Росс Джулия. Ночь греха

   – Между прочим, мисс Марш, мистер Трент возвращается в Лондон с моим кузеном. Я подумал, что вам, возможно, захочется поговорить с ним перед тем, как он уедет. Скажем, в моем кабинете в башне Досент через десять минут? – Он пошел к двери, потом поклонился отцу Энн: – Пожалуйста, сэр, приходите тоже, если вы желаете поговорить с мистером Трентом…
   – Или если мне захочется защитить свою дочь от вашей опасной близости?
   Джек поднял брови, словно удивился такой прямолинейности – а может быть, потому, что оценил ее.
   – Другие опасности ближе, сэр.
   – Так я и понял. Значит, вы намерены объяснить мне подробнее, почему жизнь моей маленькой девочки находится в опасности и кто ей угрожает. Моя сестра сказала, что это как-то связано с окаменелым зубом.
   – Да, сэр. – Свет из проема полукруглой двери отбросил тени на темную кожу Джека. – Мы не единственные люди, мистер Марш, которые задавались вопросом, не являются ли такие предметы просто работой дьявола.
   Отец Энн задумчиво смотрел, как его будущий зять удаляется по коридору.
   – Ну, дорогая моя, – сказал он наконец, – это весьма примечательный молодой человек!
   Когда Энн подошла к башне Досент, ее рука лежала на согнутом локте отца.
   Лакей отворил дверь. Джек с Артуром разговаривают, стоя у камина. Разговор кажется совершенно дружеским. Когда они вошли, Артур оглянулся, а потом, подошел и пожал руку отцу Энн. Мужчины обменялись приветствиями, за которыми последовало весьма конфузливое признание их изменившихся отношений. Потом Артур повернулся к Энн. Джек на некоторое время вывел ее отца из комнаты.
   Энн осталась наедине со своим бывшим женихом. На подбородке у него был огромный синяк, под глазом тоже чернело, но он казался счастливым, даже веселым.
   – Совершенно необыкновенный случай, мисс Марш, – сказал Артур. – Этот огромный зуб на самом деле оказался диковинкой.
   – Но я думала, что это находка огромной важности, сэр.
   – Нет, нет. Без солидного описания она не имеет смысла для науки. Я полагал, что его светлость нашел его сам и может объяснить все обстоятельства. Но лорд Джонатан сказал, что это скорее всего подделка, вырезанная с большим мастерством местным умельцем. Так что, в конце концов, это всего лишь память о путешествиях его светлости.
   Энн посмотрела на вернувшегося Джека. Он поймал ее взгляд и подмигнул, едва заметная улыбка появилась на его разбитых губах. Она несколько растерялась, но, может быть, эта ложь была только во благо Артуру?
   – В таком случае я разочарована, – сказала она.
   – Разумеется, и я тоже Но в результате замечательного совпадения того, что эта диковина попала в твои руки, а потом в мои, я приобрел покровительство герцога. Его светлость сам отвел меня к герцогу. Его светлость был рад содействовать и не считает мои религиозные убеждения препятствием.
   – Вам не пришлось объяснять, чем вы занимаетесь?
   – Лорд Джонатан сделал это, и весьма красноречиво. – Артур отвел глаза и на мгновение прикусил губу. – Полагаю, мое первоначальное мнение о нем было правильным. Я, конечно, не обвиняю тебя за то, что случилось, хотя мне жаль, что оказалось, что ты и я не подходим друг другу. Надеюсь, мы можем остаться друзьями?
   – Конечно, – подтвердила она.
   – Значит, мы расстаемся без каких-либо тяжелых чувств, – сказал он. – Я рад.
   Остальные мужчины вскоре присоединились к ним. Произнесли прощальные слова. Джек проводил Артура Трента из комнаты, оставив Энн наедине с ее отцом.
