У меня упало сердце. Я понял, что мы упустили Фу Манчи. Найланд Смит нервно пощипывал мочку уха.
— Голову даю на отсечение, он плывет сейчас в Италию, — проговорил наконец Смит. — Как я мог забыть эту возможность?! О слепец! — Он с досадой стукнул по ладони сжатым кулаком.
— Что вы имеете в виду, мистер Смит?
— По-видимому, его ждала готовая к отплытию яхта. Однажды он улизнул таким способом из Англии.
— А что, если…
— Знаю, — раздраженно прервал Смит. — Мои рассуждения были ошибочны с самого начала. Фу Манчи все-таки воспользовался подводной лодкой.
— Скорее всего так.
— Задержку в подземелье можно объяснить его склонностью к театральным эффектам — это одна из немногих его слабостей. В машину, Стерлинг!
Мы трое сели в автомобиль.
— В префектуру, — коротко приказал Смит шоферу.
Мы мчались по залитому солнцем шоссе. Ясный теплый день был в самом разгаре, но на душе у меня было пасмурно. Против моей воли перед глазами вставал ряд «живых мертвецов» — когда-то великих ученых, теперь же — послушных исполнителей жестокой воли Фу Манчи. Я никак не мог примириться с мыслью, что старина Петри пополнил этот скорбный ряд — быть может, навечно!
Перед моим внутренним взором появилось прекрасное лицо Флоретты, с застывшим на нем выражением преданности и страха, с которым она смотрела на своего повелителя. Я едва сдержал стон боли.
Найланд Смит хмуро молчал, глядя перед собой.
— Мистер Смит, — начал я осторожно. — Я отдаю себе отчет, что сейчас не слишком подходящее время для обсуждения моих личных дел. Но я кое-что вспомнил, что, быть может, покажется вам интересным.
— Что именно?
— Я вспомнил встречу с Петри Флоретта стояла у дверей и следила, чтобы нас никто не застал врасплох. Затем произошло нечто странное. Перед самым моим уходом Петри бросил взгляд в сторону Флоретты…
— Ну-ка, ну-ка! — В глазах мистера Смита вспыхнул огонек любопытства. — Что же случилось потом?
— Он приподнялся на постели с таким видом, будто увидел привидение, и, придя в необычайное волнение, спросил, что за девушка заглянула сейчас в комнату. Мне надо было немедленно уходить, и я коротко ответил, что ее зовут Флореттой. Ручаюсь, он видел ее не в первый раз, хотя Флоретта уверяла меня, что до того дня они никогда не встречались.
Я умолк. Найланд Смит продолжал пристально смотреть на меня.
— Вы как-то обронили, — продолжал я, — что догадываетесь, кто такая Флоретта. Вы редко ошибаетесь, мистер Смит. Скорее всего, мне уже не суждено увидеть ее снова, но, прошу вас, скажите мне, кто она?
Найланд Смит тяжко вздохнул.
— Так и быть, я скажу вам. Кажется, вы говорили, Стерлинг, что никогда не встречали Карамани — жену доктора Петри.
— Да, это так.
— В свое время она помогала Фу Манчи.
— Не может быть!
— Увы, это правда. Я уже не раз говорил, что она — самая красивая женщина, которую я встречал в своей жизни.
— Да, я помню.
— От отца ей досталась арабская кровь. Кем была ее мать, я не знаю.
— Карамани — арабка? — обескураженно переспросил я.
— Доктор Фу Манчи взял ее в свою свиту из-за ее незаурядных качеств, среди которых красота сыграла не последнюю роль. Петри удалось разрушить чары Фу Манчи и вырвать прекрасную арабку из паутины китайского дьявола. Сам Петри — крепкой породы, и все его предки отличались здоровьем, силой и красотой.
— Это мне известно. Мой отец дружил с Петри.
Найланд Смит кивнул и продолжал:
— Не секрет, что Фу Манчи всегда высоко ценил доктора Петри. Однако немногим известно то, что я вам сейчас скажу, Стерлинг. Думаю, об этом не знал даже ваш отец. Дело в том, что спустя год после женитьбы у Карамани и Петри родился ребенок.
— Впервые об этом слышу!
— Они никогда не упоминали об этом. Для них это было слишком глубоким горем.
— Горем?
— Девочка появилась на свет в Каире и спустя три недели умерла.
— Боже милосердный! Бедняга Петри! Он ни разу не обмолвился даже словом.
— Неудивительно. Он и Карамани уговорились никогда не упоминать о ребенке. Они пытались таким способом изгладить из памяти саднящую рану. Но в происшедшем были некоторые странности, которых не заметили ослепленные горем родители. Когда почти год спустя мне стали известны все обстоятельства дела, в мою душу закралось подозрение…
— Какое же, мистер Смит?
— Я ни слова не сказал о нем Петри — это было бы слишком жестоко для несчастного отца. Однако я на свой страх и риск провел тщательное расследование, и, хотя мне не удалось обнаружить никаких прямых улик, позволяющих дать делу официальный ход, я еще больше укрепился в своих догадках. Да, Фу Манчи умеет заметать следы.
Он многозначительно посмотрел на меня. Я молча ждал продолжения.
— Когда на вилле «Сент-Клер» я прокрался в комнату, которой я дал название «Чертог Спящей Красавицы», я испытал одно из самых сильных потрясений в жизни. Догадайтесь, о чем я подумал, взглянув на дремлющую Флоретту?
— Кажется, я уже знаю, что вы сейчас скажете…
— Я решил, что передо мной Карамани!
— Иными словами…
— Иными словами, она поразительно походила на жену Петри. Случайное совпадение слишком невероятно. Когда затем вы описали мне ее глаза (а к слову сказать, чудесные глаза Карамани незабываемы), у меня не осталось ни тени сомнения.
Я сидел словно громом пораженный. Не в силах вымолвить ни слова, я смотрел на Смита.
— Теперь вы понимаете, Стерлинг, что волнение Петри при виде Флоретты меня нисколько не удивляет. Но каков Фу Манчи! Вызвать у несчастного искусственную каталепсию — невероятно! Современная наука не способна на подобные чудеса. Без всякого преувеличения можно сказать, что доктор Фу Манчи — величайший из ученых современности, а может, и всей истории человечества. В то же время этот китаец — один из самых жестоких злодеев на свете. Похитить у родителей трехнедельного ребенка, хладнокровно растоптать чувства двух любящих существ ради своих бесчеловечных целей. — На такое способен разве что сам сатана!
Автомобиль затормозил у здания префектуры.
