Страница:
— Они думают, что мы отдыхаем, — сказала Тори, имея в виду Кинкейда и Гарсиа, — поэтому мы должны поторопиться, если хотим ускользнуть от них. Я заметила тут черную лестницу. Помоги мне обрести приличный вид, иначе не удастся пройти в банк и получить доступ к счетам.
Тори обрадовалась, что вскоре они смогли выйти из гостиницы. Свежий соленый ветер, дующий с залива, и яркое солнце заставили девушек прищуриться. Город не произвел на них большого впечатления, хотя его стремительный рост бросался в глаза. На деревянных фасадах висели написанные от руки объявления о продаже недвижимости и земельных участков. Цены доходили до шестисот долларов. Неслыханная наглость!
«Как мог отец доверить деньги банку, расположенному в этом городе?» — раздраженно подумала Тори, обходя большие ямы и лужи, которыми была усеяна широкая улица. Конечно, это было ловким ходом, потому что Себастьян никогда бы не подумал, что Патрисио поступит таким образом. И все равно от нее требуется особенная осторожность.
Она потуже затянула платок, прячась от ветра и стараясь не замечать Колетт, которая шагала рядом, точно послушная, безропотная служанка, а вовсе не коварная маленькая стерва, каковой была в действительности.
Драгоценная книга лежала в сумочке, болтавшейся на руке Колетт, — эта мера предосторожности должна была защитить девушку в том случае, если «госпожа пожелает совершить подлость и обмануть бедную Колетт».
Тори отчаянно хотелось столкнуть служанку в одну из ям с грязной водой. Но она боялась привлечь к себе излишнее внимание — на девушек и так постоянно поглядывали. Одни мужчины вежливо прикасались рукой к своим шляпам, другие пялились на них так, словно никогда не видели женщин. Да, местные дамы выглядели более скромно, но и одежда Тори не была слишком смелой. Она надела простое синее платье из бархата с оборками на лифе; оно плотно облегало грудь и талию, а ниже расходилось вширь красивым широким колоколом. Тори извлекла его из седельного мешка, где оно сильно помялось за время путешествия. Платье нуждалось в тщательной утюжке, но Кинкейд и Гарсиа могли заглянуть к девушкам в любую минуту, разглаживать складки не было времени. И все же оно выглядело сносно.
Банк находился на углу Монтгомери-стрит, возле площади. Это здание не было впечатляющим, казалось, что его возвели наспех. Повсюду шло строительство, рабочие сколачивали леса, по улице катились грохочущие повозки. В самом банке царил безупречный порядок. Тори это удивило и обрадовало. Возможно, отец поступил правильно, положив деньги сюда. Девушка увидела кабинки кассиров, стол, несколько расположенных в глубине кабинетов. Она сразу же направилась к двери, за которой, судя по табличке, находился президент.
Вскоре мистер Кэролл, президент банка, выражал свою радость по поводу встречи с красивой дочерью важного клиента. Конечно, он помнит ее отца, прекрасного человека. Как печально, что он умер так рано. Президент погладил пальцем короткие густые усы, улыбнулся Тори и украдкой скользнул взглядом от шеи девушки к ее груди.
— О, в столь скорбное время я сделаю для вас все возможное, мисс Райен. Хотя ваш отец пользовался нашими услугами недолго — всего три месяца, — он был весьма желанным клиентом.
Тори улыбнулась с подобающей грустью, опустила глаза, подумала, что на самом деле желанными были папины деньги, и пробормотала слова благодарности. Подняв голову, она успела перехватить взгляд мистера Кэролла, изучавшего ложбинку между ее грудями. Президент покраснел, и Тори снова улыбнулась:
— Надеюсь, мистер Кэролл, вы отнесетесь с пониманием к тому, что я вынуждена забрать деньги из вашего банка. — Вздохнув, она поднесла к глазам уголок носового платка. — Это вынужденная мера.
— Моя дорогая мисс Райен… — Он помолчал с растерянным видом, потом прочистил горло и улыбнулся. — Я понимаю, что вы нуждаетесь в средствах, но забрать такую большую сумму… конечно, речь идет только о ее части?
— О нет. Речь идет обо всем вкладе. Конечно, я знакома с правилами выдачи денег, у меня есть все необходимые номера счетов. — Она придвинула лежащую на столе книжку к мистеру Кэроллу и подалась вперед. — Тут все записано. Это ваши инициалы — Л. К.?
— Да, мои. — Он с несчастным видом забарабанил по столу. — Понимаете, подготовить такую значительную сумму непросто. Я ведь не держу наличные в сейфе. Деньги используются, разумно вкладываются в новые предприятия, разбросанные по всему городу. Ваш отец понимал это.
— Означают ли ваши слова то, что если бы мой отец приехал сюда и попросил вернуть ему деньги, которые он отдал вам, вы бы отказались это сделать?
— Отказался бы? Нет-нет, я бы не хотел, чтобы у вас сложилось такое впечатление. Я не отказываюсь. Я лишь объясняю, что для сбора средств потребуется время.
— Очень хорошо. — Тори услышала, как Колетт что-то пробормотала себе под нос. Она бросила на служанку суровый взгляд и снова повернулась к мистеру Кэроллу: — Я даю вам время до завтрашнего утра.
— До завтрашнего… Мисс Райен, боюсь, вы все еще не понимаете меня.
— Нет, мистер Кэролл, боюсь, это вы меня не понимаете. Это деньги, оставленные моим отцом, — вот подтверждающие это документы, — и я приду за ними завтра утром.
В конце концов, мистер Кэролл обещал собрать деньги к послезавтрашнему дню, но не ранее, поскольку для этого ему необходимо продать некоторые ценные бумаги и собственность… может быть, она возьмет только часть… или переведет средства на другие счета?
Тори ушла из банка с пятью сотнями долларов, лежащими в ее бархатной сумочке, — конечно, эту сумму нельзя назвать состоянием, но она позволяла купить билет до Бостона. Если получение денег связано для нее с такими трудностями, то, вероятно, дяде Себастьяну еще сложнее забрать их. В отличие от нее он не располагал бухгалтерской книгой и номерами счетов. Возможно, ее прежние опасения были напрасными, и если она сумеет продержаться необходимое время, то сможет благополучно отплыть из Сан-Франциско с целым состоянием.
Но следовало помнить о разъяренной Колетт. Когда Тори холодным тоном заявила, что ничего не может поделать, француженка возмущенно посетовала на скромность полученной суммы.
— Сотня долларов? Надолго ли мне ее хватит? Мне следовало поступить так, как я собиралась, — рассказать все Кинкейду. Тогда мне досталось бы больше.
