Роун Мелани. Звёздный Cвиток (Главы 15-31, Принц драконов - 2)

   Рохан поблагодарил Чадрика и Аудрите за заботу о его жене и сыне, посмотрел им вслед и налил себе большой кубок крепкого вина. В кресле рядом с матерью сидел напряженный Поль с расширившимися от волнения глазами; Сьонед безуспешно пыталась скрыть бившую ее дрожь. Он налил вина и им и начал мерить шагами треугольник ковра: от стола к окну, от окна к креслам, от кресел к столу.
   - Она спрашивала о вас, - внезапно сказал он. - О вас обоих. Хотела знать, спаслись ли вы. Помоги нам Богиня. Мы были ей дороже собственной жизни.
   Сьонед не притронулась к своему кубку. Рохан тихонько окликнул ее, испытывая боль при виде застывшего в ее глазах чувства вины, так похожего на его собственное.
   - Нет, - сказала она голосом, полным тоски. - Рохан, я не могу этого вынести. Она сделала меня тем, что я есть, а когда я говорила с ней в последний раз... О Богиня! - Ее оцепенение бесследно исчезло. - Она умерла, думая, что я ненавижу ее!
   - Сьонед, перестань мучить себя... Она подняла на него мрачный взгляд.
   - А если я перестану, ты тоже перестанешь? Поль слегка пошевелился и встретил взгляд Рохана взглядом человека, который стал намного старше своих лет.
   - Отец... Ллейн передал мне ее слова о Масуле.
   - Какие?
   - Он не получит Марку. И не только потому, что она моя по праву. Меня приняли эта земля и эти люди. Я не отдам их ему.
   - Они твои, а ты их, - пробормотала Сьонед. Она посмотрела на Рохана, и ее провидческие зеленые глаза без слов сказали: "Он внук Ролстры и имеет на Марку больше прав, чем представляет себе".
   - Если придется, я буду драться за них, - закончил Поль.
   - Войны не будет. - Рохан знал, что теперь его клятва превратилась в дым. Он устало и цинично улыбнулся жене. - Разве что маленькая...
   * * *
   О войне побольше шла речь в оранжевом шатре Мийона. Он развалился на пухлой тахте, слушая, как Киле и Масуль обсуждают военные дела с таким видом, словно что-то в этом понимают. В глазах его стоял смех, губы иронически кривились. Кто бы ни сражался на этой войне, его собственные солдаты участвовать в ней не будут. Он заставит воевать других. А когда все выдохнутся - и побежденные, и победители - его свежая армия оторвет куски от Марки, Фирона и самой Пустыни.
   Лиелл тревожно мялся у кресла, в котором сидела жена. Никто не обращал на него внимания, пока он не сказал Масулю:
   - Прошу прощения, милорд, но это приведет к таким разрушениям, которые обернутся для всех нас большой бедой.
   - Купец! - насмешливо бросил самозванец. - Мы говорим о тронах, а вы мямлите о торговле.
   Мийон скрыл улыбку. Масуль считал, что быть принцем - это значит скакать на прекрасных лошадях, носить красивую одежду и наслаждаться тем, что другие кланяются ему и преклоняют колени. Его никогда не окружали и не морили голодом армии Пустыни, он никогда не видел, как гниют и ржавеют товары, которые невозможно вывезти на рынок. Никогда он не имел дела с жадными, угрюмыми меридами, шумно требующими войны с Пустыней и настолько надоевшими Мийону, что он наконец придумал способ с ними покончить. Пожалуй, он пошлет меридов драться с остатками армий Рохана, когда последние окончательно измотаются в Марке. Да, это была хорошая мысль: может, они действительно уничтожат друг друга или, по крайней мере, уменьшатся в десять раз, так что пройдет не одно поколение, прежде чем они накопят силы для новой войны...
   - Государства стоят на торговле, - мягко сказал Мийон. - Но сейчас мы и в самом деле говорим о тронах, и не только о троне Марки.
   - Как это, ваше высочество? - спросила Киле.
