Страница:
Его голова и грудь болели; при жестоком кашле выделялась густая солоноватая мокрота. Нестерпимо пекло прорвавшиеся красные ожоги на руках и ногах. Ему посчастливилось, что он пережил самое страшное для Японии, но и самое распространенное здесь стихийное бедствие, и Сано впервые возблагодарил судьбу за то, что при этом не было Хираты. Где бы ни был Хирата, по крайней мере он не погиб в огне. Но боль и отчаяние захлестнули Сано, когда он попытался собраться с силами, чтобы продолжить борьбу со своими врагами.
Начальник пожарной команды шел по руинам, производя осмотр и что-то бормоча себе под нос. Беспокойство охватило Сано. Он поднялся и присоединился к самураю.
— Я еще не сталкивался с естественным огнем, который давал бы такой жар и так быстро распространялся в этих условиях, — заметил начальник. — Вчера большую часть дня шел дождь; влага должна была предотвратить распространение огня. Погода была слишком теплой, чтобы жечь угольные жаровни. Не думаю также, что пожар вызвала случайно оставленная масляная лампа или свеча.
— Значит, это поджог? — спросил Сано.
— Я бы поклялся честью, что да. — Начальник показал вверх. — Крыша и потолки полностью уничтожены. Из конструкций здания сохранились лишь внутренние детали. — Он пнул ногой кучу балок и стропил. — Пламя перемещалось с внешней части дома к внутренней против обыкновения. И посмотрите на это.
Он поднял обугленную доску и передал Сано, который заметил на нетронутой огнем части какое-то маслянистое вещество.
— Лампадное масло, — сказал он. Его сердце заколотилось, в душе поднялась волна гнева.
— Вылито через крышу, — уточнил начальник, — потом подожжено.
Значит, нападение, которого опасался Сано, все же произошло, хотя и в неожиданной форме. В глазах Сано все поплыло; кошмар прежних расследований снова возвращается к нему. Из-за него погибли ни в чем не повинные люди, включая единственного в Нагасаки друга. Если бы он принял исповедь Пеон, если бы смирился с судьбой после ареста, они все остались бы живы. Кто принес больше вреда: убийца Яна Спаена — или Сано? За внешним честолюбием Сано крылась другая, менее благородная цель, над которой он никогда прежде не задумывался. Неужели эгоистичное желание доказать свою правоту, чтобы добиться триумфа и утвердить свое моральное превосходство, стало причиной гибели одиннадцати человек и возможной войны?
Чувство ужасной вины из-за мотивов своего поведения сменилось в Сано неистовым гневом к людям, так жаждущим его смерти, что они даже не задумываются о других жертвах. Главное для них — представить смерть Сано как несчастный случай. Он твердым шагом вышел через главные ворота на улицу. Как и ожидал Сано, солдат поблизости не было. Видимо, они ушли, чтобы не мешать поджигателю делать свою работу, и не вернулись, решив, что Сано сгорел. Сано подошел к толпе зевак.
— Кто-нибудь из вас видел, как начался пожар? — спросил он.
— Я видел, — подал голос молодой самурай. — Прошлой ночью я нес службу на пожарной вышке. — Он указал на крытую деревянную платформу, которая поднималась на столбах над крышами домов соседнего квартала. — Я увидел огонь и ударил в колокол.
— Не заметили в тот момент кого-нибудь возле дома?
Самурай кивнул:
— На крыше стоял человек. Когда пламя вспыхнуло, он перепрыгнул на крышу соседнего дома. Я крикнул, чтобы он остановился, но он бросился наутек. Когда я слез с вышки и прибежал сюда, его и след простыл.
— Как он выглядел? — спросил Сано.
— Я находился слишком далеко, чтобы хорошенько рассмотреть его, но на нем были большая шляпа и короткое кимоно.
И вероятно, он был молод и проворен. Это не губернатор Нагаи; он не стал бы пачкать руки сам. Возраст исключал настоятеля Лю Юня, но старший чиновник Охира, Урабэ, переводчик Исино и дэсимские стражники вполне могли быть в числе злоумышленников, пожелавших обеспечить себе гарантии, не позволив Сано оправдаться перед трибуналом и убедить власти Эдо начать расследование их делишек. Сано стиснул челюсти. Трагедия не давала ему возможности хоть немного сократить изначальный список подозреваемых.
Но холодная, сосредоточенная ярость застыла в пылающей гневом душе Сано. Враги осложнили ему задачу, но он не сдастся. Ведь есть еще план, составленный им прошлой ночью. Теперь Сано должен отомстить за большее число людей и снять камень с души.
Если ему будет отпущен достаточный срок.
Глава 29
Глава 30
Начальник пожарной команды шел по руинам, производя осмотр и что-то бормоча себе под нос. Беспокойство охватило Сано. Он поднялся и присоединился к самураю.
— Я еще не сталкивался с естественным огнем, который давал бы такой жар и так быстро распространялся в этих условиях, — заметил начальник. — Вчера большую часть дня шел дождь; влага должна была предотвратить распространение огня. Погода была слишком теплой, чтобы жечь угольные жаровни. Не думаю также, что пожар вызвала случайно оставленная масляная лампа или свеча.
— Значит, это поджог? — спросил Сано.
— Я бы поклялся честью, что да. — Начальник показал вверх. — Крыша и потолки полностью уничтожены. Из конструкций здания сохранились лишь внутренние детали. — Он пнул ногой кучу балок и стропил. — Пламя перемещалось с внешней части дома к внутренней против обыкновения. И посмотрите на это.
Он поднял обугленную доску и передал Сано, который заметил на нетронутой огнем части какое-то маслянистое вещество.
— Лампадное масло, — сказал он. Его сердце заколотилось, в душе поднялась волна гнева.
— Вылито через крышу, — уточнил начальник, — потом подожжено.
Значит, нападение, которого опасался Сано, все же произошло, хотя и в неожиданной форме. В глазах Сано все поплыло; кошмар прежних расследований снова возвращается к нему. Из-за него погибли ни в чем не повинные люди, включая единственного в Нагасаки друга. Если бы он принял исповедь Пеон, если бы смирился с судьбой после ареста, они все остались бы живы. Кто принес больше вреда: убийца Яна Спаена — или Сано? За внешним честолюбием Сано крылась другая, менее благородная цель, над которой он никогда прежде не задумывался. Неужели эгоистичное желание доказать свою правоту, чтобы добиться триумфа и утвердить свое моральное превосходство, стало причиной гибели одиннадцати человек и возможной войны?
