Руссен Андре. Попробуй угадай!

   Эвелина. Я действительно ухаживала за Симоной, а он мог и не знать, что ему предстоит поездка.
   Жорж. Ас чего бы он стал сидеть целых пять дней в Луар-э-Шер?
   Эвелина. Значит, нужно было.
   Жорж. И если бы он не был там с тобой, откуда бы Софи об этом знала?
   Эвелина. Софи знала, что он был со мной?
   Жорж. Нет, что он уезжал.
   Эвелина. Ну, вероятно, он звонил тебе, чтобы сообщить о своей поездке, и она говорила с ним.
   Жорж. Нет. Она именно сказала мне, что он не звонил.
   Эвелина. Ну так пусть она сама тебе и объяснит, что она имела в виду.
   Жорж. Вот-вот! Она уже объяснила. Как и ты! Навела тень на ясный день.
   Эвелина. Это я-то навожу тень?
   Жорж. Да! То признаешься, то опять в кусты!
   Эвелина. Я и не думала в чем-либо признаваться. Просто я рассмотрела твое невероятное предположение как реальное и спросила тебя, чем объясняется в таком случае та сцена ревности, которую ты мне устроил.
   Жорж. Ты не надейся, тебе надо мной верх не взять.
   Эвелина. Ну, разумеется, я возьму над тобой верх, если ты будешь держаться этой версии. И, может быть, ты наконец скажешь мне, чего ты добиваешься? Хочешь довести меня до крайности? Вынудить в один прекрасный день окончательно хлопнуть дверью? Ты этого хочешь?
   Жорж. Я хочу знать правду! Я не желаю оставаться в дураках! Я требую, чтобы ты мне прямо призналась: «Да, я сплю с Титусом!» Я не желаю лишь догадываться о том, что вы за моей спиной встречались в Бурже и что ты уже полгода состоишь у него в любовницах.
   Эвелина. А кто тебя заставляет догадываться, скажи на милость! Впрочем, все твои догадки – чепуха!
   Жорж. Говори-говори, так я тебе и поверил!
   Эвелина. Да, я буду говорить, что бы ты мне ни отвечал. Потому что я говорю правду. И Титус скажет то же самое.
   Жорж. Не беспокойся, я и его выведу на чистую воду. Он у меня попляшет, этот тип!
   Эвелина. Вряд ли он признается в том, что он мой любовник, только для того, чтобы доставить тебе удовольствие.
   Жорж. Значит, ты по-прежнему ни с кем не спишь?
   Эвелина. Ей-богу, у меня такое впечатление, что для полного счастья тебе только этого и не хватает.
   Жорж. Просто непостижимо!
   Эвелина. Я понимаю, так тебе было бы спокойней на душе.
   Жорж. Да не обо мне речь, а о тебе!
   Эвелина. А я ни на что не жалуюсь.
   Жорж. Ага, это мы уже слышали!
   Эвелина. Нет, тебя и правда не поймешь. Если бы я жаловалась, ты бы бесился, но я не жалуюсь, и ты все равно бесишься. Прямо уж и не знаю, чем тебя успокоить и привести в чувство.
   Жорж. Признайся, что наставляешь мне рога, вот чем! Я имею право удивляться, что ты живешь без мужчины.
   Эвелина. Мне слишком хватает тебя. И если в течение этой недели я не встретила свою единственную любовь, то ты уж меня извини великодушно!
   Жорж. Нет, здесь прямо полон дом праведниц!
   Эвелина. Софи мне то же самое сказала.
   Жорж. Софи? Когда?
   Эвелина. Только что, но, в отличие от тебя, со смехом. Глядя на тебя не скажешь, что тебя этот факт радует – ты весь исстрадался. Тебе бы хотелось, чтобы и твоя дочь завела себе любовника?
   Жорж. Во всяком случае, если бы она это сделала, ты бы узнала об этом последней.
   Эвелина. Ну хорошо, а ты бы узнал первым. И тебе это было бы приятно?
