Ротмистров Павел. Стальная гвардия

   - Скрытно передислоцировать ее можно лишь ночами. В целом это займет около трех суток, - немного подумав, ответил я.
   - А за двое нельзя?
   - Нет, товарищ маршал, не успеем. Сейчас около двух часов ночи. У себя я буду в четыре. К пяти вызову командиров корпусов и выеду с ними на рекогносцировку. Им тоже потребуется время для рекогносцировки с командирами бригад. Ночью передислоцируются восемнадцатый и двадцать девятый танковые корпуса. В следующую ночь выйдет в свой район пятый механизированный корпус. Еще потребуется ночное время для переброски остальных армейских частей и тылов...
   Г. К. Жуков утвердил мой расчет и еще раз предложил мне перекусить. Я выразил ему признательность за внимание и попросил разрешения убыть в армию.
   * * *
   Армия скрытно и без особых помех сосредоточилась в лесу, рядом с избранными исходными районами для наступления. В соответствии с указаниями Г. К. Жукова я принял решение поставить оба танковых корпуса (18-й и 29-й) за боевыми порядками двух стрелковых дивизий генерала А. И. Родимцева, развернув их на фронте до 8 километров в двухэшелонном построении. 5-й гвардейский Зимовниковский механизированный корпус, составляя второй эшелон армейского построения, должен был занять выгодный рубеж на случай перехода к обороне.
   Все, казалось, шло хорошо. Штаб армии связался со штабами 1-й танковой, 5-й и 6-й гвардейских армий. По их данным, обстановка благоприятствовала наступлению, противник в полосе предстоящих действий как будто не имел крупных сил.
   С А. И. Родимцевым, которого я знал как опытного я отважного командира, договорились, что наступление ой начнет в шесть часов утра после 45-минутной артиллерийской подготовки и следом за его корпусом двинутся наши танковые соединения. Наблюдательные пункты мы расположили поблизости, чтобы четко осуществлять взаимодействие. Мой же НП в этих условиях оказался впереди главных сил армии.
   В четыре часа была отдана команда "По машинам!", и лес наполнился гулом моторов. Цепочки красных сигналов скрывались в предутренней мгле. Танковые корпуса уходили в исходные районы.
   Я тоже выехал на свой НП с запасом времени. Здесь около шести часов получил донесения о сосредоточении соединений и готовности их к наступлению. И вдруг обнаруживаю, что генерала Родимцева нет на его НП, а вместо канонады нашей артиллерии услышал рокот моторов немецких самолетов. Через несколько минут фашистская авиация обрушила бомбовый удар на Богодухов и поселок, в котором размещался штаб 32-го гвардейского стрелкового корпуса. Более того, разведчики доложили мне, что метрах в пятистах против моего НП стоят немецкие танки, которые я тоже увидел, посмотрев в бинокль. Немедленно сажусь в свой "виллис" и мчусь к А. И. Родимцеву. Застаю его у машины весьма расстроенным. Хата, в которой он ночевал, охвачена пламенем. Горели и другие дома поселка, пылали сараи, заборы, все вокруг.
   - Александр Ильич! В чем дело? Почему не наступаете? - спрашиваю комкора.
   - Не подошла еще артиллерия, - взволнованно ответил Родимцев. - Да и что делается, видите...
   Возвращаюсь на основной НП. По дороге в бинокль наблюдаю безрадостную картину: немецкие танки наступают широкой лавой. Фашистская авиация бомбит нещадно. Наша пехота поспешно отходит и даже кое-где бежит. Только противотанковая артиллерия ведет отчаянный, неравный бой. Тут же открытым текстом отдаю по радио приказ командирам 18-го и 29-го корпусов развернуть боевые машины и артиллерию для отражения атаки танков и мотопехоты противника. Получилось удачно: две дивизии А. И. Родимцева укрылись за танки 5-й гвардейской танковой армии.
   В общем, враг упредил нас. Вместо того чтобы наступать, нам пришлось обороняться. Г. К. Жуков предугадал действия противника. Через некоторое время узнаю, что удар наносят танковые дивизии "Райх" и "Мертвая голова" при поддержке других соединений танкового корпуса СС.