Чувство ужасной вины из-за мотивов своего поведения сменилось в Сано неистовым гневом к людям, так жаждущим его смерти, что они даже не задумываются о других жертвах. Главное для них — представить смерть Сано как несчастный случай. Он твердым шагом вышел через главные ворота на улицу. Как и ожидал Сано, солдат поблизости не было. Видимо, они ушли, чтобы не мешать поджигателю делать свою работу, и не вернулись, решив, что Сано сгорел. Сано подошел к толпе зевак.
— Кто-нибудь из вас видел, как начался пожар? — спросил он.
— Я видел, — подал голос молодой самурай. — Прошлой ночью я нес службу на пожарной вышке. — Он указал на крытую деревянную платформу, которая поднималась на столбах над крышами домов соседнего квартала. — Я увидел огонь и ударил в колокол.
— Не заметили в тот момент кого-нибудь возле дома?
Самурай кивнул:
— На крыше стоял человек. Когда пламя вспыхнуло, он перепрыгнул на крышу соседнего дома. Я крикнул, чтобы он остановился, но он бросился наутек. Когда я слез с вышки и прибежал сюда, его и след простыл.
— Как он выглядел? — спросил Сано.
— Я находился слишком далеко, чтобы хорошенько рассмотреть его, но на нем были большая шляпа и короткое кимоно.
И вероятно, он был молод и проворен. Это не губернатор Нагаи; он не стал бы пачкать руки сам. Возраст исключал настоятеля Лю Юня, но старший чиновник Охира, Урабэ, переводчик Исино и дэсимские стражники вполне могли быть в числе злоумышленников, пожелавших обеспечить себе гарантии, не позволив Сано оправдаться перед трибуналом и убедить власти Эдо начать расследование их делишек. Сано стиснул челюсти. Трагедия не давала ему возможности хоть немного сократить изначальный список подозреваемых.
Но холодная, сосредоточенная ярость застыла в пылающей гневом душе Сано. Враги осложнили ему задачу, но он не сдастся. Ведь есть еще план, составленный им прошлой ночью. Теперь Сано должен отомстить за большее число людей и снять камень с души.
Если ему будет отпущен достаточный срок.
Глава 29
Поиски более надежных свидетелей поджога не дали результатов, но удача все же дважды улыбнулась Сано. Его деньги, запечатанные в несгораемом железном сундуке, уцелели при пожаре. А когда он покидал пожарище, за ним не было хвоста: известие о том, что Сано остался жив, пока не дошло до врагов. Сано спешил извлечь пользу из временной свободы.
Он отдал свой длинный меч на хранение уличному старшине. На торговой улице сменил обгоревшую одежду на короткое хлопчатобумажное кимоно, широкополую соломенную шляпу, сандалии, узкие штаны, скрывающие бинты на ожогах, и мешковатый плащ. Под ним Сано спрятал короткий меч. В лавке, где торговали веревками, он приобрел бухту плетенного из соломы каната и привязал к нему железный крюк, купленный у кузнеца. Обвязавшись под плащом веревкой, Сано направился к набережной.
Иссякающий поток эвакуировавшихся горожан двигался в сторону гор; многие магазины были уже закрыты, дома заколочены и пусты. Сано осмотрелся вокруг и тихо выругался. Солдаты все еще занимали набережную, причалы и пляж. Часовые по-прежнему охраняли дэсимскую караулку и мост; патрульные лодки кружили вокруг острова. Улики, необходимые Сано, чтобы предъявить обвинение контрабандистам и оправдать себя и Хирату, находились на Дэсиме. Но как их раздобыть?
Мимо Сано протащились водоносы, каждый из них держал на плече коромысло с двумя деревянными ведрами. В Сано рос интерес по мере того, как он наблюдал за тем, как они наполняли ведра у колодца и несли вниз по склону. Утро было душным, мрачным и безветренным; влага, оставшаяся после вчерашнего дождя, испарялась из земли. Вода под голландским кораблем, японскими военными судами и патрульными катерами поблескивала, словно шелк. Боевые барабаны не смолкали; от их неумолчного боя жара казалась особенно мучительной. Однако Сано, изнемогавший от духоты в своей тяжелой одежде, улыбнулся, когда увидел, что водоносы деловито обслуживают страдающих от жажды солдат. Поспешив к колодцу, он подошел к водоносу, только что получившему полные ведра.
— Дай-ка мне твои ведра, — сказал он, вынимая меч.
Тот вытаращил глаза.
— Да, господин!
Сано пристроил на плече коромысло и засеменил вниз, морщась от неудобной поклажи. Как же эти парни таскают такие тяжелые ведра целый день? Он делал так же, как и они, позволяя коромыслу балансировать, чтобы центр тяжести постоянно смещался. Вода выплескивалась из его ведер. Он быстро натер плечо и дошел до набережной, задыхаясь и пыхтя.
— Воды! — крикнул солдат на коне.
Сано поспешил к нему. Отворачивая лицо, он поставил ведра на землю и наполнил ковш. Когда Сано подавал ковш солдату, конь того неожиданно попятился. Вода выплеснулась на доспехи.
— Неуклюжий кретин! — прорычал солдат, отвесив Сано подзатыльник.
Самурайская гордость Сано требовала, чтобы он ответил на оскорбление, но он удержался, продолжая изображать простолюдина.
— Тысяча извинений, господин, — покорно пробормотал он.
Раздавая воду другим солдатам, Сано двинулся по набережной, хотя пока не представлял, как проскользнет мимо стражников с Дэсимы. Ведра быстро пустели; скоро ему придется возвращаться к колодцу. Дальше вдоль моря, за строениями и причалами, скалистый берег порос лесом. Там он мог незаметно войти в воду. Но ему не доплыть до Дэсимы с раненым плечом, ожогами и в тяжелом снаряжении. Охранники на патрульных лодках заметят его еще до того, как он приблизится к острову. Нужно искать другой способ.
Тут Сано заметил, что одна патрульная лодка уходит с маршрута. Два человека, сидевших в ней, подгребли к посту портового патруля и вылезли на пирс. Новая смена забралась в лодку, вернулась к Дэсиме и возобновила наблюдение. Сано быстро пошел на пирс, будто хотел обслужить солдат. Они в это время смотрели на другую приближавшуюся лодку и не заметили его. Здание поста закрыло Сано от глаз солдат на набережной. Бросив коромысло и ведра, Сано скользнул по свае в воду. Соленая прохладная вода резанула болью по ранам от ожогов. Быстро сняв плащ и шляпу, Сано пристроил их между сваей и диагональной опорной балкой. Потом, набрав полную грудь воздуха, поднырнул под пирс и поплыл к другой свае: к ней должна была подойти лодка.
