Страница:
Сано ликовал, свернув свиток и спрятав его под свободно сидевшие на нем доспехи. Он завладел уликой, необходимой, чтобы доказать трибуналу его невиновность, уликой, свидетельствовавшей о том, что контрабанда осуществлялась еще до приезда Сано в Нагасаки, и указывавшей на одного из его главных обвинителей.
Прежде чем уйти, Сано увидел на столе лист бумаги, наполовину покрытый иероглифами: незавершенная копия описи. Среди уже прочитанных наименований в глаза Сано бросилось описание контрабандных товаров. Бумага была чистой, белой и хрустящей; почерк принадлежал Охире. Старший чиновник, предвидя проверку записей, готовит новую опись с включением наименований товаров, пропущенных в оригинале.
То, что оба документа лежали рядом и совершенно открыто, заинтриговало Сано. Конечно, если все служащие Дэсимы участвуют в заговоре, то Охире незачем прятать компрометирующие бумаги. Но Сано усмотрел более серьезный мотив в поведении Охиры — и это могло ему пригодиться. Он свернул листок, засунул его под доспехи и пошел к выходу. Услышав, как открывается передняя дверь, Сано остановился. По коридору застучали быстрые шаги. Сано развернулся и побежал к окну.
— На острове нарушитель! — прокричал знакомый голос. — Все на улицу! Искать его! Немедленно!
Топот ног, возбужденные голоса.
— Он вырубил солдата, охранявшего доктора-варвара, — объяснял кому-то Нирин.
В отчаянии Сано ощупывал на совесть сработанные оконные решетки. Дверь в канцелярию распахнулась. Сано повернулся в тот момент, когда Нирин ворвался в комнату.
— Кэндзи, беги на берег и немедленно приведи старшего чиновника Охиру, — приказал офицер. — Скажи ему... — Его изумленный взгляд уперся в клерка, связанного и с кляпом во рту, потом переместился на стоявшего у окна Сано. От ярости у Нирина перекосилось лицо. — Вы! — Он говорил с омерзительной ухмылкой. — Мне следовало догадаться.
Молниеносным движением Нирин вырвал из ножен меч и сделал выпад. Клинок со свистом полетел по направлению к шее Сано. Сано уже держал наготове украденный им длинный меч, но его смущали непривычный вес оружия и неудобная рукоять. Он едва успел парировать удар Нирина. Их клинки встретились с резким, оглушительным скрежетом. Высвободив меч, Сано попытался полоснуть противника поперек корпуса.
Его клинок, не причинив никакого вреда Нирину, чиркнул по броне. Нирин, захохотав, снова бросился в атаку. Сано, не привыкший драться в доспехах, понял, что его положению не позавидуешь. Он видел, что Нирин фехтует не лучше его; он сам был защищен шлемом, панцирем, поножами и наручнями. Но этот вид боя требовал другой тактики. Удары должны быть нацелены в незащищенные части тела противника: в лицо, шею, бедра или в предплечья. По мере того как Сано наносил и парировал удары, выписывал круги, раненое плечо болело все сильнее. Панцирь травмировал забинтованные места. И Сано не сомневался, что Нирину известно об этом.
Начальник стражи сконцентрировал атаку на верхней части тела Сано, принуждая его драться поднятым мечом, что усиливало нагрузку на рану. Сано удалось провести несколько контратак, пока Нирин неотступно следовал за ним по комнате. Он отступал, перепрыгивая через столы, натыкаясь на шкафы и ширмы. Внезапно Сано услышал крики, доносившиеся от дверей. Клерки и стражники ввалились в комнату.
— Стоять! — приказал им Нирин, нанося очередной удар. — Он мой.
Сано морщился от боли, взмок и тяжело дышал. Кровь струилась по его груди. Нирин, который даже не запыхался, переводил бой на все более короткую дистанцию. Теперь уже только защищаясь, Сано уклонялся и парировал удары. Его плечо нестерпимо болело. Нирин нацелил удар на шею Сано. Их клинки скрестились; Сано высоко и неудобно поднял руку. Боль прострелила ее от плеча до запястья. Он выпустил меч, и наблюдатели дружно завопили. Нирин поднял свое оружие двумя руками. Сано отпрыгнул назад, едва успев уйти от рубящего удара. Он выхватил короткий меч, но теперь не мог приблизиться к Нирину настолько, чтобы ответить ударом на удар. Более длинный и тяжелый меч офицера непрерывно колотил по короткому мечу Сано. Если это продолжится, то бой проигран.
Уклонившись от удара, который должен был снести ему голову, Сано ногой толкнул на Нирина попавшуюся на пути ширму. Тот запнулся и выбросил руки в стороны, чтобы удержать равновесие. Сано не использовал этот шанс, чтобы нанести противнику смертельный удар: Нирин нужен был ему живым. Он метнулся за спину начальника стражи, ухватил его сзади за ворот панциря и дернул вверх. Одновременно Сано просунул клинок под правую руку противника так, что острие уткнулось в незащищенную подмышку Нирина.
— Бросьте оружие! — приказал Сано.
Нирин застыл. Он медленно повернулся к Сано, глядя на него глазами, горящими от страха и ненависти. Нирин открыл рот, чтобы заговорить, но не смог выдавить ни звука. Стоявшие в дверях люди испуганно зароптали. Когда Сано повторил приказ, Нирин выпустил меч из рук.
— Теперь выньте из ножен другой и бросьте его туда же, — сказал Сано. — Хорошо. А теперь сложите руки на груди.
Нирин подчинился, и его широкий рукав упал вниз, прикрыв меч Сано.
— Отпустите его, — попросил один из стражников.
Грудь Сано бурно вздымалась, он старался восстановить растраченные силы.
— Мы вместе прогуляемся с острова, — сказал он Нирину. Держа начальника стражи за панцирь, Сано повел его к двери. — С дороги, — крикнул Сано стражникам и клеркам, — или он умрет!
Потрясенные, с открытыми ртами, люди не пошевелились. Сано ткнул клинком вверх, почувствовав, как он ужалил плоть. Нирин дернулся и хрипло бросил:
— Делайте, как он говорит.
Люди отпрянули от двери. Сано, подталкивая Нирина, провел его по коридору на улицу.
— Не идите за нами, или я убью его! — крикнул Сано через плечо, остановив стражников, которые бросились за ними через сад.
— Если думаете, что это сойдет вам с рук, то вы сумасшедший. — Ярость и страх звучали в голосе Нирина. — По всему острову расставлены солдаты. Вы ни за что не пройдете мимо них.