— Твою веру в лейтенанта Кинкейда можно назвать весьма трогательной, если принять во внимание, что, по твоим словам, он намеревается похитить все деньги.
Порывистый ветер задрал подол юбки, и Тори придержала его одной рукой, раздраженно глядя на Колетт, стоящую на невысоком каменном крыльце у входной двери банка и с ненавистью смотрящую на свою госпожу.
— Если ты так расстроена, скажи ему. Мне плевать. Но в таком случае не удивляйся, если у тебя заберут даже эти сто долларов.
— Ты дала мне расписку.
— Я выполню свое обещание, когда получу остальные деньги. — Тори гневно посмотрела на служанку. Будь она проклята! Пусть они все будут прокляты! Кошмарная, возмутительная ситуация! Она жалела, что поддалась на уговоры и приехала в Калифорнию.
— Maotresse…
Голос Колетт прозвучал сдавленно, как-то странно, но Тори была слишком рассержена и взволнована, чтобы придать этому значение. Бросив мрачный взгляд на служанку, она повернулась, чтобы шагнуть на дорогу. В городе не было даже дощатых тротуаров, грязь простиралась от порогов лавок и жилых зданий. «Как здесь можно ходить?» — рассеянно подумала Тори, приподняв подол юбки и осторожно обойдя еще дымящуюся кучу конского навоза.
Потом она подняла голову, и ее сердце сжалось. Она увидела приближающихся к ней людей. Дядя и брат со зловещей решимостью пересекали Монтгомери-стрит впереди группы всадников. Тори охватила паника, девушка почувствовала, что страх парализовал ее ноги, сердце отчаянно забилось. Внезапно дядя скрылся из виду за проехавшим по улице фургоном. Тори повернулась и увидела, что Колетт побежала прочь. Под задравшейся юбкой замелькали щиколотки и икры француженки, которая мчалась сломя голову по улице. Тори не подозревала, что Колетт способна развить такую скорость.
Господи, что делать? Она услышала, как Диего окликнул ее, но побежала прочь с единственным желанием удрать от них. Она должна скрыться, иначе ее доставят назад в Монтерей. У нее не будет второго шанса на спасение.
Тори услышала, как ее туфли застучали по каменному крыльцу, потом удары стали приглушенными — она бежала по улице. Девушка слышала свое собственное учащенное дыхание, воздух с шипением вырывался из горла, точно из пароходной трубы. Она ощущала себя жертвой, за которой гонится хищник. Тори подхватила мешавший ей подол платья, заметив краем глаза изумленные взгляды прохожих. Она неслась по наклонной улице, стараясь сохранять равновесие и не попадать в рытвины.
Собранные в пучок волосы рассыпались, упали на глаза, почти ослепили Тори. Ей стало еще труднее бежать по круто уходившей вниз улице. Шум в ушах напоминал грохот волн, в нем тонуло все, кроме страха и неистового биения сердца.
Ее ноги начали уставать, мышцы — слабеть, дыхание стало неровным, тяжелым; она услышала крики, стук копыт, рассерженный, властный голос Диего и поняла, что надежды нет. В боку у Тори закололо, она задыхалась, но не могла остановиться, признать поражение, хотя видела тщетность своих усилий.
Все напрасно — ночное бегство, мучительное путешествие по холмам, переправа через грозную реку. Ей следовало послушаться Кинкейда. Незнакомцы могут быть менее опасными, чем родственники.
Она свернула в переулок, побежала между заборами, сколоченными из гнутых бочарных досок, и выскочила на Маркет-стрит. Остановилась на каком-то крыльце, чтобы перевести дыхание, снова почувствовала острую боль в боку. Через мгновение осторожно покинула крыльцо, но побежала уже не так быстро. Тори обернулась и не увидела позади себя дядю и брата. В ее душе забрезжил луч надежды. Всадники исчезли. Перед девушкой катились повозки; она выскочила на улицу и побежала рядом с какой-то телегой, стараясь раствориться в толпе.
Уличное движение стало менее оживленным, но Тори не останавливалась — отчаяние и страх подстегивали ее; она не знала, насколько отстали Преследователи, станут ли они искать ее здесь. Возможно, решат, что она вернется в гостиницу или даже в банк. Задыхающаяся Тори упорно поднималась по крутому холму.
Впереди находилась старая миссия, мимо которой они проезжали ранее. Тори поняла, что преодолела большое расстояние. Миссия была построена из самана в архитектурном стиле, весьма распространенном в Калифорнии. Она казалась заброшенной, но, приблизившись, Тори поняла, что она почти превратилась в руины. По заросшему сорняками двору бродили цыплята. Тори направилась к крайнему двухэтажному зданию. Между каменными колоннами, поддерживающими балкон, виднелся дверной проем в форме арки.
Внутри мелькнула чья-то фигура. Надеясь, что это священник или какой-то другой человек, способный дать ей пристанище, Тори вошла в здание. В помещении пахло горящими свечами, по бокам стояли статуи, впереди на небольшом возвышении находилась гробница. Подойдя ближе, Тори увидела, что она была пустой. Дыхание девушки стало более ровным, она с чувством облегчения прислонилась к гробнице. Постояла несколько минут под высокими сводами часовни. Ее сердце билось уже не так неистово, как прежде, лицо перестало пылать.
Тори поежилась — на ней было только открытое платье, которое девушка надела, чтобы произвести впечатление на банкира. Конечно, она не могла вернуться в гостиницу. Это было слишком опасно. Что скажет Кинкейд, когда Колетт поведает ему о происшедшем? Или он даже не поинтересуется случившимся, когда узнает, что Себастьян и Диего нашли их? Господи, как ей купить билет и остаться незамеченной? Несомненно, дядя примет соответствующие меры, как это сделал отец…
Она услышала какой-то звук, резко повернулась и ахнула. В дверном проеме появилась чья-то темная фигура.
— Кто там? — испуганным дрожащим голосом спросила Тори, но не услышала ответа. Со двора донесся приглушенный писк цыпленка, вдали залаяла собака. Звуки шагов показались Тори слишком громкими. — Кто это?
Темная фигура двинулась вперед, вошла в помещение. За спиной человека появились другие люди. Улыбающийся дон Себастьян шагал в узком луче света, проникавшем через дверной проем. Тори узнала Диего, который следовал за дядей. Поняла, что сопровождавшие их люди были пастухами из Буэна-Висты. Все ее надежды рухнули.
Тори опустилась на колени перед старой деревянной гробницей. Ветхая конструкция была покрыта пылью, в ее углах зияли большие щели. Прислонившись к гробнице, Тори закрыла лицо руками. Бархатная сумка висела на запястье. Девушка быстро раскрыла ее и достала оттуда маленькую бухгалтерскую книгу. Только Тори успела просунуть ее в одну из щелей гробницы, как к ней приблизился дон Себастьян, сжал руку и заставил подняться.