В мутной воде Сано почти ничего не видел. Мимо него проплывал разнообразный мусор. Снаряжение и одежда сковывали руки и ноги; каждое движение мучительно отдавалось в обожженных конечностях и раненом плече. Легким не хватало воздуха. Именно в тот момент, когда Сано подумал, что легкие вот-вот разорвутся, его пальцы коснулись скользкого, покрытого водорослями дерева. Сано схватился за сваю и осторожно вынырнул, стараясь сдерживать дыхание.
Патрульная лодка подходила параллельно пирсу, ее борт находился почти на расстоянии вытянутой руки, гребец стоял на корме, а его напарник сидел на носу, дугой поднимавшемся из воды. Оба были вооружены аркебузами. Поеживаясь, Сано смотрел, как они привязывают лодку и обмениваются приветствиями с солдатами, которые помогли им выбраться на берег. Сменная команда села в лодку. Сано быстро нырнул и поплыл под днищем. Его чуть не задело опущенное в воду весло. Лодка развернулась в сторону Дэсимы, и ее днище стало удаляться. Все еще находясь под водой, Сано перевернулся на спину; изо всех сил работая ногами, он поравнялся с лодкой и пристроился вдоль днища. Ему отчаянно не хватало глотка воздуха; он тонул. Лодка двигалась слишком быстро. Решимость прибавила Сано сил. Ухватившись за корпус лодки, он подтянулся вверх так, чтобы только его лицо было на поверхности. Море засасывало его по мере того, как увеличивалась скорость. Сано держался, сплевывая воду; его ногти впились в грубое дерево.
— Что-то ударилось о лодку, — услышал Сано голос ближайшего к нему человека.
Весло продолжало с плеском опускаться в воду.
— Видимо, какой-то мусор, — отозвался другой. — Залив сильно загрязнен. Вчера я видел четыре разбитых бочки, дохлую собаку, старую рыбачью сеть...
Пока он монотонно перечислял, что заметил в воде, Сано ловил ртом воздух, сплевывал воду и изо всех сил старался не отпустить лодку. Дернув головой, он понял, что они приближаются к обратной стороне Дэсимы, где у столбов с табличками покачивались две другие патрульные лодки. Люди в них сидели лицом к заливу. Чтобы не оказаться в поле их зрения, Сано оттолкнулся и нырнул. Когда лодка прошла над ним, он вцепился в корму и поплыл, словно на буксире.
Лодка остановилась у северо-западной оконечности острова. Сано осторожно высунул голову из воды и увидел, что команда лодки устремила взгляды в сторону моря. Он поплыл под водой к Дэсиме, надеясь, что голландский корабль отвлечет их внимание, а шум волн и военные барабаны заглушат звуки, которыми сопровождается плавание. Задыхающийся и обессиленный, Сано доплыл до каменной стены основания острова. Над ним высился забор. Он поспешно снял с груди веревку, не отрывая глаз от охранников, расположившихся меньше чем в двадцати шагах от него. Сколько у него времени, прежде чем кто-нибудь ненароком оглянется?
Наполовину выбравшись из воды, Сано прислонился к стенке и прижал ухо к забору. Он услышал, как шаги сначала приблизились, прозвучали рядом, а потом затихли вдали: это стражник патрулирует периметр. Сано спешил, поэтому, не дожидаясь, когда стражник в очередной раз пройдет мимо, он забросил крюк на забор. Железо гулко ударилось о забор, потом заскрежетало по камням, утаскивая за собой веревку. Сано тихо выругался; страх охватил его, когда он бросил взгляд на охранников в лодке...
...но они неподвижно сидели, глядя в море. Молясь о том, чтобы ему сопутствовала удача, Сано второй раз бросил крюк. Ему повезло: крюк надежно зацепился за забор. Скользя ногами по камням и постоянно оглядываясь на солдат в лодках, Сано по веревке выбрался на сушу; вода потоками стекала с него. Перебирая руками, он начал взбираться на ограду. Его ноги скребли по доскам; он ожидал, что за оградой вот-вот поднимут тревогу. Когда голова Сано оказалась над забором, он посмотрел вниз на узкий проход между внешней и внутренней оградами.
Проход был пуст, но Сано слышал поблизости голоса. Он быстро прикинул, что будет, если его поймают при попытке тайно пробраться на Дэсиму: немедленная смерть. Но Сано уже нарушил безопасность острова, и солдаты в лодке начнут стрелять, как только заметят его. Он залез на верхушку забора, острия которого больно жалили тело. Освободив крюк, Сано спрыгнул в проход.
Он с громким хрустом приземлился на гравий. Торопливо спрятав веревку и крюк под мокрое кимоно, Сано понесся к воротам, которые запомнил с первого визита на остров. Осторожно приоткрыв их, он заглянул внутрь. В саду у варваров три стражника сидели к нему спиной. От их трубок поднимался дымок. Козы щипали траву; цыплята суетились в выгородке возле грядок с овощами. Дальше стояли дома варваров. Сано скользнул в ворота, тихо прикрыл их и метнулся через сад. Присев за навесом для коз, он всмотрелся в стражников. Те, казалось, ничего не подозревали. Ступени на веранду находились примерно в десяти шагах от него. Тут в разговоре солдат промелькнула фраза:
— Когда на Дэсиму пригнали дополнительные силы, а всех варваров заперли в их общей комнате, для нас, охранников, наступили настоящие каникулы. Войнам следует случаться почаще.
За этими словами последовал смех; у Сано упало сердце. Как же ему поговорить с доктором Хюйгенсом с глазу на глаз, особенно если за варварами установлено еще более строгое, чем обычно, наблюдение? Задача, которую Сано придется решать после этого, также не из легких.
Как ему выбраться живым с Дэсимы?
Сано подумал о Хирате и Пеон; о Старом Сазане и других слугах, погибших в огне; о Киёси, видимо, несправедливо обвиненном. Он представил себе губернатора Нагаи, старшего чиновника Охиру, переводчика Исино, Урабэ, настоятеля Лю Юня и варваров, у которых будут развязаны руки для новых убийств и преступной торговли, если Сано не остановит их. Особый гнев вызывал у него доктор Хюйгенс; решимость Сано крепла. Следя за охранниками и не забывая о других, Сано покинул свое убежище и в обход двинулся к пространству между домами. Там ему стали видны улица, склад напротив и патрулировавшие стражники. Сано похолодел от страха. Полпути пройдено. Осталось всего десять шагов...
Сано метнулся между домами, прижался к деревянной стене и перевел дыхание. Потом стал красться в сторону улицы, осторожно вертя головой из стороны в сторону. Помимо охранников у каждого караульного помещения, служба безопасности Дэсимы была сконцентрирована у здания, расположенного на другой стороне улицы, примерно в пятидесяти шагах правее Сано. Там находилась общая комната. Снаружи было десять человек — трое на веранде, остальные, вероятно, за домом. Удастся ли ему поднять шум, чтобы отвлечь внимание стражников и проникнуть в здание к доктору Хюйгенсу?
