Романовский Владимир. Личное оружие

   - Допустим. Что же дальше? - теперь голос стал тревожным.
   - Поверь, я не хочу Саватееву зла. Мне надо срочно поговорить с ним, устрой нам встречу, я прошу тебя. Он в опасности... Если мы срочно не вмешаемся, вся эта история выйдет из-под контроля...
   - Причем здесь имитатор? И именно тот самый? - прервала его она. - Все такие слепые и наивные, один ты умный...
   - Нинико...
   - Не зови меня так, я запрещаю тебе... И вообще, когда ты оставишь меня в покое, - она стукнула кулачками по столу. - Я тебя забыла, забыла, а ты все продолжаешь путаться под ногами.
   - Не сердись, ну не сердись ты. Хочешь, встану на колени? Мне надо поговорить с ним. Ради всего хорошего, что у нас было, помоги мне.
   - Помоги... - по лицу её пробежало подобие улыбки, она вдруг успокоилась. - Привык, все время тебя бабы выручают. Неплохо устроился.
   - Я пришел к тебе как к товарищу, к хорошей и умной женщине...
   - Оставь свои комплименты... Я не знаю, как это сделать. Евгений где то за городом. Иногда звонит. И потом, если честно, я не очень верю в твои добрые намерения спасти его. Ты что-то свое затеял, и он тебе нужен.
   - Я тебе сказал все. Ты можешь этому верить или не верить, дело твое. Подумай. Расскажи все это Саватееву.
   - Все это только твои предположения, - растерянно перебила его Нинико.
   - Предположения, - согласился Андрей. - Но ты видишь, для них есть основания. Мишин погиб, меня обстреляли, я только чудом остался жив. Спежов и Саватеев исчезли не даром, они тоже что-то почуяли... Может, скрываются. Они в опасности, пойми, наконец. Я был в прокуратуре, у меня там знакомый. Уже начато расследование. Там, в метро не обнаружено ни следов газа, ни следов аварий. Ничего. Но паника была. На поверхность бросились даже крысы. Я почти уверен, там поработал наш имитатор. В имитаторе есть одна деталь мой камень, "черный талисман", подарок Игоря, ну тот, помнишь?
   - Да, помню. Это метеорит, ты говорил мне... - она вдруг замолчала, вспомнив те безмятежные дни.
   - Так вот, без него имитатор - ничто, простой прибор. И Саватеев догадался об этом. Нам надо разобраться со всем этим, иначе будет поздно. Если Саватеев не согласится вернуть камень, я прошу: придумай что-нибудь. Его надо изъять. Он легко вынимается, ты же видела на стенде... Сделай это, помоги всем нам: и ему, и себе, и мне. Обещаешь?
   Внешне она сохраняла спокойствие, но внутри была охвачена смятением. Она понимала, что Андрей говорит правду, и лучше все сделать, как он просит, но она успела привязаться к Саватееву, и теперь боялась потерять его. Стоит ему догадаться об их сговоре, он не простит, он будет считать её предательницей.
   - Не знаю. Мне надо подумать, - прошептала она.
   Андрей без слов взял её руку и поднес к губам.
   Глава 20.
   Едва Саватеев переступил порог квартиры, затрезвонил телефон. Поколебавшись, он снял трубку.
   - Женя, нам срочно надо встретиться.... - её обычно мягкий голос теперь был тревожным.
   Саватеев вдруг почувствовал, как все эти дни ему не хватало её.
   - Ты можешь сейчас приехать ко мне? - он сам не узнал свой внезапно севший от волнения голос.
   - Не знаю...
   - Хочешь, я позвоню Белоярову?
   - Не надо. Я приеду...
   Саватеев задвинул коробку с имитатором в кладовку и бросился к холодильнику: пусто. Магазин был рядом и через 15 минут он уже возвращался, загруженный пакетами.
   Когда вошла Нинико, кухонный стол был завален продуктами.
   - Ну, как? - Саватеев обнял её, ожидая одобрения.