— Поразмыслите хорошенько, — он сжал мой локоть, — и вы убедитесь, что я прав. Вспомните, что говорил о Флоретте Фу Манчи, что рассказывала она сама. Уверен, ваши сомнения рассеются как дым. Флоретта — дочь Карамани, и Петри — ее отец. Не вешайте нос, дружище! Прекрасно представляю ваше смятение, однако поверьте: отчаиваться рано. Решающая битва впереди!
Он выпрыгнул из машины и нырнул в дверь, оттеснив в сторону охранника.
ГЛАВА XLIII
ГЛАВА XLIV
ГЛАВА XLV
ГЛАВА XLVI
— Голову даю на отсечение, он плывет сейчас в Италию, — проговорил наконец Смит. — Как я мог забыть эту возможность?! О слепец! — Он с досадой стукнул по ладони сжатым кулаком.
— Что вы имеете в виду, мистер Смит?
— По-видимому, его ждала готовая к отплытию яхта. Однажды он улизнул таким способом из Англии.
— А что, если…
— Знаю, — раздраженно прервал Смит. — Мои рассуждения были ошибочны с самого начала. Фу Манчи все-таки воспользовался подводной лодкой.
— Скорее всего так.
— Задержку в подземелье можно объяснить его склонностью к театральным эффектам — это одна из немногих его слабостей. В машину, Стерлинг!
Мы трое сели в автомобиль.
— В префектуру, — коротко приказал Смит шоферу.
Мы мчались по залитому солнцем шоссе. Ясный теплый день был в самом разгаре, но на душе у меня было пасмурно. Против моей воли перед глазами вставал ряд «живых мертвецов» — когда-то великих ученых, теперь же — послушных исполнителей жестокой воли Фу Манчи. Я никак не мог примириться с мыслью, что старина Петри пополнил этот скорбный ряд — быть может, навечно!
Перед моим внутренним взором появилось прекрасное лицо Флоретты, с застывшим на нем выражением преданности и страха, с которым она смотрела на своего повелителя. Я едва сдержал стон боли.
Найланд Смит хмуро молчал, глядя перед собой.
— Мистер Смит, — начал я осторожно. — Я отдаю себе отчет, что сейчас не слишком подходящее время для обсуждения моих личных дел. Но я кое-что вспомнил, что, быть может, покажется вам интересным.
— Что именно?
— Я вспомнил встречу с Петри Флоретта стояла у дверей и следила, чтобы нас никто не застал врасплох. Затем произошло нечто странное. Перед самым моим уходом Петри бросил взгляд в сторону Флоретты…
— Ну-ка, ну-ка! — В глазах мистера Смита вспыхнул огонек любопытства. — Что же случилось потом?
— Он приподнялся на постели с таким видом, будто увидел привидение, и, придя в необычайное волнение, спросил, что за девушка заглянула сейчас в комнату. Мне надо было немедленно уходить, и я коротко ответил, что ее зовут Флореттой. Ручаюсь, он видел ее не в первый раз, хотя Флоретта уверяла меня, что до того дня они никогда не встречались.
Я умолк. Найланд Смит продолжал пристально смотреть на меня.
— Вы как-то обронили, — продолжал я, — что догадываетесь, кто такая Флоретта. Вы редко ошибаетесь, мистер Смит. Скорее всего, мне уже не суждено увидеть ее снова, но, прошу вас, скажите мне, кто она?
Найланд Смит тяжко вздохнул.
— Так и быть, я скажу вам. Кажется, вы говорили, Стерлинг, что никогда не встречали Карамани — жену доктора Петри.
— Да, это так.
— В свое время она помогала Фу Манчи.
— Не может быть!
— Увы, это правда. Я уже не раз говорил, что она — самая красивая женщина, которую я встречал в своей жизни.
— Да, я помню.
— От отца ей досталась арабская кровь. Кем была ее мать, я не знаю.
— Карамани — арабка? — обескураженно переспросил я.
— Доктор Фу Манчи взял ее в свою свиту из-за ее незаурядных качеств, среди которых красота сыграла не последнюю роль. Петри удалось разрушить чары Фу Манчи и вырвать прекрасную арабку из паутины китайского дьявола. Сам Петри — крепкой породы, и все его предки отличались здоровьем, силой и красотой.
— Это мне известно. Мой отец дружил с Петри.
Найланд Смит кивнул и продолжал:
— Не секрет, что Фу Манчи всегда высоко ценил доктора Петри. Однако немногим известно то, что я вам сейчас скажу, Стерлинг. Думаю, об этом не знал даже ваш отец. Дело в том, что спустя год после женитьбы у Карамани и Петри родился ребенок.
— Впервые об этом слышу!
— Они никогда не упоминали об этом. Для них это было слишком глубоким горем.
— Горем?
— Девочка появилась на свет в Каире и спустя три недели умерла.
— Боже милосердный! Бедняга Петри! Он ни разу не обмолвился даже словом.
— Неудивительно. Он и Карамани уговорились никогда не упоминать о ребенке. Они пытались таким способом изгладить из памяти саднящую рану. Но в происшедшем были некоторые странности, которых не заметили ослепленные горем родители. Когда почти год спустя мне стали известны все обстоятельства дела, в мою душу закралось подозрение…
— Какое же, мистер Смит?
— Я ни слова не сказал о нем Петри — это было бы слишком жестоко для несчастного отца. Однако я на свой страх и риск провел тщательное расследование, и, хотя мне не удалось обнаружить никаких прямых улик, позволяющих дать делу официальный ход, я еще больше укрепился в своих догадках. Да, Фу Манчи умеет заметать следы.
Он многозначительно посмотрел на меня. Я молча ждал продолжения.
— Когда на вилле «Сент-Клер» я прокрался в комнату, которой я дал название «Чертог Спящей Красавицы», я испытал одно из самых сильных потрясений в жизни. Догадайтесь, о чем я подумал, взглянув на дремлющую Флоретту?
— Кажется, я уже знаю, что вы сейчас скажете…
— Я решил, что передо мной Карамани!
— Иными словами…
— Иными словами, она поразительно походила на жену Петри. Случайное совпадение слишком невероятно. Когда затем вы описали мне ее глаза (а к слову сказать, чудесные глаза Карамани незабываемы), у меня не осталось ни тени сомнения.
Я сидел словно громом пораженный. Не в силах вымолвить ни слова, я смотрел на Смита.
