Рогоза Юрий. День рождения Буржуя - 2

   - Сам не знаю. Незаметно все получилось, правда? Как-то само собой...
   - Олежка, ну хватит мне душу мотать, честное слово. - На Толстого жалко было смотреть. - Приедет Буржуй - лучше его поругаешь. А у меня сил больше нет! Ну хочешь - стукни меня. Может, полегчает...
   - Пошел ты!
   Пожарский вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью, пробежал мимо изумленной Аллы, а в своей комнате тут же бросился к телефону.
   - Алло, Лиза? Будьте добры Лизу, - потребовал он, набрав номер. Это я, любимая. Знаешь, ты была права. Во всем. Ты намного мудрей меня. Мы уедем отсюда. Очень далеко. И очень скоро.
   После ухода друга вконец разогорченный Толстый уныло пошатался по кабинету, повздыхал и наконец побрел в кабинет Пожарского мириться.
   - Все дуешься? - начал он прямо с порога. - Не надо, слышь. Ну не я это придумал, не я! Мне этот год - за десять был, если хочешь знать...
   - Нет, не хочу, - оборвал его Олег.
   - Ну хватит уже. Мне вот наоборот - классно! Такой груз с души свалился! И вообще - обижаться потом будешь! Главное же, что Буржуй живой!
   - А кстати... Где он?
   - А фиг его знает! Опять запропастился куда-то... Сегодня вместе в "Круглую башню" рванем - совсем как когда-то... - Толстый все надеялся улестить Олега. - Правда, тогда нас Аминка дома ждала... - вспомнил он о грустном. Ругалась.
   - Вот ты сказал - как когда-то. Ты что, серьезно думаешь, что мы не изменились? - Пожарский наконец снизошел до разговора.
   - Не знаю. Я, по-моему, с пятнадцати лет не меняюсь.
   - Слушай, а если бы я, к примеру, сказал: дай мне пятьсот тысяч, ты бы дал? Так, без всяких вопросов?
   Толстый решил, что Пожарский оттаял, что это обычная дружеская подначка и весело включился в игру.
   - Пятьсот штук? Круто! Слушай, на такие бабки лучше всего остров купить. В океане. Выстроим там парочку халабуд в туземном стиле, купим эти... водные мотоциклы. Не житуха, а сплошное светлое будущее!
   В дверь постучали, и вошел охранник.
   - Извините, Анатолий Анатольевич, там человек ломится. По виду типичный уголовник.
   - Так гони его в шею! Мы тут мечтаем, может быть...
   - Он говорит... извините... "Вашему Толстому поклон от Буржуя".
   - Блин! - Толстый схватился за голову. - Ни дня без сюрприза! Давай его живо ко мне!
   Через пять минут развалившийся в кресле неприятный молодой крепыш, только что выпущенный на волю, закурил, обвел нагловатыми глазами Толстого, Пожарского и охранника, так и не решившегося выйти из кабинета шефа, и подытожил свой рассказ:
   - Вот такой расклад, брателло.
   - А ты ничего не путаешь? - спросил Толстый.
   - Гадом буду, - энергично подтвердил свою правдивость крепыш.
   - Понятно... - задумчиво протянул Толстый. - И за что ж Буржуя на этот раз?
   - Такие вопросы у солидной братвы не хиляют, - авторитетно отозвался крепыш.
   - Ясное дело, - прочувствовал ситуацию Толстый. - Ну спасибо, друг. Тебе Буржуй сколько обещал?
   - Давай без фуфла, - искренне обиделся парень. - Я тебе сам отсыпать могу, между прочим! Корешу помочь обещал.
   - Хороший ты человек, сразу видно, - умилился Толстый. - Ну, полетели!
   - Лети умеренно, брателло, - напутствовал его урка. - Не в любви твой Буржуй у мусоров. Нипочем его не выпустят!
   - Выклыкав, Васылю?
   Сержант Дончик поднял голову. В узкую щелку едва приоткрытой двери заглядывала Потылычиха.
   - Выклыкав, выклыкав, титко Мотрэ. Заходьтэ, будь ласка. - Старуха робко - все-таки побаивалась она участкового - проследовала к столу и осторожно взгромоздилась на хлипкий стул.
   - Що у тэбэ знов до старои?
   - Та ничого нового. Всэ тэ ж...
