Рогоза Юрий. День рождения Буржуя - 2

   - Ну, стреляй! - процедил Борихин презрительно. - Давай, чего ждешь? Первый раз не получилось меня угробить - может, сейчас повезет.
   - Вы что несете?! - Василий оторопело смотрел на Борисыча.
   - Надо было сразу тебя пристрелить! - заорал сыщик. - Всю жизнь я умных людей не слушал!
   - Да что происходит?! - тут уже и Вася поднял голос. - Вы что, перебрали там со своим этим... однополчанином?! Пора скорую вызывать?!
   - Чего не стреляешь? Ручонки дрожат? - продолжал реветь сыщик, испепеляя парня налитыми кровью глазами. - Смотри, промахнешься - голыми руками задушу.
   - Да что происходит?! - взмолился Василий. - Может, объясните наконец?
   - А ты, наивный, не понимаешь, да?
   - С вами поймешь! Вваливаетесь со стволом... Кто ж, знал, что вы припадочный! Что вы так смотрите?
   - А как, по-твоему, на предателей смотрят?
   - Что? Это я предатель? Спасибо на добром слове, шеф. Вы и вправду - того. Не в себе... - К Василию постепенно возвращалось самообладание, а с ним и чувство юмора. - Давайте серьезно. Вы сами успокоитесь или действительно позвонить "03"? Пусть вам укольчик сделают.
   - Хочешь серьезно? Пистолет отдай, - гаркнул Борисыч. Василий недоуменно посмотрел на пистолет в своей руке, о котором он в горячке совсем забыл, и без малейших колебаний бросил его на стол.
   - Берите. Только, пожалуйста, не бросайтесь на меня. И так морда огнем горит.
   Борихин не без некоторой настороженности подошел к столу, взял пистолет, повертел его в руках и все-таки сунул в кобуру. Насмешливо наблюдавший за этими маневрами Василий уже совсем спокойно поинтересовался:
   - Теперь-то хоть скажете, что произошло? Или вы просто не в настроении?
   - Что ты делал сегодня в машине? - Борихин уставился на помощника тяжелым взглядом. Тот округлил глаза.
   - В какой машине?
   - В моей машине. А ты что, еще в какой-нибудь был?
   - В смысле, когда вы к дружку на беседу отправились, а меня с собой не взяли? - Борихин хмуро промолчал, но про себя отметил: это не он не взял, а Василий идти отказался. Тот продолжал: - А что я там мог делать, по-вашему? Сидел, скучал. Ментов рассматривал, если уж вам так интересно. Как они на "бобиках" подруливали. А что?
   - А то. В это самое время кто-то повредил мне тормоз Очень умело, кстати говоря.
   - Серьезно?! - Вася только сейчас обратил внимание на заклеенную бровь шефа, и до него быстро и беспощадно дошел смысл сказанного. Парень даже отступил на шаг. - Подождите, вы что же, думаете...
   - А что прикажешь думать, если после этого ты наотрез отказался ехать со мной?! Вас на вашем юрфаке учили факты сопоставлять? А теперь ты втихаря роешься в моих бумагах, это тоже совпадение?
   - Во-первых, в наших общих бумагах. А во-вторых, я, что ли, виноват, что вы трубку не берете?
   - А ты, конечно, мне звонил... - Борихин полез в карман за трубкой, которая фиксировала входящие звонки.
   - Да раз двадцать! - с жаром заверил его парень. - мог понять, куда вы пропали.
   - Пропал! Не дождешься! - Из кармана появилась на свет разбитая, видимо в аварии, трубка. Борихин недоуменно уставился на нее.
   - Ну вот! - хихикнул Василий. - А еще меня ванной попрекали.
   - Не зубоскаль, - рявкнул на него Борихин. - Это с тебя подозрений не снимает.
   - Чего не снимает? - парня уже всерьез начинали злить слова шефа. - Знаете, вы говорите, да не заговаривайтесь! Ясно?!
   - Ты еще поори на меня, сопляк! - тут же взвился Борисыч.
   - Я не сопляк! Это вы - престарелая истеричка! Отставной мент с манией преследования, - выдал обозленный Василий. - Год на месте протоптались, так решили меня в убийцы записать! Сами придумали или ваш друг-опер подсказал?