   Жорж. Что именно? Что я узнал или что она его завела?
   Эвелина. И то, и другое.
   Жорж. Я счел бы вполне естественным, что у нее есть любовник, и, конечно, должен был бы знать об этом, чтобы посоветовать, как не наделать глупостей. Только я предпочел бы, чтобы она спала со своим ровесником, а не с мужчиной моего возраста. Все эти глупые индюшки начитались Саган и теперь мечтают о сорокалетних любовниках.
   Эвелина. А ты находишь сорокалетних отвратительными?
   Жорж. Пусть только посмеет завести такого, я ему мозги прочищу, подлецу этакому! Но в этом доме… попробуй угадай, что тебя ждет! Никогда ничего наверняка не известно! И все возможно. Ничуть не удивлюсь, если завтра узнаю, что Пюс уже десять лет спит с негром. Лицемерка чертова, вот она кто!
   Эвелина. И ему ты тоже прочистишь мозги?
   Жорж. Кому «ему»?
   Эвелина. Негру.
   Жорж. Наплевать мне на Пюс. Пускай спит хоть с самим папой римским, если хочет.
   Эвелина. Ну вот видишь, как прекрасно: я сплю с Титусом, Софи – со своим любовником, а Пюс вот уже десять лет с негром, так что ты можешь быть вполне удовлетворен – под твоей крышей не осталось ни одной девственницы. Дай только Малышке подрасти.
   Жорж. Шлюха!
   Звонок в дверь.
   Ага, вот он!
   Эвелина. Кто?
   Жорж. Титус. А ну, поднимись наверх вместе со мной.
   Эвелина. Зачем?
   Жорж. Не хочу, чтобы ты его видела.
   Эвелина. Но…
   Из сада входит Софи.
   Жорж. Говорят тебе, пошли. Иди вперед, я за тобой. Софи, раз уж ты здесь…
   Она подходит.
   Если там пришел Титус, побудь с ним, я через пару минут вернусь. (Эвелине.) Иди-иди, живо!
   Эвелина. Ты что, решил посадить меня под домашний арест?
   Выходят.
   Софи выжидала у двери и, как только они выходят, быстро подает кому-то заговорщицкие знаки. Входит Титус.
   Титус. Что случилось?
   Софи. Я тут, кажется, лишнего ляпнула.
   Титус. Ты здесь одна?
   Софи. Тише! Папа сейчас спустится. Смотри не попадись! По-моему, он что-то пронюхал.
   Титус. О нас с тобой?
   Софи. Да. Я накололась. Сказала, что знаю о твоей поездке. Он спросил откуда. Ох, и попотела я четверть часика, пока удалось вывернуться. Главное, запомни: ты мне никогда не звонил. Этого и держись.
   Титус. Так ты думаешь, он догадался?
   Софи. Понятия не имею. Говорю тебе, не попадись! Он собирается тебя допрашивать. Смотри не сбейся. Он сегодня в жутком настроении. Да, знаешь, я сказала маме, что у меня есть любовник!
   Титус. Ты с ума сошла! А она?
   Софи. Я же не сказала, что это ты.
   Титус. Совсем с ума сошла!
   Софи. Я тебя обожаю! До вечера, да? В полдесятого, как договорились? Ты мне все расскажешь. (Внезапно громко и ненатурально хохочет и говорит первое, что пришло в голову.) Да нет, ты шутишь! Это годится только для мальчишек с факультета!
   Титус (тем же тоном). Ну, ты же знаешь, что я старый пень!
   Входит Жорж.
   Софи. Ладно, я тебя как-нибудь при случае просвещу на этот счет.
   Титус. Договорились!
   Жорж. Привет!
   Титус. Как дела?
   Жорж. Рад тебя видеть. Софи, оставь нас одних, нам нужно поговорить. И скажи Фредерику, чтобы не мешал нам. Передай ему, что я скоро приду поиграть с ним в саду.
   Софи. Положись на меня. (Выходит.)
   Титус. Что-нибудь случилось?
