Страница:
Переждав бомбежку, я добрался до КП командира танкового полка.
- Есть ли потери от авиации? Как дела в батальоне? - спрашиваю Егорова.
- Потерь нет. Но наступление развивается медленно, Не можем выбраться из этой топкой низины... Сейчас батальон Лаптева с ротой КВ пробивается и дороге на Старую Руссу.
Вместе с Егоровым в течение часа наблюдаю за ходом боя. Наши тяжелые танки вклинились в расположение противника, однако средним и легким машинам с мотострелковым батальоном никак не удавалось расширить прорыв и развить успех. Справа и слева - лес, впереди - все та же лощина. Наконец танкам КВ удалось выйти на возвышенное место. Но они тут же вынуждены были остановиться я вести огневой бой с контратакующими со стороны деревни Ямник танками и мотопехотой противника. Гитлеровцы, потеряв четыре танка и тоже не имея возможности маневрировать, повернули обратно.
Когда я вернулся на свой КП, там находился генерал-лейтенант танковых войск Я. Н. Федоренко. Он прибыл на Северо-Западный фронт по поручению Ставки Верховного Главнокомандования для изучения опыта применения танков в войсках фронта. Мы поговорили с ним по душам. Я откровенно сказал, что 8-я танковая бригада добилась бы более значительного успеха при надлежащей поддержке ее артиллерией и авиацией. К тому же бригаду вводят в бой с ходу, без необходимой подготовки к наступательным действиям. У командира бригады не остается времени для тщательной рекогносцировки местности и изучения противостоящего противника.
Утром следующего дня генерал побывал в танковом полку, поговорил с командиром полка А. В. Егоровым, который накануне попал в очень неприятную ситуацию. Во время контратаки танков и мотопехоты противника со стороны станции Муры он решил на своем танке проскочить в роту КВ и вывести ее для удара по врагу с фланга. Однако его танк наскочил на минное поле и с перебитой гусеницей стал неподвижной мишенью. Немецкие танки открыли по нему огонь. Спас Егорова командир роты тяжелых танков старший лейтенант С. Г. Доценко, который, маневрируя, не подпускал немцев близко к танку командира полка. Лишь ночью его изрядно помятая машина была эвакуирована с поля боя и поставлена на гусеницы.
- Вы в этом сами виноваты, - отчитывал Егорова Яков Николаевич Федоренко. - Ведете полк в бой без предварительной инженерной разведки. Лезете на рожон! Этак погубите все танки. Не забывайте, положение такое, что возможности пополнять вас техникой у нас более чей скромные, и надо использовать каждую боевую машину с умом... Вскоре 8-я танковая бригада получила новую задачу и убыла с Северо-Западного фронта. Ее бои на этом фронте не завершились крупным тактическим успехом по той причине, что противник располагал подавляющим превосходством в силах и средствах. Но активные и решительные действия бригады явились существенной помощью нашим войскам при отражении удара немецко-фашистских войск на северных склонах Валдайской возвышенности. Впоследствии гитлеровский генерал Типпельскирх писал, что наступательные бои советских войск юго-восточнее озера Ильмень не позволили немецкому командованию с оставшимися силами продолжать наступление на Ленинград{11}.
* * *
30 сентября 1941 года немецко-фашистское командование, завершив сосредоточение в составе группы армий "Центр" огромной массы войск и боевой техники - около половины всех сил и средств, находившихся на советско-германском фронте, - предприняло генеральное наступление на Москву. Как известно, замыслом наступательной операции, получившей кодовое название "Тайфун", предусматривалось мощными ударами из района Духовщины, Рославля и Шостки в восточном и северо-восточном направлениях расчленить нашу оборону, окружить и уничтожить главные силы Западного, Брянского и Резервного фронтов в районах Вязьмы и Брянска, а затем стремительным наступлением танковых группировок охватить Москву с севера и юга, овладеть столицей Советского государства и на этом закончить войну. Гитлеровское командование считало, что с потерей столицы наш народ прекратит сопротивление и признает себя побежденным.
О новом наступлении гитлеровцев на московском направлении я узнал, когда получал приказ вывести бригаду из боя, подготовить ее к маршу, а самому срочно явиться в штаб фронта.
13 октября меня вызвал к себе командующий фронтом генерал-лейтенант П. А. Курочкин. По его настроению нетрудно было догадаться, что случились какие-то большие неприятности. Он молча пожал мне руку и жестом пригласил к столу, на котором лежала карта, потом минуту-другую стоял задумавшись, будто собираясь с мыслями. Наконец Павел Алексеевич, глубоко вздохнув, заговорил:
- Немцы рвутся к Москве. Пали Брянск и Орел. Тяжелые бои идут под Вязьмой...
В это время скрипнула дверь. В комнату вошли двое: начальник штаба фронта генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин и начальник автобронетанковых войск полковник П. П. Полубояров. Оба они мне были хорошо известны. Николай Федорович, кряжистый, круглолицый крепыш, перед войной работал в Генштабе начальником Оперативного управления, а Павла Павловича я знал как одного из пионеров наших бронетанковых войск: еще в 1920 году он участвовал в боях против Врангеля, командуя танковым взводом.
- Ну что у нас нового? - спросил командующий фронтом Ватутина.
- Новости самые пренеприятные, - склонился Ватутин над картой.
Он сообщил, что под натиском превосходящих сил противника малочисленные, крайне ослабленные войска правого крыла Западного фронта отходят на восток, к рубежу Осташков, Ржев. В обороне наших войск образовался разрыв шириной до 80 километров, в который, как стало известно, немецкое командование бросило 3-ю танковую группу в составе 41-го и 56-го моторизованных корпусов (1, 6, 7-я танковые, 14-я и 36-я моторизованные дивизии и 900-я моторизованная бригада ОС). Группа усиливалась 27-м армейским корпусом (6-я и 129-я пехотные дивизии).
- Теперь уже совершенно очевидно, - заключил Н. Ф. Ватутин, - что противник стремится прорваться к Калинину, а потом нанести удар в глубокий тыл нашего фронта, видимо на Ярославль, Рыбинск.
- Или, - добавил П. А. Курочкин, - развернуть наступление на Москву по Ленинградскому шоссе, вдоль Октябрьской железной дороги. - Командующий фронтом взглянул на меня и продолжил: - Ставка Верховного Главнокомандования приказала нам срочно выдвинуть в район Калинина часть наших сил. Мы решили создать оперативную группу в составе двух стрелковых, двух кавалерийских дивизий, вашей танковой бригады и сорок шестого мотоциклетного полка. Командовать группой поручено Николаю Федоровичу.