   Поле боя в тот день напоминало одну из картин сражения под Прохоровкой. Всюду горели вражеские и наши танки, громоздились разбитые противотанковые пушки, бронетранспортеры, автомашины и мотоциклы, полыхали в пламени пожара колхозные постройки и скирды соломы, кругом стлался сизо-черный дым.
   Несмотря на большие потери, противник продолжал настойчиво атаковать. Фашистская авиация группами по 30 - 40 самолетов беспрерывно бомбила боевые порядки нашей армии и части корпуса А. И. Родимцева. Одна группа самолетов, отбомбившись, улетала, тут же появлялась и заходила на бомбометание другая. Нашей авиации почему-то не было видно. Вероятно, все ее усилия сосредоточивались на ударах по ближним подступам к Харькову.
   Особенно тяжело приходилось 29-му танковому корпусу: он принял на себя главный удар противника. Ценой значительных потерь гитлеровцам удалось несколько потеснить корпус и захватить Кияны. Частям корпуса трудно было противостоять превосходящим силам врага, так как они не готовились к обороне и развернулись по моему приказу для наступления. Но танкисты сражались упорно, отстаивая свои рубежи до последней возможности." Экипажи подбитых танков дрались в пешем строю.
   Когда я прибыл на НП генерала И. Ф. Кириченко, 32-я танковая бригада и 4 танка 25-й танковой бригады отходили на рубеж Гавриш, Крысино. Воспользовавшись этим отходом, 16 фашистских танков (из них 6 "тигров"), свернувшись в колонну, двинулись к железнодорожному переезду. Казалось, что остановить их уже было нечем и гитлеровцы вот-вот перережут магистраль. Однако командир 2-го батальона 32-й бригады капитан А. Е. Вакуленко решил расстрелять вражеские танки огнем из засады. 6 тридцатьчетверок, прикрываясь железнодорожной насыпью, подошли к переезду и замаскировались. Не подозревая опасности, гитлеровцы плотной колонной пересекли железную дорогу и в этот момент были встречены метким огнем наших танкистов. Наши машины вели огонь с двух сторон под небольшим углом по бортовой и кормовой броне фашистских танков.
   Командир взвода лейтенант В. С. Паршин первым же снарядом поджег головную машину противника. Затем запылали еще два танка. Застопорив движение всей вражеской колонны, взвод Паршина вступил в борьбу с "тиграми", открывшими беспорядочную стрельбу, не зная, сколько действует против них советских танков. Удалось подбить еще два "тигра". Остальные, отстреливаясь, поспешно отошли.
   За неоднократно совершенные в боях подвиги лейтенанту Виктору Степановичу Паршину Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 января 1944 года было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
   В ходе сражения я направил два донесения командующим Воронежским и Степным фронтами, в которых сообщил, как внезапно изменилась обстановка на богодуховском направлении и что произошло в шесть часов утра. Указал и на то, что 5-я гвардейская танковая армия ведет ожесточенный бой с танковым корпусом СС, едва сдерживая его бешеный натиск.
   И вдруг к концу дня получаю два противоречивых приказа, совершенно не отвечающих сложившейся обстановке. Н. Ф. Ватутин требовал развернуть армию вправо и оказать помощь 1-й танковой армии М. Е. Катукова в разгроме наседавшего на нее противника. По приказу же И. С. Конева армия должна была уклониться влево и выйти в полосу действий 53-й армии И. М. Манагарова для совместного наступления в целях разгрома харьковской группировки немецко-фашистских войск. Положение у меня было таким, что я подчинялся двум командующим фронтами. Как же поступать? Если снять армию с богодуховского направления, то остановленная, но несломленная танковая группировка противника непременно захватит Богодухов и нанесет удар в тыл наших 1-й танковой, 5-й и 6-й гвардейских армий левого крыла Воронежского фронта, то есть произойдет беда, о которой меня предупреждал Г. К. Жуков.
   После мучительных раздумий, которые особенно тяжелы на фронте, когда речь идет о жизни десятков и сотен людей, решаю повременить с выполнением полученных приказов и ставлю задачу командирам корпусов о переходе к жесткой обороне.