   Жорж. Та-а-ак, значит, вот ты какой негодяй?
   Титус. Я?!
   Жорж. Да! Ты!
   Титус. Но… что я тебе сделал?
   Жорж. Никак не догадываешься?
   Титус. Никак.
   Жорж пристально смотрит на него.
   Нет… Честное слово.
   Жорж. Честное слово?
   Титус. Да.
   Жорж. В прошлое воскресенье ты сказал, что придешь сегодня.
   Титус. Ну да… и вот я здесь.
   Жорж. А еще ты сказал, что если я захочу, мы можем увидеться на неделе.
   Титус. Ах, да! Мне, к сожалению, пришлось уехать по делам, и я предупредил у себя на работе, чтобы тебе сказали, если ты позвонишь.
   Жорж. Да, мне и в самом деле сказали, что ты в отъезде.
   Титус. Ну так что?
   Жорж. В Луар-э-Шер?
   Титус. Да.
   Жорж. Только никак не пойму, откуда Софи это знала?
   Титус. О том, что я был в Солони?
   Жорж. Во всяком случае, в отъезде?
   Титус. Кто тебе сказал, что она знала?
   Жорж. Она. Она попалась. У нее это невольно вырвалось.
   Титус. Она так и сказала: «Я знаю»?
   Жорж. Нет. Я сказал, что ты уехал, и она ответила «да». Причем в таком тоне: «Да, я знаю».
   Титус. Но это могло также означать: «Да, возможно», или «Да, а я и не знала», или «Да, ну и что?»
   Жорж. Кретин! Болван!
   Титус. Слушай, я не для того сюда пришел, чтобы ты меня поносил последними словами.
   Жорж. Это я не тебя, это я себя ругаю.
   Титус. Вот как? Сам себя ругаешь последними словами…
   Жорж. Я как последний дурак велел Софи поговорить с тобой, а она воспользовалась этим, чтобы предупредить тебя.
   Титус. Предупредить? О чем? Мы едва успели обменяться парой слов об университете и студенческих диспутах.
   Жорж. Ты слово в слово повторяешь все, что она отвечала мне. Ах я болван! Ладно, сделал глупость, теперь не поправишь.
   Титус. Но, послушай, я просто сказал первое, что пришло в голову. Я вижу, ты придаешь огромное значение этому «да».
   Жорж. Я-то слышал, как она его произнесла.
   Титус. И что ты из этого выводишь?
   Жорж. Что ей кто-то сообщил о том, что ты уехал.
   Титус. Кто? Не понимаю, зачем ей понадобилось звонить мне на работу или домой? По какому поводу? Для чего?
   Жорж. Да это не она звонила. Это ей позвонили.
   Титус. Да, но кто?
   Жорж. А ты будто не догадываешься? (Пристально смотрит ему в глаза.)
   Титус. Слушай, старина, ей-богу, ты меня ставишь в тупик.
   Жорж. Ага, в тупик?!
   Титус. Да… признаюсь…
   Жорж. В тупик, значит? Я гляжу, с тебя разом вся уверенность слетела.
   Титус. Но…
   Жорж. Я бы даже сказал, что ты и в лице несколько переменился.
   Титус. Ей-богу, старина, ты совсем меня замучил.
   Жорж. Я тебя замучил, потому что устроил тебе допрос с пристрастием и не выпущу, пока не дознаюсь до всего. Тебе, я смотрю, сильно не по себе.
   Титус. Да что тебе нужно от меня?
   Жорж. Мне нужно знать.
   Титус. Что знать?
   Жорж. Правду.
   Титус. В чем ты меня подозреваешь?
   Жорж. По-моему, до тебя уже начинает доходить.
   Титус. Нет. Вовсе нет. Как раз нет!
   Жорж. Ты меня удивляешь. У тебя сейчас вид человека, который как раз очень хорошо знает, в чем его обвиняют.
   Титус. Ну так наберись храбрости и скажи наконец все, что думаешь, а я тебе отвечу.
