- Приводите её завтра. Я дам команду кадровикам.
- Она в отпуске. Отдыхает с родителями. Вернется недели через две.
- Считайте, что она тоже принята. Подберем что-нибудь подходящее. Что еще?
- Спасибо.
- На днях я улетаю в Германию. Пока осваивай свои обязанности. Съездишь с помощниками в Тверь, там на одном заводе для вашей группы переоборудуется новая "Волга". Она будет с фордовским двигателем, пятиступенчатой коробкой передач и прочими наворотами. Получишь, проверишь и пригонишь в Москву. Вопросы есть?
- Пока все ясно, - Андрей поднялся и вышел.
Отпустив Безуглова, Таранов вызвал одного из своих заместителей Альберта Григорьевича Петровского, отвечавшего за привлечение в банк частных вкладов.
Энергичный, склонный к импровизациям, не признающий никаких правил и условностей, он был полной противоположностью расчетливому и осторожному председателю. Таранов в глубине души считал его авантюристом и старался не оставлять без контроля.
Петровский вошел в кабинет, непринужденно присел к столу и раскрыл папку:
- Есть одна хорошая идея. Вот здесь, - он протянул Таранову отпечатанный лист, - финансово-экономический обзор Аргентины. Там любопытная ситуация... И наши коллеги туда ещё не добрались... Мы могли бы создать и профинансировать совместные предприятия... Меховые, например...
- Далековато, - снова пробормотал Таранов и задумчиво посмотрел на Петровского. Предложение было слишком неожиданным. И как только ему приходят в голову подобные фантазии, подумал он.
Словно отвечая на его вопрос, Петровский продолжал:
- Я на эту идею наткнулся случайно. Приходил замдиректора из "Зари", Саватеев. Просит профинансировать поездку трех специалистов на международный экологический симпозиум в Буэнос-Айресе. Двое от "Зари" директор и Саватеев, третий - экономист Липинский, часто мелькает по телевизору. На этом симпозиуме можно вклиниться в международные проекты, это может оказаться выгодным делом. Через две недели туда будет чартерный рейс. Я мог бы незаметно слетать с ними. Это ни у кого из наших коллег не вызовет подозрений. Прозондирую обстановку, наведу мосты...
- Сколько они просят?
- Немного. Двадцать тысяч долларов.
- А почему мы должны их финансировать? - задал Таранов дежурный вопрос.
- Спонсорство. Наши наши соседи, и клиенты. Долг вежливости. К тому же "Заря" ожидает огромный госзаказ, и деньги пройдут через нас.
- Не возражаю. - Петровский кивнул на подготовленную Петровским справку по Аргентине. - Бумагу эту пока оставь. Ты куда собрался?
- Объеду филиалы, Валентин Федорович. Посмотрю, как идут вклады... С вашего разрешения, - Петровский улыбнулся.
Прием от населения вкладов под высочайшие проценты был тоже его идеей. Расчет был простой: привлеченные высокими дивидендами и рекламой, обезумевшие от инфляции люди повалят в их филиалы: одни сразу, другие поосторожнее - через месяц, когда убедятся, что банк выполняет свои обязательства. Дивиденды можно будет выплачивать за счет вновь поступающих вкладов. Чисто, просто и выгодно. Таранов считал эту затею слишком рискованной, однако, Петровского неожиданно поддержал совет директоров банка и, скрипя сердцем, председатель согласился, решив про себя установить за своим неуемным заместителем постоянный и незаметный контроль.
Глава 4.
На следующий день Андрей отправился на старую работу. Он привычно поставил машину на стоянке и направился к проходной "Зари".
Из бюро пропусков позвонил Спежову.
- Привет, господин безработный, - в голосе соседа по лаборатории сквозило обычное уныние.
- Закажи мне пропуск.
- Придется идти к Саватееву, - тяжело вздохнул Спежов. - Что я ему скажу?
Андрей скрипнул зубами. Отношения с заместителем директора Саватеевым у него всегда были натянутыми.
Моложавый, улыбчивый, элегантный, Саватеев нравился всем. Но только не Андрею: в отношении Саватеева к нему он буквально кожей чувствовал тщательно скрываемое, вежливо-скользкое недоброжелательство, какое-то начальственное беспардонство и, скрытое за дежурной улыбкой, чувство собственного превосходства.
- Ладно, прорвусь сам, - проговорил Андрей и положил трубку.
Развернув просроченный пропуск, он протянул его вахтеру и поднялся на третий этаж.
Над знакомой дверью вместо таблички "Лаборатория моделирования" зиял светлый квадрат. В опустевшей комнате склонилась над голым канцелярским столом одинокая фигура Максима Спежова. Он поднял голову и отрешенно посмотрел на Андрея.
- Как это случилось?
- Говорят, структурная перестройка. Перешли на новый штат. "Заря" превратилась в обычное НИИ. Сократилась раза в три. Ребята уже две недели не являются, ищут работу. Вот так, Безуглов, нет финансирования.
Андрей знал привычку Спежова называть всех по фамилиям и давно не обращал на это внимания.
- Для работ по безопасности полетов нет финансирования? Маразм какой-то. Что-то вроде умышленного членовредительства.
- Маразм, - безучастно подтвердил Спежов. - Что хотят, то и делают. Я сам сегодня последний день. Ищу работу. А Саватеев все блеял, что разработка не пропадет, что мы ещё вернемся к ней... Когда у государства будут деньги.
- У государства... - Андрей качнул головой вверх. - Что это теперь такое, понять уже невозможно. Скопище чиновников? Макет имитатора есть, авторов - под зад коленкой, результатами может пользоваться кто угодно... Все нормально. Так? А мы с тобой, как идиоты микросхемы на черном рынке на свои последние деньги покупали...
- Вот именно. И они думают, я им что-нибудь стоящее здесь оставлю. Все ж было вон на том компьютере, - Спежов кивнул в угол на составленную в ряд аппаратуру. - Я его весь вычистил, до последнего байта. А по бумажным отчетам не поймешь ни хрена. Они ещё прибегут за мной. А ты-то как?
- Я вроде нашел работу.
- Может и меня пристроишь?
- Это служба безопасности банка. Они тебя не возьмут. Но со временем, может быть, мы с тобой докрутим имитатор. Сам...
- Со временем... - разочарованно протянул Спежов.
- Ладно, до связи. - Андрей пожал вялую руку своего бывшего коллеги и повернулся к двери. - Схожу на испытательный стенд,
- Ключи у Нинико... - Максим виновато развел руками: - Имей в виду: она откуда-то все узнала. О тебе с Натальей. Посмотрел бы ты на её лицо... Ну и поросенок же ты, Безуглов... Такая женщина.
Андрей помрачнел. С ней надо было объясниться сразу, но встретившись с Натальей, он словно попал в вихревую зону, и все забылось.... Он вздохнул и направился в дирекцию.