Н. Ф. Ватутин, не отрываясь от карты, поставил мне задачу:
- В ближайшее время пехота в конница сосредоточатся вот здесь, - указал он карандашом на город Вышний Волочек. - Ваша бригада с подчиненным вам мотоциклетным полком составит передовой отряд группы. Вам надлежит не позже утра 15 октября форсированным маршем двинуться из района Валдая на Вышний Волочек и далее к Калинину с задачей не допустить прорыва танков противника на Торжок и Калинин.
- Чем мы можем помочь товарищу Ротмистрову? - обратился Курочкин к Полубоярову.
- В Валдай уже направлены фронтовые ремонтные средства. А танков, к сожалению, у нас нет, - развел руками Павел Павлович.
У меня защемило в груди. Неподвижным взглядом я смотрел на карту, видел Селижарово, родную деревню Сковорово и с горечью думал: "Неужели здесь будут фашисты?.."
- Вы, Павел Алексеевич, кажется, уроженец этих мест? - мягко прикоснулся к моему плечу П. А. Курочкин. - Мы надеемся, что это в какой-то мере облегчит выполнение поставленной вам задачи.
- Только надо торопиться. Промедление может привести к непоправимым последствиям, - добавил Н. Ф. Ватутин.
...В деревню Яжелбицы, где размещался штаб бригады, я вернулся вечером, когда уже сгущались сумерки. Потускневшие от осенних дождей, в большинстве своем покинутые хозяевами приземистые домишки темными глазницами окон смотрели на пустынную улицу и как бы прислушивались к отзвукам взрывов, приглушенно доносившимся со стороны фронта.
Отдав распоряжение о сосредоточении ночью 8-й танковой бригады и 46-го мотоциклетного полка майора В. М. Федорченко в Валдае, мы с М. А. Любецким и Н. В. Шаталовым принялись за разработку приказа на марш. Решили выступать из района сосредоточения с рассветом 14 октября.
Оставалось немного времени для отдыха, и я прилег на свою походную кровать. Однако уснуть так и не смог. Растревожил мою душу П. А. Курочкин напоминанием о моем родном крае. Родной дом не так уж и далеко, да не заедешь...
Вспомнил мать, отца, свои детские и юношеские годы, учебу в церковно-приходской школе и Селижаровском высшем начальном училище. Уже подростком начал трудиться, стал помощником отца - сельского кузнеца. Ковали лемеха к плугам, косы, обручи для колес и бочек, топоры и лопаты, чинили бороны. Работа была тяжелой, но физически закаляла, учила смекалке, трудолюбию. Потом, уже юношей, в весеннюю пору половодья уходил на сплав леса по Волге, требующий недюжинной силы, смелости и ловкости, особенно при перегонах древесины через шлюзы, когда бурлившая вода швыряла и рвала плоты.
После Октябрьской революции избрали меня председателем комитета бедноты. Участвовал в разделе между крестьянами помещичьей земли. Неистовствовали кулаки, угрожали расправой, когда урезали их земельные наделы. Все перенесли крестьяне: и нужду, и голод, построили счастливую жизнь, которую теперь мы должны отстоять в кровавой схватке с фашизмом...
* * *
В точно назначенное время 8-я танковая бригада, имея на ходу 49 танков, из них 7 КВ и 10 Т-34, выступила из Валдая тремя эшелонами. Первым на Ленинградское шоссе вышел 46-й мотоциклетный полк майора В. М. Федорченко, усиленный быстроходными легкими танками. Он составил передовой отряд бригады. За ним следовали средние танки, затем - тяжелые. За каждой танковой колонной двигались ремонтные автомашины и цистерны с горючим. Это позволяло на коротких остановках быстро устранять неисправности и дозаправлять танки.
Погода благоприятствовала нам: было прохладно и сухо, но облачно. В полночь на максимальной скорости прошли Вышний Волочек. И здесь я узнал, что танки и мотопехота противника при поддержке авиации отбросили наши сильно ослабленные в боях стрелковые части, оборонявшиеся западнее Калинина, и вышли на ближайшие подступы к городу. Мое предположение о том, что гитлеровцы прорвутся к Торжку, могло оправдаться. Поэтому я приказал командиру танкового полка быть в готовности к встречному бою. Но, к счастью, в Торжке немцев не оказалось.
Утром 15 октября 8-я танковая бригада сосредоточилась главными силами в селе Старое Каликино, пройдя за сутки свыше 200 километров. Это был большой успех, если учесть, что при соблюдении уставных нормативов на преодоление такого расстояния форсированным маршем нам потребовалось не менее трех суток.
Калинин был рядом. Командир передового отряда бригады майор Федорченко уже доносил, что он достиг Горбатого Моста, у которого столкнулся с разведывательными подразделениями фашистов.
Времени на послемаршевый отдых терять было нельзя.
Посоветовавшись с комиссаром и начальником штаба бригады, решаю ворваться в город.
Удалось связаться с Н. Ф. Ватутиным, прибывшим в Вышний Волочек. Он одобрил мое решение и подчинил мне действовавший северо-западнее Калинина 934-й стрелковый полк.
Однако противник упредил нас. В 11.45 его танки и мотопехота атаковали подразделения этого полка. Завязался ожесточенный бой, исход которого решил наш танковый полк, смело выдвинувшийся в боевые порядки пехоты. Потеряв восемь танков и восемь бронетранспортеров, несколько десятков солдат убитыми и ранеными, гитлеровцы откатились к Калинину{12}.
Я приказал командиру полка А. В. Егорову поторопиться с организацией разведки и развитием успеха. Через час он доложил, что немецкие танки замечены в Малице и южнее села Старое Брянцево, но сколько их, установить не удалось.
Одобряю принятое им решение развернуть первый танковый батальон к северу от шоссе у села Старое Каликино, второй - в районе совхоза с задачей нанести удар в направлении деревни Малица и далее на Горбатый Мост, однако предупреждаю, что артиллерийского обеспечения атаки не будет, поскольку артиллерия еще не подошла. В связи с этим Егорову надлежало рассчитывать на собственные огневые средства, выделить несколько танков для стрельбы прямой наводкой по обнаруженным в ходе наступления огневым точкам врага.
- Справа от вас на южную окраину Малицы будет наступать девятьсот тридцать четвертый стрелковый полк, - передал я Егорову, - слева, в направлении Старое Брянцево, - сорок шестой мотоциклетный. Организуйте с ними тесное взаимодействие и ждите сигнала атаки: три пятерки, дублированные тремя красными ракетами.
