Страница:
Уже было известно, что убийца скрылся на своих двоих, а организаторы умчались на джипе «Чероки», который, по свидетельству консьержки, подъехал минут за сорок до выстрелов. Особенно часто в эти дни на экранах телевизоров мелькала физиономия Симонова. Он нехотя повторял одно и то же, и поэтому завсегдатаи бизнес — клуба ждали его появления с особым нетерпением. Большинство из них опасалось, как бы убийство Сурова не явилось очередным звеном в логически выстраиваемой цепочке: Давыдов — Петелин — Волохов…
— Что творится, Иван Карлович, что творится!
— Обычная возня.
— Да, но сколько трупов?
— Надеюсь, сегодняшний приезд вице — премьера положит конец битве за «Крон — банк», — без стеснения ввернул Иван Карлович. Он не собирался играть в поддавки с Сарояном и всем своим видом показывал, что знает и мотивы убийств Волохова и Сурова, и заказчиков этих злодеяний. Подтверждением его правоты было присутствие на нынешней презентации Семена Зея — президента «Европейского альянса». Этот монстр появлялся в России только на заключительных этапах юридического оформления сделок.
Сароян, надменно задрав свою все еще черную как смоль бороду, отреагировал резко:
— Ждете какой — нибудь сенсации?
— Предпочитаю обходиться без них.
Разговор двух конкурентов не мог не привлечь внимание собравшихся бизнесменов. Тем более что судьба «Крон — банка» оставалась под вопросом. Поговаривали о возможном возникновения консорциума, в который должны были войти «Крон — банк», «Сибирсо» и «Европейский альянс».
Намечавшийся сговор не волновал Ивана Карловича, пока в сейфе у Волохова находился компромат о деятельности «Европейского альянса», переданный ему на хранение еще Артемом Давыдовым. Но как только стало известно об убийстве Банщика, Крюгер засуетился. Главный козырь оказался выбит из его рук. Егор Вакула, склонявшийся было к сотрудничеству с Крюгером и его Финансово — промышленной группой, быстро оказался в лагере Сарояна. Это походило на поражение. Однако Иван Карлович не привык отступать. Он вспомнил о завещании, хранившемся в Амстердаме, и на свой страх и риск вышел на Алексея Гавриловича Сурова.
Их встреча оказалась продотворной и выявила общность интересов. Суров и сам искал подходящую структуру, под прикрытием которой можно было бы хозяйничать в банке. Группа Сароян — Зей — Вакула его не устраивала, так как находилась под жестким диктатом Покатова. В борьбе с председателем Высшего экономического совета можно было рассчитывать на поддержку заместителя руководителя ФСОСИ генерала Вольных. Но он тоже не мог действовать напрямую. Так что Крюгер, ко всему еще владевший банком «Императив», оказался достойным партнером.
Выслушав условия Сурова, Иван Карлович задал только один вопрос:
— Скажите, Алексей Гаврилович, смерть господина Давыдова входила в ваши планы?
— Нет. Мы ею только воспользовались, — прямо ответил Суров.
— Спасибо. Остальное меня не интересует, — поблагодарил Крюгер, абсолютно уверенный, что за выражением «мы ею только воспользовались» стояли взрыв на Ваганьковском и похищение Петелина.
В результате возникло новое объединение: Крюгер — Петелин — Вакула, под патронажем Алексея Сурова. Иван Карлович не сомневался в том, что в ближайшее время со старухой будет покончено и королевой бала станет Кира Давыдова. Он уже потирал руки в предвкушении того, как обведет вокруг пальца Сарояна и самого Покатова. С Вакулой вел себя сдержанно, как с человеком, временно занимавшим солидную должность. Имея за спиной поддержку ФСОСИ, можно было рассчитывать на большие привилегии.
И вдруг страшное известие об убийстве Сурова, перечеркнувшее все надежды и планы Ивана Карловича. Он не сомневался, что за этим преступлением стоял Сароян. Но не имел никаких доказательств. В результате вторично оказался на грани поражения и теперь рассчитывал только на то, что своего слова еще не сказали те, кто в свое время убрал Артема Давыдова.
Из — за отсутствия утечек информации приходилось обмениваться слухами.
Особый интерес в данной ситуации для собравшихся приобрела фигура Егора Пантелеймоновича Вакулы, который после убийства Сурова стал демонстрировать свою близость к Кире.
Хитрый таежник решил, что, выбирая между разъяренными тигрицами, нужно подождать, пока одна из них победит. Став сообщником старухи, он перестал бояться ее гнева. А проявление внимания к Кире объяснял желанием отвести от себя всякие подозрения.
Петелин, напротив, не отходил от Ариадны Васильевны и охотно толкал ее кресло — коляску, хотя для этой роли был привлечен сотрудник службы безопасности банка. Рядом с ними крутилась ярко накрашенная Фрунтова. Она была чрезмерно оживленна и общительна. За ней семенил Хапсаев с большим портфелем в руке.
Надменность и чопорность сквозили в каждом жесте и взгляде старухи. В ее душе бродило глухое ликование. Со всех сторон на нее смотрели люди, втайне желавшие ее смерти. А она не только не загнулась, но и совершила самый важный поступок в своей жизни — отомстила за смерть сына. Ей хотелось встать и объявить об этом во всеуслышание, чтобы вытянулись их сытые равнодушные морды, даже не пытавшиеся, глядя на нее, изобразить гримасу сострадания. Их соболезнования больше не интересуют ее. Своей местью она возвысилась над их мелкими интригами и интересами. Только после смерти в сейфе найдут конверт, где ее рукой будет написана всего одна строчка: «Убийцу моего сына убила я. Имя его Алексеи Суров». Зато второе убийство останется безымянным. Ариадна Васильевна решила извести Киру тихо, чтобы никто не приписывал ее смерти ореол мучени —
— Моя дорогая, не хотите ли чашечку кофе или какой — нибудь водички? — обратилась к ней Фрунтова.
— Что? — очнулась старуха и взглянула на подругу таким темным потусторонним взглядом, что та вздрогнула всем телом.