   Вася, конечно, понял, что переборщил, но было уже поздно. Борихин несколько мгновений смотрел на него с брезгливым удивлением, а потом совершенно спокойно проговорил:
   - Телефон на стол, пистолет на стол и пшел вон!
   Парень выложил мобилку и свое оружие, открыл было рот, чтобы сказать что-то, но, взглянув на непроницаемое лицо шефа, передумал и поплелся к двери.
   ГЛАВА 8
   В собственную свою квартиру Толстый проникал осторожно, как вор. Отпер пластиковым ключом дверь и тихонько прокрался по коридору. Заглянул в темную кухню, в одну комнату, в другую. Никого. Тогда он замер посреди коридора и, негромко позвал:
   - Вер... Верунь... Ты где? Ну не молчи, ладно? Так получилось...
   Квартира отозвалась тишиной. Тогда он решился зажечь свет и включал его во всех помещениях, мимо которых проходил. Веры нигде не было, и это вдруг встревожило Толстого, который привык, что жена встречает его в любое время дня и ночи.
   Оставалась последняя комната, их общая с Верой спальня. Вспыхнула люстра под потолком и осветила аккуратно застеленную кровать. В груди у Толстого что-то оборвалось, он прислонился к косяку. И только тогда заметил лист бумаги, белевший на кроватном покрывале. Слава Богу - записка!
   "Толстый, любимый, - было написано на листке аккуратным Вериным почерком. - Вообще-то Бог сотворил ночь для того, чтобы люди или спали, или занимались любовью, или совмещали то и другое. Ушла по срочному делу. Целую, твоя Вера."
   - Святая... - пробормотал Толстый в равной мере растроганно и облегченно.
   И хотя за окном еще и сереть не начинало, а Вера в записке не сочла нужным объяснить мужу, куда отправилась в такую рань, Толстый сразу успокоился. Зато оставалась другая проблема. Он бросился к телефону и принялся лихорадочно набирать номер. После долгой серии длинных гудков в трубке прозвучал голос Буржуя:
   - Алло.
   - Это я, - сообщил Толстый.
   - Наконец-то, - тут же набросился на друга Буржуй. - Ты где пропал? Мобильник молчит. Я не знал, что и думать. И вообще - с каких это пор ты встречи на ночных кладбищах назначаешь? Да еще и не являешься?
   - Встретиться надо. Прямо сейчас.
   Толстый не стал ничего объяснять. Голос Буржуя на другом конце провода звучал устало:
   - Я вообще-то не спал всю ночь.
   - Я тоже, - сухо сообщил Толстый.
   - У меня, кстати, без приключений не обошлось...
   - Ты слышишь меня? - не дал ему договорить гигант. - Надо встретиться. Чем скорее - тем лучше. И дверь закрой.
   - Ты чего это? - Буржуй наконец расслышал непривычно суровые нотки в голосе друга.
   - Расскажу - поймешь, - отрезал Толстый.
   - Дружище, с тобой все в порядке?
   В ответ раздался тяжкий вздох.
   - У нас и раньше все было не в порядке, Буржуй, - очень серьезно проговорил Толстый. - А теперь и подавно. Закрой дверь и жди. Я скоро буду.
   - Странный ты сегодня какой-то, - забеспокоился Коваленко. - Что случилось-то? Хоть намекни.
   - Нет, намекать не буду.
   Буржуй несколько мгновений помолчал, прикидывая, видимо, что еще могло стрястись. Потом сказал:
   - Ладно, Толстый, приезжай скорей, а то умеешь ты иногда туману напустить...
   Всю ночь после разговора с Василием Борихин провел, расхаживая из угла в угол по своему не слишком просторному жилью. Несколько раз он принимался приводить в порядок картотеку, однажды даже попробовал, не раздеваясь, вздремнуть, но работа валилась из рук, а сон не шел. И снова он начинал метаться по комнате, морщась от невеселых мыслей, как от зубной боли.
   Под утро - еще не начинало светать - он решительно сунул в кобуру пистолет, набросил пиджак и вышел из дому. Ранней пташке, когда-то учила его мать, и Бог дает. А Борихину теперь предстояло работать за двоих да еще и мотаться по всему городу без колес.
