Страница:
«Здравствуйте, Николай Егорович!И еще одно письмо:
Год назад мне была передана собака по кличке Эрна. За прошедшее время я изучил собаку и ее повадки, да и она ко мне привыкла. О ее работе мне и хочется рассказать.
Когда я ее привез домой, то пять дней на работу и с работы меня сопровождал зрячий, вернее, я ходил под его наблюдением… Я знаю, что письмо это будет не только отзывом о работе собаки, что его будут читать слепым, приехавшим за собаками. Кое у кого возникнет вопрос: а почему я так долго ходил под наблюдением зрячего? Это было вызвано тем, что от дома до места работы более четырех километров и всю дорогу приходится идти пешком. Примерно через месяц после того, как собака освоилась с первым маршрутом, я начал приучать ее ко второму. Этот маршрут был небольшим, так что услугами сопровождающего пришлось воспользоваться всего два раза.
Вы помните, что на команду «Голос!» Эрна не отвечала?
Пусть не подумают, что она вообще не умеет лаять. В августе и сентябре произошло следующее: ведя меня на работу, Эрна вдруг свернула с дороги. Я был уверен, что здесь дорога должна быть свободной, поэтому собаку вернул и дал ей команду «Вперед!», однако Эрна ее не выполнила. Остановившись, она залаяла. Немного продвинувшись вперед, я нащупал тачку; в следующий раз вместо тачки стояла лошадь; я никак не ожидал в этом месте такого препятствия, а собака предупредила меня о нем своим голосом.
Если сравнивать сопровождающего человека с собакой-проводником, то оказалось, что у собаки-проводника преимуществ больше, чем у человека. С Эрной расстояние свыше четырех километров в отдельных случаях я прохожу за тридцать пять — сорок минут, тогда как до нее тратил на дорогу гораздо больше времени. Это не значит, что на пути нет препятствий. Просто собака работает настолько четко, что я иду быстрее иного зрячего, и при этом нормально успеваю ощупать препятствия. На работе меня теперь в шутку называют метеором. А раньше, до Эрны, я шага не мог сделать один. Притом в любое время суток с собакой я — в безопасности. И еще — человеку-проводнику идти за четыре километра в ночное время, в дождь, мороз, метель не особо приятно, а моя Эрна делает это охотно. И в мороз, бывает, иду до поту. Пусть не думают, что я гоню собаку. У таких рослых собак, которых приобретает школа, очень хороший ход.
Эрна не прочь иной раз погнаться за кошкой или какой-нибудь собакой, которая мешает ей идти, но я этого не допускаю. Догадаться о том, что Эрну что-то раздражает, легко, ведь в таких случаях собака сразу меняет свой шаг и идет очень напряженно, готовая к прыжку. Я даю команду «Фу!», и Эрна успокаивается.
В этом году, примерно с апреля, из-за отсутствия зрячего помощника мне с Эрной пришлось побывать в восемнадцати местах, причем все точки расположены далеко друг от друга. С этой задачей собака справилась неплохо, только иногда мне приходилось спрашивать у прохожих, куда надо идти.
Вы, Николай Егорович, когда были у меня, упрекнули в том, что я закормил собаку. Но если плохо кормить, она у прохожих будет нюхать сумки и идти не так спокойно, как сытая. Если я работаю в первую смену, кормлю ее два раза в день, когда работаю во вторую, то три раза — утром, перед уходом на работу и ночью после работы. Вообще, я работой собаки исключительно доволен. Большое спасибо!»
«Здравствуйте, Николай Егорович!
Пишет Вам сестра Шмелева. Я хочу поблагодарить школу за воспитание собаки. До ее приобретения брата приходилось водить кому-то на работу и с работы, и так было каждый день.
У нас все работают в разные смены и водить иногда было некому — приходилось прибегать к помощи соседей. С приобретением собаки дело изменилось. Он один уходит и приходит в любое время суток. Они с Эрной даже иной раз заходят в магазин за продуктами. Собака оказывает всем нам неоценимую услугу. Большое спасибо за нее!».
В начале этого рассказа я упомянул собаку-поводыря по кличке Крона. Несколько слов о ней. Крона была подготовлена еще в Центральной школе военного собаководства вскоре после войны. Хозяин Кроны — Косов Сергей Михайлович — бывший шахтер. Потеряв зрение, он вынужден был расстаться с шахтой, с Донбассом, переехал на свою родину — в деревню Павловку Мордовского района Тамбовской области к матери. Там ему выстроили дом. Но он не сидел на месте, у него была работа, связанная с разъездами. В течение нескольких лет вместе с Кроной он объехал почти весь юг страны. В любом городе стоило ему сказать: «Крона, парикмахерская!» — Крона осмотрится, потянет носом и ведет…
— Здесь парикмахерская?
— Да, пожалуйста.
Находила безошибочно. По запаху. Или, может быть, вывески читала, кто ее знает! Чудо, не собака!