   - Боже мой, и ананасы...
   - Пора привыкать, скоро в Аргентину, - прошептал он.
   - Ох, Женя, я должна тебе сказать...
   - Не будем о делах, Нинико милая. Я страшно соскучился по тебе, - он подхватил её на руки и понес в спальню...
   Потом она долго молчала, чтобы не спугнуть охватившее её ощущение светлого покоя. Они вернулись в кухню, и Саватеев принялся раскупоривать шампанское.
   - За встречу! - он поднял бокалы.
   Она выпила и вздохнула, мысли сами собой возвращались к прозаической реальности, к прежним тревогам и опасениям.
   - Ты надолго? - спросила она.
   - До вечера, потом уеду за город и вернусь только перед отлетом.
   - Ты будто скрываешься от кого-то... - её слова прозвучали и как вопрос и как утверждение.
   - Мы закончили работу, Нинико. И довольно успешно. Выпьем за нашу с тобой удачу. Чтобы у нас все было окей.
   Она не стала возражать, пила с какой-то суеверной истовостью. Легкий хмель зашумел в голове, она поставила бокал и задумчиво проговорила:
   - Тебя разыскивает Безуглов.
   - Ты чем-то обеспокоена? Что он тебе наговорил? И сразу скажу, чтобы ты все поняла: у каждого из нас - и у тебя, и у меня - свое прошлое. Любой человек имеет право на прошлое, и не надо его переносить в настоящее. Я тебя люблю, все остальное не имеет значение. Считай, что ты и я, мы развелись со своим прошлым и вступаем в новый союз. Я не держу на него зла. Мне даже жаль его, и не скрою - приятно, что я отбил у него такую женщину... И не ревную. Ты наверно убедилась, что я - не Отелло. Но я не хочу с ним иметь дел. Он мне неприятен. Душа не лежит, понять это можно? Кроме того, он - ортодокс: или-или. Середины у него нет...
   - Да он такой, - согласилась Нинико, поразившись, что Саватеев сказал все именно так, как и она сама не раз думала.
   - Поэтому вся его возня, - продолжал Саватеев, - для меня не стоит выеденного яйца, я не хочу в неё даже вникать...
   - Он хотел встретиться и поговорить с тобой, - перебила его Нинико. Почему бы тебе этого и не сделать.
   - Я уже объяснил почему...
   - Он считает, что тебе грозит опасность. Мишин попал под машину не случайно. В него самого кто-то стрелял...
   Жаль не попали, подумал Саватеев, но промолчал.
   - Он говорит, что идет охота за имитатором.
   - О нем никто не знает, Нинико. Безуглов вешал лапшу на твои милые ушки.
   - А ты, ты можешь мне его показать?
   - Конечно. И ехать никуда не надо, - Саватеев вышел и через минуту вернулся с крупным магнитофоном, за вытянутую форму названным молодежью "колбасой".
   - Вот полюбуйся, - он поставил его на стул и снял верхнюю крышку. - Мы смонтировали его в корпусе из-под обычного магнитофона "Джи-Ви-Си". Вместо двух боковых колонок стоят аккумуляторы, генератор излучений и система управления в центре, сзади - защитный экран, чтобы не облучать самого оператора...
   Нинико наклонилась и увидела между экраном и генератором тускло мерцающую грань "черного талисмана".
   - Женя, расскажи мне все, ну, пожалуйста, - просительно проговорила она.
   Расслабленный её бархатными глазами, любовью и шампанским, Саватеев неожиданно для себя разговорился. В глубине души он понимал, что поступает глупо и, скорее всего, будет сожалеть об этом, и в тоже время ничего не мог с собой поделать: его неотвратимо тянуло на откровенность, в глубине души безумно хотелось поделиться своими успехами.
   - Однажды я рассказал Мишину об имитаторе. Объяснил, что нужно для его сборки. А потом... он предоставил мне все исходные материалы, и мы собрали его.
   - Со Спежовым?
   - С ним. Откуда знаешь?