   - Подумайте, дорогая леди. - Он снова откинулся на вышитые подушки. В союзе с нами выступят Гилад, Криб, Фессенден - и, конечно, Изель. - Он хмыкнул. - Веселая жизнь начнется на этом острове, когда после ста лет худого мира начнется добрая война! По обе стороны от Оссетии лежат Криб и Гилад, которые только и ждут случая, чтобы перекусить ее пополам как челюсти дракона. Фессенден отрежет от Марки север и будет править им из наших рук. Как вы думаете, на скольких фронтах придется воевать Рохану? Какую помощь сможет оказать ему Дорваль? Сир - союзник сильный, но стоит Клуте понять, что его любимая Луговина вот-вот вновь станет ареной битвы, он будет беречь солдат для защиты собственной территории и не станет посылать их на войну, которая его никак не касается. - Мийон счастливо вздохнул. - Рохан ошибается, если рассчитывает, что союзники окажут ему существенную помощь.
   - Не вижу, каким образом это позволит мне скорее очутиться в замке Крэг, - сердито посмотрел на него Масуль.
   - Терпение, - улыбнулся Мийон. - Пусть за весну и лето они как следует поколотят друг друга. А к тому времени не только вы войдете в замок Крэг без всякого сопротивления, но и все другие настолько вымотаются в этих войнах, что не смогут сопротивляться вашим предложениям, которые вы выдвинете на совете принцев, призвав их закончить войну.
   - А вы, ваше высочество? - невинно спросил Масуль. - Я так понимаю, что вы к тому моменту не вымотаетесь.
   - Ни в малейшей степени. Я захвачу Пустыню от Тиглата до Феруче. Вы можете забрать остальное. Я не жадный - Еще бы... - пробормотала Киле.
   - Завтрашний день положит хорошее начало нашим войнам, - закончил Мийон. - Помните это и не теряйте из виду целый мир, мечтая о своем замке Крэг!
   * * *
   Пандсала спала, и снился ей именно замок Крэг. Она снова была молоденькой девушкой, гуляла по разбитым среди скал садам, и солнце славно пригревало ее лицо и волосы. Сестра Янте протягивала ей слабо извивающийся фиолетовый сверток. У ребенка были золотые волосы и зелено-голубые глаза.
   - Конечно, ты не тот телохранитель, которого выбрала бы для него я, но тоже ничего, - поддразнила Янте. - Ты даже любишь его! Мой сын, а ты любишь его! Это лучшая шутка, которую мне удалось с кем-нибудь сыграть, самый удачный заговор в моей жизни!
   Пандсала в ужасе уставилась на ребенка Янте. Внутренний голос подсказывал ей вырвать дитя из рук сестры и перебросить его через стену в глубокое ущелье, по дну которого тек Фаолейн.
   Янте смеялась.
   - А теперь давай его обратно. Он мой. Но еще важнее, что он принадлежит к племени моей матери. Я всегда думала, как несправедливо, что она передала свой дар тебе, а не мне. Что бы я могла сделать с этим даром! - Она протянула руки. - Отдай его мне, Пандсала. Твое дело сделано.
   На лужайку упала чья-то тень, и Пандсала увидела отца - высокого, зеленоглазого и непреклонного. Он сказал:
   - Отдай его нам. Пора.
   Она прижала дитя к груди, призвала на помощь всю свою силу и метнула в Ролстру и Янте копье Огня "Гонца Солнца". На ее глазах их плоть почернела и съежилась, но они и мертвые продолжали смеяться.
   Она бросилась бежать, споткнулась о ступеньку, упала, выпустила из рук свою драгоценную ношу и в ужасе вскрикнула. Но в одеяле никого не было.
   На верхней лестничной площадке появилась Сьонед; изумруд в ее перстне пылал так же ярко, как ее изумрудные глаза. Она встала на колени и подобрала фиолетовое одеяло, не отводя взгляда от Пандсалы.
   - Что ты сделала? - требовательно спросила она. - Посмотри на кровь!