— Теперь вы понимаете, Стерлинг, что волнение Петри при виде Флоретты меня нисколько не удивляет. Но каков Фу Манчи! Вызвать у несчастного искусственную каталепсию — невероятно! Современная наука не способна на подобные чудеса. Без всякого преувеличения можно сказать, что доктор Фу Манчи — величайший из ученых современности, а может, и всей истории человечества. В то же время этот китаец — один из самых жестоких злодеев на свете. Похитить у родителей трехнедельного ребенка, хладнокровно растоптать чувства двух любящих существ ради своих бесчеловечных целей. — На такое способен разве что сам сатана!
Автомобиль затормозил у здания префектуры.
— Поразмыслите хорошенько, — он сжал мой локоть, — и вы убедитесь, что я прав. Вспомните, что говорил о Флоретте Фу Манчи, что рассказывала она сама. Уверен, ваши сомнения рассеются как дым. Флоретта — дочь Карамани, и Петри — ее отец. Не вешайте нос, дружище! Прекрасно представляю ваше смятение, однако поверьте: отчаиваться рано. Решающая битва впереди!
Он выпрыгнул из машины и нырнул в дверь, оттеснив в сторону охранника.
ГЛАВА XLIII
В КАБИНЕТЕ ПРЕФЕКТА
В просторном и неуютном кабинете префекта полиции месье Шамрусса мистер Смит ходил взад-вперед по персидскому ковру, нетерпеливо пощелкивая пальцами. Хозяин кабинета — степенный седобородый сановник — скороговоркой отдавал распоряжения в телефонную трубку, одновременно делая пометки в роскошном блокноте.
Я не имел ни малейшего понятия, зачем Смит притащил меня сюда. В моей голове царил невообразимый хаос. Флоретта — родная дочь Петри! Оказавшись с самого рождения в неволе у Фу Манчи, она выросла в атмосфере слепого поклонения своему господину. Ее ждала участь одушевленной вещи, прекрасной статуэтки, тщательно оберегаемой от жизненных невзгод, но при этом безраздельно принадлежащей хозяину.
Теперь и сам Петри угодил в тот же плен!
Мои сумбурные мысли прервал размеренный голос хозяина кабинета:
— Вот полный список, мистер Смит. Убедитесь сами, что за последние двадцать четыре часа порт покинуло одно-единственное частное судно — вот это.
Кончик его карандаша замер на листке блокнота. Найланд Смит сосредоточенно склонился над столом и прочел вслух:
— «Океанская яхта „Лола“ из Буэнос-Айреса, водоизмещение четыре тысячи тонн, владелец — Сантос да Кунья…»
Найланд Смит выпрямился и уставился невидящим взглядом прямо перед собой.
— Сантос да Кунья… — задумчиво повторил он. — Где я слышал это имя?
— Гм, занятно, — пробормотал месье Шамрусс. — Вилла «Сент-Клер» раньше принадлежала господину Сантосу да Кунья, которую он затем продал Махди-бею.
Мистер Смит саданул кулаком по ладони.
— Стерлинг! — вскричал он. — Теперь у нас есть надежда! Об этом аргентинце я запрашивал сведения в Лондоне.
Он повернулся к префекту:
— Сколько времени «Лола» стояла в Монако?
— Кажется, около недели.
— Когда она отплыла?
— Вскоре после рассвета — так значится в документах, — степенно отвечал месье Шамрусс.
— Вы видите, Стерлинг? Вы видите?! — выкрикнул Смит.
Он снова повернулся к префекту.
— За «Лолой» необходимо установить наблюдение, — заявил он решительно. — И как можно скорее. Прошу вас, распорядитесь послать по радио приказ всем судам в окрестных водах немедленно сообщать о местоположении океанской яхты «Лола», как только она попадет в их поле зрения.
— Хорошо, мистер Смит, — важно кивнул хозяин кабинета. — Это несложно сделать.
— Теперь вот что: вы не знаете, стоит ли сейчас на рейде военный корабль, все равно — французский или английский?
Месье Шамрусс недоуменно вскинул брови.
— В бухте Монако находится французский эсминец, — подумав, ответил он.
— Пошлите командиру эсминца радиограмму о готовности в любой момент выйти в море — точнее, сразу после того, как я поднимусь на борт.
Безапелляционный тон мистера Смита и столь характерное для него в чрезвычайных обстоятельствах пренебрежение бюрократическими формальностями явно пришлись не по вкусу французскому сановнику.
— А вот этого, сэр, — сказал он, сняв очки и протирая их платком, — я сделать не могу.
— Не можете?
Префект пожал плечами.
— Я не имею на то достаточных полномочий. Такие вопросы входят в компетенцию военно-морского командования. Только глава флота адмирал Дюваль может взять на себя ответственность.
— В таком случае, — сухо проговорил Найланд Смит. — я вынужден просить вас позвонить в Париж министру обороны.
Месье Шамрусс с удивлением посмотрел на него.
— Вы отдаете себе?..
— Поверьте, у меня достаточно влиятельных связей в Британском министерстве иностранных дел, чтобы причинить вам неприятности, если вы откажете мне в помощи. Дело касается интересов Англии и Франции. Черт побери, месье Шамрусс! Я, англичанин, должен учить вас защите интересов вашей страны! Вы сделаете то, о чем я прошу, или мне придется искать помощь в другом месте?
Префект покорно снял трубку и попросил секретаршу связаться с Парижем Найланд Смит опять принялся мерять шагами персидский ковер.
— Сэр Найланд Смит, — произнес официальным тоном месье Шамрусс, — у меня нет достаточных сведений относительно происшедшего на вилле «Сент-Клер де ла Рош» Согласитесь, это не совсем справедливо по отношению ко мне. Я неоднократно сталкивался с хозяином виллы Махди-беем и до сих пор считал его вполне порядочным человеком. Несмотря на это, я по вашей просьбе направил на виллу всю имевшуюся в моем распоряжении полицию, где она, как я слышал, из-за чьих-то непродуманных действий попала в весьма затруднительное положение. Меня по-прежнему держат в полнейшем неведении, и в результате я связан по рукам и ногам. Из Парижа просили меня всемерно содействовать вам, и я делал, что было в моих силах. И вот теперь вы являетесь в мой кабинет и заявляете, что я ставлю вам палки в колеса!
Префект говорил, не повышая голоса, однако чувствовалось, что он рассержен не на шутку. Его, несомненно, раздражала атмосфера таинственности, созданная Найландом Смитом вокруг событий на вилле «Сент-Клер», раздражало, что с ним обращаются, как с младшим полицейским чином. Видимо, мистер Смит это понял, так как он перестал метаться по кабинету и, остановившись перед седобородым чиновником, сказал:
— Месье Шамрусс, прошу меня простить, если мои слова задели ваше самолюбие. Однако поверьте, у меня имеются очень веские причины быть настойчивым. На карту поставлено слишком многое. Яхту «Лола» необходимо задержать во что бы то ни стало!