Служба зрения! С полным правом можно так назвать ту неоценимую помощь, поддержку (причем не только физическую, но и нравственную, да, да!), которую «неразумное», «немыслящее», «несознательное» (как только мы не унижаем своих друзей-животных!) четвероногое существо оказывает человеку, потерявшему драгоценный дар — зрение.
Собаки-поводыри известны издревле, так же как охотничьи, караульные, ездовые, розыскные. В период Великой Отечественной войны к этому перечню добавились собаки-миноискатели, подрывники танков, собаки-диверсанты, сохранившие жизнь и здоровье тысячам советских людей. Есть и другие службы у собак. Эта, о которой мы сейчас говорили, пожалуй, самая трогательная, самая мирная, я бы сказал — самая человечная. К тому же, как нет пока прибора, различающего запахи лучше, чем нос собаки, так нет и лучшего поводыря, чем собака.
В службе зрения происходит поистине нераздельное слияние человека и животного. Здесь собака делается особенно близкой к многочисленным и разнообразным требованиям и желаниям того, кого мы нарекли «царем природы». Хотелось бы пожелать: пусть этот «царь» будет всегда милостивым, великодушным к «младшему существу» — как того требует наше человеческое достоинство. А уж собака — отблагодарит…
Привет вам, Джульбы, Чанги, Рэксы, Альмы, Джоны — бескорыстные слуги человека!
С. Островский
ОДА СОБАКЕ
Я чту в ней таинственную деликатность,
Грустно тебе — значит грустно ей,
И это умение делать приятность
И этот азарт защищать людей.
Она не бывает несправедливой,
Ни в чем не унизит тебя никогда,
Ты для нее самый умный. И самый красивый.
Вторник ее. И ее среда…
Ее четверг. И ее суббота,
Ты — это все ее ночи и дни,
Ах, как она любит когда ты приходишь с работы,
И вы остаетесь с нею одни!
Шепчет что-то. В глаза заглядывает,
Щекою жмется к твоей груди.
И так по-ребячьи лапы складывает.
Словно просит — не уходи!
И столько в ней жертвенного постоянства,
Так глаза ее в этот момент хороши,
Что свет их легко проходит пространства
От ее души до моей души!
В. Зайцев
АМУР ОХРАНЯЕТ ПОЕЗД
Роль четвероногих помощников на стальных магистралях все более возрастает. Они после специальной дрессировки уже в одиночку охраняют составы. Станция Свердловск-Сортировочный. Длинный товарняк с поблескивающими нитроэмалью «Москвичами». Проводник разъездной собаки А. Рахимов подводит своего сильного, красивого, чепрачной масти Амура к одной из открытых платформ. Завидная выучка сказывается. Пес с нетерпением поглядывает наверх, словно примеряясь к барьеру. И после ласкового поглаживания легко вскакивает на борт.
А там его ждет приказание: «Охраняй!» Пока проводник еще раз осматривает технику, его питомец успевает, кажется, обежать всюду, заглянуть в самые потаенные уголки, проверить, нет ли где-нибудь посторонних. Затем он спокойно ложится на пол. Но это спокойствие лишь до отправления. Стучат колеса, и Амур ретиво обходит обширные свои владения. Не пугает его шум, толчки, лязг буферов.
Все в порядке, и снова собаку почти не видно с земли. А приближение остановки, разъезда она хорошо чувствует. Уже у входного светофора поднимает настороженно голову, иногда недовольным лаем предупреждает чужих. Выпадает порой на собачью долю и настоящее боевое испытание.
Вот небритый человек в плаще осторожно прокрадывается вдоль состава, наметанным глазом отмечая, что караульных вроде нет. Только взбирается на платформу и, облегченно вздохнув, направляется к кабине, как вдруг слышит за спиной грозное рычание. Через мгновение перед ним оскаленная зубастая пасть: теперь волей-неволей решившему поживиться приходится ждать милиции.
Об этом и других подобных происшествиях рассказал начальник служебного собаководства И. Першин — бывший пограничник, отличник погранвойск и Советской Армии.
Готовятся проводники собак таких команд в московской школе МПС, где преподают такие опытные педагоги, как А. Орлов — ученик великого Павлова, подготовивший некогда первую немецкую (восточноевропейскую) овчарку — разведчицу железной руды и К. Ахлебининский, дрессировавший перед полетом в космос знаменитых Белку и Стрелку.
Об Амуре, кстати поистине универсале, который и по следу отлично ходит, уже упомянуто. А есть еще такой же Дик Ю. Третьякова, не подпускающий обычно к себе буквально никого, кроме своего воспитателя.
А там его ждет приказание: «Охраняй!» Пока проводник еще раз осматривает технику, его питомец успевает, кажется, обежать всюду, заглянуть в самые потаенные уголки, проверить, нет ли где-нибудь посторонних. Затем он спокойно ложится на пол. Но это спокойствие лишь до отправления. Стучат колеса, и Амур ретиво обходит обширные свои владения. Не пугает его шум, толчки, лязг буферов.
