Розенберг Джоэл. Огненный герцог

   Фрейя по-прежнему стояла неподвижно.
   – Нет, Фрейя, это он; это его шаги.
   Дверь отворилась, явив Харбарда. Его плащ и штаны выглядели так, будто их резали, а не рвали, и когда он ступил в дом, стало заметно, что он довольно сильно хромает. Его правую глазницу скрывала черная повязка.
   – Готово, – сказал Харбард, возвращая клинок Йену. Лезвие было чистым; теперь оно словно стало еще чище, сияло еще ярче, прежде чем побывало в руках у Харбарда. У Одина.
   Рукоять показалась Йену непристойно теплой.
   – Что это было? – спросил Осия.
   – Хлад, – ответил Харбард, – и притом старый и хитрый. Дрался хорошо. Я думал, мы их всех давным-давно перебили… Получается, нет.
   Осия покачал головой:
   – Ни один из Старших Народов не уничтожен до конца. Я бы знал.
   – Хлад? – встрял Йен. – А что…
   – Инеистый великан, – произнесла Фрейя, ласково положив руку ему на плечо. Она снова была в платье, и ее низкий голос опять звучал мягко. – Из Старших Народов. Как Пламени, огненные великаны, как Туата – и как мы.
   Харбард открыл сундук и достал оттуда одежду.
   – Пойду искупаюсь в Гильфи. Вода холодная, а течение быстрое, но я не оскверню свое ложе телом, к которому прикасалась эта тварь. Ее удары попадали в цель чаще, чем следовало бы. – Он гулко фыркнул. – Я не дрался по-настоящему гораздо дольше, чем могу вспомнить. – Тут он посмотрел на Фрейю, крепко сжав челюсти. – А все же приятно вспомнить, какими мы некогда были, правда?
   – Некогда? – Фрейя приблизилась к нему с улыбкой на устах. – Да, некогда – но мы и сейчас таковы, если есть в том нужда. – Ее тонкие пальцы обвились вокруг пальцев мужа, и она поднесла их переплетенные руки к губам. – А для меня ты всегда будешь тем, кем ты был и кто ты есть. – Нежно, ласково она поцеловала его широкие руки и окровавленные, размером с орех, костяшки пальцев.
   Харбард снова кивнул, и его лицо осветила еле заметная улыбка.
   – Будут и другие, – сказал Осия. – Теперь, когда известно, что я снова ступил на землю Тир-На-Ног, они пойдут по моему следу.
   – Тогда собирай вещи, – откликнулся Харбард, выпуская руку жены, – поскольку вам надо будет уйти на заре.
   – Да. Я настряпаю еды в дорогу и еще приготовлю тебе подарок, Йен Сильверстейн, – сказала Фрейя, на сей раз произнося его фамилию верно, не переводя ее на английский, как делал Харбард. – Просто безделушка, но я надеюсь, она поможет тебе в беде. – Богиня облизнула губы. – Да будет путь твой прям, а шаги – быстры.
   – Да, – сказал Харбард. – Да будет так.

Глава 13
По дороге в Дом Пламени

   После похода в компании Сынов вояж под конвоем солдат Дома Пламени означал немедленное и разительное улучшение условий путешествия. Торри и Мэгги усадили в один запряженный лошадями экипаж, а мать и отца – в другой. Так что, за исключением привалов и остановок, когда их охраняли, они оставались одни в экипажах; за каждым рысила небольшая группа перекинувшихся волками Сынов.
   Для надежности по обе стороны экипажей скакали всадники, и Торри постоянно слышал позади стук копыт, что заставило его отказаться от наклюнувшейся идеи выбраться наружу, пробив пол.
   Путь вел вверх, в горы, Гильфи осталась внизу и позади. Иногда дорога становилась настолько узкой, что, глядя из открытого окна, Торри просто ее не видел, и возникало ощущение, будто экипаж висит на самом краю и довольно слабого толчка, чтобы он полетел вниз по склону, к ленте дороги, бегущей глубоко в долине.