Время бежит быстро. Все уже было готово к атаке, как вдруг отчетливо послышался рокот моторов фашистских самолетов. Через три-четыре минуты вражеские бомбардировщики пикируют и сбрасывают бомбы. Грохочут мощные взрывы, от которых содрогается земля и протяжное эхо раскатывается по лесу.
Как только авиация противника отбомбилась, Егоров доложил, что к позициям мотострелкового батальона выдвигаются 15 немецких танков.
- Три пятерки! - командую Егорову, - Поддержите мотострелков ротой КВ и всем - вперед! Еду на ваш НП.
- Вас понял, - отвечает Егоров, видимо уже наблюдая, как в небе вспыхивают три красные ракеты.
К моему приезду наши тяжелые танки вели огневой бой, с коротких остановок били по немецким танкам. Две вражеские машины уже пылали. Роты тридцатьчетверок старшего лейтенанта М. В. Ерошина и лейтенанта М. В. Фролова, воспользовавшись заминкой у противника, ударили с фланга. Бронебойные снаряды легко прошивали фашистские танки. Уже около десятка боевых машин немцев горело. Остальные поспешно начали отходить.
Вновь появилась вражеская авиация. Бомбы посыпались в основном на позиции 46-го мотоциклетного полка.
Тут же следует донесение командира первого танкового батальона о том, что в лощину юго-западнее села Старое Каликино спускаются в ромбовидном построении 30 немецких танков и значительные силы мотопехоты.
Я приказал Егорову задержать фашистские танки огнем трех-четырех танков из засады, а главными силами танковых батальонов охватить противника с флангов, зажать и уничтожить его в лощине. С танками в засаду была направлена и батарея противотанковых пушек. Вместе с танкистами артиллеристы заняли огневые позиции и замаскировались в кустарнике.
Гитлеровцы, не подозревая ловушки, приближались к месту засады, и когда они подошли метров на 400, ударили пушки наших танков и противотанковые орудия. С первого же выстрела экипаж старшины В. Н. Астахова поджег вражеский головной танк. Его начали обходить другие фашистские машины, но они тоже попадали под меткий огонь. Боевой порядок противника нарушился. Теперь все зависело от того, успеют ли наши танковые батальоны нанести одновременный удар по врагу с флангов. Дорога была каждая минута, и я потребовал от Егорова максимально ускорить продвижение батальонов.
Наконец второй танковый батальон пересек дорогу Стренево - Медное и развернулся фронтом на северо-запад. Уже слышны выстрелы тридцатьчетверок, устремившихся на южное основание вражеского ромба. Показались танки и второго батальона. Стреляя с коротких остановок, надвигались тяжелые КВ. Танки противника, попав в огневой мешок, метались по лощине, пытаясь оторваться от наседавших на них наших пяти танковых рот. Но не многим это удалось.
Развивая успех, 8-я танковая бригада перешла в преследование врага, овладела Медным, деревнями Поддубни, Черкассы, Новое Брянцево и через Горбатый Мост прорвалась к западной окраине Калинина.
46-й мотоциклетный полк, взаимодействуя с 934-м стрелковым полком, несмотря на то что дважды подвергался бомбардировке фашистской авиацией, упорно продвигался вперед и уцепился за северо-западную окраину Заволжья. Но крупные силы вражеской мотопехоты с танками перешли здесь в контратаку и вынудили наших мотострелков отходить. После ожесточенного боя полк закрепился на южной окраине Дорошихи{13}.
Двое суток продолжались тяжелые бои на окраинах Калинина, но сломить сопротивление гитлеровцев нам так и не удалось. Противник имел большое превосходство в силах и технических средствах, особенно в танках, непрерывно поддерживался многочисленной авиацией, нас же никто с воздуха не прикрывал. Как было установлено по документам убитых и из опроса пленных, фашисты за 15-16 октября подтянули в Калинин 36-ю моторизованную и 6-ю танковую дивизии. Каждая из них имела свыше 11 тысяч человек и около 200 орудий и минометов, а 6-я танковая дивизия, кроме того, насчитывала до 150 танков и штурмовых орудий.
В пятнадцать часов 16 октября танковая дивизия и моторизованная бригада немцев, замененные в городе 36-й моторизованной и 6-й танковой дивизиями, при мощной поддержке авиации, нанесли удар вдоль шоссе на Торжок.
Наша танковая бригада, 934-й стрелковый и 46-й мотоциклетный полки оказали врагу упорнейшее сопротивление. Танкисты, пехотинцы и мотострелки проявили стойкость и мужество, сражались, не щадя своей жизни. К исходу дня фашисты потеряли до 600 солдат и офицеров, 22 танка, 10 бронетранспортеров и 10 орудий.
Но и наши потери были очень чувствительными. Более половины танков получили серьезные повреждения, три машины сгорели. Значительный урон понес 46-й мотоциклетный полк. На Горбатом Мосту фашисты захватили наш подбитый броневик и сожгли его вместе с экипажем в составе младшего лейтенанта И. К. Червоткина, рядовых С. Т. Алехина, В. С. Шоломенцева и Ф. Н. Буняева.
На следующий день противник, подтянув свежие танковые и моторизованные части, начал яростные атаки с разных направлений. Группе танков и мотопехоте врага удалось прорваться к штабу нашей бригады в Малице. При отражении нападения гитлеровцев пал смертью храбрых начальник штаба майор М. А. Любецкий. Все мы очень переживали эту тяжелую утрату.
Чудом остался жив и командир 8-го танкового полка майор А. В. Егоров. Прямым попаданием термитного снаряда была пробита лобовая броня его командирского танка. Погиб механик-водитель Иван Августинович. Егоров отделался легкой контузией и остался в строю.
Эвакуировали с поля боя тяжелораненого командира второго танкового батальона капитана И. Д. Баскакова. Были ранены командиры танковых рот старшие лейтенанты С. Г. Доценко и П. В. Недошивин. По докладу А. В. Егорова, в танковом полку осталось исправными всего девять танков КВ и Т-34. Потеряна была часть легких боевых машин.
С наступлением сумерек было решено отвести оставшиеся танки, мотострелковый батальон, а также сильно поредевшие подразделения 46-го мотоциклетного полка за реку Тверца и временно перейти к обороне, прочно оседлав шоссе. Чтобы скрыть от противника наш отход, я потребовал ночью некоторые танки в трактора передвинуть вдоль линии фронта, от фланга к флангу, имитируя перегруппировку сил.