Тут, посмотрев вдоль улицы, Сано увидел Нирина, который вышел из хирургического кабинета доктора. Сано шмыгнул назад во двор и припустил в сторону кабинета. Из дома появился стражник, и Сано спрятался за деревом. Наконец-то он у цели. Сано заглянул в окно.
Доктор Хюйгенс стоял у стола, на котором они исследовали труп Яна Спаена. На столе спал молодой человек, прикрытый одеялом. Одинокий стражник, привалившись к стене, стоял спиной к двери. Сано в мгновение ока влетел в кабинет, его рука обвила шею стражника в удушающем захвате. Пациент не проснулся, однако доктор Хюйгенс вскрикнул от неожиданности.
— Тихо! — прошипел Сано, удерживая своего пленника, размахивающего руками и кашляющего. Он чуть усилил захват. Кашель перешел в хрип; затем стражник обмяк и потерял сознание. Сано опустил его на пол, закрыл дверь и повернулся к Хюйгенсу: — Почему вы солгали мне?
Доктор не стал притворяться, будто не понимает. Его глаза за очками на мгновение закрылись, когда он вздохнул, всем своим видом выражая печаль, в которой сквозило облегчение.
— Я не хотеть вы думать, что я убивай Спаен, — сказал он, поправляя повязку на ноге своего пациента. — Я бояться.
Сано вспомнил спокойную бесстрастность, с которой доктор осматривал труп Яна Спаена. На похоронах, когда Хюйгенс произнес: «Пусть простятся все наши грехи», он, возможно, молился за душу Спаена — или просил отпущения грехов за его убийство. Хюйгенс помог Сано потому, что верит в законность, или чтобы защитить себя?
— Вы подрались со Спаеном перед тем, как он умер, — сказал Сано. — Из-за чего?
Хюйгенс колебался ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы отвести Сано в угол, где их разговор не побеспокоил бы пациента. Либо доктор не знал, что Сано больше не имел полномочий на Дэсиме, либо ему было все равно и он хотел признаться.
— Я хотеть уйти из Ост-Индской компании; поехать домой. Спаен мне не разрешать. — Потом последовал рассказ о бесшабашной молодости и последующем преображении; о том, как Спаен получил власть над Хюйгенсом и как ею воспользовался. — Я не хотеть убивать Франц Тульп. — Страдальческий взгляд доктора Хюйгенса молил, чтобы Сано поверил ему. — Я пьяный. Мы драться. Я ударить слишком сильно. Он падать. — Доктор сделал долгий дрожащий выдох, словно вновь переживал тот далекий день. По его красному лицу обильно струился пот; тело издавало резкий запах. Сано скосил глаза на дверь, с нетерпением ожидая продолжения рассказа. — Потом приходить Ян Спаен. Он видеть тело Тульп, я с окровавленный трубка. Я испугаться, он позвать... позвать...
— Полицию, — подсказал Сано.
Хюйгенс торопливо продолжил:
— Но Спаен сказать, он поможет. Мы поднять тело и унести. Я сказать, что, если кто-нибудь увидеть нас? Спаен сказать подождать. Потом проехать экипаж, быстро. Мы бросить тело перед ним. Лошади, экипаж проехать по телу. Мы бежать. Слышать экипаж остановиться, люди кричать: они думать, что они убить Тульп.
Видимо, так подумали и остальные. Позднее Хюйгенс услышал, что власти сочли смерть Тульпа несчастным случаем, которые были нередки во время праздников в Голландии: пьяный молодой человек попал под экипаж, которым управляли не менее пьяные молодые люди. Собутыльники Хюйгенса держали рот на замке из страха перед наказанием. И он мог бы позабыть об убийстве, если бы не Спаен. Сано было жаль Хюйгенса, его восхищали предпринятые тем усилия для того, чтобы искупить преступление. Неприязнь к Спаену возросла. Чтобы разгадать тайну смерти жестокого человека, Сано поставил на карту все. Но он не допустил бы, чтобы антипатия к убитому повлияла на его суждения. Как не простил бы подозреваемого, который внушал ему симпатию.
— Я спрошу вас еще раз, — сказал Сано. — Где вы были в ночь исчезновения Спаена?
Доктор Хюйгенс сделал шаг назад, но его глаза смело смотрели на Сано.
— В своей комнате, спать. Я не убивать Спаена.
— Вы переправляли тайком товары из склада на Дэсиме в бухту в заливе?
— Я не заниматься контрабандой. Я не убивать.
— Вы поместили пулю в тело Спаена?
— Нет! Нет! — Хюйгенс неуклюже упал на колени перед Сано и умоляюще сложил руки. — Друг, — плача, проговорил он, — я виноват, что не сказать вам, что Спаен обидеть меня. Но я не убивать. Я не знать ничего о контрабанде. Пожалуйста, поверить. Простить меня.
Разочарованный Сано вздохнул. Материальных улик, привязывающих Хюйгенса к убийству Спаена или к контрабанде, он не имел, но все же теперь не сомневался в виновности доктора. Хюйгенс однажды убил однокашника в приступе пьяной ярости. Если он не полностью изменил себя, то мог сделать то же самое и со Спаеном. То, что он обманул доверие Сано, поставило точку в его деле. Сано ни в коем случае не должен был доверять варвару; их миры слишком далеки друг от друга, их ценности слишком различны. Расследование провалено, улики скомпрометированы. И если следующие шаги Сано не принесут положительного результата, он лишится чести и жизни.
— Я должен идти, — сказал он.
Сано взял шлем лежавшего без сознания стражника, длинный меч, снял с него панцирь, халат и поножи. Сбросив свою верхнюю одежду, он облачился в украденную форму и оставил свой короткий меч. Стражник был крупнее его, и доспехи сидели на нем слишком свободно, но Сано следовало замаскироваться. Он запихнул безвольное тело в пустой шкаф, бросил туда веревку и крюк и закрыл дверцу.
— Если кто-нибудь зайдет, объясните, что стражник вышел на улицу, — сказал Сано доктору Хюйгенсу, и тот с готовностью закивал. Потом Сано выскользнул в заднюю дверь.
Он отдал свой длинный меч на хранение уличному старшине. На торговой улице сменил обгоревшую одежду на короткое хлопчатобумажное кимоно, широкополую соломенную шляпу, сандалии, узкие штаны, скрывающие бинты на ожогах, и мешковатый плащ. Под ним Сано спрятал короткий меч. В лавке, где торговали веревками, он приобрел бухту плетенного из соломы каната и привязал к нему железный крюк, купленный у кузнеца. Обвязавшись под плащом веревкой, Сано направился к набережной.
