление, что Сэм не в себе. Иначе как он мог сделать ей предложение? Он ведь совсем ее не знает. И уж точно не может любить. Шарлотта сама говорила, что она не из тех женщин, в которых влюбляются.
И еще… Нельзя забывать, что он приятель Роджера, ненавистный Красноперка. Окажись сам Роджер в подобной ситуации, он сбежал бы, не мешкая ни секунды.
Луиза права. Ей надо сконцентрироваться на карьере. А если она пустит в свою жизнь Сэма – пусть даже и ненадолго, – то совершит множество ошибок.
К тому же Сэм Блейк не из тех мужчин, которые согласятся играть в пьесе незначительную роль.
Все, что мне нужно, – это секс!
Ложась в постель, Шарлотта вспомнила эти слова, и теперь они показались ей даже смешными. Она натянула на голову одеяло. Хуже всего, что все в клинике слышали ее, а ведь она обращалась к одному Сэму.
А еще хуже, что в этих словах – правда.
Глава 8
Глава 9
Конечно же, Сэм выразит ей сочувствие, но подумает про себя: «Равнина Серенгети? Что они там делали, когда у них была маленькая дочь, нуждавшаяся в любви и заботе?»
Шарлотта знала ответ на эти вопросы. Он не удовлетворял ее в детстве, но, став взрослой, она приняла его.
«Конечно, все дело в любви к путешествиям, – могла бы сказать она. – Как и я, папа рано осиротел, и ему нравилось много ездить. Дедушка со стороны матери увлекался коллекционированием произведений искусства доколумбовой эпохи, а бабушка занималась археологией. Они много времени проводили в Мексике. Когда могли, брали меня с собой, однако чаше оставляли в пансионе. Я училась в колледже, когда они погибли во время путешествия к каньону Коппер в Мексике. Бабушка с дедушкой хотели встретиться с индейцами из племени тараумара, которые жили у начала каньона».
Да уж, у нее интересное прошлое. Со стороны оно могло даже показаться куда более увлекательным, чем было на самом деле. Все они – ее родители и бабушка с дедушкой – были довольно нелюдимыми, склонными к самоанализу, замкнутыми в себе людьми. И научили маленькую наблюдательную девочку быть такой же.
Вспоминая об этом, Шарлотта почувствовала себя совсем несчастной. Ей не спалось. Выбравшись из постели, она набросила махровый халат и стала бродить по двум этажам своей квартиры. Этого она не делала с тех пор, как въехала сюда. Просторный чердак – второй этаж – она превратила в гостиную с телевизором и музыкальным центром, там же была и вторая ванная комната. Шарлотта редко поднималась сюда, да и то лишь для того, чтобы включить проигрыватель.
Остановившись на винтовой лестнице, она стала разглядывать висевшие на стене картины – изображенные на деревянных дощечках религиозные сцены и обряды мексиканцев. Это было ее законное наследство, полученное от бабушки с дедушкой.
С Шарлоттой уже случалось такое, в темные часы после полуночи она лучше понимала себя. Она решила стать гериатром из-за своего прошлого. Временами ей казалось, что пожилые пациенты – это ее родители и бабушка с дедушкой, люди, которых она любила, но не смогла защитить. Никто – ни Сэм, ни даже Луиза не могли понять, что для нее значили родители.
Если она попытается рассказать все Сэму, он не согласится с ней или, что еще хуже, скажет, что все понимает, хотя понять не сможет. Ну что за жизнь она устроила себе, зачем заварила всю эту кашу? Какие неприятности навлекла на свою голову?
Целых два года к ней не прикасался мужчина, кроме тех нескольких раз, когда Роджер, заметив, что на них кто-то смотрит, целовал ее в щеку. А что теперь? Теперь она того и гляди станет нимфоманкой.
Шарлотта не любила это слово и, конечно, без всякого удовольствия примеряла его к себе.
Нимфоманки не бывают сдержанными.
А как же Сэм? Он ведь не безумен, не угрожает ее безопасности. Шарлотта понимала это сердцем, и для доказательства ей не нужны были подробности его жизни. А учитывая, как она себя вела, он и подавно был чрезвычайно сдержан и даже льстил ей. Можно не сомневаться, что он переживет эту временную одержимость, которую принимает за настоящие чувства.
А сейчас у нее создалось впечатление, что Сэм не в себе. Иначе как он мог сделать ей предложение? Он ведь совсем ее не знает. И уж точно не может любить. Шарлотта сама говорила, что она не из тех женщин, в которых влюбляются.
И еще… Нельзя забывать, что он приятель Роджера, ненавистный Красноперка. Окажись сам Роджер в подобной ситуации, он сбежал бы, не мешкая ни секунды.
Луиза права. Ей надо сконцентрироваться на карьере. А если она пустит в свою жизнь Сэма – пусть даже и ненадолго, – то совершит множество ошибок.
К тому же Сэм Блейк не из тех мужчин, которые согласятся играть в пьесе незначительную роль.
Все, что мне нужно, – это секс!
Ложась в постель, Шарлотта вспомнила эти слова, и теперь они показались ей даже смешными. Она натянула на голову одеяло. Хуже всего, что все в клинике слышали ее, а ведь она обращалась к одному Сэму.
А еще хуже, что в этих словах – правда.
Глава 8
На следующий день Шарлотта пришла на работу с припухшими глазами, но с решительно сжатыми губами. Коротко кивнув Глории, она направилась к своему кабинету. – Доброе утро, доктор Гамильтон, – сдержанно поздоровалась сестра. – Кажется, нас ждет хлопотный день. – И неожиданно добавила: – Хотя, надеюсь, он будет не таким хлопотным, как вчера.
Несмотря на скрытый смысл ее слов, говорила Глория абсолютно невинным тоном. Такой же невинной улыбкой наградила Шарлотту и Клер, проходя мимо по коридору. От их притворства Шарлотту даже затошнило.
Впрочем, ей оставалось вести себя как обычно, словно накануне не приключилось ничего особенного. Сняв жакет, Шарлотта облачилась в докторский халат и с головой окунулась в работу.
Несколько часов Глория и Клер вели себя слишком уж сдержанно, на ее взгляд. Впрочем, упрекнуть их было не в чем. Зато их помощница Барбара-Энн, молоденькая студентка медицинского колледжа, прошествовала мимо Шарлотты с легкой улыбкой на устах.