   Жорж. Храбрости! Храбрости! Хотел бы я знать, кто из нас двоих больше нуждается сейчас в храбрости. Посмотри на себя, позеленел весь!
   Титус. Если ты твердо решил набить мне морду, можешь начать прямо сейчас. Давай, доставь себе это удовольствие, ты же у нас спец по мордобою. Ну, приступай, карай меня! Твое семейство потом соберет меня по кусочкам. Ну? Что же ты стоишь? Не хочешь? Тогда говори. Скажи хоть, в чем ты меня подозреваешь.
   Жорж. В том, что ты любовник…
   Титу с. Я?!
   Жорж. Дай же мне договорить!
   Титус. Можешь не договаривать – и так знаю: в том, что я любовник твоей дочери.
   Жорж. Что-о-о?
   Титус. Что «что-о-о»? Ты меня обвиняешь в том, что я сплю с Софи. Сам сказал!
   Жорж. Да кто здесь говорит о Софи, болван безмозглый!
   Титус. Ты! С той секунды, как я вошел, ты только и говорил, что о ней.
   Жорж. О Софи?
   Титус. Да. По поводу того телефонного звонка, из которого она узнала о моей поездке. А больше ты ни о чем и ни о ком не заикался.
   Жорж (расхохотавшись). Черт возьми, а ведь верно! И ты подумал, что…
   Титус. Гм… что же я мог еще подумать?
   Жорж. Нет, мой милый, я знаю, что ты подлец, но не до такой же степени! Вот видишь, я тебе еще честь оказываю, думая о тебе лучше, чем ты есть на самом деле.
   Титус. Очень тебе благодарен!
   Жорж. Нет, надо же! Нарочно не придумаешь!
   Титус. Значит, ты не Софи имел в виду? (Слегка приободряется).
   Жорж. Еще бы! Конечно, нет!
   Титус. Ну, прекрасно! Очень хорошо! Тогда кого же? Жорж. Эй, опять начинаешь дурочку валять?
   Титус. Кто, я?
   Жорж. Да, ты. Согласись, что за любопытное совпадение: ты отправляешься на пять дней в Луар-э-Шер, и это в то же самое время, когда моя супруга живет в Шатору. А, каково?
   Титус. Эвелина?
   Жорж. Представь себе!
   Титус. Она жила в Шатору?
   Жорж. А ты будто не знаешь?!
   Титус. Конечно, нет. Откуда мне знать?
   Жорж. Опять занекал!
   Титус. Ну да!
   Жорж. Слушай, поостерегись, а то как бы я тебе действительно не расквасил физиономию!
   Титус Да что ты – словно с цепи сорвался! Тебе обязательно хочется чтобы я спал со всей твоей семьей? Совсем рехнулся.
   Жорж. Речь идет не о моей дочери, а о моей жене!
   Титус. О жене, скажите пожалуйста! Во-первых, она тебе давно не жена!
   Жорж. Как это… не жена?
   Титус. Да ты на каждом углу об этом кричал. И вдобавок предлагал ее всем и каждому.
   Жорж– Ну и что, это мое дело.
   Титус. А также дело тех, кому ты ее предлагал.
   Жорж. Ну, так ты взял ее, что ли? Поэтому-то полгода назад, когда у вас заварилась эта каша, вы и начали разыгрывать взаимное охлаждение? И ты мог подложить мне такую свинью, эх ты, а еще друг!
   Титус. Просто ты тогда внезапно воспылал ко мне нежной любовью, вот и все.
   Жорж. Ну еще бы, я ведь в тебя влюблен, не так ли?! И если я тебе устроил сцену, то только лишь потому, что питаю к тебе самые пылкие чувства и вдруг узнаю, что у тебя связь с моей женой. Так, что ли?! Ну, говори!
   Титус. Я скажу одно: ты болен, мой милый, и я тебе всерьез советую сходить к психиатру.
   Жорж. Ты спишь с Эвелиной, и поэтому я должен сходить к психиатру?