   Пандсала отпрянула от бархата, с которого стекали крупные капли густой красной жидкости. Они падали на согретые солнцем камни и превращались в черные круги. Принцесса потрогала один из них, обожгла кончик пальца, но не почувствовала боли.
   Вдруг она подняла глаза и зарыдала от облегчения, когда из замка вышел Поль и встал рядом со Сьонед. Но это был не тот мальчик, которого знала Пандсала, а взрослый мужчина, высокий и гордый. На его пальце красовался перстень с огромным топазом, окруженным аметистами. Он с любопытством посмотрел на нее сверху вниз, но не узнал. Сьонед взяла его за руку и назвала своим сыном.
   Пандсала открыла рот, чтобы сообщить правду. Она могла разрушить планы Сьонед, сказав, что Поль сын Янте.
   Но не могла. Если уж она убила Янте и Ролстру, чтобы освободить от них Поля, не имело смысла говорить, кто был его настоящей матерью. Она не могла причинить ему такую боль.
   Приблизилась другая тень, и она в ужасе подумала, что Ролстра восстал из пепла. Но это был Масуль. Он шагнул вперед, и в глазах самозванца вспыхнуло злобное веселье, когда он занес над головой Поля свой новый кунакский меч.
   - Нет! - снова вскрикнула она. Позади выросли три новые тени, темные, угрожающие и еще более роковые, чем Масуль. Рохан должен изменить свое решение, должен позволить ей остаться регентом Марки, иначе она не сможет продолжать спасать Поля от опасностей, которые угрожают ему снова, и снова, и снова...
   Масуль смеялся над ней, а сверкающий меч продолжал медленно и неуклонно опускаться на шею Поля.
   - НЕТ!
   - Миледи!
   Она села на кровати, вздрогнула и бессмысленно посмотрела на стоявшего рядом мальчика. Он держал свечу. Отсвет пламени плясал на его черных волосах, отражался в глазах - зеленых, как у Ролстры, как у самозванца... как у Сьонед. Их лица наложились друг на друга, сверху возникло лицо Янте, и Пандсала в страхе отшатнулась от него.
   - К-кто ты? - выдохнула она.
   - Меня зовут Сеяст, миледи, - сказал он, и другие лица исчезли при звуке его голоса. Значит, это только сон... Всего лишь мальчик с одним кольцом фарадима на правой руке.
   - Простите меня за вторжение, но... меня послали узнать, как вы себя чувствуете после вечернего несчастья.
   - Неплохо, - ответила она. Собственный тонкий и слабый голос казался ей омерзительным.
   - Рад слышать, миледи, - застенчиво улыбнулся он. - Другим куда хуже. Но я думаю, вы намного сильнее, чем они.
   - Кажется, тебе тоже не слишком досталось. - Она спустила ноги на пол и пригладила волосы. - Ты так силен? Он вспыхнул.
   - Я вовсе не так уж одарен, миледи. Если с вами все в порядке, то мне лучше уйти и дать вам отдохнуть.
   - Подожди, - Она схватила мальчика за руку; Сеяст уважительно и заботливо помог ей подняться. - Дай мне что-нибудь выпить.
   Он послушался. Пока Пандсала добиралась до ближайшего кресла, Сеяст налил ей вина, и она жадно выпила, стремясь смыть с себя остатки страшного сна.
   - Хотите, чтобы я позвал врача, миледи?
   - Нет. - Почувствовав себя лучше, Пандсала расправила плечи и внимательно всмотрелась в юношу. Принцесса была уверена, что видела его раньше. Наконец она вспомнила. - Ты тот мальчик, который ухаживает за леди Холлис?
   - Имею такую честь, миледи.
   - Понимаю. - Узнав его, она успокоилась. Это не тень. Всего лишь красивый и услужливый мальчик, добрый и понятливый. Он никому не расскажет то, что мог нечаянно подслушать. - Я видела сон, - сказала она, - когда ты вошел и разбудил меня. Должно быть, ты испугался.
   - Не настолько, насколько испугал вас, миледи. - Он снова улыбнулся. Я слышал крик и решил, что нужно разбудить вас.