   - Безуглов сказал. Он считайте, что действие имитатора зависит от камня, который у него похитили. Он зовет его "черным талисманом".
   - Не только от камня. Но сейчас это уже не имеет значения. Аппарат создан. У Безуглова какие-то претензии к Мишину, он начал шантажировать его, грозить разоблачениями. Я ученый, Нинико, технарь и не вдавался во всю эту возню. Я люблю открытия, зачем мне она?
   - Он считает, что слишком много совпадений, - задумчиво проговорила Нинико . - Только он договорился с Мишиным, и того не стало.
   - Почему Мишин не мог погибнуть случайно? В России каждый год в автокатастрофах погибают тысячи людей. Как на войне. Почему обязательно его убили? Безуглов мог и нафантазировать.
   - Да, но потом сразу напали и на него.
   - Кому он нужен? Ни идей, ни денег. Он пудрил тебе мозги, Нинико, своей мнимой значительностью. Где он, кстати, сейчас работает?
   - В охране банка.
   - Вот так. На большее он и не способен.
   - Он просил вернуть "черный талисман".
   - Его я получил от Мишина. Но не в этом дело, Нинико. Я готов вернуть его. Но только... после Аргентины.
   - Отдай сейчас. Зачем он тебе?
   - Он мне нужен для завершения эксперимента. У него что пожар? Мне надо провести подводные испытания. Потом я его верну.
   - Но это его камень. Это подарок его погибшего друга.
   - Несколько дней не может подождать? Он просто нагнетает обстановку. Я же сказал: верну, но... через несколько дней. Так и скажи, если позвонит. А ещё лучше: я готов выкупить у него этот камень за приличные деньги. Пусть назовет сумму. А встречаться с ним... Какой смысл? Мы только наговорим друг другу гадостей.
   - Он говорил, имитатор вообще опасен для людей... - Нинико провела ладонью по корпусу аппарата.
   - Я сейчас тебе все объясню. Понимаешь, мы задыхаемся не только среди отравленного воздуха и гнилой воды. Пространство вокруг нас засорено ещё и электромагнитными излучениями. Они воздействуют на физиологические системы человека, особенно на сердце и мозг. От них некуда скрыться. Растет число истерий, массовой агрессии, самоубийств, ничем не объяснимых остановок сердца? Но излучения могут действовать и благоприятно. Да, пока имитатор вызывает страх, но со временем мы добьемся, что он будет вызывать и другие эффекты - успокаивать, например. Искусство, политика, идеология исторически оказались бессильными перед темными сторонами человеческой натуры. А аппараты могут сделать поведение человека управляемым, сбалансированным, во всяком случае, не таким разрушительным. Надо только правильно подобрать диапазон и мощность. Это будет похоже на музыку, только беззвучную... Ну что, может, хватит? Я тебя убедил?
   - Наверно хватит, хотя ты меня и не очень убедил, - Нинико постаралась улыбнуться.
   Из прихожей раздался телефонный звонок. Саватеев вздохнул и снял с её плеча руку.
   - Я сейчас, - он поцеловал её и вышел в коридор.
   В трубке зазвучал голос Атарова с его характерным легким восточным акцентом.
   - Послушай, Женя, сейчас мне звонил Безуглов. Он меня заколебал. Угрожает, понимаешь... Требует. Тебя, между прочим, ищет...
   Саватеев прикрыл дверь, повернулся спиной к кухне и понизил голос.
   Нинико метнулась к имитатору, быстро раскрыла верхние створки коробки и сняла крышку. Нащупав в глубине холодную грань "черного талисмана", она осторожно извлекла его и, поднявшись на носки, сунула на кухонный шкаф, подальше от края.
   - А при чем здесь я? - продолжал тем временем Саватеев. - С Безугловым я дел не имел, с ним Мишин контактировал...