Все в порядке, и снова собаку почти не видно с земли. А приближение остановки, разъезда она хорошо чувствует. Уже у входного светофора поднимает настороженно голову, иногда недовольным лаем предупреждает чужих. Выпадает порой на собачью долю и настоящее боевое испытание.
Вот небритый человек в плаще осторожно прокрадывается вдоль состава, наметанным глазом отмечая, что караульных вроде нет. Только взбирается на платформу и, облегченно вздохнув, направляется к кабине, как вдруг слышит за спиной грозное рычание. Через мгновение перед ним оскаленная зубастая пасть: теперь волей-неволей решившему поживиться приходится ждать милиции.
Об этом и других подобных происшествиях рассказал начальник служебного собаководства И. Першин — бывший пограничник, отличник погранвойск и Советской Армии.
Готовятся проводники собак таких команд в московской школе МПС, где преподают такие опытные педагоги, как А. Орлов — ученик великого Павлова, подготовивший некогда первую немецкую (восточноевропейскую) овчарку — разведчицу железной руды и К. Ахлебининский, дрессировавший перед полетом в космос знаменитых Белку и Стрелку.
Об Амуре, кстати поистине универсале, который и по следу отлично ходит, уже упомянуто. А есть еще такой же Дик Ю. Третьякова, не подпускающий обычно к себе буквально никого, кроме своего воспитателя.
СО ВСЕГО СВЕТА
ЧЕТВЕРОНОГИЕ СПАСАТЕЛИ В ГОРАХ
В Австрии где ежегодно происходит более четырех тысяч снежных обвалов в горах, для поиска и спасения пострадавших сегодня все чаще используются собаки. Десять лет назад, несмотря на то, что технические средства поиска тогда еще почти не применялись, в стране держали наготове тол1-ко девяносто четвероногих спасателей. А теперь горноспасательная служба считает, что ей мало даже ста восьмидесяти пяти собак которыми она располагает.Превратить обычную собаку в спасателя — дело не простое. Даже самое дрессированное животное должно предварительно пройти обучение в собачьих «университетах», расположенных в Пицтале (Тироль) и Прехибле (Штирия). Там собак учат обследовать развалины в поисках предметов, имеющих запах человеческого тела. «Выпускникам» собачьих «университетов» есть с кого брать пример. Среди самых достойных четвероногих спасателей — Аякс, герой Дахштейна. Своей отвагой Аякс приумножил славу австрийских поисковых собак.
После катастрофы в горах Дахштейна, происшедшей в 1954 году, когда лавина застигла в пути одиннадцать школьников и двоих учителей, овчарка «работала» 96 часов подряд. Она скребла когтями и разрывала плотно спрессованный снег, пока не свалилась от изнеможения. У собаки оказались обмороженными лапы. Спасатели отнесли Аякса в горную хижину чтобы сделать ему перевязку. Но животное нельзя было удержать под крышей. Собака кидалась на запертую дверь хижины, пытаясь вырваться наружу. В конце концов Аякса выпустили, и он стремглав помчался к месту обвала. Израненными лапами Аякс откопал человека, заживо погребенного в белой могиле. Вскоре спасатели нашли и остальных.
Каждому проводнику знаком радостный лей, означающий, что поиск увенчался успехом. Когда собаке удается ухватить зубами край одежды погребенного под снегом человека, она чуть ли не прыгает от восторга. Завывая и повизгивая, она ложится на «подопечного», согревая его, пока не подоспеют «двуногие» спасатели с теплыми одеялами.
СОБАКИ НЕ ЗАБЫТЫ
Новозеландские пастухи еще до недавнего времени объезжали отары овец на лошадях. Овчарки резво бежали рядом со стременем. Но времена меняются и пастухи пересели на мотоциклы. А как же собаки? Им теперь не угнаться за мотором. Специально сконструированная площадка предусматривает удобное сиденье для двух собак.
В. Зюзин
«ИЩИ, МУРАТ!»
Мурат всегда работал в одиночку. Он терпеть не мог помощников. А вот учителя у него были люди. Мурат был обыкновенным псом с хорошим собачьим чутьем. Оно и заменяло ему в поиске всю аппаратуру, которой пользуются геологи.
Идею использовать обоняние собак в геологии высказал лет пятнадцать назад финский геолог-прогнозист профессор Кахма. И подготовленная овчарка Лари нашла месторождение меди, кстати, названное ее именем. В нашей стране кинологический метод поиска ископаемых предложила группа ученых из института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии Академии наук СССР во главе с доктором биологических наук Г. А. Васильевым. Никаких сомнений в перспективности работ не было и в петрозаводской лаборатории Института геологии Карельского филиала АН СССР.
— Начали мы в июне 1967 года с серного колчедана, — рассказывает инженер Г. Кириленко. — Дрессировкой руководил А. П. Орлов. Получилось. Затем на Кольском полуострове занялись медно-никелевыми рудами. Здесь тот же Мурат, почти совсем не тренированный на цинк и свинец, нашел их.
Мы убедились, что собаки находят и рудопроявления, которые не улавливает ни один прибор. Причем работают они в любых климатических и погодных условиях.