   Энн села, голова у нее кружилась. Вероятно, она никогда больше не увидит Артура, разве что среди гостей на каком-либо светском или научном собрании. Если бы она не нашла окаменелость в своей корзинке, она вышла бы за него замуж. Казалось, что в тот день на Хай-стрит перед домом ее тетки Сейли ее жизнь раскололась надвое. Даже не заметив огромности раскола, она слепо пошла по наиболее гибельному пути и не обнаружила вовремя, что слишком поздно поворачивать назад.
   – Обошлось без разбитых сердец, Энни, – сказал мистер Марш, когда дверь закрылась. – Артур Трент довольно славный малый, дорогая. Но все же ты ничего не потеряла, разорвав с ним помолвку, а может быть, и приобрела весь мир.
   Она подняла глаза на отца.
   – Приобрела весь мир?
   – Я не знаю, – сказал он, – не знаю. Наш Господь иногда скрывает от нас свои намерения, Энни, такими способами, понять которые мы до конца не способны. Ты согрешила, дорогая, это так. Ты это знаешь. Поступки влекут за собой последствия, за грехи нужно платить. Но, хорошенько поразмыслив, я решил, что я могу доверить будущее своей дочери лорду Джонатану, в конце концов, несмотря на все его обаяние и пороки.
   – Пороки?
   – О да! Я так думаю. Нет, я в этом уверен. Но хорошая женщина может стать спасением для порочного человека, если только он не ожесточился в сердце своем.
   Энн закрыла глаза, чтобы не заплакать.
   – Нет, – сказала она наконец, – вы не так поняли. Он не порочный человек.
   – Потому что ты думаешь, что он порочный ангел? – сказал мистер Марш.
   Что-то щелкнуло, Джек – за спиной у него закрытая дверь.
   – Мы входим в эндшпиль, – сказал он. – Прошу прощения, что не доверился вам раньше, мистер Марш. Вы, конечно, имеете право знать, что происходит.
   – Что, милорд? Эндшпиль? – Мистер Марш опустился на стул. – Что вы имеете в виду?
   – Что прежде я не мог сдвинуть дело с мертвой точки. – Джек подошел к застекленному шкафчику и налил вина отцу Энн. – Но только что я получил письмо от моего врага – его ответ на одно из моих писем. Как только наше общее дело будет закончено, вы сможете отвезти вашу дочь домой без всяких опасений.
   Мистер Марш взял бокал. Джек отошел к книжному шкафу. Казалось, через него протекает беспокойная энергия, как будто он способен испускать молнии.
   – Как уже знает ваша дочь, я много путешествовал по Центральной Азии, окаменелостями я не очень интересовался. Однако в одной из самых отдаленных пустынь мира я встретил человека, чьей страстью были кости. Он обнаружил остатки огромного древнего животного и смог унести только один зуб, пройдя через одну из самых опасных территорий в мире. У меня слов не хватит, чтобы описать этот подвиг.
   – И этот окаменевший зуб был нежданным подарком от убитого матроса моей дочери?
   – Да, сэр, – сказал Джек. – Человека, который нашел его, зовут Тоби Торнтон. Он стал моим другом.
   – Торнтон? – спросила Энн. – Но мне казалось, что ваш враг тоже некий мистер Торнтон?
   – Мистер Урия Торнтон – кузен Тоби.
   – Мне бы хотелось подышать свежим воздухом, – сказал мистер Марш. – Мы не могли бы посидеть где-то вне дома?
   Энн вскочила и подошла к отцу. Джек распахнул дверь и провел их в очередной маленький скрытый дворик. Стены покрыты мягким мхом, но единственное вишневое дерево в полном цвету усыпало лепестками плиты.
   Джек помог мистеру Маршу сесть на скамью под деревом.
   – Итак, окаменелость действительно подлинная, – сказала Энн. – Почему вы солгали Артуру?
   Джек повернулся, грозовые облака собрались в его глазах.
   – Полагаю, что за один день вполне достаточно один раз разбить ему сердце.
   – Разбить сердце? – спросила Энн. – Как правда могла разбить ему сердце?
   – Дело в том, что как только мистер Трент привез окаменелость сюда, в Уилдсхей, я послал Урии сообщение, что он может приехать за ней.