Вчера она забыла о Барбаре-Энн. Вчера она совершенно обезумела.
И что ей сказать им сегодня? «Перестаньте ухмыляться»? Уж тогда они точно решат, что доктор Гамильтон лишилась рассудка.
Одна лишь Джолен, регистратор и бухгалтер одновременно, вела себя как обычно. Однако это вовсе не означало, что она не думала о вчерашнем происшествии, о том красавце мужчине, который так надолго задержал доктора в смотровом кабинете, и о том, что она потом прокричала во весь голос.
Они все держались нарочито вежливо, но, всегда поддерживая Шарлотту, и на сей раз ничем не выказали своего отношения ко вчерашнему инциденту. Однако она заметила, что медсестры не приводили пациентов в первый смотровой кабинет. Шарлотта не спросила, в чем дело, но обратила внимание, что в коридоре полно больных, которые вполне могли бы дожидаться приема именно там.
По правде говоря, она была рада, что ее помощницы не пользовались в этот день первой смотровой, потому что сама даже смотреть на ее дверь не могла.
За делами незаметно наступил полдень. Помощницы Шарлотты принялись за ленч, и она осталась в одиночестве посреди длинного коридора, прямо напротив пугающей ее комнаты.
Как ни крути, ей придется зайти в первую. Так почему бы не сделать этого немедленно? Проскользнув в кабинет, Шарлотта бесшумно прикрыла за собой дверь. Свет в смотровой не горел: несколько мгновений она стояла в темноте, вдыхая в себя запах Сэма, припоминая, как вибрировал здесь его голос, прежде чем она закрыла ему рот поцелуем. Все это нужно оставить в прошлом.
Кто-то положил на смотровой стол, накрытый листом белой бумаги, красную розу на длинном стебле. Кто-то знал, что тут произошло.
А если хоть один в клинике знает, чем был вызван ее крик отчаяния, то об этом, само собой, известно всем. Именно этого Шарлотта и опасалась. Да, она старалась не шуметь, но рядом с Сэмом теряла контроль над собой. Похоже, кто-то положил розу в кабинете для того, чтобы дать ей понять, что ничего страшного не случилось, а если и случилось, то никто ее за это не осуждает.
Зато она сама себя осуждала.
Поставив розу в вазочку из белого стекла, Шарлотта продолжала работать. Никто не спросил ее о цветке, а первую смотровую снова начали использовать по назначению. Все было как обычно, или почти как обычно.
Без сомнения, все видели ее смущение, но приняли инцидент как должное, понимая, что разведенная женщина пытается устроить свою жизнь.
Всю неделю Шарлотта работала, а в свободное время старалась держаться в тени и подскакивала от каждого телефонного звонка. Вместо того чтобы ходить на работу пешком или ездить туда на машине, Шарлотта брала такси, избегая пользоваться своим стареньким автомобилем или новым «корветтом», стоявшим в гараже кондоминиума. Иногда она все же сидела в «корветте» и читала себе лекции о том, что надо наконец брать жизнь в оборот.
За долгие семь дней она ни слова не слышала о Сэме.
Наверное, она все-таки сказала ему нечто, что за– ставило его оставить ее в покое. Убеждая себя в том, что нелепо тосковать из-за его отсутствия, Шарлотта в то же время испытывала невероятное облегчение.
Днем в среду, ровно через неделю после визита Сэма и его телефонных звонков, погода была неважной. Шарлотта навестила нескольких пациентов в больнице, а потом зашла в чайную, которую держали ее соседи по дому Дэвид и Билл.
Бистро «Ти» располагалось на первом этаже небольшого отеля. Чайная имела два входа: один – через отель и ресторан, а второй – через дверь со стороны реки. Иногда по пути домой Шарлотта заходила сюда за какой-нибудь едой. Есть на людях она не могла, а дома готовить не хотелось.
Однако этим вечером, очутившись в уютном зале с невысоким потолком, где было совсем немного посетителей, Шарлотта решилась перекусить прямо в чайной. В дополнение к легкой, изысканной пище, множеству различных сортов чая и вин со всего света бистро «Ти» славилось льняными скатертями и салфетками, мягким освещением и приятной, негромкой музыкой.
Стены украшали абстрактные полотна их общей соседки Сериз Ламбер. Яркие мазки обычно действовали Шарлотте на нервы, однако сейчас они ей поправились.
И еще здесь не было папоротника. Оба – Дэвид и Билл – утверждали, что ненавидят папоротники.
Шарлотта села в уголок и стала изучать меню и карту вин. Она решила остановиться на супе, салате или сандвиче, надеясь, что спокойная обстановка чайной благотворно подействует на нее, как вдруг в заведение вошел Сэм Блейк.
Шарлотта спряталась за меню. Что он тут делает? Он же спортивный журналист и должен развлекаться в барах, которые посещают спортсмены.
Чуть опустив карту, Шарлотта увидела, что Сэм весело беседует с Биллом. Пока его высокий пухлый партнер Дэвид управлялся на кухне, коротенький, напоминающий птичку Билл занимался остальными делами, в число которых входило приветствовать клиентов. Сейчас Билл как раз здоровался с Сэмом. У обоих был такой вид, словно они давние друзья.
К удивлению Шарлотты, даже Дэвид в повязанном поперек огромного пуза белом фартуке выплыл из кухни поздороваться с Блейком. Ради нее Дэвид никогда этого не делал.
На Сэме были слаксы цвета хаки, коричневый свитер и лимонно-желтая сорочка. Его светлые волосы, подстриженные короче, чем во время их последней встречи, по бокам почти сбрили, а наверху оставили своеобразную шапочку, сейчас взъерошенную ветром. Сэм, кажется, похудел, впрочем, это могло ей просто показаться. Шарлотта не привыкла видеть его одетым.
Когда он стал осматриваться по сторонам, она поспешила вновь укрыться за картой вин. Должно быть, он ее видел и наверняка сейчас подойдет. Шарлотта твердо сказала себе, что немедленно отошьет его, заявив, что хочет побыть одна.