— Я принимаю ваши извинения, — церемонно произнес месье Шамрусс. Видно было, что слова мистера Смита его немного смягчили.
Разговор прекратился. Мои мысли, отвлеченные словесной дуэлью Найланда Смита с французом, понемногу вернулись в привычное русло. Где-то теперь моя милая Флоретта, с горечью думал я. Увижу ли я когда-нибудь ее снова?
Судьба чудесным образом связала вместе два дорогих моему сердцу имени: Флоретты и Петри. Быть может, они сейчас томятся на борту яхты, затерянной в безбрежных морских просторах. Ах, как я хотел прижать их к своей груди!
Но узнает ли меня Петри, если доведется встретить его? Ведь как только он оправится после своей ужасной болезни, Фу Манчи немедленно прикажет ввести ему порцию «Божественного Откровения», которого я едва не испробовал, находясь в застенках «Сент-Клер». И тогда исполнится заветная мечта китайского дьявола: цветущая юность и вековая мудрость сольются воедино, чтобы безраздельно властвовать над миром!
Я скрипнул зубами, кулаки сами собой сжались.
Зазвонил телефон. — Париж был на связи Месье Шамрусс поднялся и передал трубку Найланду Смиту.
— Это Смит. — коротко представился он — Я хочу немедленно переговорить с министром. Как! Он дома? Еще не вставал с постели? Будьте добры, подключите меня к его домашнему телефону. Да, сейчас же! Под мою ответственность!
Я представил, какими последними словами, должно быть, клянет сейчас помощник министра этого настырного иностранца. Мне-то было хорошо известно, как бесцеремонно обращается Найланд Смит в критических ситуациях с теми, кто имел несчастье оказаться на его пути. Справедливости ради надо сказать, что в обычное время он никогда не позволял себе грубости с окружающими.
Месье Шамрусс, занявший место Найланда Смита на персидском ковре и внимательно следивший за разговором, скептически усмехнулся, затем извлек из шкатулки сигару и, аккуратно отрезав кончик ножничками, принялся неторопливо ее раскуривать.
Лично мне нравилась манера мистера Смита идти напролом в решающий момент. Меня, выросшего среди бескрайних американских прерий, с малых лет отец приучал, что лобовая атака лучше всяческих недомолвок и околичностей, которыми так часто грешат европейцы.
К нескрываемому удивлению префекта, Найланда Смита вскоре соединили с министром. Несмотря на свой чудовищный французский, он четко и внятно обрисовал ситуацию, в которой мы оказались, и изложил свою программу: командир эсминца должен принять на борт Найланда Смита и его людей; он обязан выполнять все его распоряжения; основная задача эсминца — погоня за аргентинской яхтой «Лола»; находящимся поблизости военным кораблям следует немедленно выйти в море с целью поиска подводных лодок.
Все требования мистера Смита были удовлетворены! Я и не подозревал, что он пользуется таким большим влиянием в кабинетах власти!
Мистер Смит опустил трубку. По лицу префекта было видно, что столь грандиозный финал произвел на него сильное впечатление.
— Мне остается только поздравить вас, мистер Смит, — проговорил он, протягивая руку. — Надеюсь, вы понимаете, что я был бессилен сделать для вас больше.
Найланд Смит пожал протянутую руку.
— Ни слова больше! Я вас прекрасно понимаю. Но позвольте дать вам совет: поезжайте на виллу «Сент-Клер» и оцените обстановку своими глазами. Уверен, вы найдете способ вызволить тех, кто там заперт.
Когда обмен любезностями закончился, мы вышли на улицу и снова сели в автомобиль.
— Слишком много упущено времени, — бормотал Найланд Смит, пока мы мчались по извилистой дороге в Монако. — Теперь только везение может выручить нас. Если нам не сообщат координаты «Лолы», мы не сумеем взять правильный курс. Не исключено, что яхта оснащена мощным двигателем, позволяющим уйти от любой погони. Но, не зная ее курса, мы даже не можем выйти в море!
— Я не сомневаюсь, что ее скоро обнаружат. В той части моря всегда полным-полно кораблей.
— Да, но большинство из них — старые рыбацкие шхуны, не имеющие на борту даже рации. Будем уповать на помощь Провидения.
Я не имел ни малейшего понятия, зачем Смит притащил меня сюда. В моей голове царил невообразимый хаос. Флоретта — родная дочь Петри! Оказавшись с самого рождения в неволе у Фу Манчи, она выросла в атмосфере слепого поклонения своему господину. Ее ждала участь одушевленной вещи, прекрасной статуэтки, тщательно оберегаемой от жизненных невзгод, но при этом безраздельно принадлежащей хозяину.
Теперь и сам Петри угодил в тот же плен!
Мои сумбурные мысли прервал размеренный голос хозяина кабинета:
— Вот полный список, мистер Смит. Убедитесь сами, что за последние двадцать четыре часа порт покинуло одно-единственное частное судно — вот это.
Кончик его карандаша замер на листке блокнота. Найланд Смит сосредоточенно склонился над столом и прочел вслух:
— «Океанская яхта „Лола“ из Буэнос-Айреса, водоизмещение четыре тысячи тонн, владелец — Сантос да Кунья…»
Найланд Смит выпрямился и уставился невидящим взглядом прямо перед собой.
— Сантос да Кунья… — задумчиво повторил он. — Где я слышал это имя?
— Гм, занятно, — пробормотал месье Шамрусс. — Вилла «Сент-Клер» раньше принадлежала господину Сантосу да Кунья, которую он затем продал Махди-бею.
Мистер Смит саданул кулаком по ладони.
— Стерлинг! — вскричал он. — Теперь у нас есть надежда! Об этом аргентинце я запрашивал сведения в Лондоне.
Он повернулся к префекту:
— Сколько времени «Лола» стояла в Монако?
— Кажется, около недели.
— Когда она отплыла?
— Вскоре после рассвета — так значится в документах, — степенно отвечал месье Шамрусс.
— Вы видите, Стерлинг? Вы видите?! — выкрикнул Смит.
Он снова повернулся к префекту.
— За «Лолой» необходимо установить наблюдение, — заявил он решительно. — И как можно скорее. Прошу вас, распорядитесь послать по радио приказ всем судам в окрестных водах немедленно сообщать о местоположении океанской яхты «Лола», как только она попадет в их поле зрения.
— Хорошо, мистер Смит, — важно кивнул хозяин кабинета. — Это несложно сделать.
— Теперь вот что: вы не знаете, стоит ли сейчас на рейде военный корабль, все равно — французский или английский?
