Страница:
— Не думай, что тебе удастся так легко отделаться от меня, Виктория. Послушай, мое терпение истощается. Скажи мне то, что я хочу знать, иначе придется сделать тебе больно.
Она облизала пересохшие губы, задыхаясь от страха.
— Вы сумасшедший… я ничего не знаю.
— Ты очень глупа…
Себастьян бросился к ней. Она увернулась с проворством, какого не ожидала от себя. Нож проткнул рукав ее платья. Тори подняла руку с зажатой в ней щепкой, успела увидеть торчащий на ее конце короткий гвоздь и вонзила его дяде в руку. Острие глубоко вошло в мышцу. Себастьян выронил нож, схватился за рану, закричал, призывая пастухов.
Все произошло так быстро… Тори услышала крики, брань, топот вбежавших в часовню пастухов. Она бросилась в заднюю часть помещения. Подол ее платья взлетал выше колен.
Там должен быть второй выход. Господи, обязательно должен…
Крики стали более громкими, брань не смолкала. Тори решила, что Диего удалось переманить пастухов на свою сторону. Но она не рискнула остановиться, даже когда услышала грохот выстрелов; они звучали здесь невероятно громко, разносясь эхом по всему помещению. В воздухе летала белая пыль, штукатурка сыпалась на пол. Можно было подумать, что стреляют сразу из пятидесяти ружей.
Добравшись до задней части часовни, Тори увидела закрывающую дверной проем занавеску и устремилась к ней. Сердце девушки было готово выскочить из груди, она боялась смотреть назад. Надежда была слабой, почти ничтожной все могло закончиться неудачей. Вероятно, они схватят ее, прежде чем она успеет ускользнуть, добежать до коменданта города, попросить защиты у властей.
Она была готова на все, лишь бы не позволить Себастьяну одержать победу…
Задыхаясь от пыли, Тори отдернула выцветшую занавеску, служившую в качестве шторы, и выскочила на маленький двор. Цыплята с писком бросились врассыпную, уступая ей дорогу. Оказавшись на середине двора, Тори услышала звуки погони. Громкие выстрелы звучали пугающе. Девушке казалось, что они доносятся отовсюду. Все смешалось воедино — ослепляющий, душащий страх, глухие удары каблуков о влажную землю. Она бежала не зная куда от своего отчаяния и страха, в сторону гор.
Неожиданно прямо перед ней возник человек в мексиканской накидке; девушка закричала и увернулась от него. Она успела сделать только два шага — сильная рука обхватила ее за талию, оторвала от земли.
— Тихо, — прорычал незнакомец по-испански ей на ухо, но она в панике завизжала, стала сопротивляться. Он произнес более резко: — Collate![41] — Крепко сжимая Тори стальными руками, он потащил ее назад к миссии.
Всхлипывая от страха и обиды, Тори заметила впереди брата в окружении вооруженных мужчин. Мрачный Диего стоял в тени здания. Его куртка порвалась, на щеке алела свежая ссадина. Приблизившись к нему вместе с державшим ее человеком, она увидела, что пастухи, приехавшие с Диего и доном Себастьяном, также имели жалкий вид. Некоторые из них, включая Томаса, истекали кровью, другие неподвижно лежали на земле.
Человек, схвативший Тори, заговорил по-испански с мужчиной, который навел револьвер на Диего. Оба незнакомца были вооружены до зубов и опоясаны патронташами. Широкие поля шляп скрывали их лица. На мужчинах были мексиканские накидки, напоминавшие одеяла.
Растерянная Тори догадалась, что они говорят на каком-то незнакомом ей диалекте, которым пользовались жившие возле Монтерея индейцы. Тори посмотрела на Диего и увидела, что он понимает их речь — в его глазах полыхал гнев, губы сжались в узкую полоску.
— Вы не имеете права это делать, — возмущенно сказал он человеку, державшему Тори. — Это не ваше дело.
— Я считаю это моим делом, — прозвучал холодный ответ. Тори нахмурилась и повернулась. Но мужчина грубо толкнул ее, не позволив смотреть назад.
Он отдал еще один приказ на индейском диалекте, и другой человек взял Тори за руку. Она отстранилась, сверкнула глазами.
— Не смейте прикасаться ко мне!
— Делай, что они говорят, Тори, — сказал Диего с презрением в голосе, причину которого Тори не поняла. — Это серьезные и опасные люди. Вероятно, твоя интуиция оказалась верной.
— Я не понимаю, что происходит.
— Нас грабят. — Насмешка искривила губы Диего. — Во всяком случае, грабят нашего дядю.
Тори увидела, что взбешенный дядя Себастьян прислонился к столбу, держась за кровоточащую рану. Она снова растерянно посмотрела на брата.
— Грабят? Господи, какое безумие! Что им надо? Слегка повернувшись, она посмотрела на человека — того самого, который догнал ее и притащил обратно к миссии. Он стоял под козырьком крыльца, обвитого виноградной лозой. Немногочисленные листья, зеленевшие возле гнилого столба, трепетали на ветру.
— Вы сумасшедший? — спросила девушка.
— Вовсе нет. — Подняв ружье, он указал стволом на дона Себастьяна. — Нам кое-что нужно.
— Что именно?
Ярость Тори пересилила страх; девушка отбросила упавшие на глаза волосы и смерила бандита презрительным взглядом:
— Чего вы хотите, черт возьми?
Себастьян злобно рассмеялся:
— Спрашивай, маленькая bruja[42]. Если бы ты отдала мне то, что я хотел получить, мы бы были уже далеко. Не попали бы им в руки.
— Если бы…
Она замолчала, сделала вдох и посмотрела на Диего, который еле заметно кивнул.
Очевидно, бандит заметил это, он произнес что-то на своем гортанном языке. Один из мужчин шагнул вперед и ударил Диего прикладом ружья. Юноша упал на землю и застонал.
Тори закричала, бросилась вперед, но ее схватили за руку и заставили повернуться лицом к главарю, который бесстрастно посмотрел на девушку. Она замерла под его взглядом. Теперь она увидела под широкими полями шляпы лицо мужчины. Не пытаясь скрыть его, он насмешливо произнес:
— Она все еще у тебя, Венера? Я должен был догадаться. Отдай мне книгу, и мы уйдем, оставив тебя любящей семье.
Улыбаясь, Ник Кинкейд оценивающе посмотрел на Тори прищуренными глазами, как бы определяя, как сильно может надавить на нее. Она должна была сразу узнать его и узнала бы, если бы не была так напутана и растерянна. Сейчас в душе Тори клокотала ярость. Мысль о том, что он использовал ее, желая завладеть деньгами, болезненно уколола девушку.