   Титус. Да если бы даже ты оказался прав, почему я должен чувствовать себя виноватым перед тобой? Ты мне без конца твердил, что, если бы я был любовником Эвелины, ты бы чувствовал себя спокойным. Сколько раз ты повторял мне: «Чего вы еще ждете?» Все уши мне прожужжал!
   Жорж. А я и сейчас так же думаю. Это идеальный вариант. А вы оба идиоты, и я вас просто не понимаю.
   Титус. Да не могу же я спать со всеми без разбору.
   Жорж. Ну-ну, не очень-то! Эвелина – это не «все». Говори, да не заговаривайся.
   Титус. Я не то хотел сказать. Я хотел сказать, что не могу иметь десять любовниц.
   Жорж. А у тебя их только девять?
   Титус. У меня всего одна, и мне ее вполне хватает.
   Жорж. Ага, так у тебя, как и у меня, есть другая женщина?
   Титус. Да, с твоего позволения.
   Жорж. И я ничего не знал?!
   Титус. Нет.
   Жорж. А еще другом называешься! Почему же я не знал?
   Титус. Потому что я имею право на личную жизнь, которая никого не касается, даже тебя.
   Жорж. Ну, спасибо! Хорошенькие у тебя понятия о дружбе!
   Титус. Как бы то ни было, а с тобой не соскучишься. Что это за внезапный приступ ревности?
   Жорж. Ревности? К кому? Ты когда-нибудь видел, чтобы я ревновал? К кому мне ревновать? Я понятия не имею, что такое ревность. Я никогда ее не испытывал. Просто я хочу, чтобы моя жена была счастлива, ясно? Счастлива! Пусть берет от жизни все, что может! Все, все, черт возьми! Но пусть я об этом знаю!
   Титус. Однажды ты ей сказал, что кожу с нее сдерешь в тот день, когда узнаешь.
   Жорж. И ты поверил?! Да я же шутил! Что вы, шуток не понимаете?
   Титус. Трудненько понять.
   Жорж. Ага, вот ты когда попался-то! Откуда тебе стало это известно?
   Титус. Что?
   Жорж. Что я ей это сказал.
   Титус. Что именно?
   Жорж. Что я с нее кожу сдеру, если она меня обманет? А? От кого ты это узнал? Я отлично помню тот день, когда я бросил ей эту шутливую фразу, – это было больше шести месяцев тому назад. И как раз ровно полгода назад ты начал буквально бегать от Эвелины. Так откуда тебе известны эти слова? А? От кого, как не от нее самой? Ну, говори, я тебя слушаю.
   Титус. Но…
   Жорж. Давай-давай, говори! От кого, как не от нее самой? Когда она тебе их пересказала? И где? В Бурже? В Роморантене? Да ты будешь говорить или нет?
   Титус. Я не помню…
   Жорж. Ты не помнишь?
   Титус. Да, я не помню, она ли мне это рассказала.
   Жорж. Тогда кто же? Кто это рассказал? Ты же должен знать! Кто? Софи?
   Титус. Я тебя уверяю…
   Жорж. Если не Эвелина, то Софи. Что же это значит? Ты с ней видишься? Так вот почему она знала о твоей поездке? Не надейся, что тебе удастся провести меня как последнего дурачка, не выйдет. Ты действительно любовник Софи, мерзавец! А я-то, идиот, уши развесил, поверил тебе, лопух несчастный!
   Титус. Нет, ты действительно сходишь с ума!
   Жорж. Ну так объясни, кто тебе это сказал? Кто? Кто?
   Дверь отворяется. Входит Пюс.
   Пюс. Это я, Жорж.
   Жорж. Явление второе: великодушная девственница! Вы что, подслушивали под дверью? Впрочем, я всегда знал, что вы этим занимаетесь.
   Пюс. Я не подслушивала, я просто услышала. Вас трудно не услышать, вы кричите на весь дом. Я проходила по коридору и невольно услышала, в чем вы обвиняете Титуса.
   Жорж. Какого черта вы суетесь?