Иссякающий поток эвакуировавшихся горожан двигался в сторону гор; многие магазины были уже закрыты, дома заколочены и пусты. Сано осмотрелся вокруг и тихо выругался. Солдаты все еще занимали набережную, причалы и пляж. Часовые по-прежнему охраняли дэсимскую караулку и мост; патрульные лодки кружили вокруг острова. Улики, необходимые Сано, чтобы предъявить обвинение контрабандистам и оправдать себя и Хирату, находились на Дэсиме. Но как их раздобыть?
Мимо Сано протащились водоносы, каждый из них держал на плече коромысло с двумя деревянными ведрами. В Сано рос интерес по мере того, как он наблюдал за тем, как они наполняли ведра у колодца и несли вниз по склону. Утро было душным, мрачным и безветренным; влага, оставшаяся после вчерашнего дождя, испарялась из земли. Вода под голландским кораблем, японскими военными судами и патрульными катерами поблескивала, словно шелк. Боевые барабаны не смолкали; от их неумолчного боя жара казалась особенно мучительной. Однако Сано, изнемогавший от духоты в своей тяжелой одежде, улыбнулся, когда увидел, что водоносы деловито обслуживают страдающих от жажды солдат. Поспешив к колодцу, он подошел к водоносу, только что получившему полные ведра.
— Дай-ка мне твои ведра, — сказал он, вынимая меч.
Тот вытаращил глаза.
— Да, господин!
Сано пристроил на плече коромысло и засеменил вниз, морщась от неудобной поклажи. Как же эти парни таскают такие тяжелые ведра целый день? Он делал так же, как и они, позволяя коромыслу балансировать, чтобы центр тяжести постоянно смещался. Вода выплескивалась из его ведер. Он быстро натер плечо и дошел до набережной, задыхаясь и пыхтя.
— Воды! — крикнул солдат на коне.
Сано поспешил к нему. Отворачивая лицо, он поставил ведра на землю и наполнил ковш. Когда Сано подавал ковш солдату, конь того неожиданно попятился. Вода выплеснулась на доспехи.
— Неуклюжий кретин! — прорычал солдат, отвесив Сано подзатыльник.
Самурайская гордость Сано требовала, чтобы он ответил на оскорбление, но он удержался, продолжая изображать простолюдина.
— Тысяча извинений, господин, — покорно пробормотал он.
Раздавая воду другим солдатам, Сано двинулся по набережной, хотя пока не представлял, как проскользнет мимо стражников с Дэсимы. Ведра быстро пустели; скоро ему придется возвращаться к колодцу. Дальше вдоль моря, за строениями и причалами, скалистый берег порос лесом. Там он мог незаметно войти в воду. Но ему не доплыть до Дэсимы с раненым плечом, ожогами и в тяжелом снаряжении. Охранники на патрульных лодках заметят его еще до того, как он приблизится к острову. Нужно искать другой способ.
Тут Сано заметил, что одна патрульная лодка уходит с маршрута. Два человека, сидевших в ней, подгребли к посту портового патруля и вылезли на пирс. Новая смена забралась в лодку, вернулась к Дэсиме и возобновила наблюдение. Сано быстро пошел на пирс, будто хотел обслужить солдат. Они в это время смотрели на другую приближавшуюся лодку и не заметили его. Здание поста закрыло Сано от глаз солдат на набережной. Бросив коромысло и ведра, Сано скользнул по свае в воду. Соленая прохладная вода резанула болью по ранам от ожогов. Быстро сняв плащ и шляпу, Сано пристроил их между сваей и диагональной опорной балкой. Потом, набрав полную грудь воздуха, поднырнул под пирс и поплыл к другой свае: к ней должна была подойти лодка.
В мутной воде Сано почти ничего не видел. Мимо него проплывал разнообразный мусор. Снаряжение и одежда сковывали руки и ноги; каждое движение мучительно отдавалось в обожженных конечностях и раненом плече. Легким не хватало воздуха. Именно в тот момент, когда Сано подумал, что легкие вот-вот разорвутся, его пальцы коснулись скользкого, покрытого водорослями дерева. Сано схватился за сваю и осторожно вынырнул, стараясь сдерживать дыхание.
Патрульная лодка подходила параллельно пирсу, ее борт находился почти на расстоянии вытянутой руки, гребец стоял на корме, а его напарник сидел на носу, дугой поднимавшемся из воды. Оба были вооружены аркебузами. Поеживаясь, Сано смотрел, как они привязывают лодку и обмениваются приветствиями с солдатами, которые помогли им выбраться на берег. Сменная команда села в лодку. Сано быстро нырнул и поплыл под днищем. Его чуть не задело опущенное в воду весло. Лодка развернулась в сторону Дэсимы, и ее днище стало удаляться. Все еще находясь под водой, Сано перевернулся на спину; изо всех сил работая ногами, он поравнялся с лодкой и пристроился вдоль днища. Ему отчаянно не хватало глотка воздуха; он тонул. Лодка двигалась слишком быстро. Решимость прибавила Сано сил. Ухватившись за корпус лодки, он подтянулся вверх так, чтобы только его лицо было на поверхности. Море засасывало его по мере того, как увеличивалась скорость. Сано держался, сплевывая воду; его ногти впились в грубое дерево.
— Что-то ударилось о лодку, — услышал Сано голос ближайшего к нему человека.
Весло продолжало с плеском опускаться в воду.
— Видимо, какой-то мусор, — отозвался другой. — Залив сильно загрязнен. Вчера я видел четыре разбитых бочки, дохлую собаку, старую рыбачью сеть...
Пока он монотонно перечислял, что заметил в воде, Сано ловил ртом воздух, сплевывал воду и изо всех сил старался не отпустить лодку. Дернув головой, он понял, что они приближаются к обратной стороне Дэсимы, где у столбов с табличками покачивались две другие патрульные лодки. Люди в них сидели лицом к заливу. Чтобы не оказаться в поле их зрения, Сано оттолкнулся и нырнул. Когда лодка прошла над ним, он вцепился в корму и поплыл, словно на буксире.
Лодка остановилась у северо-западной оконечности острова. Сано осторожно высунул голову из воды и увидел, что команда лодки устремила взгляды в сторону моря. Он поплыл под водой к Дэсиме, надеясь, что голландский корабль отвлечет их внимание, а шум волн и военные барабаны заглушат звуки, которыми сопровождается плавание. Задыхающийся и обессиленный, Сано доплыл до каменной стены основания острова. Над ним высился забор. Он поспешно снял с груди веревку, не отрывая глаз от охранников, расположившихся меньше чем в двадцати шагах от него. Сколько у него времени, прежде чем кто-нибудь ненароком оглянется?