   – Приехать за ней? – переспросила Энн. – Но я думала, что важно не дать ему заполучить ее?
   – Нет, – сказал Джек. – Я отдам Клык Дракона своему врагу.
   Энн изумленно помолчала.
   – Что он с ним сделает?
   Джек задумчиво смотрел на каскады цветов, некоторые лепестки уже побурели по краям.
   – Уничтожит его.
   – Но как же вы можете? – Она вдруг стала сама щепетильность и честность, хотя и ощущала неловкость, словно присутствие отца уничтожило все остальные чувства, и в то же время непривычное негодование поднялось вверх по спине – насмешка над самой собой. – Как вы можете? Вы сказали, что существуют зарисовки и записки. Существует достоверная окаменелость, которую можно подержать в руке. Доказательство существования плотоядного животного, большего, чем все, что было когда-либо обнаружено. Все эти доказательства следует отвезти в Лондон, предъявить Королевскому обществу. Артур может это сделать, если вы не хотите.
   – Вот именно, – сказал Джек. – И поэтому мне пришлось солгать ему. Теперь, когда мистер Трент верит, что Клык Дракона всего лишь поделка, он может забыть о ней и следовать к своему будущему с непреодолимой храбростью.
   – Должен ли я доверить свою дочь человеку, который намеренно говорит неправду?
   – Да, сэр, хотя вы, диссентеры, так высоко цените правдивые речи, результатом чего является то, что вы самые надежные в Англии банкиры, ученые и фармацевты. – Джек легко прикоснулся рукой к ветке. Лепестки затрепетали. – Однако я вовлечен не просто в коммерческое дело или дело личной чести.
   – Но как же насчет святости дружбы? – сказала Энн. – Как насчет вашего друга Тоби Торнтона, который отправился в такую даль, чтобы принести окаменелость? Разве он так же не страдал в этих ужасных пустынях? Разве его усилия ничего не стоят?
   – Он рисковал жизнью, чтобы найти эту окаменелость. Под конец она его убила.
   – Она его убила! – Слезы потрясения обожгли ей глаза и горло. – Вам, конечно, это не безразлично?
   Грозовая туча трещала вокруг него, словно он обладает властью затмить солнце.
   – Долгое время только это и имело значение.
   – Но теперь он мертв, и вы даже не станете спасать его труд, чтобы почтить его память?
   – Почтить память? – От его взгляда неслышный гром вкатился прямо ей в сердце. – Конечно, я почитаю ее. Тоби спас мою жалкую жизнь ценой своей собственной.
   Ее ноги скользнули в водовороте лепестков. Словно порыв бури ударил – Энн отступила, хотя подбородок поднят и она все еще смотрит на него.
   – Прошу прощения, но если вы позволите уничтожить его работу, что же это за уважение к его памяти? Разве вы не понимаете, что окаменелость вашего друга важнее всего остального? Больше всего ему необходима была уверенность, что его открытия переживут его.
   – Да, – сказал Джек. – Я это знаю. Тоби жил только ради истины и знаний. Он был диссентер, как и вы.
   – Милорд! – проговорил новый голос. – Меня просили передать это лично вам.
   Энн оглянулась и увидела лакея. Он протягивал маленький серебряный поднос. Джек взял лежащую на нем визитную карточку, перевернул ее и прочел нацарапанное на обороте. Его ноздри затрепетали.
   – Когда это принесли?
   – Эта особа ждет на мосту, милорд. Его и его спутников попросили подождать там, пока мы не получим ваших указаний.
   Джек положил карточку на поднос.
   – Грейем, я пригласил этого джентльмена в Уилдсхей. Вы позволите ему войти в замок. Вы также примете всех, кого он привел с собой, какими бы странными эти люди вам ни показались. Я приду к ним через пять минут. Несколько наших людей можно для начала снять с их постов, чтобы они проследили, как бы кто из наших визитеров не проник глубже в Уилдсхей. – Он посмотрел на свет, льющийся во дворик, потом улыбнулся лакею. – В конце концов, нам вовсе не нужно, чтобы пропала какая-либо из фамильных безделушек.