И было от чего. В памяти еще не стерся допрос, который учинила ей Ариадна Васильевна:
— Что у тебя с Суровым?! — ледяным тоном спросила старуха, как только Фрунтова вошла в палату и закрыла за собой дверь.
— Да я с ним едва знакома, — пожала плечами Нелли Стасиевна.
— Будешь врать — уничтожу, — прошипела старуха сквозь зубы, сжимавшие сигарету. Лицо ее было страшным. Заострившиеся щеки чернели впадинами, пальцы скрюченных рук сгибались и разгибались, будто она хотела вскочить и впиться ими в горло.
Нелли Стасиевна давно ждала этого разговора. Она не сомневалась, что кто — нибудь донесет о встрече с Суровым в «Кабанчике». Смеяну специально назвала бизнес — клуб, чтобы ориентироваться, когда придется держать ответ. Время пришло.
— Кто вам сказал? — спросила она дрожащим голосом. Всем своим видом выражая страх и покорность.
— Не твое дело! Говори!
— Я же все рассказала Смеяну, — пустила пробный шар Фрунтова и замерла.
— А почему не мне?! — взорвалась Ариадна Васильевна. — Кто здесь хозяин?! Я и только я!
У Фрунтовой отлегло от сердца. Никто из присутствовавших на встрече в «Кабанчике» не проговорился. Это меняло линию ее поведения. Если бы пришлось рассказывать о предложении Сурова предать старуху, то она бы заложила всех. А так следовало лишь признаться в невинной встрече с бывшим мужем Киры на ланче в бизнес — клубе.
— А кто нам Суров? Век бы его не видела. Ну, сообщил он мне об освобождении Петелина, так я вам сразу передала эту новость… а то, что он мне комплименты говорил, так я им цену знаю…
— Откуда Суров мог узнать об освобождении? — продолжала напирать Ариадна Васильевна.
— Наверное, Волохов сказал. А потом на меня навалился Смеян. Ему очень хотелось, чтобы я оказалась подругой Сурова. Так это неправда!
Старуха насупилась. Долго молчала, потом загробным голосом медленно произнесла:
— Суров убил Артема… Суров взорвал меня у могилы сына… Суров похитил Женю… Суров сообщил тебе об освобождении Петелина. Все, кто связан с Суровым, — убийцы! Ты сообщила ему о том, что Артем поехал в «Три пескаря»…
Удар был нанесен наугад, но попал точно в цель. Фрунтова едва не потеряла сознание. Покачнувшись, она схватилась рукой за спинку травматологической кровати. Это не ускользнуло от напряженного взгляда старухи.
— Признавайся! Ты была с ним заодно?!
Нелли Стасиевна зашлась в рыданиях и повалилась на колени.
— Да кто ж вам сказал такую гадость? Да при чем тут я?! У меня и в мыслях никогда не было… Я и с Суровым до этого года три не виделась! — причитала она, все более собирая силы, чтобы отстаивать свою правоту. — Спросите у него!
— Уйди. Не дай бог соврала. Я тебя и из могилы Достану… — прошептала Ариадна Васильевна и откинулась на подушки.
Обвинение было слишком серьезным. Если бы старуха узнала о встрече в «Кабанчике», не сносить бы Нелли Стасиевне головы. Но неожиданно подоспело убийство Сурова, и больше к этому разговору они не возвращались.
Теперь, сопровождая хозяйку банка, Фрунтова старалась ей во всем угождать и потакать всем ее желаниям. Старуха продолжала относиться к ней с мнительным недоверием. Впрочем, она относилась так ко всем, исключая Петелина. За последние дни он стал самым необходимым для нее человеком. В банке удивлялись происходящим переменам. И Усиков, и Клим Молодече были уверены, что новому председателю правления отводится роль марионетки в руках старухи, а заправлять всем в сложившейся ситуации начнет Фрунтова, как особа, наиболее приближенная к Ариадне Васильевне. Но произошло наоборот. Петелин пришел в банк с высоко поднятой головой, а Фрунтова лишилась права голоса. Все участники встречи с Суровым в «Кабанчике», не сговариваясь, постарались забыть об этом дружеском ужине и заняли выжидательную позицию.
Предвидя активное неприятие Петелина как внутри банка, так и в деловых кругах, старуха решила устроить шумную презентацию.
— Ты сам перед ними не расшаркивайся, — поучала она толкавшего инвалидное кресло Петелина. — Веди себя с достоинством. На сегодняшний день ты богаче их всех вместе взятых. Пока я жива, должен успеть взять их за горло. Я всегда повторяла Артему — в бизнесе, как в уличной драке, слабые бьют в пах, а сильные вцепляются в глотку. Артем был сильным. И ты должен стать таким.
— Слушаю вас, мамаша, — этим словом Петелин стал называть Ариадну Васильевну сразу после убийства Сурова. Сначала ее покорежило такое простонародное обращение, но потом она решила, что найдено оно верно. Ведь для всех она остается мамой Артема Давыдова.
— И не подходи к Кире. Хватит с нее Вакулы. Егорка все время забывает, что не хозяин он «Сибирсо», а всего лишь государственный управляющий.
Вот приватизируем компанию и подумаем, кому доверить такой ответственный пост.
— Он вам предан, — напомнил Петелин.
— Знаю я этих преданных предателей, — проворчала старуха. — Никогда ни с кем и ничем не делись. Пока вся власть и капиталы в твоих руках, тебя никто не предаст. А как только одному швырнешь кусок, другому… тут уж и жди предательства.
— Что за странная любовь у Ады с Петелиным? — спросила, равнодушно поглядывая на тусующуюся публику, Кира. Она, как всегда, была в черном, соответствовавшем ее настроению. Убийство Сурова напугало ее намного больше, чем покушение на Ариадну Васильевну. Впервые в жизни Кира услышала, как свистят пули. Это был очень короткий, очень сжатый, стремительный звук, от которого душа ушла в пятки и на какой — то момент наступил паралич всего организма. Она никогда не сможет забыть этот звук… Всю ночь после случившегося ее утешал протрезвевший Сергей Грач. Гладил по голове и упрямо повторял:
— Тебе не плакать, а радоваться нужно. Чего надрываться над убитым Суровым? Надо выпить за то, что ты осталась жива! Повезло, так повезло! Мне Сурова не жалко, а тебя было бы очень жаль. Напился бы вмертвую. Так не лучше ли напиться за живую?