Наполовину выбравшись из воды, Сано прислонился к стенке и прижал ухо к забору. Он услышал, как шаги сначала приблизились, прозвучали рядом, а потом затихли вдали: это стражник патрулирует периметр. Сано спешил, поэтому, не дожидаясь, когда стражник в очередной раз пройдет мимо, он забросил крюк на забор. Железо гулко ударилось о забор, потом заскрежетало по камням, утаскивая за собой веревку. Сано тихо выругался; страх охватил его, когда он бросил взгляд на охранников в лодке...
...но они неподвижно сидели, глядя в море. Молясь о том, чтобы ему сопутствовала удача, Сано второй раз бросил крюк. Ему повезло: крюк надежно зацепился за забор. Скользя ногами по камням и постоянно оглядываясь на солдат в лодках, Сано по веревке выбрался на сушу; вода потоками стекала с него. Перебирая руками, он начал взбираться на ограду. Его ноги скребли по доскам; он ожидал, что за оградой вот-вот поднимут тревогу. Когда голова Сано оказалась над забором, он посмотрел вниз на узкий проход между внешней и внутренней оградами.
Проход был пуст, но Сано слышал поблизости голоса. Он быстро прикинул, что будет, если его поймают при попытке тайно пробраться на Дэсиму: немедленная смерть. Но Сано уже нарушил безопасность острова, и солдаты в лодке начнут стрелять, как только заметят его. Он залез на верхушку забора, острия которого больно жалили тело. Освободив крюк, Сано спрыгнул в проход.
Он с громким хрустом приземлился на гравий. Торопливо спрятав веревку и крюк под мокрое кимоно, Сано понесся к воротам, которые запомнил с первого визита на остров. Осторожно приоткрыв их, он заглянул внутрь. В саду у варваров три стражника сидели к нему спиной. От их трубок поднимался дымок. Козы щипали траву; цыплята суетились в выгородке возле грядок с овощами. Дальше стояли дома варваров. Сано скользнул в ворота, тихо прикрыл их и метнулся через сад. Присев за навесом для коз, он всмотрелся в стражников. Те, казалось, ничего не подозревали. Ступени на веранду находились примерно в десяти шагах от него. Тут в разговоре солдат промелькнула фраза:
— Когда на Дэсиму пригнали дополнительные силы, а всех варваров заперли в их общей комнате, для нас, охранников, наступили настоящие каникулы. Войнам следует случаться почаще.
За этими словами последовал смех; у Сано упало сердце. Как же ему поговорить с доктором Хюйгенсом с глазу на глаз, особенно если за варварами установлено еще более строгое, чем обычно, наблюдение? Задача, которую Сано придется решать после этого, также не из легких.
Как ему выбраться живым с Дэсимы?
Сано подумал о Хирате и Пеон; о Старом Сазане и других слугах, погибших в огне; о Киёси, видимо, несправедливо обвиненном. Он представил себе губернатора Нагаи, старшего чиновника Охиру, переводчика Исино, Урабэ, настоятеля Лю Юня и варваров, у которых будут развязаны руки для новых убийств и преступной торговли, если Сано не остановит их. Особый гнев вызывал у него доктор Хюйгенс; решимость Сано крепла. Следя за охранниками и не забывая о других, Сано покинул свое убежище и в обход двинулся к пространству между домами. Там ему стали видны улица, склад напротив и патрулировавшие стражники. Сано похолодел от страха. Полпути пройдено. Осталось всего десять шагов...
Сано метнулся между домами, прижался к деревянной стене и перевел дыхание. Потом стал красться в сторону улицы, осторожно вертя головой из стороны в сторону. Помимо охранников у каждого караульного помещения, служба безопасности Дэсимы была сконцентрирована у здания, расположенного на другой стороне улицы, примерно в пятидесяти шагах правее Сано. Там находилась общая комната. Снаружи было десять человек — трое на веранде, остальные, вероятно, за домом. Удастся ли ему поднять шум, чтобы отвлечь внимание стражников и проникнуть в здание к доктору Хюйгенсу?
Тут, посмотрев вдоль улицы, Сано увидел Нирина, который вышел из хирургического кабинета доктора. Сано шмыгнул назад во двор и припустил в сторону кабинета. Из дома появился стражник, и Сано спрятался за деревом. Наконец-то он у цели. Сано заглянул в окно.
Доктор Хюйгенс стоял у стола, на котором они исследовали труп Яна Спаена. На столе спал молодой человек, прикрытый одеялом. Одинокий стражник, привалившись к стене, стоял спиной к двери. Сано в мгновение ока влетел в кабинет, его рука обвила шею стражника в удушающем захвате. Пациент не проснулся, однако доктор Хюйгенс вскрикнул от неожиданности.
— Тихо! — прошипел Сано, удерживая своего пленника, размахивающего руками и кашляющего. Он чуть усилил захват. Кашель перешел в хрип; затем стражник обмяк и потерял сознание. Сано опустил его на пол, закрыл дверь и повернулся к Хюйгенсу: — Почему вы солгали мне?
Доктор не стал притворяться, будто не понимает. Его глаза за очками на мгновение закрылись, когда он вздохнул, всем своим видом выражая печаль, в которой сквозило облегчение.
— Я не хотеть вы думать, что я убивай Спаен, — сказал он, поправляя повязку на ноге своего пациента. — Я бояться.
Сано вспомнил спокойную бесстрастность, с которой доктор осматривал труп Яна Спаена. На похоронах, когда Хюйгенс произнес: «Пусть простятся все наши грехи», он, возможно, молился за душу Спаена — или просил отпущения грехов за его убийство. Хюйгенс помог Сано потому, что верит в законность, или чтобы защитить себя?
— Вы подрались со Спаеном перед тем, как он умер, — сказал Сано. — Из-за чего?
Хюйгенс колебался ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы отвести Сано в угол, где их разговор не побеспокоил бы пациента. Либо доктор не знал, что Сано больше не имел полномочий на Дэсиме, либо ему было все равно и он хотел признаться.
— Я хотеть уйти из Ост-Индской компании; поехать домой. Спаен мне не разрешать. — Потом последовал рассказ о бесшабашной молодости и последующем преображении; о том, как Спаен получил власть над Хюйгенсом и как ею воспользовался. — Я не хотеть убивать Франц Тульп. — Страдальческий взгляд доктора Хюйгенса молил, чтобы Сано поверил ему. — Я пьяный. Мы драться. Я ударить слишком сильно. Он падать. — Доктор сделал долгий дрожащий выдох, словно вновь переживал тот далекий день. По его красному лицу обильно струился пот; тело издавало резкий запах. Сано скосил глаза на дверь, с нетерпением ожидая продолжения рассказа. — Потом приходить Ян Спаен. Он видеть тело Тульп, я с окровавленный трубка. Я испугаться, он позвать... позвать...
