Роджерс Розмари. Опасный мужчина

   Тори закрыла глаза, почувствовала головокружение и слабость. Она мало ела и спала. Ее поддерживала лишь надежда на то, что Ник обязательно приедет за ней.

Глава 25

   Изумленный своим волнением, Ник Кинкейд тщательно осмотрел палатки и хижины Саттерс-Форта, бормоча себе под нос проклятия в адрес Виктории Райен. Более того, он казался себе глупцом, с горечью думая о том, что ищет женщину, оставившую его посреди ночи. Тогда он решил ничего не предпринимать, не останавливать ее, но заползшая в душу тревога за Тори заставила его поговорить с Кейси.
   — Она исчезла? Я думал, она вернулась в твою комнату, — сказал Кейси, обеспокоено нахмурившись.
   Страх, охвативший Ника, вынудил его заняться поисками. Тревога усилилась, когда он обнаружил, что серовато-коричневая кобыла исчезла из конюшни. Работавший там мальчик не знал, когда ее забрали. Он заявил об этом с округлившимися на веснушчатом лице глазами.
   — Должно быть, она пришла за лошадью поздно ночью, потому что утром, когда я проснулся, кобылы уже не было!
   Чтобы успокоить испуганного паренька, Ник бросил ему монету. Очевидно, что-то в лице Кинкейда внушало страх, потому что мальчик ловко поймал монету и насторожено попятился назад.
   Насмешливая улыбка искривила губы Ника. Теперь он пугает детей. Что с ним, черт возьми? Он должен радоваться ее исчезновению. Теперь он может заняться своим делом, не отвлекаясь на борьбу с Тори; ее выходки, перепады настроения — он больше не услышит ее обвинений, как правило, несправедливых. Возможно, он действительно использовал ее. Для этого у него были свои причины, но он сомневался, что оyа поймет их. Он не мог обвинять ее в этом. На что она рассчитывала? На то, что ей удастся завладеть состоянием, нажитым преступным путем, и избежать неприятностей? Нельзя быть такой наивной. Даже если ее брат и дядя потерпели поражение, молодой женщине крайне трудно без посторонней помощи справиться с проблемами тайного вывоза такого количества денег из Калифорнии.
   Дейв Брок не обладал опытом, необходимым для оказания такой помощи, и хотя Рой Мартин не допускал мысли о вовлеченности лейтенанта, Ник не разделял этой уверенности. Тори могла подбить Брока на любую авантюру. Доказательством этого служило его согласие вывезти ее из Монтерея. Он казался достаточно находчивым и был готов помочь ей.
   Ник вспомнил, как Брок смотрел на Тори во время похорон ее отца. Внимательный, заботливый лейтенант с радостью проводил девушку до асиенды. Проходя мимо стоявшего около Джила Кинкейда, он с неприязнью посмотрел на него. Он, Ник, не посмел подойти к девушке в такую печальную минуту. Глупец! Да, Дейв Брок определенно мог откликнуться на любую ее просьбу.
   Как и многие другие женщины, Тори умела добиваться желаемого. Она оставила его без каких-либо душевных терзаний. Ему следовало позволить ей самой заботиться о себе. Тогда он сберег бы массу времени и нервов. Сейчас она, вероятно, с комфортом расположилась в уютной маленькой каюте парохода, отправляющегося в Бостон. Несомненно, Тори смеется, вспоминая, как ловко сумела ускользнуть от него.
   Однако он все же оседлал своего большого черного коня и поехал рысью из Саттерс-Форта в сторону Сакраменто.
   Город, расположенный на восточном берегу Сакраменто-Ривер, заметно разросся с того времени, когда Ник видел его в последний раз. Кое-что осталось прежним — например, полоса леса шириной почти в милю. Переплетенные ветви старых толстых дубов образовывали естественный шатер. Вдоль улиц под сенью деревьев стояли многочисленные дома, палатки, простенькие хижины.