Все обошлось. Гитлеровцы не пытались перейти в преследование, значит, еще побаивались нас, хотя по радио передавали, что, мол, советская 8-я танковая бригада разгромлена, а ее командир полковник Ротмистров погиб в последних боях.
На рассвете я собрал на своем КП всех командиров частей и подразделений. Командир танкового полка представил мне и комиссару бригады Н. В. Шаталову вновь назначенных командиров танковых батальонов. Первым батальоном командовал теперь капитан Д. К. Гуменюк, вторым - капитан А. Н. Ушаков. Оба они уже имели боевой опыт, на фронте находились с первых дней войны.
Знакомлю командиров со сложившейся обстановкой, разъясняю нашу задачу. Мы должны сделать все, чтобы не пустить немцев к Торжку.
- Противник располагает подавляющим превосходством в танках, - замечает майор Егоров, как бы сомневаясь, справится ли ослабевшая бригада с этой задачей.
. - Вот теперь, как никогда раньше, мы должны воевать не числом, а умением, - ответил я ему и посмотрел на посуровевшие лица своих боевых соратников. Они тоже вопросительно смотрят на меня. Чтобы сказанное мною не Осталось пустой фразой, приказываю: - В контратаки против крупных групп вражеских танков на открытой местности не переходить. Бить их огнем танковых и противотанковых пушек из засад. Танки с сильно разбитой ходовой частью и поврежденными моторами окопать по обе стороны шоссе для ведения огня прямой наводкой.
...Однако гитлеровцы почему-то отказались от активных действий и далее Медного не пошли.
Наконец подошла оперативная группа во главе с генералом Н. Ф. Ватутиным. Ее части заняли оборону на участке 8-й танковой бригады. Мы же приступили к восстановлению танков и подготовке бригады для дальнейших боевых действий.
* * *
В связи с тем что калининское направление приобрело важное оперативно-стратегическое значение, Ставка Верховного Главнокомандования 17 октября 1941 года создала из войск правого крыла Западного фронта Калининский фронт в составе 22, 29, 30, 31-й армий и оперативной группы генерала Н. Ф. Ватутина. Командование войсками фронта возлагалось на генерал-полковника И. С. Конева.
К исходу этого дня войска оперативной группы занимали следующее положение: 183-я стрелковая дивизия вышла в район Погорелово, в 16 километрах северо-западнее Марьино; части 185-й стрелковой дивизии сосредоточились в Иванцево, в 15 километрах севернее Медное; 8-я танковая бригада располагалась в 12 километрах к западу от Марьино; 46-я в 64-я кавалерийские дивизии подходили к Торжку{14}.
Командующий войсками Калининского фронта приказал оперативной группе нанести контрудар и уничтожить противника в районах Марьино и Медное{15}. С этой целью он усиливал группу 133-й и 119-й стрелковыми дивизиями, а также отдельной мотострелковой бригадой комбрига А. Н. Рыжкова. При этом 119-я стрелковая дивизия и отдельная мотострелковая бригада оборонялись юго-западнее Калинина.
Используя выгодное оперативное положение войск группы, охватывающих растянувшиеся по дороге 1-ю танковую дивизию и 900-ю моторизованную бригаду противника с трех сторон, генерал Ватутин принял решение окружить и уничтожить их одновременными ударами на разных направлениях.
8-й танковой бригаде было приказано наступать в южном направлении и во взаимодействии со 185-й стрелковой дивизией разгромить противника в районе Медное.
Получив приказ, я выехал в 8-й танковый полк и поставил его командиру задачу в ночь на 18 октября переправиться через реку Тверца и внезапным ударом с северо-востока овладеть районом Медное, уничтожив там танковую группировку врага. Решено было снова пойти на обман противника. Как только наступила ночь, наши тракторы-тягачи затарахтели, обозначая район ложного сосредоточения бригады, там же, у леса, запылали костры. Я видел их, когда возвращался с КП командира 185-й стрелковой дивизии, где согласовывал вопросы взаимодействия в ходе предстоящего наступления.
К утру под покровом темноты и тумана танковый полк и мотострелковый батальон захватили мост через Тверцу и, переправившись на ее южный берег, перешли в решительную атаку. Гитлеровцы явно не ожидали нашего удара. Они открыли беспорядочный артиллерийско-минометный огонь. Лишь спустя час с юго-запада появились их танки. Навстречу им немедленно двинулась рота КВ при поддержке противотанковых орудий, обеспечивая танковым батальонам и мотострелкам охват села Медное с двух сторон. Стремительно и дерзко действовал танковый батальон капитана Гуменюка. Он первым ворвался в село и, сметая все на своем пути, устремился к деревне Поддубки, перехватив участок шоссе Медное - Калинин. К исходу дня 8-я танковая бригада, тесно взаимодействуя со 185-й стрелковой дивизией, завершила разгром противника в Медном. Интересно, что, когда бой шел уже в самом селе, со стороны Ржева появились фашистские бомбардировщики и начали сбрасывать бомбы на лес, где горели наши костры. Ввели-таки мы фашистов в заблуждение!
Успешно наступали все соединения оперативной группы. За три дня ожесточенных боев 1-я танковая дивизия и 900-я моторизованная бригада СС гитлеровцев потерпели поражение, а их остатки отошли в Калинин.
Одновременно войска 22-й и 29-й армий остановили продвижение 9-й немецкой полевой армии, наступавшей из районов Ржева и Старицы в общем направлении на Торжок, Вышний Волочек. Дальше рубежа рек Большая Коша и Тьма гитлеровцы продвинуться не смогли.
Девять последующих суток продолжались непрерывные ожесточенные бои. Советские войска нанесли значительный урон 3-й танковой группе фашистов и сковали их 9-ю полевую армию. Плав гитлеровского командования прорваться на тылы Северо-Западного фронта с юго-востока в направлении Ярославля и Рыбинска провалился.
Боевые действия наших войск в районе Калинина были проведены в ходе стратегической обороны с возникновением калининского операционного направления в при отсутствии предварительного периода на подготовку местности к обороне в инженерном отношении. Оборонительная группировка создавалась путем переброски целых дивизий на расстояние 200 и более километров за счет войск Северо-Западного фронта и резервов армий Западного, а затем и Калининского фронтов. Бои отличались высокой активностью войск, особенно их подвижных частей. В частности, 8-я танковая бригада с 46-м мотоциклетным в 934-м стрелковым полками в течение двух суток сдерживала во много раз превосходящие силы врага, рвавшиеся на Торжок. Это было обеспечено гибкостью и стремительностью маневра, решительностью атак и контратак, боевой доблестью личного состава, стойкостью всех воинов, проявлявших высокое мужество и героизм.