— Особенно эффективен кинологический метод в комплексных экспедициях, — продолжает Г. Кириленко. — Собаки подавали голос в таких местах, мимо которых спокойно прошла бы целая партия геологов. Тогда делали пробное бурение, и химический анализ взятых образцов подтверждал наличие того минерала, на который и готовилась собака.
— А на какую глубину чувствуют собаки?
— На обычной почве до 13 метров, на болотистой еще больше.
— Ускоряет ли новый метод поиск ископаемых?
— Значительно! В 1974—1975 годах я проводил контрольные работы на поиски меди на Северном Урале. И мы заметно опередили лабораторные исследования. Так, в 1975 году мы с ненецкой лайкой Хевкой прошли участок за месяц, а получение геохимических результатов потребовало около полугода.
— Имеет ли значение порода собаки?
— Мы проверяли собак разных пород. У нас были боксеры, доберманы, фокстерьеры, лайки… Одним из лучших «геологов» был, например, фокстерьер Дик.
— Можно ли говорить о какой-либо специализации у собак?
— Пожалуй, да. Только не нужно связывать ее с породой собаки. По-видимому, все это индивидуально. Индус, скажем, был специалистом по сульфидам, а Дегай отличался по меди…
— А какова география «собачьих» открытий?
— Собаки подтвердили ранее открытые различные месторождения в самой Карелии, нашли рудопроявления вольфрама и никеля во многих районах страны.
Идею использовать обоняние собак в геологии высказал лет пятнадцать назад финский геолог-прогнозист профессор Кахма. И подготовленная овчарка Лари нашла месторождение меди, кстати, названное ее именем. В нашей стране кинологический метод поиска ископаемых предложила группа ученых из института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии Академии наук СССР во главе с доктором биологических наук Г. А. Васильевым. Никаких сомнений в перспективности работ не было и в петрозаводской лаборатории Института геологии Карельского филиала АН СССР.
— Начали мы в июне 1967 года с серного колчедана, — рассказывает инженер Г. Кириленко. — Дрессировкой руководил А. П. Орлов. Получилось. Затем на Кольском полуострове занялись медно-никелевыми рудами. Здесь тот же Мурат, почти совсем не тренированный на цинк и свинец, нашел их.
Мы убедились, что собаки находят и рудопроявления, которые не улавливает ни один прибор. Причем работают они в любых климатических и погодных условиях.
— Особенно эффективен кинологический метод в комплексных экспедициях, — продолжает Г. Кириленко. — Собаки подавали голос в таких местах, мимо которых спокойно прошла бы целая партия геологов. Тогда делали пробное бурение, и химический анализ взятых образцов подтверждал наличие того минерала, на который и готовилась собака.
— А на какую глубину чувствуют собаки?
— На обычной почве до 13 метров, на болотистой еще больше.
— Ускоряет ли новый метод поиск ископаемых?
— Значительно! В 1974—1975 годах я проводил контрольные работы на поиски меди на Северном Урале. И мы заметно опередили лабораторные исследования. Так, в 1975 году мы с ненецкой лайкой Хевкой прошли участок за месяц, а получение геохимических результатов потребовало около полугода.
— Имеет ли значение порода собаки?
— Мы проверяли собак разных пород. У нас были боксеры, доберманы, фокстерьеры, лайки… Одним из лучших «геологов» был, например, фокстерьер Дик.
— Можно ли говорить о какой-либо специализации у собак?
— Пожалуй, да. Только не нужно связывать ее с породой собаки. По-видимому, все это индивидуально. Индус, скажем, был специалистом по сульфидам, а Дегай отличался по меди…
— А какова география «собачьих» открытий?
— Собаки подтвердили ранее открытые различные месторождения в самой Карелии, нашли рудопроявления вольфрама и никеля во многих районах страны.
СО ВСЕГО СВЕТА
НЮХ НА РУДУ…
У геологов Восточного Казахстана появились верные помощники — немецкие (восточноевропейские) овчарки, «специалисты» по рудам. Понюхав соответствующий элемент, они способны выбирать из образцов пустой породы или других минералов только те, которые содержат этот элемент. Металлы могут быть обнаружены на значительной глубине. На этом и был основан эксперимент с овчарками который провел на Рудном Алтае доктор биологических наук, профессор Института минералогии СССР Г. А. Васильев. Восемь собак участвовало в поисках полиметаллических руд на территории Иртышской геологоразведочной партии. Собрано большое количество проб, часть из которых дала положительный результат. Особенно эффективно потрудились овчарки Джильда и Карай.
В. Корсунский
ВНИМАНИЕ, ГАЗ!
Многим варшавянам знакомы клички собак Амур, Агар, Али, Арий, Арус, Ас… Все на «А». Эти собаки состоят на службе в Варшавском управлении газовой сети.
В штате работников городской сети Франкфурта-на-Одере (ГДР) числится «инспектором» овчарка Криста. Ежедневно она проходит по всей семикилометровой газовой магистрали, проверяя нет ли утечки.