   - Контактировал, контактировал... говори по-русски, дорогой. Переговори ты с ним, черт бы его побрал. Это вы с Мишиным заварили кашу, а я должен хлебать. Он грозится прокуратурой, понимаешь, газетой. У него катушка записей вашей болтовни - твоей, Мишина при чем здесь я? При чем здесь наша "Комета"? Короче: срочно кати ко мне, разговор не телефонный.
   - Сегодня я не могу. Что за спешка? - возмутился Саватеев.
   - У меня был Бригадир. Тоже ругался и кое-что порассказал. Всех его ребят перемочили... Он требует компенсаций. Безуглов - из органов, ты понял? Я жду.
   - Пришли машину.
   - Так что ли не можешь? - ехидно спросил Атаров.
   - Мне никогда. Присылай машину, иначе не поеду.
   - Ну, хорошо, дорогой, не кипятись, как чайник.
   Сам ты чайник, подумал Саватеев и швырнул на рычаг трубку.
   На кухню он вернулся удрученный.
   - Нинико, я должен срочно ехать. За мной скоро придет машина.
   - А имитатор? - она кивнула на коробку.
   - Я возьму его с собой, завезу в безопасное место.
   Глава 21.
   Ровно в 16 часов Андрей вошел в кабинет Таранова, ни минутой раньше, ни минутой позже: он уже привык к пунктуальности шефа.
   - Рассказывай, - Таранов придвинул к себе рабочий блокнот из тесненной кожи. Выглядел он сумрачным и озабоченным.
   Пока Андрей излагал план улучшения охраны, Таранов золотым "Паркером" делал пометки в блокноте. Все было дотошно продуманно, будто Андрей пытался обезопасить не председателя банка, а родного отца: телевизионные камеры у подъезда, чувствительные микрофоны, изоляция чердачного прохода, приборы ночного видения, схемы движения по маршрутам и места остановок у объектов. Предложил Андрей и то, о чем когда - то думал и сам Таранов: подыскать для банка новое здание, и в нем, в другом крыле оборудовать собственную квартиру.
   Парень ему нравился: в нем чувствовалась наблюдательность не раз бывавшего в опасных ситуациях человека. Кроме того, судя по всему, он был бескорыстен. Последнее, по нынешним временам, вообще выглядело патологией.
   - Все правильно, - похвалил Таранов Андрея, закрывая блокнот. - . Найди мне Токарева, а сам подожди в приемной, понадобишься.
   Сразу после приезда председателю банка доложили о ходе поступления валютных вкладов населения. К его удивлению дело развивалось успешно. У филиалов банка постоянно змеилась очередь вкладчиков, Таранов был поражен наличием у граждан хоть каких-то сбережений; особенно удивляло упорство, с которыми они хотели избавиться от последних денег. В этом было что - то сверхъестественное.
   Учетом поступавшей валюты лично занимался его заместитель Альберт Григорьевич Петровский. Таранов, полагавший, что деньги, как и власть, если не портят, то, по крайней мере, меняют человека, ещё перед своим отлетом в Германию поручил Токареву, который выполнял обязанности его тайной личной канцелярии, проследить за движением валюты.
   Токарев невооруженным глазом и без малейшего труда обнаружил утечку денег. Основная часть валюты поступала, минуя бухгалтерию, и не приходовалась. Одновременно Токарев установил, что Петровский забронировал место на чартерный рейс в Аргентину. Все это он выложил Таранову, едва они остались одни. Отдохнувший и благоухающий нездешними духами Таранов с каждой минутой становился все мрачнее. Пронюхай кто-нибудь сейчас об этом, поднимется такой шум, что вкладчики потребуют и свои деньги, и дивиденды. Паника в финансовом деле так же опасна, как и на поле боя.
   Едва за Андреем закрылась дверь, Таранов вызвал своего начальника службы безопасности. Токарев появился через минуту.
   - Вот что Геннадий Васильевич. Приведешь мне Петровского, мы его вместе допросим. Где он держит неучтенные деньги, как думаешь?
   - Здесь, в банке. Где-нибудь у себя. Вывести он не успел, мы за ним наблюдали.