- Есть ли потери от авиации? Как дела в батальоне? - спрашиваю Егорова.
- Потерь нет. Но наступление развивается медленно, Не можем выбраться из этой топкой низины... Сейчас батальон Лаптева с ротой КВ пробивается и дороге на Старую Руссу.
Вместе с Егоровым в течение часа наблюдаю за ходом боя. Наши тяжелые танки вклинились в расположение противника, однако средним и легким машинам с мотострелковым батальоном никак не удавалось расширить прорыв и развить успех. Справа и слева - лес, впереди - все та же лощина. Наконец танкам КВ удалось выйти на возвышенное место. Но они тут же вынуждены были остановиться я вести огневой бой с контратакующими со стороны деревни Ямник танками и мотопехотой противника. Гитлеровцы, потеряв четыре танка и тоже не имея возможности маневрировать, повернули обратно.
Когда я вернулся на свой КП, там находился генерал-лейтенант танковых войск Я. Н. Федоренко. Он прибыл на Северо-Западный фронт по поручению Ставки Верховного Главнокомандования для изучения опыта применения танков в войсках фронта. Мы поговорили с ним по душам. Я откровенно сказал, что 8-я танковая бригада добилась бы более значительного успеха при надлежащей поддержке ее артиллерией и авиацией. К тому же бригаду вводят в бой с ходу, без необходимой подготовки к наступательным действиям. У командира бригады не остается времени для тщательной рекогносцировки местности и изучения противостоящего противника.
Утром следующего дня генерал побывал в танковом полку, поговорил с командиром полка А. В. Егоровым, который накануне попал в очень неприятную ситуацию. Во время контратаки танков и мотопехоты противника со стороны станции Муры он решил на своем танке проскочить в роту КВ и вывести ее для удара по врагу с фланга. Однако его танк наскочил на минное поле и с перебитой гусеницей стал неподвижной мишенью. Немецкие танки открыли по нему огонь. Спас Егорова командир роты тяжелых танков старший лейтенант С. Г. Доценко, который, маневрируя, не подпускал немцев близко к танку командира полка. Лишь ночью его изрядно помятая машина была эвакуирована с поля боя и поставлена на гусеницы.
- Вы в этом сами виноваты, - отчитывал Егорова Яков Николаевич Федоренко. - Ведете полк в бой без предварительной инженерной разведки. Лезете на рожон! Этак погубите все танки. Не забывайте, положение такое, что возможности пополнять вас техникой у нас более чей скромные, и надо использовать каждую боевую машину с умом... Вскоре 8-я танковая бригада получила новую задачу и убыла с Северо-Западного фронта. Ее бои на этом фронте не завершились крупным тактическим успехом по той причине, что противник располагал подавляющим превосходством в силах и средствах. Но активные и решительные действия бригады явились существенной помощью нашим войскам при отражении удара немецко-фашистских войск на северных склонах Валдайской возвышенности. Впоследствии гитлеровский генерал Типпельскирх писал, что наступательные бои советских войск юго-восточнее озера Ильмень не позволили немецкому командованию с оставшимися силами продолжать наступление на Ленинград{11}.
* * *
30 сентября 1941 года немецко-фашистское командование, завершив сосредоточение в составе группы армий "Центр" огромной массы войск и боевой техники - около половины всех сил и средств, находившихся на советско-германском фронте, - предприняло генеральное наступление на Москву. Как известно, замыслом наступательной операции, получившей кодовое название "Тайфун", предусматривалось мощными ударами из района Духовщины, Рославля и Шостки в восточном и северо-восточном направлениях расчленить нашу оборону, окружить и уничтожить главные силы Западного, Брянского и Резервного фронтов в районах Вязьмы и Брянска, а затем стремительным наступлением танковых группировок охватить Москву с севера и юга, овладеть столицей Советского государства и на этом закончить войну. Гитлеровское командование считало, что с потерей столицы наш народ прекратит сопротивление и признает себя побежденным.
О новом наступлении гитлеровцев на московском направлении я узнал, когда получал приказ вывести бригаду из боя, подготовить ее к маршу, а самому срочно явиться в штаб фронта.
13 октября меня вызвал к себе командующий фронтом генерал-лейтенант П. А. Курочкин. По его настроению нетрудно было догадаться, что случились какие-то большие неприятности. Он молча пожал мне руку и жестом пригласил к столу, на котором лежала карта, потом минуту-другую стоял задумавшись, будто собираясь с мыслями. Наконец Павел Алексеевич, глубоко вздохнув, заговорил:
- Немцы рвутся к Москве. Пали Брянск и Орел. Тяжелые бои идут под Вязьмой...
В это время скрипнула дверь. В комнату вошли двое: начальник штаба фронта генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин и начальник автобронетанковых войск полковник П. П. Полубояров. Оба они мне были хорошо известны. Николай Федорович, кряжистый, круглолицый крепыш, перед войной работал в Генштабе начальником Оперативного управления, а Павла Павловича я знал как одного из пионеров наших бронетанковых войск: еще в 1920 году он участвовал в боях против Врангеля, командуя танковым взводом.
- Ну что у нас нового? - спросил командующий фронтом Ватутина.
- Новости самые пренеприятные, - склонился Ватутин над картой.
Он сообщил, что под натиском превосходящих сил противника малочисленные, крайне ослабленные войска правого крыла Западного фронта отходят на восток, к рубежу Осташков, Ржев. В обороне наших войск образовался разрыв шириной до 80 километров, в который, как стало известно, немецкое командование бросило 3-ю танковую группу в составе 41-го и 56-го моторизованных корпусов (1, 6, 7-я танковые, 14-я и 36-я моторизованные дивизии и 900-я моторизованная бригада ОС). Группа усиливалась 27-м армейским корпусом (6-я и 129-я пехотные дивизии).
- Теперь уже совершенно очевидно, - заключил Н. Ф. Ватутин, - что противник стремится прорваться к Калинину, а потом нанести удар в глубокий тыл нашего фронта, видимо на Ярославль, Рыбинск.
- Или, - добавил П. А. Курочкин, - развернуть наступление на Москву по Ленинградскому шоссе, вдоль Октябрьской железной дороги. - Командующий фронтом взглянул на меня и продолжил: - Ставка Верховного Главнокомандования приказала нам срочно выдвинуть в район Калинина часть наших сил. Мы решили создать оперативную группу в составе двух стрелковых, двух кавалерийских дивизий, вашей танковой бригады и сорок шестого мотоциклетного полка. Командовать группой поручено Николаю Федоровичу.