Месье Шамрусс недоуменно вскинул брови.
— В бухте Монако находится французский эсминец, — подумав, ответил он.
— Пошлите командиру эсминца радиограмму о готовности в любой момент выйти в море — точнее, сразу после того, как я поднимусь на борт.
Безапелляционный тон мистера Смита и столь характерное для него в чрезвычайных обстоятельствах пренебрежение бюрократическими формальностями явно пришлись не по вкусу французскому сановнику.
— А вот этого, сэр, — сказал он, сняв очки и протирая их платком, — я сделать не могу.
— Не можете?
Префект пожал плечами.
— Я не имею на то достаточных полномочий. Такие вопросы входят в компетенцию военно-морского командования. Только глава флота адмирал Дюваль может взять на себя ответственность.
— В таком случае, — сухо проговорил Найланд Смит. — я вынужден просить вас позвонить в Париж министру обороны.
Месье Шамрусс с удивлением посмотрел на него.
— Вы отдаете себе?..
— Поверьте, у меня достаточно влиятельных связей в Британском министерстве иностранных дел, чтобы причинить вам неприятности, если вы откажете мне в помощи. Дело касается интересов Англии и Франции. Черт побери, месье Шамрусс! Я, англичанин, должен учить вас защите интересов вашей страны! Вы сделаете то, о чем я прошу, или мне придется искать помощь в другом месте?
Префект покорно снял трубку и попросил секретаршу связаться с Парижем Найланд Смит опять принялся мерять шагами персидский ковер.
— Сэр Найланд Смит, — произнес официальным тоном месье Шамрусс, — у меня нет достаточных сведений относительно происшедшего на вилле «Сент-Клер де ла Рош» Согласитесь, это не совсем справедливо по отношению ко мне. Я неоднократно сталкивался с хозяином виллы Махди-беем и до сих пор считал его вполне порядочным человеком. Несмотря на это, я по вашей просьбе направил на виллу всю имевшуюся в моем распоряжении полицию, где она, как я слышал, из-за чьих-то непродуманных действий попала в весьма затруднительное положение. Меня по-прежнему держат в полнейшем неведении, и в результате я связан по рукам и ногам. Из Парижа просили меня всемерно содействовать вам, и я делал, что было в моих силах. И вот теперь вы являетесь в мой кабинет и заявляете, что я ставлю вам палки в колеса!
Префект говорил, не повышая голоса, однако чувствовалось, что он рассержен не на шутку. Его, несомненно, раздражала атмосфера таинственности, созданная Найландом Смитом вокруг событий на вилле «Сент-Клер», раздражало, что с ним обращаются, как с младшим полицейским чином. Видимо, мистер Смит это понял, так как он перестал метаться по кабинету и, остановившись перед седобородым чиновником, сказал:
— Месье Шамрусс, прошу меня простить, если мои слова задели ваше самолюбие. Однако поверьте, у меня имеются очень веские причины быть настойчивым. На карту поставлено слишком многое. Яхту «Лола» необходимо задержать во что бы то ни стало!
— Я принимаю ваши извинения, — церемонно произнес месье Шамрусс. Видно было, что слова мистера Смита его немного смягчили.
Разговор прекратился. Мои мысли, отвлеченные словесной дуэлью Найланда Смита с французом, понемногу вернулись в привычное русло. Где-то теперь моя милая Флоретта, с горечью думал я. Увижу ли я когда-нибудь ее снова?
Судьба чудесным образом связала вместе два дорогих моему сердцу имени: Флоретты и Петри. Быть может, они сейчас томятся на борту яхты, затерянной в безбрежных морских просторах. Ах, как я хотел прижать их к своей груди!
Но узнает ли меня Петри, если доведется встретить его? Ведь как только он оправится после своей ужасной болезни, Фу Манчи немедленно прикажет ввести ему порцию «Божественного Откровения», которого я едва не испробовал, находясь в застенках «Сент-Клер». И тогда исполнится заветная мечта китайского дьявола: цветущая юность и вековая мудрость сольются воедино, чтобы безраздельно властвовать над миром!
Я скрипнул зубами, кулаки сами собой сжались.
Зазвонил телефон. — Париж был на связи Месье Шамрусс поднялся и передал трубку Найланду Смиту.
— Это Смит. — коротко представился он — Я хочу немедленно переговорить с министром. Как! Он дома? Еще не вставал с постели? Будьте добры, подключите меня к его домашнему телефону. Да, сейчас же! Под мою ответственность!
Я представил, какими последними словами, должно быть, клянет сейчас помощник министра этого настырного иностранца. Мне-то было хорошо известно, как бесцеремонно обращается Найланд Смит в критических ситуациях с теми, кто имел несчастье оказаться на его пути. Справедливости ради надо сказать, что в обычное время он никогда не позволял себе грубости с окружающими.
Месье Шамрусс, занявший место Найланда Смита на персидском ковре и внимательно следивший за разговором, скептически усмехнулся, затем извлек из шкатулки сигару и, аккуратно отрезав кончик ножничками, принялся неторопливо ее раскуривать.
Лично мне нравилась манера мистера Смита идти напролом в решающий момент. Меня, выросшего среди бескрайних американских прерий, с малых лет отец приучал, что лобовая атака лучше всяческих недомолвок и околичностей, которыми так часто грешат европейцы.
К нескрываемому удивлению префекта, Найланда Смита вскоре соединили с министром. Несмотря на свой чудовищный французский, он четко и внятно обрисовал ситуацию, в которой мы оказались, и изложил свою программу: командир эсминца должен принять на борт Найланда Смита и его людей; он обязан выполнять все его распоряжения; основная задача эсминца — погоня за аргентинской яхтой «Лола»; находящимся поблизости военным кораблям следует немедленно выйти в море с целью поиска подводных лодок.
Все требования мистера Смита были удовлетворены! Я и не подозревал, что он пользуется таким большим влиянием в кабинетах власти!
Мистер Смит опустил трубку. По лицу префекта было видно, что столь грандиозный финал произвел на него сильное впечатление.
— Мне остается только поздравить вас, мистер Смит, — проговорил он, протягивая руку. — Надеюсь, вы понимаете, что я был бессилен сделать для вас больше.
Найланд Смит пожал протянутую руку.
— Ни слова больше! Я вас прекрасно понимаю. Но позвольте дать вам совет: поезжайте на виллу «Сент-Клер» и оцените обстановку своими глазами. Уверен, вы найдете способ вызволить тех, кто там заперт.
Когда обмен любезностями закончился, мы вышли на улицу и снова сели в автомобиль.