   Петровский, плотный лысоватый с голубыми навыкат глазами появился, расставив для объятия руки.
   - Валентин Федорович, дорогой, наконец - то. Заждались.
   - Оставь свои нежности, - сурово начал Таранов. Ты понимаешь, что ты заслужил за твои шутки с валютой? Рассказывай. Ни в моих интересах, ни в твоих поднимать шум и выносить сор из избы. - Таранов говорил ровно и тихо, только глаза, сверкали бешенством на внезапно побледневшем лице.
   - Валентин Федорович, Валентин... Деньги валили такой массой, что я не успевал их учитывать... Лавина долларов.
   - Где они?
   - В резервном сейфе, в том самом...
   - Сколько?
   - Миллионов десять, может быть чуть больше, я не успел досчитать...
   - Кто ещё знает о них?
   - Кажется никто.
   - Да? А откуда тогда узнал я?
   - Я бы и сам обо всем доложил. Я хотел. Не успел... Не успел пересчитать.
   - Ты знаешь, что за это полагается? Как ты посмел!
   - Я не думал ничего плохого, поверь, Валентин Федорович. Ждал тебя, посоветоваться... Меня оклеветали, - Петровский укоризненно посмотрел на Токарева.
   - А рейс в Аргентину, это как понимать? Объясни.
   - Там будет международный экологический симпозиум. Совместные инвестиционные проекты...
   - Ты заделался экологом? - Таранов расхохотался.
   - Валентин Федорович, Валя, подожди. Я объясню... - бормотал Петровский. Он знал, что сдавать его в прокуратуру никто не станет, разберутся в своем коллективе. Однако разборки по таким суммам ничего хорошего ему не сулили, это он тоже прекрасно представлял. - Я просто не успел доложить, пойми. Это совпадение. Аргентина не имеет отношения к этим деньгам. Я хотел посмотреть, как бы на разведку... Узнать на месте, что и как. Имея в виду наши общие интересы. Я ничего бы не стал делать, не посоветовавшись с тобой, Валентин, клянусь.
   - Тоже мне разведчик, - презрительно процедил Таранов. - Ключи от сейфов и печать, - он протянул руку.
   Петровский поспешно выложил на стол связку ключей.
   - Вот что, Геннадий Васильевич, - Таранов обратился к хранившему грозное молчание Токареву. - Опечатай его сейфы, ключи пока пусть будут у тебя. А его, - он кивнул в сторону Петровского, - отвезешь на служебную дачу.
   - Валентин... - потерянно пробормотал Петровский.
   - Да. И будешь его держать там, пока я во всем не разберусь. Всем объявишь, что он в командировке. Передай его своим ребятам и возвращайся сюда. Ты мне срочно нужен.
   Оставшись один Таранов задумался. Петровский мог, конечно, не сдать наличность, потому что не успел. А если точнее: потому что не очень торопился. Конечно, часть денег, процентов десять, он мог и замотать.
   Токарев вернулся через несколько минут.
   - Я отправил с ним троих, - он присел к столу.
   - Добавь ещё одного, из группы Безуглова. Петровским займись лично. Полная изоляция. Ты видел, как он здесь изображал из себя овечку? Что ты обо всем этом думаешь, только откровенно?
   - Валентин Федорович, за ним кто-то стоит, - Токарев задумался на мгновение и продолжал: - Хотите, я нарисую вам самый вероятный сценарий задуманной кем - то операции? Действие первое: Петровский затягивает с учетом поступающих вкладов. Ссылается на их огромное количество. Сейчас деньги в мешках вместе с приходными документами, которые никто в бухгалтерии ещё не видел. Действие второе: устранение председателя банка. Действие третье: в это же время незаметно исчезают и неучтенные миллионы. У Петровского - алиби, он - в Аргентине. И финал: вкладчики требуют дивидендов, им естественно, никто их не платит, денежки уже тю-тю. Паника, ревизия, все сваливается на погибшего председателя, а банк объявляется банкротом. И все, - закончил Токарев.