Н. Ф. Ватутин, не отрываясь от карты, поставил мне задачу:
- В ближайшее время пехота в конница сосредоточатся вот здесь, - указал он карандашом на город Вышний Волочек. - Ваша бригада с подчиненным вам мотоциклетным полком составит передовой отряд группы. Вам надлежит не позже утра 15 октября форсированным маршем двинуться из района Валдая на Вышний Волочек и далее к Калинину с задачей не допустить прорыва танков противника на Торжок и Калинин.
- Чем мы можем помочь товарищу Ротмистрову? - обратился Курочкин к Полубоярову.
- В Валдай уже направлены фронтовые ремонтные средства. А танков, к сожалению, у нас нет, - развел руками Павел Павлович.
У меня защемило в груди. Неподвижным взглядом я смотрел на карту, видел Селижарово, родную деревню Сковорово и с горечью думал: "Неужели здесь будут фашисты?.."
- Вы, Павел Алексеевич, кажется, уроженец этих мест? - мягко прикоснулся к моему плечу П. А. Курочкин. - Мы надеемся, что это в какой-то мере облегчит выполнение поставленной вам задачи.
- Только надо торопиться. Промедление может привести к непоправимым последствиям, - добавил Н. Ф. Ватутин.
...В деревню Яжелбицы, где размещался штаб бригады, я вернулся вечером, когда уже сгущались сумерки. Потускневшие от осенних дождей, в большинстве своем покинутые хозяевами приземистые домишки темными глазницами окон смотрели на пустынную улицу и как бы прислушивались к отзвукам взрывов, приглушенно доносившимся со стороны фронта.
Отдав распоряжение о сосредоточении ночью 8-й танковой бригады и 46-го мотоциклетного полка майора В. М. Федорченко в Валдае, мы с М. А. Любецким и Н. В. Шаталовым принялись за разработку приказа на марш. Решили выступать из района сосредоточения с рассветом 14 октября.
Оставалось немного времени для отдыха, и я прилег на свою походную кровать. Однако уснуть так и не смог. Растревожил мою душу П. А. Курочкин напоминанием о моем родном крае. Родной дом не так уж и далеко, да не заедешь...
Вспомнил мать, отца, свои детские и юношеские годы, учебу в церковно-приходской школе и Селижаровском высшем начальном училище. Уже подростком начал трудиться, стал помощником отца - сельского кузнеца. Ковали лемеха к плугам, косы, обручи для колес и бочек, топоры и лопаты, чинили бороны. Работа была тяжелой, но физически закаляла, учила смекалке, трудолюбию. Потом, уже юношей, в весеннюю пору половодья уходил на сплав леса по Волге, требующий недюжинной силы, смелости и ловкости, особенно при перегонах древесины через шлюзы, когда бурлившая вода швыряла и рвала плоты.
После Октябрьской революции избрали меня председателем комитета бедноты. Участвовал в разделе между крестьянами помещичьей земли. Неистовствовали кулаки, угрожали расправой, когда урезали их земельные наделы. Все перенесли крестьяне: и нужду, и голод, построили счастливую жизнь, которую теперь мы должны отстоять в кровавой схватке с фашизмом...
* * *
В точно назначенное время 8-я танковая бригада, имея на ходу 49 танков, из них 7 КВ и 10 Т-34, выступила из Валдая тремя эшелонами. Первым на Ленинградское шоссе вышел 46-й мотоциклетный полк майора В. М. Федорченко, усиленный быстроходными легкими танками. Он составил передовой отряд бригады. За ним следовали средние танки, затем - тяжелые. За каждой танковой колонной двигались ремонтные автомашины и цистерны с горючим. Это позволяло на коротких остановках быстро устранять неисправности и дозаправлять танки.
Погода благоприятствовала нам: было прохладно и сухо, но облачно. В полночь на максимальной скорости прошли Вышний Волочек. И здесь я узнал, что танки и мотопехота противника при поддержке авиации отбросили наши сильно ослабленные в боях стрелковые части, оборонявшиеся западнее Калинина, и вышли на ближайшие подступы к городу. Мое предположение о том, что гитлеровцы прорвутся к Торжку, могло оправдаться. Поэтому я приказал командиру танкового полка быть в готовности к встречному бою. Но, к счастью, в Торжке немцев не оказалось.
Утром 15 октября 8-я танковая бригада сосредоточилась главными силами в селе Старое Каликино, пройдя за сутки свыше 200 километров. Это был большой успех, если учесть, что при соблюдении уставных нормативов на преодоление такого расстояния форсированным маршем нам потребовалось не менее трех суток.
Калинин был рядом. Командир передового отряда бригады майор Федорченко уже доносил, что он достиг Горбатого Моста, у которого столкнулся с разведывательными подразделениями фашистов.
Времени на послемаршевый отдых терять было нельзя.
Посоветовавшись с комиссаром и начальником штаба бригады, решаю ворваться в город.
Удалось связаться с Н. Ф. Ватутиным, прибывшим в Вышний Волочек. Он одобрил мое решение и подчинил мне действовавший северо-западнее Калинина 934-й стрелковый полк.
Однако противник упредил нас. В 11.45 его танки и мотопехота атаковали подразделения этого полка. Завязался ожесточенный бой, исход которого решил наш танковый полк, смело выдвинувшийся в боевые порядки пехоты. Потеряв восемь танков и восемь бронетранспортеров, несколько десятков солдат убитыми и ранеными, гитлеровцы откатились к Калинину{12}.
Я приказал командиру полка А. В. Егорову поторопиться с организацией разведки и развитием успеха. Через час он доложил, что немецкие танки замечены в Малице и южнее села Старое Брянцево, но сколько их, установить не удалось.
Одобряю принятое им решение развернуть первый танковый батальон к северу от шоссе у села Старое Каликино, второй - в районе совхоза с задачей нанести удар в направлении деревни Малица и далее на Горбатый Мост, однако предупреждаю, что артиллерийского обеспечения атаки не будет, поскольку артиллерия еще не подошла. В связи с этим Егорову надлежало рассчитывать на собственные огневые средства, выделить несколько танков для стрельбы прямой наводкой по обнаруженным в ходе наступления огневым точкам врага.
- Справа от вас на южную окраину Малицы будет наступать девятьсот тридцать четвертый стрелковый полк, - передал я Егорову, - слева, в направлении Старое Брянцево, - сорок шестой мотоциклетный. Организуйте с ними тесное взаимодействие и ждите сигнала атаки: три пятерки, дублированные тремя красными ракетами.