Сано преодолел сомнения.
— Нет, пройду, потому что вы мне поможете. — Он ногой открыл ворота и толкнул Нирина вперед. — Ни слова, пока я не прикажу. — У него оборвалось сердце, когда он увидел кишащих на улице стражников, занятых поисками нарушителя.
— Сюда! — крикнул Нирин. — Он захватил меня!
Все головы повернулись в их сторону; люди замолчали и застыли на месте. Затем раздался рев. Стражники окружили Сано и Нирина, засверкали мечи. Сано припомнил случай с заложником, который ему когда-то пришлось урегулировать. Сейчас в роли злодея выступал он сам. Его охватило кошмарное ощущение нереальности происходящего.
— Пропустите нас, или я убью его! — крикнул он.
Сано толкнул меч вперед, открывая рукоять. Толпа затихла, ожидая приказаний начальника. Нирин шумно втянул в себя воздух, когда клинок больно уперся в тело, потом выдавил из себя смешок.
— Вы не убьете меня. Я нужен вам, чтобы скрыться. Не слушайте его. Он блефует.
Толпа заволновалась, но Сано почувствовал в голосе Нирина неуверенность и увидел ее на лицах других людей. Он знал, что они думают: тот, кому хватило безумия пробраться на Дэсиму, вполне может проявить еще большее безумие и убить заложника. Наконец толпа расступилась. Сано и Нирин двинулись, шаг за шагом, вдоль бесконечной улицы.
— Где старший чиновник Охира? — спросил Сано Нирина.
Офицер бросил на Сано язвительный взгляд.
— Местопребывание моего начальства — не вашего ума дело, — сказал он, когда они приблизились к главным воротам. — Я ничего не скажу. А вам придется сохранять мне жизнь, чтобы миновать стражу на мосту.
— Где Охира? — Сано снова ткнул Нирина, и тот приглушенно застонал. После моста придется пройти мимо главной караулки, по заполненной войсками набережной, миновать солдат в городе, но он будет решать задачи по мере их возникновения. — Если потребуется, я причиню вам боль. — Они подошли к воротам. — Откройте! — приказал Сано охраннику. — И проследите, чтобы за нами никто не шел.
Нирин напрягся; по его лицу струился пот. Было ясно, что он больше смерти боится остаться калекой.
— Делай, как он говорит, — сквозь зубы процедил он.
Охранник открыл ворота. Сано ввел своего пленника на мост.
— Где Охира?
— Хорошо. Хорошо! — Нирин уже дрожал. — Он говорил, что собирается в кумирню Дайкоку. — По требованию Сано Нирин рассказал, где находится это место. — Что вам от него нужно?
Правда об убийстве Спаена и контрабандных операциях, подумал Сано. Сотрудничество старшего чиновника Охиры было ключом к его и Хираты свободе.
Когда Сано и Нирин шли по мосту, охранники кланялись своему командиру и хмуро смотрели на Сано.
— Скажите им, что я пришел на Дэсиму с вашего разрешения, — шепнул Сано, пряча меч под рукавом офицера. — Они должны сделать так, чтобы больше ни одна душа не покинула остров.
Нирин повторил эту ложь голосом настолько не похожим на свой обычный, что Сано забеспокоился, как бы его план не провалился. Он понимал, что Нирин лихорадочно ищет способы освободиться, причем любой из них означал для Сано неминуемую смерть. Когда охранники позволили им пройти, он с облегчением вздохнул. Они проследовали через караулку без обычных при выходе с острова формальностей. На набережной они смешались с солдатами, одетыми в такую же форму.
— Вам это не сойдет с рук, потому что я сам убью вас, — сказал Нирин.
— Это вы стреляли в меня? — спросил Сано. — Это вы подожгли мой дом?
— Нет, но жаль, что не я, потому что тогда вы были бы уже трупом!
— Вы убили Спаена и Пеон?
— Нет!
Сано понимал, что не может бесконечно удерживать Нирина. Когда они шли по улице мимо жителей, покидавших город, он обдумывал, как избавиться от заложника без боя насмерть. Сано ускорил шаги, заставив Нирина прибавить ходу.
— Куда вы меня ведете? — спросил Нирин.
Сано подвел офицера к колодцу, где в свое время получал ведра с водой.
— Прочь с дороги, — приказал Сано носильщикам, которые сгрудились вокруг колодца. Затем взглянул на Нирина. — Прыгайте.
Забившись в руках Сано, Нирин недоверчиво усмехнулся:
— Не стану. Вы сумасшедший!
Еще укол мечом, и он, бормоча проклятия, влез на каменный обод колодца. Резкий толчок Сано, и Нирин полетел вниз. Из шахты донесся долгий, усиленный эхом крик, потом всплеск, когда Нирин долетел до воды. Из глубины колодца раздавались его испуганные вопли:
— Помогите! Помогите!
Горожане сбежались посмотреть, кто упал в колодец. Пришли полицейские и громко потребовали веревку и добровольцев покрепче, чтобы помогли вытащить несчастного.
Воспользовавшись замешательством, Сано незаметно и беспрепятственно ушел. Он направился к кумирне Дайкоку.
Глава 31
Прежде чем уйти, Сано увидел на столе лист бумаги, наполовину покрытый иероглифами: незавершенная копия описи. Среди уже прочитанных наименований в глаза Сано бросилось описание контрабандных товаров. Бумага была чистой, белой и хрустящей; почерк принадлежал Охире. Старший чиновник, предвидя проверку записей, готовит новую опись с включением наименований товаров, пропущенных в оригинале.
То, что оба документа лежали рядом и совершенно открыто, заинтриговало Сано. Конечно, если все служащие Дэсимы участвуют в заговоре, то Охире незачем прятать компрометирующие бумаги. Но Сано усмотрел более серьезный мотив в поведении Охиры — и это могло ему пригодиться. Он свернул листок, засунул его под доспехи и пошел к выходу. Услышав, как открывается передняя дверь, Сано остановился. По коридору застучали быстрые шаги. Сано развернулся и побежал к окну.
— На острове нарушитель! — прокричал знакомый голос. — Все на улицу! Искать его! Немедленно!
Топот ног, возбужденные голоса.
— Он вырубил солдата, охранявшего доктора-варвара, — объяснял кому-то Нирин.
В отчаянии Сано ощупывал на совесть сработанные оконные решетки. Дверь в канцелярию распахнулась. Сано повернулся в тот момент, когда Нирин ворвался в комнату.