   – Доброго вам дня, Ториан дель Ториан-младший. – Сквозь окно экипажа со стороны Торри заглянула перевернутая голова, покрытая густой черной шевелюрой, с подбородком, окаймленным черной бородкой. – Могу ли я?..
   Торри постарался ответить без сарказма:
   – Что именно?
   – …присоединиться к вам? – докончил незнакомец, и, когда Торри кивнул, он, протянув руку внутрь, ухватился пальцами за верх дверцы и, ловко кувыркнувшись, оказался в экипаже, шлепнувшись на сиденье рядом с Мэгги. На его лице появилось выражение почти неприличного самодовольства.
   – Бранден дель Бранден самый младший, ординарий Дома Пламени на службе Его Пылкости, – представился он на берсмале с акцентом, который показался Торри непривычным. – А вы, конечно же, Ториан дель Ториан.
   – Ториан Торсен, – сказал Торри.
   – Позвольте усомниться. – Бранден махнул рукой, словно отказываясь считаться со словами Торри. – Вы не похожи на крестьянина, пусть даже ваше платье свидетельствует об обратном.
   Странно, что Торри вообще заметил его акцент. Торри раньше ничего не знал о языке, называвшемся берсмаль, и не говорил на нем – пока не услышал его. Это походило на языковую одаренность дядюшки Осии, и Торри задумался: неужели, если его теперь спросить по-немецки, он ответит на том же языке? Или на языке цвергов – если кто-нибудь из вестри заговорит с ним на своем родном наречии?
   Новый знакомый, выпрямившись, снял тонкие кожаные перчатки и бросил их на сиденье рядом с собой; потом протянул руку Торри, который принял ее, рефлекторно сжав запястье Брандена дель Брандена, когда тот сжал запястье Торри. Визитер был, наверное, на дюйм ниже Торри и, возможно, чуть уже его в талии и плечах – наверняка сказать трудно, принимая во внимание, что широкая рубашка Брандена дель Брандена пузырилась на груди и в рукавах. Однако запястье у него оказалось крепким и мускулистым, как у Торри, а пальцы – сильными: рука фехтовальщика.
   Бранден дель Бранден еле заметно кивнул, словно утвердившись в каком-то предположении, а затем протянул руку Мэгги. Несколько неловких мгновений девушка пыталась, как Торри, пожать запястье нового знакомого, но наконец позволила ему взять в руку свои пальцы. Бранден дель Бранден спокойно поднес ее пальцы к губам.
   – А вы…
   – Мэгги, – ответила девушка. – Мэгги дель Альберт, как у вас тут говорят.
   Бранден дель Бранден улыбнулся, и Торри сразу решил, что улыбка эта ему вовсе не нравится.
   – Я бы назвал вас Мэгги Восхитительная, или Мэгги Прекрасная, или Мэгги Необычайная и был бы рад возможности представить вас подобным образом третьим лицам. – Гость сделал жест, одновременно и принимая во внимание порванную одежду и неухоженный вид Мэгги, и отказываясь считаться с этим. – Как только у вас появится возможность… освежиться. – Бранден дель Бранден выглянул в окно. – К примеру, сегодня, если вам будет угодно, хотя дорога в Дом Пламени займет еще дня два.
   – Ванна – это прекрасно, но есть ли у нас шанс получить ответы на кое-какие вопросы? – угрюмо произнесла Мэгги.
   Ее собеседник сначала сделал вид, что шокирован, потом лицо его приняло прежнее выражение.
   – Ах да, Сыны… Что ж, Его Пылкость находит, что они в высшей степени полезны, когда идет речь о странных поручениях. Точно так же думают и в других Домах, имейте в виду, даже в Доме Неба… но вряд ли можно назвать их утонченными созданиями, не так ли? – Он сделал выразительный жест, приложив палец поочередно ко лбу, губам и груди, затем, разведя пальцы в стороны, вскинул ладонь. – Конечно же, спрашивайте меня о чем угодно, и я постараюсь дать вам ответ, если… – тут он поднял палец, – если вы окажете мне честь и разделите со мной скромную трапезу.