Нинико была в приемной. Если бы не строгая деловая блузка и прямая короткая юбка, она могла бы показаться настоящей цыганкой: иссиня-черные волосы, горячие глаза, ослепительные зубы, крупный яркий рот.
- Нинико, здравствуй, - он взял её руку и, покорно склонившись, осторожно коснулся ладони губами.
- Здравствуй Андрей, - голос её был спокоен и ровен.
- Не сердись, понимаешь... Я сейчас все объясню, - он поднял на неё глаза, столкнулся с черными зрачками и отвел взгляд.
- Не надо, Андрей. Я не сгоpаю от любопытства. И так все ясно. Не оправдывайся и не унижайся. Я жалею только об одном, почему не бpосила тебя пеpвой. А впрочем, какая разница.
Андрей, тяжело вздохнув, промолчал, да и что он мог ответить...
Она опустила голову и, быстро вышла из приемной. По коридору прощально простучали её каблучки.
Андрей потоптался и направился следом за ней, к испытательному стенду. Дверь была открыта, он вошел в прохладное экранированное металлом помещение. Нинико стояла у дальней стены, он приблизился к ней и протянул руку.
- Останемся друзьями, Нинико.
- Да, вот как? А pазве я не была тебе другом?
- Прости.
- Зачем ты пришел?
- Поговорить с тобой. Посмотреть в последний раз на имитатор.
- Считай, что поговорил, а аппарат у Саватеева.
- Без микросхем?
- Не знаю.
- А документация? Ведь это мы её делали со Спежовым...
- Не кричи на меня!
- Извини, я не в себе.
- А был ли ты вообще в себе, хоть когда-нибудь?
- Они думают, что высадили нас с работы... Нет, Нинико, это работа ушла вместе с нами. И хорошая работа.
- И это все, что ты мне можешь сказать? - он подняла на него свои пронзительно черные глаза.
Андрей привлек её к себе и неловко чмокнул в щеку:
- Прости, Нинико.
Он вышел в коридор и стремительно зашагал к выходу.
Саватеев неслышно расхаживал по мягкому ковру кабинета: движение всегда его успокаивало.
В дверь постучали и вошла Нинико.
- Я хотела отпроситься сегодня пораньше, Евгений Степанович.
- Конечно, конечно, нет проблем. Что-то случилось? Не обращайте внимания. Вам не идет быть такой озабоченной, - он поднялся, с грохотом открыл сейф, подмигнул заговорщицки: - По бокалу шампанского, а? Обмоем наш общий успех, и ваш в том числе. Только никому ни слова, пока. У нас вытанцовывается отличный заказ. Пока это секрет. Знаете, я страшно рад, Нинико, а поделиться не с кем...
Она не успела возразить, раздался хлопок, на столе перед ней появились сверкающий бокал шампанского и шоколадка.
Нинико слабо улыбнулась. Саватеев прошел к двери и повернул ключ:
- Чтоб враги, то есть конкуренты не пронюхали... За успехи! А неудачи... гори они синим огнем, - Саватеев протянул бокал осторожно коснулся им бокала Нинико. Раздался легкий звон.
- Ну, - деланно строгим тоном произнес он, Нинико улыбнулась и, внутренне махнув на все рукой, залпом выпила.
- Еще? - Саватеев вопросительно и весело поднял брови.
- Нет, нет, нет, - она нерешительно покачала головой.
- Тогда вот что... - он присел рядом и заглянул ей в глаза. - Я приглашаю вас на ужин. Только не отказываться, вы меня убьете... Нинико, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ну что случилось? - он незаметно перешел на "ты".
- Да ничего, Евгений Степанович... Правда, ничего.
- И все-таки, давай сходим куда-нибудь поужинаем, - снова предложил он. - Посидим где-нибудь... Посмотри, какая погода, - он взял её под руку и подвел к окну. На проспекте золотились от солнца стекла зданий.
А почему бы и нет, решила Нинико, она всегда чувствовала его особое к себе отношение, но он казался ей нерешительным, и теперь она удивилась и его напористости, и чуткости. Он сразу уловил, как ей плохо сейчас. Настоящего человека сразу видно. Она тряхнула головой, жгучие черные волосы взметнулись послушной волной:
- Не знаю... Слишком неожиданно...
- В восемь, на Твеpской, у центрального телеграфа. Удобно?
- Хоpошо, - безучастно согласилась она.
Саватеев благодарно сжал ей локоть и проводил до двери.
Частная фирма "Комета" с загадочной добавкой на угловом штампе "Малое научно-производственное предприятие" размещалась в трех небольших комнатах, выделенных ей за символическую плату на первом этаже трехэтажного здания авиационного техникума. Впрочем, никто, кроме директор а и главного бухгалтера техникума, регулярно получавших комиссионные, об этом не ведал. Табличек на дверях не было, посетители в этом конце коридора не топтались, уборщица туда никогда не заглядывала. Бутылки выносили немногочисленные сотрудники предприятия. Тем не менее счет её в "Южном коммерческом банке" тучнел по мере увядания государственного гиганта "Заря".
Саватеев бывал здесь много раз и легко ориентировался в коридорах.
Директор "Кометы" Борис Семенович Мишин ждал его. Он пожал пртянутую руку, замкнул на ключ дверь и, открыв огромный, похожий на платяной шкаф сейф, выставил на стол бутылку армянского коньяка, два пластиковых стаканчика и бутерброды с розовой семгой. Был он высок, подвижен и улыбчив. Голубые глаза сияли показным доброжелательством. Он присел, провел рукой по густым с проседью волосам и, потирая ладони, окинул взглядом стол:
- Ну как?
- Не отравимся? - Саватеев кивнул на коньяк.
- Обижаешь, Женя. Друзья из Еревана прислали, на самолете. Ящик. Если понравится, пару штук возьмешь с собой.
- Война кругом. Как не стать подозрительным.
- Кому война, а кому мать родна. Иначе бы она давно кончилась.
- Ладно, наливай, - усмехнулся Саватеев и, подождав, пока Мишин наполнил стаканчики, провозгласил:
- За успех! Проект договора с "Зарей" готов?
- Естественно. Все подсчитано. Ровно миллиард.
- Таких сумм раньше не было, - задумчиво проговорил Саватеев. - Даже робость берет.
- Бюджет для того и существует - для расходов. Не мы, так другие. Эти деньги все pавно истpатят, так уж лучше на нас: чем мы хуже. Ты думаешь у меня мало накладных расходов? 20 процентов - откат. Иначе найдут других, Саблина, например. Конкуренция: кто больше сунет. Да и Бригадиру с его командой несколько лимнов...
- Многовато, - Саватеев присвистнул. За что?
- За "крышу". За защиту от всякой швали. За "наезды" на должников. Не знаешь? То-то и оно. Мы первопроходцы, Женя. Сплошной риск.