   Гавань напоминала лес, мачты и рангоуты поднимались вверх, точно стволы деревьев, покачиваясь возле пристани. Барки, бриги, шхуны и пароходы теснили друг друга в оживленном заливе. Золото порождало невероятную активность, разрастающийся город был заполнен нетерпеливыми толпами старателей.
   К тому времени когда Ник убедился, что ни одна женщина, внешне напоминающая Тори, не покупала билет на пароход, отправляющийся в Бостон, небо уже потемнело. Вдоль пристани и между наспех возведенными деревянными строениями сновали черные тени. Ник направился по короткому переулку к своему коню.
   Погрузившись в размышления о Тори, которая, судя по всему, еще не села на судно, он слишком поздно услышал шаги за своей спиной. Быстро повернувшись с револьвером в руке, Ник разглядел в сумерках металлический блеск оружия. Оранжевое пламя с грохотом вырвалось из его пушки, кто-то громко закричал от боли. Пригнувшись, Ник оценил ситуацию. Он понял, что в переулке находятся несколько мужчин, и приготовился отразить нападение.
   — Не стреляйте! Грэнвилл, опусти свой чертов револьвер!
   Это не напоминало засаду, и Ник медленно выпрямился.
   Сохраняя бдительность, он услышал в голосе незнакомца ноты раздражения и гнева.
   — Выйдите на свет. — Его глаза привыкли к полумраку, и он увидел, как тени задвигались, вышли на середину переулка. — Бросьте оружие.
   За возмущенным бормотанием последовал звон упавшего револьвера, потом один из мужчин шагнул вперед:
   — Кинкейд, нас прислал Рой Мартин.
   Слегка расслабившись, Ник все же продолжал настороженно смотреть на приблизившегося человека, который показался ему знакомым.
   — Я вас знаю?
   — Нас не представляли друг другу, — последовал сухой ответ, — но я действительно однажды видел вас в салуне у Медвежьего Ручья. Я находился там, когда кто-то восхищался вашим умением обращаться с ножом.
   — Помню. Вы сидели у дальнего конца стойки. Чего хочет Мартин?
   — Он подумал, что вам, вероятно, полезно знать, что Кья Пикеринг остановился в Саттерс-Форте. Я сам видел его позавчера.
   Убрав револьвер в кобуру, Ник приблизился к мужчине, назвавшему себя Кэмпбеллом.
   — Крис Кэмпбелл. Слева — Джо Купер, а этого любителя пострелять, который стоит позади меня, зовут Грэнвилл Элфа.
   Кэмпбелл, высокий светловолосый человек с открытым лицом, слегка покачал головой.
   — Вы прекрасно владеете оружием, Кинкейд. Мартин был прав. Жаль, что так вышло с Грэнвиллом. Он проявил излишнюю осторожность.
   — Вы ранены?
   — Это всего лишь царапина. — Кэмпбелл усмехнулся, сверкнув в полумраке голубыми глазами. — Мне доставалось и крепче.
   — Расскажите мне о Пикеринге.
   — Рассказывать почти нечего. Вчерашней ночью он выехал из Саттерс-Форта с какой-то девушкой. Я бы предупредил вас раньше, но мне сказали, что вы были заняты.
   Предчувствие, часто спасавшее Ника, подсказало ему, что ответ на следующий вопрос окажется неприятным, однако он должен был его задать.
   — Можете описать девушку?
   Кэмпбелл кивнул:
   — Она настоящая красотка. По-моему, даже слишком хороша собой для такого типа, как Пикеринг. Стройная, с длинными темными волосами, которые отливают золотом. Она ехала на маленькой серовато-коричневой кобыле… Эй! Вы уже уходите? Хотите передать что-то Мартину?
   — Сообщите ему то, что вы рассказали мне, — хмуро произнес Ник, быстро зашагав к лошади. — Он сообразит, что надо сделать.
   Тори сжалась под тонким одеялом. Она накрылась им лишь после того, как ее губы посинели, а зубы застучали так громко, что это вызвало недовольство двух сидящих у костра мужчин.