— Кэндзи, беги на берег и немедленно приведи старшего чиновника Охиру, — приказал офицер. — Скажи ему... — Его изумленный взгляд уперся в клерка, связанного и с кляпом во рту, потом переместился на стоявшего у окна Сано. От ярости у Нирина перекосилось лицо. — Вы! — Он говорил с омерзительной ухмылкой. — Мне следовало догадаться.
Молниеносным движением Нирин вырвал из ножен меч и сделал выпад. Клинок со свистом полетел по направлению к шее Сано. Сано уже держал наготове украденный им длинный меч, но его смущали непривычный вес оружия и неудобная рукоять. Он едва успел парировать удар Нирина. Их клинки встретились с резким, оглушительным скрежетом. Высвободив меч, Сано попытался полоснуть противника поперек корпуса.
Его клинок, не причинив никакого вреда Нирину, чиркнул по броне. Нирин, захохотав, снова бросился в атаку. Сано, не привыкший драться в доспехах, понял, что его положению не позавидуешь. Он видел, что Нирин фехтует не лучше его; он сам был защищен шлемом, панцирем, поножами и наручнями. Но этот вид боя требовал другой тактики. Удары должны быть нацелены в незащищенные части тела противника: в лицо, шею, бедра или в предплечья. По мере того как Сано наносил и парировал удары, выписывал круги, раненое плечо болело все сильнее. Панцирь травмировал забинтованные места. И Сано не сомневался, что Нирину известно об этом.
Начальник стражи сконцентрировал атаку на верхней части тела Сано, принуждая его драться поднятым мечом, что усиливало нагрузку на рану. Сано удалось провести несколько контратак, пока Нирин неотступно следовал за ним по комнате. Он отступал, перепрыгивая через столы, натыкаясь на шкафы и ширмы. Внезапно Сано услышал крики, доносившиеся от дверей. Клерки и стражники ввалились в комнату.
— Стоять! — приказал им Нирин, нанося очередной удар. — Он мой.
Сано морщился от боли, взмок и тяжело дышал. Кровь струилась по его груди. Нирин, который даже не запыхался, переводил бой на все более короткую дистанцию. Теперь уже только защищаясь, Сано уклонялся и парировал удары. Его плечо нестерпимо болело. Нирин нацелил удар на шею Сано. Их клинки скрестились; Сано высоко и неудобно поднял руку. Боль прострелила ее от плеча до запястья. Он выпустил меч, и наблюдатели дружно завопили. Нирин поднял свое оружие двумя руками. Сано отпрыгнул назад, едва успев уйти от рубящего удара. Он выхватил короткий меч, но теперь не мог приблизиться к Нирину настолько, чтобы ответить ударом на удар. Более длинный и тяжелый меч офицера непрерывно колотил по короткому мечу Сано. Если это продолжится, то бой проигран.
Уклонившись от удара, который должен был снести ему голову, Сано ногой толкнул на Нирина попавшуюся на пути ширму. Тот запнулся и выбросил руки в стороны, чтобы удержать равновесие. Сано не использовал этот шанс, чтобы нанести противнику смертельный удар: Нирин нужен был ему живым. Он метнулся за спину начальника стражи, ухватил его сзади за ворот панциря и дернул вверх. Одновременно Сано просунул клинок под правую руку противника так, что острие уткнулось в незащищенную подмышку Нирина.
— Бросьте оружие! — приказал Сано.
Нирин застыл. Он медленно повернулся к Сано, глядя на него глазами, горящими от страха и ненависти. Нирин открыл рот, чтобы заговорить, но не смог выдавить ни звука. Стоявшие в дверях люди испуганно зароптали. Когда Сано повторил приказ, Нирин выпустил меч из рук.
— Теперь выньте из ножен другой и бросьте его туда же, — сказал Сано. — Хорошо. А теперь сложите руки на груди.
Нирин подчинился, и его широкий рукав упал вниз, прикрыв меч Сано.
— Отпустите его, — попросил один из стражников.
Грудь Сано бурно вздымалась, он старался восстановить растраченные силы.
— Мы вместе прогуляемся с острова, — сказал он Нирину. Держа начальника стражи за панцирь, Сано повел его к двери. — С дороги, — крикнул Сано стражникам и клеркам, — или он умрет!
Потрясенные, с открытыми ртами, люди не пошевелились. Сано ткнул клинком вверх, почувствовав, как он ужалил плоть. Нирин дернулся и хрипло бросил:
— Делайте, как он говорит.
Люди отпрянули от двери. Сано, подталкивая Нирина, провел его по коридору на улицу.
— Не идите за нами, или я убью его! — крикнул Сано через плечо, остановив стражников, которые бросились за ними через сад.
— Если думаете, что это сойдет вам с рук, то вы сумасшедший. — Ярость и страх звучали в голосе Нирина. — По всему острову расставлены солдаты. Вы ни за что не пройдете мимо них.
Сано преодолел сомнения.
— Нет, пройду, потому что вы мне поможете. — Он ногой открыл ворота и толкнул Нирина вперед. — Ни слова, пока я не прикажу. — У него оборвалось сердце, когда он увидел кишащих на улице стражников, занятых поисками нарушителя.
— Сюда! — крикнул Нирин. — Он захватил меня!
Все головы повернулись в их сторону; люди замолчали и застыли на месте. Затем раздался рев. Стражники окружили Сано и Нирина, засверкали мечи. Сано припомнил случай с заложником, который ему когда-то пришлось урегулировать. Сейчас в роли злодея выступал он сам. Его охватило кошмарное ощущение нереальности происходящего.
— Пропустите нас, или я убью его! — крикнул он.
Сано толкнул меч вперед, открывая рукоять. Толпа затихла, ожидая приказаний начальника. Нирин шумно втянул в себя воздух, когда клинок больно уперся в тело, потом выдавил из себя смешок.
— Вы не убьете меня. Я нужен вам, чтобы скрыться. Не слушайте его. Он блефует.
Толпа заволновалась, но Сано почувствовал в голосе Нирина неуверенность и увидел ее на лицах других людей. Он знал, что они думают: тот, кому хватило безумия пробраться на Дэсиму, вполне может проявить еще большее безумие и убить заложника. Наконец толпа расступилась. Сано и Нирин двинулись, шаг за шагом, вдоль бесконечной улицы.
— Где старший чиновник Охира? — спросил Сано Нирина.
Офицер бросил на Сано язвительный взгляд.
— Местопребывание моего начальства — не вашего ума дело, — сказал он, когда они приблизились к главным воротам. — Я ничего не скажу. А вам придется сохранять мне жизнь, чтобы миновать стражу на мосту.