- Оставь миллионов пятьдесят в резерве. Есть у меня одна мысль... Из имитатора может получиться многофункциональный прибор. Суперапарат, с невиданными возможностями.
Размягченный выпивкой, а коньяк действительно оказался превосходным, Саватеев едва не поделился с компаньоном давно уже мучившей его идеей. Он хорошо помнил неожиданную панику, которая вспыхнула в коридорах "Зари", когда Безуглов со Спежовыи включили имитатор на полную мощность. Он до сих пор видел перед собой безумные от ужаса глаза людей мчавшихся навстречу ему по коридору. В остром и падком на все новое уме Саватеева забрезжила тогда смутная догадка... Она притаилась где-то внутри, он не торопился её прояснять, ждал, когда она созреет сама, исподволь обрастет перспективными идеями и мыслями. Сейчас он едва не проговорился о ней Мишину, но вовремя спохватился и перевел разговор:
- Наливай... У тебя есть надежные ребята? - ничего не значащим тоном, как бы между прочим. спросил Саватеев.
- Смотря для чего...
- Ответственным исполнителем работы был некто Спежов. Вместе с Безугловым. Я их уволил по сокращению штатов: ненадежные люди. Всю черную работу - схемы, описания, протоколы испытаний, всю документация делал на компьютере Спежов. А у нас знаешь как: уходит человек, и после него остается пустой винчестер, будто там ничего и не было. Чтобы его потом обратно пригласили. Так и оказалось: в институтском компьютере ни черта нет, а Спежов разводит руками. Зато все это наверняка есть у него дома. Понимаешь? Все забрал с собой, вот народ пошел, выносят, как с мясокомбината. К тому же служебная информация. Только свистни режимщикам... Но я не хочу этого. Короче, надо забрать у него из дома системный блок компьютера и, если найдут, - микросхемы... А Безуглов держит дома отражатель из какого-то спецматериала...
- А если просто купить у них? - предложил Мишин.
- Там щекотливое дело - авторские права и прочее. Проще забрать, а потом вернуть. И разобраться во всем самим.. Смогут твои ребята?
- Сейчас, Женя, ничего невозможного нет. Если заплатить.
- Оплати. Дело срочное. Адреса - вот здесь, - он выложил на стол узкий конверт.
- Все у тебя срочно.
- Правильно подметил. Мне вот и сейчас срочно нужны крупные купюры. Отметить успех. Поужинать кое с кем.
- Сколько?
- Тысяч десять.
- Мишин молча открыл сейф, забравшись в него с головой и что-то бормоча, отсчитал денег.
- Не много ли для ужина? - он протянул их Саватееву.
- Не много, Боря, не много. И положи-ка мне в кейс пару бутылок твоего замечательного коньяка.
Нинико ждала его на Тверской. Саватеев увидел её издали, она стояла в стороне от потока прохожих, её нельзя было не заметить: яркая, даже среди пестрой толпы, черные волосы до плеч, светлая косынка, небрежно повязана на шее.
Ах, Нинико, Нинико, неспетая песня... Перед глазами вдруг возникла давняя и жгучая картина: Нинико, выходящая морозным утром из желтой "шестерки" Безуглова, здесь рядом у стоянки машин, такая откровенно счастливая, что он мгновенно тогда все понял.
Теперь застарелая ревность, как открывшаяся рана, снова обдала болью.
Он покосился на водителя, тот напряженно смотрел вперед, в потоке машин ему было не до прохожих. Саватеев тронул его за плечо:
- Леша, сдай вправо, я сойду.
Машина медленно притормаживая, послушно притормозила у тротуара.
- Извини, Нинико, я - на машине, улицы забиты...
- Не страшно, Евгений Степанович, я только подошла.
- Замечательно выглядишь...
- Спасибо.
- И давай на ты, хорошо?
- Попробую, - она слабо улыбнулась.
Глава 5
У входа в ресторан сидел на стуле разморенный жарой и хмельными напитками пожилой краснолиций швейцар.
- Мест нет, господа, - но, узнав Саватеева, поднялся со стула и приложил руку к козырьку:
- Здравия желаю!
- Вольно! - ответил Саватеев. - Мареничев на месте?
- Обязательно. Как штык, - швейцар качнулся.
- Кто такой Мареничев? - спросила удивленная Нинико, когда они оказались в вестибюле.
- Администратор. Мой приятель, Валера. Кстати, бывший доцент. Специалист по теории вероятностей.
Нинико промолчала, сегодня она уже ничему не удивлялась.
Валера оказался плотным рыжеватым мужчиной в строгом черном костюме.
- Познакомься, - Саватеев представил Нинико: - Нина Корнеевна. Для друзей - Нинико. Столик на месте?
- Как всегда.
Ресторан был заполнен, в воздухе слоился сигаретный дым. Мареничев провел их к боковому столику у окна, принес два стула. Мгновенно рядом оказался официант, как из-под земли вырос.
- Две бутылки шампанского... - начал Саватеев и вопросительно посмотрел на спутницу. Подавленная видом переполненного зала, гулом голосов, Нинико подняла на него растерянные глаза.
- И что-нибудь перекусить... На твой вкус.
За столиком у следующего окна сидел Роберт Донован с белокурой манекенщицей Эльзой, которую он подцепил для компании на презентации в доме моделей. Место Донован выбрал не случайно. Он уже побывал здесь несколько раз, подружился с администратором-доцентом Валерой, определил и дежурный столик, за который Мареничев обычно усаживает ученых друзей. Заметив, что сегодня он провел к столу моложавого крепкого интеллигентного вида мужчину с красивой женщиной - это были Саватеев и Нинико, Донован выставил на окно дипломат с встроенным диктофоном и развернул его в их сторону.
- Мешается под ногами, - пояснил он Эльзе.
Теперь сверхчувствительный микрофон направленного действия смотрел точно на Саватеева. Потягивая пиво, Донован развернув блокнот и начал набрасывать карандашом портрет своей новой знакомой. Кукольное её личико кокетливо улыбалось, длинная черная сигарета в отставленных пальчиках чадила на отлете.
- Ты такая грустная... - Саватеев наклонился к Нинико: - Может хватит? Хочешь, расскажу тебе одну историю?
Она едва заметно кивнула.
- Так вот. У меня есть один знакомый. Нормальный, в общем, парень. Влюбился, женился, обычная история. Она была прелестна, моложе его на семь лет. А он работал с утра до глубокого вечера. Был помешан на электронике. И вот однажды, когда они сдали в серию очередной прибор, он, как на крыльях, примчался домой - поделиться радостью. На кухонном лежала записка: "Прости, мой дорогой, и прощай. Сердцу не прикажешь." От неё остались только домашние тапочки. Они сиротливо стояли в ванной, будто извинялись за хозяйку. Началась маята. Лекарство от любви всем известно...
- Новая любовь? - она улыбнулась, её забавлял рассказ.