Увы, он не подошел. Услышав его низкий голос совсем близко, Шарлотта опять осторожно выглянула из-за большого листа. Блейк стоял в каких-нибудь десяти футах от нее возле стола, за которым сидели две женщины. Две молодые, привлекательные женщины. Обе улыбались Сэму, и он улыбался им.
Даже не напрягая слух, Шарлотта услышала, как они здороваются, но не могла понять, была ли их встреча запланированной. Без сомнения, они хорошо знали друг друга. Одна из женщин указала на свободный стул между ними, и Сэм тут же сел, а Билл принес ему на пробу белого вина.
– На вид вроде ничего, – пожал Блейк плечами. – Подайте три бокала. Таким приятным вином надо с кем-то поделиться.
Почему он говорил так громко? Создавалось впечатление, что Сэм хочет, чтобы она его услышала. Нет, это смешно! Он даже не видел ее.
Но ведь именно этого, честно говоря, ей и хотелось.
Шарлотта побарабанила пальцами по столу. Блейк уже пил, а ей еще даже не принесли еду, хотя она пришла в чайную первой. Шарлотта вознегодовала от такой несправедливости, однако тут же напомнила себе, что она взрослая женщина, а потому не должна обращать внимания на подобную ерунду. Выходит, Сэм знает, чего хочет. А она – нет.
Но он также утверждал, что хочет ее, хочет, чтобы она была с ним всегда, стала бы матерью его детей и прожила бы с ним до старости. И насколько же хватило его решимости? Меньше, чем на неделю.
Но не стоило забывать о том, что он был приятелем Роджера. И мужчиной, ко всему прочему. Шарлотта никогда не считала себя мужененавистницей, но именно сейчас противоположный пол почему-то стал вызывать у нее раздражение.
Когда к ней наконец подошел официант, Шарлотта заказала для себя целую бутылку шардоннэ, салат из зелени с брынзой под кукурузным майонезом и лосося со шпинатом. Теперь ей придется съесть все это.
Отложив меню в сторону, Шарлотта с деланным вниманием стала смотреть на баржи, проплывавшие за окном. Яркие огни напоминали о празднике, люди улыбались, и создавалось впечатление, что в мире все идет замечательно. От этого Шарлотта почувствовала себя еще хуже, чем обычно. Может, стоило уйти, ничего не заказывая? Нет, это было бы трусливым бегством. После знакомства с Сэмом ей следовало быть готовой к неожиданной встрече с ним, и теперь, увидев его, она не должна бежать.
Это было хорошее решение, умное и смелое, однако Шарлотта пожалела о нем, когда ее столик загородила длинная тень. Повернувшись, она встретилась с ласковым взглядом карих глаз.
– Чарли, – промолвил он, – добрый вечер. Как поживаешь?
Ее словно обволокло теплом. Сердце Шарлотты неистово забилось. Физическая реакция на близость такого сексуального мужчины, как Сэм Блейк. В последнее время она мало спала, почти ничего не ела и даже не занималась необходимыми физическими упражнениями, однако с ее либидо все было в порядке.
Шарлотта тут же заключила про себя, что либидо может причинять массу неудобств.
– Добрый вечер, – довольно громко сказала она. – Я заметила тебя раньше, но ты так уютно устроился, что я решила тебя не тревожить.
Какова кошечка! Ей следовало сказать «ты был занят», а не «уютно устроился». А еще можно было прикинуться, что она его не видела, хотя с полдюжины сидевших в чайной женщин проводили Сэма заинтересованными взглядами.
– Одна обедаешь? – спросил он.
Мысли Шарлотты понеслись галопом: что же солгать? Она выбрала правду:
– Да. – Шарлотта не стыдилась того, что ест в одиночестве. Просто обычно она предпочитала читать за едой, а сейчас, по пути домой, у нее не было с собой ни книги, ни интересного журнала. Правда, в сумочке лежал медицинский журнал, однако Шарлотта не считала, что это чтиво поможет выделению желудочного сока.
– Почему бы тебе не присоединиться к нам? – предложил Сэм, кивнув в сторону своих приятельниц.
– Разве для любви втроем четвертый не лишний? – невинным тоном осведомилась Шарлотта. И тут же прикусила язык. Она никогда даже не задумывалась о любви втроем.
Сэм пододвинул свободный стул поближе к ней и сел. Шарлотта негодующе вздохнула, намереваясь остановить его, но вместо этого втянула носом исходящий от Блейка аромат. Признаться, пахло от него сногсшибательно, лучше, чем от любого блюда, подаваемого в чайной.
Нахмурив брови, Сэм посмотрел Шарлотте в глаза, вынуждая ее отвернуться.
– Мне всегда казалось, что для любви втроем нужна семейная пара и кто-то третий, – заметил он. – Но мы же с тобой не женаты, Чарли, как тебе известно.
Она повернулась к нему:
– Да, конечно, мы не женаты. И никогда не поженимся.
В ответ Сэм лишь улыбнулся. Это была мимолетная улыбка, от которой приподнялся уголок его рта, немного изогнулись губы, морщинки на загорелой коже стали чуть глубже.
Повисло невыносимое молчание.
– Каким одеколоном ты пользуешься? – спросила Шарлотта, недоумевая, отчего задала этот вопрос. Чем от него пахло, ее не касалось.
Сэм стал отвечать на вопрос с ненужной серьезностью:
– Называется «Наваждение». И это не одеколон, а лосьон после бритья. Мама каждый год дарит мне большой флакон этого лосьона на Рождество. Она считает, что он поможет мне привлечь внимание какой-нибудь женщины, которая подарит ей внуков здесь, в нашем городе. Правда, у нее есть два внука в Калифорнии – это дети моей сестры, но мама хочет иметь еще.
Итак, его матери хочется понянчиться с детьми. Что ж, она не одинока в своем желании. На сердце у Шарлотты стало тяжело.
– Значит, ты пользуешься лосьоном с определенными целями, – заметила она.
– Нет, я пользуюсь им для того, чтобы сделать маме приятное. А вообще-то я люблю нормальный естественный запах. Твой, например. – Он глубоко вдохнул. – Правда, сегодня я что-то не могу определить, что у тебя за духи. В отеле от тебя пахло «Шанель № 5». Шикарный аромат. Классический, как и вся ты. Хорошо бы ты снова надушилась ими. Но сегодня мне нравится твой естественный эротичный запах.