— Где Охира? — Сано снова ткнул Нирина, и тот приглушенно застонал. После моста придется пройти мимо главной караулки, по заполненной войсками набережной, миновать солдат в городе, но он будет решать задачи по мере их возникновения. — Если потребуется, я причиню вам боль. — Они подошли к воротам. — Откройте! — приказал Сано охраннику. — И проследите, чтобы за нами никто не шел.
Нирин напрягся; по его лицу струился пот. Было ясно, что он больше смерти боится остаться калекой.
— Делай, как он говорит, — сквозь зубы процедил он.
Охранник открыл ворота. Сано ввел своего пленника на мост.
— Где Охира?
— Хорошо. Хорошо! — Нирин уже дрожал. — Он говорил, что собирается в кумирню Дайкоку. — По требованию Сано Нирин рассказал, где находится это место. — Что вам от него нужно?
Правда об убийстве Спаена и контрабандных операциях, подумал Сано. Сотрудничество старшего чиновника Охиры было ключом к его и Хираты свободе.
Когда Сано и Нирин шли по мосту, охранники кланялись своему командиру и хмуро смотрели на Сано.
— Скажите им, что я пришел на Дэсиму с вашего разрешения, — шепнул Сано, пряча меч под рукавом офицера. — Они должны сделать так, чтобы больше ни одна душа не покинула остров.
Нирин повторил эту ложь голосом настолько не похожим на свой обычный, что Сано забеспокоился, как бы его план не провалился. Он понимал, что Нирин лихорадочно ищет способы освободиться, причем любой из них означал для Сано неминуемую смерть. Когда охранники позволили им пройти, он с облегчением вздохнул. Они проследовали через караулку без обычных при выходе с острова формальностей. На набережной они смешались с солдатами, одетыми в такую же форму.
— Вам это не сойдет с рук, потому что я сам убью вас, — сказал Нирин.
— Это вы стреляли в меня? — спросил Сано. — Это вы подожгли мой дом?
— Нет, но жаль, что не я, потому что тогда вы были бы уже трупом!
— Вы убили Спаена и Пеон?
— Нет!
Сано понимал, что не может бесконечно удерживать Нирина. Когда они шли по улице мимо жителей, покидавших город, он обдумывал, как избавиться от заложника без боя насмерть. Сано ускорил шаги, заставив Нирина прибавить ходу.
— Куда вы меня ведете? — спросил Нирин.
Сано подвел офицера к колодцу, где в свое время получал ведра с водой.
— Прочь с дороги, — приказал Сано носильщикам, которые сгрудились вокруг колодца. Затем взглянул на Нирина. — Прыгайте.
Забившись в руках Сано, Нирин недоверчиво усмехнулся:
— Не стану. Вы сумасшедший!
Еще укол мечом, и он, бормоча проклятия, влез на каменный обод колодца. Резкий толчок Сано, и Нирин полетел вниз. Из шахты донесся долгий, усиленный эхом крик, потом всплеск, когда Нирин долетел до воды. Из глубины колодца раздавались его испуганные вопли:
— Помогите! Помогите!
Горожане сбежались посмотреть, кто упал в колодец. Пришли полицейские и громко потребовали веревку и добровольцев покрепче, чтобы помогли вытащить несчастного.
Воспользовавшись замешательством, Сано незаметно и беспрепятственно ушел. Он направился к кумирне Дайкоку.
Глава 31
Кумирня Дайкоку располагалась на лесистом склоне на краю города, в стороне от основных дорог, ведущих через горы. Между двойными перекрещивающимися балками ворот была установлена стела с вырезанным на ней именем Дайкоку, бога богатства и удачи.
Сано прошел в ворота вместе с потоком простолюдинов, торговцев и семей самураев, которые явились сюда за благословением на случай ожидавшейся войны. Он поднялся по каменным ступеням к кумирне, площадка вокруг которой была обсажена кипарисами. Выложенная каменными плитами дорожка вела к главному зданию святыни. Пришедшие поклониться богу группами стояли вокруг прилавков с закусками и сувенирами. В руках каменной статуи Дайкоку, дородного и улыбающегося, были мешок с драгоценностями и волшебный молоток, при помощи которого он даровал исполнение желаний. Дайкоку сидел на двух мешках риса, прогрызенных двумя резными крысами — его земными посланцами, — среди цветов и других подношений. Монахи в белых халатах и черных прямоугольных головных уборах мелькали в толпе. Свежий горный воздух смешивался со сладким, терпким ароматом благовоний. Над детским смехом, стуком деревянных подошв и произносимыми нараспев молитвами плыл звон колокола, глубокий и чистый. Над городом солнечные лучи пронзали тучи, словно спицы сияющего серебряного веера. Когда Сано мыл руки в ритуальной каменной чаше, безмятежная атмосфера, царившая вокруг, успокоила его. Все проблемы словно отдалились; он почти забыл, что ему суждено причинить жестокие страдания человеку, поиски которого привели его сюда.
Осмотревшись, Сано увидел старшего чиновника Охиру: он стоял у прилавка, где продавались талисманы и сладости, яркие фигурки летящих журавлей-оригами, символизирующих долголетие, и деревянные молитвенные палочки. Старший чиновник в темной одежде выглядел неуместно среди ярко разодетых людей. Когда Сано подошел к нему, Охира покупал молитвенный колышек. Он обмакнул в тушь одну из кистей, выставленных для клиентов, и написал на палочке молитву. Занятый своим делом, самурай не заметил Сано.
«Пожалуйста, защити нас от зла и принеси нам вместо тревог счастье», — прочел Сано через его плечо. Дальше шли имена членов большой семьи Охиры. Это была обычная молитва, но в нынешних обстоятельствах она брала за живое. Сано с ужасом думал о том, что должен сделать, но старший чиновник Охира заслужил свою участь.
Внезапно Охира поднял глаза и увидел Сано.
— Опять вы, — устало проговорил он. — Как вы смеете беспокоить меня в священном месте? — Он казался исхудавшим, словно его тело истаяло от боли. — Что вам нужно? Как вы меня нашли? — Повернувшись, он пошел к статуе Дайкоку.
Сано последовал за ним.
— Ваш начальник стражи сказал, где вы.
Охира остановился.
— Вы побывали на Дэсиме? Но как?.. Ваш пропуск был аннулирован. — Пристально посмотрев на Сано, он покачал головой, так ничего и не угадав по его лицу.