   - Благодарю. Сон был плохой, - принужденно сказала она, довольная, что ничем не выдала себя. - Спасибо тебе за внимание, Сеяст. Теперь можешь идти. Я пришла в себя.
   - Очень хорошо, миледи. Но все же постарайтесь отдохнуть. Вы выглядите очень усталой.
   - Постараюсь. Спокойной ночи.
   Выйдя из палатки, Сегев тихонько усмехнулся. Какой там голос крови? Пандсала не узнала в нем сына Янте. Выходка была дерзкой, но ночь, поддержка Миревы и особенно смерть Андраде перевозбудили его. Он ощущал силу как порыв метели, заряд колючего, холодного снега, прикосновение которого обжигало тело и пронизывало его яростной энергией. Ум Сегева жаждал Звездного Свитка, жаждал узнать новые чары, которые сделали бы его еще более могучим. Но надо было подождать.
   Недолго.
   Он продолжил путь к палаткам верховного принца. Показав стражам свое кольцо, юноша остановился у палатки Мааркена, прислушался к доносившимся оттуда голосам и стал следить за падавшими на стенку тенями.
   - Холлис... Останься здесь на ночь, ты не так хорошо себя чувствуешь, чтобы...
   - Я хочу уйти и уснуть в собственной постели!
   - Здесь твоя постель! Ты скоро будешь моей женой, а это значит, что моя постель и твоя тоже!
   - Мааркен, оставь меня... Я не могу...
   Сегев снова усмехнулся, едва удерживаясь от смешка при виде тени Холлис, отпрянувшей от тени повыше. Возбуждение заставило его обхватить себя обеими руками.
   - Прекрати вести себя так, будто я твоя собственность! - выпалила Холлис.
   Она вылетела из палатки и едва не споткнулась о Сегева. Казалось, ей нет дела ни до резкого выкрика Мааркена, ни до самого Мааркена.
   - Ох! - испуганно пробормотала она. - Сеяст! Я тебя не ушибла?
   Он поймал ее за локоть; затем его рука скользнула в ладонь Холлис. Тонкие, холодные пальцы сжали его кисть.
   - А вы сами не ушиблись, миледи?
   - Нет, все в порядке. Но я рада, что ты здесь. Ты отведешь меня к нашим палаткам?
   Отойдя на несколько шагов, он обернулся. Мааркен стоял у полога своей палатки, в его руке мерцала свеча. При ее свете Сегев увидел, что в бледных глазах молодого лорда стоит нескрываемая ревнивая ненависть. И улыбнулся.
   * * *
   Еще на холме Оствель, смущенный отчаянными всхлипываниями дочери Волога и тем, как она цеплялась за него попытался сдать девушку на руки отцу. Но Аласен не отпускала его. Волог после мягкой попытки обнять ее покачал головой и пробормотал:
   - Пойдемте со мной. Кажется, она плохо соображает, что происходит.
   Это было похоже на правду. Счастье, что он с самого начала оказался рядом с ней, когда колдовство Андраде пошло вкривь и вкось и видение в Огне превратилось в ночной кошмар. Мучительный стон Аласен, ставший слабым эхом крика Андраде, заставил Оствеля обнять девушку; в следующее мгновение она спрятала лицо у него на груди, вцепилась в рубашку и задрожала так, что ее хрупкое тело готово было разлететься на куски. Беспокоясь за судьбу сына, Оствель пытался отстраниться, но Аласен все теснее прижималась к нему.
   Рияну помогали Давви и Чейл; вскоре к ним присоединились Гемма и Тилаль. Риян выглядел обескураженным, но быстро приходил в себя. Оствель принес хвалу Богине и нежному заступничеству Камигвен, несомненно, следившей за сыном, и переключился на девушку, безутешно плакавшую в его объятиях.
   Казалось, Волог был доволен помощью Оствеля. Он на время оставил их, потом вернулся и вполголоса произнес:
   - С Рияном все в порядке. За ним присматривает Давви,
   - Спасибо вам за заботу о моем сыне, ваше высочество, - сказал Оствель.