   К вечеру атаки противника прекратились. Я рад был, что противоборство с корпусом СС (он имел больше, чем мы, танков) завершилось. И главное - у меня еще были солидные силы: в схватке практически участвовали только два танковых корпуса, в то время как второй эшелон армии и резерв в бой не вводились.
   И все же настроение у меня было мрачное, когда на мой НП прибыли генералы В. Н. Баскаков, С. А. Соловой и И. В. Владимиров. От Солового я потребовал к утру отправить в танковые корпуса все отремонтированные танки и за ночь оказать помощь ремонтникам соединений в восстановлении незначительно поврежденных танков. Баскакову дал указание подготовить приказ на оборону, командующему артиллерией армии генерал-майору И. В. Владимирову - разработать систему артиллерийского огня, выдвинув как можно больше орудий на стрельбу прямой наводкой.
   - А как же с приказами Ватутина и Конева? - недоуменно опросил меня В. Н. Баскаков.
   - Выполняйте, Владимир Николаевич, то, что я вам приказал. Армия переходит к обороне до выяснения обстановки.
   Начальник штаба уехал явно обескураженный.
   На фронте шириною до 15 километров всю ночь готовились к обороне танки и артиллерия, саперы ставили мины, мотопехота окапывалась вблизи танков, подвозились боеприпасы и горючее. Большинство офицеров армейского штабу и штабов корпусов находились в войсках, проверяя надежность позиций каждого подразделения и танка.
   Вечером ко мне прибыли генералы П. Г. Гришин и В. Н. Баскаков. Они доложили, что состоялся разговор по прямому проводу с начальником штаба Степного фронта генерал-лейтенантом М. В. Захаровым. Он информировал их, что решением Ставки Верховного Главнокомандования от 9 августа 5-я гвардейская танковая армия передана Степному фронту. Захаров подтвердил приказ командующего фронтом и категорически потребовал выводить армию в полосу действий 53-й армии, откуда нанести стремительный удар на Новую Водолагу с целью отрезать противнику пути отхода из Харькова в юго-западном направлении.
   - Павел Алексеевич, вы должны прийти к какому-то решению, - сказал Гришин.
   - Я, Петр Григорьевич, уже принял решение обороняться до выяснения обстановки.
   - Но ведь за несвоевременное выполнение приказов нас могут отдать под суд и расстрелять, - взволнованно говорил Гришин.
   - Вот когда мы уйдем и немцы овладеют Богодуховом, тогда меня точно будут судить и расстреляют. Вы понимаете, что в этом случае будет поставлен под удар противника тыл войск всего левого крыла Воронежского фронта.
   Начальник штаба армии, как бы поддерживая члена Военного совета, заметил, что "сверху" виднее.
   - Командующий Степным фронтом, - сказал он, - требует от нас выполнения задачи, аналогичной той, которую поставил перед армией маршал Жуков, то есть нанести удар в обход харьковской группировки противника с юго-запада.
   - Верно, Владимир Николаевич, но с весьма существенной разницей: Жуков имел в виду при этом, что противник будет обороняться, а наша армия после прорыва вражеской обороны пехотой перейдет в наступление. Вышло-то по-иному: мощная танковая группировка немцев наступает, мы же - обороняемся.
   Прижатый этими аргументами, я все-таки принимаю следующее решение: пишу шифровку Г. К. Жукову. Докладываю ему обстановку в районе действий армии и сообщаю о получении мною противоречивых приказов двух командующих войсками фронтов. В заключение ставлю в известность, что если от него (Жукова) до утра не последует новых распоряжений, то в 6.00 второй эшелон армии (5-й гвардейский мехкорпус) начнет движение по приказу Ватутина, а в 8.00 в том же направлении двинутся оба танковых корпуса, но при этом я снимаю с себя ответственность за богодуховское направление.
   Подписавшись под шифровкой, предложил подписать ее П. Г. Гришину и В. Н. Баскакову. Они переглянулись. Побледневший Петр Григорьевич Гришин официальным тоном произнес:
   - Вы, товарищ командующий, не желаете считаться с нашим мнением, поэтому мы подписывать этот документ воздержимся.