Прежде чем отправиться в кумирню, Сано избавился от украденного вооружения. Его одежда высохла на полуденной жаре, и с одним коротким мечом на поясе он выглядел как обычный самурай низкого ранга. Сейчас Сано не стал тратить время на то, чтобы рассказывать Охире о своих приключениях. Скоро тот и так все узнает. Дэсимские стражники доложат о том, что натворил Сано. Его будут искать солдаты. Ему следует действовать быстро.
— Как я попал на Дэсиму, не так важно, — сказал Сано. — Важно то, что я там обнаружил. — Он вынул из-под кимоно свиток и незаконченную опись. — Трибунал заинтересуется этим, как вы думаете?
Поняв все, Охира вспыхнул. Его охватила дрожь. Опустившись на корточки, он воткнул трясущимися руками молитвенную палочку в землю у ног каменного бога среди множества других.
— Значит, теперь я в вашей власти. — Поникшая фигура Охиры выражала отчаяние, в голосе звучала печаль. Он прикоснулся к палочке. — Я послал молитву слишком поздно, она уже не принесет мне пользы.
Этот деликатный момент напомнил Сано, как однажды он пил чай из бесценной фарфоровой чашки на чайной церемонии в замке Эдо: тонкой, полупрозрачной, с поверхностью, покрытой паутинкой трещинок, появившихся при обжиге в печи. Сано глубоко вздохнул, призывая всю свою мудрость, чтобы воспользоваться этим моментом, не допустив ошибки.
— А может быть, ваши молитвы уже осуществились, — сказал он.
— Что вы имеете в виду? — Охира поднялся, избегая смотреть на Сано.
— Вы оставили эти документы на видном месте, словно надеялись, что кто-то найдет их и накажет вас, хотя на Дэсиме это маловероятно. Думаю, вы не особенно сожалеете о том, что я нашел их. — Сано спрятал свиток и листок под кимоно. — Боги мудры. Порой они узнают о наших самых заветных, самых потаенных желаниях и даруют их исполнение.
Охира насмешливо улыбнулся:
— Значит, для меня вы посланец судьбы? Полагаете, я хочу публичного бесчестья и позорной смерти? Могу вас заверить: это не так.
Он зашагал по дорожке к главному зданию кумирни — деревянной хижине с соломенной крышей и верандой с перилами, поднятой на деревянных столбах и окруженной оградой из кольев. Сано вслед за Охирой поднялся по каменным ступеням.
— Когда погибли друзья вашего детства, вы поклялись придерживаться закона и не позволять другим совершать преступления. — Сано напомнил Охире историю, которую тот рассказал ему вчера. — Нарушив обет, вы тем самым обесчестили себя. Вы не могли открыто покаяться и поставить под удар семью, но жаждали, чтобы вас наказали. — Он помолчал, пока Охира дергал за свисавшую со ската крыши веревку, звоня в колокол, чтобы призвать бога. Оставив обувь за дверью, они вошли в кумирню. — И вам невыносимо жить, когда умирает ваш сын.
Свет полудня проникал сквозь проем двери и решетки на окнах, ложась на отполированный кипарисовый пол сияющими полосами. С опорных свай свисали священные косички из белой бумаги. Стены были покрыты подношениями кумирне: макетами кораблей, мечей, домов. Дверь во внутренние покои, вместилище бога, была завешана белой материей. В воздухе, пропахшем благовониями, воском свечей и сосновой смолой, царила тишина. Старший чиновник Охира упал на колени перед занавесью и склонил голову — поза горького признания правоты Сано. Сано встал на колени рядом с ним. После долгого молчания Охира тихим, печальным и отстраненным голосом ответил:
— Я расстроил систему безопасности Дэсимы и подделал складскую опись по приказу губернатора Нагаи. Я не хотел этого делать, но разве у меня был выбор? Самурай должен подчиняться вышестоящему начальству.
В бусидо послушание — высшая добродетель, часто вступающая в конфликт с личной моралью и законом. Сано, хорошо осознававший это противоречие, понял, что именно чувство вины и ненависть к себе стали причиной физической дряхлости Охиры, истощили его тело и душу.
— Нагаи сказал, что если я откажусь, — продолжал Охира, — то он заменит меня тем, кто не станет запрещать контрабанду. Он угрожал, что перестанет покровительствовать Киёси. — Голос самурая стал хриплым от волнения; он повернулся к Сано и простер руку, моля о том, чтобы тот понял его. — Что мне было делать? — Затем эмоции отхлынули. Охира уронил голову на сложенные ладони. — Теперь все пропало.
— Не обязательно, — возразил Сано.
— О чем вы? — В глазах Охиры мелькнула надежда.
У Сано имелись улика и признание Охиры, которое старший чиновник, жаждущий наказания, повторит перед трибуналом. Но ему нужно было больше.
— Киёси можно спасти. — Сано смутился, внезапно ощутив, что становится похож на Яна Спаена. В том, что он намерен сделать, проявится та же склонность к манипулированию людьми, как и у голландца. — Ваш сын не контрабандист и не убийца, его единственное преступление в том, что он обвинил меня, желая выгородить вас. Если мы убедим его рассказать правду, ему не придется умирать.
Старший чиновник Охира тихо застонал.
— Вы не знаете всей истории. И уверяю вас, когда узнаете, вам не так захочется помогать Киёси. Я был у него в тюрьме сегодня утром. Киёси напоминал безумца, но пришел в себя на довольно долгое время и рассказал мне все. Два месяца назад он начал гоняться за таинственными огнями, поскольку гадалка сказала, что это призраки, которые дадут ему много денег, и тогда он сможет жениться на любимой девушке. Киёси видел, что огни двигаются к Дэсиме, и проследил за ними до бухты, где наткнулся на контрабандистов. Позже он подслушал, как я распорядился, чтобы стражники снимали охрану, когда проворачиваются контрабандные операции. Киёси не знал, что в дело замешаны губернатор Нагаи и другие чиновники. Он решил, что всем заправляю я. В ночь ареста Киёси отправился к бухте, чтобы уговорить меня оставить это дело.
Значит, тот, кого Киёси собирался остановить и предостеречь, был его отец. Догадка Сано подтвердилась.
Охира издал скорбный смешок.
— Мой бедный, преданный, наивный сын. Да, он защищал меня, но не только ложью. Киёси ночами бродил по берегу, опасаясь, что полиция схватит меня... Откуда ему было знать, что все они сообщники? — Охира умолк, словно собираясь с силами. — Киёси стрелял из лука во всякого, кто приближался к заливу.