К моменту появления милиции Кира уже успела смыть косметику и махнуть рюмок пять водки. До сих пор она не могла отойти от той ночи. Поэтому пила минералку и не могла сидеть на одном месте. К ней, как и после убийства Артема, подходили с соболезнованиями, и она уже чувствовала себя дважды вдовой.
— Нам всем придется дружить с Петелиным, — ответил на ее вопрос Вакула.
— Только без меня. Омерзительно это все.
— А я так скажу, — тихо продолжил Егор Пантелеймонович, — если вице — премьер объявит о поддержке «Крон — банка», придется и тебе обняться со старухой. Иначе нельзя. Деньги делают людей родственниками быстрей и надежней, чем любые родственные связи.
— Никогда, — отрезала Кира.
— Жизнь заставит. Старуха — наследница банка, а ты — основного взноса в его уставный фонд. Артем не по забывчивости не дезавуировал завещание в Амстердаме. Он хотел, чтобы после его смерти вы были скованы одной цепью. Так что — стерпится, слюбится. И тебе не следует лезть на рожон. Вступай спокойно в права наследования и получай свои дивиденды. А мы с Петелиным сумеем наладить бизнес. Ариадна все равно долго не протянет…
— Вот тут ты ошибаешься, — перебила его Кира. — Она переживет нас всех.
— Если ей позволят, — пошутил Вакула. Он не боялся быть откровенным с Кирой, зная, что старуха не поверит ни единому ее слову.
— А где гарантии, что позволят мне? — вдруг, резко склонившись к нему, спросила Кира.
— Честно? — став серьезным, спросил он своим пропитым голосом.
— Честно!
— Нет таких гарантий.
Кира провела по его длинным льняным волосам и печально заметила:
— Постричься бы тебе следовало. Уж очень не вписываешься в московскую тусовку. Дикий какой — то.
— А я и есть дикий. Меня не приручить никому. Хотя ты бы могла попробовать, — и поднял на нее свои голубые, почти васильковые глаза.
— Ой, ой, Вакула, — подняв руки над головой, запротестовала Кира, — только без этого. Даже нет сил над тобой издеваться. Дай с почетом нести звание дважды вдовы республики.
— Старуха считает, что ты неравнодушна к Петелину. Это правда? — не отставал Егор Пантелеймонович.
— Вот уж нет.
— Тогда зачем же ты его освободила? Кто — то попросил?
— Нет. Просто пожалела. И вообще при чем тут я? Нашла его Ядвига.
— Чушь собачья. Твоя Ядвига — манерная лживая шарлатанка. Она очень хорошо пристроилась к Барину. Тратит его деньги и внушает вам всякие глупости. А Барину чем веселей, тем лучше. У него в жизни один план — дожить до утра.
Кира терпеть не могла, когда о ее друзьях говорили плохо, а уж высказываться в таком тоне о Ядвиге и подавно никому не позволяла.
— Вы не просто дикий, — сказала она грустно, — вы очень дикий человек. И никакие деньги нас с вами не породнят.
После чего резко отошла от таежника. И тут же попала в объятия Покатова, которого толком и не знала.
— Какая ужасная несправедливость, — покачал головой и по — отечески потрепал ее по плечу председатель Высшего экономического совета. — Надо с вами что — то делать. Недопустимо, чтобы такую красивую женщину преследовал рок. Наша обязанность защитить вас.
— От кого? — высокомерно скосила на него взгляд Кира.
— От обстоятельств. Только государство может себе позволить это. Признаюсь, я хорошо относился к Леше, как — никак сын сталинского наркома. Зря он втянул вас в финансовые разборки. Хочу вам порекомендовать своего друга, господина Сарояна. Его предложения могут вас заинтересовать.
— Вряд ли… — насторожилась Кира, но, поймав ревностный взгляд Ариадны Васильевны, достала сигарету и уже более миролюбиво попросила: — Дайте прикурить.
Покатов сделал легкий жест рукой, и рядом возник Сароян.
— Артур Александрович, вы, кажется, курите?
— Да, да, — подтвердил тот и щелкнул зажигалкой.
— Покурите, поговорите… — пожелал им Покатов и, удовлетворенно пожевав губами, отошел.
Но поговорить не удалось. Публика пришла в движение, и в зимний сад энергично вошел вице — премьер Суховей. Все замерли. Он обвел взглядом присутствовавших, заметил в инвалидном кресле Ариадну Васильевну и, улыбнувшись всем, подошел к ней.
— Как ваше самочувствие? — спросил он, склонившись к протянутой сухой старческой руке с массивным рубином на пальце.
— Стараюсь держаться. Вот Евгений Архипович помогает. Сына матери никто не заменит, но он — моя последняя надежда.
— Почему же последняя? — бодро отреагировал Суховей.
— Потому что Женя должен продолжить все начинания моего сына.
— Целиком с вами согласен!
Это был не просто ответ. Это было решение правительства…
Сароян тут же, извинившись, отошел от Киры. Крюгер машинально пригладил беспалой рукой свою седую шевелюру. Вакула залпом допил остававшийся в фужере коньяк.
После некоторого замешательства раздались сначала редкие хлопки, потом робкие аплодисменты и постепенно грянула овация. Суховей стоял и словно именинник раскланивался на все стороны. Потом, почувствовав неловкость, подозвал Петелина и обнял его за плечо, показав, что непрекращавшиеся аплодисменты предназначены новому председателю правления «Крон — банка», получившему поддержку правительства.
Глава 36
* * *
В зимнем саду встретились Иван Карлович Крюгер, возглавлявший Финансово — промышленную группу, и Артур Александрович Сароян — президент Межбанковской ассоциации. Крюгер первым протянул беспалую руку для рукопожатия. Сароян, обычно здоровавшийся с ним едва заметным кивком головы, на этот раз ответил вполне по — дружески. Долго тряс его руку и, заглядывая в глаза, все повторял:— Что творится, Иван Карлович, что творится!