— Слишком много упущено времени, — бормотал Найланд Смит, пока мы мчались по извилистой дороге в Монако. — Теперь только везение может выручить нас. Если нам не сообщат координаты «Лолы», мы не сумеем взять правильный курс. Не исключено, что яхта оснащена мощным двигателем, позволяющим уйти от любой погони. Но, не зная ее курса, мы даже не можем выйти в море!
— Я не сомневаюсь, что ее скоро обнаружат. В той части моря всегда полным-полно кораблей.
— Да, но большинство из них — старые рыбацкие шхуны, не имеющие на борту даже рации. Будем уповать на помощь Провидения.
ГЛАВА XLIV
НА ЭСМИНЦЕ
Я смотрел с капитанского мостика на пустынное, будто застывшее море. Эсминец стремительно рассекал водную гладь. Рядом со мной стоял затянутый в черный китель капитан; при взгляде на его лицо становилось ясно, что ему по душе неожиданное задание Найланда Смита, прерывающее череду унылых служебных будней.
Справа от меня мистер Смит осматривал, приложив к глазам бинокль, морской горизонт, над которым всходило огромное розовое солнце. Кроме нас и команды, на эсминце находились несколько вооруженных солдат и офицер полиции с ордером на арест Фу Манчи. На ордере стояла подпись самого месье Шамрусса. Солдатам отвели кают-компанию на корме эсминца.
Свежий морской воздух, пронизанный тысячами искрящихся брызг, действовал на меня подобно легкому шампанскому. В такое утро не хотелось думать о плохом.
Ночью я долго размышлял о нас с Флореттой и, кажется, многое сумел понять. Она росла подобно капризному оранжерейному цветку в замкнутом мирке клана Фу Манчи, огражденная от забот и волнений, не ведая радостей и тревог большого мира. На ее душе, на всем ее облике лежала печать скорби. Но все же дьявольскому доктору не удалось совершенно подчинить сердце молодой девушки. Сквозь скорлупу отчуждения и чопорности неудержимо прорывалась другая, подлинная Флоретта, стремящаяся к жизни и любви. Ведь она — дочь Петри, и к тому же она еще совсем юная девушка, полная озорства и любопытства. Она будет принадлежать мне! Я должен найти ее и вырвать из пасти китайского дракона!
Преисполненный надежды, я смотрел вперед, подставляя ветру разгоряченное лицо. Скоро, скоро мы настигнем аргентинскую яхту! За десять минут до отплытия из Монако нам радировал пассажирский лайнер «Граф Эттенборо»: он обнаружил яхту «Лола» менее чем в двадцати милях южнее Ниццы.
Правда, «Лола» могла перехватить радиограмму и тогда, скорее всего, она изменит курс. Но даже в этом случае ей вряд ли удастся избежать встречи с нами.
Мы шли по верному следу — это как будто подтверждалось тем, что яхта не отвечала на радиозапросы французских пограничных постов. Но нет-нет да и закрадывалась пугающая мысль, что «Лола» — только приманка, ее задача — сбить нас с толку, отвлечь погоню, что на ее борту нет ни Фу Манчи, ни Петри, ни Флоретты…
Найланд Смит опустил бинокль и разочарованно произнес:
— Ничего!
— Это естественно, — заметил капитан. — У них большое преимущество во времени.
В этот момент к нему подбежал матрос с радиограммой в руке.
— Их снова видели, — сказал капитан, быстро пробежав текст глазами. — Они идут прежним курсом. Гм, у них недурная скорость! Но им все равно не уйти.
— Кто послал радиограмму? — спросил Смит.
— Американский сухогруз.
— Почему до сих пор не слышно самолетов?
— Они прилетят позже. Адмирал разрешил поднять в воздух только две машины, и обе сейчас заняты поиском подводной лодки. Район поиска очень обширен.
Капитан взял у мистера Смита бинокль и поднес его к глазам. Смит задумчиво стоял, сунув руки в карманы куртки.
Содрогаясь всем корпусом от рева могучих дизелей, эсминец несся вперед, словно гончий пес, почуявший добычу. Все-таки Фу Манчи — выдающийся злодей: для его поимки послали грозный боевой корабль!
На мостик доставили еще одно сообщение, на этот раз от летчика одного из патрульных самолетов. Он засек «Лолу» всего в пяти милях от нас почти прямо по курсу!
— Почему они не меняют направления? — озадаченно бормотал Смит. — Меня настораживает их странное поведение.
Я всматривался в ровную голубую даль моря в наивной надежде разглядеть на горизонте яхту. Вместо этого я увидел, как в небе сверкнула в лучах солнца точка патрульного самолета.
— Он летит в нашу сторону — будет сопровождать эсминец, — объяснил капитан. — Считайте, что «Лола» уже у нас в руках.
Летчик сообщил, что перед тем, как повернуть к нам, он увидел, что с яхты спускают на воду катер. Подводный корабль обнаружить пока не удалось.
— О небо! — воскликнул Смит. — Я оказался прав: его подводная лодка всплывет лишь тогда, когда у Фу Манчи не останется иного выхода. Радируйте летчику, чтобы он немедленно возвращался назад к яхте!
Приказ тут же передали в радиорубку. На наших глазах самолет заложил крутой вираж и, повернув на сто восемьдесят градусов, полетел обратно, забирая немного западнее. Капитан отдал в микрофон несколько коротких распоряжений, после чего эсминец скорректировал курс и пошел вслед за самолетом, быстро исчезавшим в легкой дымке у самого края неба. Должно быть, мы неслись со скоростью около тридцати пяти узлов, так как не прошло и двух минут, как впереди появилась яхта.
— Смотрите! Катер возвращается к яхте! — вскричал Найланд Смит.
За кормой «Лолы» и вправду покачивалось маленькое суденышко Мы уже подошли достаточно близко, чтобы рассмотреть «Лолу» подробнее. Это было изящное судно со стремительными линиями, удлиненным корпусом с низкими белыми бортами и короткой желтой трубой, опоясанной широкой серебряной полосой.
— Слава Богу! — вырвалось у меня. — Мы успели вовремя!
Летчик кружил в небе над яхтой. Меня не оставляла мысль, что где-то по соседству притаилась подводная лодка Фу Манчи. Иначе зачем было спускать на воду катер? Не собирались же его пассажиры добраться на нем до побережья?!
Однако летчик снова подтвердил, что никаких подводных кораблей в округе не наблюдается.
Капитан эсминца приказал заглушить двигатели.