   – Безделушек, милорд? – переспросил Грейем потрясенным голосом. – Очень хорошо, милорд.
   – И еще вы отнесете эту записку герцогу и герцогине. Джек наклонился и что-то прошептал на ухо лакею, и тот склонил голову и ушел.
   – Это и есть эндшпиль? – спросил мистер Марш с серьезной озабоченностью.
   – Теперь все опасности, угрожающие вашей дочери, очень скоро кончатся, – сказал Джек. – Мой враг пришел просить, а не требовать, хотя сам он этого может еще и не знать. Если вы хотите присутствовать на нашей встрече, сэр, вы будете в полной безопасности.
   – Благодарю вас, милорд. Однако предпочитаю остаться здесь, под этим благотворным вишневым деревом. Ведь сейчас, как я только что узнал, ваш приемный покой будет окружен вооруженными людьми?
   Джек улыбнулся, словно солнце прорвалось сквозь облака.
   – В них не будет необходимости, но это так.
   – В таком случае, я полагаю, вместо меня там может присутствовать Энн, если она того пожелает. – С мрачной решимостью мистер Марш уселся на скамью и закрыл глаза. Серебряные пряди волос замерцали на фоне темного ствола. – В конце концов, это ее приключение, а не мое.
 
   Толпа оборванцев ждала, многие были босы: смуглокожие люди в тюрбанах или с просмоленными косами поверх грубой матросской одежды. Потолок холла возвышался над их головами. Опорные балки исчезали в темноте. Оружие украшало стены: мечи, аркебузы, кинжалы, пики – полный арсенал старинного оружия.
   Взгляды посетителей перелетали с камина – где чудовищные драконы были пронзены каменными копьями – к изображению святого Георгия на белом коне, которое висело на противоположной стене. Взволнованность, враждебное напряжение – они сбились в кучу, как волки.
   С высокомерием, приличествующим его древнему благородному роду, Джек вышел вперед. Его каблуки звенели по каменным плитам пола. Все глаза устремились на него, словно эти темные взгляды могли сбить его с ног.
   Энн медлила в дверях, думая о том, кто из этих людей проник в ее спальню в доме тети Сейли и кто убил того моряка на Хай-стрит. Ей казалось, что ее окунули в ледяную воду, и дрожь пробрала ее до глубины души, но, сложив руки, она послала быструю мысль отцу. Его молитва словно прилетела прямо ей в сердце: «Ты должна пройти через это, Энни!»
   Несколько крепких слуг Уилдсхея ждали в коридоре позади нее, с мрачными лицами и открыто вооруженные, но они никак не смогут вмешаться вовремя, если на Джека нападут – слишком близко он подошел к противнику.
   Футах в десяти от моряков Джек остановился и поклонился. Группа разом вздохнула. Что-то еще теперь читалось на коричневых лицах: что-то похожее на неподатливый, но глубоко сидящий благоговейный страх. Несколько голов повернулись, чтобы взглянуть на пронзенных драконов на камине.
   Энн заставила себя сделать шаг вперед и сесть на стул у двери.
   Озаренный сдерживаемой силой, Джек ждал, как тигр, оказавшийся перед волчьей стаей. Несколько матросов заговорили на языке, которого она никогда не слышала раньше. Джек слушал. Когда голоса начали превращаться в какофонию, он ответил на том же языке. Немедленно воцарилось молчание.
   Человек в синем тюрбане отделился от остальных и вышел вперед. У него с Джеком состоялся быстрый разговор тихими шипящими голосами. Наконец человек резко махнул рукой. Толпа матросов разделилась, словно рассеченная мечом.
   – Мистер Урия Торнтон, – сказал Джек. – Вы хотите поговорить со мной?
   Безупречно одетый англичанин оказался в центре толпы матросов. Он поклонился и вышел вперед, оставив позади свой оборванный эскорт. Вид у него был невеселый.