- И он так думал. А потом понял: нет, не новая любовь...
- А что же? - Нинико заинтересовалась всерьез.
- Новая любовь - это потом. А вначале - презрение и месть Он рисовал в своем воображении эту месть... И ей, и своему сопернику. Он видел её раскаявшуюся, раздирающую рубашку на груди с криком - прости! Конечно, он и не пытался мстить, они уехали в другой город, их было не достать. Но даже слепой ярости и презрения оказалось достаточно: любовь сгорела в этом огне, и он перестал мучиться. А потом у него появились и новые подруги, и новая любовь. Тебе неинтересно?
- Выходит, лекарство от любви - презрение?
- Точно. Почти математическая формула, - он замолчал, и она вдруг поняла, что он говорил о себе. Утешал её, предлагал себя в товарищи по несчастью.
- А лекарство для любви существует? Не против, а для.
- А как же?! Могу поделиться, - Саватеев наклонился к ней:
- Шампанское, милая Нинико. И деньги. Но в большом количестве.
- И только?
- С хорошими деньгами мужчина чувствует себя увереннее, и, если он не дурак, легко завоюет её сердце. Он может покупать ей цветы и подарки, ужинать с ней в ресторане, уехать с ней к морю... Деньги все упрощают до предела.
- Это уж слишком, - возразила Нинико, - грустно, если это так. Грустно, обидно и неприятно.
- Большие деньги это нечто другое, чем просто деньги. Это как раз тот случай, когда количество переходит в новое качество. Скоро они у меня будут. Я сделаю аппарат, которого нет нигде в мире. Абсолютно нигде. И потом я покажу тебе весь мир, и ты убедишься, что жизнь прекрасна. Подожди немного.
- Ладно. Я подожду, - она невесело улыбнулась. - Мне ведь все равно ничего другого не остается.
На небольшой эстраде заиграл оркестр: пятеро молодых парней в пестрых цветных сорочках и джинсах; звуки скрипки, тревожный перестук барабана, легкие переливы рояля. Кудрявый молодой гитарист наклонил к себе микрофон, тронул гитару и запел:
...В пустых институтах наука пылится,
Ларьками покрыта родная страна.
Не падайте духом, профессор Голицын,
Доцент Оболенский, налейте вина....
- Выпьем-ка еще, для расслабухи, как теперь говорят, - он наполнил бокалы, поднял свой, их взгляды встретились, Нинико не отводила глаз. Она чувствовала теперь благодарность к Саватееву. Что бы про него не говорили, она убедилась насколько это умный и тактичный человек. А ведь он, скорее всего, знает о прошлых её отношениях с Андреем. И ни единого намека.
Потом они танцевали, ей было спокойно и приятно, Саватеев нежно и уверенно обнимал её, она чувствовала его сильные руки и отдавшись во власть музыки и охватившего её ощущения близости, боясь спугнуть это ощущение словами, молчала.
...Листает судьба наши дни, как страницы,
Луна равнодушная смотрит с небес,
Как миллионеры, профессор Голицын,
Твоих аспиранток ведут в "Мерседес".
Когда они вернулись, к их столику подошел покачивающийся высокий парень и ухватил Нинико за локоть:
- Потанцуем?
Нинико подняла на него глаза и отрицательно качнула головой. Парень попытался присесть за их столик.
- Слушай, дорогой, не мешай нам, - Саватеев спокойно достал из кармана купюру в пятьдесят рублей и вложил её в ладонь незнакомца. - На закажи себе пива, - и Саватеев кивнул в сторону бара.
- Да ты что, в натуpе, - парень тупо уставился на деньги, он явно ничего не понял и был сбит с толку. Наконец, он поднялся и направился к приятелям вглубь зала.
Донован за соседним столиком насторожился. Спутница с удивлением взглянула на его посерьезневшее лицо и невольно повернулась в сторону его взгляда.
- Роберт, я смотрю, тебя волнуют жгучие брюнетки, - она обиженно надула губки.
- Что ты, Эльза, просто мне кажется, этого парня я где-то встречал. Ты его не знаешь?
Она посмотрела на Саватеева, заодно обмерив взглядом и Нинико, и отрицательно покачала головой.
Нинико была встревожена не на шутку.
- Может быть, уйдем? Они нас в покое не оставят, - прошептала она.
- Да это мой дом родной. Не волнуйся. И не смотри в их сторону.
Появился официант и торжественно разложил перед ними металлические овальные тарелки с бастурмой.
- Слушай, позови Валеру.
- Сейчас. Момент.
Валерий появился через минуту, он встал рядом и, вглядываясь в дальний угол зала, незаметно спросил:
- Женя... Ты меня отвлекаешь. Я, между прочим, на работе.
- Извини, я думал ты на лекции. Пройдем к бару. Есть разговор.
Они остановились у стойки.
- Мне надо на 15 минут пистолет, на прокат. Никаких глупостей, гарантирую.
- Запросы у тебя...
- Хочу удивить подругу. Она от оружия балдеет. Покажу и верну. Ну? Попроси у охранника. Если сомневается, пусть вытащит обойму. Валера, выручи. Такая женщина, ты посмотри...
- Да видел я, - Мареничев тяжело вздохнул. - Ладно, попробую.
Саватеев вернулся к столу.
- Женя, не нравится мне все это, - прошептала Нинико.
- Не волнуйся. Неужели доктор технических наук не обведет вокруг пальца этого дебила? - Выпьем. - Он наполнил бокалы.
Подошел Мареничев, наклонился к столу, на коленях у Саватеева оказался завернутый в салфетку тяжелый предмет. Он незаметно сунул небольшой пистолет за ремень, запахнул пиджак и поднял бокал.
Высокий оценивающе разглядывал Саватеева, поднявшего бокал.
- Кажный лох должен знать свое место, - пробормотал он и, прихватив стул, направился к столику Саватеева. Приставил стул, присел на край и в упор, прищурив глаза, взглянул на Саватеева.
- Ну что уставился? - Саватеев сдержанно улыбнулся. - Разуй глаза, дорогой, а то на чукчу похож.
- Ты вот что... Это самое... Зачем деньги дал? Откупиться хочешь? парень скрипнул зубами. Нинико смотрела на него с ужасом. - Выходи, поговорим.
Нинико схватила Саватеева за руку:
- Женя, давай уйдем.
- Ну уж нет. Подожди минуту. Не волнуйся. Посиди. Я сейчас, - Саватеев сказал ей это спокойно, протянул руку и коснулся её ладони. - Здесь Валера, не волнуйся.
- Давай, давай. Двигай, двигай, побазарим... - бормотал высокий.
Они пересекли шумящий зал.
Донован, от взгляда которого не ускользнула ни одна деталь, поднялся:
- Эльза, я на минуту. Надо, - и он не спеша двинулся к выходу.
В вестибюле высокий слегка подтолкнул Саватеева в бок:
- Зайдем в туалет.
