Росс Джулия. Ночь греха

   – Тогда накажите меня, – сказала она.
   – Пожалуй, мы оставим вас на минутку, милорд, – сказал Пеней. Схватив Мертона за рукав, он отошел, словно затем, чтобы взглянуть на лошадей.
   – Итак, что на вас нашло? – спросил Джек.
   – Это было забавно. Хотя думаю, это было бы не так забавно, если бы мне в дороге пришлось встретиться с дурной компанией.
   – Вы только что встретились с дурной компанией – если это какой-то безумный порыв, я убью вас собственными руками.
   – Лучше не надо, – сказала она, – у меня есть новости о Тоби.
   Он потерял дар речи.
   – Тоби?!
   Свет костра озарил ее лицо. Кончик носа у нее опустился, когда она попыталась скрыть улыбку.
   – Сначала мы должны подняться в горы, если хотите, за драконами, но полагаю, что вам скорее хочется спуститься с гор. – Ее голос пресекся, она схватила его за руку и посмотрела прямо в глаза. – Я приехала не из прихоти, любимый. Тоби выжил. Он болел, с ним дурно обращались, но он выжил. Он слаб, но быстро поправляется.
   Джек сглотнул, словно надежда принесла слишком сильное страдание.
   – Вы видели Тоби?!
   – Он передал мне записку на улице. Мне пришлось отправиться на встречу с ним. Тайком, конечно. Миссис Дилтон-Смит никогда не одобрила бы посещения китайца. Он собирается, когда к нему вернутся силы, переписать заново все ваши потерянные записи, но ему понадобится ваша помощь. – Ее пальцы сильнее сжали его руку, делясь горячим пульсом ее жизни. – Вам не придется возвращаться в горы, Джек. Игру с Россией могут продолжить разыгрывать другие.
   Бурная радость затопила его. Он обхватил ее лицо обеими руками и поцеловал с мучительной тщательностью. Энн ответила на его поцелуй таким поцелуем, словно намеревалась поджечь вселенную. Слуга-туземец пролил чай в костер, послышалось шипение. Мертон и Пеней кашлянули и отвернулись.
   Узел в сердцевине его существа развязался, и напряжение постепенно сошло на нет. Годы тренировок, теперь ненужных. Годы мучительной работы, которая вскоре будет восстановлена, а потом оставлена. Игру с Россией могут продолжить разыгрывать другие.
   Наконец Джек отодвинулся и большим пальцем вытер слезы с ее грязных щек. Она надвинула тюрбан на место и рассмеялась. Господи, как он любит эту женщину! Его красивую, изобретательную, неустрашимую жену!
   – Итак, теперь нам лучше вернуться обратно, – сказала она. – Вы, мой дорогой Джонатан, наверное, еще не поняли, что здесь небезопасно. Разве только вы все-таки желаете посмотреть на черепа, инкрустированные драгоценными камнями?
   Он больше не мог бороться с радостью. Закинув голову, он оглушительно рассмеялся.
   Быть может, это тигр исчезал, растворяясь в лесу.
   – Увы, окаменелостям Индии придется подождать, любовь моя, – сказал он, успокоившись. – Сначала нужно начертить карты.
 
   Энн была счастлива. Лорд и леди Джонатан Деворан Сент-Джордж сняли просторный дом у подножия гор, неподалеку от городка, где нельзя было увидеть ни единого британского солдата. Миссис Дилтон-Смит была потрясена. Несколько человек «странного вида», по мнению майорши, опекают лорда Джонатана, добровольно став его лихими телохранителями.
   Эта леди была потрясена еще больше, узнав, что человек, некогда вызывавший восхищение, принадлежащий к цвету английской аристократии – сын герцога Блэкдауна, не меньше! – свободно общается и с индийцами, и с китайцами, и даже с людьми из каких-то безымянных племен с севера. Но чего еще можно от него ожидать, если он, отпрыск английской знати, женился на столь эксцентричной женщине? Которая к тому же гораздо ниже его по положению в обществе!
   Миссис Дилтон-Смит и ее друзья предпочитали не посещать этот дом.
   Энн была слишком очарована, чтобы это заметить. Сад переполнен цветущими экзотическими лианами и деревьями. Прохладные ароматные ветерки гуляют по их комнатам ночами, словно далекие снежные перевалы высоких гор улыбаются, благословляя их. Как и их индийские гости, она и Джек носят легкие одежды из хлопка и шелка. Дом славно пропитан запахами цветов и ароматами деревьев. Повар подает пищу, восхитительно приправленную специями.
   И Джек – с ней, каждый день и каждую ночь, в мире со своим сердцем и в согласии с их любовью.
   Тоби и его друзьям-странникам они предоставили ряд комнат. Несколько недель за ним тщательно ухаживали, он был все еще худ и слаб, но уже мог шевелить языком и стал рассказывать. Рассказывать историю его пленения и побега – нелегкое дело, да и слушать ее нелегко, но Энн села рядом, Джек взял ее за руку, и она внимала словам с открытым сердцем.
   Когда рассказ закончился, Джек снова предложил привести к Тоби самых лучших английских врачей, каких можно найти.