Она ничего не могла понять, голова у нее шла кругом. Одно слово смутило Шарлотту. «Эротичный», – сказал он. По всему ее телу, начиная от коротко подстриженного затылка до накрашенных красным лаком ногтей на ногах, пробежала дрожь.
Пока Шарлотта прикидывалась, что Сэм ее нисколечко не интересует, официант принес бутылку шардоннэ. Она указала на свой бокал. Официант взглянул на Сэма, потом на его стул у другого столика, а затем на вино.
– Мистер Блейк уже уходит, – заявила Шарлотта. – Кажется, он сам заказал себе выпивку. К тому же у него есть компания.
Шарлотта наблюдала за тем, как официант наливает ей вино, с таким вниманием, с каким обычно следила за ходом хирургической операции. Когда он удалился, Шарлотта хотела было отпить глоточек, как вдруг Сэм наклонился и провел губами по ее виску.
Шарлотта подскочила от неожиданности, чуть не пролила вино, повернулась, и тут же губы встретились с губами.
– Я так скучал по тебе, – прошептал Сэм, когда короткий поцелуй прервался.
Шарлотту обдало жаром.
Должно быть, Сэм понял, в каком она состоянии. Шарлотта почувствовала, как под прикрытием скатерти его рука легла ей на бедро. К несчастью, сегодня вместо обычных слаксов на ней была юбка. Когда его пальцы скользнули под подол, Шарлотта возблагодарила небеса за то, что надела колготки, а не чулки. Впрочем, пожалуй, и колготки его не остановят.
Ведь Сэм Мужчина изобретателен и решителен.
– Прекрати, – прошептала она, касаясь губами бокала. – Убери руку с моей ноги.
– А куда мне ее положить?
Несчастное она все-таки существо! Вместо того чтобы промолчать или оттолкнуть его, Шарлотта ответила Сэму, и ее ответ был не только весьма своеобразным, но, пожалуй, даже безумным.
– Прошу тебя, – прошептала она. – Я же не шлюха.
Однако именно эти слова наилучшим образом передавали ее ощущения. И отталкивала она Сэма не только из-за него, но и из-за себя тоже.
– Я знаю, – прошептал Сэм. Погладив внутреннюю сторону ее бедра, он убрал руку. – Просто в тебе есть нечто, от чего я теряю голову.
Отодвинув бокал, Шарлотта на мгновение закрыла глаза и решила, что настала пора потолковать по душам. Если это получится, она сможет забыть о том приятном тепле, которое его рука оставила на ее бедре.
– Зато я знаю, что это такое. Я всему миру заявила об этом. Думаю, все дело в запоздалом взрослении. Я получила консервативное воспитание. За Роджера вышла замуж, когда училась в университете, вскоре после смерти бабушки и дедушки. Так что впервые в жизни я оказалась свободной и вольна поступать так, как мне захочется. К сожалению, обретя свободу, я совершила несколько ошибок…
– Я не ошибка.
Прикоснувшись к ее подбородку, Сэм заставил Шарлотту посмотреть на него. Не успела она оттолкнуть его руку, как он слегка дотронулся до ее губ своими. Это был даже не поцелуй, едва заметное движение, но его оказалось достаточно, чтобы лишить Шарлотту решимости.
– Я твоя судьба, – проникновенным тоном произнес Сэм. – А ты – моя.
Не успела она отвернуться, как Сэм встал, помахал приятельницам, сидевшим за другим столиком, и направился к лестнице, ведущей в ресторан, который надо было миновать, чтобы выйти из отеля на улицу.
Если только он не пошел договариваться о комнате на ночь. Комнате для двоих, без багажа и без лишних вопросов. Такие вещи ему удавались.
Однако Шарлотта знала, что Сэм не сделает этого. Только не этим вечером. Он не утонченная натура и непременно поведал бы ей о своих намерениях.
Шарлотта почувствовала на себе любопытные взгляды его приятельниц. Интересно, что они о ней думают? Больше всего ей хотелось исчезнуть отсюда, избавиться от волнения, которое он разбудил в ней. Но что хуже всего – она ощутила чувство потери, когда Сэм ушел.
Пряча глаза, Шарлотта отпила глоток вина и поперхнулась. Сделав вид, что ей все равно, она стала ждать официанта, приближавшегося к ее столику с салатом. Слишком поздно. Если ей прежде и нравилось в чайной, то теперь, когда Сэм ушел, Шарлотта уже не хотела тут оставаться.
– Вы не могли бы упаковать салат и все остальное в коробку? Я хочу взять еду с собой.
– Разумеется, доктор Гамильтон, – кивнул официант. – А вино?
– Д», закройте бутылку пробкой. Ее я тоже заберу.
Ожидая, пока официант упакует продукты, Шарлотта рассеянно смотрела на огни, мерцающие на берегах реки. Но при этом думала лишь о Сэме и вспоминала, как его губы касаются ее лица, а пальцы сжимают ногу.
И еще она вспоминала его – его внешность, походку, одежду… Шарлотта чувствовала себя несчастной и возбужденной одновременно.
Итак, он пользуется лосьоном после бритья «Наваждение». Что же, похоже, лосьону дали очень подходящее название.
Несмотря на скрытый смысл ее слов, говорила Глория абсолютно невинным тоном. Такой же невинной улыбкой наградила Шарлотту и Клер, проходя мимо по коридору. От их притворства Шарлотту даже затошнило.
Впрочем, ей оставалось вести себя как обычно, словно накануне не приключилось ничего особенного. Сняв жакет, Шарлотта облачилась в докторский халат и с головой окунулась в работу.
Несколько часов Глория и Клер вели себя слишком уж сдержанно, на ее взгляд. Впрочем, упрекнуть их было не в чем. Зато их помощница Барбара-Энн, молоденькая студентка медицинского колледжа, прошествовала мимо Шарлотты с легкой улыбкой на устах.
Вчера она забыла о Барбаре-Энн. Вчера она совершенно обезумела.
И что ей сказать им сегодня? «Перестаньте ухмыляться»? Уж тогда они точно решат, что доктор Гамильтон лишилась рассудка.