- Она в отпуске. Отдыхает с родителями. Вернется недели через две.
- Считайте, что она тоже принята. Подберем что-нибудь подходящее. Что еще?
- Спасибо.
- На днях я улетаю в Германию. Пока осваивай свои обязанности. Съездишь с помощниками в Тверь, там на одном заводе для вашей группы переоборудуется новая "Волга". Она будет с фордовским двигателем, пятиступенчатой коробкой передач и прочими наворотами. Получишь, проверишь и пригонишь в Москву. Вопросы есть?
- Пока все ясно, - Андрей поднялся и вышел.
Отпустив Безуглова, Таранов вызвал одного из своих заместителей Альберта Григорьевича Петровского, отвечавшего за привлечение в банк частных вкладов.
Энергичный, склонный к импровизациям, не признающий никаких правил и условностей, он был полной противоположностью расчетливому и осторожному председателю. Таранов в глубине души считал его авантюристом и старался не оставлять без контроля.
Петровский вошел в кабинет, непринужденно присел к столу и раскрыл папку:
- Есть одна хорошая идея. Вот здесь, - он протянул Таранову отпечатанный лист, - финансово-экономический обзор Аргентины. Там любопытная ситуация... И наши коллеги туда ещё не добрались... Мы могли бы создать и профинансировать совместные предприятия... Меховые, например...
- Далековато, - снова пробормотал Таранов и задумчиво посмотрел на Петровского. Предложение было слишком неожиданным. И как только ему приходят в голову подобные фантазии, подумал он.
Словно отвечая на его вопрос, Петровский продолжал:
- Я на эту идею наткнулся случайно. Приходил замдиректора из "Зари", Саватеев. Просит профинансировать поездку трех специалистов на международный экологический симпозиум в Буэнос-Айресе. Двое от "Зари" директор и Саватеев, третий - экономист Липинский, часто мелькает по телевизору. На этом симпозиуме можно вклиниться в международные проекты, это может оказаться выгодным делом. Через две недели туда будет чартерный рейс. Я мог бы незаметно слетать с ними. Это ни у кого из наших коллег не вызовет подозрений. Прозондирую обстановку, наведу мосты...
- Сколько они просят?
- Немного. Двадцать тысяч долларов.
- А почему мы должны их финансировать? - задал Таранов дежурный вопрос.
- Спонсорство. Наши наши соседи, и клиенты. Долг вежливости. К тому же "Заря" ожидает огромный госзаказ, и деньги пройдут через нас.
- Не возражаю. - Петровский кивнул на подготовленную Петровским справку по Аргентине. - Бумагу эту пока оставь. Ты куда собрался?
- Объеду филиалы, Валентин Федорович. Посмотрю, как идут вклады... С вашего разрешения, - Петровский улыбнулся.
Прием от населения вкладов под высочайшие проценты был тоже его идеей. Расчет был простой: привлеченные высокими дивидендами и рекламой, обезумевшие от инфляции люди повалят в их филиалы: одни сразу, другие поосторожнее - через месяц, когда убедятся, что банк выполняет свои обязательства. Дивиденды можно будет выплачивать за счет вновь поступающих вкладов. Чисто, просто и выгодно. Таранов считал эту затею слишком рискованной, однако, Петровского неожиданно поддержал совет директоров банка и, скрипя сердцем, председатель согласился, решив про себя установить за своим неуемным заместителем постоянный и незаметный контроль.
Глава 4.
На следующий день Андрей отправился на старую работу. Он привычно поставил машину на стоянке и направился к проходной "Зари".
Из бюро пропусков позвонил Спежову.
- Привет, господин безработный, - в голосе соседа по лаборатории сквозило обычное уныние.
- Закажи мне пропуск.
- Придется идти к Саватееву, - тяжело вздохнул Спежов. - Что я ему скажу?
Андрей скрипнул зубами. Отношения с заместителем директора Саватеевым у него всегда были натянутыми.
Моложавый, улыбчивый, элегантный, Саватеев нравился всем. Но только не Андрею: в отношении Саватеева к нему он буквально кожей чувствовал тщательно скрываемое, вежливо-скользкое недоброжелательство, какое-то начальственное беспардонство и, скрытое за дежурной улыбкой, чувство собственного превосходства.
- Ладно, прорвусь сам, - проговорил Андрей и положил трубку.
Развернув просроченный пропуск, он протянул его вахтеру и поднялся на третий этаж.
Над знакомой дверью вместо таблички "Лаборатория моделирования" зиял светлый квадрат. В опустевшей комнате склонилась над голым канцелярским столом одинокая фигура Максима Спежова. Он поднял голову и отрешенно посмотрел на Андрея.
- Как это случилось?
- Говорят, структурная перестройка. Перешли на новый штат. "Заря" превратилась в обычное НИИ. Сократилась раза в три. Ребята уже две недели не являются, ищут работу. Вот так, Безуглов, нет финансирования.
Андрей знал привычку Спежова называть всех по фамилиям и давно не обращал на это внимания.
- Для работ по безопасности полетов нет финансирования? Маразм какой-то. Что-то вроде умышленного членовредительства.
- Маразм, - безучастно подтвердил Спежов. - Что хотят, то и делают. Я сам сегодня последний день. Ищу работу. А Саватеев все блеял, что разработка не пропадет, что мы ещё вернемся к ней... Когда у государства будут деньги.
- У государства... - Андрей качнул головой вверх. - Что это теперь такое, понять уже невозможно. Скопище чиновников? Макет имитатора есть, авторов - под зад коленкой, результатами может пользоваться кто угодно... Все нормально. Так? А мы с тобой, как идиоты микросхемы на черном рынке на свои последние деньги покупали...
- Вот именно. И они думают, я им что-нибудь стоящее здесь оставлю. Все ж было вон на том компьютере, - Спежов кивнул в угол на составленную в ряд аппаратуру. - Я его весь вычистил, до последнего байта. А по бумажным отчетам не поймешь ни хрена. Они ещё прибегут за мной. А ты-то как?
- Я вроде нашел работу.
- Может и меня пристроишь?
- Это служба безопасности банка. Они тебя не возьмут. Но со временем, может быть, мы с тобой докрутим имитатор. Сам...
- Со временем... - разочарованно протянул Спежов.
- Ладно, до связи. - Андрей пожал вялую руку своего бывшего коллеги и повернулся к двери. - Схожу на испытательный стенд,
- Ключи у Нинико... - Максим виновато развел руками: - Имей в виду: она откуда-то все узнала. О тебе с Натальей. Посмотрел бы ты на её лицо... Ну и поросенок же ты, Безуглов... Такая женщина.
Андрей помрачнел. С ней надо было объясниться сразу, но встретившись с Натальей, он словно попал в вихревую зону, и все забылось.... Он вздохнул и направился в дирекцию.