   Отгромыхавшая после полуночи гроза унесла с собой стоявшую несколько дней духоту, и накурившийся до одури сыщик полной грудью вдыхал свежий, с привкусом озона и зелени, воздух. Выйдя из-под арки на улицу, которую уже не освещали фонари и еще не освещало солнце, Борихин тут же влез в лужу. Чертыхнувшись, заплясал на одной ноге и попытался стащить обувку, чтобы вылить воду. Три негромких хлопка, раздавшихся в этот самый момент, возможно и не привлекли бы его внимания, но характерный свист у самой головы, визг рикошетирующих от стены пуль и кирпичная крошка, брызнувшая в лицо, недвусмысленно подсказали, что происходит. Борихин рухнул прямо в лужу, перекатился по ней под прикрытие старого каштана, одновременно доставая пистолет, и выглянул из-за ствола. Рассмотреть удалось немногое - задние габаритные фонари быстро удалявшейся машины, ни марку, ни цвет которой сыщику определить не удалось: в темноте все кошки серы. Правда, поблизости Борисыч углядел невольного свидетеля происшедшего. У своей "восьмерки", уже открыв дверцу, застыл столбом немолодой мужчина и провожал взглядом уносившийся по улице автомобиль.
   С криком: "Милиция! Ключи!" сыщик вскочил на ноги, пробежал несколько метров, отделявших его от "восьмерки", вырвал из рук оторопевшего хозяина ключи и прыгнул за руль. Взвизгнули проворачивающиеся по мокрому асфальту колеса, и Борихин понесся за мерцавшими вдалеке красными огоньками.
   После нескольких минут отчаянной гонки ему стало казаться, что он нагоняет преследуемых, но пара красных волчьих глаз впереди вдруг свернула в какой-то переулок и исчезла из виду. А когда Борихин повернул за тот же угол, огоньки словно растворились в предрассветной мгле. Машина, из которой стреляли по сыщику, пропала без следа.
   Борихин остановил "восьмерку" у бровки и в великой досаде стукнул кулаком по рулю. Несколько минут он сидел неподвижно, приходя в себя, потом собрался трогаться: машину нужно было вернуть хозяину, а то он, небось, скоро в милицию названивать начнет. Только теперь Борисыч заметил, что гнал по темным улицам почти вслепую, - в спешке даже фары позабыл включить. Он повернул рычажок, вспыхнул ближний свет, а в нем вдруг блеснули чьи-то отражатели. В темноте, всего лишь в паре десятков метров от "восьмерки", пряталась чужая машина. У Борисыча екнуло сердце. Она?!
   Сжимая вспотевшей ладонью рифленую рукоятку пистолета, он осторожно выбрался из салона и медленно пошел вперед. Когда до цели оставалось несколько метров, загорелись габаритные огни чужой машины, дверца ее открылась, и из салона выбралась чем-то смутно знакомая Борихину фигура. Вихляющей походкой человек пошел навстречу сыщику.
   - Заставляете себя ждать, господин Долгоиграющий, частный сыщик, или как вас там!
   "Господи, - успел подумать Борихин, - неужели этот гомик..." Но так и не довел мысль до конца. Снова хлопнули выстрелы. На этот раз стреляли в упор, и все три пули угодили точно в цель - в левую сторону груди Борисыча. Он мешком повалился на асфальт.
   При звуке выстрелов Артур присел, потом зайцем отпрыгнул в сторону и через секунду оказался за рулем своего автомобиля. Мотор взревел, и, едва не переехав неподвижное тело машина понеслась к выходу из переулка.
   С неловко подогнутой ногой Борихин лежал на земле, а налетевший вдруг предрассветный ветерок игриво теребил его редкие волосы.
   - Ничего себе! Ты что, подруга, рехнулась? Не спится? - Привыкшая рано являться на работу Зина была поражена, увидев сидевшую на ступеньках женской консультации Веру.
   - Точно. Не спится, - улыбнулась подруге Вера.
   - Эти мне избалованные женщины! - проворчала Зинаида, поднимаясь по ступенькам. - Да я бы, если б могла, полдня дрыхла...