   Торри скривил губы:
   – Мы к вашим услугам.
   Это ничего, что во рту у него не было ни крошки, бог знает сколько времени, а последний раз он съел пару заплесневелых яблок и вялую морковь, которой кормили их Сыны.
   Губы Брандена дель Брандена дрогнули.
   – Позвольте усомниться, Ториан дель Ториан-младший… Могу ли я называть вас просто Торианом, не нанося тем самым обиды?
   Торри кивнул.
   – Примите мою благодарность.
   Бранден дель Бранден улыбнулся, вставая, затем протянул руку за окно наверх, что-то нащупал на крыше и спустил в экипаж деревянный сундучок, держа его за ручку. Когда он открыл сундук, внутри обнаружились два отделения; в одном лежали бумажные свертки в жирных пятнах и темные хлебцы размером с ладонь, в другом – стаканы, тарелки и то, что Торри назвал бы столовым серебром, если бы оно не отсвечивало золотом.
   Торри попытался не хмуриться. Нет смысла воровать тупой золотой нож, даже если представилась возможность – а с учетом того, что каждый стакан, каждая вилка, ложка и нож покоятся в собственном гнездышке, вряд ли у Торри это получится. Гнезда для столовых приборов выполняли ту же роль, что и силуэты инструментов под назначенными им крючками, прибитыми дома над верстаком.
   Бранден дель Бранден улыбнулся.
   – Надеюсь, ваше мнение обо мне не ухудшится, если я позволю себе по-ингариански сервировать нам всем трапезу?
   Торри развел руками:
   – Конечно, нет.
   В бумажных свертках обнаружилось нарезанное деликатесное мясо и ломтики сыра, все это резко пахло уксусом, чесноком и другими специями, которых Торри не опознал. Тем не менее, его рот увлажнился.
   Бранден дель Бранден, переложив еду с лежащей у него на коленях разделочной доски на тарелки, взял ножи и ложки. Сняв терракотовые крышечки с сосудов с соусами и паштетами, хозяин разложил по тарелкам их содержимое вслед за мясом и сырами. В качестве последнего штриха середину каждой тарелки он украсил зеленой розеткой, походившей на тонко нарезанный соленый огурец. И только тогда Бранден дель Бранден водрузил все три тарелки на доску и аккуратно сервировал их вилками и ножами.
   Он поднес доску Мэгги:
   – Сделайте одолжение, возьмите первая.
   Когда она взяла тарелку, Бранден дель Бранден предложил выбор Торри.
   Девушка подхватила вилку и уже потянулась к еде, как Торри вскинул руку:
   – Погоди минутку, пусть Бранден… путь наш хозяин отведает первым. Невежливо начинать есть, не дожидаясь его.
   Бранден дель Бранден указал на свою – третью – тарелку, которую с легкостью удерживал на колене.
   – С удовольствием, Ториан. – Он наколол ломтик сыра, макнул его в густой желтый соус и поднес ко рту, ухитрившись не закапать себе бородку. – Боюсь, артишоковая приправа покажется вам слишком слабой, однако, – продолжал он, пробуя кусочек мяса с густым красным соусом, – «радость охотника» весьма лакомая. Если пожелаете, я могу отведать еду с ваших блюд.
   И Бранден дель Бранден промокнул уголок рта кружевным платком, извлеченным из рукава.
   Да к черту! Если Бранден дель Бранден собирался их отравить, у него это наверняка получится, и вообще, они сейчас во власти Дома Пламени, так что нет смысла проявлять сверхосторожность.
   Торри взялся за еду, и Мэгги через мгновение последовала его примеру.