   Пюс. Я не позволю вам подозревать Софи. Титус, я не вижу оснований дольше скрывать от Жоржа правду.
   Жорж. Какую правду?
   Пюс. Это не Софи любовница Титуса. Это я.
   Жорж. Вы?!
   Жорж смотрит на Пюс, разинув рот… Титус изумлен не меньше его.
   Пюс. Скажите ему, Титус… В конце концов, почему бы ему и не узнать?
   Титус. Но…
   Жорж (глядя на Титуса). Это неправда? Она, наверное, просто корчит из себя Жанну д'Арк, чтобы выгородить кого-то другого? Ну, скажи, неужели это правда?
   Пюс. А почему бы и нет? Я вам, кажется, не жена и не дочь. И я не давала вам клятву верности и непорочности! Так почему бы нам с Титусом не полюбить друг друга, скажите пожалуйста?
   Жорж поворачивается к Титусу, Пюс у него за спиной знаками умоляет Титуса не противоречить.
   Жорж. Ну, говори! Ты что, онемел?
   Пюс. Скажите ему, Титус.
   Титус. Ну… в общем, да… Почему бы мне и не полюбить Пюс!
   Пюс. Я все-таки женщина, представьте себе.
   Жорж. Ага… ну ладно, а почему же ты скрывал от меня?
   Титус. Потому что это не твое дело. Пюс потребовала, чтобы мы хранили все в тайне. И я хранил.
   Жорж (захлебнувшись от возмущения). Так вот оно что? Мамзель Ле Курэк ле Пулипуэ, оказывается, уже ходит в королевах! Браво, браво! И вся моя семейка, конечно, давно в курсе, я так понимаю. Как всегда, все в сговоре против меня!
   Титус. Я же тебе сказал: это наша с Пюс тайна.
   Жорж. Больше уже не тайна! Теперь пусть все узнают! (Идет к двери.) Эвелина! Софи!
   Титус. Прекрати, Жорж! Довольно, слышишь?
   Жорж. Как это «довольно»?! Да это дело надо спрыснуть как следует! Наконец-то в нашем курятнике завелся петух. Эй, ты куда?
   Титус. Прощай, больше ноги моей здесь не будет. (Выходит).
   Пюс. Титус! До вечера!
   Жорж поворачивается к ней и давится со смеху.
   Что это с вами?
   Жорж. Извините, мадам. Никак не могу в себя прийти! Нет,
   ей-богу, убейте меня, не пойму!
   Пюс. Вы грубиян, Жорж.
   Входят Эвелина и Софи.
   Эвелина. Мы, кажется, прощены и допущены к дебатам?
   Софи. А Титус ушел?
   Жорж. Да-с, ушел, ангелочек ты мой невинный!
   Эвелина. А на какой предмет нас позвали? Четырехсторонняя встреча по вопросу о департаменте Луар-э-Шер?
   Софи. При чем здесь Луар-э-Шер?
   Жорж. Слушайте! Я собираюсь объявить вам великую новость… Или нет, отбой! С вашего разрешения, я должен хлебнуть свежего воздуха. Пойду поиграю с Фредериком. Я жажду мужского общества. Оставляю вас одних. Пюс вам сама сообщит все, что сочтет нужным. Ну, давайте, пускайте языки в ход! И можете не ждать меня к ужину. О, эта женская обитель! О, эти женщины! В этом доме даже коты превращаются в кошек! (Выходит.)
   Пюс прижимает палец к губам, призывая Эвелину и Софи к молчанию.
   Затемнение.

Сцена вторая

   Занавеси на окнах задернуты, сцена освещается почти тотчас же, но освещение вечернее. Зажжены лампы.
   На сцене Эвелина, Софи и Пюс, все трое хохочут.
   Софи. Гений! Ты у нас просто гений, Пюс!
   Пюс. У меня такое впечатление, что Титус обрадовался этой лазейке. Еще немного, и он был бы разоблачен. Да и ты тоже.
   Софи. В общем, ты меня спасла, Пюс. Но как папа поверил, просто невероятно!