   – Мне не нужны ваши врачи-варвары! – сказал Тоби улыбаясь. – Я по-прежнему верю в китайскую традицию, особенно в любящие руки моей жены.
   Энн подняла глаза и увидела – в дверях с робким видом стоит молодая женщина. Маленькая китайская леди с лицом, похожим на цветок анютиных глазок. Энн понятия не имела, как она появилась здесь, но, наверное, она все это время находилась в комнатах Тоби. Джек, очевидно, уже догадывался об этом или просто знал.
   – Мой Цветок Покоя. – Тоби протянул к ней руку. – Хотя я спасся из своей темницы один, но не выжил бы после этого без нее.
   Жена Тоби подошла к его кровати и села. Она была тихая, скромная и, судя по всему, не говорила по-английски.
   – Она недавно овдовела, – сказал Тоби. – Ее хотели отослать обратно в Китай, но, к своему стыду, она встретила меня.
   Цветок Покоя сидела, не поднимая головы, хотя ее лицо осветилось, как фонарь, ясной преданностью, когда она улыбнулась мужу.
   Теперь настала очередь Тоби выслушать рассказ Джека о судьбе Клыка Дракона.
   – Значит, безумие Урии погубило его в конце концов. – И Тоби откинулся на подушки, глядя в черные глаза жены. – Что же до нашего окаменелого зуба, теперь его измельчат и превратят в лекарство. Это не имеет значения. Я напишу рассказ о нашем драконе для развлечения женщин и детей.
   – Вы не будете восстанавливать ваши научные записки и зарисовки? – спросила Энн осторожно.
   Черные глаза Тоби встретились с ее глазами.
   – Нет, ни за что! Нельзя, чтобы кто-то еще захотел отправиться в эти пустыни, полные смерти.
   Энн на мгновение закрыла глаза. Конечно, она разочарована, но ее сердце теперь покоится на иных, более основательных ценностях.
   – Тогда пусть драконы спят спокойно, – сказала она. – Их кости останутся там для будущих исследователей грядущих веков. Пока же будут другие окаменелости, другие находки, и у мира будет достаточно времени, чтобы стать вровень с великолепием этой новой правды о Сотворении.
   – Итак, лучше займемся картами, – сказал Джек. – Простым перечислением дорог и селений.
   Тоби усмехнулся с таким видом, словно в плеч его сняли некое бремя.
   – Для этого я и приехал сюда, Джек. После чего остаток своей жизни я должен провести в Китае. Никто не может вечно принадлежать двум культурам. Я остаюсь христианином, скептиком и наполовину англичанином, но я также и китаец. Я сделал выбор: сердце мое в Китае. В других местах я всегда буду чувствовать себя лишь гостем.
   Энн встретилась взглядом с Джеком. «Куда бы я ни поехал, – сказал он ей однажды, – я всего лишь гость в своей собственной жизни».
   И словно прочтя ее мысли, он улыбнулся:
   – Пока ты со мной, любимая, я в мире с самим собой.
   Пока Тоби и Джек трудились над составлением карт, из Хоторн-Аксбери и Уилдсхея прибывали пачки писем. Каждую неделю Энн и Джек отвечали на них. Тем временем она помогала восстанавливать карты, которые Тоби диктовал по памяти.
   Когда всем требовался перерыв, Тоби и Цветок Покоя проводили спокойные часы вместе в саду, а Энн с Джеком верхом отправлялись на небольшие экскурсии за окаменелостями. Горы Индии были для нее тайной, так как исследовать все геологические пласты она не могла. Тем не менее Энн делала записки об их структуре и залегании, и острый ум Джека служил немалым подспорьем в этом деле. Каждый вечер они с удовольствием спорили, смеялись и строили гипотезы о природе Земли и истории ужасных древних ящеров, а потом предавались ласкам.
   – Я отчаялась, – сказала Энн однажды, когда они ехали по новой местности, – мы никогда не отыщем здесь ничего нового.
   У них над головами вершина утеса утопала в хаосе роскошной растительности. Цветущие деревья нависали над травяными прогалинами у его подножия, образуя укрытую уединенную лощину.
   Джек спрыгнул с лошади и спустил на землю Энн. Он томно улыбнулся, глядя ей в глаза, и сердце у нее подпрыгнуло, как лань, бегущая по лугу.
   – С вами, госпожа моя жена, каждая ночь – открытие.
   Она скорчила гримаску, хотя кровь у нее вспыхнула, и пошла посмотреть на стену утеса. Оттуда не выступало никаких костей. И ничего и не могло быть, кроме красоты растений и полета экзотических птиц – и герцогского сына, который женился на ней, а потом подарил ей весь мир.
   – Увы, здесь тоже нет никаких инкрустированных драгоценностями черепов, – сказала она.
   Джек прислонился к стволу и смотрел на нее.
   – Твоя любовь – единственная драгоценность, которая меня интересует.
   – Но вы украсили мою жизнь великолепием, лорд Джонатан Деворан Сент-Джордж, – тут же возразила она. – Даже звезды бледнеют в сравнении с этим.