Нинико была в приемной. Если бы не строгая деловая блузка и прямая короткая юбка, она могла бы показаться настоящей цыганкой: иссиня-черные волосы, горячие глаза, ослепительные зубы, крупный яркий рот.
- Нинико, здравствуй, - он взял её руку и, покорно склонившись, осторожно коснулся ладони губами.
- Здравствуй Андрей, - голос её был спокоен и ровен.
- Не сердись, понимаешь... Я сейчас все объясню, - он поднял на неё глаза, столкнулся с черными зрачками и отвел взгляд.
- Не надо, Андрей. Я не сгоpаю от любопытства. И так все ясно. Не оправдывайся и не унижайся. Я жалею только об одном, почему не бpосила тебя пеpвой. А впрочем, какая разница.
Андрей, тяжело вздохнув, промолчал, да и что он мог ответить...
Она опустила голову и, быстро вышла из приемной. По коридору прощально простучали её каблучки.
Андрей потоптался и направился следом за ней, к испытательному стенду. Дверь была открыта, он вошел в прохладное экранированное металлом помещение. Нинико стояла у дальней стены, он приблизился к ней и протянул руку.
- Останемся друзьями, Нинико.
- Да, вот как? А pазве я не была тебе другом?
- Прости.
- Зачем ты пришел?
- Поговорить с тобой. Посмотреть в последний раз на имитатор.
- Считай, что поговорил, а аппарат у Саватеева.
- Без микросхем?
- Не знаю.
- А документация? Ведь это мы её делали со Спежовым...
- Не кричи на меня!
- Извини, я не в себе.
- А был ли ты вообще в себе, хоть когда-нибудь?
- Они думают, что высадили нас с работы... Нет, Нинико, это работа ушла вместе с нами. И хорошая работа.
- И это все, что ты мне можешь сказать? - он подняла на него свои пронзительно черные глаза.
Андрей привлек её к себе и неловко чмокнул в щеку:
- Прости, Нинико.
Он вышел в коридор и стремительно зашагал к выходу.
Саватеев неслышно расхаживал по мягкому ковру кабинета: движение всегда его успокаивало.
В дверь постучали и вошла Нинико.
- Я хотела отпроситься сегодня пораньше, Евгений Степанович.
- Конечно, конечно, нет проблем. Что-то случилось? Не обращайте внимания. Вам не идет быть такой озабоченной, - он поднялся, с грохотом открыл сейф, подмигнул заговорщицки: - По бокалу шампанского, а? Обмоем наш общий успех, и ваш в том числе. Только никому ни слова, пока. У нас вытанцовывается отличный заказ. Пока это секрет. Знаете, я страшно рад, Нинико, а поделиться не с кем...
Она не успела возразить, раздался хлопок, на столе перед ней появились сверкающий бокал шампанского и шоколадка.
Нинико слабо улыбнулась. Саватеев прошел к двери и повернул ключ:
- Чтоб враги, то есть конкуренты не пронюхали... За успехи! А неудачи... гори они синим огнем, - Саватеев протянул бокал осторожно коснулся им бокала Нинико. Раздался легкий звон.
- Ну, - деланно строгим тоном произнес он, Нинико улыбнулась и, внутренне махнув на все рукой, залпом выпила.
- Еще? - Саватеев вопросительно и весело поднял брови.
- Нет, нет, нет, - она нерешительно покачала головой.
- Тогда вот что... - он присел рядом и заглянул ей в глаза. - Я приглашаю вас на ужин. Только не отказываться, вы меня убьете... Нинико, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ну что случилось? - он незаметно перешел на "ты".
- Да ничего, Евгений Степанович... Правда, ничего.
- И все-таки, давай сходим куда-нибудь поужинаем, - снова предложил он. - Посидим где-нибудь... Посмотри, какая погода, - он взял её под руку и подвел к окну. На проспекте золотились от солнца стекла зданий.
А почему бы и нет, решила Нинико, она всегда чувствовала его особое к себе отношение, но он казался ей нерешительным, и теперь она удивилась и его напористости, и чуткости. Он сразу уловил, как ей плохо сейчас. Настоящего человека сразу видно. Она тряхнула головой, жгучие черные волосы взметнулись послушной волной:
- Не знаю... Слишком неожиданно...
- В восемь, на Твеpской, у центрального телеграфа. Удобно?
- Хоpошо, - безучастно согласилась она.
Саватеев благодарно сжал ей локоть и проводил до двери.
Частная фирма "Комета" с загадочной добавкой на угловом штампе "Малое научно-производственное предприятие" размещалась в трех небольших комнатах, выделенных ей за символическую плату на первом этаже трехэтажного здания авиационного техникума. Впрочем, никто, кроме директор а и главного бухгалтера техникума, регулярно получавших комиссионные, об этом не ведал. Табличек на дверях не было, посетители в этом конце коридора не топтались, уборщица туда никогда не заглядывала. Бутылки выносили немногочисленные сотрудники предприятия. Тем не менее счет её в "Южном коммерческом банке" тучнел по мере увядания государственного гиганта "Заря".
Саватеев бывал здесь много раз и легко ориентировался в коридорах.
Директор "Кометы" Борис Семенович Мишин ждал его. Он пожал пртянутую руку, замкнул на ключ дверь и, открыв огромный, похожий на платяной шкаф сейф, выставил на стол бутылку армянского коньяка, два пластиковых стаканчика и бутерброды с розовой семгой. Был он высок, подвижен и улыбчив. Голубые глаза сияли показным доброжелательством. Он присел, провел рукой по густым с проседью волосам и, потирая ладони, окинул взглядом стол:
- Ну как?
- Не отравимся? - Саватеев кивнул на коньяк.
- Обижаешь, Женя. Друзья из Еревана прислали, на самолете. Ящик. Если понравится, пару штук возьмешь с собой.
- Война кругом. Как не стать подозрительным.
- Кому война, а кому мать родна. Иначе бы она давно кончилась.
- Ладно, наливай, - усмехнулся Саватеев и, подождав, пока Мишин наполнил стаканчики, провозгласил:
- За успех! Проект договора с "Зарей" готов?
- Естественно. Все подсчитано. Ровно миллиард.
- Таких сумм раньше не было, - задумчиво проговорил Саватеев. - Даже робость берет.
- Бюджет для того и существует - для расходов. Не мы, так другие. Эти деньги все pавно истpатят, так уж лучше на нас: чем мы хуже. Ты думаешь у меня мало накладных расходов? 20 процентов - откат. Иначе найдут других, Саблина, например. Конкуренция: кто больше сунет. Да и Бригадиру с его командой несколько лимнов...
- Многовато, - Саватеев присвистнул. За что?
- За "крышу". За защиту от всякой швали. За "наезды" на должников. Не знаешь? То-то и оно. Мы первопроходцы, Женя. Сплошной риск.