   Пюс. Чему поверил?
   Софи. Что ты спишь с Титусом.
   Пюс. Пф, подумаешь! Ты-то не попадись опять!
   Софи. Пюс, миленькая, не сердись, что я тебя дразню.
   Эвелина. Значит, теперь ты у нас любовница Титуса.
   Софи. Я тебе буду устраивать сцены ревности, ведь теперь ты моя соперница!
   Эвелина. Соперница? Почему?
   Софи. Как «почему»?
   Эвелина (вдруг поняв). Ох… так это правда?
   Софи. А ты до сих пор не поняла?
   Эвелина. Ну, конечно, нет. Ничего я не поняла. Так это Титус твой любовник, он же отец семейства?
   Софи. Согласись, он еще вполне видный мужчина. Ты огорчена?
   Эвелина. О нет. Просто я еще не успела опомниться. Днем ты поведала мне, что стала любовницей женатого человека, а вечером я узнаю, что это Титус. Дай же мне наконец передышку!
   Софи. Дыши, дыши, больше новостей не будет.
   Эвелина. Но Пюс… Разве ты знала, Пюс?
   Пюс. Конечно.
   Софи. А я и не знала, что она знает.
   Пюс. Если бы я не знала, я бы так не перепугалась, когда услышала среди воплей Жоржа ее имя. Я сразу поняла, что нужно срочно что-то предпринять, отвести удар, понимаешь?
   Эвелина. И ты – как головой в омут! – взяла и объявила Титуса своим любовником?
   Пюс. Ни секунды не раздумывала?
   Эвелина. Ой, Пюс, миленькая, ну признайся! По-моему, ты уже лет десять, как тайно влюблена в Титуса, разве не так?
   Пюс. Я… всегда относилась к Титусу с большой симпатией. Эвелина. Вот почему ты так решительно себе его присвоила? Пюс. Да, уж я такая! Раз, два – ив дамки!
   (Делает жест, означающий «знай наших».)
   Эвелина и Софи хохочут как сумасшедшие. Внезапно Пюс разражается рыданиями.
   Эвелина и Софи ошарашенно смотрят на нее, потом обнимают ее с двух сторон.
   Эвелина и Софи (вместе). Пюс! Пюс, миленькая! Дорогая моя! Что с тобой?… Ну, Пюс!
   Пюс успокаивается.
   Пюс. Извините меня… Не обращайте внимания. Я просто дура.
   Эвелина. Бедняжка моя дорогая… Я сказала глупость. Ну прости меня!
   Пюс. Да нет… Вовсе нет… Это просто так… нервы. Теперь все в порядке. Не будем об этом больше. Но вы поймите… он… всегда так мил… так вежлив со мной. Такой деликатный, обходительный… (Снова начинает рыдать.) А Жорж… от Жоржа… одни только грубости!…
   Эвелина и Софи, смеясь, утешают ее.
   Софи. Ну и бог с ним, ты же знаешь, какой он!
   Эвелина. Не нужно обращать на него внимания!
   Пюс. Вечно… насмехается надо мной!
   Эвелина и Софи беззлобно смеются.
   Ну какое ему дело, девушка я или нет?! Чем я виновата, если всю жизнь живу среди детей, а не среди мужчин?! А потом… хоть убейте, не могу понять, какое удовольствие лежать в одной постели с мужчиной! Мне так хорошо одной у себя в постели!
   Софи. Ну ты-то, Пюс, как ты догадалась?
   Пюс. Что ты любовница Титуса?
   Софи. И почему ты мне не шепнула, что знаешь?
   Пюс. Потому что я была буквально потрясена, когда узнала.
   Софи. А как ты узнала?
   Пюс. И ты меня спрашиваешь?!
   Софи. Да, а что?
   Пюс (Эвелине). Она не нашла ничего лучше, как написать вот такими буквами в своем блокноте под датой 23 сентября: «Я больше не девушка! Со вчерашнего дня Титус – мой любовник».
   Эвелина. Так и написала?!