   И без того узкие губы старой сплетницы превратились в тонкую полоску. Она со злобой уставилась на сержанта.
   - А якщо тэ самэ, то нащо ты мэнэ марно по сэлу ганяеш? Я вжэ нэ дивка туды-сюды бигаты - здоровья нэма...
   - Ну выбачтэ, - развел руками сержант. - Я просто був выришыв можэ, надумалы?
   - Що надумала? - бабка отвела от сержанта взгляд.
   - Знаетэ ж сами. Нащо пытаты?
   Потылычиха засопела и зло сощурила маленькие глазки:
   - Я тoби от що скажу, Васылю. Ты, може, и влада, алэ я памьятаю, як щэ босый сэлом бигав, курэй ганяв...
   - Цэ вы до чого?- изумился Дончик.
   - А до того, що нэ тoби мэни, старий бaби, казаты, що робыты.
   - Цэ як подывытысь. Якщо знаетэ щось про злочын - повынни розказаты. Цэ нэ я выгадав - закон такый.
   - Закон згадав? Ну и добре, - бабка была настроена злобно-решительно. - Я тоди тoби ось що скажу: що ты там co6и надумав - мэнэ воно нэ обходыть. Що я бачыла, що нэ бачыла - спочатку довэды, а потим чипляйся. Отак! А я доводыты ничого нэ повынна! Е такэ правыло. Забула, як звэться.
   - Ты дывы! - проговорил удивленный такой правовой грамотностью участковый. - Просто тoби адвокат, а нэ Мотря Потылыця!
   - Давай, лайся, ображай стару, алэ... бильшэ мэнэ нэ звы, Васылю. Всэ одно нэ прыйду. А будэш тыснуты - до миста скаргу напышу. Так coби и знай.
   - Та хто ж на вас тыснэ, титко Мотрэ? Як тыснуть - вы навитъ нэ знаетэ. Я так, по-людськи хотив...
   - А якщо по-людськи, я тoби так скажу: якщо я, стара брэхуха, мовчу, то и тoби кращэ в цэ дило нэ лизти.
   Дончик наконец не выдержал, схватил папки с бумагами и со всего маху шлепнул ими о стол.
   - Мовчытэ-то вы, мовчытэ. Тилькы сэбэ з боку нэ бачытэ...
   - А що такэ? - испугалась старуха.
   - Так вы ж на сэбэ нэ схожи! Выдно - нэ жывэться вам на свити...
   Потылычиха потемнела лицом и оторвала грузное тело от стула.
   - То мое лыхо. Нэ тo6i судыты. Бувай.
   Она направилась к двери. Участковый бросил ей вслед:
   - А скажитъ, баба Катя y cни до вас нэ прыходыть? - Бабка, уже открывшая дверь, остановилась на пороге, обернулась к участковому и посмотрела на него долгим странным взглядом:
   - Однэ тoби скажу, Васылю. Нэ дай Божэ тоби побачыты, хто в мои сны прыходыть...
   Как и обещала, Вера все-таки привезла Зину на могилу Амины. Они расстелили на травке одеяло, быстро собрали на нем нехитрую закуску, водрузили бутылку горькой. По старинному обычаю, в память о покойных выпили не чокаясь.
   - Умница он все-таки, твой Толстый, Верунь, что участок сразу выкупил, - начала Зина, - Сообразил! Вот что значит мужик. Нам-то казалось тогда: нашел, о чем думать! Да как он может! А вообрази - сейчас какой-нибудь из "новых" забабахал бы на этом месте особнячок с бассейном квадратов эдак на триста...
   - Даже представить себе не могу, как это я бы к Амина не сюда ходила. И к бабуле. Я же прямо вот здесь сто раз вместе с ними гуляла, сидела... - Вера смахнула слезу. Наверное... никогда не привыкну...
   - Жуть, да? Солнышко, красота, а рядом - смерть...
   - Слушай, хватит, а? Мы же людей поминаем, и не чужих. На могиле надо о светлом думать, а не о смерти.
   - Здоровая крестьянская психология, - позавидовал Зина. - Ну, наливай.
   На опушке недалекой левады блеснул сиреневым отсветом мощный объектив. Человек, наблюдавший за девушками с самого начала, оторвался от окуляров, отошел к при прятанному в кустах автомобилю. Достал телефон.