— Это он стрелял в меня? — Слова самурая ошеломили Сано. Значит, это не были ни Нирин, ни стражники с Дэсимы, ни подосланный канцлером Янагисавой убийца. Он догадался о мотиве юноши, но не о том, насколько далеко он готов пойти, чтобы прикрыть отца. Теперь бессвязное бормотание Киёси обретало смысл. Он «поставил личные интересы выше интересов сёгуна и государства», занимаясь не контрабандой, а тем, что защищал семью, вместо того чтобы сообщить о преступлении. «Кровь на его руках» была его, Сано, а не Яна Спаена и не Пеон.
— Я приношу извинения за сына, — сказал Охира. — Он не хотел причинить вреда, он просто хотел напугать вас. Когда вы не уехали от залива, Киёси запаниковал. Он стал целиться поспешно и задел вас. — Старший чиновник печально покачал головой. — Но это его не оправдывает. Он напал на представителя сёгуна, что трактуется как измена. Поэтому Киёси должен понести наказание. Как я и другие члены семьи.
Сано не чувствовал враждебности к молодому человеку, едва не убившему его. Он сам сделал бы то же самое, чтобы защитить отца.
— Когда судьи услышат о ваших преступлениях, у них не останется иного выбора, кроме смертного приговора, — сказал Сано. — Я не могу спасти вас — да вы этого и не хотите, не так ли? — Молчание Охиры подтвердило его слова. — Но, восстановив свои властные полномочия, я постараюсь убедить бакуфу, чтобы ваши жена и младшие дети не понесли наказания. — Он делал это в особых случаях для семей других преступников. — И Киёси не умрет, если я не доложу о том, что вы мне рассказали. А я не стану этого делать... если вы поможете мне.
Охира смотрел на Сано широко раскрытыми глазами, словно не смея поверить тому, что услышал.
— Конечно. Я сделаю все, что угодно. Все, что угодно!
— Скажите, кто убил Яна Спаена, и назовите имена всех, кто занимался контрабандой.
— Я не знаю этого. — Отчаяние снова овладело Охирой. — Меня там не было во время смерти Спаена. Я даже ни разу не был в бухте. Начальник второй смены управлял лодкой. — Значит, Сано плыл через залив за Нирином в ночь своего ареста. — Моя задача заключалась в том, чтобы подделать опись товаров, ослабить наблюдение за Дэсимой и предоставить людей.
И принять на себя обвинение, если что-то сорвется, подумал Сано, чувствуя, что надежда выявить преступников становится все более иллюзорной. Умен Нагаи, если заранее сотворил козла отпущения!
— Я не знаю, кто эти контрабандисты и кто ими руководит, — вздохнул Охира.
— Но вы должны были связываться с ними. — Сано пытался ухватиться за малейшую зацепку.
— В мою канцелярию в городе приходили анонимные послания. Я никогда не пытался выяснить, кто адресат... я не хотел знать больше, чем нужно. И уничтожал каждое послание.
Таким образом, письменных улик против губернатора Нагаи, переводчика Исино, Урабэ и кого-либо еще, кроме Охиры, нет. Но Сано не желал сдаваться.
— О чем говорилось в посланиях?
— Сообщались дата и время переправки контрабанды. Место, где мои люди должны взять товары... — Лицо Охиры выразило отвращение.
— Что еще? — спросил Сано.
— Очередное послание пришло вчера. Мои люди должны завтра вывезти с острова оставшиеся незаконные товары.
— Куда? — спросил Сано. — Когда?
Если ему удастся предоставить эту информацию судьям трибунала, то они, вероятно, освободят его и обратят внимание на настоящих преступников. Сано впервые почувствовал вкус успеха. И быть может, когда контрабандистов схватят, он узнает, кто убил Спаена, Пеон и поджег его дом.
— В послании говорилось, что нужно подобрать новое место встречи, — сказал Охира, — так как бухта засвечена. Я должен ждать дальнейших указаний, которые скоро последуют.
Достаточно ли скоро, подумал Сано, чтобы спасти его и Хирату? Достаточно ли скоро, чтобы предоставить убийцу Спаена голландскому капитану и предотвратить войну?
Снаружи по ступеням кумирни застучали деревянные подошвы, возвещая о прибытии желающих помолиться. Вдали продолжали тревожно бить военные барабаны. Сано собрался уходить.
— Сообщите мне сразу же, как узнаете, — сказал он.
— Конечно. Как вас найти?
Дом Сано сгорел, полиция наверняка охотится за ним. Ему некуда идти.
— Не знаете ли вы какого-нибудь тихого, уединенного постоялого двора? — спросил Сано.
— "Двойное счастье". — Охира объяснил, как туда добраться. — Я пришлю вам весточку.
Прежде чем уйти, Сано поклонился в сторону внутренних покоев и бросил в ящик для подношений монетку на счастье. Охира стоял на коленях и молча, с закрытыми глазами молился. На него снизошло небывалое спокойствие и придало странную красоту изборожденному морщинами лицу.
— С вами все будет в порядке? — спросил Сано, тревожась за человека, гибель которого должна расчистить дорогу к истине и его собственному спасению.
Сано прошел в ворота вместе с потоком простолюдинов, торговцев и семей самураев, которые явились сюда за благословением на случай ожидавшейся войны. Он поднялся по каменным ступеням к кумирне, площадка вокруг которой была обсажена кипарисами. Выложенная каменными плитами дорожка вела к главному зданию святыни. Пришедшие поклониться богу группами стояли вокруг прилавков с закусками и сувенирами. В руках каменной статуи Дайкоку, дородного и улыбающегося, были мешок с драгоценностями и волшебный молоток, при помощи которого он даровал исполнение желаний. Дайкоку сидел на двух мешках риса, прогрызенных двумя резными крысами — его земными посланцами, — среди цветов и других подношений. Монахи в белых халатах и черных прямоугольных головных уборах мелькали в толпе. Свежий горный воздух смешивался со сладким, терпким ароматом благовоний. Над детским смехом, стуком деревянных подошв и произносимыми нараспев молитвами плыл звон колокола, глубокий и чистый. Над городом солнечные лучи пронзали тучи, словно спицы сияющего серебряного веера. Когда Сано мыл руки в ритуальной каменной чаше, безмятежная атмосфера, царившая вокруг, успокоила его. Все проблемы словно отдалились; он почти забыл, что ему суждено причинить жестокие страдания человеку, поиски которого привели его сюда.