   Сыры были выдержанные и пикантные, однако неперезрелые, а копченое мясо отдавало солоноватой пряностью. Хлеб, намазанный толстым слоем сливочного масла, оказался удивительно нежен внутри, по контрасту с крепкой, приятно хрустящей корочкой. Украшение в центре тарелки, похожее на нарезанные огурчики, ими же и оказалось, и чесночный привкус похрустывающего на зубах соленого огурца прекрасно дополнял легкую горечь паштета из печенки.
   Голод, как говаривал отец, лучшая приправа, но густая подливка, в которую Торри обмакнул кружок чесночной колбасы, легко заняла второе место. Только через некоторое время до юноши дошло, что из-за специй, которые он поглотил, никому не составит труда идти за ним по следу несколько дней, пока все это не выйдет из него.
   – Вы о чем-то глубоко задумались, Ториан, – произнес Бранден дель Бранден. Торри покачал головой:
   – Просто наслаждаюсь едой. И думаю, что будет дальше.
   Его собеседник улыбнулся.
   – Ну, сегодня вечером мы разобьем скромный лагерь у дороги и получим возможность освежиться. – Он поджал губы. – В данный момент слуга-вестри подгоняет для вас, Ториан, мой костюм, пока другой слуга работает с платьем, которое я купил сестре и которое без труда можно переделать под вашу… более стройную фигуру, Мэгги.
   Мэгги улыбнулась.
   – Вы не расскажете нам, почему… зачем все это? Что вам так надо от Торсенов?
   Бранден дель Бранден кивнул:
   – Тут нет никакой тайны. Ториан дель Ториан был наследственным – и весьма преуспевающим – членом Дома Ст… то бишь Общества, как его называют его члены. Профессиональный поединщик на службе Дома Пламени, он представлял Дом, когда речь шла о делах чести, где от заинтересованных лиц требовались умения, которыми они не обладали.
   – Как? – Мэгги наморщила лоб. Ее собеседник развел руками.
   – Ну, вы же не станете ожидать, что старый вельможа сам выйдет против молодого хлыща, который, скажем, несерьезно отнесся к его дочери, или что командир ополчения встретится лицом к лицу с одним из своих подчиненных, верно?
   – Конечно, нет, – ответила Мэгги, бросив на Торри непонимающий взгляд. Торри пожал плечами.
   – Однако очевидно, что в первом случае должен найтись способ добиться удовлетворения, а во втором – указать молодому человеку на его место. Кроме того, поединки происходят не только из-за чести, но и из-за коммерческих дел; вряд ли благородный захочет по такому поводу марать свой клинок и проливать кровь. Тогда нанимают профессионала. – Бранден дель Бранден поджал губы. – И, конечно, в таких случаях вторая сторона чаще всего следует примеру первой. – Он внимательно посмотрел на Торри. – Этим-то и занимался Ториан дель Ториан, и делал свое дело хорошо – как прежде его отец и его дед, – причем настолько хорошо, что Торианам пожаловали жилье в Старом Городе и право свободно по нему передвигаться. Этой привилегией он воспользовался, чтобы предать Его Пылкость и похитить пленника.
   – Осию.
   – Возможно, что так он называет себя, но это не настоящее его имя. – Бранден покачал головой. – Орфиндель, вот как его зовут. Не исключено, что он имеет отношение к легендарному Орфинделю, хотя на то и не похоже. Конечно, Древнему было известно достаточно, чтобы найти Скрытый Путь в банк Его Пылкости, а потом скрыться в компании Ториана.
   Рассказчик на мгновение выглянул из окна.
   – Вскоре мы остановимся на ночлег. Завтра мы вернемся на дорогу, и путь до Фалиаса займет еще несколько долгих дней. – Он дотронулся своей вилкой до щеки. – А тогда, конечно, Его Пылкость решит, как поступить с вашим отцом.
   – И как же?
   Бранден дель Бранден загнул палец.
   – Может казнить его без суда и следствия, – он загнул второй палец, – или отдать под суд Дома Стали, – третий палец, – или ничего не сделать. А может, сделает что-нибудь еще.
   Торри так сжал свою вилку, что костяшки пальцев у него побелели.