   То был всадник, которого Энн заметила у парома, человек с прищуренным взглядом голубоглазой собаки.

Глава 14

   Урия Торнтон остановился на расстоянии удара ножом от Джека и устремил взгляд на его лицо.
   – Что вы им сказали? – спросил Торнтон. – Вы думаете, тайные разговоры с моими слугами помогут вам?
   Джек улыбнулся:
   – Слугами? Я не уверен, что эти люди именно так смотрят на ваши отношения, сэр.
   – Если я дам им знак, они покажут, что такое верность.
   Все еще улыбаясь, Джек смахнул несуществующую пылинку с плеча более низкорослого собеседника. Торнтон напрягся, но ничего не сказал.
   – К несчастью, их верность не принадлежит ни одному из нас. Она принадлежит твари, которую они считают священной. Неужели вы еще не огляделись? Эта комната – оплот драконьих знаний. Это также славная выставка оружия. На вашего друга это произвело впечатление. Честно говоря, он охвачен благоговейным страхом.
   – Присутствие целой армии ничего не изменило бы – сказал Торнтон.
   – Ах, но мы с вашим другом обменялись любезностями на одном из тех языков, которые знаем он и я, а вы – нет. Однако если сами вы поговорите с ним на одном из тех языков, который оба вы понимаете, я смогу понять каждое ваше слово. Это дает мне определенные преимущества, как вам кажется?
   – Вы обменялись любезностями?
   – Насчет драконов, – сказал Джек. – Окаменелость Тоби вернулась домой.
   Торнтон подался вперед, как собака, почуявшая игру.
   – Значит, она у вас?
   – Да, она у меня. Мы оба охотились за ней по всему свету, но Клык Дракона наконец-то попал в мои руки, а не в ваши.
   Пот блестел над его синими глазами, как кружевная бахрома.
   – Клык мой.
   – Если вы не получите его, они вас убьют, не так ли? – спокойно спросил Джек. – Когда вы сказали им, что он святыня, когда вы наплели россказней о его таинственной силе, вы думали только о том, чтобы заполучить этот приз и погубить работу вашего кузена. Так, чтобы его открытия исчезли бесследно. Так, чтобы он исчез бесследно.
   – То была работа дьявола, – сказал Торнтон. – Мой кузен хотел подорвать священную правду Бога, Его слово, как показано в Священном Писании.
   – Увы! – сказал Джек. – Дьявол давно уже распространил свою работу над земным шаром. Кости других огромных рептилий уже найдены в Англии.
   Торнтон отступил, спина напряглась.
   – В Англии?!
   – Пока мы с вами, сэр, воевали из-за азиатских находок вашего кузена, англичане у себя дома тоже занимались раскопками. Наука недавно открыла и дала имена нескольким новым существам: игуанодон, мегалозавр…
   – Все они дьяволы! – прошипел Торнтон.
   – Твари или ученые? Такие окаменелости будут и дальше выкапывать из земли, пока доказательство не станет явным. Вы запоздали, сэр. Ваши верования никуда не годятся.
   – Моя вера бесспорна, – сказал Торнтон, стиснув руки. – Без ошибок.
   – Скроете вы работы вашего кузена или нет, кости все равно будут там, и их найдут будущие искатели.
   – Значит, вы не отдадите окаменелость? Вы опубликуете все эти глупости, чтобы привести невежественных глупцов к проклятию?
   – Если я так поступлю, это обернется для вас несчастьем. Если вы не получите окаменелость обратно, кто-нибудь из этого сброда скользнет ночью вам за спину с проволокой. Вы им обещали. Вашим единственным желанием, когда вы заручались их помощью, было вернуть Клык Дракона и уничтожить его, но ваши россказни начали жить собственной жизнью. Нанятые вами убийцы стали вашими хозяевами.
   – Значит, вы не отдадите ее мне?
   – Напротив, я попросил вас приехать сюда именно для этого.