   - Логично, - согласился Таранов. - Ну, а если все-таки никакого заговора нет, и он действительно не успел их учесть...
   - Мы, Валентин Федорович, а особенно я, как начальник службы, обязаны думать о самом худшем. Только тогда его можно предотвратить. Я утверждаю: вы сейчас в находитесь в повышенной опасности.
   - Что ты предлагаешь?
   - Улететь вместо него в Аргентину. А мы пока разберемся здесь. Если исчезает человек, на которого можно все свалить, операция начинает трещать по всем швам, если она, конечно, действительно готовилась.
   Далековато, подумал Таранов, но сумма неучтенного "нала", собранного Петровским, стоит того, чтобы заняться этим лично. Значит надо лететь. Токарев останется здесь при Петровском, а Безуглова можно взять с собой. Его никто не знает, не примелькался, ни с кем не связан, значит, никакой стоящей информации никому не передаст.
   - Согласен., - Таранов поднялся из кресла. - Переоформи место на меня. Достань билет на Безуглова. Он согласится лететь?
   - Я думаю, да, - твердо сказал Токарев.
   - А ты с ребятами пока разберись здесь. Выясните, с кем в Аргентине хотел встречаться Петровский. В срочном порядке. И отзовнишь мне в Буэнос-Айрес.
   Таранов кивнул.
   - Пока все. Пригласи Безуглова.
   Андрей вошел и выжидающе посмотрел на Таранова.
   - Я хотел предложить слетать со мной в Аргентину. В качестве помощника. Охрана, конечно, с тебя не снимается. Но без оружия. На неделю.
   - А когда лететь?
   - Хороший вопрос. Через несколько дней. Только об этом никто не должен знать до самого отлета. Абсолютно никто. Включая родителей и невест. В командировку - и все. Куда - то в Европу. На сегодня ты свободен, я заночую в банке... Скопилось множество дел, десятки бумаг... Придется разгребать авгиевы конюшни. А завтра - как обычно. Будь здоров, - Таранов встал и протянул руку.
   Глава 22.
   Донован был растерян: он чувствовал, что где-то совершил ошибку и события неудержимо выходят из-под его контроля. Андрей, ссылаясь на срочные дела, явно избегает его. Имитатор, судя по всему, Саватеев собрал и испытал. Андрей не смог помешать ему. Значит, надо работать непосредственно с Саватеевым. Использовать их знакомство в "Альтаире", его визитная карточка до сих пор хранилась в бумажнике. Теперь необходимо срочно отыскать его и поговорить откровенно. Человек он решительный, честолюбивый, неудовлетворенный и любит деньги. С ним можно договориться. Только как разыскать его? В первой - дистанционной - записи разговора Саватеева с Липинским было упоминание о рейсе в Аргентину. Там вдали от Москвы вести разговор с ним будет намного проще. От контракта на двуххлетнюю работу в одной из западных фирм, с приличным окладом он не откажется.
   Сегодня во второй половине дня у него встреча с Мэрфи... Тот потребует отчета, предложений... Что он ему ответит?
   Донован остановил машину у метро "Динамо", здесь телефоны - автоматы стояли снаружи, и вокруг них было не так многолюдно. Приготовил горсть жетонов.
   Позвонил в "Комету", где Саватеев никто не знал. Звонок в "Альтаир": голос Мареничева стал выпытывать, кто спрашивает, что надо, и Донован бросил трубку.
   И вдруг - удача, в квартире Саватеева ответил женский голос.
   - Я вас слушаю.
   - Мне Евгения Степановича, пожалуйста, - голос Донована стал предельно заискивающим. - Понимаете, я скоро улетаю в Аргентину... - Донован блефовал, пытаясь получить хотя бы малейшую информацию.
   - Тоже в Аргентину? - прервал его женский голос. Донован замер: его предположения оказались верными, и дальнейшая тактика мгновенно стала ясной.
   - А вы та самая очаровательная Нинико, с которой мы познакомились в "Альтаире"?