— Обычная возня.
— Да, но сколько трупов?
— Надеюсь, сегодняшний приезд вице — премьера положит конец битве за «Крон — банк», — без стеснения ввернул Иван Карлович. Он не собирался играть в поддавки с Сарояном и всем своим видом показывал, что знает и мотивы убийств Волохова и Сурова, и заказчиков этих злодеяний. Подтверждением его правоты было присутствие на нынешней презентации Семена Зея — президента «Европейского альянса». Этот монстр появлялся в России только на заключительных этапах юридического оформления сделок.
Сароян, надменно задрав свою все еще черную как смоль бороду, отреагировал резко:
— Ждете какой — нибудь сенсации?
— Предпочитаю обходиться без них.
Разговор двух конкурентов не мог не привлечь внимание собравшихся бизнесменов. Тем более что судьба «Крон — банка» оставалась под вопросом. Поговаривали о возможном возникновения консорциума, в который должны были войти «Крон — банк», «Сибирсо» и «Европейский альянс».
Намечавшийся сговор не волновал Ивана Карловича, пока в сейфе у Волохова находился компромат о деятельности «Европейского альянса», переданный ему на хранение еще Артемом Давыдовым. Но как только стало известно об убийстве Банщика, Крюгер засуетился. Главный козырь оказался выбит из его рук. Егор Вакула, склонявшийся было к сотрудничеству с Крюгером и его Финансово — промышленной группой, быстро оказался в лагере Сарояна. Это походило на поражение. Однако Иван Карлович не привык отступать. Он вспомнил о завещании, хранившемся в Амстердаме, и на свой страх и риск вышел на Алексея Гавриловича Сурова.
Их встреча оказалась продотворной и выявила общность интересов. Суров и сам искал подходящую структуру, под прикрытием которой можно было бы хозяйничать в банке. Группа Сароян — Зей — Вакула его не устраивала, так как находилась под жестким диктатом Покатова. В борьбе с председателем Высшего экономического совета можно было рассчитывать на поддержку заместителя руководителя ФСОСИ генерала Вольных. Но он тоже не мог действовать напрямую. Так что Крюгер, ко всему еще владевший банком «Императив», оказался достойным партнером.
Выслушав условия Сурова, Иван Карлович задал только один вопрос:
— Скажите, Алексей Гаврилович, смерть господина Давыдова входила в ваши планы?
— Нет. Мы ею только воспользовались, — прямо ответил Суров.
— Спасибо. Остальное меня не интересует, — поблагодарил Крюгер, абсолютно уверенный, что за выражением «мы ею только воспользовались» стояли взрыв на Ваганьковском и похищение Петелина.
В результате возникло новое объединение: Крюгер — Петелин — Вакула, под патронажем Алексея Сурова. Иван Карлович не сомневался в том, что в ближайшее время со старухой будет покончено и королевой бала станет Кира Давыдова. Он уже потирал руки в предвкушении того, как обведет вокруг пальца Сарояна и самого Покатова. С Вакулой вел себя сдержанно, как с человеком, временно занимавшим солидную должность. Имея за спиной поддержку ФСОСИ, можно было рассчитывать на большие привилегии.
И вдруг страшное известие об убийстве Сурова, перечеркнувшее все надежды и планы Ивана Карловича. Он не сомневался, что за этим преступлением стоял Сароян. Но не имел никаких доказательств. В результате вторично оказался на грани поражения и теперь рассчитывал только на то, что своего слова еще не сказали те, кто в свое время убрал Артема Давыдова.
* * *
Таким образом, праздновать победу или заглушать горечь поражения было еще рано. Все зависело от решения правительства, а точнее, от вице — премьера Суховея. Никто из присутствовавших, даже председатель Высшего экономического совета Виктор Андреевич Покатов, не знали, каково будет решение.Из — за отсутствия утечек информации приходилось обмениваться слухами.
Особый интерес в данной ситуации для собравшихся приобрела фигура Егора Пантелеймоновича Вакулы, который после убийства Сурова стал демонстрировать свою близость к Кире.
Хитрый таежник решил, что, выбирая между разъяренными тигрицами, нужно подождать, пока одна из них победит. Став сообщником старухи, он перестал бояться ее гнева. А проявление внимания к Кире объяснял желанием отвести от себя всякие подозрения.
Петелин, напротив, не отходил от Ариадны Васильевны и охотно толкал ее кресло — коляску, хотя для этой роли был привлечен сотрудник службы безопасности банка. Рядом с ними крутилась ярко накрашенная Фрунтова. Она была чрезмерно оживленна и общительна. За ней семенил Хапсаев с большим портфелем в руке.
Надменность и чопорность сквозили в каждом жесте и взгляде старухи. В ее душе бродило глухое ликование. Со всех сторон на нее смотрели люди, втайне желавшие ее смерти. А она не только не загнулась, но и совершила самый важный поступок в своей жизни — отомстила за смерть сына. Ей хотелось встать и объявить об этом во всеуслышание, чтобы вытянулись их сытые равнодушные морды, даже не пытавшиеся, глядя на нее, изобразить гримасу сострадания. Их соболезнования больше не интересуют ее. Своей местью она возвысилась над их мелкими интригами и интересами. Только после смерти в сейфе найдут конверт, где ее рукой будет написана всего одна строчка: «Убийцу моего сына убила я. Имя его Алексеи Суров». Зато второе убийство останется безымянным. Ариадна Васильевна решила извести Киру тихо, чтобы никто не приписывал ее смерти ореол мучени —
— Моя дорогая, не хотите ли чашечку кофе или какой — нибудь водички? — обратилась к ней Фрунтова.
— Что? — очнулась старуха и взглянула на подругу таким темным потусторонним взглядом, что та вздрогнула всем телом.
И было от чего. В памяти еще не стерся допрос, который учинила ей Ариадна Васильевна:
— Что у тебя с Суровым?! — ледяным тоном спросила старуха, как только Фрунтова вошла в палату и закрыла за собой дверь.
— Да я с ним едва знакома, — пожала плечами Нелли Стасиевна.