Обязанность собак-газовщиков — следить за исправностью газопроводов. Ежедневно каждая из них в сопровождении человека обходит свой участок. Собака чувствительна к запаху. Обнаружив даже слабую утечку газа, пес громко лает и ложится на аварийное место.
М. Петрова
Л. Торшина
ДИНГО, ВЕРРО И ТЕЭРО — РАБОТНИКИ «ТАЛЛИНГАЗА»
Рабочие управления «Таллингаз», прокладывая газопровод в новые районы города, нередко бывали вынуждены приостанавливать работы из-за того, что уже заделанная и зарытая магистраль где-то пропускает газ. Линию приходилось откапывать. И это было бы еще полбеды. Очень трудно обнаружить место утечки. Разумеется, «больное» место всегда находят, но на это раньше тратили уйму времени.
И тут кто-то вычитал, что в Польше есть собаки, которые могут быстро распознавать утечку газа. Таллинские газовщики решили перенять опыт и обратились в городской клуб служебного собаководства. В клубе охотно пошли навстречу. Отобрали несколько умных, сильных и выносливых немецких (восточноевропейских) овчарок. В их число попала и Динго. Она отлично проявила себя уже на вступительных экзаменах: с рычанием вцепилась зубами в тряпку, которая пахла газом.
Затем началась учеба. В землю зарывали чуть приоткрытый туристский баллончик с газом, а собака должна была найти его и откопать. Динго успешно сдала экзамены и была зачислена в штат управления «Таллингаз» с зарплатой 20 рублей в месяц (кроме оклада ее хозяину). Не каждая собака может похвастать государственным жалованьем!
Динго приступила к исполнению своих служебных обязанностей. К работе она относится исключительно добросовестно. На ее участке всегда порядок. А под ее контролем двадцать три улицы Таллина протяженностью 5713 метров. Динго стала высококвалифицированным работником, ее ценят. Когда на линии обнаруживается утечка газа, за Динго срочно посылают машину, и она со своим хозяином выезжает на трассу.
В Таллине работают еще двое коллег Динго — овчарки Верро и Теэро.
В нынешнем году Таллин в основном переводится со сланцевого газа на природный. При всей выгоде он обладает некоторым неудобством — растворяет битумные заделки труб. Здесь уж держи… нос востро. И три четвероногих работника управления «Таллингаз» чтут эту заповедь.
И тут кто-то вычитал, что в Польше есть собаки, которые могут быстро распознавать утечку газа. Таллинские газовщики решили перенять опыт и обратились в городской клуб служебного собаководства. В клубе охотно пошли навстречу. Отобрали несколько умных, сильных и выносливых немецких (восточноевропейских) овчарок. В их число попала и Динго. Она отлично проявила себя уже на вступительных экзаменах: с рычанием вцепилась зубами в тряпку, которая пахла газом.
Затем началась учеба. В землю зарывали чуть приоткрытый туристский баллончик с газом, а собака должна была найти его и откопать. Динго успешно сдала экзамены и была зачислена в штат управления «Таллингаз» с зарплатой 20 рублей в месяц (кроме оклада ее хозяину). Не каждая собака может похвастать государственным жалованьем!
Динго приступила к исполнению своих служебных обязанностей. К работе она относится исключительно добросовестно. На ее участке всегда порядок. А под ее контролем двадцать три улицы Таллина протяженностью 5713 метров. Динго стала высококвалифицированным работником, ее ценят. Когда на линии обнаруживается утечка газа, за Динго срочно посылают машину, и она со своим хозяином выезжает на трассу.
В Таллине работают еще двое коллег Динго — овчарки Верро и Теэро.
В нынешнем году Таллин в основном переводится со сланцевого газа на природный. При всей выгоде он обладает некоторым неудобством — растворяет битумные заделки труб. Здесь уж держи… нос востро. И три четвероногих работника управления «Таллингаз» чтут эту заповедь.
Е. Шевцова
ЖУЛЬКА
Я расскажу о дружбе мальчика Лени с собакой Жулькой…
Жили мы в небольшой станице, на берегу реки.
Двор — большой, зеленый, а в глубине был маленький садик — гордость нашей семьи. В нем трудились все: и старые, и малые, и делали это с большим интересом и любовью.
Были у нас две большие охотничьи собаки. Были кошки, гуси, утки, индейки, была козочка, ежик, и за ними с удовольствием ухаживали и мои дети: Леня и Нина. Их отец и дед воспитывали в них интерес ко всему живому, любовь к природе. Часто дети подбирали скворца или воробья с перебитым крылышком или ногой, ухаживали за ними, кормили, пока те не выздоравливали, а потом выпускали на волю.
Подбирали они выброшенных котят, щенков, а потом надо было для них находить новых хозяев. Нельзя же было оставлять их всех у себя. И я просила детей не приносить приемышей домой, а сразу где-нибудь пристраивать.
Как-то ребята пошли на реку купаться. Вскоре прибежал Леня домой — красный, запыхавшийся, прижимая к груди маленького, грязного, несчастного щенка.