   - Да, это я, но я вас не помню.
   - Я не такой запоминающийся, как вы, Нинико, - сыпал Донован, стараясь, чтобы она не успела опомниться. - Я хотел с ним договориться, поехать вместе в аэропорт.
   - Он в командировке и приедет послезавтра прямо к отлету.
   - Во сколько, приблизительно, Нинико?
   - Часов в 10 утра.
   Донован бросил на рычаг трубку, а через минуту его "девятка" стремительно неслась по Ленинградскому проспекту к ближайшему туристическому агентству. По пути остановился у россыпи коммерческих киосков и за 75 долларов купил духи "Версаль" в золотистой упаковке.
   Агентство называлось "Авиатур" и располагалось явно в бывшей парикмахерской: на одной из стен сверкали ненужные теперь зеркала. В уютном холле с мягкими креслами на круглых столиках веером были разложены яркие рекламные буклеты. За стойкой молоденькая блондинка в синем форменном костюме ворковала по телефону.
   - Я к директору, - Донован направился к внутренней двери.
   - Она занята, подождите я вызову, - блондинка отложила трубку и исчезла.
   Значит, духи пригодятся, обрадовался Донован.
   Директор, высокая средних лет дама в строгом темно - синем костюме была сама любезность. Донован представился и протянул американский паспорт. Дама стала ещё любезнее и провела его в свой кабинет. Однако, выслушав просьбу Донована, она печально повела глазами и с сомнением в голосе произнесла:
   - Я попытаюсь вам помочь, но сами понимаете...
   - Для меня это очень важно, мисс...
   - Изабелла Николаевна, - подсказала директор.
   - Изабелла Николаевна, помогите...
   - Попробую, - она приняла озабоченный вид и сняла телефонную трубку.
   Донован насчитал восемь звонков, и каждый раз Изабелла Николаевна объясняла, просила, доказывала, уговаривала, грозила. Донован только теперь понял, с какой сложностью он столкнулся и от какой малости может зависеть важное дело.
   Наконец, она положила трубку и перевела взгляд на Донована. Он уже запутался в её переговорах и теперь окончательно подавленный смотрел на неё с надеждой.
   - Действительно послезавтра есть чартерный рейс в Буэнос - Айрес, но к туризму он не имеет никакого отношения. Вам надо проехать к Анатолию Ивановичу, и он может быть...
   - Изабелла Николаевна, хотите, гражданин США упадет перед вами на колени?
   - Что вы, что вы, ради Бога, - перепугалась директор.
   - Тогда примите от меня небольшой сувенир, - он протянул ей духи, от которых кружилась голова и веяло прекрасной Францией.
   - Что вы, что вы, спасибо, - уже не так испуганно проговорила Изабелла Николаевна.
   - У меня нет времени, понимаете? Я не в состоянии никого разыскивать по городу. Я вообще никого здесь не знаю. Изабелла Николаевна, выручайте. Может быть, у вас есть сотрудники? Сколько стоит билет? Я готов оплатить все хлопоты и издержки, - Донован перехватил инициативу. Главное теперь задавать вопросы, и тогда его собеседнице не остается ничего, как только отвечать на них.
   - Кажется 1500 долларов, - поспешно ответила директор.
   - Я заплачу ещё столько же за услуги, - Донован быстро отсчитал деньги и придвинул их к её руке. Изабелла Николаевна задумчиво молчала.
   - Мне нужен этот билет, нужен, как воздух. Обратно я привезу вам потрясающий сувенир. Что-нибудь из крокодила, - Донован чувствовал, что дело идет на лад.
   - Окей, - согласилась она. - Я попытаюсь. Позвоните мне завтра утром, - она протянула ему визитку.
   Только теперь Донован вполне прочувствовал, как легко удача может выскользнуть из рук. После перенесенного потрясения, он несколько минут неподвижно сидел в машине, тупо глядя перед собой. Наконец, он посмотрел на часы: скоро ему должен звонить Мэрфи, и надо было торопиться.