— Будешь врать — уничтожу, — прошипела старуха сквозь зубы, сжимавшие сигарету. Лицо ее было страшным. Заострившиеся щеки чернели впадинами, пальцы скрюченных рук сгибались и разгибались, будто она хотела вскочить и впиться ими в горло.
Нелли Стасиевна давно ждала этого разговора. Она не сомневалась, что кто — нибудь донесет о встрече с Суровым в «Кабанчике». Смеяну специально назвала бизнес — клуб, чтобы ориентироваться, когда придется держать ответ. Время пришло.
— Кто вам сказал? — спросила она дрожащим голосом. Всем своим видом выражая страх и покорность.
— Не твое дело! Говори!
— Я же все рассказала Смеяну, — пустила пробный шар Фрунтова и замерла.
— А почему не мне?! — взорвалась Ариадна Васильевна. — Кто здесь хозяин?! Я и только я!
У Фрунтовой отлегло от сердца. Никто из присутствовавших на встрече в «Кабанчике» не проговорился. Это меняло линию ее поведения. Если бы пришлось рассказывать о предложении Сурова предать старуху, то она бы заложила всех. А так следовало лишь признаться в невинной встрече с бывшим мужем Киры на ланче в бизнес — клубе.
— А кто нам Суров? Век бы его не видела. Ну, сообщил он мне об освобождении Петелина, так я вам сразу передала эту новость… а то, что он мне комплименты говорил, так я им цену знаю…
— Откуда Суров мог узнать об освобождении? — продолжала напирать Ариадна Васильевна.
— Наверное, Волохов сказал. А потом на меня навалился Смеян. Ему очень хотелось, чтобы я оказалась подругой Сурова. Так это неправда!
Старуха насупилась. Долго молчала, потом загробным голосом медленно произнесла:
— Суров убил Артема… Суров взорвал меня у могилы сына… Суров похитил Женю… Суров сообщил тебе об освобождении Петелина. Все, кто связан с Суровым, — убийцы! Ты сообщила ему о том, что Артем поехал в «Три пескаря»…
Удар был нанесен наугад, но попал точно в цель. Фрунтова едва не потеряла сознание. Покачнувшись, она схватилась рукой за спинку травматологической кровати. Это не ускользнуло от напряженного взгляда старухи.
— Признавайся! Ты была с ним заодно?!
Нелли Стасиевна зашлась в рыданиях и повалилась на колени.
— Да кто ж вам сказал такую гадость? Да при чем тут я?! У меня и в мыслях никогда не было… Я и с Суровым до этого года три не виделась! — причитала она, все более собирая силы, чтобы отстаивать свою правоту. — Спросите у него!
— Уйди. Не дай бог соврала. Я тебя и из могилы Достану… — прошептала Ариадна Васильевна и откинулась на подушки.
Обвинение было слишком серьезным. Если бы старуха узнала о встрече в «Кабанчике», не сносить бы Нелли Стасиевне головы. Но неожиданно подоспело убийство Сурова, и больше к этому разговору они не возвращались.
Теперь, сопровождая хозяйку банка, Фрунтова старалась ей во всем угождать и потакать всем ее желаниям. Старуха продолжала относиться к ней с мнительным недоверием. Впрочем, она относилась так ко всем, исключая Петелина. За последние дни он стал самым необходимым для нее человеком. В банке удивлялись происходящим переменам. И Усиков, и Клим Молодече были уверены, что новому председателю правления отводится роль марионетки в руках старухи, а заправлять всем в сложившейся ситуации начнет Фрунтова, как особа, наиболее приближенная к Ариадне Васильевне. Но произошло наоборот. Петелин пришел в банк с высоко поднятой головой, а Фрунтова лишилась права голоса. Все участники встречи с Суровым в «Кабанчике», не сговариваясь, постарались забыть об этом дружеском ужине и заняли выжидательную позицию.
Предвидя активное неприятие Петелина как внутри банка, так и в деловых кругах, старуха решила устроить шумную презентацию.
— Ты сам перед ними не расшаркивайся, — поучала она толкавшего инвалидное кресло Петелина. — Веди себя с достоинством. На сегодняшний день ты богаче их всех вместе взятых. Пока я жива, должен успеть взять их за горло. Я всегда повторяла Артему — в бизнесе, как в уличной драке, слабые бьют в пах, а сильные вцепляются в глотку. Артем был сильным. И ты должен стать таким.
— Слушаю вас, мамаша, — этим словом Петелин стал называть Ариадну Васильевну сразу после убийства Сурова. Сначала ее покорежило такое простонародное обращение, но потом она решила, что найдено оно верно. Ведь для всех она остается мамой Артема Давыдова.
— И не подходи к Кире. Хватит с нее Вакулы. Егорка все время забывает, что не хозяин он «Сибирсо», а всего лишь государственный управляющий.
Вот приватизируем компанию и подумаем, кому доверить такой ответственный пост.
— Он вам предан, — напомнил Петелин.
— Знаю я этих преданных предателей, — проворчала старуха. — Никогда ни с кем и ничем не делись. Пока вся власть и капиталы в твоих руках, тебя никто не предаст. А как только одному швырнешь кусок, другому… тут уж и жди предательства.