— Значит, — в его голосе звучало нескрываемое удовлетворение, — ты наконец прибыла в Сан-Франциско. Я ждал тебя. Нам надо о многом поговорить.
Глава 20
Тори обрадовалась, что вскоре они смогли выйти из гостиницы. Свежий соленый ветер, дующий с залива, и яркое солнце заставили девушек прищуриться. Город не произвел на них большого впечатления, хотя его стремительный рост бросался в глаза. На деревянных фасадах висели написанные от руки объявления о продаже недвижимости и земельных участков. Цены доходили до шестисот долларов. Неслыханная наглость!
«Как мог отец доверить деньги банку, расположенному в этом городе?» — раздраженно подумала Тори, обходя большие ямы и лужи, которыми была усеяна широкая улица. Конечно, это было ловким ходом, потому что Себастьян никогда бы не подумал, что Патрисио поступит таким образом. И все равно от нее требуется особенная осторожность.
Она потуже затянула платок, прячась от ветра и стараясь не замечать Колетт, которая шагала рядом, точно послушная, безропотная служанка, а вовсе не коварная маленькая стерва, каковой была в действительности.
Драгоценная книга лежала в сумочке, болтавшейся на руке Колетт, — эта мера предосторожности должна была защитить девушку в том случае, если «госпожа пожелает совершить подлость и обмануть бедную Колетт».
Тори отчаянно хотелось столкнуть служанку в одну из ям с грязной водой. Но она боялась привлечь к себе излишнее внимание — на девушек и так постоянно поглядывали. Одни мужчины вежливо прикасались рукой к своим шляпам, другие пялились на них так, словно никогда не видели женщин. Да, местные дамы выглядели более скромно, но и одежда Тори не была слишком смелой. Она надела простое синее платье из бархата с оборками на лифе; оно плотно облегало грудь и талию, а ниже расходилось вширь красивым широким колоколом. Тори извлекла его из седельного мешка, где оно сильно помялось за время путешествия. Платье нуждалось в тщательной утюжке, но Кинкейд и Гарсиа могли заглянуть к девушкам в любую минуту, разглаживать складки не было времени. И все же оно выглядело сносно.
Банк находился на углу Монтгомери-стрит, возле площади. Это здание не было впечатляющим, казалось, что его возвели наспех. Повсюду шло строительство, рабочие сколачивали леса, по улице катились грохочущие повозки. В самом банке царил безупречный порядок. Тори это удивило и обрадовало. Возможно, отец поступил правильно, положив деньги сюда. Девушка увидела кабинки кассиров, стол, несколько расположенных в глубине кабинетов. Она сразу же направилась к двери, за которой, судя по табличке, находился президент.
Вскоре мистер Кэролл, президент банка, выражал свою радость по поводу встречи с красивой дочерью важного клиента. Конечно, он помнит ее отца, прекрасного человека. Как печально, что он умер так рано. Президент погладил пальцем короткие густые усы, улыбнулся Тори и украдкой скользнул взглядом от шеи девушки к ее груди.
— О, в столь скорбное время я сделаю для вас все возможное, мисс Райен. Хотя ваш отец пользовался нашими услугами недолго — всего три месяца, — он был весьма желанным клиентом.
Тори улыбнулась с подобающей грустью, опустила глаза, подумала, что на самом деле желанными были папины деньги, и пробормотала слова благодарности. Подняв голову, она успела перехватить взгляд мистера Кэролла, изучавшего ложбинку между ее грудями. Президент покраснел, и Тори снова улыбнулась:
— Надеюсь, мистер Кэролл, вы отнесетесь с пониманием к тому, что я вынуждена забрать деньги из вашего банка. — Вздохнув, она поднесла к глазам уголок носового платка. — Это вынужденная мера.
— Моя дорогая мисс Райен… — Он помолчал с растерянным видом, потом прочистил горло и улыбнулся. — Я понимаю, что вы нуждаетесь в средствах, но забрать такую большую сумму… конечно, речь идет только о ее части?
— О нет. Речь идет обо всем вкладе. Конечно, я знакома с правилами выдачи денег, у меня есть все необходимые номера счетов. — Она придвинула лежащую на столе книжку к мистеру Кэроллу и подалась вперед. — Тут все записано. Это ваши инициалы — Л. К.?
— Да, мои. — Он с несчастным видом забарабанил по столу. — Понимаете, подготовить такую значительную сумму непросто. Я ведь не держу наличные в сейфе. Деньги используются, разумно вкладываются в новые предприятия, разбросанные по всему городу. Ваш отец понимал это.
— Означают ли ваши слова то, что если бы мой отец приехал сюда и попросил вернуть ему деньги, которые он отдал вам, вы бы отказались это сделать?
— Отказался бы? Нет-нет, я бы не хотел, чтобы у вас сложилось такое впечатление. Я не отказываюсь. Я лишь объясняю, что для сбора средств потребуется время.
— Очень хорошо. — Тори услышала, как Колетт что-то пробормотала себе под нос. Она бросила на служанку суровый взгляд и снова повернулась к мистеру Кэроллу: — Я даю вам время до завтрашнего утра.
— До завтрашнего… Мисс Райен, боюсь, вы все еще не понимаете меня.
— Нет, мистер Кэролл, боюсь, это вы меня не понимаете. Это деньги, оставленные моим отцом, — вот подтверждающие это документы, — и я приду за ними завтра утром.
В конце концов, мистер Кэролл обещал собрать деньги к послезавтрашнему дню, но не ранее, поскольку для этого ему необходимо продать некоторые ценные бумаги и собственность… может быть, она возьмет только часть… или переведет средства на другие счета?
Тори ушла из банка с пятью сотнями долларов, лежащими в ее бархатной сумочке, — конечно, эту сумму нельзя назвать состоянием, но она позволяла купить билет до Бостона. Если получение денег связано для нее с такими трудностями, то, вероятно, дяде Себастьяну еще сложнее забрать их. В отличие от нее он не располагал бухгалтерской книгой и номерами счетов. Возможно, ее прежние опасения были напрасными, и если она сумеет продержаться необходимое время, то сможет благополучно отплыть из Сан-Франциско с целым состоянием.
Но следовало помнить о разъяренной Колетт. Когда Тори холодным тоном заявила, что ничего не может поделать, француженка возмущенно посетовала на скромность полученной суммы.
— Сотня долларов? Надолго ли мне ее хватит? Мне следовало поступить так, как я собиралась, — рассказать все Кинкейду. Тогда мне досталось бы больше.