   - Алло, это я. Да... Извините, я просто подумал... Наша девушка на объекте. Место глухое, вокруг - ни души... да можно сказать - одна, с бабой какой-то. Взять ее сейчас - и весь базар, можно завязывать комедию... Ну ясное дело - тихо...
   ГЛАВА 14
   Гардероб эксперта Семена Аркадьевича не отличался ни богатством, ни разнообразием. Поэтому Борихин и Василий в разнокалиберной одежде с плеча эксперта выглядели клоунами-неудачниками. Борисыч, мужчина плотной комплекции, испытывал сложности с застегиванием пуговиц: старик-то был сухонький, тогда как у Василия из штанин и из рукавов далеко выглядывали длинные худые конечности.
   Борихин, крякнув, уселся за стол - одежда угрожающе напряглась на швах - и налил себе кофе.
   - Босс, - Василий похлопал себя по широко разинутому в зевке рту, - а вы что, серьезно каждый день в такое время встаете?
   - Вообще-то раньше, если честно, - ответил Борихин. Василий всплеснул руками и закатил глаза в притворном восхищении.
   - Бонд. Джеймс Бонд!
   - Что? - не понял Борисыч.
   - Супермен вы, вот что. Моя б воля, я бы сейчас - шустрым кабанчиком под одеяло. - Борихин насупился.
   - Постеснялся бы. Молодой здоровый парень... - Вася сонно подпер голову кулаком.
   - Уже не такой молодой, как до встречи с вами.
   - Вот и отлично. Я с тобой как раз об этом поговорить и собирался.
   Но начать разговор сыщику не дал Семен Аркадьевич, который вошел в этот момент в комнату. Его интересовало, не желает ли молодежь отведать яичницы. Молодежь поупиралась было, понимая, что поневоле тунеядствует на небогатых стариковских харчах, но хозяин настаивал и заверил, что такого блюда им еще пробовать не доводилось - как-никак сорок лет практики. Когда старик зашаркал на кухню, Вася сам вернулся к прерванному разговору:
   - Босс, я, честно говоря, не понял последней реплики.
   - Знаешь, Василий, ты только пойми меня правильно... В общем, нам сейчас лучше расстаться. Или разделиться, так точнее. Ты чего улыбаешься?
   - А вы сейчас похожи на мужа, который уходит от жены к другой и подыскивает слова...
   - Я с тобой серьезно разговариваю, между прочим. Ты что не видишь, что меня тупо хотят убить? Причем не напугать, не отстранить. Именно уничтожить.
   - Так это ж хорошо. В том смысле, в каком вы сами говорили: значит, мы что-то нащупали!
   - Говорил, говорил. Только сейчас я о другом. Работает не шпана, работают люди вполне серьезные. Если они себе поставили такую цель, скорее всего, у них получится.
   - Это вам по утрам такие светлые мысли приходят? Тогда лучше спали бы до обеда.
   - Ты хоть иногда серьезным бываешь? - вздохнул Борихин.
   Василий внимательней присмотрелся к шефу.
   - Подождите. Вы что - не шутите?
   - Да какие уж тут шутки! Нет, ты меня пойми правильно: я тебя не увольняю. Просто... лучше тебе на время уехать. А потом, когда все уляжется...
   Парень так посмотрел на Борихина, что тот даже заерзал на стуле. И горечь в голосе Василия была неподдельной:
   - Вы меня уж совсем за ссученного держите, Игорь Борисыч.
   - Чего это вдруг у тебя блатная лексика прорезалась?
   - От радужного настроения! - огрызнулся парень.
   - Да пойми ты, дурак молодой: им не ты, им я нужен! Это же очевидно. И они так просто не успокоятся. Так что незачем нам вдвоем подставляться. Если хочешь знать, мне одному гораздо удобнее от них уходить будет.
   - Ясное дело! - Василий с досадой скривил губы. - Я же вам только мешаю!
   - Да не будь ты мальчишкой, Василий! Сам видишь - дело серьезное. Шутки кончились...
   - А я к вам не шутником нанимался, а сыщиком, между прочим.
   Борихин, когда спор развивался не так, как ему хотелось бы, имел скверную привычку повышать голос. Тут как раз он пустил в ход свое любимое оружие и взревел:
   - Да как с тобой говорить серьезно, если ты ничего понимать не хочешь?!