Забыв об осторожности, она бросилась на Кинкейда, вцепилась ногтями ему в лицо и оставила красные следы на щеке, прежде чем он поднял руку, чтобы защититься. Выругавшись, он усмирил Тори, крепко сжав ее запястья.
— Mierda! Черт возьми, будь благоразумной, Тори!
— Благоразумной!
Это слово вырвалось из ее горла бессвязным ревом. Она добавила к нему несколько ругательств, которые лишь заставили Ника усмехнуться.
— Ты вор!.. Отпусти меня!..
Но Кинкейд крепко держал Тори за руки, не позволяя ей снова оцарапать его. Глядя поверх ее головы, он обратился на индейском диалекте к другому мужчине в широкополой шляпе, в котором девушка узнала Джила Гарсиа. Через мгновение Ник снова посмотрел на Тори.
— Отдай мне бухгалтерскую книгу, и мы оставим вас в покое. Вы сможете позаботиться о раненых и отправиться домой.
Она упрямо хранила молчание; он тихо выругался, еще сильнее сжал ее руки. Наконец произнес отрывисто и нетерпеливо:
— У меня мало времени. Ты отнимаешь его. Скажи мне, где книга.
Джил что-то встревожено крикнул Нику, и Тори услышала донесшийся издалека топот копыт. Она подняла голову и увидела облачко пыли, вьющееся над дорогой, которая вела от Сан-Франциско. Кто-то пробормотал: «Soldados». Тори поняла, что солдаты, вероятно, услышали стрельбу и прискакали сюда, чтобы разобраться в случившемся.
Все еще сидящий на земле у крыльца дон Себастьян посмотрел на Кинкейда, сверкнув глазами в надвигающихся сумерках.
— Я лично знаком с губернатором Мейсоном, сеньор. Вам грозят гораздо более серьезные неприятности, чем вы могли предположить. Отдайте оружие моим пастухам, и я уговорю солдат проявить к вам снисхождение и не расстреливать на месте…
— Забудьте об этом. — Пальцы Ника еще сильнее врезались в кожу Тори, причиняя ей боль. — Скажи мне, где ты спрятала книгу, или придется сделать нечто такое, что тебе не понравится.
Задыхаясь от напряжения, страха и сомнений, она бросила взгляд мимо Ника на его людей и пастухов дяди, потом на брата, который неподвижно лежал на земле. Кинкейд тряхнул Тори, и волосы девушки упали ей на глаза. Она поняла, что его терпение истощается и он может совершить нечто ужасное. Заставила себя посмотреть на него.
В уголках его рта обозначились резкие морщинки. Глаза Ника были жесткими.
— Я дал тебе достаточно времени для принятия решения. Презрительно посмотрев на нее, он поднял голову и отдал приказ одному из своих людей.
Человек, сделав два шага, приблизился к Диего и рывком поднял его. Лучи вечернего солнца упали на лезвие ножа, поднесенного к горлу юноши. Тори закричала:
— Нет! О нет, не надо! Пожалуйста, не трогайте его! Клянусь, он не знает, где она. О Господи, пожалуйста… Ник, не дай ему причинить вред моему брату.
— Сообщи мне, Тори. — В его требовательном голосе появились мягкие ноты просьбы, и девушка кивнула, почти всхлипнув:
— Хорошо, я скажу тебе. Я скажу тебе.
Кинкейд направил в часовню своего человека, который быстро вернулся. Усмехаясь, он поднял руку с маленькой книгой.
— Ты приняла правильное решение, — произнес Ник и разжал пальцы, отпуская Тори.
Одновременно бандит, державший нож у горла Диего, убрал его и бросил юношу на землю. Другие разбойники быстро схватили оружие пастухов.
— Когда мы уедем, вы найдете револьверы в колодце, — сказал Джил, — но не вздумайте преследовать нас. Мы застрелим любого глупца, который попытается это сделать.
Потрясенная случившимся, Тори в оцепенении смотрела на Кинкейда, слушала всхлипывания Колетт и брань Диего. Дюжина бандитов, казавшихся не менее опасными, чем их предводитель, оседлали лошадей. Ник Кинкейд ловко взлетел на коня и заговорил с братом Тори. Ей не удалось расслышать слова.
Диего ничем не мог ей помочь. Себастьян ясно дал понять это. Теперь она точно знала, что дядя мог обойтись с ней жестоко. Никто не поможет ей — даже мать, которая и так уже сделала все, что могла. Слегка пошатываясь, обессилевшая Тори перевела взгляд с брата на дядю. Поняла по его мрачным горящим глазам, что он расправится с ней безжалостно. Он потерял не только бухгалтерскую книгу, но и все надежды на получение денег.
Бросив взгляд в сторону Тори, Кинкейд направил коня рысью к маленькой железной калитке церковного двора.
Не успев обдумать свое решение, Тори бросилась вперед, ухватилась за сапог проезжавшего Ника и побежала возле фыркающего коня. Ее руки скользили по коже. Ник натянул поводья, посмотрел на нее с холодной вежливостью.
— Я очень тороплюсь, поэтому, если ты позволишь…
— Возьми меня с собой. — Тори сделала глубокий вдох, ощутила вкус пыли, своего страха и отчаяния. — Не оставляй меня здесь. Ты не представляешь, что меня ждет. Господи, только возьми меня с собой. Я готова стать твоей заложницей. Ты знаешь, что мой дядя поедет за тобой, и солдаты уже почти здесь…
Эта мольба была унизительной, но реальность казалась более пугающей.
Тори услышала, как Диего разразился бранью, Себастьян прорычал какую-то угрозу, но она пристально смотрела на Ника, умоляя его согласиться. Он поглядел на нее прищуренными, задумчивыми глазами, не улыбаясь, с бесстрастным лицом. Сердце Тори сжалось. Потом Ник еле заметно улыбнулся. Уголок его рта привычно поднялся вверх. Эта гримаса сейчас была скорее угрожающей, нежели насмешливой.
Сбросив стремя с ноги, он протянул руку ладонью вверх.
— Хорошо, Венера, я возьму тебя…
Часть четвертая
Глава 21
Она облизала пересохшие губы, задыхаясь от страха.
— Вы сумасшедший… я ничего не знаю.
— Ты очень глупа…
Себастьян бросился к ней. Она увернулась с проворством, какого не ожидала от себя. Нож проткнул рукав ее платья. Тори подняла руку с зажатой в ней щепкой, успела увидеть торчащий на ее конце короткий гвоздь и вонзила его дяде в руку. Острие глубоко вошло в мышцу. Себастьян выронил нож, схватился за рану, закричал, призывая пастухов.
Все произошло так быстро… Тори услышала крики, брань, топот вбежавших в часовню пастухов. Она бросилась в заднюю часть помещения. Подол ее платья взлетал выше колен.