   – Казнить без суда и следствия… Только через мой труп.
   Бранден дель Бранден улыбнулся:
   – Какое интересное выражение вы выбрали.
 
 
 
   Три экипажа и сопровождающий конный отряд остановились на приготовленном для лагеря месте на прибрежной поляне, и к тому времени, когда Торри и Мэгги выпустили из экипажа, лошадей уже увели к реке ниже по течению, а на пологом склоне, покрытом травой, спокойные слуги-вестри разбивали разноцветные шелковые шатры и навесы.
   Все было тихо и мирно, если не обращать внимание на охрану.
   Херольф, уже в человеческом облике, щелкнул пальцами и махнул рукой дюжине серых Сынов, которые немедленно рассыпались и направились вверх по склону, пронзительно взлаивая и подвывая, словно перекликались друг с другом и со своими вожаками – вероятно, так оно и было.
   Подъехал и остановился третий экипаж, откуда выпустили мать и отца. Торри сделал к ним шаг, но страж опустил копье, направив острие в грудь молодому человеку.
   – Не стоит, – проронил Бранден дель Бранден, отводя копье от груди Торри движением пальца. – Не вижу здесь ничего страшного. – Он повернулся к отцу Торри. – Я предлагаю дать мне слово чести; ваши дамы станут заложницами, а вы пообещаете не убегать и не брать в руки оружие.
   – А что взамен?
   Бранден пожал плечами.
   – Взамен, Ториан дель Ториан, вам развяжут руки, и у вас будет такая же возможность помыться и привести себя в порядок, как у вашего сына, его дамы и вашей… жены.
   Отец почти не раздумывал:
   – На эту ночь я даю вам слово.
   – Очень хорошо. – Бранден щелкнул пальцами. – Освободите Ториана дель Ториана от уз и не забудьте сковать его снова на рассвете.
   Один из стражей – увидев нашивку на его плече, Торри решил, что это офицер, – сделал шаг вперед.
   – Ториана Изменника? Вы поверите на слово Ториану Изменнику?
   Торри вышел вперед.
   – Что, приятно оскорблять человека, когда у тебя в руках меч, а он безоружен?
   Он услышал, как позади задохнулась мать и отец издал низкий недовольный звук.
   Стоявший сам по себе – никто из людей, казалось, не желал находиться подле него – Херольф улыбнулся, показав зубы слишком острые и желтые, чтобы походить на человеческие.
   – А, хоть кто-то с характером по крайней мере! – Офицер неприятно улыбнулся и поклонился, не сгибая спину. – Я Данар дель Регинал, минор и коадъютант Дома Пламени. Лорд Бранден, даете ли вы позволение решить дело поединком сегодня вечером?
   У Брандена был такой вид, будто он проглотил какую-то кислятину.
   – Только до первого касания. Я не желаю видеть иной крови, кроме той, которая прольется после первого укола. – Он повернулся к Торри; на его лице, а в особенности – в глазах не осталось и следа улыбки. – Вы выросли не здесь, потому я прошу вас не обижаться, если я специально укажу вам: бой только до первой крови; я сам буду распорядителем дуэли и позабочусь об этом.
   Торри кивнул, хотя шея у него, казалось, одеревенела.
   – Я понимаю.
   Бранден поджал губы.
   – Что ж, слово дано, и в ожидании поединка вам бы лучше удалиться и освежиться. – Он протянул руку. – Вот ваши шатры; вашу даму проводят к реке вестри.
   Внутри шатра мерцал один-единственный светильник, свисавший с крестовины над головой, как раз под укрытой колпаком отдушиной, проделанной в шелковой ткани. Полом шатра служил толстый ковер, постеленный прямо на мягкую траву; в углу лежали две скатанные в рулоны постели, каждая перехвачена лентой, завязанной сложным узлом.
   Губы у отца побелели.
   – Зачем ты это сделал?
   Торри захотелось ударить его.
   – Я устал сидеть и терпеть – в отличие от тебя!