   - Дело ваше, -как можно спокойнее сказал я и распорядился вызвать шифровальщика, которому приказал немедленно отправить шифровку Г. К. Жукову и взять ее под контроль.
   Ночь прошла относительно спокойно. В четыре часа генерал С. А. Соловой доложил, что он направил танковым корпусам 15 отремонтированных танков и оказал им помощь армейскими ремонтными средствами в восстановлении боевых машин, имевших легкие повреждения.
   До шести часов ни от командующих фронтами, ни от Г. К. Жукова никаких указаний не поступило. К этому времени у меня на НП уже находился командир 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса генерал Б. М. Скворцов. В соответствии с принятым решением я приказал ему начать движение по двум маршрутам, поддерживая со мной непрерывную связь по радио. При этом комкор был предупрежден, что его корпус, возможно, будет возвращен в исходное положение или ему придется наносить фланговый удар по танковой группировке противника в том случае, если она возобновит наступление на Богодухов.
   Отпустив Б. М. Скворцова, я остался наедине со свопми тяжелыми думами. Не понятно было: почему молчит Г. К. Жуков? Вызываю по радио командиров танковых корпусов и уточняю обстановку. Но не успел закончить разговор с ними, как ко мне на НП прибыл Г. К. Жуков.
   - Где Скворцов, и можете ли вы его остановить? - с ходу спросил маршал.
   - Километрах в двадцати пяти - тридцати юго-западнее. Связь с ним имеется.
   - Какие ему поставлены задачи?
   Я доложил.
   - А если немцы вот теперь перейдут в наступление, что вы будете делать?
   - Если мы, товарищ маршал, вчера выдержали их натиск, то сегодня нам новый удар не страшен. Танковые корпуса подготовились к жесткой обороне, а корпус Скворцова готов нанести фланговый удар. К тому же у меня имеется сильный резерв.
   - Это хорошо, - сказал Жуков и добавил: - А все-таки, раз есть возможность, прикажите Скворцову вернуться в исходное положение.
   Распоряжение маршала я немедленно выполнил. После этого он предложил:
   - Пишите от моего имени донесение Верховному - все, как вы понимаете обстановку, а я, где нужно, поправлю.
   Донесение было написано, подписано и отправлено.
   - Вы завтракали? - вдруг спросил маршал.
   - Нет.
   - Ну тогда давайте позавтракаем, а то я изрядно проголодался, - сказал Георгий Константинович, расстегивая китель.
   Во время завтрака мне принесли шифровку от И. С. Конева. В ней говорилось очень лаконично: "За сдачу Богодухова отвечаете головой".
   Жуков прочитал и, ничего не сказав, улыбнулся.
   Георгий Константинович был явно доволен тем, что предугадал направление удара немецкой танковой группировки и восхищался стойкостью наших танкистов, преградивших путь противнику. 5-я гвардейская танковая армия не только остановила врага и нанесла ему большие потери, но и прочно обеспечила фланг и тыл войск левого крыла Воронежского фронта, тем самым содействуя им в отражении нового контрудара гитлеровцев на Богодухов, последовавшего 18 августа уже с запада, со стороны Ахтырки.
   Заместитель Верховного Главнокомандующего поручил передать благодарность личному составу армии и уехал, обещая по возвращении на свой КП связаться с И. С. Коневым и уточнить нашу дальнейшую задачу.
   После отъезда Г. К. Жукова П. Г. Гришин и В. Н. Баскаков обратились ко мне за разрешением поставить свои подписи на шифровке, как выразился Петр Григорьевич, "для истории".
   - Пожалуйста! - засмеялся я. - Но ведь история сохранит и шифровку все-таки лишь за одной моей подписью...
   В то время как 5-я гвардейская танковая армия во взаимодействии с 5-й гвардейской и 1-й танковой армиями отражала контрудары немецких танковых дивизий на богодуховском направлении, войска Степного фронта развернули борьбу непосредственно на подступах к Харькову. Противник предпринимал отчаянные усилия, чтобы удержать этот крупнейший экономический центр и узел коммуникаций, ликвидировать нависшую угрозу удара во фланг и тыл его донбасской группировки. Как стало известно, высшее немецкое командование требовало от командующего группой армий "Юг" генерал-фельдмаршала Манштейна отстаивать Харьков при всех обстоятельствах, рассчитывая стабилизировать оборону на южном крыле советско-германского фронта.