- Оставь миллионов пятьдесят в резерве. Есть у меня одна мысль... Из имитатора может получиться многофункциональный прибор. Суперапарат, с невиданными возможностями.
Размягченный выпивкой, а коньяк действительно оказался превосходным, Саватеев едва не поделился с компаньоном давно уже мучившей его идеей. Он хорошо помнил неожиданную панику, которая вспыхнула в коридорах "Зари", когда Безуглов со Спежовыи включили имитатор на полную мощность. Он до сих пор видел перед собой безумные от ужаса глаза людей мчавшихся навстречу ему по коридору. В остром и падком на все новое уме Саватеева забрезжила тогда смутная догадка... Она притаилась где-то внутри, он не торопился её прояснять, ждал, когда она созреет сама, исподволь обрастет перспективными идеями и мыслями. Сейчас он едва не проговорился о ней Мишину, но вовремя спохватился и перевел разговор:
- Наливай... У тебя есть надежные ребята? - ничего не значащим тоном, как бы между прочим. спросил Саватеев.
- Смотря для чего...
- Ответственным исполнителем работы был некто Спежов. Вместе с Безугловым. Я их уволил по сокращению штатов: ненадежные люди. Всю черную работу - схемы, описания, протоколы испытаний, всю документация делал на компьютере Спежов. А у нас знаешь как: уходит человек, и после него остается пустой винчестер, будто там ничего и не было. Чтобы его потом обратно пригласили. Так и оказалось: в институтском компьютере ни черта нет, а Спежов разводит руками. Зато все это наверняка есть у него дома. Понимаешь? Все забрал с собой, вот народ пошел, выносят, как с мясокомбината. К тому же служебная информация. Только свистни режимщикам... Но я не хочу этого. Короче, надо забрать у него из дома системный блок компьютера и, если найдут, - микросхемы... А Безуглов держит дома отражатель из какого-то спецматериала...
- А если просто купить у них? - предложил Мишин.
- Там щекотливое дело - авторские права и прочее. Проще забрать, а потом вернуть. И разобраться во всем самим.. Смогут твои ребята?
- Сейчас, Женя, ничего невозможного нет. Если заплатить.
- Оплати. Дело срочное. Адреса - вот здесь, - он выложил на стол узкий конверт.
- Все у тебя срочно.
- Правильно подметил. Мне вот и сейчас срочно нужны крупные купюры. Отметить успех. Поужинать кое с кем.
- Сколько?
- Тысяч десять.
- Мишин молча открыл сейф, забравшись в него с головой и что-то бормоча, отсчитал денег.
- Не много ли для ужина? - он протянул их Саватееву.
- Не много, Боря, не много. И положи-ка мне в кейс пару бутылок твоего замечательного коньяка.
Нинико ждала его на Тверской. Саватеев увидел её издали, она стояла в стороне от потока прохожих, её нельзя было не заметить: яркая, даже среди пестрой толпы, черные волосы до плеч, светлая косынка, небрежно повязана на шее.
Ах, Нинико, Нинико, неспетая песня... Перед глазами вдруг возникла давняя и жгучая картина: Нинико, выходящая морозным утром из желтой "шестерки" Безуглова, здесь рядом у стоянки машин, такая откровенно счастливая, что он мгновенно тогда все понял.
Теперь застарелая ревность, как открывшаяся рана, снова обдала болью.
Он покосился на водителя, тот напряженно смотрел вперед, в потоке машин ему было не до прохожих. Саватеев тронул его за плечо:
- Леша, сдай вправо, я сойду.
Машина медленно притормаживая, послушно притормозила у тротуара.
- Извини, Нинико, я - на машине, улицы забиты...
- Не страшно, Евгений Степанович, я только подошла.
- Замечательно выглядишь...
- Спасибо.
- И давай на ты, хорошо?
- Попробую, - она слабо улыбнулась.
Глава 5
У входа в ресторан сидел на стуле разморенный жарой и хмельными напитками пожилой краснолиций швейцар.
- Мест нет, господа, - но, узнав Саватеева, поднялся со стула и приложил руку к козырьку:
- Здравия желаю!
- Вольно! - ответил Саватеев. - Мареничев на месте?
- Обязательно. Как штык, - швейцар качнулся.
- Кто такой Мареничев? - спросила удивленная Нинико, когда они оказались в вестибюле.
- Администратор. Мой приятель, Валера. Кстати, бывший доцент. Специалист по теории вероятностей.
Нинико промолчала, сегодня она уже ничему не удивлялась.
Валера оказался плотным рыжеватым мужчиной в строгом черном костюме.
- Познакомься, - Саватеев представил Нинико: - Нина Корнеевна. Для друзей - Нинико. Столик на месте?
- Как всегда.
Ресторан был заполнен, в воздухе слоился сигаретный дым. Мареничев провел их к боковому столику у окна, принес два стула. Мгновенно рядом оказался официант, как из-под земли вырос.
- Две бутылки шампанского... - начал Саватеев и вопросительно посмотрел на спутницу. Подавленная видом переполненного зала, гулом голосов, Нинико подняла на него растерянные глаза.
- И что-нибудь перекусить... На твой вкус.
За столиком у следующего окна сидел Роберт Донован с белокурой манекенщицей Эльзой, которую он подцепил для компании на презентации в доме моделей. Место Донован выбрал не случайно. Он уже побывал здесь несколько раз, подружился с администратором-доцентом Валерой, определил и дежурный столик, за который Мареничев обычно усаживает ученых друзей. Заметив, что сегодня он провел к столу моложавого крепкого интеллигентного вида мужчину с красивой женщиной - это были Саватеев и Нинико, Донован выставил на окно дипломат с встроенным диктофоном и развернул его в их сторону.
- Мешается под ногами, - пояснил он Эльзе.
Теперь сверхчувствительный микрофон направленного действия смотрел точно на Саватеева. Потягивая пиво, Донован развернув блокнот и начал набрасывать карандашом портрет своей новой знакомой. Кукольное её личико кокетливо улыбалось, длинная черная сигарета в отставленных пальчиках чадила на отлете.
- Ты такая грустная... - Саватеев наклонился к Нинико: - Может хватит? Хочешь, расскажу тебе одну историю?
Она едва заметно кивнула.
- Так вот. У меня есть один знакомый. Нормальный, в общем, парень. Влюбился, женился, обычная история. Она была прелестна, моложе его на семь лет. А он работал с утра до глубокого вечера. Был помешан на электронике. И вот однажды, когда они сдали в серию очередной прибор, он, как на крыльях, примчался домой - поделиться радостью. На кухонном лежала записка: "Прости, мой дорогой, и прощай. Сердцу не прикажешь." От неё остались только домашние тапочки. Они сиротливо стояли в ванной, будто извинялись за хозяйку. Началась маята. Лекарство от любви всем известно...
- Новая любовь? - она улыбнулась, её забавлял рассказ.
- И он так думал. А потом понял: нет, не новая любовь...