   — Черт возьми, — раздраженно произнес человек, которого ее похититель называл Глэнтоном, — дай шлюхе одеяло, иначе она будет непригодна к употреблению.
   Ворча и пошатываясь после виски, которое было выпито в этом примитивном лагере, капрал поднялся с земли и нашел одеяло, от которого дурно пахло. Однако оно спасало от холода. Он небрежно набросил его на Тори, сжал ее подбородок так сильно, что на глазах девушки появились слезы, и засмеялся.
   — Ручаюсь, тебе не терпится увидеть, что мы приготовили, красотка. Я уверен, тебе понравится.
   Глэнтон посмотрел на них. Отсвет костра падал на его изборожденное шрамами лицо; густые брови почти скрывали маленькие глазки, в которых отражались красные языки пламени. Он лениво потер пах, глядя на Тори.
   — Не понимаю, почему мы еще не занялись ею, Пикеринг. Все равно потом мы заметем следы.
   Пикеринг выпрямился, бросил взгляд через плечо на Глэнтона:
   — Я же сказал тебе. Я все продумал две недели назад, когда увидел, как шлюха танцевала в миссии, трясла своими сиськами. Я увидел, как отреагировал Кинкейд, когда она позволила какому-то типу прижаться к ней. Я понял, что могу покончить с этой историей, прежде чем он доберется до меня, и последовал за ними. Почти схватил девку в Саттерс-Милле, но Кинкейд вернулся слишком быстро и мне пришлось снова ловить подходящий момент. В следующий раз она облегчила мою задачу. Сама вышла ко мне, верно, красотка?
   Он бросил на Тори торжествующий взгляд, и она вздрогнула. Значит, в полумраке действительно таилась опасность, а не отправившийся в уборную старатель. Пикеринг. Эта фамилия показалась ей знакомой, она всплыла из глубин памяти… Ну конечно. В тот день на городской площади, когда Ник расправился с Такеттом, он спрашивал о Пикеринге. Тори стало дурно. Они убили девушку, вспомнила она, которая была дорога Нику. Она всегда хотела спросить его о ней, но так и не отважилась это сделать.
   Пикеринг вернулся к костру, полыхавшему в нескольких футах от Тори. Он решил оттуда приглядывать за девушкой. У нее слипались глаза, хотелось заснуть, а пробудившись, оказаться в своей постели в Бостоне, где ее покой оберегали дядя Симес и тетя Кэтрин, а пухлая Мэри приносила в спальню горячий шоколад и булочки с корицей… Господи, ей казалось, что с того времени, когда она чувствовала себя защищенной, прошла целая вечность, а не шесть месяцев.
   Рано или поздно Пикеринг и Глэнтон совершат задуманное, и ей придется испытать невыносимые муки и унижение.
   Щеки Тори вспыхнули — она вспомнила, как Пикеринг заставил ее ехать с обнаженными грудями мимо лагеря с людьми. Это был самый унизительный момент в ее жизни, ей пришлось держать голову поднятой и смотреть прямо перед собой, словно рядом не было мужчин. Они изумленно пялились на девушку, не зная, что кончик острого ножа щекотал ее спину под шерстяной накидкой Пикеринга.
   Он сам оставался в тепле. Его рука лениво ласкала девушку на глазах у мужчин. Похоже, неторопливо проезжая мимо лагеря, он получал извращенное удовольствие. Она слышала его учащенное дыхание, гнусные слова, которые он бормотал ей на ухо, обещания сделать с ней нечто такое, о чем она и не догадывалась.
   Ник. Приедет ли он за ней? Или подумал, что она выполнила свои обещания и удрала в Бостон? Эта мысль заставила Тори вздрогнуть. В таком случае она обречена. Она не переживет то, что собирались сделать с ней эти люди. О Господи, почему она не послушалась Ника и Кейси, проявила упрямство?
   Глэнтон поднялся с земли, шагнул к Тори, и она прижалась спиной к дереву, настороженно глядя на мужчину. Он присел перед ней на корточки и облизал губы.
   — Я еще не видел твои прелести, крошка. Покажи их мне. Я хочу увидеть, ради чего рискую своей шкурой.