   - Мы деревенские. Привыкли вставать рано, - Вера поднялась, отряхнула юбку и пошла за докторшей. Та продолжала ворчать:
   - Ага, деревенская она. Труженица полей! Психиатру расскажешь, а я - гинеколог. Чего это ты светишься, как майская роза?
   - Не знаю. Настроение хорошее!
   - Поэтому ко мне с утра пораньше? Чтобы я тебе его испортила?
   - Нет, просто я знаю, что лаборатория рано открывается.
   - Слушай, ты и правда сегодня странная, - Зинаида внимательней присмотрелась к подруге. - Говоришь, мало спала, а выглядишь - нормалек! На нежные семнадцать.
   - А может, мне столько и есть!
   Зина пожала плечами и открыла дверь консультации.
   - Ну заходи, малолетка. Насчет лаборатории это ты серьезно?
   - Серьезней не бывает, - Вера снова улыбнулась. - Слушай, ну хочет женщина получить консультацию! За что вам деньги платят, разве не за это?
   - За это, за это. Будет тебе консультация, женщина. Только не обижайся, если я твое хорошее настроение подпорчу договорились?
   Безмятежно-радостное настроение не покидало Веру все время, пока она сдавала анализы и сидела в кабинете подруги, дожидаясь результатов. Зина влетела в комнату не то встревоженная чем-то, не то до предела удивленная. Бросив быстрый взгляд на улыбчивую пациентку, она снова уткнулась в бумаги.
   - Что, уже? - без тени волнения поинтересовалась Вера.
   - Уже-то уже... - хмыкнула докторша. - Слушай, ты не спешишь?
   - Да нет, не особенно. - Вера лениво потянулась и зевнула. - А что?
   - Да хочу повторные сделать. Они там, в лаборатории, по-моему, не проснулись еще.
   - А по этим что получается?
   - По этим бред получается. Выходит, что ты у нас - идеально здоровая молодая барышня со стопроцентными показателями. Разве что не девственница.
   - Что правда - то правда, врать не буду, - усмехнулась Вера.
   - Ладно, давай я быстренько повторные сделаю. Пока людей не набежало.
   - А эти тебе чем не нравятся?
   - Тем, что ошибочные, и я в них не верю.
   - Напра-асно, Зин, - с шутливым укором в голосе протянула Вера и добавила наставительно: - Человек должен верить хорошему.
   - Должен, должен, - хозяйка кабинета оторвала взгляд от бумаг и строго взглянула на подругу. - Раздевайся!
   - Не-а, - помотала головой та, изображая капризную девочку.
   Зинаиду уже начинали раздражать эти смешинки в Вериных глазах, и она слегка повысила тон:
   - Ну хватит баловаться, Верунчик! Если уж я начала - должна установить картину.
   - Положим, должна ты совсем другое...
   - Ты это о чем? - мгновенно насторожилась Зинаида.
   - О тысяче долларов. Да не пугайся, не пугайся, - Вера души расхохоталась, заметив, как вытянулось лицо у подруги, - я тебя амнистирую в честь радостного события.
   - Погоди, ты что, была там? У этой? - потрясенная гинекологиня плюхнулась на стул. Вера молча кивнула. - Ни черта себе! Дела! Перепроверить точно не хочешь?
   - Точно. Не хочу. Я и так знаю, что это правда. Чувствую.
   - И себе, что ли, в колдуньи податься? - задумчиво протянула Зина, не отводя взгляд от счастливого лица Веры.
   - Давай, Зинка. Из тебя классная ведьма получится!
   - Спасибо. Делай вам добро после этого, - Зина попыталась иронично улыбнуться, но заметно было, что слова подруги ее и поразили, и расстроили. - Я колдую над вами, колдую, а чудеса другие делают...
   Воскресенский нажал кнопку селектора:
   - Алла, Анатолий Анатольевич уже приехал?
   - Нет, - донеслось из динамика, - его не было.
   - На мобильный тоже звонили?
   - Конечно, Алексей Степанович. Несколько раз. Мобильный не отвечает.
   - Ладно. Соедините меня с Пожарским, пожалуйста... Олег? Доброе утро. Извини, ты случайно не знаешь, где Анатолий Анатольевич?
   - Понятия не имею. Сам все утро его набирал. А что?