Там должен быть второй выход. Господи, обязательно должен…
Крики стали более громкими, брань не смолкала. Тори решила, что Диего удалось переманить пастухов на свою сторону. Но она не рискнула остановиться, даже когда услышала грохот выстрелов; они звучали здесь невероятно громко, разносясь эхом по всему помещению. В воздухе летала белая пыль, штукатурка сыпалась на пол. Можно было подумать, что стреляют сразу из пятидесяти ружей.
Добравшись до задней части часовни, Тори увидела закрывающую дверной проем занавеску и устремилась к ней. Сердце девушки было готово выскочить из груди, она боялась смотреть назад. Надежда была слабой, почти ничтожной все могло закончиться неудачей. Вероятно, они схватят ее, прежде чем она успеет ускользнуть, добежать до коменданта города, попросить защиты у властей.
Она была готова на все, лишь бы не позволить Себастьяну одержать победу…
Задыхаясь от пыли, Тори отдернула выцветшую занавеску, служившую в качестве шторы, и выскочила на маленький двор. Цыплята с писком бросились врассыпную, уступая ей дорогу. Оказавшись на середине двора, Тори услышала звуки погони. Громкие выстрелы звучали пугающе. Девушке казалось, что они доносятся отовсюду. Все смешалось воедино — ослепляющий, душащий страх, глухие удары каблуков о влажную землю. Она бежала не зная куда от своего отчаяния и страха, в сторону гор.
Неожиданно прямо перед ней возник человек в мексиканской накидке; девушка закричала и увернулась от него. Она успела сделать только два шага — сильная рука обхватила ее за талию, оторвала от земли.
— Тихо, — прорычал незнакомец по-испански ей на ухо, но она в панике завизжала, стала сопротивляться. Он произнес более резко: — Collate![41] — Крепко сжимая Тори стальными руками, он потащил ее назад к миссии.
Всхлипывая от страха и обиды, Тори заметила впереди брата в окружении вооруженных мужчин. Мрачный Диего стоял в тени здания. Его куртка порвалась, на щеке алела свежая ссадина. Приблизившись к нему вместе с державшим ее человеком, она увидела, что пастухи, приехавшие с Диего и доном Себастьяном, также имели жалкий вид. Некоторые из них, включая Томаса, истекали кровью, другие неподвижно лежали на земле.
Человек, схвативший Тори, заговорил по-испански с мужчиной, который навел револьвер на Диего. Оба незнакомца были вооружены до зубов и опоясаны патронташами. Широкие поля шляп скрывали их лица. На мужчинах были мексиканские накидки, напоминавшие одеяла.
Растерянная Тори догадалась, что они говорят на каком-то незнакомом ей диалекте, которым пользовались жившие возле Монтерея индейцы. Тори посмотрела на Диего и увидела, что он понимает их речь — в его глазах полыхал гнев, губы сжались в узкую полоску.
— Вы не имеете права это делать, — возмущенно сказал он человеку, державшему Тори. — Это не ваше дело.
— Я считаю это моим делом, — прозвучал холодный ответ. Тори нахмурилась и повернулась. Но мужчина грубо толкнул ее, не позволив смотреть назад.
Он отдал еще один приказ на индейском диалекте, и другой человек взял Тори за руку. Она отстранилась, сверкнула глазами.
— Не смейте прикасаться ко мне!
— Делай, что они говорят, Тори, — сказал Диего с презрением в голосе, причину которого Тори не поняла. — Это серьезные и опасные люди. Вероятно, твоя интуиция оказалась верной.
— Я не понимаю, что происходит.
— Нас грабят. — Насмешка искривила губы Диего. — Во всяком случае, грабят нашего дядю.
Тори увидела, что взбешенный дядя Себастьян прислонился к столбу, держась за кровоточащую рану. Она снова растерянно посмотрела на брата.
— Грабят? Господи, какое безумие! Что им надо? Слегка повернувшись, она посмотрела на человека — того самого, который догнал ее и притащил обратно к миссии. Он стоял под козырьком крыльца, обвитого виноградной лозой. Немногочисленные листья, зеленевшие возле гнилого столба, трепетали на ветру.
— Вы сумасшедший? — спросила девушка.
— Вовсе нет. — Подняв ружье, он указал стволом на дона Себастьяна. — Нам кое-что нужно.
— Что именно?
Ярость Тори пересилила страх; девушка отбросила упавшие на глаза волосы и смерила бандита презрительным взглядом:
— Чего вы хотите, черт возьми?
Себастьян злобно рассмеялся:
— Спрашивай, маленькая bruja[42]. Если бы ты отдала мне то, что я хотел получить, мы бы были уже далеко. Не попали бы им в руки.
— Если бы…
Она замолчала, сделала вдох и посмотрела на Диего, который еле заметно кивнул.
Очевидно, бандит заметил это, он произнес что-то на своем гортанном языке. Один из мужчин шагнул вперед и ударил Диего прикладом ружья. Юноша упал на землю и застонал.
Тори закричала, бросилась вперед, но ее схватили за руку и заставили повернуться лицом к главарю, который бесстрастно посмотрел на девушку. Она замерла под его взглядом. Теперь она увидела под широкими полями шляпы лицо мужчины. Не пытаясь скрыть его, он насмешливо произнес:
— Она все еще у тебя, Венера? Я должен был догадаться. Отдай мне книгу, и мы уйдем, оставив тебя любящей семье.
Улыбаясь, Ник Кинкейд оценивающе посмотрел на Тори прищуренными глазами, как бы определяя, как сильно может надавить на нее. Она должна была сразу узнать его и узнала бы, если бы не была так напутана и растерянна. Сейчас в душе Тори клокотала ярость. Мысль о том, что он использовал ее, желая завладеть деньгами, болезненно уколола девушку.
Забыв об осторожности, она бросилась на Кинкейда, вцепилась ногтями ему в лицо и оставила красные следы на щеке, прежде чем он поднял руку, чтобы защититься. Выругавшись, он усмирил Тори, крепко сжав ее запястья.
— Mierda! Черт возьми, будь благоразумной, Тори!
— Благоразумной!
Это слово вырвалось из ее горла бессвязным ревом. Она добавила к нему несколько ругательств, которые лишь заставили Ника усмехнуться.
— Ты вор!.. Отпусти меня!..
Но Кинкейд крепко держал Тори за руки, не позволяя ей снова оцарапать его. Глядя поверх ее головы, он обратился на индейском диалекте к другому мужчине в широкополой шляпе, в котором девушка узнала Джила Гарсиа. Через мгновение Ник снова посмотрел на Тори.
— Отдай мне бухгалтерскую книгу, и мы оставим вас в покое. Вы сможете позаботиться о раненых и отправиться домой.