   - А вам спасибо за заботу о моей дочери. - Волог погладил Аласен по голове. - Бедное дитя... Конечно, она фарадим.
   Оствель уговаривал ее сделать несколько шагов.
   - Пойдемте, Аласен. Все кончилось. Вы в безопасности. - Он снова встретился глазами с Вологом. - Что с Андраде?
   Принц покачал головой.
   Оствель с трудом проглотил комок в горле. В мозгу вспыхивали воспоминания о юности, проведенной в Крепости Богини, о том, как он воспитывался вместе с Камигвен, Сьонед, Меатом и многими другими "Гонцами Солнца". Он никогда не завидовал их дару и надеялся, что в один прекрасный день получит пост главного сенешаля. Вместо этого проводив Сьонед в Стронгхолд, он стал вассалом Рохана его близким другом, а потом и атри, владельцем собственной крепости. Приказав Сьонед отправиться в Пустыню, леди Крепости Богини одним махом изменила их судьбы. С незапамятных времен Андраде управляла его жизнью. Невозможно было представить ее мертвой.
   Походка Аласен стала более уверенной, но когда Оствель попробовал разжать ее пальцы и передать девушку отцу, принцесса отчаянно вскрикнула и вновь прижалась к нему.
   - Все в порядке, любовь моя, - пробормотал Волог, одной рукой обнимая ее за талию. - Осталось совсем чуть-чуть. Милорд, вы знаете о фарадимах больше, чем я. Что случилось сегодня вечером?
   - Я не уверен, ваше высочество... - Да, он ни в чем не был уверен, но питал сильные подозрения... - Есть... некоторые вещи, в которых все присутствующие "Гонцы Солнца" участвуют сообща, а сегодня вечером... сегодня вечером было опасно. - Даже более опасно, чем в ту ночь, когда Сьонед соткала звездный свет, и не только находившиеся поблизости Тобин и Поль, но и бывшие за тридевять земель отсюда фарадимы были захвачены этой магией. Тогда перепутавшиеся цвета разбирала Андраде; Оствель догадался, что сегодня этот труд взяла на себя Сьонед. Другие "Гонцы Солнца" разной степени обученности оправились, хотя их должна была мучить жестокая головная боль, но у Аласен не было никакой подготовки.
   - Сообща... нравится им это или нет, - вставил Волог, указывая глазами на опущенную голову дочери. Оствель кивнул.
   - Уриваль... или это была Сьонед?.. очень искусен. Он сразу понял, что означает эта реплика.
   - Не думаю, ваше высочество, что те, у кого нет дара, могут понять, что с ними случилось.
   - Но если мне не изменяет память, вы прожили среди них всю свою юность...
   - Я имел эту честь. Однако когда они начинали говорить о соприкосновении цветов и различении спектров друг друга в солнечном и лунном свете... - Аласен споткнулась и он придержал ее. - Их дар для меня тайна, ваше высочество. Но в конце концов они всего лишь люди, такие же, как и все мы.
   Они добрались до алых палаток Волога. Оствель уже начал подумывать о том, что ему придется принести свою рубашку в жертву цепким пальцам девушки, но в конце концов ему с Вологом удалось уговорить ее разжать хватку. Принц уложил дочь на низкую тахту и укрыл легким одеялом. Ее зеленые глаза были широко открыты, но не замечали никого вокруг. Так, во всяком случае, думал Оствель, пока не собрался уходить. Тут она протянула к нему руки и жалобно попросила не бросать ее.
   Он опустился на колени и взял в ладони ее кисти.
   - Помолчите немного. Все хорошо, Аласен. Вы в безопасности. Я клянусь вам, миледи. Вы спасены.
   Аласен заглянула ему в лицо, и выражение ее глаз изменилось. Она была готова улыбнуться ему. О Богиня, как прекрасна эта девушка, подумал Оствель и пришел в замешательство, когда у него сжалось сердце. Длинные ресницы опустились, и Оствель обрадовался, что ее глаза больше не смотрят на него с такой благодарностью и таким доверием.