Справа от меня мистер Смит осматривал, приложив к глазам бинокль, морской горизонт, над которым всходило огромное розовое солнце. Кроме нас и команды, на эсминце находились несколько вооруженных солдат и офицер полиции с ордером на арест Фу Манчи. На ордере стояла подпись самого месье Шамрусса. Солдатам отвели кают-компанию на корме эсминца.
Свежий морской воздух, пронизанный тысячами искрящихся брызг, действовал на меня подобно легкому шампанскому. В такое утро не хотелось думать о плохом.
Ночью я долго размышлял о нас с Флореттой и, кажется, многое сумел понять. Она росла подобно капризному оранжерейному цветку в замкнутом мирке клана Фу Манчи, огражденная от забот и волнений, не ведая радостей и тревог большого мира. На ее душе, на всем ее облике лежала печать скорби. Но все же дьявольскому доктору не удалось совершенно подчинить сердце молодой девушки. Сквозь скорлупу отчуждения и чопорности неудержимо прорывалась другая, подлинная Флоретта, стремящаяся к жизни и любви. Ведь она — дочь Петри, и к тому же она еще совсем юная девушка, полная озорства и любопытства. Она будет принадлежать мне! Я должен найти ее и вырвать из пасти китайского дракона!
Преисполненный надежды, я смотрел вперед, подставляя ветру разгоряченное лицо. Скоро, скоро мы настигнем аргентинскую яхту! За десять минут до отплытия из Монако нам радировал пассажирский лайнер «Граф Эттенборо»: он обнаружил яхту «Лола» менее чем в двадцати милях южнее Ниццы.
Правда, «Лола» могла перехватить радиограмму и тогда, скорее всего, она изменит курс. Но даже в этом случае ей вряд ли удастся избежать встречи с нами.
Мы шли по верному следу — это как будто подтверждалось тем, что яхта не отвечала на радиозапросы французских пограничных постов. Но нет-нет да и закрадывалась пугающая мысль, что «Лола» — только приманка, ее задача — сбить нас с толку, отвлечь погоню, что на ее борту нет ни Фу Манчи, ни Петри, ни Флоретты…
Найланд Смит опустил бинокль и разочарованно произнес:
— Ничего!
— Это естественно, — заметил капитан. — У них большое преимущество во времени.
В этот момент к нему подбежал матрос с радиограммой в руке.
— Их снова видели, — сказал капитан, быстро пробежав текст глазами. — Они идут прежним курсом. Гм, у них недурная скорость! Но им все равно не уйти.
— Кто послал радиограмму? — спросил Смит.
— Американский сухогруз.
— Почему до сих пор не слышно самолетов?
— Они прилетят позже. Адмирал разрешил поднять в воздух только две машины, и обе сейчас заняты поиском подводной лодки. Район поиска очень обширен.
Капитан взял у мистера Смита бинокль и поднес его к глазам. Смит задумчиво стоял, сунув руки в карманы куртки.
Содрогаясь всем корпусом от рева могучих дизелей, эсминец несся вперед, словно гончий пес, почуявший добычу. Все-таки Фу Манчи — выдающийся злодей: для его поимки послали грозный боевой корабль!
На мостик доставили еще одно сообщение, на этот раз от летчика одного из патрульных самолетов. Он засек «Лолу» всего в пяти милях от нас почти прямо по курсу!
— Почему они не меняют направления? — озадаченно бормотал Смит. — Меня настораживает их странное поведение.
Я всматривался в ровную голубую даль моря в наивной надежде разглядеть на горизонте яхту. Вместо этого я увидел, как в небе сверкнула в лучах солнца точка патрульного самолета.
— Он летит в нашу сторону — будет сопровождать эсминец, — объяснил капитан. — Считайте, что «Лола» уже у нас в руках.
Летчик сообщил, что перед тем, как повернуть к нам, он увидел, что с яхты спускают на воду катер. Подводный корабль обнаружить пока не удалось.
— О небо! — воскликнул Смит. — Я оказался прав: его подводная лодка всплывет лишь тогда, когда у Фу Манчи не останется иного выхода. Радируйте летчику, чтобы он немедленно возвращался назад к яхте!
Приказ тут же передали в радиорубку. На наших глазах самолет заложил крутой вираж и, повернув на сто восемьдесят градусов, полетел обратно, забирая немного западнее. Капитан отдал в микрофон несколько коротких распоряжений, после чего эсминец скорректировал курс и пошел вслед за самолетом, быстро исчезавшим в легкой дымке у самого края неба. Должно быть, мы неслись со скоростью около тридцати пяти узлов, так как не прошло и двух минут, как впереди появилась яхта.
— Смотрите! Катер возвращается к яхте! — вскричал Найланд Смит.
За кормой «Лолы» и вправду покачивалось маленькое суденышко Мы уже подошли достаточно близко, чтобы рассмотреть «Лолу» подробнее. Это было изящное судно со стремительными линиями, удлиненным корпусом с низкими белыми бортами и короткой желтой трубой, опоясанной широкой серебряной полосой.
— Слава Богу! — вырвалось у меня. — Мы успели вовремя!
Летчик кружил в небе над яхтой. Меня не оставляла мысль, что где-то по соседству притаилась подводная лодка Фу Манчи. Иначе зачем было спускать на воду катер? Не собирались же его пассажиры добраться на нем до побережья?!
Однако летчик снова подтвердил, что никаких подводных кораблей в округе не наблюдается.
Капитан эсминца приказал заглушить двигатели.
ГЛАВА XLV
ЯХТА «ЛОЛА»
На наших глазах катер причалил к борту яхты, и его пассажиры стали взбираться по трапу.
Катер уже качался на тросах, когда бот с эсминца подплыл к кормовому трапу «Лолы». Первыми на яхту поднялись лейтенант с несколькими моряками, затем Найланд Смит, за ним — полицейский с солдатами. Я замыкал группу. Никогда еще — ни в плену Фу Манчи, ни в подземелье «Сент-Клер» — мое сердце не билось так сильно, как в тот момент, когда я шагнул на палубу «Лолы». Флоретта! Петри! Они где-то рядом!
С борта яхты море напоминало огромное блюдо с прозрачным зеленоватым желе, в котором плавал гигантской черной мухой эсминец.
Юркий морской офицер, по виду португалец, встретивший нас на палубе, отдал честь лейтенанту.
— Мистер Смит, — сказал я, понизив голос, — если подводная лодка рядом, то нам несдобровать…
— Я уже думал об этом. — прервал он меня. — Я не сумел рассмотреть лицо человека на катере, но если это не Фу Манчи, значит, здесь его уже нет и яхта может в любой момент взлететь на воздух.
— Проведите нас к капитану, — обратился лейтенант к португальцу.