Время бежит быстро. Все уже было готово к атаке, как вдруг отчетливо послышался рокот моторов фашистских самолетов. Через три-четыре минуты вражеские бомбардировщики пикируют и сбрасывают бомбы. Грохочут мощные взрывы, от которых содрогается земля и протяжное эхо раскатывается по лесу.
Как только авиация противника отбомбилась, Егоров доложил, что к позициям мотострелкового батальона выдвигаются 15 немецких танков.
- Три пятерки! - командую Егорову, - Поддержите мотострелков ротой КВ и всем - вперед! Еду на ваш НП.
- Вас понял, - отвечает Егоров, видимо уже наблюдая, как в небе вспыхивают три красные ракеты.
К моему приезду наши тяжелые танки вели огневой бой, с коротких остановок били по немецким танкам. Две вражеские машины уже пылали. Роты тридцатьчетверок старшего лейтенанта М. В. Ерошина и лейтенанта М. В. Фролова, воспользовавшись заминкой у противника, ударили с фланга. Бронебойные снаряды легко прошивали фашистские танки. Уже около десятка боевых машин немцев горело. Остальные поспешно начали отходить.
Вновь появилась вражеская авиация. Бомбы посыпались в основном на позиции 46-го мотоциклетного полка.
Тут же следует донесение командира первого танкового батальона о том, что в лощину юго-западнее села Старое Каликино спускаются в ромбовидном построении 30 немецких танков и значительные силы мотопехоты.
Я приказал Егорову задержать фашистские танки огнем трех-четырех танков из засады, а главными силами танковых батальонов охватить противника с флангов, зажать и уничтожить его в лощине. С танками в засаду была направлена и батарея противотанковых пушек. Вместе с танкистами артиллеристы заняли огневые позиции и замаскировались в кустарнике.
Гитлеровцы, не подозревая ловушки, приближались к месту засады, и когда они подошли метров на 400, ударили пушки наших танков и противотанковые орудия. С первого же выстрела экипаж старшины В. Н. Астахова поджег вражеский головной танк. Его начали обходить другие фашистские машины, но они тоже попадали под меткий огонь. Боевой порядок противника нарушился. Теперь все зависело от того, успеют ли наши танковые батальоны нанести одновременный удар по врагу с флангов. Дорога была каждая минута, и я потребовал от Егорова максимально ускорить продвижение батальонов.
Наконец второй танковый батальон пересек дорогу Стренево - Медное и развернулся фронтом на северо-запад. Уже слышны выстрелы тридцатьчетверок, устремившихся на южное основание вражеского ромба. Показались танки и второго батальона. Стреляя с коротких остановок, надвигались тяжелые КВ. Танки противника, попав в огневой мешок, метались по лощине, пытаясь оторваться от наседавших на них наших пяти танковых рот. Но не многим это удалось.
Развивая успех, 8-я танковая бригада перешла в преследование врага, овладела Медным, деревнями Поддубни, Черкассы, Новое Брянцево и через Горбатый Мост прорвалась к западной окраине Калинина.
46-й мотоциклетный полк, взаимодействуя с 934-м стрелковым полком, несмотря на то что дважды подвергался бомбардировке фашистской авиацией, упорно продвигался вперед и уцепился за северо-западную окраину Заволжья. Но крупные силы вражеской мотопехоты с танками перешли здесь в контратаку и вынудили наших мотострелков отходить. После ожесточенного боя полк закрепился на южной окраине Дорошихи{13}.
Двое суток продолжались тяжелые бои на окраинах Калинина, но сломить сопротивление гитлеровцев нам так и не удалось. Противник имел большое превосходство в силах и технических средствах, особенно в танках, непрерывно поддерживался многочисленной авиацией, нас же никто с воздуха не прикрывал. Как было установлено по документам убитых и из опроса пленных, фашисты за 15-16 октября подтянули в Калинин 36-ю моторизованную и 6-ю танковую дивизии. Каждая из них имела свыше 11 тысяч человек и около 200 орудий и минометов, а 6-я танковая дивизия, кроме того, насчитывала до 150 танков и штурмовых орудий.
В пятнадцать часов 16 октября танковая дивизия и моторизованная бригада немцев, замененные в городе 36-й моторизованной и 6-й танковой дивизиями, при мощной поддержке авиации, нанесли удар вдоль шоссе на Торжок.
Наша танковая бригада, 934-й стрелковый и 46-й мотоциклетный полки оказали врагу упорнейшее сопротивление. Танкисты, пехотинцы и мотострелки проявили стойкость и мужество, сражались, не щадя своей жизни. К исходу дня фашисты потеряли до 600 солдат и офицеров, 22 танка, 10 бронетранспортеров и 10 орудий.
Но и наши потери были очень чувствительными. Более половины танков получили серьезные повреждения, три машины сгорели. Значительный урон понес 46-й мотоциклетный полк. На Горбатом Мосту фашисты захватили наш подбитый броневик и сожгли его вместе с экипажем в составе младшего лейтенанта И. К. Червоткина, рядовых С. Т. Алехина, В. С. Шоломенцева и Ф. Н. Буняева.
На следующий день противник, подтянув свежие танковые и моторизованные части, начал яростные атаки с разных направлений. Группе танков и мотопехоте врага удалось прорваться к штабу нашей бригады в Малице. При отражении нападения гитлеровцев пал смертью храбрых начальник штаба майор М. А. Любецкий. Все мы очень переживали эту тяжелую утрату.
Чудом остался жив и командир 8-го танкового полка майор А. В. Егоров. Прямым попаданием термитного снаряда была пробита лобовая броня его командирского танка. Погиб механик-водитель Иван Августинович. Егоров отделался легкой контузией и остался в строю.
Эвакуировали с поля боя тяжелораненого командира второго танкового батальона капитана И. Д. Баскакова. Были ранены командиры танковых рот старшие лейтенанты С. Г. Доценко и П. В. Недошивин. По докладу А. В. Егорова, в танковом полку осталось исправными всего девять танков КВ и Т-34. Потеряна была часть легких боевых машин.
С наступлением сумерек было решено отвести оставшиеся танки, мотострелковый батальон, а также сильно поредевшие подразделения 46-го мотоциклетного полка за реку Тверца и временно перейти к обороне, прочно оседлав шоссе. Чтобы скрыть от противника наш отход, я потребовал ночью некоторые танки в трактора передвинуть вдоль линии фронта, от фланга к флангу, имитируя перегруппировку сил.
Все обошлось. Гитлеровцы не пытались перейти в преследование, значит, еще побаивались нас, хотя по радио передавали, что, мол, советская 8-я танковая бригада разгромлена, а ее командир полковник Ротмистров погиб в последних боях.