Осмотревшись, Сано увидел старшего чиновника Охиру: он стоял у прилавка, где продавались талисманы и сладости, яркие фигурки летящих журавлей-оригами, символизирующих долголетие, и деревянные молитвенные палочки. Старший чиновник в темной одежде выглядел неуместно среди ярко разодетых людей. Когда Сано подошел к нему, Охира покупал молитвенный колышек. Он обмакнул в тушь одну из кистей, выставленных для клиентов, и написал на палочке молитву. Занятый своим делом, самурай не заметил Сано.
«Пожалуйста, защити нас от зла и принеси нам вместо тревог счастье», — прочел Сано через его плечо. Дальше шли имена членов большой семьи Охиры. Это была обычная молитва, но в нынешних обстоятельствах она брала за живое. Сано с ужасом думал о том, что должен сделать, но старший чиновник Охира заслужил свою участь.
Внезапно Охира поднял глаза и увидел Сано.
— Опять вы, — устало проговорил он. — Как вы смеете беспокоить меня в священном месте? — Он казался исхудавшим, словно его тело истаяло от боли. — Что вам нужно? Как вы меня нашли? — Повернувшись, он пошел к статуе Дайкоку.
Сано последовал за ним.
— Ваш начальник стражи сказал, где вы.
Охира остановился.
— Вы побывали на Дэсиме? Но как?.. Ваш пропуск был аннулирован. — Пристально посмотрев на Сано, он покачал головой, так ничего и не угадав по его лицу.
Прежде чем отправиться в кумирню, Сано избавился от украденного вооружения. Его одежда высохла на полуденной жаре, и с одним коротким мечом на поясе он выглядел как обычный самурай низкого ранга. Сейчас Сано не стал тратить время на то, чтобы рассказывать Охире о своих приключениях. Скоро тот и так все узнает. Дэсимские стражники доложат о том, что натворил Сано. Его будут искать солдаты. Ему следует действовать быстро.
— Как я попал на Дэсиму, не так важно, — сказал Сано. — Важно то, что я там обнаружил. — Он вынул из-под кимоно свиток и незаконченную опись. — Трибунал заинтересуется этим, как вы думаете?
Поняв все, Охира вспыхнул. Его охватила дрожь. Опустившись на корточки, он воткнул трясущимися руками молитвенную палочку в землю у ног каменного бога среди множества других.
— Значит, теперь я в вашей власти. — Поникшая фигура Охиры выражала отчаяние, в голосе звучала печаль. Он прикоснулся к палочке. — Я послал молитву слишком поздно, она уже не принесет мне пользы.
Этот деликатный момент напомнил Сано, как однажды он пил чай из бесценной фарфоровой чашки на чайной церемонии в замке Эдо: тонкой, полупрозрачной, с поверхностью, покрытой паутинкой трещинок, появившихся при обжиге в печи. Сано глубоко вздохнул, призывая всю свою мудрость, чтобы воспользоваться этим моментом, не допустив ошибки.
— А может быть, ваши молитвы уже осуществились, — сказал он.
— Что вы имеете в виду? — Охира поднялся, избегая смотреть на Сано.
— Вы оставили эти документы на видном месте, словно надеялись, что кто-то найдет их и накажет вас, хотя на Дэсиме это маловероятно. Думаю, вы не особенно сожалеете о том, что я нашел их. — Сано спрятал свиток и листок под кимоно. — Боги мудры. Порой они узнают о наших самых заветных, самых потаенных желаниях и даруют их исполнение.
Охира насмешливо улыбнулся:
— Значит, для меня вы посланец судьбы? Полагаете, я хочу публичного бесчестья и позорной смерти? Могу вас заверить: это не так.
Он зашагал по дорожке к главному зданию кумирни — деревянной хижине с соломенной крышей и верандой с перилами, поднятой на деревянных столбах и окруженной оградой из кольев. Сано вслед за Охирой поднялся по каменным ступеням.
— Когда погибли друзья вашего детства, вы поклялись придерживаться закона и не позволять другим совершать преступления. — Сано напомнил Охире историю, которую тот рассказал ему вчера. — Нарушив обет, вы тем самым обесчестили себя. Вы не могли открыто покаяться и поставить под удар семью, но жаждали, чтобы вас наказали. — Он помолчал, пока Охира дергал за свисавшую со ската крыши веревку, звоня в колокол, чтобы призвать бога. Оставив обувь за дверью, они вошли в кумирню. — И вам невыносимо жить, когда умирает ваш сын.
Свет полудня проникал сквозь проем двери и решетки на окнах, ложась на отполированный кипарисовый пол сияющими полосами. С опорных свай свисали священные косички из белой бумаги. Стены были покрыты подношениями кумирне: макетами кораблей, мечей, домов. Дверь во внутренние покои, вместилище бога, была завешана белой материей. В воздухе, пропахшем благовониями, воском свечей и сосновой смолой, царила тишина. Старший чиновник Охира упал на колени перед занавесью и склонил голову — поза горького признания правоты Сано. Сано встал на колени рядом с ним. После долгого молчания Охира тихим, печальным и отстраненным голосом ответил:
— Я расстроил систему безопасности Дэсимы и подделал складскую опись по приказу губернатора Нагаи. Я не хотел этого делать, но разве у меня был выбор? Самурай должен подчиняться вышестоящему начальству.
В бусидо послушание — высшая добродетель, часто вступающая в конфликт с личной моралью и законом. Сано, хорошо осознававший это противоречие, понял, что именно чувство вины и ненависть к себе стали причиной физической дряхлости Охиры, истощили его тело и душу.
— Нагаи сказал, что если я откажусь, — продолжал Охира, — то он заменит меня тем, кто не станет запрещать контрабанду. Он угрожал, что перестанет покровительствовать Киёси. — Голос самурая стал хриплым от волнения; он повернулся к Сано и простер руку, моля о том, чтобы тот понял его. — Что мне было делать? — Затем эмоции отхлынули. Охира уронил голову на сложенные ладони. — Теперь все пропало.
— Не обязательно, — возразил Сано.
— О чем вы? — В глазах Охиры мелькнула надежда.
У Сано имелись улика и признание Охиры, которое старший чиновник, жаждущий наказания, повторит перед трибуналом. Но ему нужно было больше.
— Киёси можно спасти. — Сано смутился, внезапно ощутив, что становится похож на Яна Спаена. В том, что он намерен сделать, проявится та же склонность к манипулированию людьми, как и у голландца. — Ваш сын не контрабандист и не убийца, его единственное преступление в том, что он обвинил меня, желая выгородить вас. Если мы убедим его рассказать правду, ему не придется умирать.