   - Да нет, ничего. Просто странно...
   Воскресенский отключил селектор и снова перенес все внимание на дисплей компьютера, но тут зазвонил телефон. Алексей поднял трубку.
   - Алло... Что?.. Это снова вы? Послушайте, мне надоело! Если вы позвоните еще раз - я вызову милицию?.. Откуда у вас такая уверенность?.. Телефонный собеседник, видимо, принялся что-то объяснять, поскольку Воскресенский долго и терпеливо слушал, потом заговорил снова: - Хорошо, допустим, вы правы, это действительно так. Но какое это имеет значение? А главное: что вам до этого? И вообще - кто вы, собственно, такой? Впрочем, меня это не интересует. Я вас предупредил: не смейте меня преследовать! Слышите? Не смейте! - В раздражении Алексей швырнул трубку на рычаг и процедил: - Подонки!
   Уже не в первый раз Толстый приносил Буржую скверные известия. Хотя, если разобраться, была ли новость о Кудле такой уж скверной? Толстый и сам уже не знал. В конце концов, разве не сам Буржуй гонялся за этим художничком недоделанным по всему белу свету? А теперь тот сам сюда пожаловал. Вот только радости во взоре Буржуя не было Толстый посмотрел на давно уже молчавшего товарища и не выдержал:
   - Ты о чем думаешь?
   - Честно? - Буржуй неопределенно мотнул головой. - Ни о чем. Пытаюсь не сойти с ума.
   - Во-во, у меня то же самое было! До утра отходил.
   - Да, дела... - Буржуй отхлебнул из фляги и протянул ее Толстому. - Хочешь?
   - Давай.
   Флягу Толстый сумел донести почти до самого даже в предвкушении сложил губы трубочкой, но тут его дрогнула, лицо искривилось в гримасе отвращения, и неохотно вернул сосуд хозяину, проводив его сожалеющим взглядом.
   - Ты чего? - поразился Буржуй.
   - Да не могу я! - вздохнул Толстый. - Не поверишь второй день уже. Только запах чувствую - дрожь пробирает. Не иначе - ведьма постаралась, старая сволочь.
   - Ты ей спасибо скажи. Здоровее будешь.
   - Ага, спасибо, - Толстый свирепо зыркнул на друга - издевается он, что ли? - Моя воля, я б ей сказал! И вообще - ей совсем другое заказывали!
   - А откуда ты знаешь, что Вера ей заказывала? - хихикнул Буржуй.
   - А вот Верка, - с жаром проговорил обидевшийся подругу Толстый, мне никогда такой подлянки не сделает, понял?!
   - Да понял, понял, шучу... - Буржуй надолго замолчал и снова вернулся к прежним невеселым мыслям. Потом, курив, сказал: - Знаешь, Толстый, я вот все думаю: если кто другой рассказал, не ты - я бы не поверил. Я год хожу по чужой стране, ищу его, хватаюсь за любую соломинку, а он является как ни в чем не бывало! Бред какой-то.
   - Бред? Хорошо бы! Только я еще из ума не выжил.
   - Как это ты его не убил сразу? Удивительно.
   - Убил! Да я чуть мозгами не поехал! - Толстого даже передернуло от неприятных воспоминаний. - Сидел как деревянный.
   - Ничего не могу понять! - задумчиво проговорил Буржуй. - Ну что прикажешь теперь думать: Кудла не убийца?! Нет, за тебя он свое получит, я о другом... Но не полный же он идиот - вот так вот взять и появиться! Что же теперь, верить ему прикажешь?! Ты чего молчишь?
   - Знаешь, Буржуй, - отмахнулся Толстый, - из нас двоих умный ты, так давно повелось, вот и думай сам. Если хочешь знать мое мнение - нужно, как только он объявится, убить его без всяких там декадансов. Серьезно. Хуже не будет. Тем более - давно собирались. Что, не так?
   - Так.
   - Вот и я говорю. Сам я, конечно, могу не справиться...
   - Ну хватит кокетничать-то! - оборвал Буржуй привычную припевку Толстого. - Здоровый, как носорог, а все старая песня...