Одна лишь Джолен, регистратор и бухгалтер одновременно, вела себя как обычно. Однако это вовсе не означало, что она не думала о вчерашнем происшествии, о том красавце мужчине, который так надолго задержал доктора в смотровом кабинете, и о том, что она потом прокричала во весь голос.
Они все держались нарочито вежливо, но, всегда поддерживая Шарлотту, и на сей раз ничем не выказали своего отношения ко вчерашнему инциденту. Однако она заметила, что медсестры не приводили пациентов в первый смотровой кабинет. Шарлотта не спросила, в чем дело, но обратила внимание, что в коридоре полно больных, которые вполне могли бы дожидаться приема именно там.
По правде говоря, она была рада, что ее помощницы не пользовались в этот день первой смотровой, потому что сама даже смотреть на ее дверь не могла.
За делами незаметно наступил полдень. Помощницы Шарлотты принялись за ленч, и она осталась в одиночестве посреди длинного коридора, прямо напротив пугающей ее комнаты.
Как ни крути, ей придется зайти в первую. Так почему бы не сделать этого немедленно? Проскользнув в кабинет, Шарлотта бесшумно прикрыла за собой дверь. Свет в смотровой не горел: несколько мгновений она стояла в темноте, вдыхая в себя запах Сэма, припоминая, как вибрировал здесь его голос, прежде чем она закрыла ему рот поцелуем. Все это нужно оставить в прошлом.
Кто-то положил на смотровой стол, накрытый листом белой бумаги, красную розу на длинном стебле. Кто-то знал, что тут произошло.
А если хоть один в клинике знает, чем был вызван ее крик отчаяния, то об этом, само собой, известно всем. Именно этого Шарлотта и опасалась. Да, она старалась не шуметь, но рядом с Сэмом теряла контроль над собой. Похоже, кто-то положил розу в кабинете для того, чтобы дать ей понять, что ничего страшного не случилось, а если и случилось, то никто ее за это не осуждает.
Зато она сама себя осуждала.
Поставив розу в вазочку из белого стекла, Шарлотта продолжала работать. Никто не спросил ее о цветке, а первую смотровую снова начали использовать по назначению. Все было как обычно, или почти как обычно.
Без сомнения, все видели ее смущение, но приняли инцидент как должное, понимая, что разведенная женщина пытается устроить свою жизнь.
Всю неделю Шарлотта работала, а в свободное время старалась держаться в тени и подскакивала от каждого телефонного звонка. Вместо того чтобы ходить на работу пешком или ездить туда на машине, Шарлотта брала такси, избегая пользоваться своим стареньким автомобилем или новым «корветтом», стоявшим в гараже кондоминиума. Иногда она все же сидела в «корветте» и читала себе лекции о том, что надо наконец брать жизнь в оборот.
За долгие семь дней она ни слова не слышала о Сэме.
Наверное, она все-таки сказала ему нечто, что за– ставило его оставить ее в покое. Убеждая себя в том, что нелепо тосковать из-за его отсутствия, Шарлотта в то же время испытывала невероятное облегчение.
Днем в среду, ровно через неделю после визита Сэма и его телефонных звонков, погода была неважной. Шарлотта навестила нескольких пациентов в больнице, а потом зашла в чайную, которую держали ее соседи по дому Дэвид и Билл.
Бистро «Ти» располагалось на первом этаже небольшого отеля. Чайная имела два входа: один – через отель и ресторан, а второй – через дверь со стороны реки. Иногда по пути домой Шарлотта заходила сюда за какой-нибудь едой. Есть на людях она не могла, а дома готовить не хотелось.
Однако этим вечером, очутившись в уютном зале с невысоким потолком, где было совсем немного посетителей, Шарлотта решилась перекусить прямо в чайной. В дополнение к легкой, изысканной пище, множеству различных сортов чая и вин со всего света бистро «Ти» славилось льняными скатертями и салфетками, мягким освещением и приятной, негромкой музыкой.
Стены украшали абстрактные полотна их общей соседки Сериз Ламбер. Яркие мазки обычно действовали Шарлотте на нервы, однако сейчас они ей поправились.
И еще здесь не было папоротника. Оба – Дэвид и Билл – утверждали, что ненавидят папоротники.
Шарлотта села в уголок и стала изучать меню и карту вин. Она решила остановиться на супе, салате или сандвиче, надеясь, что спокойная обстановка чайной благотворно подействует на нее, как вдруг в заведение вошел Сэм Блейк.
Шарлотта спряталась за меню. Что он тут делает? Он же спортивный журналист и должен развлекаться в барах, которые посещают спортсмены.
Чуть опустив карту, Шарлотта увидела, что Сэм весело беседует с Биллом. Пока его высокий пухлый партнер Дэвид управлялся на кухне, коротенький, напоминающий птичку Билл занимался остальными делами, в число которых входило приветствовать клиентов. Сейчас Билл как раз здоровался с Сэмом. У обоих был такой вид, словно они давние друзья.
К удивлению Шарлотты, даже Дэвид в повязанном поперек огромного пуза белом фартуке выплыл из кухни поздороваться с Блейком. Ради нее Дэвид никогда этого не делал.
На Сэме были слаксы цвета хаки, коричневый свитер и лимонно-желтая сорочка. Его светлые волосы, подстриженные короче, чем во время их последней встречи, по бокам почти сбрили, а наверху оставили своеобразную шапочку, сейчас взъерошенную ветром. Сэм, кажется, похудел, впрочем, это могло ей просто показаться. Шарлотта не привыкла видеть его одетым.
Когда он стал осматриваться по сторонам, она поспешила вновь укрыться за картой вин. Должно быть, он ее видел и наверняка сейчас подойдет. Шарлотта твердо сказала себе, что немедленно отошьет его, заявив, что хочет побыть одна.
Увы, он не подошел. Услышав его низкий голос совсем близко, Шарлотта опять осторожно выглянула из-за большого листа. Блейк стоял в каких-нибудь десяти футах от нее возле стола, за которым сидели две женщины. Две молодые, привлекательные женщины. Обе улыбались Сэму, и он улыбался им.
Даже не напрягая слух, Шарлотта услышала, как они здороваются, но не могла понять, была ли их встреча запланированной. Без сомнения, они хорошо знали друг друга. Одна из женщин указала на свободный стул между ними, и Сэм тут же сел, а Билл принес ему на пробу белого вина.