   Софи. Слово в слово! Я была так довольна!
   Пюс. Она совсем голову потеряла.
   Софи. Да ну вас! Всего не предусмотришь… Риск – благородное дело… Ладно, а что же теперь будет – ведь папа считает тебя любовницей Титуса?
   Пюс. Ну и что?
   Софи. Как же мы это уладим?
   Пюс. Раз твой отец до сих пор ничего не замечал, значит, мы умели хранить тайну.
   Софи прыскает.
   Мы и дальше будем хранить ее так же хорошо, вот и все. Каждый раз, как я буду уходить, пусть твой отец думает, что я побежала на свидание к Титусу.
   Софи. Вот здорово придумано! Мы обе выходим из дому. Папа воображает, что ты с Титусом, а на самом деле с ним я… Ой, кстати, а который час? У меня же свидание в полдесятого!… Господи, я же опоздаю. Бегу! Я бегу на твое свидание, Пюс! Ты ангел, Пюс! Ты нас спасла, Пюс! Я тебя обожаю, Пюс!
   Эвелина. Ты уходишь?
   Софи. Я лечу! Сейчас рассхажу всю историю Титусу. Посмотрим, будет ли он смеяться, как мы. Целую, мамуля! Я вернусь не поздно. Если ты меня дождешься, расскажу! (Выбегает.)
   Эвелина. Вот такие дела, Пюс! Хорошенькие новости, не правда ли? Надеюсь, наша обитель не превратится в публичный дом, хотя, по правде сказать, мы весьма и весьма близки к этому.
   Пюс. Ну согласись, что, пока в нашем доме командует Жорж, никаким вывертам удивляться не приходится.
   Эвелина. Бедный Жорж!
   Пюс. Ты его еще жалеешь?!
   Эвелина. Он меня очень огорчает.
   Пюс. Да уж, огорчений у тебя выше головы.
   Эвелина. Он ужасно несчастлив.
   Пюс. А ты сама? Может, скажешь, он тебе доставляет много счастья?
   Эвелина. Я вовсе не несчастна.
   Пюс. Потому что ты сокровище! Потому что ты так умеешь делать хорошую мину при любой игре!
   Эвелина. Нет, не то…
   Пюс. Во всяком случае, я на твоем месте тоже ни за что не стала бы портить себе кровь из-за него.
   Эвелина. Что на него все-таки нашло сегодня? Ты хоть что-нибудь поняла?
   Пюс. Эвелина, я поняла только одно: что он не собирается ужинать дома.
   Эвелина. Это я тоже поняла. Но ночевать-то он вернется?!
   Пюс. Этого он не сказал, но кто может за него поручиться?! Приходит, уходит, ночует, гуляет где-то… Нет, с Жоржем я жить не смогла бы. Ни за что не смогла бы. Ни за какие коврижки!
   Эвелина. Да ты с ним уже шестнадцать лет живешь!
   Пюс. Ну, раньше-то он таким не был, разве он вытворял когда-нибудь то, что теперь?!
   Эвелина. Нда, уравновешенным его никак не назовешь.
   Пюс. Какое там равновесие! Все порушил вокруг себя. Ты идешь спать?
   Эвелина. Нет еще. Посмотрю немного телевизор или послушаю пластинку. Как-то не тянет в постель.
   Пюс. А меня так тянет. Тем более, если Жорж вернется, пусть думает, что меня нет дома. Не говори ему, что я у себя в комнате.
   Эвелина. Да, это ты хорошо придумала.
   Пюс. Тебя огорчила эта история с Софи и Титусом?
   Эвелина. Скорее, озаботила.
   Пюс. Ты представить себе не можешь, в каком я была состоянии, узнав об этом, и как мне тяжело было молчать. Я чувствовала себя ее сообщницей против тебя. Но у меня просто язык не поворачивался выложить тебе всю правду, Эвелина!
   Эвелина. Я прекрасно тебя понимаю, Пюс, дорогая! Иди спать, ты же рано встаешь. Ты утешилась?