Старший чиновник Охира тихо застонал.
— Вы не знаете всей истории. И уверяю вас, когда узнаете, вам не так захочется помогать Киёси. Я был у него в тюрьме сегодня утром. Киёси напоминал безумца, но пришел в себя на довольно долгое время и рассказал мне все. Два месяца назад он начал гоняться за таинственными огнями, поскольку гадалка сказала, что это призраки, которые дадут ему много денег, и тогда он сможет жениться на любимой девушке. Киёси видел, что огни двигаются к Дэсиме, и проследил за ними до бухты, где наткнулся на контрабандистов. Позже он подслушал, как я распорядился, чтобы стражники снимали охрану, когда проворачиваются контрабандные операции. Киёси не знал, что в дело замешаны губернатор Нагаи и другие чиновники. Он решил, что всем заправляю я. В ночь ареста Киёси отправился к бухте, чтобы уговорить меня оставить это дело.
Значит, тот, кого Киёси собирался остановить и предостеречь, был его отец. Догадка Сано подтвердилась.
Охира издал скорбный смешок.
— Мой бедный, преданный, наивный сын. Да, он защищал меня, но не только ложью. Киёси ночами бродил по берегу, опасаясь, что полиция схватит меня... Откуда ему было знать, что все они сообщники? — Охира умолк, словно собираясь с силами. — Киёси стрелял из лука во всякого, кто приближался к заливу.
— Это он стрелял в меня? — Слова самурая ошеломили Сано. Значит, это не были ни Нирин, ни стражники с Дэсимы, ни подосланный канцлером Янагисавой убийца. Он догадался о мотиве юноши, но не о том, насколько далеко он готов пойти, чтобы прикрыть отца. Теперь бессвязное бормотание Киёси обретало смысл. Он «поставил личные интересы выше интересов сёгуна и государства», занимаясь не контрабандой, а тем, что защищал семью, вместо того чтобы сообщить о преступлении. «Кровь на его руках» была его, Сано, а не Яна Спаена и не Пеон.
— Я приношу извинения за сына, — сказал Охира. — Он не хотел причинить вреда, он просто хотел напугать вас. Когда вы не уехали от залива, Киёси запаниковал. Он стал целиться поспешно и задел вас. — Старший чиновник печально покачал головой. — Но это его не оправдывает. Он напал на представителя сёгуна, что трактуется как измена. Поэтому Киёси должен понести наказание. Как я и другие члены семьи.
Сано не чувствовал враждебности к молодому человеку, едва не убившему его. Он сам сделал бы то же самое, чтобы защитить отца.
— Когда судьи услышат о ваших преступлениях, у них не останется иного выбора, кроме смертного приговора, — сказал Сано. — Я не могу спасти вас — да вы этого и не хотите, не так ли? — Молчание Охиры подтвердило его слова. — Но, восстановив свои властные полномочия, я постараюсь убедить бакуфу, чтобы ваши жена и младшие дети не понесли наказания. — Он делал это в особых случаях для семей других преступников. — И Киёси не умрет, если я не доложу о том, что вы мне рассказали. А я не стану этого делать... если вы поможете мне.
Охира смотрел на Сано широко раскрытыми глазами, словно не смея поверить тому, что услышал.
— Конечно. Я сделаю все, что угодно. Все, что угодно!
— Скажите, кто убил Яна Спаена, и назовите имена всех, кто занимался контрабандой.
— Я не знаю этого. — Отчаяние снова овладело Охирой. — Меня там не было во время смерти Спаена. Я даже ни разу не был в бухте. Начальник второй смены управлял лодкой. — Значит, Сано плыл через залив за Нирином в ночь своего ареста. — Моя задача заключалась в том, чтобы подделать опись товаров, ослабить наблюдение за Дэсимой и предоставить людей.
И принять на себя обвинение, если что-то сорвется, подумал Сано, чувствуя, что надежда выявить преступников становится все более иллюзорной. Умен Нагаи, если заранее сотворил козла отпущения!
— Я не знаю, кто эти контрабандисты и кто ими руководит, — вздохнул Охира.
— Но вы должны были связываться с ними. — Сано пытался ухватиться за малейшую зацепку.
— В мою канцелярию в городе приходили анонимные послания. Я никогда не пытался выяснить, кто адресат... я не хотел знать больше, чем нужно. И уничтожал каждое послание.
Таким образом, письменных улик против губернатора Нагаи, переводчика Исино, Урабэ и кого-либо еще, кроме Охиры, нет. Но Сано не желал сдаваться.
— О чем говорилось в посланиях?
— Сообщались дата и время переправки контрабанды. Место, где мои люди должны взять товары... — Лицо Охиры выразило отвращение.
— Что еще? — спросил Сано.
— Очередное послание пришло вчера. Мои люди должны завтра вывезти с острова оставшиеся незаконные товары.
— Куда? — спросил Сано. — Когда?
Если ему удастся предоставить эту информацию судьям трибунала, то они, вероятно, освободят его и обратят внимание на настоящих преступников. Сано впервые почувствовал вкус успеха. И быть может, когда контрабандистов схватят, он узнает, кто убил Спаена, Пеон и поджег его дом.
— В послании говорилось, что нужно подобрать новое место встречи, — сказал Охира, — так как бухта засвечена. Я должен ждать дальнейших указаний, которые скоро последуют.
Достаточно ли скоро, подумал Сано, чтобы спасти его и Хирату? Достаточно ли скоро, чтобы предоставить убийцу Спаена голландскому капитану и предотвратить войну?
Снаружи по ступеням кумирни застучали деревянные подошвы, возвещая о прибытии желающих помолиться. Вдали продолжали тревожно бить военные барабаны. Сано собрался уходить.
— Сообщите мне сразу же, как узнаете, — сказал он.
— Конечно. Как вас найти?
Дом Сано сгорел, полиция наверняка охотится за ним. Ему некуда идти.
— Не знаете ли вы какого-нибудь тихого, уединенного постоялого двора? — спросил Сано.
— "Двойное счастье". — Охира объяснил, как туда добраться. — Я пришлю вам весточку.
Прежде чем уйти, Сано поклонился в сторону внутренних покоев и бросил в ящик для подношений монетку на счастье. Охира стоял на коленях и молча, с закрытыми глазами молился. На него снизошло небывалое спокойствие и придало странную красоту изборожденному морщинами лицу.
— С вами все будет в порядке? — спросил Сано, тревожась за человека, гибель которого должна расчистить дорогу к истине и его собственному спасению.