Она упрямо хранила молчание; он тихо выругался, еще сильнее сжал ее руки. Наконец произнес отрывисто и нетерпеливо:
— У меня мало времени. Ты отнимаешь его. Скажи мне, где книга.
Джил что-то встревожено крикнул Нику, и Тори услышала донесшийся издалека топот копыт. Она подняла голову и увидела облачко пыли, вьющееся над дорогой, которая вела от Сан-Франциско. Кто-то пробормотал: «Soldados». Тори поняла, что солдаты, вероятно, услышали стрельбу и прискакали сюда, чтобы разобраться в случившемся.
Все еще сидящий на земле у крыльца дон Себастьян посмотрел на Кинкейда, сверкнув глазами в надвигающихся сумерках.
— Я лично знаком с губернатором Мейсоном, сеньор. Вам грозят гораздо более серьезные неприятности, чем вы могли предположить. Отдайте оружие моим пастухам, и я уговорю солдат проявить к вам снисхождение и не расстреливать на месте…
— Забудьте об этом. — Пальцы Ника еще сильнее врезались в кожу Тори, причиняя ей боль. — Скажи мне, где ты спрятала книгу, или придется сделать нечто такое, что тебе не понравится.
Задыхаясь от напряжения, страха и сомнений, она бросила взгляд мимо Ника на его людей и пастухов дяди, потом на брата, который неподвижно лежал на земле. Кинкейд тряхнул Тори, и волосы девушки упали ей на глаза. Она поняла, что его терпение истощается и он может совершить нечто ужасное. Заставила себя посмотреть на него.
В уголках его рта обозначились резкие морщинки. Глаза Ника были жесткими.
— Я дал тебе достаточно времени для принятия решения. Презрительно посмотрев на нее, он поднял голову и отдал приказ одному из своих людей.
Человек, сделав два шага, приблизился к Диего и рывком поднял его. Лучи вечернего солнца упали на лезвие ножа, поднесенного к горлу юноши. Тори закричала:
— Нет! О нет, не надо! Пожалуйста, не трогайте его! Клянусь, он не знает, где она. О Господи, пожалуйста… Ник, не дай ему причинить вред моему брату.
— Сообщи мне, Тори. — В его требовательном голосе появились мягкие ноты просьбы, и девушка кивнула, почти всхлипнув:
— Хорошо, я скажу тебе. Я скажу тебе.
Кинкейд направил в часовню своего человека, который быстро вернулся. Усмехаясь, он поднял руку с маленькой книгой.
— Ты приняла правильное решение, — произнес Ник и разжал пальцы, отпуская Тори.
Одновременно бандит, державший нож у горла Диего, убрал его и бросил юношу на землю. Другие разбойники быстро схватили оружие пастухов.
— Когда мы уедем, вы найдете револьверы в колодце, — сказал Джил, — но не вздумайте преследовать нас. Мы застрелим любого глупца, который попытается это сделать.
Потрясенная случившимся, Тори в оцепенении смотрела на Кинкейда, слушала всхлипывания Колетт и брань Диего. Дюжина бандитов, казавшихся не менее опасными, чем их предводитель, оседлали лошадей. Ник Кинкейд ловко взлетел на коня и заговорил с братом Тори. Ей не удалось расслышать слова.
Диего ничем не мог ей помочь. Себастьян ясно дал понять это. Теперь она точно знала, что дядя мог обойтись с ней жестоко. Никто не поможет ей — даже мать, которая и так уже сделала все, что могла. Слегка пошатываясь, обессилевшая Тори перевела взгляд с брата на дядю. Поняла по его мрачным горящим глазам, что он расправится с ней безжалостно. Он потерял не только бухгалтерскую книгу, но и все надежды на получение денег.
Бросив взгляд в сторону Тори, Кинкейд направил коня рысью к маленькой железной калитке церковного двора.
Не успев обдумать свое решение, Тори бросилась вперед, ухватилась за сапог проезжавшего Ника и побежала возле фыркающего коня. Ее руки скользили по коже. Ник натянул поводья, посмотрел на нее с холодной вежливостью.
— Я очень тороплюсь, поэтому, если ты позволишь…
— Возьми меня с собой. — Тори сделала глубокий вдох, ощутила вкус пыли, своего страха и отчаяния. — Не оставляй меня здесь. Ты не представляешь, что меня ждет. Господи, только возьми меня с собой. Я готова стать твоей заложницей. Ты знаешь, что мой дядя поедет за тобой, и солдаты уже почти здесь…
Эта мольба была унизительной, но реальность казалась более пугающей.
Тори услышала, как Диего разразился бранью, Себастьян прорычал какую-то угрозу, но она пристально смотрела на Ника, умоляя его согласиться. Он поглядел на нее прищуренными, задумчивыми глазами, не улыбаясь, с бесстрастным лицом. Сердце Тори сжалось. Потом Ник еле заметно улыбнулся. Уголок его рта привычно поднялся вверх. Эта гримаса сейчас была скорее угрожающей, нежели насмешливой.
Сбросив стремя с ноги, он протянул руку ладонью вверх.
— Хорошо, Венера, я возьму тебя…
Часть четвертая
Глава 21
Уже давно стемнело. Тори поежилась и прикусила губу, чтобы сдержаться. Она знала, что Ник нетерпим к женским слабостям. Он уделял ей мало внимания с тех пор, как они покинули миссию Долорес. Уезжая оттуда, Тори лишь раз оглянулась назад и увидела стоящего перед часовней Диего. В ее ушах долго звенели угрозы брата.
Они остановились, когда миссия скрылась из виду. Тори дали лошадь, Кинкейд опустил девушку на землю. При этом он лишь едва кивнул ей. Она оказалась под опекой Джила Гарсиа, который стал ее проводником.
Следуя по невидимой тропе за незнакомыми мужчинами, она спрашивала себя, правильный ли сделала выбор. Похоже, у нее не было другого пути. Холодный, злой взгляд Себастьяна сулил суровое наказание. Бегство с Кинкейдом хотя бы давало ей шанс.
Причина дядиного гнева и преследования — маленькая книжка в кожаном переплете — теперь находилась у Кинкейда. Он просмотрел ее, листая страницы, потом взглянул на Тори с насмешливой улыбкой.
— Хорошо, что ты не потеряла и не уничтожила ее, верно? Иначе что бы ты могла мне предложить?
Она посмотрела в сторону и ничего не сказала. Тревога и неопределенность помешали ей придумать ответ. Тори не могла забыть сердитые мольбы Диего, прозвучавшие, когда она садилась на коня Кинкейда, его обещание арестовать и повесить Ника за похищение. Прижимаясь к Нику и держась за его талию, она услышала его смех. Вряд ли это можно назвать похищением — она сама просила лейтенанта увезти ее.