— Мама, мамочка, позволь… я оставлю его у нас. Я сам буду за ним ухаживать!… Это будет моя собака!… Посмотри, какой он бедненький! Кто-то выбросил его в реку, чтобы он утонул. Какие злые люди! Ведь ему было там очень страшно, холодно… Позволь, мамочка. — На глазах у Лени стояли слезы. Он очень волновался. И я согласилась. Не могла не согласиться.
Обрадованный Леня быстро притащил тазик с теплой водой и старательно вымыл щенка. Потом поставил перед щенком блюдце с молоком, и тот жадно, спеша и захлебываясь, вылакал все, вылизал блюдце и посмотрел на Леню. Леня хотел принести еще, но я сказала, что нельзя давать ему много сразу: он может заболеть.
Потом сын оборудовал щенку «дом», выложив ящик тряпками, уложил спасенного, укрыл его, и тот, согревшись, моментально уснул и спал до самого вечера.
Вскоре собачонка окрепла, стала покрываться густой волнистой шерстью. Это была дворняжка, но с примесью какой-то другой, «благородной» крови. У нее были умные, как говорил Леня, и внимательные глазки, веселый и игривый нрав. Она часами могла, высоко подняв хвостик, гоняться за жуками, мухами, ловить колеблющиеся тени листьев на земле или, кружась волчком, — кончик своего хвоста.
Шерсть у собачонки была серая, с черными пятнами. На мордочке около левого глаза черное пятно придавало ей какой-то лукавый вид, и поэтому назвали ее Жулькой.
Леня тоже очень любил бегать, резвиться с ней. И трудно было сказать, кому из них веселее.
Вздумал было Леня обучать ее всяким премудростям, дрессировать, но дедушка сказал ему, что делать это еще рано: она ведь еще маленькая. Пусть ей исполнится хотя бы полгода. А когда Леня как-то, рассердившись на Жульку, что та не выполнила его команды, шлепнул ее, дедушка строго сказал:
— Никогда не бей собаку! Иначе она вырастет трусливой. Она будет бояться тебя, бояться не угодить, сделать не то, что ты от нее хочешь. И от этого будет менее понятливой, сообразительной. Знай, Леня, что собака — самый верный друг человека. Она никогда не оставит в беде, если ты будешь к ней относиться хорошо.
Леня по совету дедушки хорошо и в определенное время кормил собаку. Всегда забирал из кухни и приносил ей кости, и собака долго с аппетитом грызла их. Жулька знала время еды и никогда не опаздывала — ждала своего маленького хозяина. Если Жулька не съедала всего, что было очень редко, Леня все же уносил миску и тщательно мыл ее.
А когда они бывали в лесу, у реки, Жулька, к большому удивлению Лени, ела траву, но не всякую, а только с длинными, тонкими и немного шершавыми листочками.
— Дедушка, разве собаки едят траву? — спросил он.
— Да, Ленечка, пусть ест. Собака знает, какая ей нужна травка.
Жулька была очень чуткой. Всегда угадывала нестроение своего хозяина и соответственно вела себя.
Как-то я наказала сына. Не помню уже за что. Он считал, что я поступила несправедливо с ним, очень огорченный и грустный вышел во двор. Жулька, как обычно, бросилась к нему, радостная, веселая, ожидая, что сейчас начнется игра. Но, внимательно посмотрев на хозяина, притихла, остановилась.
«Повесив нос», Леня побрел в глубь сада, лег на траву у забора и заплакал. Жулька легла рядом. Она, ласково повизгивая, лизала его, как будто от всей своей собачьей души выражала ему сочувствие. Леня приподнялся, обнял Жульку, прижал ее к себе и заплакал еще горше, приговаривая: «Никто меня не любит! Все считают меня глупым, плохим… дрянным мальчишкой! Ты одна только, Жулька, понимаешь, любишь меня…»
Когда Леня перешел в третий класс, мы подарили ему скрипку. Он давно хотел учиться играть на ней.
— Вот видишь, Жулька, какой подарок нам с тобой сделали! — хвалился Леня, показывая собаке новую, блестящую скрипку. — Будем мы с тобой учиться играть на ней! — И Леня стал осторожно водить смычком по струнам.
Но Жулька вовсе не обрадовалась. Она как-то нервно заерзала и удивленно, жалобно посмотрела на своего хозяина. Когда же Леня, придя от учителя, стал разучивать гаммы, собака села на задние лапы, подняла голову вверх и заскулила жалобно.
— Что с тобой? — удивился Леня, продолжая играть.
А Жулька вдруг завыла, да так тоскливо!
Леня выгнал ее во двор — Жулька продолжала выть. Прекратилась игра — собака успокоилась. Но стоило сыну взяться за скрипку — собака начинала выть.
Мальчик, рассердившись, отвел собаку в самый дальний угол сада, привязал к дереву и велел лежать спокойно. Собака подчинилась. Она лежала, положив голову на лапы, и молчала, но в глазах была тоска, и весь вид ее, съежившийся, несчастный, говорил о том, что животное страдает.