   - Я серьезно. А вот вместе - в четыре руки - мы его сделаем в лучшем виде. И знаешь, что самое смешное: меня совесть мучить не будет, я точно знаю. Странно, да? Никого еще в жизни не убил, а тут точно знаю: он еще не остынет, а я буду спокойно "Сникерс" жевать. Только почему-то мне кажется... Он вдруг замолчал.
   - Что кажется?
   Толстый тяжело вздохнул.
   - Кажется - мы его больше не увидим.
   - Увидим, - с полной уверенностью заявил Буржуй. - Теперь, когда он появился, увидим точно. Даже если б не хотели... Одно ясно: сидеть мне здесь больше точно незачем...
   - Я тебе давно говорил, - оживился Толстый. - Так может, вместе и махнем? Ты же у нас с Веркой вообще еще не был! Родственничек!
   - Ничего, еще побываю.
   Где Василий прошлялся всю ночь, он и сам точно не помнил. Бродил где-то по ночным паркам, прятался от дождя под мостом через Днепр, ездил на первых поездах метро
   И думал.
   Вот и сейчас, поднимаясь к себе на третий этаж, он перебирал в мыслях детали своего вчерашнего разговора с шефом. Конечно, надо было сдержаться, не попрекать Борисыча их общими неудачами. Но ведь и тот хорош! Как же он посмел заподозрить его, Василия, в предательстве!
   Из мрачных раздумий парня вырвали чьи-то цепкие руки клещами ухватившие предплечья. Лицо его уткнулось в стену.
   - Эй, ребята! - дернулся он. - Вы что!
   - Заткнись, - посоветовали ему. Повторялась история позапрошлого вечера, только теперь при свете ясного утра и чуть ли не в центре города. Но от этого было не легче.
   - Больно же... - решил на всякий случай пожаловаться Василий.
   - Надо же! А ты, оказывается, мальчик нежный...
   Голос за спиной. Не тот ли самый? Похож...
   - Какой там нежный! Всю морду ободрали, - произнес Василий вслух.
   - Ничего, потерпишь. Скоро еще больней будет. И намного.
   - Это почему же так?..
   - А потому, красавчик. Тебе что приказано было? Находиться на связи, сообщать обо всем, о чем спросят. А у тебя трубка молчит, сам где-то бегаешь... Ты что - поиграть с нами решил?
   Видимо, повинуясь безмолвному приказу главаря, Baсилия посильнее прижали израненным лицом к стене, он невольно застонал.
   - А ну тихо... - прошипел голос за спиной. - Cocеди вокруг. Выйти - не выйдут, но испугаются, а зачем пугать мирных обывателей?
   - Да чего вы от меня-то хотите?
   Вася постарался придать голосу испуганно-хнычущие интонации. На самом деле того, прежнего, большого страха он на этот раз не испытывал. Просто старался немного оттянуть время и хоть что-то увидеть. Но как ни косил глаза, ничего, кроме черных перчаток на своих плечах, рассмотреть не мог. А голову не позволяла повернуть ладонь, лежащая на затылке.
   - Хотим мы, Вася-Василек, чтобы ты послушным мальчиком был, ласково начал голос и внезапно перешел к зловещей интонации. - Мы как договаривались, а?!
   - Так уволили меня! Честное слово, - заныл Василий. - и мобильник забрали!
   - Уволили, говоришь? Ай как плохо, - говоривший сожалеюще поцокал языком. - Выходит, ты нам больше без надобности. Вгоним тебе пулю в живот - и лежи полдня на лестнице, подыхай...
   - Да за что же? - парень вдруг понял, что и такое вполне может сейчас произойти, и ему стало не по себе.
   - За то, что доверия не оправдал, - охотно пояснил голос. Доверие в нашем деле - главное. Без доверия все со-овсем бы не так было.
   - Подождите... Подождите... Вы что?!. Я же не виноват... Я не хотел...
   - Чего залебезил, Васятка? Жить хочешь? - насмешливо поинтересовались из-за спины.
   - Хочу... - хрипло выдохнул Василий.
   - Ясное дело. Все вы почему-то хотите. Только жизнь - ее ведь заслужить надо.
   - Я... я все сделаю... Но он... он меня правда выгнал...
   - Заподозрил что-то?