   В ответ Василий тоже взвился:
   - Не хочу! И вечным мальчиком быть не хочу! Хорошеньким вещам вы меня учите: если что - сразу в кусты!
   - Кто это тебя такому учит? Ты что несешь?
   - Ничего я не несу! Так и есть. Вы и своего сына так воспитывали бы?
   - Какого еще сына? - голос Борисыча вдруг зазвучал тихо и озадаченно.
   - Гипотетического! Какого...
   Оба сидели раскрасневшиеся от крика и отводили друг от друга глаза. Борихин закурил очередную сигарету и продолжал уже примирительным тоном:
   - Да пойми ты, чудак-человек, если с тобой что-нибудь случится, я себе вовек не прощу!
   - А я себя прощу, если вас одного брошу? Так, что ли?
   Старик-эксперт вошел с дымящейся сковородкой. Кое-что он слышал из кухни - не такие уж толстые стены были в доме, чтобы заглушить весь этот крик. Кое о чем догадывался - не трудно было. И душа у него болела, и хотел бы он дать совет, да все же не решился. А еще он понимал, почему Борихин так переживает из-за парня. Очень хорошо понимал! Для этого нужно было всего лишь прожить долгую жизнь. Так что, войдя в комнату, он только и сказал:
   - А вот и она - фирменная ментовская...
   - Я не буду, - хмуро отказался Вася.
   - Ты ешь, ешь, - усмехнулся Борихин. - У нас сегодня день долгий будет.
   Василий разулыбался и с молодым аппетитом набросился на действительно очень вкусную яичницу.
   В тесном предбаннике отделения милиции Толстый принял в объятия освобожденного Буржуя. Что, впрочем, было неудивительно: в сторонке невозмутимый, как всегда, Варламов подписывал необходимые бумаги. Хмурый и злобный Мовенко стоял рядом с адвокатом.
   - Так, замечательно. Ах да, еще здесь, - приговаривал Варламов, ставя, где следует, размашистую подпись. - Насколько я могу судить, к моему клиенту применялись недозволенные методы ведения допроса. Так, и еще здесь подпишем...
   - Он набросился на меня в присутствии свидетеля, безразлично-официальным тоном ответил Мовенко.
   - Конечно. Понимаю, понимаю, - охотно соглашался Варламов. - А вы - вот здесь, пожалуйста. И еще здесь. - Он повернулся к Буржую. - Владимир Владимирович, личные вещи...
   Владимир Владимирович Коваленко рассовал по карманам то, что было изъято из них при задержании, и задумался. Вспомнив, спросил:
   - А где часы?
   - Что? - переспросил майор.
   - Часы, - Буржуй смотрел на него в упор.
   - Дежурный! - гаркнул Мовенко.
   - Да, товарищ майор, - отозвался дежурный.
   - Часы там в списке есть?
   Дежурный просмотрел список и доложил:
   - Никак нет. Никаких часов не значится.
   - Нет так нет. Носи на память, - издевательски бросил Буржуй майору.
   - Эй, погоди, - вскинулся тот. - Ты что это возомнил, Коваленко? Что я на твои поганые часы позарился?
   - Да не дергайся ты. Говорю же: носи на память! Пусть они отсчитывают самое черное в твоей ментовской жизни время.
   - Пошел ты! Мне мои министр подарил, ясно?
   - Ясно. Я ему при встрече скажу, что он ошибся. - Коваленко отвернулся к Толстому и Варламову: - Пойдемте, господа. Воняет здесь!
   Когда вся троица оказалась вне отделения, Варламов, лукаво усмехаясь, обратился к Коваленко:
   - В следующий раз сообщайте мне раньше, Володя. Номер телефона не изменился.
   - Удивительный ты все же человек, Максим Максимыч, - признал Буржуй. - Ты что - даже не удивился, что я жив?
   - Скорее, обрадовался, - невозмутимо проговорил адвокат. - Я, видите ли, гораздо больше люблю живых клиентов, чем покойных. Платежеспособность, сами понимаете...
   После того как были проведены переговоры по телефону и получено добро на начало операции, командир и те, кто сидел в автомобиле, обменялись какими-то странными знаками. Потом первый вновь отправился на опушку и припал к окулярам, а оставшиеся занялись приготовлениями - достали из багажника мотки веревки и натянули на лица черные маски.