– На вид вроде ничего, – пожал Блейк плечами. – Подайте три бокала. Таким приятным вином надо с кем-то поделиться.
Почему он говорил так громко? Создавалось впечатление, что Сэм хочет, чтобы она его услышала. Нет, это смешно! Он даже не видел ее.
Но ведь именно этого, честно говоря, ей и хотелось.
Шарлотта побарабанила пальцами по столу. Блейк уже пил, а ей еще даже не принесли еду, хотя она пришла в чайную первой. Шарлотта вознегодовала от такой несправедливости, однако тут же напомнила себе, что она взрослая женщина, а потому не должна обращать внимания на подобную ерунду. Выходит, Сэм знает, чего хочет. А она – нет.
Но он также утверждал, что хочет ее, хочет, чтобы она была с ним всегда, стала бы матерью его детей и прожила бы с ним до старости. И насколько же хватило его решимости? Меньше, чем на неделю.
Но не стоило забывать о том, что он был приятелем Роджера. И мужчиной, ко всему прочему. Шарлотта никогда не считала себя мужененавистницей, но именно сейчас противоположный пол почему-то стал вызывать у нее раздражение.
Когда к ней наконец подошел официант, Шарлотта заказала для себя целую бутылку шардоннэ, салат из зелени с брынзой под кукурузным майонезом и лосося со шпинатом. Теперь ей придется съесть все это.
Отложив меню в сторону, Шарлотта с деланным вниманием стала смотреть на баржи, проплывавшие за окном. Яркие огни напоминали о празднике, люди улыбались, и создавалось впечатление, что в мире все идет замечательно. От этого Шарлотта почувствовала себя еще хуже, чем обычно. Может, стоило уйти, ничего не заказывая? Нет, это было бы трусливым бегством. После знакомства с Сэмом ей следовало быть готовой к неожиданной встрече с ним, и теперь, увидев его, она не должна бежать.
Это было хорошее решение, умное и смелое, однако Шарлотта пожалела о нем, когда ее столик загородила длинная тень. Повернувшись, она встретилась с ласковым взглядом карих глаз.
– Чарли, – промолвил он, – добрый вечер. Как поживаешь?
Ее словно обволокло теплом. Сердце Шарлотты неистово забилось. Физическая реакция на близость такого сексуального мужчины, как Сэм Блейк. В последнее время она мало спала, почти ничего не ела и даже не занималась необходимыми физическими упражнениями, однако с ее либидо все было в порядке.
Шарлотта тут же заключила про себя, что либидо может причинять массу неудобств.
– Добрый вечер, – довольно громко сказала она. – Я заметила тебя раньше, но ты так уютно устроился, что я решила тебя не тревожить.
Какова кошечка! Ей следовало сказать «ты был занят», а не «уютно устроился». А еще можно было прикинуться, что она его не видела, хотя с полдюжины сидевших в чайной женщин проводили Сэма заинтересованными взглядами.
– Одна обедаешь? – спросил он.
Мысли Шарлотты понеслись галопом: что же солгать? Она выбрала правду:
– Да. – Шарлотта не стыдилась того, что ест в одиночестве. Просто обычно она предпочитала читать за едой, а сейчас, по пути домой, у нее не было с собой ни книги, ни интересного журнала. Правда, в сумочке лежал медицинский журнал, однако Шарлотта не считала, что это чтиво поможет выделению желудочного сока.
– Почему бы тебе не присоединиться к нам? – предложил Сэм, кивнув в сторону своих приятельниц.
– Разве для любви втроем четвертый не лишний? – невинным тоном осведомилась Шарлотта. И тут же прикусила язык. Она никогда даже не задумывалась о любви втроем.
Сэм пододвинул свободный стул поближе к ней и сел. Шарлотта негодующе вздохнула, намереваясь остановить его, но вместо этого втянула носом исходящий от Блейка аромат. Признаться, пахло от него сногсшибательно, лучше, чем от любого блюда, подаваемого в чайной.
Нахмурив брови, Сэм посмотрел Шарлотте в глаза, вынуждая ее отвернуться.
– Мне всегда казалось, что для любви втроем нужна семейная пара и кто-то третий, – заметил он. – Но мы же с тобой не женаты, Чарли, как тебе известно.
Она повернулась к нему:
– Да, конечно, мы не женаты. И никогда не поженимся.
В ответ Сэм лишь улыбнулся. Это была мимолетная улыбка, от которой приподнялся уголок его рта, немного изогнулись губы, морщинки на загорелой коже стали чуть глубже.
Повисло невыносимое молчание.
– Каким одеколоном ты пользуешься? – спросила Шарлотта, недоумевая, отчего задала этот вопрос. Чем от него пахло, ее не касалось.
Сэм стал отвечать на вопрос с ненужной серьезностью:
– Называется «Наваждение». И это не одеколон, а лосьон после бритья. Мама каждый год дарит мне большой флакон этого лосьона на Рождество. Она считает, что он поможет мне привлечь внимание какой-нибудь женщины, которая подарит ей внуков здесь, в нашем городе. Правда, у нее есть два внука в Калифорнии – это дети моей сестры, но мама хочет иметь еще.
Итак, его матери хочется понянчиться с детьми. Что ж, она не одинока в своем желании. На сердце у Шарлотты стало тяжело.
– Значит, ты пользуешься лосьоном с определенными целями, – заметила она.
– Нет, я пользуюсь им для того, чтобы сделать маме приятное. А вообще-то я люблю нормальный естественный запах. Твой, например. – Он глубоко вдохнул. – Правда, сегодня я что-то не могу определить, что у тебя за духи. В отеле от тебя пахло «Шанель № 5». Шикарный аромат. Классический, как и вся ты. Хорошо бы ты снова надушилась ими. Но сегодня мне нравится твой естественный эротичный запах.
Она ничего не могла понять, голова у нее шла кругом. Одно слово смутило Шарлотту. «Эротичный», – сказал он. По всему ее телу, начиная от коротко подстриженного затылка до накрашенных красным лаком ногтей на ногах, пробежала дрожь.