— Твою веру в лейтенанта Кинкейда можно назвать весьма трогательной, если принять во внимание, что, по твоим словам, он намеревается похитить все деньги.
Порывистый ветер задрал подол юбки, и Тори придержала его одной рукой, раздраженно глядя на Колетт, стоящую на невысоком каменном крыльце у входной двери банка и с ненавистью смотрящую на свою госпожу.
— Если ты так расстроена, скажи ему. Мне плевать. Но в таком случае не удивляйся, если у тебя заберут даже эти сто долларов.
— Ты дала мне расписку.
— Я выполню свое обещание, когда получу остальные деньги. — Тори гневно посмотрела на служанку. Будь она проклята! Пусть они все будут прокляты! Кошмарная, возмутительная ситуация! Она жалела, что поддалась на уговоры и приехала в Калифорнию.
— Maotresse…
Голос Колетт прозвучал сдавленно, как-то странно, но Тори была слишком рассержена и взволнована, чтобы придать этому значение. Бросив мрачный взгляд на служанку, она повернулась, чтобы шагнуть на дорогу. В городе не было даже дощатых тротуаров, грязь простиралась от порогов лавок и жилых зданий. «Как здесь можно ходить?» — рассеянно подумала Тори, приподняв подол юбки и осторожно обойдя еще дымящуюся кучу конского навоза.
Потом она подняла голову, и ее сердце сжалось. Она увидела приближающихся к ней людей. Дядя и брат со зловещей решимостью пересекали Монтгомери-стрит впереди группы всадников. Тори охватила паника, девушка почувствовала, что страх парализовал ее ноги, сердце отчаянно забилось. Внезапно дядя скрылся из виду за проехавшим по улице фургоном. Тори повернулась и увидела, что Колетт побежала прочь. Под задравшейся юбкой замелькали щиколотки и икры француженки, которая мчалась сломя голову по улице. Тори не подозревала, что Колетт способна развить такую скорость.
Господи, что делать? Она услышала, как Диего окликнул ее, но побежала прочь с единственным желанием удрать от них. Она должна скрыться, иначе ее доставят назад в Монтерей. У нее не будет второго шанса на спасение.
Тори услышала, как ее туфли застучали по каменному крыльцу, потом удары стали приглушенными — она бежала по улице. Девушка слышала свое собственное учащенное дыхание, воздух с шипением вырывался из горла, точно из пароходной трубы. Она ощущала себя жертвой, за которой гонится хищник. Тори подхватила мешавший ей подол платья, заметив краем глаза изумленные взгляды прохожих. Она неслась по наклонной улице, стараясь сохранять равновесие и не попадать в рытвины.
Собранные в пучок волосы рассыпались, упали на глаза, почти ослепили Тори. Ей стало еще труднее бежать по круто уходившей вниз улице. Шум в ушах напоминал грохот волн, в нем тонуло все, кроме страха и неистового биения сердца.
Ее ноги начали уставать, мышцы — слабеть, дыхание стало неровным, тяжелым; она услышала крики, стук копыт, рассерженный, властный голос Диего и поняла, что надежды нет. В боку у Тори закололо, она задыхалась, но не могла остановиться, признать поражение, хотя видела тщетность своих усилий.
Все напрасно — ночное бегство, мучительное путешествие по холмам, переправа через грозную реку. Ей следовало послушаться Кинкейда. Незнакомцы могут быть менее опасными, чем родственники.
Она свернула в переулок, побежала между заборами, сколоченными из гнутых бочарных досок, и выскочила на Маркет-стрит. Остановилась на каком-то крыльце, чтобы перевести дыхание, снова почувствовала острую боль в боку. Через мгновение осторожно покинула крыльцо, но побежала уже не так быстро. Тори обернулась и не увидела позади себя дядю и брата. В ее душе забрезжил луч надежды. Всадники исчезли. Перед девушкой катились повозки; она выскочила на улицу и побежала рядом с какой-то телегой, стараясь раствориться в толпе.
Уличное движение стало менее оживленным, но Тори не останавливалась — отчаяние и страх подстегивали ее; она не знала, насколько отстали Преследователи, станут ли они искать ее здесь. Возможно, решат, что она вернется в гостиницу или даже в банк. Задыхающаяся Тори упорно поднималась по крутому холму.
Впереди находилась старая миссия, мимо которой они проезжали ранее. Тори поняла, что преодолела большое расстояние. Миссия была построена из самана в архитектурном стиле, весьма распространенном в Калифорнии. Она казалась заброшенной, но, приблизившись, Тори поняла, что она почти превратилась в руины. По заросшему сорняками двору бродили цыплята. Тори направилась к крайнему двухэтажному зданию. Между каменными колоннами, поддерживающими балкон, виднелся дверной проем в форме арки.
Внутри мелькнула чья-то фигура. Надеясь, что это священник или какой-то другой человек, способный дать ей пристанище, Тори вошла в здание. В помещении пахло горящими свечами, по бокам стояли статуи, впереди на небольшом возвышении находилась гробница. Подойдя ближе, Тори увидела, что она была пустой. Дыхание девушки стало более ровным, она с чувством облегчения прислонилась к гробнице. Постояла несколько минут под высокими сводами часовни. Ее сердце билось уже не так неистово, как прежде, лицо перестало пылать.
Тори поежилась — на ней было только открытое платье, которое девушка надела, чтобы произвести впечатление на банкира. Конечно, она не могла вернуться в гостиницу. Это было слишком опасно. Что скажет Кинкейд, когда Колетт поведает ему о происшедшем? Или он даже не поинтересуется случившимся, когда узнает, что Себастьян и Диего нашли их? Господи, как ей купить билет и остаться незамеченной? Несомненно, дядя примет соответствующие меры, как это сделал отец…
Она услышала какой-то звук, резко повернулась и ахнула. В дверном проеме появилась чья-то темная фигура.
— Кто там? — испуганным дрожащим голосом спросила Тори, но не услышала ответа. Со двора донесся приглушенный писк цыпленка, вдали залаяла собака. Звуки шагов показались Тори слишком громкими. — Кто это?
Темная фигура двинулась вперед, вошла в помещение. За спиной человека появились другие люди. Улыбающийся дон Себастьян шагал в узком луче света, проникавшем через дверной проем. Тори узнала Диего, который следовал за дядей. Поняла, что сопровождавшие их люди были пастухами из Буэна-Висты. Все ее надежды рухнули.
Тори опустилась на колени перед старой деревянной гробницей. Ветхая конструкция была покрыта пылью, в ее углах зияли большие щели. Прислонившись к гробнице, Тори закрыла лицо руками. Бархатная сумка висела на запястье. Девушка быстро раскрыла ее и достала оттуда маленькую бухгалтерскую книгу. Только Тори успела просунуть ее в одну из щелей гробницы, как к ней приблизился дон Себастьян, сжал руку и заставил подняться.