— Полицию, — подсказал Сано.
Хюйгенс торопливо продолжил:
— Но Спаен сказать, он поможет. Мы поднять тело и унести. Я сказать, что, если кто-нибудь увидеть нас? Спаен сказать подождать. Потом проехать экипаж, быстро. Мы бросить тело перед ним. Лошади, экипаж проехать по телу. Мы бежать. Слышать экипаж остановиться, люди кричать: они думать, что они убить Тульп.
Видимо, так подумали и остальные. Позднее Хюйгенс услышал, что власти сочли смерть Тульпа несчастным случаем, которые были нередки во время праздников в Голландии: пьяный молодой человек попал под экипаж, которым управляли не менее пьяные молодые люди. Собутыльники Хюйгенса держали рот на замке из страха перед наказанием. И он мог бы позабыть об убийстве, если бы не Спаен. Сано было жаль Хюйгенса, его восхищали предпринятые тем усилия для того, чтобы искупить преступление. Неприязнь к Спаену возросла. Чтобы разгадать тайну смерти жестокого человека, Сано поставил на карту все. Но он не допустил бы, чтобы антипатия к убитому повлияла на его суждения. Как не простил бы подозреваемого, который внушал ему симпатию.
— Я спрошу вас еще раз, — сказал Сано. — Где вы были в ночь исчезновения Спаена?
Доктор Хюйгенс сделал шаг назад, но его глаза смело смотрели на Сано.
— В своей комнате, спать. Я не убивать Спаена.
— Вы переправляли тайком товары из склада на Дэсиме в бухту в заливе?
— Я не заниматься контрабандой. Я не убивать.
— Вы поместили пулю в тело Спаена?
— Нет! Нет! — Хюйгенс неуклюже упал на колени перед Сано и умоляюще сложил руки. — Друг, — плача, проговорил он, — я виноват, что не сказать вам, что Спаен обидеть меня. Но я не убивать. Я не знать ничего о контрабанде. Пожалуйста, поверить. Простить меня.
Разочарованный Сано вздохнул. Материальных улик, привязывающих Хюйгенса к убийству Спаена или к контрабанде, он не имел, но все же теперь не сомневался в виновности доктора. Хюйгенс однажды убил однокашника в приступе пьяной ярости. Если он не полностью изменил себя, то мог сделать то же самое и со Спаеном. То, что он обманул доверие Сано, поставило точку в его деле. Сано ни в коем случае не должен был доверять варвару; их миры слишком далеки друг от друга, их ценности слишком различны. Расследование провалено, улики скомпрометированы. И если следующие шаги Сано не принесут положительного результата, он лишится чести и жизни.
— Я должен идти, — сказал он.
Сано взял шлем лежавшего без сознания стражника, длинный меч, снял с него панцирь, халат и поножи. Сбросив свою верхнюю одежду, он облачился в украденную форму и оставил свой короткий меч. Стражник был крупнее его, и доспехи сидели на нем слишком свободно, но Сано следовало замаскироваться. Он запихнул безвольное тело в пустой шкаф, бросил туда веревку и крюк и закрыл дверцу.
— Если кто-нибудь зайдет, объясните, что стражник вышел на улицу, — сказал Сано доктору Хюйгенсу, и тот с готовностью закивал. Потом Сано выскользнул в заднюю дверь.
Глава 30
Сано пересек двор. Его лицо было частично прикрыто забралом и боковинами украденного шлема. Сердце Сано дрогнуло, когда три стражника, сидевшие возле крыльца дома варваров, подняли на него глаза. Проходя мимо них, он кивнул. Они кивнули ему в ответ и вернулись к карточной игре. Сано перевел дух: первое препятствие преодолено. Добравшись до ограды, он открыл ворота и вышел в опоясывавший периметр проход. Нервы его были напряжены до предела.
Его преследовала опасность прямого столкновения с любым, кто опознает в нем самозванца, пока он находится в ловушке из двух изгородей. Если бы Сано мог просто сдаться первому попавшемуся патрулю, чтобы не добавлять убийства к перечню уже имеющихся преступлений!
Сано поспешно двинулся вдоль веерообразного изгиба острова и тут услышал за спиной быстрые шаги. Испуг гулко отозвался в висках, и он прибавил ходу. Слева появились нужные ему ворота. Сано проскользнул через них в сад, к тому месту, где располагалась канцелярия. Там не было ни души; поскольку варваров посадили под замок, а все подходы к Дэсиме перекрыли, служба безопасности здесь несколько расслабилась. За прудом изящной формы и деревьями у южной стены стоял дом главного чиновника — двухэтажное, крытое соломой строение с массивным крыльцом и зарешеченной верандой. Сано помнил его со времени своего первого посещения. Вдоль западной стены располагались служебные коттеджи заместителей, переводчиков, помещение, где голландцы продавали свои товары, огнестойкие склады и конюшни. Сано не заметил никакого движения. Когда он бросил взгляд на закрытые решеткой окна дома Охиры, его надежды поблекли, хотя он находил и благоприятные моменты в складывавшейся ситуации. Ему будет трудно пробраться в дом незамеченным, но присутствие служащих Охиры следует считать скорее подспорьем, чем препятствием.
Сано так смело направился к двери, как если бы был стражником, выполняющим официальное поручение. Открыв дверь, он оказался в темном пустом коридоре с низким потолком, голым дощатым полом и бумажными стенами с деревянными планками. Из первой комнаты справа доносился шорох бумаги. Сано застыл перед дверью и прислушался.
Над ним скрипнули доски потолка: там кто-то был. Однако первый этаж, за исключением этой комнаты, казался безлюдным. Сано осторожно заглянул туда и увидел просторное канцелярское помещение с большим рабочим столом, расположенным на приподнятой платформе в нише-кабинете. В стены были встроены книжные полки, в простенках стояли металлические сундуки, деревянные шкафы и ширмы, а вдоль окон вытянулся ряд маленьких столов. Перед одним из них на коленях сидел молодой самурай. Расположившись так, что Сано видел его профиль, он писал на свитке, хмурясь от усердия.
Вспомнив прежние годы, когда он был клерком и ученым, Сано ощутил ностальгию. Он постарался ожесточить душу по отношению к этому юноше, всколыхнувшему в нем воспоминания о тех мирных, но давно прошедших временах. Вынув короткий меч, Сано вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Клерк поднял глаза. Крик замер у него на губах, когда Сано схватил его за ворот и приставил к горлу меч.
— Молчи, или я убью тебя! — шепнул Сано молодому человеку.
Даже не дернувшись, юноша прохныкал: «Да, господин». Его поднятое вверх лицо побелело, глаза бегали. Сано ощущал, как дрожит его худенькое тело. Сердце Сано стучало слишком сильно. «Хоть бы мне не пришлось убивать этого невинного человека!»