Когда Леня кончил играть, он пришел к Жульке, отвязал ее, ласково погладил и дал сахару. С тех пор собака, заслышав звуки скрипки, сама уходила в дальний угол сада и терпеливо лежала там, пока не приходил ее хозяин и не награждал за терпение сахаром.
Дедушка сказал, что собаки часто не выносят резких звуков и болезненно переносят их.
Прошло уже более полугода, и Леня начал дрессировать свою собаку. Он учил ее ложиться по его команде, искать, не отвлекаясь ничем, «служить», стоя на задних лапах, приносить ему его ботинки. На реке — доставать из воды и приносить брошенную туда палку. И всегда за хорошие успехи давал ей кусочек сахару.
— Мама, — сказала как-то Нина, — а наш Ленечка один кусочек сахару даст Жульке, а два — съест сам. Я видела.
Леня смутился и покраснел. А дедушка улыбнулся, погладил Леню ласково по голове и сказал:
— Ничего, пусть и себя поощряет. Ведь у него такой большой труд — воспитывать собаку. Он и сам ведь стал в последнее время таким дисциплинированным, аккуратным. Пример Жульке показывает. — И продолжал: — Воспитывать собаку надо не спеша, без крика, не выражая неудовольствия, не пугая ее, а поощряя. Не всегда собака сразу понимает, чего от нее хотят.
Надо повторить еще и еще раз. Не выходит — оставь, отложи на некоторое время. Вот у меня в молодости был щенок «знатной фамилии». Дорого я заплатил за него. Пришло время учить — ничего не выходит. Ходит моя собака, природой любуется, развлекается, а след не хочет брать. Бился я, бился с ней — ничего не выходит. Приятели надо мной смеются и над ней тоже. И вдруг, когда я на нее уже рукой махнул, она сама стала искать след, да как! Без всякого приказания. Сама. И была лучшей собакой в наших краях.
И Леня, следуя советам дедушки, проявлял большое терпение, настойчивость, и собака радовала его своими успехами.
Жили мы в небольшой станице, на берегу реки.
Двор — большой, зеленый, а в глубине был маленький садик — гордость нашей семьи. В нем трудились все: и старые, и малые, и делали это с большим интересом и любовью.
Были у нас две большие охотничьи собаки. Были кошки, гуси, утки, индейки, была козочка, ежик, и за ними с удовольствием ухаживали и мои дети: Леня и Нина. Их отец и дед воспитывали в них интерес ко всему живому, любовь к природе. Часто дети подбирали скворца или воробья с перебитым крылышком или ногой, ухаживали за ними, кормили, пока те не выздоравливали, а потом выпускали на волю.
Подбирали они выброшенных котят, щенков, а потом надо было для них находить новых хозяев. Нельзя же было оставлять их всех у себя. И я просила детей не приносить приемышей домой, а сразу где-нибудь пристраивать.
Как-то ребята пошли на реку купаться. Вскоре прибежал Леня домой — красный, запыхавшийся, прижимая к груди маленького, грязного, несчастного щенка.
— Мама, мамочка, позволь… я оставлю его у нас. Я сам буду за ним ухаживать!… Это будет моя собака!… Посмотри, какой он бедненький! Кто-то выбросил его в реку, чтобы он утонул. Какие злые люди! Ведь ему было там очень страшно, холодно… Позволь, мамочка. — На глазах у Лени стояли слезы. Он очень волновался. И я согласилась. Не могла не согласиться.
Обрадованный Леня быстро притащил тазик с теплой водой и старательно вымыл щенка. Потом поставил перед щенком блюдце с молоком, и тот жадно, спеша и захлебываясь, вылакал все, вылизал блюдце и посмотрел на Леню. Леня хотел принести еще, но я сказала, что нельзя давать ему много сразу: он может заболеть.
Потом сын оборудовал щенку «дом», выложив ящик тряпками, уложил спасенного, укрыл его, и тот, согревшись, моментально уснул и спал до самого вечера.
Вскоре собачонка окрепла, стала покрываться густой волнистой шерстью. Это была дворняжка, но с примесью какой-то другой, «благородной» крови. У нее были умные, как говорил Леня, и внимательные глазки, веселый и игривый нрав. Она часами могла, высоко подняв хвостик, гоняться за жуками, мухами, ловить колеблющиеся тени листьев на земле или, кружась волчком, — кончик своего хвоста.
Шерсть у собачонки была серая, с черными пятнами. На мордочке около левого глаза черное пятно придавало ей какой-то лукавый вид, и поэтому назвали ее Жулькой.
Леня тоже очень любил бегать, резвиться с ней. И трудно было сказать, кому из них веселее.
Вздумал было Леня обучать ее всяким премудростям, дрессировать, но дедушка сказал ему, что делать это еще рано: она ведь еще маленькая. Пусть ей исполнится хотя бы полгода. А когда Леня как-то, рассердившись на Жульку, что та не выполнила его команды, шлепнул ее, дедушка строго сказал:
— Никогда не бей собаку! Иначе она вырастет трусливой. Она будет бояться тебя, бояться не угодить, сделать не то, что ты от нее хочешь. И от этого будет менее понятливой, сообразительной. Знай, Леня, что собака — самый верный друг человека. Она никогда не оставит в беде, если ты будешь к ней относиться хорошо.