— Значит, — в его голосе звучало нескрываемое удовлетворение, — ты наконец прибыла в Сан-Франциско. Я ждал тебя. Нам надо о многом поговорить.
Глава 20
Диего Монтойя Райен внимательно смотрел то на дядю, то на сестру. Тори изменилась — сейчас это было гораздо заметнее, чем в момент их первой встречи после длительной разлуки. Конечно, прошло много времени, она превратилась из надоедливой девчонки в женщину. Возможно, дядя прав и ее своенравие следует решительно пресечь.
Увидев, как Себастьян, поднимая Тори, слегка тряхнул ее, Диего не запротестовал. Он решил подождать, послушать, что она скажет в оправдание. Еще в детстве Тори была бунтаркой, вечно выкидывавшей нечто неожиданное. Например, иногда она убегала за ограду и танцевала там со слугами, забыв обо всем на свете. Юбка хлестала по обнаженным ногам девочки, которую можно было принять за испанскую цыганку. Порой она уезжала одна в горы на пони, заставляя взрослых волноваться и искать ее, а потом возвращалась — чаще всего пешком, исцарапанная и растрепанная, потому что животное сбрасывало ее. Он всегда считал Тори безрассудной. Глядя сейчас на девушку, которая смотрела на дядю, откинув назад распущенные волосы и дерзко вздернув подбородок, он понял, что она не изменилась.
— Отпустите меня, — ледяным тоном произнесла Тори, в ее глазах бушевала ярость. — Я не желаю идти с вами.
— Думаешь, кому-то есть дело до твоих желаний? — Дон Себастьян презрительно скривил губы. — Ты совершила проступок, тебя следует наказать за бегство. Мы приехали, чтобы отвезти тебя домой. Твой novio ждет.
Тори попыталась освободить руку, которую сжимал дядя. Она бросила на него разъяренный взгляд и увидела в его глазах презрение.
— Пусть ждет. Я сказала ему, что не выйду за него замуж, и не собираюсь это делать. А теперь отпустите меня.
Да, его сестра была дерзкой кошечкой… Он помнил ее поступки. Восхищался ею и одновременно сожалел, что она так смело отвечает дяде.
Диего шагнул вперед, поняв, что никто из них не собирается уступать.
— Довольно. Отпустите ее, дядя. Я хочу поговорить с сестрой.
К удивлению юноши, Себастьян не отпустил девушку, а позвал пастухов, махнув им рукой.
— Я не могу сделать это, Диего. Прости меня, но ее побег слишком опасен для нас.
Возмущенный Диего поднял руку, чтобы остановить пастухов. Они проигнорировали его жест, и он тихо выругался.
— Dios! Это оскорбление. Если вы не подчинитесь мне, я прогоню вас из Буэна-Висты!
Опечаленный Томас, проработавший в Буэна-Висте целую вечность, сказал:
— Извините, дон Диего, но мы должны подчиниться вашему дяде. Нам сказали, что вы еще не хозяин асиенды и находитесь под опекой дона Себастьяна. Поэтому у нас нет выбора.
Расправив плечи, Диего бросил на Себастьяна разъяренный взгляд:
— Мой дядя ошибается.
— Боюсь, что нет, — насмешливо произнес Себастьян. — Эти люди знают, что, если они ослушаются меня, их ждет нечто гораздо худшее, нежели увольнение. По-моему, ты еще многого не понимаешь. Речь идет не только о твоей непокорной сестре или украденном оружии. Исчезла бухгалтерская книга.
Диего прищурил глаза. Его подозрения оказались правильными. Дядя знал о важности книги. Молодой человек сделал глубокий вдох и посмотрел на Тори. Она настороженно глядела на него. Диего спросил себя, не она ли украла книгу? Конечно, нет. Как могла она узнать о ней? Отец не собирался вводить ее в курс дела, он хотел, чтобы она вышла замуж за Рафаэля и скрепила союз двух семей, не вмешиваясь в бизнес. Нет, она убежала от брака с доном Рафаэлем, а не потому, что похитила книгу. Дядя провоцировал его, проверяя, знает ли он о существовании книги. Диего боялся, что, получив эту информацию, дядя использует ее против него.
— При чем тут какая-то книга? — спросил молодой человек, шагнув вперед; он сдерживал желание выхватить шпагу и добиться освобождения Тори.
Но Себастьян Монтойя потянул девушку за руку. Вид у него был весьма грозный.
— Спроси ее. Думаю, она довольно скоро сообщит нам то, что мы хотим узнать.
Быстрым движением Себастьян сжал пальцами ремешки, на которых висела сумочка Тори, и дернул за них. Девушка закричала, попыталась ударить его, но дядя остановил руку Тори и сильной пощечиной отбросил племянницу к деревянной гробнице.
Взбешенный Диего бросился к Себастьяну, ухватил его за тонкую белую рубашку.
— Dios! Я не позволю вам бить мою сестру! Пошатнувшись, Себастьян поднял бархатную сумочку; в его глазах появилась настороженность. Заметив испуг дяди, Диего испытал удовлетворение.
— Диего, пропала бухгалтерская книга. Не притворяйся, будто ты не знаешь о ней. Мне известно, что это не так. Я узнал о ней давно, но твой отец оказался слишком хитрым, он спрятал ее. Понятия не имею, каким образом Виктория завладела ею, но можешь не сомневаться — бухгалтерская книга с номерами счетов и всеми цифрами сейчас находится у твоей сестры.
Диего медленно отпустил Себастьяна, разжав пальцы.
— Бухгалтерская книга? — Он прищурился. — Какая, дядя?
— Та, что хранилась в кабинете дона Патрисио. Мне сказали, что ее забрала Виктория.
— Кто это сказал?
Дон Себастьян отступил на шаг, расправил смятую Диего рубашку, бросил взгляд на Тори, потом повернулся и отдал короткий приказ. Через мгновение Томас втащил кого-то в часовню. Луч света упал на Колетт. Служанка посмотрела на Диего. На ее испуганном лице со следами побоев еще блестели слезы.
— Это правда, дон Диего. Моя maotresse взяла книгу, которую вы ищете. Она лежит в маленькой сумочке…
— Правда? — Тори гневно рассмеялась. — Тогда поищи ее там, если так уверена. Ramera![39]
Услышав вырвавшиеся из уст Тори бранные слова, Диего поднял бровь. Где она научилась так ругаться? Пристально посмотрев на сестру, он не удивился, что дядя не обнаружил книгу в сумочке, даже порвав бархат и рассыпав деньги по полу. Когда дон Себастьян начал перечислять угрозы, осуществления которых Диего никогда бы не допустил, молодой человек понял, что хранившая презрительное молчание Тори действительно могла взять книгу.