Тот снова отдал честь и сделал знак следовать за ним.
Несколько моряков из нашего отряда остались дежурить у трапа, еще двоих лейтенант поставил рядом с лестницей, ведущей на капитанский мостик.
На мостике не было ни души. Оставив там двух дежурных, мы прошли в штурманскую рубку.
Это было небольшое, но прекрасно оснащенное помещение с тщательно продуманной обстановкой. Там находился один-единственный человек. Его высокая фигура была облачена в отороченный мехом плащ, на голове красовалась каракулевая папаха. Он стоял, сложив руки на груди, и невозмутимо следил за нашим приближением.
От волнения у меня перехватило горло. Неужели мы победили!
Найланд Смит, застыв на месте, неотрывно смотрел на человека в каракулевой папахе. Лицо Смита затвердело, глаза сузились.
В рубке повисла напряженная тишина. Никто не спешил первым нарушать молчание.
— Кто капитан судна? — спросил наконец лейтенант. Бесстрастный гортанный голос ответил:
— Я командую яхтой.
— Вы не ответили на запрос береговых властей, посылаемый всем судам в этих водах.
— Да, это так.
— Вы обвиняетесь в укрывании лиц, разыскиваемых полицией. У меня есть разрешение на обыск судна.
Человек в папахе не шелохнулся. Его сухое желтоватое лицо напоминало застывший лик мумии.
— Ваше имя?
— Доктор Фу Манчи.
— У меня ордер на ваш арест. Вы имеете право связаться со своим адвокатом.
Катер уже качался на тросах, когда бот с эсминца подплыл к кормовому трапу «Лолы». Первыми на яхту поднялись лейтенант с несколькими моряками, затем Найланд Смит, за ним — полицейский с солдатами. Я замыкал группу. Никогда еще — ни в плену Фу Манчи, ни в подземелье «Сент-Клер» — мое сердце не билось так сильно, как в тот момент, когда я шагнул на палубу «Лолы». Флоретта! Петри! Они где-то рядом!
С борта яхты море напоминало огромное блюдо с прозрачным зеленоватым желе, в котором плавал гигантской черной мухой эсминец.
Юркий морской офицер, по виду португалец, встретивший нас на палубе, отдал честь лейтенанту.
— Мистер Смит, — сказал я, понизив голос, — если подводная лодка рядом, то нам несдобровать…
— Я уже думал об этом. — прервал он меня. — Я не сумел рассмотреть лицо человека на катере, но если это не Фу Манчи, значит, здесь его уже нет и яхта может в любой момент взлететь на воздух.
— Проведите нас к капитану, — обратился лейтенант к португальцу.
Тот снова отдал честь и сделал знак следовать за ним.
Несколько моряков из нашего отряда остались дежурить у трапа, еще двоих лейтенант поставил рядом с лестницей, ведущей на капитанский мостик.
На мостике не было ни души. Оставив там двух дежурных, мы прошли в штурманскую рубку.
Это было небольшое, но прекрасно оснащенное помещение с тщательно продуманной обстановкой. Там находился один-единственный человек. Его высокая фигура была облачена в отороченный мехом плащ, на голове красовалась каракулевая папаха. Он стоял, сложив руки на груди, и невозмутимо следил за нашим приближением.
От волнения у меня перехватило горло. Неужели мы победили!
Найланд Смит, застыв на месте, неотрывно смотрел на человека в каракулевой папахе. Лицо Смита затвердело, глаза сузились.
В рубке повисла напряженная тишина. Никто не спешил первым нарушать молчание.
— Кто капитан судна? — спросил наконец лейтенант. Бесстрастный гортанный голос ответил:
— Я командую яхтой.
— Вы не ответили на запрос береговых властей, посылаемый всем судам в этих водах.
— Да, это так.
— Вы обвиняетесь в укрывании лиц, разыскиваемых полицией. У меня есть разрешение на обыск судна.
Человек в папахе не шелохнулся. Его сухое желтоватое лицо напоминало застывший лик мумии.
— Ваше имя?
— Доктор Фу Манчи.
— У меня ордер на ваш арест. Вы имеете право связаться со своим адвокатом.
ГЛАВА XLVI
ДОКТОР ПЕТРИ
— Войдите! — донесся тихий голос.
Мистер Смит замер, положив ладонь на дверную ручку. Он медлил одно мгновение, показавшееся мне бесконечным. Потом распахнул дверь каюты.
Под приоткрытым иллюминатором на кровати лежал Петри. Его лицо с черными кругами вокруг глаз было обращено к нам. Никогда не забуду выражение, которое появилось на нем, когда Найланд Смит бросился к его постели.
— Петри! Дружище!.. Слава Богу, вы живы!
Он стиснул протянутую руку Петри. Я не мог видеть лица Смита, он стоял ко мне спиной, но его молчание красноречивее всяких слов говорило о переполнявших его эмоциях. Старые друзья застыли в рукопожатии.
Наконец Петри прервал тишину.
— Стерлинг, вы тоже здесь! — воскликнул больной с улыбкой, все еще держа пальцы в ладонях мистера Смита. — Вы спасли мою жизнь. Больше того! Вы вернули мне счастье, утраченное, казалось, навсегда. Смит, старина! — он перевел взгляд на друга. — Умоляю, телеграфируйте новость как можно скорее моей жене в Каир! Только постарайтесь сначала как-то подготовить ее, не то, чего доброго, Кара упадет в обморок от радости.
Мистер Смит замер, положив ладонь на дверную ручку. Он медлил одно мгновение, показавшееся мне бесконечным. Потом распахнул дверь каюты.
Под приоткрытым иллюминатором на кровати лежал Петри. Его лицо с черными кругами вокруг глаз было обращено к нам. Никогда не забуду выражение, которое появилось на нем, когда Найланд Смит бросился к его постели.
— Петри! Дружище!.. Слава Богу, вы живы!
Он стиснул протянутую руку Петри. Я не мог видеть лица Смита, он стоял ко мне спиной, но его молчание красноречивее всяких слов говорило о переполнявших его эмоциях. Старые друзья застыли в рукопожатии.
Наконец Петри прервал тишину.
— Стерлинг, вы тоже здесь! — воскликнул больной с улыбкой, все еще держа пальцы в ладонях мистера Смита. — Вы спасли мою жизнь. Больше того! Вы вернули мне счастье, утраченное, казалось, навсегда. Смит, старина! — он перевел взгляд на друга. — Умоляю, телеграфируйте новость как можно скорее моей жене в Каир! Только постарайтесь сначала как-то подготовить ее, не то, чего доброго, Кара упадет в обморок от радости.