На рассвете я собрал на своем КП всех командиров частей и подразделений. Командир танкового полка представил мне и комиссару бригады Н. В. Шаталову вновь назначенных командиров танковых батальонов. Первым батальоном командовал теперь капитан Д. К. Гуменюк, вторым - капитан А. Н. Ушаков. Оба они уже имели боевой опыт, на фронте находились с первых дней войны.
Знакомлю командиров со сложившейся обстановкой, разъясняю нашу задачу. Мы должны сделать все, чтобы не пустить немцев к Торжку.
- Противник располагает подавляющим превосходством в танках, - замечает майор Егоров, как бы сомневаясь, справится ли ослабевшая бригада с этой задачей.
. - Вот теперь, как никогда раньше, мы должны воевать не числом, а умением, - ответил я ему и посмотрел на посуровевшие лица своих боевых соратников. Они тоже вопросительно смотрят на меня. Чтобы сказанное мною не Осталось пустой фразой, приказываю: - В контратаки против крупных групп вражеских танков на открытой местности не переходить. Бить их огнем танковых и противотанковых пушек из засад. Танки с сильно разбитой ходовой частью и поврежденными моторами окопать по обе стороны шоссе для ведения огня прямой наводкой.
...Однако гитлеровцы почему-то отказались от активных действий и далее Медного не пошли.
Наконец подошла оперативная группа во главе с генералом Н. Ф. Ватутиным. Ее части заняли оборону на участке 8-й танковой бригады. Мы же приступили к восстановлению танков и подготовке бригады для дальнейших боевых действий.
* * *
В связи с тем что калининское направление приобрело важное оперативно-стратегическое значение, Ставка Верховного Главнокомандования 17 октября 1941 года создала из войск правого крыла Западного фронта Калининский фронт в составе 22, 29, 30, 31-й армий и оперативной группы генерала Н. Ф. Ватутина. Командование войсками фронта возлагалось на генерал-полковника И. С. Конева.
К исходу этого дня войска оперативной группы занимали следующее положение: 183-я стрелковая дивизия вышла в район Погорелово, в 16 километрах северо-западнее Марьино; части 185-й стрелковой дивизии сосредоточились в Иванцево, в 15 километрах севернее Медное; 8-я танковая бригада располагалась в 12 километрах к западу от Марьино; 46-я в 64-я кавалерийские дивизии подходили к Торжку{14}.
Командующий войсками Калининского фронта приказал оперативной группе нанести контрудар и уничтожить противника в районах Марьино и Медное{15}. С этой целью он усиливал группу 133-й и 119-й стрелковыми дивизиями, а также отдельной мотострелковой бригадой комбрига А. Н. Рыжкова. При этом 119-я стрелковая дивизия и отдельная мотострелковая бригада оборонялись юго-западнее Калинина.
Используя выгодное оперативное положение войск группы, охватывающих растянувшиеся по дороге 1-ю танковую дивизию и 900-ю моторизованную бригаду противника с трех сторон, генерал Ватутин принял решение окружить и уничтожить их одновременными ударами на разных направлениях.
8-й танковой бригаде было приказано наступать в южном направлении и во взаимодействии со 185-й стрелковой дивизией разгромить противника в районе Медное.
Получив приказ, я выехал в 8-й танковый полк и поставил его командиру задачу в ночь на 18 октября переправиться через реку Тверца и внезапным ударом с северо-востока овладеть районом Медное, уничтожив там танковую группировку врага. Решено было снова пойти на обман противника. Как только наступила ночь, наши тракторы-тягачи затарахтели, обозначая район ложного сосредоточения бригады, там же, у леса, запылали костры. Я видел их, когда возвращался с КП командира 185-й стрелковой дивизии, где согласовывал вопросы взаимодействия в ходе предстоящего наступления.
К утру под покровом темноты и тумана танковый полк и мотострелковый батальон захватили мост через Тверцу и, переправившись на ее южный берег, перешли в решительную атаку. Гитлеровцы явно не ожидали нашего удара. Они открыли беспорядочный артиллерийско-минометный огонь. Лишь спустя час с юго-запада появились их танки. Навстречу им немедленно двинулась рота КВ при поддержке противотанковых орудий, обеспечивая танковым батальонам и мотострелкам охват села Медное с двух сторон. Стремительно и дерзко действовал танковый батальон капитана Гуменюка. Он первым ворвался в село и, сметая все на своем пути, устремился к деревне Поддубки, перехватив участок шоссе Медное - Калинин. К исходу дня 8-я танковая бригада, тесно взаимодействуя со 185-й стрелковой дивизией, завершила разгром противника в Медном. Интересно, что, когда бой шел уже в самом селе, со стороны Ржева появились фашистские бомбардировщики и начали сбрасывать бомбы на лес, где горели наши костры. Ввели-таки мы фашистов в заблуждение!
Успешно наступали все соединения оперативной группы. За три дня ожесточенных боев 1-я танковая дивизия и 900-я моторизованная бригада СС гитлеровцев потерпели поражение, а их остатки отошли в Калинин.
Одновременно войска 22-й и 29-й армий остановили продвижение 9-й немецкой полевой армии, наступавшей из районов Ржева и Старицы в общем направлении на Торжок, Вышний Волочек. Дальше рубежа рек Большая Коша и Тьма гитлеровцы продвинуться не смогли.
Девять последующих суток продолжались непрерывные ожесточенные бои. Советские войска нанесли значительный урон 3-й танковой группе фашистов и сковали их 9-ю полевую армию. Плав гитлеровского командования прорваться на тылы Северо-Западного фронта с юго-востока в направлении Ярославля и Рыбинска провалился.
Боевые действия наших войск в районе Калинина были проведены в ходе стратегической обороны с возникновением калининского операционного направления в при отсутствии предварительного периода на подготовку местности к обороне в инженерном отношении. Оборонительная группировка создавалась путем переброски целых дивизий на расстояние 200 и более километров за счет войск Северо-Западного фронта и резервов армий Западного, а затем и Калининского фронтов. Бои отличались высокой активностью войск, особенно их подвижных частей. В частности, 8-я танковая бригада с 46-м мотоциклетным в 934-м стрелковым полками в течение двух суток сдерживала во много раз превосходящие силы врага, рвавшиеся на Торжок. Это было обеспечено гибкостью и стремительностью маневра, решительностью атак и контратак, боевой доблестью личного состава, стойкостью всех воинов, проявлявших высокое мужество и героизм.