   Вдруг Аласен прошептала:
   - Но она мертва. Все цвета умерли... и леди Андраде вместе с ними.
   - Тс-с... - ответил он, чувствуя, что Волог с тревогой следит за ними. - А теперь спать, моя дорогая.
   Пальцы Аласен дрогнули, расслабились и мягко выскользнули из его ладоней. Удостоверившись, что она уснула, Оствель устало поднялся. У него болели колени и плечи. Влажный климат Виза слишком сильно отличался от жаркого, сухого климата Пустыни в районе Скайбоула. Ноющие суставы напомнили Оствелю о возрасте. Он был вдвое старше лежавшей на тахте девочки, забывшейся, но не нашедшей покоя. Стоило Оствелю посмотреть сверху вниз на юное, бледное, напряженное лицо, как к этой боли добавилась боль в груди.
   Он обернулся к Вологу.
   - Ваше высочество, ей надо как следует выспаться, и все будет в порядке.
   - Должно быть, я надоел вам со своей благодарностью? - смущенно спросил Волог. - Милорд, можно угостить вас вином? Я и сам бы выпил с вами.
   - В другое время я бы с радостью принял ваше предложение. Но мне действительно нужно идти. Хочу взглянуть на сына.
   - Конечно, конечно. Что ж, тогда в другой раз. - Он проводил Оствеля до полога. - Мне очень неприятно спрашивать, но... Как вы думаете, что будет завтра? Андраде мертва, вопрос с Масулем не решен, и я не вижу никакого выхода из создавшегося положения.
   - Верховный принц что-нибудь придумает. Он всегда находит выход. Оствель подумал об убитом "Гонце Солнца" и понял, что сомневаться не приходится - это дело рук Масуля. Если бы против него нашлись неопровержимые улики, он был бы казнен независимо от своих претензий на Марку.
   - Спокойной ночи, ваше высочество.
   На подходе к палаткам Пустыни он встретил Чейна.
   - Я возился с нашими сыновьями, - сказал старший из мужчин. - Сейчас все спокойно, но, насколько я знаю фарадимов, завтра им жизнь медом не покажется.
   - Ты повторил мои слова. Я только что от Волога. Аласен досталось больше, чем остальным. Она не прошла обучения.
   Чейн нахмурился.
   - Кто-то должен был знать ее цвета. Иначе Сьонед никогда не смогла бы найти и отделить ее спектр от спектров Других "Гонцов Солнца". Тогда она потерялась бы в тени.
   Оствель задумался над тем, кто мог притронуться к цветам Аласен и запомнить их спектр, но потом пожал плечами. Какая разница? Главное то, что она жива...
   - Как Тобин?
   - Вполне прилично. Она с самого начала знала, что происходит. Она сильнее, чем думает... и даже сильнее, чем пытается казаться, - добавил он, уныло пожав плечами, и вдруг помрачнел. - Не могу поверить, что Андраде ушла от нас.
   - Я тоже, - пробормотал Оствель.
   - Обычно я догадываюсь о том, как работают мозги Рохана, хотя чаще всего отстаю от него на полшага. Но будь я проклят, если знаю, что он будет делать сейчас. - Чейн покачал головой. - Не могу поверить, что она ушла, повторил он.
   Оствель счел за лучшее сменить тему.
   - Риян сейчас с Давви?
   - Что? Нет, они с Андри в палатках "Гонцов Солнца" На ночь с ними останется Сорин. Мааркен забился в свою палатку и пытается уснуть. - Чейн скорчил гримасу. - Хотел бы я знать, чем закончится эта его история. Конечно девушка красивая, и Андри говорит, что она очень ему подходит. Может быть, она и любит его, но я лично ничего такого не заметил... Ладно. Будем надеяться, что они сами разберутся. - Он искоса глянул на восток. Скоро утро.
   - Лучше бы оно не наступало. Я не жду от завтрашнего дня ничего хорошего.
   - Как ты думаешь, где будут похороны?