Ей казалось, что солдаты действительно могут догнать их, но потом Ник потребовал, чтобы она поменялась одеждой с одним из бандитов, молодым парнем, которому на вид было лет четырнадцать. Удивленная Тори согласилась. Скорчив гримасу, она надела пыльную льняную рубашку Густаво и его широкие штаны. Густаво, улыбаясь, прошелся в ее синем платье, подол которого волочился по земле. Его вид и жеманная походка рассмешили всех. Потом они снова сели на лошадей. Несколько бандитов, включая Густаво, отделились от группы и поехали в другом направлении. Тори наблюдала с высокой скалы, как солдаты преследовали разбойников, пока те не скрылись среди деревьев. С того времени прошло несколько часов, погони не было. Они уже удалились на приличное расстояние от миссии. Всадники неутомимо двигались вперед.
Джил Гарсиа ехал возле Тори.
— Возьми, pobrecita[43]. Накидка поможет тебе согреться, — с сочувствием произнес мексиканец.
Вспомнив, как однажды он выручал ее таким же способом, она взяла накидку и с чувством благодарности просунула голову в отверстие. Пахнущая пылью и табаком накидка упала на плечи девушки.
— Спасибо, мистер Гарсиа.
— Джил. — Он тихо засмеялся. — Я не привык к формальностям. Мы ведь уже проделали вместе немалый путь, верно?
— Да. — Тори помолчала. Она так устала, что никакие любезности не приходили ей в голову. Через несколько минут девушка спросила: — Куда мы едем?
— О, не могу сказать. Мы должны встретиться кое с кем, а потом, насколько мне известно, ты купишь билет до Бостона.
— Да? Никто не сказал мне об этом.
Поводья заскользили в ее руках, и конь вырвался вперед. Тори пришлось осадить его. Красивая кобыла, к сожалению, исчезла, но эта серовато-коричневая лошадь подходила Тори гораздо лучше. Она была весьма резвая, однако двигалась менее плавно.
Некоторое время Джил ехал возле Тори, тихо беседуя с ней. Непринужденная беседа удерживала от сна, помогала сохранить остатки бодрости. Тори сильно устала. Она вспомнила, что съела одно печенье, которое ей дал кто-то из бандитов. Оно было твердым и тонким, но девушка быстро проглотила его. Она боялась, что, если пожалуется, печенье отберут.
Эти мужчины с суровыми лицами были неприветливыми, только Джил охотно беседовал, а остальные всадники ехали молча. Они явно привыкли к быстрым переходам и не разводили костров, чтобы не привлекать внимание преследователей. Ник Кинкейд ехал где-то впереди. Покинув миссию, он почти не замечал присутствия Тори, лишь однажды кивнул ей. Его безразличие бесило девушку.
Она чувствовала себя преданной. Да, она давно подозревала, что он покупает оружие у ее отца, однако его коварство причиняло ей боль. Одно дело — быть наемником, и совсем другое — использовать ее для того, чтобы украсть деньги отца. Почему-то из двух преступлений второе казалось ей более серьезным.
К тому времени когда они остановились, чтобы отдохнуть, Тори уже умирала от усталости. Джил Гарсиа помог ей спешиться и бережно опустил девушку на каменистую землю. Мужчины нарезали веток и соорудили из них укрытия. Они накинули на эти шалаши клеенку. Джил отвел Тори в один из таких шатров, дал ей два одеяла, печенье и холодный бекон.
Она без энтузиазма посмотрела на печенье, но все же откусила его и стала жевать. Джил улыбнулся и встал, собираясь уйти.
— Ночью костра не будет, но если вы завернетесь в накидку и одеяла, то не замерзнете.
Она печально кивнула, сознавая, что рассчитывать на костер не приходится. Мысль о том, что дон Себастьян может догнать их прежде, чем она сядет на пароход, тревожила девушку. Завернувшись в одеяла под примитивным укрытием, Тори посмотрела на Джила. Его фигура вырисовывалась на фоне окружавшего их леса.
— Вряд ли вы пожелаете сказать мне, что произойдет с деньгами моего отца.
Она не удивилась, когда он покачал головой.
— Я не могу сказать. Не расстраивайтесь, сеньорита, их употребят во благо многих людей.
— Думаю, мое представление о правильном использовании такой большой суммы отличается от представления вашего вожака, — заметила Тори более резким, чем хотела, тоном. Зачем сообщать им о том, что это ее беспокоит? Или о том, как сильно она огорчилась, узнав, что Ник Кинкейд — преступник, наемник и вор? Вспомнив, как он убил нескольких индейцев и человека на площади, она подумала, что эти описания не полны. Джил присел на корточки возле Тори, посмотрел на нее своими темными глазами. Его губы под тонкой полоской черных усов скривились в насмешливой улыбке. Он заговорил тихо и сочувственно:
— Вы должны понимать, что наши планы расстроились, потому что ваш дядя не забрал бухгалтерскую книгу и не отправился в банк за деньгами. Теперь мы делаем то, что должны сделать. Вы поехали с нами по собственной воле.
— Я знаю. — Она небрежно пожала плечами, стараясь не обращать внимания на комок в горле, который образовался отнюдь не из-за холодного сухого печенья. — Думаю, вы понимаете, что у меня фактически не было выбора. Мой дядя не любит меня. Он без колебаний выдал бы меня за дона Рафаэля или отправил в монастырь. Теперь я хотя бы смогу вернуться в Бостон, к людям, которым… не безразлична.
Если Джил и заметил легкую дрожь в ее голосе, то не выдал этого и лишь понимающе кивнул:
— Всегда лучше быть с теми, кому ты дорог. А ваш брат — думаете, он бы вам не помог?
— Диего… о, я не уверена. Он так изменился за время моего отсутствия. Он уже не мальчик, а мужчина, которого я не знаю. Прежде я всегда считала, что Диего никогда не позволит обидеть меня, но сейчас он заодно с дядей Себастьяном. Он попытался помешать дяде причинить мне вред, но все же не спас меня.
— Когда мы появились там, мне показалось, что он ничем не мог вам помочь, — сухо заметил Джил. — Но должен признать, что я был недостаточно внимателен — пули летали возле моей головы, как рассерженные осы. Позвольте дать вам совет, мисс Райен: будет лучше, если вы попробуете как-нибудь связаться с братом. Думаю, он постарается вам помочь.
— Теперь уже поздно. К тому же я не разделяю вашу уверенность.
— Верно, дон Себастьян поставил его в невыгодное положение — дон Диего был потрясен тем, что пастухи отказались подчиняться ему. Мне кажется, что в Буэна-Висте дону Себастьяну придется иметь дело не с мальчиком, а с разгневанным мужчиной. Ваш брат найдет способ нанести ответный удар.