Она смотрела на разгневанного дядю с торжествующей улыбкой. Невозмутимо поднятая бровь девушки окончательно убедила Диего, что сестра знает, где находится книга.
Угрозы Себастьяна стали отвратительными. Диего перебил его, чтобы разрядить накалившуюся атмосферу:
— Довольно, дядя. Мне ясно, что служанка солгала.
— Неужели? — Колетт издала сдавленный смешок и убрала с глаза прядь светлых волос. — Non, месье, я не лгу. Откуда, по-вашему, появились деньги, что валяются на полу, если не из банка? Она дала мне сотню долларов, чтобы я ничего не сказала Кинкейду…
— Кинкейду? При чем тут он?
Резкий вопрос Себастьяна остался без ответа. Колетт пожала плечами и испуганно замолчала.
Диего наблюдал за Тори. Она тоже смотрела на него холодными фиалковыми глазами, лавина ее волос колыхалась при каждом возмущенном вдохе. На щеке горело красное пятно от удара Себастьяна.
Он, Диего, должен увести ее отсюда. Себастьян был в ярости. Молодому человеку уже доводилось видеть, как дядя выплескивал свой гнев на беззащитных жертв. Это было неприятное зрелище. Тори не желает признаваться, значит, он должен ликвидировать взрывоопасную ситуацию.
— Я приехал сюда, чтобы забрать мою сестру, а не якобы пропавшую книгу, — сказал наконец Диего. — Возможно, она лежит где-то в другом месте и мы найдем ее, вернувшись домой. Пойдем, Тори. Мы обсудим все в Буэна-Висте.
Диего протянул руку к Тори, но Себастьян встал между ними, грозно прищурив глаза.
— Нет, Диего. Она скажет нам, куда спрятала книгу. Я не могу больше рисковать — вдруг она снова сбежит?
Тихий звон и звуки шагов возвестили о том, что пастухи шагнули вперед с поднятым оружием. Диего выругался, он был рассержен тем, что поставил себя в такое положение, а также глупым поведением сестры. Ей следовало рассказать все брату, довериться ему. Возможно, вдвоем они сумели бы расстроить планы дяди, но сейчас было уже поздно.
Может быть, Тори действительно взяла бухгалтерскую книгу, иначе не держалась бы так дерзко. Дурочка! Неужели она не знает, на какую жестокость способен взбешенный дядя Себастьян? Чтобы заполучить книгу и деньги, он не остановится ни перед чем — речь идет о целом состоянии. Диего с горечью вспомнил, как много раз просил отца меньше доверять Себастьяну, позаботиться о сохранности денег, но папа был уверен, что им никто не угрожает, что у него еще есть время. Теперь было поздно.
Себастьян скомандовал, и пастухи бросились вперед. Двое из них схватили Диего за руки, избегая его взгляда. Их испугало ледяное обещание юноши: «Вы очень скоро пожалеете об этом».
Когда Диего вывели во двор, Себастьян повернулся к Тори. Его губы скривились в безжалостной улыбке, темные глаза стали холодными.
— Теперь ты скажешь мне все, или дорого заплатишь за свое упрямство. Где книга?
Ее мозг отчаянно работал. Тори еще никогда не было так страшно. Но если она сообщит Себастьяну то, что он хотел знать, то исчезнет причина, пока что не позволявшая ему ее убить. Пастухи подчинялись дону Себастьяну, Диего был таким же пленником, как и она. Бедный Диего — вероятно, ей следовало довериться ему, но теперь уже поздно, время осталось лишь для отчаянных мер. Решится ли дядя на какую-нибудь жестокость? Тори не исключала этого, однако в таком случае ему придется убить и Диего, поскольку брат явно не хотел, чтобы она пострадала.
— Ты слишком долго вспоминаешь, куда положила ее, — грозно произнес Себастьян. — Возможно, мне следует помочь тебе. Может быть, ты спрятала ее под одежду? Я должен раздеть тебя?
Она вздернула подбородок. «Он способен на все!» — подумала испуганная Тори, но решила не выказывать своего страха. Медленно, невозмутимо провела рукой по узким рукавам, потом энергично тряхнула подол платья.
— Вы видите, что здесь ничего нет. Уверяю вас, тут вам ее не найти.
— Ты лжешь, Виктория.
— Pendejo![40] He называйте меня лгуньей.
Она заметила блеск металла и опустила глаза. Ахнула, увидев в дядиной руке нож. Ее тело пронзила холодная, как лезвие, волна испуга.
— Ты не передумала, Виктория? Поторопись, пока я не разрезал твою одежду. Тебе ведь не нужен шрам на щеке? Или ниже, на твоей тонкой шее? А если мое лезвие войдет немного глубже…
— Вы не осмелитесь.
— Думаешь? Чем я рискую? Если ты и твой глупый, безрассудный брат умрете, все достанется мне.
— Вы забыли о моей матери.
Себастьян засмеялся, пожал плечами.
— Палома гораздо мудрее тебя. Она всегда делает то, что ей велят. Она давно поняла, что сопротивление бесполезно и лишь приводит к боли. И смерти.
Тори посмотрела на Себастьяна, увидела в его глазах холодный, безжалостный блеск и внезапно что-то поняла. Слова выскочили прежде, чем она успела остановить их:
— Ты убил маминого Роберто, да?
Себастьян изумленно уставился на девушку, потом небрежно пожал плечами:
— Меня удивляет, что ты об этом знаешь. Это было так давно… наверно, ты слышала всякие домыслы. Никто не знал точно. И сейчас никто не знает. Роберто был глупцом, не дорожившим своей жизнью. Ему не следовало связываться с дочерью семьи Монтойя. Он сам подписал себе смертный приговор.
Себастьян приблизился к Тори с угрожающим видом; его глаза превратились в узкие щелочки; смертоносный нож отражал неяркий свет, падающий через дверной проем. Гробница находилась за спиной девушки. Отведя руки назад, она ухватилась за стенку гробницы. Узкая щепка длиной с палец легко отделилась от доски; движимая животным инстинктом самозащиты, Тори стиснула ее в руке.
«Если он коснется меня, я убью его… не знаю, как мне удастся это сделать, но он получит свое», — подумала разъяренная девушка.
Дон Себастьян направил на нее лезвие и прикоснулся его концом к пальцу. Нож был таким острым, что мгновенно на коже появилась капля алой крови.