Пока Шарлотта прикидывалась, что Сэм ее нисколечко не интересует, официант принес бутылку шардоннэ. Она указала на свой бокал. Официант взглянул на Сэма, потом на его стул у другого столика, а затем на вино.
– Мистер Блейк уже уходит, – заявила Шарлотта. – Кажется, он сам заказал себе выпивку. К тому же у него есть компания.
Шарлотта наблюдала за тем, как официант наливает ей вино, с таким вниманием, с каким обычно следила за ходом хирургической операции. Когда он удалился, Шарлотта хотела было отпить глоточек, как вдруг Сэм наклонился и провел губами по ее виску.
Шарлотта подскочила от неожиданности, чуть не пролила вино, повернулась, и тут же губы встретились с губами.
– Я так скучал по тебе, – прошептал Сэм, когда короткий поцелуй прервался.
Шарлотту обдало жаром.
Должно быть, Сэм понял, в каком она состоянии. Шарлотта почувствовала, как под прикрытием скатерти его рука легла ей на бедро. К несчастью, сегодня вместо обычных слаксов на ней была юбка. Когда его пальцы скользнули под подол, Шарлотта возблагодарила небеса за то, что надела колготки, а не чулки. Впрочем, пожалуй, и колготки его не остановят.
Ведь Сэм Мужчина изобретателен и решителен.
– Прекрати, – прошептала она, касаясь губами бокала. – Убери руку с моей ноги.
– А куда мне ее положить?
Несчастное она все-таки существо! Вместо того чтобы промолчать или оттолкнуть его, Шарлотта ответила Сэму, и ее ответ был не только весьма своеобразным, но, пожалуй, даже безумным.
– Прошу тебя, – прошептала она. – Я же не шлюха.
Однако именно эти слова наилучшим образом передавали ее ощущения. И отталкивала она Сэма не только из-за него, но и из-за себя тоже.
– Я знаю, – прошептал Сэм. Погладив внутреннюю сторону ее бедра, он убрал руку. – Просто в тебе есть нечто, от чего я теряю голову.
Отодвинув бокал, Шарлотта на мгновение закрыла глаза и решила, что настала пора потолковать по душам. Если это получится, она сможет забыть о том приятном тепле, которое его рука оставила на ее бедре.
– Зато я знаю, что это такое. Я всему миру заявила об этом. Думаю, все дело в запоздалом взрослении. Я получила консервативное воспитание. За Роджера вышла замуж, когда училась в университете, вскоре после смерти бабушки и дедушки. Так что впервые в жизни я оказалась свободной и вольна поступать так, как мне захочется. К сожалению, обретя свободу, я совершила несколько ошибок…
– Я не ошибка.
Прикоснувшись к ее подбородку, Сэм заставил Шарлотту посмотреть на него. Не успела она оттолкнуть его руку, как он слегка дотронулся до ее губ своими. Это был даже не поцелуй, едва заметное движение, но его оказалось достаточно, чтобы лишить Шарлотту решимости.
– Я твоя судьба, – проникновенным тоном произнес Сэм. – А ты – моя.
Не успела она отвернуться, как Сэм встал, помахал приятельницам, сидевшим за другим столиком, и направился к лестнице, ведущей в ресторан, который надо было миновать, чтобы выйти из отеля на улицу.
Если только он не пошел договариваться о комнате на ночь. Комнате для двоих, без багажа и без лишних вопросов. Такие вещи ему удавались.
Однако Шарлотта знала, что Сэм не сделает этого. Только не этим вечером. Он не утонченная натура и непременно поведал бы ей о своих намерениях.
Шарлотта почувствовала на себе любопытные взгляды его приятельниц. Интересно, что они о ней думают? Больше всего ей хотелось исчезнуть отсюда, избавиться от волнения, которое он разбудил в ней. Но что хуже всего – она ощутила чувство потери, когда Сэм ушел.
Пряча глаза, Шарлотта отпила глоток вина и поперхнулась. Сделав вид, что ей все равно, она стала ждать официанта, приближавшегося к ее столику с салатом. Слишком поздно. Если ей прежде и нравилось в чайной, то теперь, когда Сэм ушел, Шарлотта уже не хотела тут оставаться.
– Вы не могли бы упаковать салат и все остальное в коробку? Я хочу взять еду с собой.
– Разумеется, доктор Гамильтон, – кивнул официант. – А вино?
– Д», закройте бутылку пробкой. Ее я тоже заберу.
Ожидая, пока официант упакует продукты, Шарлотта рассеянно смотрела на огни, мерцающие на берегах реки. Но при этом думала лишь о Сэме и вспоминала, как его губы касаются ее лица, а пальцы сжимают ногу.
И еще она вспоминала его – его внешность, походку, одежду… Шарлотта чувствовала себя несчастной и возбужденной одновременно.
Итак, он пользуется лосьоном после бритья «Наваждение». Что же, похоже, лосьону дали очень подходящее название.
Глава 9
Сэм по-дурацки повел себя с Шарлоттой. Абсолютно по-дурацки. Едва прикоснувшись к ее бедру, он тотчас понял это.
Стоя в тени напротив отеля, он наблюдал за тем, как она выходит из ресторана, держа в одной руке коробку из пенопласта, а в другой – завернутую в бумагу бутылку. Огни над рекой ярко освещали фигуру Шарлотты, и он видел, какая решимость написана на ее лице.
Такая же решимость читалась и в ее быстрой походке. Похоже, она старалась как можно скорее уйти от того места, где ее в последний раз настиг влюбленный преследователь.
Какой жалкий конец для вечера, который так хорошо начинался! Наблюдая за тем, как Шарлотта выходит из своей клиники, что в последние дни вошло у Сэма в привычку, он с удовлетворением обнаружил, что она против обыкновения не взяла такси, а пошла домой пешком. Последовав за ней, Сэм заметил, как Шарлотта вошла в бистро «Ти». Блейк уже несколько раз видел ее там, а потому нарочно познакомился с его владельцами. Так что он с легкостью зашел в чайную следом за Шарлоттой.
Здесь Сэму повезло еще больше: за столиком сидели его сотрудницы – фотограф газеты и библиотекарь. Сэм хорошо знал обеих. «Сядь с ними, – сказал ему внутренний голос. – Сядь с ними, и пусть она приревнует».