   - Не знаю. Решать придется Уривалю, но не думаю, что в таком состоянии он способен строить какие-нибудь планы. - Он крепко сжал руку Чейна. - И мы тоже ничего не выстроим, если не вздремнем хоть немного.
   - Оствель, я не могу думать ни о каких планах... кроме военных.
   * * *
   Испуганный Андри без сна лежал в маленькой белой палатке, и его не могло успокоить даже присутствие брата-близнеца. Он один мог описать цвета Аласен; Сьонед не смогла бы отделить ее спектр от остальных. Андри сделал это сам. Хотя потрясение и мучительная боль угрожали разорвать его мозг, он заставил себя восстановить светящийся узор и увидел, что ее спектр начинает трескаться. Ужас заставил его забыть про все остальное. Он ощутил, каким образом Сьонед выпутывала из хаоса цвета Поля; остальное довершил инстинкт. Попытка успокоить ужас Аласен и заново собрать ее спектр отняла у него последние силы. Дальше Андри помнил только то, как ему помогали спускаться с холма, да еще встревоженный голос Сорина.
   Он слышал рядом тихое дыхание брата, ничуть не похожее на сонное дыхание Рияна, который лежал на соседней кровати. Андри медленно сел и обхватил руками раскалывающуюся от боли голову.
   - Ложись обратно, идиот, - немедленно прошептал Сорин. Андри схватил его теплую руку. - Что, Андри? Что с тобой?
   Андри не мог побороть пронизавшую его дрожь.
   - Я... н-не могу согреться... - пробормотал он.
   Сорин снял со спинки кровати еще одно одеяло.
   - Вот, укройся. Так лучше?
   - Да, - солгал Андри.
   Когда он лег снова, Сорин калачиком свернулся рядом.
   - Я посылал оруженосца справиться о здоровье остальных. Все более-менее нормально. Но общее мнение гласит, что завтра вы, "Гонцы Солнца", будете чувствовать себя так, словно четыре дня провели в открытом море. - Он стиснул пальцы Андри. - О Богиня, как ты меня напугал!
   Присутствие трезвого, здравомыслящего брата благотворно действовало на Андри; видения слабели и уходили из его сознания в то надежно защищенное место, куда имели доступ только ночные кошмары.
   - Ты останешься здесь? - спросил он, стыдясь своего умоляющего тона.
   - Конечно. По двум причинам. Во-первых, так приказал отец. А во-вторых, ты серьезно думаешь, что я могу бросить брата в беде?
   Андри вспомнил то, что было много лет назад, когда они были совсем маленькими: однажды у него случился солнечный удар, и испуганный Сорин несколько дней пролежал рядом с братом. А в другой раз у Сорина был страшный жар, и Андри, несмотря на запрет матери, пробрался к брату и ухаживал за ним, пока Сорин не поправился. Так было всю их жизнь. Он жалел тех, у кого не было близнеца, его второго я; но еще больше он жалел Мааркена, представляя себе, что тот должен был перенести, когда во время Мора умер его близнец Яни.
   Сорин вновь погладил его по руке.
   - Не можешь уснуть?
   - Да. То есть нет. Андраде умерла, верно? Сорин кивнул.
   - Я думаю, сейчас с ней Уриваль. И Ллейн тоже.
   - Скажи спасибо, брат, что ты не можешь видеть и чувствовать, как я, прошептал Андри. - Представь себе витраж из цветного стекла, на котором меняются созданные Огнем движущиеся картины. Вдруг витраж разбивается на миллион кусков, а я должен выбрать из кучи осколков подходящие друг к другу и снова сложить из них картину. Это делала Сьонед, но я чувствовал их все, все эти куски и страх теней...
   - Все кончено, - пробормотал Сорин. - Успокойся Андри. Закрой глаза. Я останусь здесь. Андри слабо улыбнулся. - Знаешь, я скучал по тебе.
   - Я тоже. Слушай, а если мне спросить у отца разрешения зимой съездить к тебе в Крепость Богини? Я теперь рыцарь, так что все равно им с Роханом придется для меня что-то придумать. А это даст им побольше времени для раздумий.