Леня по совету дедушки хорошо и в определенное время кормил собаку. Всегда забирал из кухни и приносил ей кости, и собака долго с аппетитом грызла их. Жулька знала время еды и никогда не опаздывала — ждала своего маленького хозяина. Если Жулька не съедала всего, что было очень редко, Леня все же уносил миску и тщательно мыл ее.
А когда они бывали в лесу, у реки, Жулька, к большому удивлению Лени, ела траву, но не всякую, а только с длинными, тонкими и немного шершавыми листочками.
— Дедушка, разве собаки едят траву? — спросил он.
— Да, Ленечка, пусть ест. Собака знает, какая ей нужна травка.
Жулька была очень чуткой. Всегда угадывала нестроение своего хозяина и соответственно вела себя.
Как-то я наказала сына. Не помню уже за что. Он считал, что я поступила несправедливо с ним, очень огорченный и грустный вышел во двор. Жулька, как обычно, бросилась к нему, радостная, веселая, ожидая, что сейчас начнется игра. Но, внимательно посмотрев на хозяина, притихла, остановилась.
«Повесив нос», Леня побрел в глубь сада, лег на траву у забора и заплакал. Жулька легла рядом. Она, ласково повизгивая, лизала его, как будто от всей своей собачьей души выражала ему сочувствие. Леня приподнялся, обнял Жульку, прижал ее к себе и заплакал еще горше, приговаривая: «Никто меня не любит! Все считают меня глупым, плохим… дрянным мальчишкой! Ты одна только, Жулька, понимаешь, любишь меня…»
Когда Леня перешел в третий класс, мы подарили ему скрипку. Он давно хотел учиться играть на ней.
— Вот видишь, Жулька, какой подарок нам с тобой сделали! — хвалился Леня, показывая собаке новую, блестящую скрипку. — Будем мы с тобой учиться играть на ней! — И Леня стал осторожно водить смычком по струнам.
Но Жулька вовсе не обрадовалась. Она как-то нервно заерзала и удивленно, жалобно посмотрела на своего хозяина. Когда же Леня, придя от учителя, стал разучивать гаммы, собака села на задние лапы, подняла голову вверх и заскулила жалобно.
— Что с тобой? — удивился Леня, продолжая играть.
А Жулька вдруг завыла, да так тоскливо!
Леня выгнал ее во двор — Жулька продолжала выть. Прекратилась игра — собака успокоилась. Но стоило сыну взяться за скрипку — собака начинала выть.
Мальчик, рассердившись, отвел собаку в самый дальний угол сада, привязал к дереву и велел лежать спокойно. Собака подчинилась. Она лежала, положив голову на лапы, и молчала, но в глазах была тоска, и весь вид ее, съежившийся, несчастный, говорил о том, что животное страдает.
Когда Леня кончил играть, он пришел к Жульке, отвязал ее, ласково погладил и дал сахару. С тех пор собака, заслышав звуки скрипки, сама уходила в дальний угол сада и терпеливо лежала там, пока не приходил ее хозяин и не награждал за терпение сахаром.
Дедушка сказал, что собаки часто не выносят резких звуков и болезненно переносят их.
Прошло уже более полугода, и Леня начал дрессировать свою собаку. Он учил ее ложиться по его команде, искать, не отвлекаясь ничем, «служить», стоя на задних лапах, приносить ему его ботинки. На реке — доставать из воды и приносить брошенную туда палку. И всегда за хорошие успехи давал ей кусочек сахару.
— Мама, — сказала как-то Нина, — а наш Ленечка один кусочек сахару даст Жульке, а два — съест сам. Я видела.
Леня смутился и покраснел. А дедушка улыбнулся, погладил Леню ласково по голове и сказал:
— Ничего, пусть и себя поощряет. Ведь у него такой большой труд — воспитывать собаку. Он и сам ведь стал в последнее время таким дисциплинированным, аккуратным. Пример Жульке показывает. — И продолжал: — Воспитывать собаку надо не спеша, без крика, не выражая неудовольствия, не пугая ее, а поощряя. Не всегда собака сразу понимает, чего от нее хотят.
Надо повторить еще и еще раз. Не выходит — оставь, отложи на некоторое время. Вот у меня в молодости был щенок «знатной фамилии». Дорого я заплатил за него. Пришло время учить — ничего не выходит. Ходит моя собака, природой любуется, развлекается, а след не хочет брать. Бился я, бился с ней — ничего не выходит. Приятели надо мной смеются и над ней тоже. И вдруг, когда я на нее уже рукой махнул, она сама стала искать след, да как! Без всякого приказания. Сама. И была лучшей собакой в наших краях.
И Леня, следуя советам дедушки, проявлял большое терпение, настойчивость, и собака радовала его своими успехами.