   В окуляре стереотрубы видны были сидевшие у могил Вера и Зина, и наблюдатель уже поднял руку, чтобы подать условный знак. Но тут в поле зрения объектива появился мотоцикл, выкрашенный в желто-синие цвета. Рука опустилась.
   Мотоцикл подкатил к гранитным обелискам, и из седла выбрался человек в милицейской форме. Узконаправленный микрофон, прикрепленный к тубе стереотрубы, прекрасно улавливал звук.
   - А я оцэ думаю - хто то до старои бабы Кати завитав... Прывит, Bиpo. Здрастуйтэ, - милиционер кивнул Зине. Вера, конечно, еще издалека узнала участкового Дончика.
   - Здравствуйте, Василь Васильич. Вот, помянуть приехала и подругу привезла.
   - Цэ дило хорошэ... - покивал Дончик и снял фуражку. - Посыджу з вамы трохы. Вы як, дивчата?
   - Конечно, садитесь...
   - Что значит - садитесь! - тут же раскокетничалась Зина. - У нас, между прочим, есть...
   - Э, ни, на служби, - и Дончик с сожалением посмотрел на бутылку с соблазнительной этикеткой.
   Наблюдатель, вернувшийся от стереотрубы к машине, поднял мобильный телефон и нажал кнопку повторного набора.
   - Алло, это снова я. У нас осложнения... Понял, уходим.
   Горячие струи приятно обжигали и расслабляли каждую мышцу, холодные - дарили бодрость и заставляли кровь быстрее бежать по жилам. Буржуй постанывал от наслаждения. Пять минут такого контраста, и можно позабыть о ночи, проведенной в камере. Он выключил воду и подошел к зеркалу. Рассеченная губа, синяк под глазом - как это напоминало былые времена. Владимир еще раз взглянул на свое отражение и иронично хмыкнул.
   Толстый, который все время, пока его друг смывал с себя тюремную грязь, топтался под дверью ванной, радостно приветствовал его возвращение к цивилизованной жизни. Вместе они направились в гостиную. По дороге Буржуй заглянул на кухню, приоткрыл двери в другие комнаты.
   - Да, хата у тебя миллионерская, - подвел он итог осмотру. - Вот не думал, что ты так роскошь любишь.
   - Это что! - довольный Толстый с гордостью обозрел свои владения и потащил Буржуя к широкому окну. - Ты панораму оцени! Видно, что в столице проснулся, не спутаешь. Опять же до нашей "Круглой башни" - рукой подать. До стойки - сто двадцать семь шагов ровно, я сам замерял.
   - Я ж говорю - куркулина ты.
   - Мне что! - Толстый тут же надел на себя личину аскета. - Я могу и на матрасике. Под пальтишком. Солдат всюду дома! Я, между прочим, о твоей сестре забочусь, ясно?
   - Ясно, - ухмыльнулся Буржуй. - У тебя выпить есть?
   - Полно. Мне же ведьма "стоп-машину" сварганила, так закрома нетронутые стоят.
   Бар действительно ломился от разнокалиберных бутылок. Буржуй налил себе коньяку и отпил. Толстый проводил бокал тоскливым взглядом и непроизвольно сглотнул.
   - Кстати, ты о Вере вспомнил, - оторвал его от невеселых мыслей Коваленко. - Она где?
   - Понятия не имею, - признался любящий супруг.
   - Да... - протянул Буржуй. - Достался мне зятек. Или кто ты мне, если по правилам? А вообще, неважно, потом разберемся. Когда все же Верка придет?
   - Сейчас позвоню, узнаю...
   - Погоди звонить-то. Давай решим, как действовать будем.
   - А чего решать? Ты ж уже тут, - Толстый всегда отличался железной логикой.
   - Так что мне - дверь ей открыть?
   - Нет, - засомневался Толстый, - дверь - это больно люто. Слушай, давай так. Ты прячешься в шкаф...
   - Ага! А когда Вера входит, вою оттуда погромче! Умнее ничего не придумал?
   - Так ты не дослушал просто, - Толстый укоризненно поглядел на друга. - Не надо выть. Я просто ей все выкладываю, она, ясное дело, не верит, тут я тебя и предъявляю! По-моему, гениально. Могу даже поспорить с ней на что-нибудь. Для понта.