   – Но вы хотите что-то взамен. Что?
   – Записные книжки вашего кузена.
   – Я сжег их.
   – Вот беда, – сказал Джек. – В таком случае я надеюсь, что вы пребываете в мире с вашим Богом, потому что очень скоро встретитесь с ним. Всего хорошего, сэр.
   – Вы не можете уйти, не обещав мне по крайней мере окаменелость!
   Джек улыбнулся, словно отмахиваясь от собеседника.
   – Разумеется, могу. Я могу сказать вашим друзьям, что вы никогда не собирались искать для них Клык Дракона, что их ввели в заблуждение, обманули и притащили с другого края света в эту холодную сырую страну напрасно. Не думаю, что они отнесутся к этому с пониманием.
   – Они убьют меня, – сказал Торнтон.
   – Без вас, сэр, мир может стать чище.
   Человек с собачьими глазами схватил Джека за рукав.
   – У меня несколько штук – этих записных книжек, но я уже уничтожил описания и зарисовки поля с костями…
   Джек стряхнул его руку.
   – Значит, вам следовало бы не так усердствовать, сэр. – Он отошел к камину, роняя слова через плечо: – Посмотрим, …однако, может ли спасти вашу жалкую шею то, что вы сохранили.
   Человек в синем тюрбане, который не сводил взгляда с резных драконов, повернулся. Его стойка обещала действие. Джек остановился и заговорил с ним. Человек зашипел в ответ на том же неведомом языке. Последовал быстрый разговор, потом матрос низко поклонился, прикоснулся ко лбу обеими руками, после чего обратился к другим морякам. Кое-кто упал на колени и прижался лбом к полу.
   – Что вы делаете? – спросил Торнтон.
   – Возвращаю вам ваши жалкие долгие дни жизни.
   Джек потянул за ленту звонка. Вошел лакей – Грейем, который вызвал их из усыпанного лепестками дворика. Он был по-прежнему бледен.
   – Изволили звонить, милорд?
   – Этих людей нужно проводить обратно через мост и позволить им свободно уйти. Сам мистер Торнтон вернется позже. Его нужно провести в мой кабинет в башню Досент. Я приму его наедине. Не нужно нам мешать.
   – Очень хорошо, милорд.
   Джек кивнул человеку в синем тюрбане, который дал знак остальным. Они двинулись из комнаты вслед за Грейемом. Урия Торнтон смотрел, как они уходят, – взгляд бледен, как зимняя луна.
   – Мы с вами встретимся сегодня вечером в девять часов, чтобы произвести обмен, – сказал Джек. – Вы принесете мне записные книжки вашего кузена, а потом, возможно, получите окаменелость.
   Собачьи глаза бросили на Джека взгляд, исполненный настоящей ненависти, и Торнтон отвернулся. Урия Торнтон, стуча каблуками, вышел из комнаты следом за своими наемными убийцами.
   Энн встала. Каждый мускул был напряжен, как тугие струны скрипки. Джек обернулся – какое-то странное, мрачное спокойствие в глазах.
   – С вами все в порядке? – спросил он. – Вы не испугались?
   – Нет. Да. Я ничего не понимаю, – сказала она, – кроме того, что вы отдадите нашу окаменелость, чтобы спасти жизнь вашему врагу.
   Гибкий, явно расслабившийся Джек провел пальцем по бьющему хвосту резного каменного дракона.
   – Единственную вещь, которая, вероятно, важнее, чем знание? – Он улыбнулся. – Если я могу еще спасти чью-то жизнь – даже такую бесполезную, как жизнь Урии Торнтона, – и получить при этом другие важные сведения, почему бы и нет?
   Она отвела глаза, чтобы скрыть отчаянный вопль своих нервов. «Думаю, что ему так или иначе все равно, жить или умереть…»
   – Но что, если сделка – ваша жизнь в обмен на его? Этот человек уже пытался причинить вам вред, но вы собираетесь снова с ним встретиться?
   – Да.