   - Откуда я знаю! Просто он идиот. - Это обвинение далось парню без всяких усилий.
   - Если выгнал - не такой уж идиот, - возразил говоривший. - Верно тебя, щенка, почувствовал.
   В этих словах и в интонации, прорвавшейся сквозь глуховатое механическое дребезжание, Василию на мгновение почудилось что-то неуловимо знакомое, но времени на размышления и воспоминания ситуация не оставляла. Нужно было отвечать.
   - Ничего он не почувствовал, - проговорил Вася. - Так вышло.
   - Ну а теперь по-другому выйти должно. Понял?
   - Как - по-другому?
   - На работу тебе пора возвращаться, стажер. Хватит гулять.
   Вася представил себе, как придет к Борихину и станет просить, унижаться... В ту же секунду у парня даже испуг пропал.
   - Да вы что?! - чуть ли не крикнул он. - Как я вернусь? Как?!
   - Твои проблемы.
   - Да он меня на порог не пустит!
   - Я же сказал: твои проблемы, - с нажимом произнес голос. - На колени становись, об стенку головой бейся. Но чтоб уже сегодня ты был рядом с ним. А я - чтобы все знал. Понял? - ствол пистолета с силой ткнулся Васе под ребро.
   - Понял... - прошелестел Вася.
   ГЛАВА 9
   Скамейка неподалеку от красивого многоэтажного кондоминимума Толстого представляла собой идеальное место для встреч: и до квартиры рукой подать, и оживленный бульвар рядом. Так что двое друзей, сидевших на ней, вряд ли могли привлечь чье-нибудь нежелательное внимание. Толстому удалось дотащить Буржуя именно до этой точки дальше идти тот наотрез отказался: время, мол, еще не пришло. Теперь оба сидели молча и думали о своем.
   - Странно все получается, правда? - вдруг начал Буржуй, словно размышляя вслух.
   - Ты это о чем? - поинтересовался Толстый, отрываясь от собственных дум.
   - Ведь год - целый год! - ничего не происходило. А теперь - одно за другим, опомниться не успеваешь. Словно он пройти должен был, этот год, когда мертвых тревожить нельзя.
   Толстый заметно напрягся.
   - Давай-давай, пугай лучшего друга.
   - Кто тебя пугает! - Сделав глоток из фляги, Буржуй машинально протянул ее другу, но тот только поморщился. С досадой и оттолкнул руку. Владимир смущенно спрятал флягу в карман и спросил виновато: - Что, так и не проходит?
   - Как же - проходит! Нутром чую - навсегда это. Постаралась Баба Яга, - Толстый зло сплюнул в сторону.
   - Я к ней тоже съезжу... - решил Коваленко.
   - По своей воле? - великан округлил глаза. - Ты что, Буржуй?
   - А то. Откуда-то же она знает, что я жив.
   - Вот именно! А откуда она знает, а? Я тебя спрашиваю! - Толстый поднял вверх указательный палец. - Ведьма - она и есть ведьма.
   - А мне все равно: ведьма, черт, дьявол! - упрямо мотнул головой Коваленко. - Я хочу знать правду.
   - Ага, она тебе расскажет правду! - содрогнулся всем телом Толстый. - Мало не покажется! Сами все раскопаем.
   - Что-то долго копаем... - с печальной иронией в голосе проговорил Буржуй. - Кстати, что Борихин говорит?
   - Ничего не говорит. Пропал он.
   - Что значит пропал? - удивился Коваленко.
   - А то и значит, - вздохнул Толстый. - Дома - глухо, мобильник молчит...
   - Объявится - я сам с ним поговорю, - пообещал Буржуй.
   - Вот именно. Лучше с ним, чем со всякой нечистью... - и Толстый, стараясь сделать это незаметно, перекрестился.
   В кармане у Буржуя зазвонил мобильный телефон. Как-то неохотно он достал его и нажал кнопку.
   - Алло... Я узнал.
   Но в недолгой паузе между двумя этими короткими фразами по лицу Буржуя пронесся шквал эмоций: неверие, удивление, ярость, ненависть, холодная решимость. В физиономии Толстого, который наблюдал за реакцией друга, как в зеркале отразились все эти чувства, а вдобавок к ним - явная встревоженность.