   У матери был такой вид, как будто Торри ударил ее.
   – Неужели ты думаешь…
   – Думает. – Отец покачал головой. – Надо было лучше его учить.
   – Торри, – произнесла мать, – ты что, в самом деле считаешь, что твой отец – трус?
   – Они так считают.
   Отец улыбнулся.
   Мать встряхнула головой.
   – И почему же? Потому что, сдавшись, чтобы спасти нас с Мэгги, он ведет себя покорно?
   – Да, он всегда жмется и…
   – Думаешь, это спасет их от ножа в горло, – мать усмехнулась, – когда придет время?
   – Если только это время придет… Я слишком долго ждал удобного момента, чтобы освободить Торри, Мэгги и тебя, – произнес отец. – Но я не видел возможности!
   Мать похлопала его по руке.
   – Все хорошо, – сказала она. – Мы и теперь найдем способ выбраться.
   Они впервые за долгое время могли говорить, не боясь подслушивания.
   – Мам, ты раньше знала обо всем этом?
   Та сдержанно улыбнулись.
   – Мне рассказывали… Только не всему хотелось верить.
   Отец нежно сжал ее запястье.
   – Думаешь, я не понимал, Карин? – спокойно спросил он. – Все эти счастливые годы меня огорчало, что ты не веришь мне. Но все равно, это было хорошее время.
   – И этот туда же! – Она вырвала руку. – Похоже, тебе нравится происходящее.
   – Таким меня вырастили, мин алсклинг, – спокойно ответил отец.
   Мать открыла рот… и закрыла его.
   Торри без труда читал ее мысли: друзья погибли, Торри убивал и убивал бы еще, а ты радуешься? Да как ты можешь?
   Но что-то в отцовской манере держаться, в его взгляде говорило: «Я справлюсь, я уже взялся за дело». Так же он смотрел на бойню на лужайке перед домом.
   Не самый приятный взгляд, даже если у вас крепкий желудок, но чем-то отец напомнил Торри дока Шерва, который опускается на корточки перед пациентом и открывает свой черный чемоданчик, или дядю Осию, который берет в руки отвертку и поднимает капот, или мать – когда она садится с пачкой листов перед компьютером.
   – Слово для стратегии и фехтования в берсмале одно, – произнес отец бесстрастным тоном. Его губы на мгновение сжались в прямую линию. Затем он расслабился и пожал плечами. – Ладно, пусть будет, как будет. Что сделано, того не переделать; а тебя довольно ловко обвели вокруг пальца.
   – Меня? Обвели вокруг пальца? Да они…
   – Ториан! – Отец сделал паузу, потом покачал головой. – Сын, здесь тебе не Хардвуд. Ты знаешь о Тир-На-Ног только из рассказов Осии. Этого бы тебе хватило в каком-нибудь вандескардском городишке, но вырасти в Срединном Доминионе – нечто совсем иное. Эта жизнь сильно отличается от той, к которой ты привык: она стеснена правилами и обычаями и совсем непроста. Я рос здесь и знаю здешние нравы; ты воспитывался в других условиях.
   Отец всегда любил простоту и терпеть не мог ничего заковыристого. Другое дело мать, которая просиживала за компьютером, извлекая смысл из происходящего на рынке ценных бумаг. Или дядя Осия, который выглядел счастливейшим из смертных, когда возился с каким-нибудь незнакомым механизмом, пытаясь вызнать его назначение или дефект. А отец блаженствовал, скинув рубаху, починяя забор.
   – Возьмем, к примеру, Дакара дель Регинала. Ты думаешь, он просто так меня оскорбил? Дурно воспитанный хлыщ насмехается над пленником? Ничего подобного! Он хотел, чтобы я ответил ему, хотел заставить меня выйти с ним на бой – следовательно, он по крайней мере достаточно хороший боец, чтобы наблюдающие за боем поняли, насколько я в форме. – Отец покачал головой. – Ну, или ты, раз уж так получилось.