— Видишь, мое оружие неплохо заточено, — прорычал он, не скрывая своих намерений.
Пряча за спиной в складках платья оторванную щепку, Тори передвинулась в сторону; ее ладони были влажными, горло сжимал спазм. Сердце билось громко и учащенно, в висках глухо пульсировала кровь.
Себастьян повернулся. Насмешливая гримаса на худом лице придавала ему сходство с ястребом.
Увидев, как Себастьян, поднимая Тори, слегка тряхнул ее, Диего не запротестовал. Он решил подождать, послушать, что она скажет в оправдание. Еще в детстве Тори была бунтаркой, вечно выкидывавшей нечто неожиданное. Например, иногда она убегала за ограду и танцевала там со слугами, забыв обо всем на свете. Юбка хлестала по обнаженным ногам девочки, которую можно было принять за испанскую цыганку. Порой она уезжала одна в горы на пони, заставляя взрослых волноваться и искать ее, а потом возвращалась — чаще всего пешком, исцарапанная и растрепанная, потому что животное сбрасывало ее. Он всегда считал Тори безрассудной. Глядя сейчас на девушку, которая смотрела на дядю, откинув назад распущенные волосы и дерзко вздернув подбородок, он понял, что она не изменилась.
— Отпустите меня, — ледяным тоном произнесла Тори, в ее глазах бушевала ярость. — Я не желаю идти с вами.
— Думаешь, кому-то есть дело до твоих желаний? — Дон Себастьян презрительно скривил губы. — Ты совершила проступок, тебя следует наказать за бегство. Мы приехали, чтобы отвезти тебя домой. Твой novio ждет.
Тори попыталась освободить руку, которую сжимал дядя. Она бросила на него разъяренный взгляд и увидела в его глазах презрение.
— Пусть ждет. Я сказала ему, что не выйду за него замуж, и не собираюсь это делать. А теперь отпустите меня.
Да, его сестра была дерзкой кошечкой… Он помнил ее поступки. Восхищался ею и одновременно сожалел, что она так смело отвечает дяде.
Диего шагнул вперед, поняв, что никто из них не собирается уступать.
— Довольно. Отпустите ее, дядя. Я хочу поговорить с сестрой.
К удивлению юноши, Себастьян не отпустил девушку, а позвал пастухов, махнув им рукой.
— Я не могу сделать это, Диего. Прости меня, но ее побег слишком опасен для нас.
Возмущенный Диего поднял руку, чтобы остановить пастухов. Они проигнорировали его жест, и он тихо выругался.
— Dios! Это оскорбление. Если вы не подчинитесь мне, я прогоню вас из Буэна-Висты!
Опечаленный Томас, проработавший в Буэна-Висте целую вечность, сказал:
— Извините, дон Диего, но мы должны подчиниться вашему дяде. Нам сказали, что вы еще не хозяин асиенды и находитесь под опекой дона Себастьяна. Поэтому у нас нет выбора.
Расправив плечи, Диего бросил на Себастьяна разъяренный взгляд:
— Мой дядя ошибается.
— Боюсь, что нет, — насмешливо произнес Себастьян. — Эти люди знают, что, если они ослушаются меня, их ждет нечто гораздо худшее, нежели увольнение. По-моему, ты еще многого не понимаешь. Речь идет не только о твоей непокорной сестре или украденном оружии. Исчезла бухгалтерская книга.
Диего прищурил глаза. Его подозрения оказались правильными. Дядя знал о важности книги. Молодой человек сделал глубокий вдох и посмотрел на Тори. Она настороженно глядела на него. Диего спросил себя, не она ли украла книгу? Конечно, нет. Как могла она узнать о ней? Отец не собирался вводить ее в курс дела, он хотел, чтобы она вышла замуж за Рафаэля и скрепила союз двух семей, не вмешиваясь в бизнес. Нет, она убежала от брака с доном Рафаэлем, а не потому, что похитила книгу. Дядя провоцировал его, проверяя, знает ли он о существовании книги. Диего боялся, что, получив эту информацию, дядя использует ее против него.
— При чем тут какая-то книга? — спросил молодой человек, шагнув вперед; он сдерживал желание выхватить шпагу и добиться освобождения Тори.
Но Себастьян Монтойя потянул девушку за руку. Вид у него был весьма грозный.
— Спроси ее. Думаю, она довольно скоро сообщит нам то, что мы хотим узнать.
Быстрым движением Себастьян сжал пальцами ремешки, на которых висела сумочка Тори, и дернул за них. Девушка закричала, попыталась ударить его, но дядя остановил руку Тори и сильной пощечиной отбросил племянницу к деревянной гробнице.
Взбешенный Диего бросился к Себастьяну, ухватил его за тонкую белую рубашку.
— Dios! Я не позволю вам бить мою сестру! Пошатнувшись, Себастьян поднял бархатную сумочку; в его глазах появилась настороженность. Заметив испуг дяди, Диего испытал удовлетворение.
— Диего, пропала бухгалтерская книга. Не притворяйся, будто ты не знаешь о ней. Мне известно, что это не так. Я узнал о ней давно, но твой отец оказался слишком хитрым, он спрятал ее. Понятия не имею, каким образом Виктория завладела ею, но можешь не сомневаться — бухгалтерская книга с номерами счетов и всеми цифрами сейчас находится у твоей сестры.
Диего медленно отпустил Себастьяна, разжав пальцы.
— Бухгалтерская книга? — Он прищурился. — Какая, дядя?
— Та, что хранилась в кабинете дона Патрисио. Мне сказали, что ее забрала Виктория.
— Кто это сказал?
Дон Себастьян отступил на шаг, расправил смятую Диего рубашку, бросил взгляд на Тори, потом повернулся и отдал короткий приказ. Через мгновение Томас втащил кого-то в часовню. Луч света упал на Колетт. Служанка посмотрела на Диего. На ее испуганном лице со следами побоев еще блестели слезы.
— Это правда, дон Диего. Моя maotresse взяла книгу, которую вы ищете. Она лежит в маленькой сумочке…
— Правда? — Тори гневно рассмеялась. — Тогда поищи ее там, если так уверена. Ramera![39]
Услышав вырвавшиеся из уст Тори бранные слова, Диего поднял бровь. Где она научилась так ругаться? Пристально посмотрев на сестру, он не удивился, что дядя не обнаружил книгу в сумочке, даже порвав бархат и рассыпав деньги по полу. Когда дон Себастьян начал перечислять угрозы, осуществления которых Диего никогда бы не допустил, молодой человек понял, что хранившая презрительное молчание Тори действительно могла взять книгу.
Она смотрела на разгневанного дядю с торжествующей улыбкой. Невозмутимо поднятая бровь девушки окончательно убедила Диего, что сестра знает, где находится книга.