   — Черт возьми, Джонни, ты ничем не рискуешь. Думаешь, Кинкейд может справиться с пятью закаленными бойцами? Черта с два. — Пикеринг встал и приблизился к ним. — С нами трое твоих ребят. Мы способны обломать ему рога вдвоем, пока его женщина остается в наших руках.
   По-прежнему сидя перед Тори на корточках, Глэнтон немного передвинулся на носках и посмотрел на Пикеринга:
   — Я не знаю, каков Кинкейд в деле, поэтому не уверен в этом. Мне известно только то, что ты сказал мне.
   — Какой мне смысл врать? Он охотился за мной почти целый год, после того как его маленькая мексиканка погибла по собственной глупости. Ты помнишь Такетта?
   Глэнтон кивнул, его маленькие блестящие глаза смотрели на Тори.
   — Да, я помню Такетта. Он родом из Джорджии.
   — Верно. Покинув Теннесси, мы отправились в Техас сражаться с мексиканцами. Там я впервые наткнулся на Кинкейда. Негодяй пытался зарезать меня, когда я стоял в карауле. Я пообещал поквитаться с ним, поэтому через несколько лет после окончания войны, увидев его в Матаморосе, мы с Такеттом решили проверить, захочет ли он поделиться с нами своей маленькой шлюхой. Эта жалкая подстилка дралась так, словно была женой генерала. — Он наклонился, плюнул под ноги Тори и улыбнулся, предаваясь воспоминаниям. — У меня конец твердеет, когда я вспоминаю, как она кричала, царапалась и кусалась…
   — Ты хочешь сказать, что он гонялся за тобой почти год из-за какой-то мексиканской сучки, которой не пожелал поделиться? — Глэнтон ощупал глазами Тори. — Как он отреагирует на предложение угостить нас этой девкой?
   — Надеюсь, его решение будет крайне эгоистичным. — Пикеринг усмехнулся, Тори заметила блеск в его глазах и разгадала замысел негодяя. Она служила приманкой, с помощью которой Пикеринг собирался заманить Ника в ловушку.
   Она осмотрелась и никого больше не увидела. Рядом находились лишь подменные лошади и запасы провизии. Когда они добрались до лагеря, потрясенная Тори не обратила внимания на детали, она лишь смутно поняла, что они устроили дневной привал, и радовалась тому, что смогла спуститься на землю.
   Глэнтон протянул руку, сдернул одеяло и коснулся Тори.
   Душа девушки замерла.
   — И все же я хочу увидеть, что получу. Встань, крошка. С того момента как ты приехала, я видел только твои волосы и одеяло. Поднимись и станцуй для меня, как ты делала для других мужчин.
   Где он видел ее танцующей? Нет, ее видел Пикеринг в миссии, куда она попала с Ником. Господи, ее голова раскалывалась от боли, она умирала от голода — за весь день Тори съела лишь пару сухих пряников. Она угодила в настоящий капкан, не могла ни на чем сосредоточиться и пошевелиться. Может быть, Пикеринг вмешается? Но он безмолвствовал.
   Пикеринг приблизился к костру и бросил в него еще одно полено. Глэнтон схватил Тори за запястья и резко поднял с земли. Повернул девушку лицом к оранжевому свету. Она дрожала, стоя у костра, ощущая его тепло и образовавшийся внутри ее кусок льда. Тори беспомощно смотрела на своих мучителей.
   Нетерпеливый Глэнтон рявкнул, требуя, чтобы она станцевала, показала ему кое-что, пока он не ударил ее. К удивлению Тори, Пикеринг наконец вмешался:
   — Подожди минуту, Джонни. По-моему, она замерзла. Я хочу, чтобы ты увидел, как она умеет танцевать. Она делает это так, словно трахает стоящего мужика. Только не распаляйся слишком сильно. Мы побережем ее. Думаю, Кинкейд доберется сюда к завтрашнему вечеру, и мы должны достойно встретить его. — Он посмотрел на Тори и усмехнулся: — Хорошо, сучка. Ты уже должна была согреться. Покажи Джонни, что ты умеешь. Сделай это, или я заставлю тебя. Ты ведь знаешь, на что я способен.