* * *
Старуха была недалека от истины. Егор Пантелеймонович, присев на лавочку возле искусственного водопада, потягивал коньяк, делая вид, что беззаботно любуется красными и золотыми рыбками в маленьком прудике, и без конца проигрывал в голове различные варианты. В создавшейся ситуации он имел всего лишь один — единственный ход, не дающий права на ошибку. Пока шла игра вокруг «Сибирсо», и старуха, и Крюгер, и Сароян, и Покатов выказывали ему свое дружеское расположение, но при этом каждый из них мог мгновенно превратиться в безжалостного врага. Каждого из них следовало опасаться, и никого нельзя было жалеть. Поэтому — то Вакула так легко и согласился на убийство своего потенциального партнера Алексея Сурова. Чем меньше оставалось игроков, тем больше появлялось шансов выжить у самого таежника. Ему были не выгодны обе группировки. И Крюгер, и Сароян в случае победы первым Делом постарались бы от него избавиться. А для Сурова и Киры он вообще был человеком Ариадны Васильевны и близким другом Артема. Теперь же Крюгер потерял почти все шансы. Сароян и Семен Зей тоже не имели стопроцентной уверенности в победе. Зато резкое усиление Петелина давало шанс получить от вице — премьера добро на слияние «Крон — банка» и «Сибирсо». А уж в этом случае без Вакулы не обойтись.— Что за странная любовь у Ады с Петелиным? — спросила, равнодушно поглядывая на тусующуюся публику, Кира. Она, как всегда, была в черном, соответствовавшем ее настроению. Убийство Сурова напугало ее намного больше, чем покушение на Ариадну Васильевну. Впервые в жизни Кира услышала, как свистят пули. Это был очень короткий, очень сжатый, стремительный звук, от которого душа ушла в пятки и на какой — то момент наступил паралич всего организма. Она никогда не сможет забыть этот звук… Всю ночь после случившегося ее утешал протрезвевший Сергей Грач. Гладил по голове и упрямо повторял:
— Тебе не плакать, а радоваться нужно. Чего надрываться над убитым Суровым? Надо выпить за то, что ты осталась жива! Повезло, так повезло! Мне Сурова не жалко, а тебя было бы очень жаль. Напился бы вмертвую. Так не лучше ли напиться за живую?
К моменту появления милиции Кира уже успела смыть косметику и махнуть рюмок пять водки. До сих пор она не могла отойти от той ночи. Поэтому пила минералку и не могла сидеть на одном месте. К ней, как и после убийства Артема, подходили с соболезнованиями, и она уже чувствовала себя дважды вдовой.
— Нам всем придется дружить с Петелиным, — ответил на ее вопрос Вакула.
— Только без меня. Омерзительно это все.
— А я так скажу, — тихо продолжил Егор Пантелеймонович, — если вице — премьер объявит о поддержке «Крон — банка», придется и тебе обняться со старухой. Иначе нельзя. Деньги делают людей родственниками быстрей и надежней, чем любые родственные связи.
— Никогда, — отрезала Кира.
— Жизнь заставит. Старуха — наследница банка, а ты — основного взноса в его уставный фонд. Артем не по забывчивости не дезавуировал завещание в Амстердаме. Он хотел, чтобы после его смерти вы были скованы одной цепью. Так что — стерпится, слюбится. И тебе не следует лезть на рожон. Вступай спокойно в права наследования и получай свои дивиденды. А мы с Петелиным сумеем наладить бизнес. Ариадна все равно долго не протянет…
— Вот тут ты ошибаешься, — перебила его Кира. — Она переживет нас всех.
— Если ей позволят, — пошутил Вакула. Он не боялся быть откровенным с Кирой, зная, что старуха не поверит ни единому ее слову.
— А где гарантии, что позволят мне? — вдруг, резко склонившись к нему, спросила Кира.
— Честно? — став серьезным, спросил он своим пропитым голосом.
— Честно!
— Нет таких гарантий.
Кира провела по его длинным льняным волосам и печально заметила:
— Постричься бы тебе следовало. Уж очень не вписываешься в московскую тусовку. Дикий какой — то.
— А я и есть дикий. Меня не приручить никому. Хотя ты бы могла попробовать, — и поднял на нее свои голубые, почти васильковые глаза.
— Ой, ой, Вакула, — подняв руки над головой, запротестовала Кира, — только без этого. Даже нет сил над тобой издеваться. Дай с почетом нести звание дважды вдовы республики.
— Старуха считает, что ты неравнодушна к Петелину. Это правда? — не отставал Егор Пантелеймонович.
— Вот уж нет.
— Тогда зачем же ты его освободила? Кто — то попросил?
— Нет. Просто пожалела. И вообще при чем тут я? Нашла его Ядвига.
— Чушь собачья. Твоя Ядвига — манерная лживая шарлатанка. Она очень хорошо пристроилась к Барину. Тратит его деньги и внушает вам всякие глупости. А Барину чем веселей, тем лучше. У него в жизни один план — дожить до утра.
Кира терпеть не могла, когда о ее друзьях говорили плохо, а уж высказываться в таком тоне о Ядвиге и подавно никому не позволяла.
— Вы не просто дикий, — сказала она грустно, — вы очень дикий человек. И никакие деньги нас с вами не породнят.
После чего резко отошла от таежника. И тут же попала в объятия Покатова, которого толком и не знала.
— Какая ужасная несправедливость, — покачал головой и по — отечески потрепал ее по плечу председатель Высшего экономического совета. — Надо с вами что — то делать. Недопустимо, чтобы такую красивую женщину преследовал рок. Наша обязанность защитить вас.
— От кого? — высокомерно скосила на него взгляд Кира.
— От обстоятельств. Только государство может себе позволить это. Признаюсь, я хорошо относился к Леше, как — никак сын сталинского наркома. Зря он втянул вас в финансовые разборки. Хочу вам порекомендовать своего друга, господина Сарояна. Его предложения могут вас заинтересовать.
— Вряд ли… — насторожилась Кира, но, поймав ревностный взгляд Ариадны Васильевны, достала сигарету и уже более миролюбиво попросила: — Дайте прикурить.
Покатов сделал легкий жест рукой, и рядом возник Сароян.
— Артур Александрович, вы, кажется, курите?
— Да, да, — подтвердил тот и щелкнул зажигалкой.
— Покурите, поговорите… — пожелал им Покатов и, удовлетворенно пожевав губами, отошел.
Но поговорить не удалось. Публика пришла в движение, и в зимний сад энергично вошел вице — премьер Суховей. Все замерли. Он обвел взглядом присутствовавших, заметил в инвалидном кресле Ариадну Васильевну и, улыбнувшись всем, подошел к ней.
— Как ваше самочувствие? — спросил он, склонившись к протянутой сухой старческой руке с массивным рубином на пальце.
— Стараюсь держаться. Вот Евгений Архипович помогает. Сына матери никто не заменит, но он — моя последняя надежда.
— Почему же последняя? — бодро отреагировал Суховей.
— Потому что Женя должен продолжить все начинания моего сына.
— Целиком с вами согласен!