Угрозы Себастьяна стали отвратительными. Диего перебил его, чтобы разрядить накалившуюся атмосферу:
— Довольно, дядя. Мне ясно, что служанка солгала.
— Неужели? — Колетт издала сдавленный смешок и убрала с глаза прядь светлых волос. — Non, месье, я не лгу. Откуда, по-вашему, появились деньги, что валяются на полу, если не из банка? Она дала мне сотню долларов, чтобы я ничего не сказала Кинкейду…
— Кинкейду? При чем тут он?
Резкий вопрос Себастьяна остался без ответа. Колетт пожала плечами и испуганно замолчала.
Диего наблюдал за Тори. Она тоже смотрела на него холодными фиалковыми глазами, лавина ее волос колыхалась при каждом возмущенном вдохе. На щеке горело красное пятно от удара Себастьяна.
Он, Диего, должен увести ее отсюда. Себастьян был в ярости. Молодому человеку уже доводилось видеть, как дядя выплескивал свой гнев на беззащитных жертв. Это было неприятное зрелище. Тори не желает признаваться, значит, он должен ликвидировать взрывоопасную ситуацию.
— Я приехал сюда, чтобы забрать мою сестру, а не якобы пропавшую книгу, — сказал наконец Диего. — Возможно, она лежит где-то в другом месте и мы найдем ее, вернувшись домой. Пойдем, Тори. Мы обсудим все в Буэна-Висте.
Диего протянул руку к Тори, но Себастьян встал между ними, грозно прищурив глаза.
— Нет, Диего. Она скажет нам, куда спрятала книгу. Я не могу больше рисковать — вдруг она снова сбежит?
Тихий звон и звуки шагов возвестили о том, что пастухи шагнули вперед с поднятым оружием. Диего выругался, он был рассержен тем, что поставил себя в такое положение, а также глупым поведением сестры. Ей следовало рассказать все брату, довериться ему. Возможно, вдвоем они сумели бы расстроить планы дяди, но сейчас было уже поздно.
Может быть, Тори действительно взяла бухгалтерскую книгу, иначе не держалась бы так дерзко. Дурочка! Неужели она не знает, на какую жестокость способен взбешенный дядя Себастьян? Чтобы заполучить книгу и деньги, он не остановится ни перед чем — речь идет о целом состоянии. Диего с горечью вспомнил, как много раз просил отца меньше доверять Себастьяну, позаботиться о сохранности денег, но папа был уверен, что им никто не угрожает, что у него еще есть время. Теперь было поздно.
Себастьян скомандовал, и пастухи бросились вперед. Двое из них схватили Диего за руки, избегая его взгляда. Их испугало ледяное обещание юноши: «Вы очень скоро пожалеете об этом».
Когда Диего вывели во двор, Себастьян повернулся к Тори. Его губы скривились в безжалостной улыбке, темные глаза стали холодными.
— Теперь ты скажешь мне все, или дорого заплатишь за свое упрямство. Где книга?
Ее мозг отчаянно работал. Тори еще никогда не было так страшно. Но если она сообщит Себастьяну то, что он хотел знать, то исчезнет причина, пока что не позволявшая ему ее убить. Пастухи подчинялись дону Себастьяну, Диего был таким же пленником, как и она. Бедный Диего — вероятно, ей следовало довериться ему, но теперь уже поздно, время осталось лишь для отчаянных мер. Решится ли дядя на какую-нибудь жестокость? Тори не исключала этого, однако в таком случае ему придется убить и Диего, поскольку брат явно не хотел, чтобы она пострадала.
— Ты слишком долго вспоминаешь, куда положила ее, — грозно произнес Себастьян. — Возможно, мне следует помочь тебе. Может быть, ты спрятала ее под одежду? Я должен раздеть тебя?
Она вздернула подбородок. «Он способен на все!» — подумала испуганная Тори, но решила не выказывать своего страха. Медленно, невозмутимо провела рукой по узким рукавам, потом энергично тряхнула подол платья.
— Вы видите, что здесь ничего нет. Уверяю вас, тут вам ее не найти.
— Ты лжешь, Виктория.
— Pendejo![40] He называйте меня лгуньей.
Она заметила блеск металла и опустила глаза. Ахнула, увидев в дядиной руке нож. Ее тело пронзила холодная, как лезвие, волна испуга.
— Ты не передумала, Виктория? Поторопись, пока я не разрезал твою одежду. Тебе ведь не нужен шрам на щеке? Или ниже, на твоей тонкой шее? А если мое лезвие войдет немного глубже…
— Вы не осмелитесь.
— Думаешь? Чем я рискую? Если ты и твой глупый, безрассудный брат умрете, все достанется мне.
— Вы забыли о моей матери.
Себастьян засмеялся, пожал плечами.
— Палома гораздо мудрее тебя. Она всегда делает то, что ей велят. Она давно поняла, что сопротивление бесполезно и лишь приводит к боли. И смерти.
Тори посмотрела на Себастьяна, увидела в его глазах холодный, безжалостный блеск и внезапно что-то поняла. Слова выскочили прежде, чем она успела остановить их:
— Ты убил маминого Роберто, да?
Себастьян изумленно уставился на девушку, потом небрежно пожал плечами:
— Меня удивляет, что ты об этом знаешь. Это было так давно… наверно, ты слышала всякие домыслы. Никто не знал точно. И сейчас никто не знает. Роберто был глупцом, не дорожившим своей жизнью. Ему не следовало связываться с дочерью семьи Монтойя. Он сам подписал себе смертный приговор.
Себастьян приблизился к Тори с угрожающим видом; его глаза превратились в узкие щелочки; смертоносный нож отражал неяркий свет, падающий через дверной проем. Гробница находилась за спиной девушки. Отведя руки назад, она ухватилась за стенку гробницы. Узкая щепка длиной с палец легко отделилась от доски; движимая животным инстинктом самозащиты, Тори стиснула ее в руке.
«Если он коснется меня, я убью его… не знаю, как мне удастся это сделать, но он получит свое», — подумала разъяренная девушка.
Дон Себастьян направил на нее лезвие и прикоснулся его концом к пальцу. Нож был таким острым, что мгновенно на коже появилась капля алой крови.
— Видишь, мое оружие неплохо заточено, — прорычал он, не скрывая своих намерений.
Пряча за спиной в складках платья оторванную щепку, Тори передвинулась в сторону; ее ладони были влажными, горло сжимал спазм. Сердце билось громко и учащенно, в висках глухо пульсировала кровь.
Себастьян повернулся. Насмешливая гримаса на худом лице придавала ему сходство с ястребом.