Тори поежилась.
— Надеюсь, вы правы.
Поднявшись, Джил посмотрел на Тори:
— Уже поздно, мне еще многое надо сделать. Отдохните, пока есть такая возможность. Мы отправимся в путь до рассвета.
Он повернулся, сделал шаг, потом снова поглядел на Тори и тихо сказал:
— Vaya con Dios![44]
Очень странное пожелание перед сном, подумала она.
Когда чья-то грубая рука разбудила Тори, тряхнув за плечо, девушке показалось, что сон длился всего несколько мгновений. Человек сказал ей по-испански, что пора вставать, они должны ехать. Она села, поморгала, прогоняя сон, слегка нахмурилась и убрала волосы с глаз. Один из бандитов стоял рядом и смотрел на нее. Его лицо было скрыто широкими полями сомбреро.
— Хорошо, я встаю.
Он ушел, а она посидела несколько мгновений, стараясь окончательно проснуться и кутаясь в шерстяную накидку, чтобы унять дрожь. Где-то рядом седлали лошадей, до ушей Тори доносилось негромкое бормотание мужчин, она услышала, как копыта застучали по камням, потом по мягкой почве. Было еще темно, лишь звезды и узкий месяц освещали округу.
Ник Кинкейд подошел к Тори и остановился перед ней, наступив сапогом на край одеяла и раздвинув сплетенную из ветвей крышу шалаша.
— Поторопись, Тори. Мы не можем ждать, пока ты будешь медленно просыпаться.
Она не собиралась демонстрировать ему свою усталость — это стало бы лишь поводом для нового оскорбления. Девушка с трудом поднялась с земли, все еще сжимая края накидки спрятанными под ней руками.
— У меня есть время позаботиться о моих потребностях?
— Если ты поспешишь.
Прежде она задала бы этот вопрос, запинаясь и краснея, но сейчас он сорвался с ее уст легко, и она с иронией подумала о том, что сильно изменилась за последние недели. Когда Тори вышла из кустов, ее одеяла уже были скручены, а лошадь оседлана. Кинкейд нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Он остался один, все остальные исчезли. Об их недавнем присутствии свидетельствовали лишь укрытия, наспех возведенные возле камней и деревьев.
Он молча протянул девушке ее маленькую бархатную сумочку и поводья. Забравшись на лошадь и следуя за Ником по тропе, петлявшей среди густого леса, Тори обнаружила в сумке тонкое печенье и бекон. Она молча принялась есть. Ее лошадь почти задевала своим носом круп черного мерина.
Они двигались так некоторое время. Тори начала дремать. Когда лошадь споткнулась, девушка пришла в себя. Поморгав, она увидела, что почти рассвело, солнечные лучи постепенно пробивались через переплетенные ветви высоких сосен, кедров и елей. Кинкейд находился впереди на расстоянии одного-двух ярдов. Опираясь рукой о луку седла, он насмешливо наблюдал за Тори.
— Если бы ты упала, то скатилась бы с этого обрыва. Она вздрогнула, увидев крутой, заросший кустарником склон, который почти отвесно уходил вниз от самой тропы. Девушка заставила себя невозмутимо пожать плечами, надеясь не выдать голосом своего испуга:
— Но я же не упала.
— Да. — Он повернул коня, по-прежнему улыбаясь. — Пока что.
Этот тон показался Тори более знакомым, и она отметила, что их отношения снова становятся дружелюбными. Когда они выехали из леса на небольшую равнину, Тори приблизилась к Нику:
— Где остальные? Они не могли оторваться от нас.
— Они не оторвались от нас.
Он ничего не добавил к этой сухой реплике, и Тори охватило внезапное предчувствие.
— Они ждут нас, да?
— Какое это имеет значение?
— Господи, что ты говоришь? Я думала… Джил сказал… разве мы едем не к порту? Куда они уехали? Где Джил Гарсиа?
Он бросил на нее суровый взгляд, лишенный прежней насмешки и терпимости.
— Они уже далеко. Извини, Венера, ты не уточнила, кто должен стать твоим проводником. Я полагал, что ты имела в виду меня — твои мольбы были обращены именно ко мне.
— Да, конечно, но я имела в виду вовсе не это. Я…
Она замолчала. Если он не хотел отвечать, давить на него было бесполезно, поэтому она изменила тактику:
— Куда ты везешь меня?
Он удивил ее своим ответом:
— В Саттерс-Форт.
— Ты шутишь!
— Я говорю абсолютно серьезно. У тебя есть идея получше?
— Но это так далеко и совсем не на побережье. Чтобы попасть туда, нам пришлось бы пересечь залив или преодолеть большое расстояние по суше. Это заняло бы много дней!
— Всего несколько дней, если ты способна поспевать за мной. Я должен отправиться в Сакраменто. Там ты сможешь сесть на пароход, который довезет тебя по реке до залива, а затем мимо Сан-Франциско до Тихого океана. Это займет четыре-пять дней, а потом ты отправишься в Бостон. Ты можешь поступить иначе — ждать парохода в одном из портов на побережье. Но я знаю, что люди твоего дяди будут искать тебя там.
Тори молчала. Его слова звучали убедительно, но она ожидала и хотела совсем другого. Этот план означал, что ей придется пробыть с Ником довольно долго. Почему-то такая мысль пугала ее.
— Похоже, ты тщательно все продумал, — сказала она, наконец. — Ты уверен, что нам удастся осуществить твой замысел?
— Тебе остается только надеяться на это.
Дождь начался еще днем и шел несколько часов. Ник должен был встретиться с Роем Мартином в миссии Санта-Клара-де-Азис, расположенной милях в тридцати к югу от места их первой ночной стоянки. Непогода задержала Кинкейда, к тому же он не мог двигаться достаточно быстро из-за Виктории Райен. Она перестала сопротивляться, ни на что не жаловалась и лишь однажды тихо сказала ему, что он намеренно старается сделать ее несчастной.
— Не испытывай судьбу, Виктория, — ответил Ник.
Она пристально посмотрела на него, потом отвернулась и больше не делала провокационных заявлений.
Они остановились, когда миссия скрылась из виду. Тори дали лошадь, Кинкейд опустил девушку на землю. При этом он лишь едва кивнул ей. Она оказалась под опекой Джила Гарсиа, который стал ее проводником.
Следуя по невидимой тропе за незнакомыми мужчинами, она спрашивала себя, правильный ли сделала выбор. Похоже, у нее не было другого пути. Холодный, злой взгляд Себастьяна сулил суровое наказание. Бегство с Кинкейдом хотя бы давало ей шанс.