Это был не просто ответ. Это было решение правительства…
Сароян тут же, извинившись, отошел от Киры. Крюгер машинально пригладил беспалой рукой свою седую шевелюру. Вакула залпом допил остававшийся в фужере коньяк.
После некоторого замешательства раздались сначала редкие хлопки, потом робкие аплодисменты и постепенно грянула овация. Суховей стоял и словно именинник раскланивался на все стороны. Потом, почувствовав неловкость, подозвал Петелина и обнял его за плечо, показав, что непрекращавшиеся аплодисменты предназначены новому председателю правления «Крон — банка», получившему поддержку правительства.
* * *
Презентация удалась на славу. Гости разъехались глубоко за полночь. Петелин праздновал свой первый успех в жизни. Затянутая в лиловое шерстяное платье с жесткой стойкой Ариадна Васильевна в образе несгибаемой матери была запечатлена огромным количеством фото — и телеобъективов. Вакула на радостях основательно напился. С битьем хрусталя и бесконечными поцелуями взасос. Вице — премьер побыл сего полчаса, подтвердил, что у союза «Крон — банка» и «Сибирсо» отличные перспективы, и в окружении свиты отбыл домой. Вслед за ним с мрачными лицами покинули бизнес — клуб Покатов, Сароян и Крюгер.
Глава 36
События последних дней окончательно измотали Киру. Она, как обычно, бродила босиком по ковру в своей маленькой квартире на Белорусской, пила крепкий кофе, курила сигарету за сигаретой и отхлебывала из бутылки шотландский виски. Все пепельницы, хрустальные вазы, грязные чашки и блюдца были полны окурков. На креслах валялись платья, кофты, брюки, которые она периодически надевала, собираясь за продуктами. Долго искала ключи от машины и, не найдя их, снова раздевалась. Мальчик уже напрудил лужу на кухне и, боясь возмездия, забрался в шкаф, прихватив с собой полбатона хлеба.
По всем программам новостей крутили репортажи о представлении в бизнес — клубе нового председателя правления «Крон — банка» Евгения Петелина. И почти в каждом камера выхватывала крупным планом Киру. Ее настороженный взгляд совершенно не монтировался с жизнерадостными голосами корреспондентов и показным весельем мероприятия. Разглядывая себя на экране телевизора, Кира смахивала непрошеные слезы.
— Омерзительно… все омерзительно, — повторяла она и бросалась к телефону. Набирала номер очередной подруги и спрашивала: — Ты видела? Сейчас по ТВ — центру показывали! Какой ужас! Пир во время чумы! Ну, смотри, еще по НТВ покажут.
Через каждый час ей звонила Майя. У нее был очередной приступ неизлечимой болезни. Поэтому она лежала в постели и от нечего делать поучала Киру.
— Зря ты разочаровалась в Петелине. Мне он понравился. Конечно, ему не хватает фактуры Гоши, но вместе они смотрятся вполне надежно. А то, что он подстригся, просто замечательно. Раньше, с перекидыванием волос через голову, он был похож на председателя колхоза. Кто ему подсказал?
— Не я…
— И вообще после похищения он как — то возмужал. Правда, правда. Когда я увидела его в первый раз, он был уж очень обыденным. Затрапезным. От всего шарахался. На женщин смотрел, как первоклассник на скелет динозавра в зоологическом музее. Типичный неудачник. Вот что с человеком превратности делают. Сначала недовзорвали, потом украли, и пожалуйста — готов образ мужественного банкира с впечатляющей мужской внешностью…
— Майя, отгадай загадку, — в ответ предложила Кира. — Висит груша, нельзя скушать. Что это такое?
— Ну? — прозвучало в трубке.
— Что «ну»? Тетя Груша повесилась!
— Да ну тебя. Шутки — шутками, а жизнь продолжается. Дважды вдова — это только начало женской истории.
Кажущаяся бессмысленной болтовня Майи имела свою четкую сверхзадачу. Вдова кинорежиссера всеми силами хотела вернуть Вакулу, тем более после того, как его шансы полезли вверх. Но таежник не очень поддавался на провокации и предпочитал держаться от Майи на расстоянии. Вот она и решила для достижения своей цели убедить подругу в необходимости завладеть сердцем Петелина. Тогда у них получится компания и Вакуле просто будет некуда деваться.
— Ты представь морду Ады, когда она узнает, что ее ставленник влюблен в тебя до беспамятства.
— С чего ты взяла, что он влюбится до беспамятства? — вяло поддерживала разговор Кира, сидя на ковре и пытаясь намазать глаз, держа в руке и кисточку, и сигарету.
— А разве в тебя влюблялись иначе?
— Он не такой. Для него самый большой кайф — пить пиво с копченой скумбрией и вытирать руки о штаны.
— Откуда тебе известно?
— Я к нему дважды заезжала на Сеченовский.
— Положим, не к нему, а к себе… а впрочем, здорово получается. Ты уехала от Артема, оставила почти все вещи, посуду, а теперь есть возможность вернуться назад и вместо бывшего мужа получить нового.
— Хорошо, что меня не испортил квартирный вопрос, — перефразировала Кира классика. — Даже если бы там оказался не какой — то Петелин, а Бандерае, я все равно не вернусь туда.
— Ну, хорошо, — сдалась Майя. — Но для меня ты можешь это сделать?
— Что именно?
— Организовать встречу — Петелин, Вакула, ты и я.
— Еще не хватало, чтобы я приглашала мужчину.
— Нет, важно твое согласие, а пригласит их Барин. Уж он найдет подходящее место… Чем плохо?
Кира вспомнила о навязчивой идеи Ядвиги, утверждавшей, что Петелин чуть ли не подарок судьбы. Как она ни любила прорицательницу, ее оценка Мстислава Перфилова не давала Кире покоя. Сравнивать Мстислава с этим — значит, просто не видеть чудовищного несоответствия. Хотя что можно понять по фотографиям? И тут в голове Киры блеснула шальная мысль! Взять и впрямь продемонстрировать Ядвиге свежеиспеченного банкира. Пусть она пообщается с ним, сама все поймет, а потом извинится за сравнение с Перфиловым.