   Она набрала воздуха в легкие и закрыла глаза, мечтая погрузиться в забытье, не видеть двух ухмыляющихся мужчин, вычеркнуть из памяти все, кроме гитарной музыки и неистового ритма.
   Щелкнув пальцами, она откинула голову назад, почувствовала, как длинные волосы упали на талию. Бедра девушки качнулись, и тонкая хлопчатобумажная юбка заколыхалась вокруг обнаженных ног. Тори мысленно перенеслась в какое-то далекое место и затанцевала быстрее, словно действительно слышала музыку и хотела очаровать своего возлюбленного, Ника.
   Она поняла, что любит его, хотя, возможно, ей не удастся сказать ему об этом. Любит его уже давно. Это чувство казалось необъяснимым, он внезапно ворвался в ее жизнь и сорвал все планы, похитил сердце и разум, опалил своими янтарно-золотистыми глазами и кривой усмешкой. Она была готова отдать все за возможность снова услышать, как он тихим хриплым голосом называет ее Венерой, говорит, что она очень красива, ощутить его ласки.
   Она танцевала до изнеможения. Ее кожа покрылась испариной, блузка прилипла к телу. Наконец задыхающаяся девушка остановилась и посмотрела сквозь упавшие на лицо волосы.
   Глэнтон и Пикеринг похотливо глядели на нее. В какой-то миг Тори показалось, что они не станут ждать и изнасилуют ее прямо сейчас. Глэнтон шагнул к ней, протянул руку, но Пикеринг остановил его:
   — Нет, подожди. Я хочу, чтобы он знал, что мы ждали его, чтобы смог увидеть все. — Пикеринг зловеще улыбнулся Тори. — Мы подождем, верно, красотка? Ты станцуешь еще раз. Если ты сделаешь это хорошо, мы, возможно, не станем сразу убивать Кинкейда, а позволим ему сначала посмотреть, как ты получаешь удовольствие.
   Ник двигался по следу Пикеринга. Возле зарослей юкки он опустился на колени, изучая отпечатки копыт. Конские испражнения подтверждали, что животные прошли здесь недавно. Он встал, осмотрел равнину. Ник находился примерно в пятидесяти милях от Саттерс-Милла. Вдали виднелись вершины Сьерра-Невады; на склонах высокого хребта уже белел снег. Ник проехал мимо скалы, изрезанной пещерами. Под глыбой камней находилась чья-то могила. Он со страхом приблизился к дереву, на стволе которого виднелась надпись: «В память о Дэниэле Бруэтте, Эзре Аллене и Гендерсоне Коксе, убитых и похороненных индейцами ночью 27 июня 1848 года». Это случилось более четырех месяцев назад.
   Ник отошел от могилы, напоил коня из маленького озера и двинулся дальше. Было холодно, зимний ветер со свистом носился по скалистым ущельям и горным перевалам. Добравшись до Красного озера, Ник остановился и позволил коню пощипать высокую густую траву, заросли которой обрамляли водоем. Потом он поехал дальше, с волнением в душе следуя по крутой каменистой тропе и думая о Тори. Он знал, что она сильная девушка, несмотря на то, что ее здорово баловали. Это удивляло Ника. Но он не подвергал ее серьезным испытаниям, а Пикерингу не было дела до того, выживет ли она. Негодяй нуждался в Тори лишь постольку, поскольку она могла удовлетворить его похоть.
   Он тщательно обследовал тропу, которая тянулась над Карсон-Ривер. Под двумя недавно построенными мостиками ревел поток. Ник остановился возле поселения мормонов, чтобы узнать насчет Пикеринга.
   Он увидел обращенные на него осуждающие взгляды. Наконец один из бородатых мужчин ответил, что они видели такую пару — бесстыжую женщину с дерзко обнаженными грудями, ехавшую в одном седле с мужчиной, который прикасался к ее груди. За ними следовала вторая лошадь.