   На исходе 17 августа советские войска прорвались к внутреннему обводу обороны гитлеровцев в Харькове. Особенно успешно действовала 53-я армия генерала И. М. Манагарова, которая, овладев населенными пунктами Пересечная и Гавриловка, вышла на рубеж реки Уда, создав благоприятную обстановку для полного окружения противника в районе Харькова. В связи с этим командующий Степным фронтом приказал 5-й гвардейской танковой армии охватить Харьков с юго-запада. Наступая в направлении Коротича, она должна была выйти в район Бабаи (7 километров южнее Харькова).
   Вспоминается огромный подъем боевого духа танкистов, вызванный известием о предстоящем штурме Харькова и ответственностью задачи, которая возлагалась на нашу армию. В частях прошли собрания партийно-комсомольского актива, сотни агитаторов провели беседы с бойцами во всех подразделениях.
   За день до получения этой директивы у меня на НП побывал командующий войсками Степного фронта генерал армии И. С. Конев.
   Нравился мне этот, несомненно один из выдающихся советских военачальников. Я питал к нему глубокое уважение за смелость, глубину и широкий размах принимаемых им решений, умение просто и исчерпывающе объяснить свой замысел и вытекающие из него задачи войск, за упорную настойчивость в осуществлении запланированных мероприятий. Невольно хотелось ему подражать при постановке боевых задач подчиненным.
   При этой встрече Иван Степанович сказал, что очень доволен передачей 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова Степному фронту.
   - Будем брать вторую столицу Украины - Харьков, - говорил он, стараясь придать этому сообщению какое-то торжественное звучание.
   - Благодарю, товарищ командующий, за доверие, - в тон ему сказал я, считая, что 5-ю гвардейскую танковую армию используют в наступлении непосредственно на город.
   - Постой, не торопись, - улыбнулся Конев. - Думали подтянуть вас к седьмой гвардейской армии Шумилова. Да она выходит на окраину Харьковского тракторного завода, и танкам негде маневрировать. - Командующий посмотрел на меня и, очевидно заметив на моем лице огорчение, ободряюще добавил: - Не горюй. Решили поставить тебе задачу посложнее. Пусть завод штурмует пехота. А ты со своими танкистами выходи на правый фланг армии Манагарова, откуда нанесешь удар на Коротич, Люботин с целью отрезать пути отхода противнику из Харькова к Полтаве и не позволить немцам подтянуть резервы из района Богодухова. - Лицо Конева расплылось в озорной улыбке: - А ты думаешь, мы слабее Ватутина? Танки против танков: он тебя двинул против немецких танковых частей под Прохоровкой, а я здесь.
   - Но армия-то уже не та. Даже с отремонтированными машинами, пожалуй, и двухсот не наберем.
   - Не жалуйся! На один твой танк немцам надо выставлять два-три. - Конев посмотрел на часы и заторопился, отказавшись от предложенного ему обеда. Пока не возьмем Харьков, есть не буду, - прощаясь, пошутил он.
   В ночь на 21 августа 5-я гвардейская танковая армия, смененная стрелковыми соединениями, двинулась в полосу действий 53-й армии. К утру передовой отряд и 18-й танковый корпус сосредоточились в лесу севернее Пересечной, ожидая подхода 29-го танкового и 5-го гвардейского механизированного корпусов. Весь день ушел на приведение частей в порядок и подтягивание тылов.
   С рассветом 22 августа, переправившись через реку Уда, 18-й танковый и 5-й гвардейский механизированный корпуса перешли в стремительное наступление и к исходу дня освободили Коротич, а передовые отряды достигли шоссе Харьков Люботин. У противника, оборонявшегося в Харькове, оставались лишь железная и шоссейная дороги, идущие на Мерефу и Красноград.