   – Я одержу победу, – сказал Торри, надеясь, что говорит достаточно уверенно. Отец фыркнул.
   – Очень смело, но откуда тебе знать? И даже если так – мудро ли это? – Он уселся по-турецки, сложив руки на животе. – Нет. Ты не должен победить. Ты проиграешь, притом совершенно определенным образом. Помнишь, как у тебя появилась дурная привычка отрываться от противника?
   Торри не нравился оборот, который принял разговор, а еще меньше ему нравилась критика, однако он кивнул.
   – Чего плохого в том, чтобы отрываться от противника? – небрежно произнес юноша. – Если у человека крепкое запястье, а у меня оно крепкое…
   – Когда ты отходишь, ты отпускаешь клинок противника. Так вот: как можно раньше – прежде чем он успеет оценить твой глазомер и силу запястья – отступи, причем так, чтобы твой клинок ушел в сторону…
   – Может, мне ему просто так запястье подставить?
   – О том и речь. Не двигайся вперед, просто замедли руку. – Отец мгновение помолчал, размышляя. – Да, это пойдет: ты горяч, но побаиваешься укола и не сближаешься с противником. Он целит тебе в запястье – осторожно, если ему случалось попасться на эту удочку, – а ты опаздываешь с защитой. – Отец кивнул, словно соглашаясь сам с собой. – Должно получиться.
   Торри поразмыслил немного.
   – Я никогда не поддавался.
   Это была обычная тактика: притворяешься, будто у тебя есть привычка, скажем, притоптывать ногой перед выпадом или всегда выходить в рипосту после удачного парирования – и ждешь, что противник заглотит наживку, а затем ловишь его на этом. Но Торри никогда не заходил слишком далеко, боясь потерять хотя бы одно очко, – и теперь ему не улыбалось играть в поддавки.
   Но отец, конечно, знал, о чем говорил. Торри посмотрел ему в глаза.
   – У меня еще будет возможность показать себя. У меня еще будет возможность подраться, а не просто пропустить удар.
   Отец кивнул:
   – Несомненно. В подходящем месте, в подходящий момент.
   После легкого ужина, состоявшего из маринованных овощей и ломтиков копченой рыбы, которые Торри запивал водой, а не вином, и купания в ледяной горной реке прошел час – вполне достаточно, чтобы расслабить мышцы с помощью упражнений и силы воли.
   Торри разделся до позаимствованных у Брандена дель Брандена дуэльных брюк, по колено длиной. Однако молодой человек отклонил предложение Брандена прислать слугу-вестри, чтобы тот забинтовал ему бедра; Торри решил надеть под низ свои все еще мокрые плавки.
   Во рту ощущался металлический привкус, и Торри поймал себя на том, что слишком много думает о дыхании, походке и жестикуляции. Часть его разума словно забилась в раковину – точно так же болезненно сжалась его мошонка, – но другая, аналитическая, часть разума Торри мыслила холодно и отстранение, словно его тело стало механизмом с собственным дистанционным управлением, а глаза превратились в автоматические кинокамеры.
   Так вот на что похож страх: все казалось таким далеким. Не так уж и плохо, гораздо хуже была широкая ухмылка сидевшего в стороне Херольфа: у Сынов это отнюдь не дружелюбное выражение, они скалят зубы, готовясь терзать и рвать.
   Вокруг травянистого пятачка горели факелы, разгоняя сумрак приближающейся ночи, вестри ползали по траве на четвереньках, выбирая корни и камни, выглаживая руками неровности, как будто массируя почву, чтобы оставить ее ровной и прохладной.
   Данар дель Регинал – его лицо блестело в свете факелов – стоял над плоским сундучком красного дерева. Вот он протянул руку и коснулся рукояти одного меча, второго и, наконец, взял третий.
   Подал его вестри рукоятью вперед, и тот засеменил к Торри, держа меч рукоятью вперед. Торри не совсем вник в происходящее, но было что-то успокоительное в невзрачном цверге, в его взгляде из-под низких бровей.