   - Идиотски как-то получается. Год врал родной сестре, а потом еще и в шкаф залез.
   Толстый задумался, взвешивая этот довод. Потом оценивающе обвел взглядом всю обстановку в комнате. Для верности заглянул в спальню. И подвел итог:
   - Все равно в шкаф лучше, чем под кровать.
   - Думаешь? - засомневался Буржуй.
   - Сто пудов! Или можно еще так. Мы оба залазим в шкаф, я появляюсь первый и говорю: мол, Верка, спорим - я тут не один? Она железно решит, что я вру, захочет проверить, а там...
   Вера стояла в двери и держалась за косяк. Еще полчаса назад она сидела на могиле Буржуя и поминала его, а теперь он появился в ее гостиной живой, здоровый и в превеселом настроении. В том, что это живой Буржуй, а не его тень, не его привидение, она не усомнилась ни на секунду. Первой мыслью было, что весь прошлогодний ужас - это всего лишь страшный сон, кошмар, и вот теперь она очнулась от него, и ее брат просто забежал к ней в гости, а где-то там живая Амина нянчит своего ребенка, и баба Катя, как всегда, хлопочет по дому. Но потом пришло понимание: нет, жив только Буржуй - каким-то чудом, по какой-то причуде судьбы.
   Потом нахлынула ярость. Как же они могли! Как же эти два паясничающих урода посмели так с ней поступить! Как смеют они юродствовать сейчас! Да она же разорвет их в клочья!
   На смену злости пришла радость - брат все-таки жив! И жалость как же несладко ему приходилось весь этот год! И понимание - значит, так было назначено судьбой и нужно случившееся принять и жить дальше.
   Друзья так по-мальчишески увлеклись, что и не заметили - в гостиной они давно не одни. Буржуй продолжил мысль Толстого:
   - ...А там мой скелет! Нет уж, давай лучше, как сначала придумали. Я залезаю в шкаф...
   - Не надо... Не надо залезать в шкаф...
   Буржуй и Толстый, вздрогнув, замерли. Вера подошла к ним и остановилась в шаге, переводя взгляд с одного на другого и не произнося больше ни слова. Толстый первым не выдержал молчаливого упрека и с грохотом рухнул на колени. Через секунду к нему присоединился Буржуй. Вера взяла обе такие дорогие ей повинные головы за волосы и столкнула их, потом прижала к себе. Она и плакала, и смеялась.
   - Родные вы мои... Любимые... Что ж вы со мной делаете... Что бы я без вас делала...
   Вопль Артура разнесся по пустому залу и эхом отозвался в самых дальних закулисных углах.
   После очередной репетиции кутюрье, отпустив девиц, сидел у режиссерского столика и в свете настольной лампы тихо-мирно рассматривал рекламно-модельные журналы. Время от времени он отрывал глаза от глянцевых страниц и, возведя взор к потолку, восхищенно прицокивал языком. В один из таких моментов приобщения к великому перед просветленным этим взором вдруг предстал покойник в старом спортивном костюме, маловатом ему размера на два. Вот тогда Артур и заорал. А замолчав, попытался неумело перекреститься.
   - Хватит комедию ломать! - рявкнул покойник. - Что ты делал вчера?
   - Господи Боже. Вы... - пролепетал Артур. Перед ним стоял Борихин, а позади, в проходе, топтался Василий в странной вязаной кофте, рукава которой едва прикрывали ему локти.
   - Я видел... Вас это... На куски... Обоих... - продолжал лепетать перепуганный кутюрье.
   - Значит, видел, - с торжеством в голосе проговорил сыщик. Выходит, не ошиблись мы!
   - И...извините... Можно я вас потрогаю... - Артур начинал понимать, что перед ним не привидения, но желал в этом убедиться.
   - Так, шутки закончились. - Борихин брезгливо отдернул руку. Сразу тебе башку прострелить?
   - Нет... Не сразу... В смысле - не надо...
   - Минировал сам или нанял кого? - поинтересовался Борисыч. - Ну!!!
   - Что вам от меня надо? Не мент, а Вечный Жид какой-то! Природная наглость начала в Артуре брать верх над страхом. - Вас что - танком переехать надо?
   - Не дождешься, мразь, - рассердился Борихин. - Отвечай: взрывчатку сам закладывал? Кто приказал?