   — Это было неприглядное зрелище, — строгим тоном произнес мормон. — Мы надеемся, что она скоро поймет греховность своего поведения и исправится. Мы молимся за спасение ее души.
   Они пристыжено посмотрели на Ника, когда он тихо произнес:
   — Я надеюсь, что вы, набожные люди, будете молиться о том, чтобы она не простудилась.
   Ник заставил коня бежать рысью по уходившему вверх склону.
   Двигаясь по узкой неровной тропе, тянущейся между изрезанными скалами и кустами, он думал о том, какие испытания выпали на долю Тори, и проклинал себя за то, что допустил это. Ему следовало отправить девушку в Сакраменто с Джилом, а не держать возле себя. Он лишь сейчас осознал, что поступил так из эгоистических соображений. Когда он смотрел на Тори, касался ее атласной кожи, его терзало неистовое желание. Господи, возможно ли это? Неужели он, гордившийся своей независимостью, свободой от эмоциональных уз, позволил ей по-настоящему завладеть им?
   Это казалось невозможным, однако было правдой.
   Перед сумерками он достиг каньона, по дну которого текла река. Тропа, петляя, вывела его через перевал к широкой долине. Горные ручьи с чистой журчащей водой спускались по склону к равнине сквозь заросли высокой травы. Кое-где на лугу виднелись болотца, среди которых были разбросаны ивовые кусты. Возле подножия горы горячие источники образовали маленькое серное озеро.
   Солнце садилось за горизонт, его угасающие лучи падали на восточную равнину. Внезапно впереди что-то сверкнуло. Этот блеск был таким недолгим, что Ник спросил себя, не обмануло ли его зрение. Спрятавшись под ивовыми ветвями, с которых почти слетели листья, он подождал. Копыта коня увязли в сырой почве. Через несколько минут Ник снова увидел вдали ртутный блеск металлического предмета.
   Возле одного из горячих источников находился лагерь. Кинкейд был готов поспорить па свой последний доллар, что Кья Пикеринг был там.

Глава 26

   Сумерки сгущались, окутывая голубой дымкой горные вершины и долины. Среди хребтов гуляла метель. Тори видела ее с того места, где сидела, поджав под себя ноги и закутавшись в дурно пахнущее одеяло. Лагерь находился на ровном каменистом участке под высокой скалой. Росшие спереди и сзади высокие деревья служили естественной преградой для безжалостного ветра. Кто-то соорудил здесь хижины с односкатными крышами; возле скалы находился загон для лошадей.
   Тори просидела весь день под высокой сосной возле утеса, стараясь не привлекать к себе внимание. Она наблюдала за Пикерингом и Глэнтоном, которые строили планы, тихо беседуя с двумя другими мужчинами, спустившимися сюда через горный перевал. Еще один человек находился где-то рядом. Тори слышала, как они упоминали его.
   Ей не нравилось, как смотрел на нее один из мужчин. С ухмылкой на лице он раздевал девушку своим взглядом, как бы обещая то, о чем Тори не хотелось думать. Прошлым вечером, после танца, она решила, что Глэнтон не посчитается с Пикерингом и овладеет ею. Его прищуренные глаза казались раскаленными; когда он заявил, что заметут все следы, его рот искривила гадкая гримаса. Слава Богу, Пикеринг проявил твердость, с какой бы безумной идеей это ни было связано.
   Глэнтон, в конце концов, удовлетворился тем, что заставил Тори поднять юбку и опустить панталоны, чтобы увидеть ее манящий треугольник. Пока он мастурбировал, она дрожала на холодном ветру с задранной до талии юбкой. Тори закрыла глаза и постаралась представить, что находится где-то далеко. Потом ее оставили в покое; она завернулась в одеяло возле костра и погрузилась в беспокойный сон.