— Записи о товарах, привезенных в Японию директором Спаеном, — сказал Сано тихо, спокойно и властно. Как старший чиновник на Дэсиме, Охира был обязан иметь перечень импортных голландских товаров. — Где они? — Клерк всхлипнул. Испуганный, он быстро и громко дышал. Сано бросил взгляд на дверь, опасаясь, как бы их не услышали другие служащие. — Не шуми, и я не сделаю тебе ничего плохого. — Он немного переместил меч — так, чтобы клинок не касался горла. — Покажи мне записи, и я отпущу тебя.
— Там. Вон там... — Клерк дрожащей рукой указал на нишу-кабинет, где на столе старшего чиновника Охиры лежал длинный развернутый свиток, испещренный иероглифами.
— Там все товары?
— Да. Да!
Все еще крепко держа юношу, Сано спрятал меч в ножны. Сняв с юноши пояс, он одним концом связал ему лодыжки, другим запястья.
— Нет, — простонал клерк. — Пожалуйста...
Сано смял лист бумаги и засунул его клерку в рот, заставляя его молчать. Быстро подойдя к столу Охиры, он стал изучать свиток, на котором стояла дата двухлетней давности. Китайский шелк, британская шерсть, индийский хлопок, шкуры камбоджийской лани, мускатный орех с Пряных островов, голландские подзорные трубы... Каждое наименование было описано в деталях. Но Сано больше интересовало то, чего в списке недоставало. Как он и полагал, здесь не было ни малейшего упоминания об огнестрельном оружии и часах, найденных в пещере контрабандистов. А на свитке стояла круглая красная личная печать старшего чиновника Охиры — доказательство того, что он сфальсифицировал складскую опись, не включив в нее товары, которые, как он знал, будут проданы незаконно, а значит, Эдо никогда не узнает о них.
Его преследовала опасность прямого столкновения с любым, кто опознает в нем самозванца, пока он находится в ловушке из двух изгородей. Если бы Сано мог просто сдаться первому попавшемуся патрулю, чтобы не добавлять убийства к перечню уже имеющихся преступлений!
Сано поспешно двинулся вдоль веерообразного изгиба острова и тут услышал за спиной быстрые шаги. Испуг гулко отозвался в висках, и он прибавил ходу. Слева появились нужные ему ворота. Сано проскользнул через них в сад, к тому месту, где располагалась канцелярия. Там не было ни души; поскольку варваров посадили под замок, а все подходы к Дэсиме перекрыли, служба безопасности здесь несколько расслабилась. За прудом изящной формы и деревьями у южной стены стоял дом главного чиновника — двухэтажное, крытое соломой строение с массивным крыльцом и зарешеченной верандой. Сано помнил его со времени своего первого посещения. Вдоль западной стены располагались служебные коттеджи заместителей, переводчиков, помещение, где голландцы продавали свои товары, огнестойкие склады и конюшни. Сано не заметил никакого движения. Когда он бросил взгляд на закрытые решеткой окна дома Охиры, его надежды поблекли, хотя он находил и благоприятные моменты в складывавшейся ситуации. Ему будет трудно пробраться в дом незамеченным, но присутствие служащих Охиры следует считать скорее подспорьем, чем препятствием.
Сано так смело направился к двери, как если бы был стражником, выполняющим официальное поручение. Открыв дверь, он оказался в темном пустом коридоре с низким потолком, голым дощатым полом и бумажными стенами с деревянными планками. Из первой комнаты справа доносился шорох бумаги. Сано застыл перед дверью и прислушался.
Над ним скрипнули доски потолка: там кто-то был. Однако первый этаж, за исключением этой комнаты, казался безлюдным. Сано осторожно заглянул туда и увидел просторное канцелярское помещение с большим рабочим столом, расположенным на приподнятой платформе в нише-кабинете. В стены были встроены книжные полки, в простенках стояли металлические сундуки, деревянные шкафы и ширмы, а вдоль окон вытянулся ряд маленьких столов. Перед одним из них на коленях сидел молодой самурай. Расположившись так, что Сано видел его профиль, он писал на свитке, хмурясь от усердия.
Вспомнив прежние годы, когда он был клерком и ученым, Сано ощутил ностальгию. Он постарался ожесточить душу по отношению к этому юноше, всколыхнувшему в нем воспоминания о тех мирных, но давно прошедших временах. Вынув короткий меч, Сано вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Клерк поднял глаза. Крик замер у него на губах, когда Сано схватил его за ворот и приставил к горлу меч.
— Молчи, или я убью тебя! — шепнул Сано молодому человеку.
Даже не дернувшись, юноша прохныкал: «Да, господин». Его поднятое вверх лицо побелело, глаза бегали. Сано ощущал, как дрожит его худенькое тело. Сердце Сано стучало слишком сильно. «Хоть бы мне не пришлось убивать этого невинного человека!»
— Записи о товарах, привезенных в Японию директором Спаеном, — сказал Сано тихо, спокойно и властно. Как старший чиновник на Дэсиме, Охира был обязан иметь перечень импортных голландских товаров. — Где они? — Клерк всхлипнул. Испуганный, он быстро и громко дышал. Сано бросил взгляд на дверь, опасаясь, как бы их не услышали другие служащие. — Не шуми, и я не сделаю тебе ничего плохого. — Он немного переместил меч — так, чтобы клинок не касался горла. — Покажи мне записи, и я отпущу тебя.
— Там. Вон там... — Клерк дрожащей рукой указал на нишу-кабинет, где на столе старшего чиновника Охиры лежал длинный развернутый свиток, испещренный иероглифами.
— Там все товары?
— Да. Да!
Все еще крепко держа юношу, Сано спрятал меч в ножны. Сняв с юноши пояс, он одним концом связал ему лодыжки, другим запястья.
— Нет, — простонал клерк. — Пожалуйста...
Сано смял лист бумаги и засунул его клерку в рот, заставляя его молчать. Быстро подойдя к столу Охиры, он стал изучать свиток, на котором стояла дата двухлетней давности. Китайский шелк, британская шерсть, индийский хлопок, шкуры камбоджийской лани, мускатный орех с Пряных островов, голландские подзорные трубы... Каждое наименование было описано в деталях. Но Сано больше интересовало то, чего в списке недоставало. Как он и полагал, здесь не было ни малейшего упоминания об огнестрельном оружии и часах, найденных в пещере контрабандистов. А на свитке стояла круглая красная личная печать старшего чиновника Охиры — доказательство того, что он сфальсифицировал складскую опись, не включив в нее товары, которые, как он знал, будут проданы незаконно, а значит, Эдо никогда не узнает о них.