Но он слишком истосковался по Шарлотте, чтобы довести эту игру до конца, а потому хитрость не удалась. К тому же быть рядом с ней значило для него гладить и обнимать ее. И ей, похоже, нравилось это, только недолго.
Итак, Сэм, крадучись в тени, преследовал Шарлотту, чтобы убедиться в том, что она благополучно доберется до дома. Он никак не мог понять, почему она не ездит на работу на своем «корветге». Да, он уже многое узнал об этой женщине, однако еще очень многое ему предстоит узнать.
Но каким образом? И как заставить ее заинтересоваться им и его жизнью?
Сэм не был большим любителем ухаживать за женщинами, если то, что он сейчас делал, вообще можно назвать ухаживанием. Скорее, он просто следил за ней.
Хотя нет, это самое настоящее ухаживание – Сэм нутром чувствовал это. В университете он был звездой спорта, кумиром девушек, обожавших его общество. Кумиром, первым среди первых он и хотел быть. И ему это удалось. Благодаря этому он завел себе друзей, ему завидовали, пророчили блестящее будущее и жену-красавицу.
К несчастью, вскоре случилась история с коленом, он перестал быть первым, а вместе с этим исчезла и жена. После колледжа и развода Сэм уже не интересовался женщинами, точнее, короткие интрижки он, разумеется, заводил, ходил иногда на свидания, но не более того, да ему больше и не требовалось.
До тех пор, пока он не зашел в бар отеля «Хилтон».
В тот вечер все так легко давалось Сэму! Но после этого вечера, если не считать чудесного случая в смотровой, у него вообще ничего не получалось.
– Ну что мне сделать, чтобы заслужить твое одобрение? – прошептал Сэм, глядя в спину Шарлотте, торопившейся укрыться за безопасными стенами кондоминиума.
Уходи.
– Нет, это невозможно. Но регистраторша отказывается еще раз записать меня на прием – уверен, что она действует по твоему приказу… А дома ты включаешь автоответчик, чтобы самой не подходить к телефону. Ну что же парню делать?
Ты слишком мало держался вдали от меня. В следующий раз появляйся не раньше, чем через год.
Сэм был уверен, что придуманные им ответы почти не отличаются от тех, которые дала бы Шарлотта, обратись он к ней со своими вопросами. Временами эта женщина просто поражала его, однако он ее понимал.
Издалека он видел, как она миновала запертые ворота кондоминиума, а потом вошла в дверь и с треском захлопнула ее за собой, отгородившись от окружающего мира и от него.
Стоя в тени напротив отеля, он наблюдал за тем, как она выходит из ресторана, держа в одной руке коробку из пенопласта, а в другой – завернутую в бумагу бутылку. Огни над рекой ярко освещали фигуру Шарлотты, и он видел, какая решимость написана на ее лице.
Такая же решимость читалась и в ее быстрой походке. Похоже, она старалась как можно скорее уйти от того места, где ее в последний раз настиг влюбленный преследователь.
Какой жалкий конец для вечера, который так хорошо начинался! Наблюдая за тем, как Шарлотта выходит из своей клиники, что в последние дни вошло у Сэма в привычку, он с удовлетворением обнаружил, что она против обыкновения не взяла такси, а пошла домой пешком. Последовав за ней, Сэм заметил, как Шарлотта вошла в бистро «Ти». Блейк уже несколько раз видел ее там, а потому нарочно познакомился с его владельцами. Так что он с легкостью зашел в чайную следом за Шарлоттой.
Здесь Сэму повезло еще больше: за столиком сидели его сотрудницы – фотограф газеты и библиотекарь. Сэм хорошо знал обеих. «Сядь с ними, – сказал ему внутренний голос. – Сядь с ними, и пусть она приревнует».
Но он слишком истосковался по Шарлотте, чтобы довести эту игру до конца, а потому хитрость не удалась. К тому же быть рядом с ней значило для него гладить и обнимать ее. И ей, похоже, нравилось это, только недолго.
Итак, Сэм, крадучись в тени, преследовал Шарлотту, чтобы убедиться в том, что она благополучно доберется до дома. Он никак не мог понять, почему она не ездит на работу на своем «корветге». Да, он уже многое узнал об этой женщине, однако еще очень многое ему предстоит узнать.
Но каким образом? И как заставить ее заинтересоваться им и его жизнью?
Сэм не был большим любителем ухаживать за женщинами, если то, что он сейчас делал, вообще можно назвать ухаживанием. Скорее, он просто следил за ней.
Хотя нет, это самое настоящее ухаживание – Сэм нутром чувствовал это. В университете он был звездой спорта, кумиром девушек, обожавших его общество. Кумиром, первым среди первых он и хотел быть. И ему это удалось. Благодаря этому он завел себе друзей, ему завидовали, пророчили блестящее будущее и жену-красавицу.
К несчастью, вскоре случилась история с коленом, он перестал быть первым, а вместе с этим исчезла и жена. После колледжа и развода Сэм уже не интересовался женщинами, точнее, короткие интрижки он, разумеется, заводил, ходил иногда на свидания, но не более того, да ему больше и не требовалось.
До тех пор, пока он не зашел в бар отеля «Хилтон».
В тот вечер все так легко давалось Сэму! Но после этого вечера, если не считать чудесного случая в смотровой, у него вообще ничего не получалось.
– Ну что мне сделать, чтобы заслужить твое одобрение? – прошептал Сэм, глядя в спину Шарлотте, торопившейся укрыться за безопасными стенами кондоминиума.
Уходи.
– Нет, это невозможно. Но регистраторша отказывается еще раз записать меня на прием – уверен, что она действует по твоему приказу… А дома ты включаешь автоответчик, чтобы самой не подходить к телефону. Ну что же парню делать?
Ты слишком мало держался вдали от меня. В следующий раз появляйся не раньше, чем через год.
Сэм был уверен, что придуманные им ответы почти не отличаются от тех, которые дала бы Шарлотта, обратись он к ней со своими вопросами. Временами эта женщина просто поражала его, однако он ее понимал.
Издалека он видел, как она миновала запертые ворота кондоминиума, а потом вошла в дверь и с треском захлопнула ее за собой, отгородившись от окружающего мира и от него.