- А что же? - Нинико заинтересовалась всерьез.
- Новая любовь - это потом. А вначале - презрение и месть Он рисовал в своем воображении эту месть... И ей, и своему сопернику. Он видел её раскаявшуюся, раздирающую рубашку на груди с криком - прости! Конечно, он и не пытался мстить, они уехали в другой город, их было не достать. Но даже слепой ярости и презрения оказалось достаточно: любовь сгорела в этом огне, и он перестал мучиться. А потом у него появились и новые подруги, и новая любовь. Тебе неинтересно?
- Выходит, лекарство от любви - презрение?
- Точно. Почти математическая формула, - он замолчал, и она вдруг поняла, что он говорил о себе. Утешал её, предлагал себя в товарищи по несчастью.
- А лекарство для любви существует? Не против, а для.
- А как же?! Могу поделиться, - Саватеев наклонился к ней:
- Шампанское, милая Нинико. И деньги. Но в большом количестве.
- И только?
- С хорошими деньгами мужчина чувствует себя увереннее, и, если он не дурак, легко завоюет её сердце. Он может покупать ей цветы и подарки, ужинать с ней в ресторане, уехать с ней к морю... Деньги все упрощают до предела.
- Это уж слишком, - возразила Нинико, - грустно, если это так. Грустно, обидно и неприятно.
- Большие деньги это нечто другое, чем просто деньги. Это как раз тот случай, когда количество переходит в новое качество. Скоро они у меня будут. Я сделаю аппарат, которого нет нигде в мире. Абсолютно нигде. И потом я покажу тебе весь мир, и ты убедишься, что жизнь прекрасна. Подожди немного.
- Ладно. Я подожду, - она невесело улыбнулась. - Мне ведь все равно ничего другого не остается.
На небольшой эстраде заиграл оркестр: пятеро молодых парней в пестрых цветных сорочках и джинсах; звуки скрипки, тревожный перестук барабана, легкие переливы рояля. Кудрявый молодой гитарист наклонил к себе микрофон, тронул гитару и запел:
...В пустых институтах наука пылится,
Ларьками покрыта родная страна.
Не падайте духом, профессор Голицын,
Доцент Оболенский, налейте вина....
- Выпьем-ка еще, для расслабухи, как теперь говорят, - он наполнил бокалы, поднял свой, их взгляды встретились, Нинико не отводила глаз. Она чувствовала теперь благодарность к Саватееву. Что бы про него не говорили, она убедилась насколько это умный и тактичный человек. А ведь он, скорее всего, знает о прошлых её отношениях с Андреем. И ни единого намека.
Потом они танцевали, ей было спокойно и приятно, Саватеев нежно и уверенно обнимал её, она чувствовала его сильные руки и отдавшись во власть музыки и охватившего её ощущения близости, боясь спугнуть это ощущение словами, молчала.
...Листает судьба наши дни, как страницы,
Луна равнодушная смотрит с небес,
Как миллионеры, профессор Голицын,
Твоих аспиранток ведут в "Мерседес".
Когда они вернулись, к их столику подошел покачивающийся высокий парень и ухватил Нинико за локоть:
- Потанцуем?
Нинико подняла на него глаза и отрицательно качнула головой. Парень попытался присесть за их столик.
- Слушай, дорогой, не мешай нам, - Саватеев спокойно достал из кармана купюру в пятьдесят рублей и вложил её в ладонь незнакомца. - На закажи себе пива, - и Саватеев кивнул в сторону бара.
- Да ты что, в натуpе, - парень тупо уставился на деньги, он явно ничего не понял и был сбит с толку. Наконец, он поднялся и направился к приятелям вглубь зала.
Донован за соседним столиком насторожился. Спутница с удивлением взглянула на его посерьезневшее лицо и невольно повернулась в сторону его взгляда.
- Роберт, я смотрю, тебя волнуют жгучие брюнетки, - она обиженно надула губки.
- Что ты, Эльза, просто мне кажется, этого парня я где-то встречал. Ты его не знаешь?
Она посмотрела на Саватеева, заодно обмерив взглядом и Нинико, и отрицательно покачала головой.
Нинико была встревожена не на шутку.
- Может быть, уйдем? Они нас в покое не оставят, - прошептала она.
- Да это мой дом родной. Не волнуйся. И не смотри в их сторону.
Появился официант и торжественно разложил перед ними металлические овальные тарелки с бастурмой.
- Слушай, позови Валеру.
- Сейчас. Момент.
Валерий появился через минуту, он встал рядом и, вглядываясь в дальний угол зала, незаметно спросил:
- Женя... Ты меня отвлекаешь. Я, между прочим, на работе.
- Извини, я думал ты на лекции. Пройдем к бару. Есть разговор.
Они остановились у стойки.
- Мне надо на 15 минут пистолет, на прокат. Никаких глупостей, гарантирую.
- Запросы у тебя...
- Хочу удивить подругу. Она от оружия балдеет. Покажу и верну. Ну? Попроси у охранника. Если сомневается, пусть вытащит обойму. Валера, выручи. Такая женщина, ты посмотри...
- Да видел я, - Мареничев тяжело вздохнул. - Ладно, попробую.
Саватеев вернулся к столу.
- Женя, не нравится мне все это, - прошептала Нинико.
- Не волнуйся. Неужели доктор технических наук не обведет вокруг пальца этого дебила? - Выпьем. - Он наполнил бокалы.
Подошел Мареничев, наклонился к столу, на коленях у Саватеева оказался завернутый в салфетку тяжелый предмет. Он незаметно сунул небольшой пистолет за ремень, запахнул пиджак и поднял бокал.
Высокий оценивающе разглядывал Саватеева, поднявшего бокал.
- Кажный лох должен знать свое место, - пробормотал он и, прихватив стул, направился к столику Саватеева. Приставил стул, присел на край и в упор, прищурив глаза, взглянул на Саватеева.
- Ну что уставился? - Саватеев сдержанно улыбнулся. - Разуй глаза, дорогой, а то на чукчу похож.
- Ты вот что... Это самое... Зачем деньги дал? Откупиться хочешь? парень скрипнул зубами. Нинико смотрела на него с ужасом. - Выходи, поговорим.
Нинико схватила Саватеева за руку:
- Женя, давай уйдем.
- Ну уж нет. Подожди минуту. Не волнуйся. Посиди. Я сейчас, - Саватеев сказал ей это спокойно, протянул руку и коснулся её ладони. - Здесь Валера, не волнуйся.
- Давай, давай. Двигай, двигай, побазарим... - бормотал высокий.
Они пересекли шумящий зал.
Донован, от взгляда которого не ускользнула ни одна деталь, поднялся:
- Эльза, я на минуту. Надо, - и он не спеша двинулся к выходу.
В вестибюле высокий слегка подтолкнул Саватеева в бок:
- Зайдем в туалет.