   - By зет маляд! Какая взрывчатка, вы что?! - опешил Артур и тут наконец сообразил: - Вы... Думаете, это я?! Да я за всю жизнь никого не заминировал. Я не умею!
   - Кем в армии служил? А?! Я тебя спрашиваю!
   Такое безумное предположение возмутило Артура до глубины души.
   - В какой еще армии? Этого мне только не хватало! Нигде я не служил. Нашли зеленого берета.
   Сыщик присмотрелся к сидевшему перед ним хлыщу и вынужден был признать:
   - Да уж это точно. Повезло отечеству. Теперь насчет "видел".
   - Да по телевизору я видел! Очень хорошая передача была, между прочим. И ваши изуродованные тела подробно показывали! Никому нельзя верить...
   - Где был во время взрыва?
   - Где, где... Дома, конечно.
   - Один? - Василий внес и свою лепту в допрос.
   - Нет. У меня свидетели есть! В смысле, свидетельницы. Несколько.
   Борихин пристально посмотрел на приободрившегося Артура. Было очень похоже, что тот не врет,
   - Ладно, живи пока, - решил сыщик. - Но мы еще вернемся. Смотри, если соврал!
   И оба, Борихин и его молодой помощник, торопливо зашагали по проходу. Артур взглядом проводил их до двери, а потом в изнеможении откинулся на спинку кресла.
   - Но, сэт эмпосибль, - пробормотал он. - Я больше не могу. В Брюссель я хочу, в Брюссель.
   "Ну вот, теперь и здесь у меня есть родная душа", - подумал Буржуй, когда навстречу ему, задрав трубой хвост и требовательно мурлыча, выбежал Рыжий. Еще утром такая мысль показалась бы Владимиру кощунственной здесь, на руинах прежней его жизни, где как будто бы до сих пор витали тени самых, близких ему людей. Но сейчас... Сейчас он чувствовал себя человеком, у которого появилось будущее. Он с улыбкой вспомнил, как не хотели его отпускать Вера и Толстый, упрашивая остаться у них. Но он хотел вернуться в свой старый дом. Он ощущал, что теперь у него появились для этого силы.
   Буржуй присел на корточки и стал гладить трущегося о ноги кота, приговаривая:
   - Что, потерял хозяина? Потерял, да, маленький? - Он подхватил Рыжего под грудь и выпрямился. И остолбенел. Перед ним стоял Кудла и глядел на него насмешливо-презрительно своими водянистыми глазами.
   - Ты... что здесь делаешь? - вырвалось у Буржуя.
   И уже когда слова были произнесены, он понял, насколько глуп этот вопрос. Перед ним стоял враг. Человек, которого еще совсем недавно он считал виновником гибели своих близких, за которым год безуспешно гонялся по огромной стране, за океаном и которого при встрече готов был убить как бешеного пса без слов и разбирательств...
   Кудла словно понял его смятение, криво усмехнулся и процедил:
   - Не притворяйся большим идиотом, чем ты есть. Я жду тебя.
   Разговор был начат, разговор следовало продолжать. Это был лучший выход из положения.
   - Почему здесь? - спросил Буржуй и снова почувствовал себя второгодником.
   Кудла только пожал плечами.
   - Потому что, в отличие от тебя, я не забираюсь в чужие дома как вор...
   - Да, ты не вор, - произнес Буржуй. - Ты убийца.
   Кудла спокойно кивнул:
   - Мне приходилось и так расчищать себе дорогу в жизни. Что это меняет? И вообще, не слишком ли часто ты об этом говоришь?
   - Зачем ты пришел? - сдавленным от сдерживаемой ненависти голосом проговорил Коваленко.
   - Как ни странно, предложить тебе стать на время союзником. Не думай, что мне самому это приятно, но я не хочу постоянно оглядываться и чувствовать, как ты дышишь мне в затылок.
   - Даже если я соглашусь, ты должен знать - я все равно убью тебя.
   Кудла устало вздохнул.
   - Давай вернемся к этому разговору после того, как сделаем то, что должны сделать. Сделаем вместе. Я ведь, кажется, не говорил, что собираюсь брататься с тобой навеки. Так что нам никто не помешает выяснить, кто из нас лишний на этом свете. Но согласись - тебе будет легче умирать, зная, что убийца Амины тоже умер.