Причина дядиного гнева и преследования — маленькая книжка в кожаном переплете — теперь находилась у Кинкейда. Он просмотрел ее, листая страницы, потом взглянул на Тори с насмешливой улыбкой.
— Хорошо, что ты не потеряла и не уничтожила ее, верно? Иначе что бы ты могла мне предложить?
Она посмотрела в сторону и ничего не сказала. Тревога и неопределенность помешали ей придумать ответ. Тори не могла забыть сердитые мольбы Диего, прозвучавшие, когда она садилась на коня Кинкейда, его обещание арестовать и повесить Ника за похищение. Прижимаясь к Нику и держась за его талию, она услышала его смех. Вряд ли это можно назвать похищением — она сама просила лейтенанта увезти ее.
Ей казалось, что солдаты действительно могут догнать их, но потом Ник потребовал, чтобы она поменялась одеждой с одним из бандитов, молодым парнем, которому на вид было лет четырнадцать. Удивленная Тори согласилась. Скорчив гримасу, она надела пыльную льняную рубашку Густаво и его широкие штаны. Густаво, улыбаясь, прошелся в ее синем платье, подол которого волочился по земле. Его вид и жеманная походка рассмешили всех. Потом они снова сели на лошадей. Несколько бандитов, включая Густаво, отделились от группы и поехали в другом направлении. Тори наблюдала с высокой скалы, как солдаты преследовали разбойников, пока те не скрылись среди деревьев. С того времени прошло несколько часов, погони не было. Они уже удалились на приличное расстояние от миссии. Всадники неутомимо двигались вперед.
Джил Гарсиа ехал возле Тори.
— Возьми, pobrecita[43]. Накидка поможет тебе согреться, — с сочувствием произнес мексиканец.
Вспомнив, как однажды он выручал ее таким же способом, она взяла накидку и с чувством благодарности просунула голову в отверстие. Пахнущая пылью и табаком накидка упала на плечи девушки.
— Спасибо, мистер Гарсиа.
— Джил. — Он тихо засмеялся. — Я не привык к формальностям. Мы ведь уже проделали вместе немалый путь, верно?
— Да. — Тори помолчала. Она так устала, что никакие любезности не приходили ей в голову. Через несколько минут девушка спросила: — Куда мы едем?
— О, не могу сказать. Мы должны встретиться кое с кем, а потом, насколько мне известно, ты купишь билет до Бостона.
— Да? Никто не сказал мне об этом.
Поводья заскользили в ее руках, и конь вырвался вперед. Тори пришлось осадить его. Красивая кобыла, к сожалению, исчезла, но эта серовато-коричневая лошадь подходила Тори гораздо лучше. Она была весьма резвая, однако двигалась менее плавно.
Некоторое время Джил ехал возле Тори, тихо беседуя с ней. Непринужденная беседа удерживала от сна, помогала сохранить остатки бодрости. Тори сильно устала. Она вспомнила, что съела одно печенье, которое ей дал кто-то из бандитов. Оно было твердым и тонким, но девушка быстро проглотила его. Она боялась, что, если пожалуется, печенье отберут.
Эти мужчины с суровыми лицами были неприветливыми, только Джил охотно беседовал, а остальные всадники ехали молча. Они явно привыкли к быстрым переходам и не разводили костров, чтобы не привлекать внимание преследователей. Ник Кинкейд ехал где-то впереди. Покинув миссию, он почти не замечал присутствия Тори, лишь однажды кивнул ей. Его безразличие бесило девушку.
Она чувствовала себя преданной. Да, она давно подозревала, что он покупает оружие у ее отца, однако его коварство причиняло ей боль. Одно дело — быть наемником, и совсем другое — использовать ее для того, чтобы украсть деньги отца. Почему-то из двух преступлений второе казалось ей более серьезным.
К тому времени когда они остановились, чтобы отдохнуть, Тори уже умирала от усталости. Джил Гарсиа помог ей спешиться и бережно опустил девушку на каменистую землю. Мужчины нарезали веток и соорудили из них укрытия. Они накинули на эти шалаши клеенку. Джил отвел Тори в один из таких шатров, дал ей два одеяла, печенье и холодный бекон.
Она без энтузиазма посмотрела на печенье, но все же откусила его и стала жевать. Джил улыбнулся и встал, собираясь уйти.
— Ночью костра не будет, но если вы завернетесь в накидку и одеяла, то не замерзнете.
Она печально кивнула, сознавая, что рассчитывать на костер не приходится. Мысль о том, что дон Себастьян может догнать их прежде, чем она сядет на пароход, тревожила девушку. Завернувшись в одеяла под примитивным укрытием, Тори посмотрела на Джила. Его фигура вырисовывалась на фоне окружавшего их леса.
— Вряд ли вы пожелаете сказать мне, что произойдет с деньгами моего отца.
Она не удивилась, когда он покачал головой.
— Я не могу сказать. Не расстраивайтесь, сеньорита, их употребят во благо многих людей.
— Думаю, мое представление о правильном использовании такой большой суммы отличается от представления вашего вожака, — заметила Тори более резким, чем хотела, тоном. Зачем сообщать им о том, что это ее беспокоит? Или о том, как сильно она огорчилась, узнав, что Ник Кинкейд — преступник, наемник и вор? Вспомнив, как он убил нескольких индейцев и человека на площади, она подумала, что эти описания не полны. Джил присел на корточки возле Тори, посмотрел на нее своими темными глазами. Его губы под тонкой полоской черных усов скривились в насмешливой улыбке. Он заговорил тихо и сочувственно:
— Вы должны понимать, что наши планы расстроились, потому что ваш дядя не забрал бухгалтерскую книгу и не отправился в банк за деньгами. Теперь мы делаем то, что должны сделать. Вы поехали с нами по собственной воле.
— Я знаю. — Она небрежно пожала плечами, стараясь не обращать внимания на комок в горле, который образовался отнюдь не из-за холодного сухого печенья. — Думаю, вы понимаете, что у меня фактически не было выбора. Мой дядя не любит меня. Он без колебаний выдал бы меня за дона Рафаэля или отправил в монастырь. Теперь я хотя бы смогу вернуться в Бостон, к людям, которым… не безразлична.
Если Джил и заметил легкую дрожь в ее голосе, то не выдал этого и лишь понимающе кивнул:
— Всегда лучше быть с теми, кому ты дорог. А ваш брат — думаете, он бы вам не помог?
— Диего… о, я не уверена. Он так изменился за время моего отсутствия. Он уже не мальчик, а мужчина, которого я не знаю. Прежде я всегда считала, что Диего никогда не позволит обидеть меня, но сейчас он заодно с дядей Себастьяном. Он попытался помешать дяде причинить мне вред, но все же не спас меня.