   Весь день она с надеждой ждала возможности убежать. Ее не связали — наверное, они были уверены, что смогут без труда догнать девушку. Тело Тори ныло от длительной верховой езды, от грубых прикосновений Пикеринга, она с трудом добиралась до кустов, чтобы уединиться там. Но и тогда кто-то из них тщательно следил за ней; она старалась удовлетворять свои потребности как можно быстрее, чтобы сократить унизительные мгновения.
   Мужчины засуетились, Пикеринга охватило возбуждение, и Тори поняла, что они ждут скорого появления Ника Кинкейда.
   — Черт возьми, я оставил следы, по которым нас смог бы найти и слепой, — сказал капрал, когда Глэнтон спросил, почему Пикеринг уверен, что Кинкейд явится сюда. — Он приедет. И я разделаюсь с ним раз и навсегда. Мне больше не придется постоянно оглядываться, думать о том, не выпустит ли он мне кишки наружу, как поступил с Такеттом.
   Тори злорадно молила, чтобы Пикеринга постигла такая участь, Он заслужил ее. Заслужил тем, что сделал с мексиканской девушкой, не говоря уже о многих других женщинах, которых мучил с наслаждением, причиняя им боль и вселяя в них страх.
   Когда тени удлинились, завыл койот. Потом он внезапно замолчал. Глэнтон подбросил дров в костер, и высокое пламя осветило округу. Он лениво потянулся с ухмылкой на лице. У Тори сжалось сердце. Похоже, они знали, что должно произойти.
   Пикеринг подошел к девушке и присел перед ней па корточки, радостно улыбаясь.
   — Предупреждаю, красотка, — если ты попытаешься подать сигнал Кинкейду, я сначала убью его. А потом тебя. Я сделаю это медленно, чтобы ты почувствовала приближение смерти. Так что имей в виду — все равно ты ничего не изменишь.
   — Он рядом?
   В глазах Тори загорелась надежда, и Пикеринг зловеще улыбнулся:
   — Да, рядом. Я услышал сигнал. Он наблюдает. Ждет темноты. Делай то, что я велел, и тогда все будет не так плохо.
   — Что значит — не так плохо?
   Она убрала волосы с глаз, настороженно посмотрела на Пикеринга.
   Он пожал плечами:
   — Я должен убить его. Иначе он убьет меня при первой возможности. Присутствие Джонни меняет его планы. Он хочет немного поиграть, как это делают апачи с белыми людьми. Они проверяют, что может вытерпеть пленник…
   — Господи!
   — Но я не так жесток. Если ты послушаешься меня, он умрет быстро и без мучений. Ты не увидишь моря крови… Когда Джонни выгнали из армии, он занялся охотой за скальпами. Зарабатывал этим неплохие деньги. Сотня долларов за скальп мужчины, пятьдесят — за скальп женщины и двадцать пять — за ребенка. Потом мексиканские власти догадались, что не все скальпы принадлежали индейцам, и Джонни пришлось убраться из Мексики. Но ему по-прежнему нравится эта работа.
   Должно быть, Пикеринг увидел ужас на лице Тори; он засмеялся, стянул одеяло с ее плеч, почти бережно поднял девушку с земли.
   — Правильно, красотка. Вижу, ты меня поняла. Если ты лишишься своих волос, кто-то щедро за них заплатит. Они такие мягкие, со сверкающими на солнце золотистыми прядями. У тебя чертовски красивые волосы. А теперь ты сделаешь то, что я скажу. Ты будешь снова танцевать для нас, пока я не прикажу тебе остановиться. — Отблеск костра окрасил его светлые глаза, он притянул к себе Тори, провел рукой по спине девушки, сжал ее ягодицы. — А потом я покажу тебе то, что обещал. Тебе понравится. Если ты сделаешь вид, что тебе не нравится, Джонни заставит Кинкейда заплатить за это.
   Она покорно последовала за ним и не стала сопротивляться, когда он стянул блузку вниз, снова обнажив ее груди. Пикеринг ущипнул за соски, чтобы они отвердели, и она закрыла глаза, прикусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови. Он взял в рот сосок Тори и стал с громким чавканьем сосать, причиняя ей такую боль, что она едва сдержала крик.