— Ты заснула?! Отвечай! Что с тобой?! — кричала в трубку Майя, испуганная молчанием подруги.
— Нет, нет… нормально. Я подумаю. Вернее, я согласна. А Ядвига будет?
— Зачем нам Ядвига? — по интонации можно было понять, что, несмотря на стычку Вакулы с прорицательницей, Майя уловила в васильковых глазах нефтяного барона мужской интерес к красоте Ядвиги.
— Без Ядвиги ни за что.
— Ну, ладно… Барин без нее и не появляется. Всех баб бросил. В нищету вверг.
— Договорись с ними и перезвони.
Закончив разговор, Кира достала из ящика фотографии Мстислава Перфилова и разложила их на ковре, а под ними расположила валявшиеся на столе фотографии Петелина. И вдруг от удивления ойкнула.
На нее смотрели два разных непохожих человека, один из которых был интересней, привлекательней, загадочней и добрей. И им оказался — Евгений Петелин!
По всем программам новостей крутили репортажи о представлении в бизнес — клубе нового председателя правления «Крон — банка» Евгения Петелина. И почти в каждом камера выхватывала крупным планом Киру. Ее настороженный взгляд совершенно не монтировался с жизнерадостными голосами корреспондентов и показным весельем мероприятия. Разглядывая себя на экране телевизора, Кира смахивала непрошеные слезы.
— Омерзительно… все омерзительно, — повторяла она и бросалась к телефону. Набирала номер очередной подруги и спрашивала: — Ты видела? Сейчас по ТВ — центру показывали! Какой ужас! Пир во время чумы! Ну, смотри, еще по НТВ покажут.
Через каждый час ей звонила Майя. У нее был очередной приступ неизлечимой болезни. Поэтому она лежала в постели и от нечего делать поучала Киру.
— Зря ты разочаровалась в Петелине. Мне он понравился. Конечно, ему не хватает фактуры Гоши, но вместе они смотрятся вполне надежно. А то, что он подстригся, просто замечательно. Раньше, с перекидыванием волос через голову, он был похож на председателя колхоза. Кто ему подсказал?
— Не я…
— И вообще после похищения он как — то возмужал. Правда, правда. Когда я увидела его в первый раз, он был уж очень обыденным. Затрапезным. От всего шарахался. На женщин смотрел, как первоклассник на скелет динозавра в зоологическом музее. Типичный неудачник. Вот что с человеком превратности делают. Сначала недовзорвали, потом украли, и пожалуйста — готов образ мужественного банкира с впечатляющей мужской внешностью…
— Майя, отгадай загадку, — в ответ предложила Кира. — Висит груша, нельзя скушать. Что это такое?
— Ну? — прозвучало в трубке.
— Что «ну»? Тетя Груша повесилась!
— Да ну тебя. Шутки — шутками, а жизнь продолжается. Дважды вдова — это только начало женской истории.
Кажущаяся бессмысленной болтовня Майи имела свою четкую сверхзадачу. Вдова кинорежиссера всеми силами хотела вернуть Вакулу, тем более после того, как его шансы полезли вверх. Но таежник не очень поддавался на провокации и предпочитал держаться от Майи на расстоянии. Вот она и решила для достижения своей цели убедить подругу в необходимости завладеть сердцем Петелина. Тогда у них получится компания и Вакуле просто будет некуда деваться.
— Ты представь морду Ады, когда она узнает, что ее ставленник влюблен в тебя до беспамятства.
— С чего ты взяла, что он влюбится до беспамятства? — вяло поддерживала разговор Кира, сидя на ковре и пытаясь намазать глаз, держа в руке и кисточку, и сигарету.
— А разве в тебя влюблялись иначе?
— Он не такой. Для него самый большой кайф — пить пиво с копченой скумбрией и вытирать руки о штаны.
— Откуда тебе известно?
— Я к нему дважды заезжала на Сеченовский.
— Положим, не к нему, а к себе… а впрочем, здорово получается. Ты уехала от Артема, оставила почти все вещи, посуду, а теперь есть возможность вернуться назад и вместо бывшего мужа получить нового.
— Хорошо, что меня не испортил квартирный вопрос, — перефразировала Кира классика. — Даже если бы там оказался не какой — то Петелин, а Бандерае, я все равно не вернусь туда.
— Ну, хорошо, — сдалась Майя. — Но для меня ты можешь это сделать?
— Что именно?
— Организовать встречу — Петелин, Вакула, ты и я.
— Еще не хватало, чтобы я приглашала мужчину.
— Нет, важно твое согласие, а пригласит их Барин. Уж он найдет подходящее место… Чем плохо?
Кира вспомнила о навязчивой идеи Ядвиги, утверждавшей, что Петелин чуть ли не подарок судьбы. Как она ни любила прорицательницу, ее оценка Мстислава Перфилова не давала Кире покоя. Сравнивать Мстислава с этим — значит, просто не видеть чудовищного несоответствия. Хотя что можно понять по фотографиям? И тут в голове Киры блеснула шальная мысль! Взять и впрямь продемонстрировать Ядвиге свежеиспеченного банкира. Пусть она пообщается с ним, сама все поймет, а потом извинится за сравнение с Перфиловым.
— Ты заснула?! Отвечай! Что с тобой?! — кричала в трубку Майя, испуганная молчанием подруги.
— Нет, нет… нормально. Я подумаю. Вернее, я согласна. А Ядвига будет?
— Зачем нам Ядвига? — по интонации можно было понять, что, несмотря на стычку Вакулы с прорицательницей, Майя уловила в васильковых глазах нефтяного барона мужской интерес к красоте Ядвиги.
— Без Ядвиги ни за что.
— Ну, ладно… Барин без нее и не появляется. Всех баб бросил. В нищету вверг.
— Договорись с ними и перезвони.
Закончив разговор, Кира достала из ящика фотографии Мстислава Перфилова и разложила их на ковре, а под ними расположила валявшиеся на столе фотографии Петелина. И вдруг от удивления ойкнула.
На нее смотрели два разных непохожих человека, один из которых был интересней, привлекательней, загадочней и добрей. И им оказался — Евгений Петелин!