   – Перестаньте, перестаньте! – проговорил он со смехом. Потом подошел и обнял ее за талию. – Мне не хватает слов, …Энн. Вы – моя любовница и супруга моего сердца. Я обожаю в вас все.
   – Если вы так потрясены этим обожанием, что потеряли дар речи, – сказала она с насмешливой серьезностью, – существует только один способ доказать это.
   – Прямо здесь? – сухо спросил он. – Где нас может увидеть кто угодно?
   – Никто нас не увидит, не посмеет.
   Лошади стояли спокойно, привязанные к дереву, не обращая внимания на то, как Энн и Джек предаются любовным ласкам на его расстеленном сюртуке с изысканной неторопливой изобретательностью. Полное слияние тела и души. Языки, немые для слов, но красноречивые в каждой чувственной влажной ласке.
   Потом она лежала на траве и смотрела на деревья. Джек дремал рядом, подложив руку под голову, длинный и гибкий. Птицы пели. Лошади лениво обмахивались хвостами. Легкий ветер нашептывал о рае.
   «Пока ты со мной, любимая, я в мире с самим собой».
 
   На другой день Джек вошел, размахивая только что полученной пачкой писем из Англии.
   – Я ездил в город за почтой. Хотите – верьте, хотите – нет, но здесь есть письмо от вашего бывшего жениха.
   Энн подняла глаза от последней карты, только что законченной Тоби и Джеком. На ней оставалось много дыр и белых пятен, но были также и очень важные для Британии сведения.
   – От Артура?
   Ее муж усмехнулся – он для нее милее, совершеннее, реальнее, дороже, чем любой сказочный герой. Его темные, как лес, глаза блестят от истинного волнения.
   – Мистер Трент пишет, что только что в скалах Дорсета была найдена летающая рептилия, почти полный скелет. Летающая рептилия, Энн! Окаменелые остатки того же вида найдены в аналогичных геологических слоях в Баварии. Поедем посмотрим на них?
   Сердце у нее замерло.
   – Летающий ящер? С крыльями?
   – С крыльями!
   – Но как же наши поиски инкрустированных черепов в Индии?
   Джек присел на краешек стола и скрестил ноги в сапогах. Его глаза внезапно стали серьезными, он начал неторопливо перебирать ее локон.
   – Я кончил гоняться за химерами, Энн. Тоби и его жена собираются вернуться домой, прежде чем зима закроет горные перевалы. Через несколько дней они уйдут с последним караваном. Наша работа здесь в основном завершена. А наука, потрясающая мир, делается в Англии и Европе, и мы с вами оба страшно хотим повидаться со своими родными.
   – Даже с грозной герцогиней? Джек наклонился и поцеловал ее.
   – Особенно с грозной герцогиней.
   Она улыбнулась ему, любви своей жизни.
   – Тогда я надеюсь, что она будет рада приветствовать своего первого внука.
   Молчание наполнило ее слух, словно неслышно запел хор ангелов. Джек сидел как пригвожденный к месту.
   – Вы уверены? – спросил он наконец охрипшим голосом.
   – Я убедилась в этом сегодня утром. Наш первый ребенок родится примерно через семь месяцев.
   – Боже мой, Энн! – Голос его прервался. – Наш ребенок! Она усмехнулась:
   – Не думали же вы в самом деле, что можно так самозабвенно предаваться ласкам без всяких последствий?
   Джек принял ее в надежное кольцо своих рук, и она сидела теперь у него на коленях, положив голову ему на плечо.
   – Тогда это начало очень большой семьи. – Он ткнулся носом ей в ухо. – Я думаю, что мы должны позволить нашему первенцу увидеть усыпанные окаменелостями скалы Дорсета…
   – И летать на драконовом корыте вниз по крышам Уилдсхея!
   – И быть испорченным всем скопом обожающих дедушек, бабушек, тетушек и дядюшек…
   – И научиться быть настоящим английским джентльменом или леди?
   О, не совсем английским! Наши дети станут гражданами мира!
   – Энн обняла его за талию.
   – Они наверняка станут философами, художниками и учеными. Как же может быть иначе при таких недостойных родителях?
   – Но если мы уедем прямо сейчас, наш ребенок сможет родиться в Англии.
   – Да, – сказала она, – да, Джек. Мне бы этого очень хотелось.
   Со счастливой улыбкой Джек встал и заключил ее в объятия. Энн пискнула, притворно протестуя, потому что он подхватил ее на руки и понес в их личные комнаты. Он усадил ее у окна, откуда открывалась красота далеких Гималаев. Потом он положил обе руки ей на живот, где под ее сердцем росло дитя их любви.
   Пряди облаков плыли, как флажки.
   – По небу плывет, смеясь, дракон счастья, – сказал он. – Несомый ветром, который веет к небесам с края света.
   Энн положила руки поверх его рук, поверх четкого биения новой жизни.
   – Единственное желание моей жизни – это быть с тобой, – сказал он.
   – Я люблю тебя, Дикий Лорд Джек, – отозвалась Энн. – Всегда любила и буду любить.
   Джек наклонился и поцеловал ее.
   – В таком случае мы едем домой, любовь моя! В Англию.