— Когда мы появились там, мне показалось, что он ничем не мог вам помочь, — сухо заметил Джил. — Но должен признать, что я был недостаточно внимателен — пули летали возле моей головы, как рассерженные осы. Позвольте дать вам совет, мисс Райен: будет лучше, если вы попробуете как-нибудь связаться с братом. Думаю, он постарается вам помочь.
— Теперь уже поздно. К тому же я не разделяю вашу уверенность.
— Верно, дон Себастьян поставил его в невыгодное положение — дон Диего был потрясен тем, что пастухи отказались подчиняться ему. Мне кажется, что в Буэна-Висте дону Себастьяну придется иметь дело не с мальчиком, а с разгневанным мужчиной. Ваш брат найдет способ нанести ответный удар.
Тори поежилась.
— Надеюсь, вы правы.
Поднявшись, Джил посмотрел на Тори:
— Уже поздно, мне еще многое надо сделать. Отдохните, пока есть такая возможность. Мы отправимся в путь до рассвета.
Он повернулся, сделал шаг, потом снова поглядел на Тори и тихо сказал:
— Vaya con Dios![44]
Очень странное пожелание перед сном, подумала она.
Когда чья-то грубая рука разбудила Тори, тряхнув за плечо, девушке показалось, что сон длился всего несколько мгновений. Человек сказал ей по-испански, что пора вставать, они должны ехать. Она села, поморгала, прогоняя сон, слегка нахмурилась и убрала волосы с глаз. Один из бандитов стоял рядом и смотрел на нее. Его лицо было скрыто широкими полями сомбреро.
— Хорошо, я встаю.
Он ушел, а она посидела несколько мгновений, стараясь окончательно проснуться и кутаясь в шерстяную накидку, чтобы унять дрожь. Где-то рядом седлали лошадей, до ушей Тори доносилось негромкое бормотание мужчин, она услышала, как копыта застучали по камням, потом по мягкой почве. Было еще темно, лишь звезды и узкий месяц освещали округу.
Ник Кинкейд подошел к Тори и остановился перед ней, наступив сапогом на край одеяла и раздвинув сплетенную из ветвей крышу шалаша.
— Поторопись, Тори. Мы не можем ждать, пока ты будешь медленно просыпаться.
Она не собиралась демонстрировать ему свою усталость — это стало бы лишь поводом для нового оскорбления. Девушка с трудом поднялась с земли, все еще сжимая края накидки спрятанными под ней руками.
— У меня есть время позаботиться о моих потребностях?
— Если ты поспешишь.
Прежде она задала бы этот вопрос, запинаясь и краснея, но сейчас он сорвался с ее уст легко, и она с иронией подумала о том, что сильно изменилась за последние недели. Когда Тори вышла из кустов, ее одеяла уже были скручены, а лошадь оседлана. Кинкейд нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Он остался один, все остальные исчезли. Об их недавнем присутствии свидетельствовали лишь укрытия, наспех возведенные возле камней и деревьев.
Он молча протянул девушке ее маленькую бархатную сумочку и поводья. Забравшись на лошадь и следуя за Ником по тропе, петлявшей среди густого леса, Тори обнаружила в сумке тонкое печенье и бекон. Она молча принялась есть. Ее лошадь почти задевала своим носом круп черного мерина.
Они двигались так некоторое время. Тори начала дремать. Когда лошадь споткнулась, девушка пришла в себя. Поморгав, она увидела, что почти рассвело, солнечные лучи постепенно пробивались через переплетенные ветви высоких сосен, кедров и елей. Кинкейд находился впереди на расстоянии одного-двух ярдов. Опираясь рукой о луку седла, он насмешливо наблюдал за Тори.
— Если бы ты упала, то скатилась бы с этого обрыва. Она вздрогнула, увидев крутой, заросший кустарником склон, который почти отвесно уходил вниз от самой тропы. Девушка заставила себя невозмутимо пожать плечами, надеясь не выдать голосом своего испуга:
— Но я же не упала.
— Да. — Он повернул коня, по-прежнему улыбаясь. — Пока что.
Этот тон показался Тори более знакомым, и она отметила, что их отношения снова становятся дружелюбными. Когда они выехали из леса на небольшую равнину, Тори приблизилась к Нику:
— Где остальные? Они не могли оторваться от нас.
— Они не оторвались от нас.
Он ничего не добавил к этой сухой реплике, и Тори охватило внезапное предчувствие.
— Они ждут нас, да?
— Какое это имеет значение?
— Господи, что ты говоришь? Я думала… Джил сказал… разве мы едем не к порту? Куда они уехали? Где Джил Гарсиа?
Он бросил на нее суровый взгляд, лишенный прежней насмешки и терпимости.
— Они уже далеко. Извини, Венера, ты не уточнила, кто должен стать твоим проводником. Я полагал, что ты имела в виду меня — твои мольбы были обращены именно ко мне.
— Да, конечно, но я имела в виду вовсе не это. Я…
Она замолчала. Если он не хотел отвечать, давить на него было бесполезно, поэтому она изменила тактику:
— Куда ты везешь меня?
Он удивил ее своим ответом:
— В Саттерс-Форт.
— Ты шутишь!
— Я говорю абсолютно серьезно. У тебя есть идея получше?
— Но это так далеко и совсем не на побережье. Чтобы попасть туда, нам пришлось бы пересечь залив или преодолеть большое расстояние по суше. Это заняло бы много дней!
— Всего несколько дней, если ты способна поспевать за мной. Я должен отправиться в Сакраменто. Там ты сможешь сесть на пароход, который довезет тебя по реке до залива, а затем мимо Сан-Франциско до Тихого океана. Это займет четыре-пять дней, а потом ты отправишься в Бостон. Ты можешь поступить иначе — ждать парохода в одном из портов на побережье. Но я знаю, что люди твоего дяди будут искать тебя там.
Тори молчала. Его слова звучали убедительно, но она ожидала и хотела совсем другого. Этот план означал, что ей придется пробыть с Ником довольно долго. Почему-то такая мысль пугала ее.
— Похоже, ты тщательно все продумал, — сказала она, наконец. — Ты уверен, что нам удастся осуществить твой замысел?
— Тебе остается только надеяться на это.
Дождь начался еще днем и шел несколько часов. Ник должен был встретиться с Роем Мартином в миссии Санта-Клара-де-Азис, расположенной милях в тридцати к югу от места их первой ночной стоянки. Непогода задержала Кинкейда, к тому же он не мог двигаться достаточно быстро из-за Виктории Райен. Она перестала сопротивляться, ни на что не жаловалась и лишь однажды тихо сказала ему, что он намеренно старается сделать ее несчастной.
— Не испытывай судьбу, Виктория, — ответил Ник.
Она пристально посмотрела на него, потом отвернулась и больше не делала провокационных заявлений.