   А нажим советских войск, сражавшихся за Харьков, нарастал. Гитлеровцы с бешеной злобой начали подрывать и поджигать здания, выводить из строя канализацию и водонапорные сооружения. Чтобы не дать врагу уйти безнаказанно и спасти город от разрушений, командующий Степным фронтом генерал И. С. Конев назначил ночной штурм. При свете зарева пожаров войска фронта штурмовали квартал за кварталом и к утру 23 августа окончательно выбили захватчиков из Харькова.
   В тот же день, обеспечивая отвод своих войск из района Харькова, гитлеровцы превосходящими силами обрушились не 5-ю гвардейскую танковую армию, занимавшую Коротич, и овладели его южной окраиной. Завязались тяжелые, кровопролитные бои, которые продолжались до конца августа. В этих боях личный состав всех соединений проявил массовый героизм. Всю армию облетела весть о подвиге командира отделения 10-й гвардейской механизированной бригады комсомольца старшего сержанта А. И. Ощепкова. Автоматчикам во главе с Ощепковым было приказано разведать оборону противника в районе Буды. Они выполнили поставленную задачу, но на обратном пути столкнулись с большой группой вражеских солдат. Гитлеровцы окружили разведчиков, и те вступили в неравный бой. Огнем из автоматов и гранатами горстка храбрецов уничтожила около 50 фашистов, но, прорываясь из окружения, попала под пулеметный огонь вражеского дзота. Тяжело раненный, старший сержант Ощепков собрал последние силы и, подбежав к дзоту, закрыл своим телом амбразуру, спасая жизнь боевым товарищам.
   Оставшиеся в живых автоматчики пробились в свою часть и рассказали, как погиб их отважный командир. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 марта 1944 года Андрею Ивановичу Ощепкову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
   Бились насмерть танкисты, пехотинцы, артиллеристы, саперы и даже медики, отражая яростные контратаки врага. Только 26 августа один 18-й танковый корпус отбил 11 мощных контратак. В этот день пал смертью храбрых любимец танкистов, герой сражения под Прохоровкой, командир 32-й танковой бригады полковник А. А. Линев.
   Гитлеровцы подбрасывали подкрепления, а у нас в армии осталось всего 50 танков. Я приказал собрать их в одном 5-м гвардейском механизированном корпусе, измотанные, поредевшие бригады которого медленно, но упорно продвигались вперед. 29 августа они с боем овладели районом Буды и вышли к реке Мжа. Остальные соединения, уже без танков, по приказу командующего фронтом были сосредоточены в районе Старого Мерчика, где совместно с войсками 53-й армии вели бои с 31 августа по 2 сентября.
   * * *
   Теперь, когда минули десятилетия, более отчетливо осознаешь роль о-й гвардейской танковой армии в контрнаступлении советских войск на белгородско-харьковском направлении, завершившемся освобождением Белгорода, Харькова и Харьковского промышленного района.
   Введенная в сражение в полосе общевойсковой армии, она вместе с 1-й танковой армией завершила начатый стрелковыми соединениями прорыв тактической зоны обороны врага и, выйдя на оперативный простор, за пять дней с боями преодолела более 100 километров, овладела Золочевом и поставила под угрозу важнейшие западные коммуникации харьковской группировки противника, чем способствовала войскам Степного фронта в овладении Харьковом.
   Это был первый и очень поучительный опыт использования танковых армий новой организации в качестве эшелона развития успеха в составе подвижной группы войск фронта. Никакие другие соединения сухопутных войск в то время не облагали способностью так быстро изменять направление своего наступления и внезапно наносить по противнику мощные удары.
   Действия 5-й гвардейской танковой армии в оперативной глубине отличались стремительностью и высокой маневренностью, массированным применением танков, обходами и охватами вражеских опорных пунктов и узлов сопротивления, отражением контрударов противника с последующим маневром на другое, более выгодное направление.
   Своим успехом армия была обязана прежде всего возросшему воинскому мастерству личного состава соединений, частей и подразделений, высокому уровню организаторской работы штабов, политорганов, партийных и комсомольских организаций, невиданному массовому героизму солдат, сержантов, офицеров и генералов. Успешные боевые действия армии в ходе контрнаступления трижды отмечались благодарностью в приказах Верховного Главнокомандующего, многие отважные воины были удостоены высоких наград Родины. Награжден был и я орденом Кутузова I степени.