   Совладав со вспышкой паники, Энн взмахом руки обвела комнату, словно посетители все еще стояли здесь в своем странном великолепии.
   – Почему вы хотели, чтобы я присутствовала при всем этом?
   – Не знаю. Может быть, какая-то моя часть хотела бы, чтобы вы поняли. Может быть, я почувствовал, как только что почувствовал ваш отец, что вы имеете право присутствовать при окончании вашего приключения.
   – Но это еще не окончание, – сказала она. – Это только начало. – Она попыталась улыбнуться, осветить мрачные тени, которые таились в его глазах. – Я полагаю, мы все еще обязаны пожениться, милорд.
   – И вы считаете, что женитьба для меня опаснее, чем встреча с безумцем и его приспешниками?
   – О, я знаю, что это так.
   – Уверен, что вы говорите серьезно, мисс Марш. Не одарите ли вы меня толикой этой прямой честности диссентеров и не скажете ли почему?
   Ее глаза отчетливо видели кровоподтеки и тени. Ее сердце видело только красоту и приятные изгибы мужских губ. Сердце тяжело забилось.
   – Благодарю вас, милорд, но я даже не знаю уже, кто я. Я в совершенной растерянности. Все, на что я полагалась в прошлом – спокойный разум, тихий свет в сердцевине моего существа, – побито, как пшеница в грозу.
   – Ах! – Он протянул руку и обвел ее щеку кончиком пальца. – Да. И вам жаль.
   Ласка была прохладной, твердой и прохладной, словно ее лицо вдруг охватил жар лихорадки под его строгим прикосновением. Огонь вспыхнул под ее корсетом, и пламя распространилось по всей ее крови.
   Энн отодвинулась.
   – Вы не должны. Именно это я и имела в виду. Это несправедливо.
   Он опустил пальцы, точно ожегшись.
   – Конечно, – сказал он.
   Звук его шагов по плитам был похож на погребальный звон, когда он выходил из комнаты, его гроза следовала за ним, как альбатрос.
 
   «Как трус, – думал Джек. – Я хочу ее и не могу устоять перед ней. И вот бегу, как трус!»
   Ему страшно хотелось схватиться с кем-нибудь на шпагах или на кулаках или сесть на быстрого коня. Но вместо этого Джек пробежал по лабиринту Уилдсхея к зубчатому ограждению на верху стены. Он оказался над входом в замок, где арочный мост простирался ветвью над рекой Уильд.
   Ветер в волосах, и ласточки вьются над головой, а он смотрит, как его враг отъезжает верхом на гнедом с римским профилем морды. Матросы бегут следом за Торнтоном стаей, как гончие. Одинокий лакей сидит на каменной стене, обрамляющей мост, и смотрит им вслед.
   Джек уперся лбом в кулаки, лежащие на зубце. Энн Марш!
   Она великолепна. Она не сует нос в чужие дела. В ее вопросах никогда не услышишь обычного любопытства или глупости. С этой ее чистой, честной прямотой она просто погружается в самую суть проблемы.
   Почему он позволил ей наблюдать за его встречей с Торнтоном? Хотелось ли ему ее молчаливого присутствия при каждой акте этой нелепой драмы? И какой он ждал от нее реакции, если вообще ждал?
   Он собирается жениться на ней. Он не будет больше никогда ласкать ее. Он лишил ее невинности в момент безумия, а потом, как лунатик, повторил это преступление в саду роз.
   Эти три факта совмещают в себе всю ироническую нелепость его существования.
   Он не хочет ее присутствия в своей жизни или в своем будущем. Но он жаждет ее стройного тела и ее невинной, страстной отдачи, жаждет всеми фибрами своего существа.
 
   Сумерки бросали на ковер мягкие тени. Ее отец беседует где-то с герцогиней. Потом они с Джеком обсудят брачный контракт, чтобы решить будущее Энн. Каковы бы ни были результаты этого разговора, она будет обвенчана до того, как ее молодой муж уедет в Азию. Наверное, она никогда больше его не увидит.