Страница:
– После помывки приведите ко мне Фрэнка Бэрри, – приказал Буше. – И ваша идея с пауками в банке мне чертовски нравится, мистер Хадсон. – Буше плотоядно усмехнулся. Он устал и был зол, как черт. Но идея Хадсона привела Буше в доброе расположение духа.
Ровно в два тридцать ночи раздался лязг засова. На этот раз свет не включали. Пленников выволокли из камеры, и через минуту они были в душевой. На этот раз расклад был немного другим. Возле белой стены стояли пятеро провинившихся охранников. Дрожащие, в мокрых комбинезонах.
– Итак, парни! Прибыла команда соперников. Вы можете приступать. Вам полный карт-бланш, единственное условие – они должны остаться живы! – старший расхохотался и отошел подальше.
– К стене, скоты! Быстро! Раздеться! – заорали мокрые охранники. Еще пять секунд назад они стояли жалкие и растерянные под ледяной струей воды. Теперь мир для них встал на место.
Такого жестокого побоища Фрэнк не видел ни разу. Его, как самого «опасного», окружили сразу трое. Упал он после второго удара и все дальнейшее видел под углом девяносто градусов. Лежа щекой на мокром кафеле, с трудом загоняя воздух в отбитые легкие. Пятеро здоровенных парней, словно обезумевшие, избивали несчастных пленников. Под кафельным сводом раздавались глухие удары и стоны. Скотч с разбитой головой упал лицом вниз и затих. Один из нападавших схватил шланг и, врубив на максимум, бил струей в упор. Чен пытался закрыть собой Саффони. Его сбили с ног, оттащили в сторону, снова подняли, и снова страшный удар. Чен пролетел несколько метров и, проскользив по мокрому кафелю, ткнулся обмякшим телом во Фрэнка. Саффони пригвоздили кинжальной струей к стене.
– Что же вы делаете, гады! У него больное сердце, – шептал Фрэнк, – больное сердце…
И в этот момент что-то произошло. Внезапно погас свет и раздался тупой удар. Потом шлепок падения нескольких мокрых тел и страшные проклятия.
Вспыхнул луч фонаря. Фрэнк приподнялся и тут же присел, над ним просвистело что-то массивное. Снова раздался тупой удар. В прыгающем луче он увидел Скотча, неистово размахивающего пластиковой скамейкой с металлическими ножками. Хорошенько размахнувшись, он запустил скамейку в старшего охранника, стоявшего в дверном проеме. Раздался вскрик боли. Фонарик звякнул и покатился по полу.
– Уходим! Быстро! – заорал Скотч. Фрэнк в темноте нашарил руку Чена и, нетвердо поднявшись на ноги, потащил его к выходу. Ему оставалось метра два, когда снова вспыхнул свет. Перед глазами блеснула электродубинка.
– Я просто ошарашен, мистер Бэрри! – Буше расхаживал по кабинету, Фрэнк сидел прикованный наручниками к стулу. Кровь с разбитого лица капала на бежевое ковровое покрытие. – Вы ведь могли погибнуть! Это так безрассудно!
– Оставьте, Буше, – харвестмастер с трудом разлепил запекшиеся губы. – Это ведь был ваш приказ. Натравить на нас этих холуев.
– Послушайте, Фрэнк, – Буше понизил голос. – Вы не хуже меня знаете. Это не закончится, пока вы мне не скажете, зачем сбежали из колонии.
– О господи, Буше! Вы до сих пор не поняли? – Фрэнк изобразил на заплывшем лице сдержанное удивление. – Мобиллиум, мистер Буше! Самое дорогое вещество! Перед аварией у нас на индикаторе было восемнадцать процентов. Восемнадцать процентов! Даже если добыть вручную из того места килограммов десять льда, это будет почти два килограмма мобиллиума. Как минимум девять миллионов баксов! А в транспортере внешний багажник рассчитан на полтонны!
Буше задумался. Фрэнк видел, что подцепил его. Конечно, старый хряк не был простаком, иначе не дослужился бы до такой должности в этой компании. Но… «Они все меряют своим мерилом. Для таких людей, как Буше, деньги – все. Деньги и власть. Это для них то, что заставляет вращаться Землю. Они не знают других ценностей. Дружба? О чем вы? У таких людей нет друзей. Только подчиненные и начальники. И хрустальная мечта вскарабкаться на самый верх пирамиды».
– Ну что ж, – Буше потеребил кончик мясистого носа, – до меня доходили сведения об аномалии. Пожалуй, на этом мы закончим нашу беседу. Но она не последняя!
Шеф колонии нажал кнопку, и Фрэнка увели. Из неприметной дверцы в кабинет проскользнул Хадсон, уселся в кресло.
– Ну, что ты думаешь?
– Не исключено, что нас пытаются водить за нос, мистер Буше.
– М-да-а…
– Про этот чертов мобиллиум знает почти вся колония! Может, они просто задумали подсунуть нам самое очевидное?
– Мы круто обошлись с Бэрри, и разговоры про самородок прекратились. Но я чувствую, что история не так проста, как кажется. Когда был первый контакт? Помнится, в две тысячи сотом?
– Вы думаете, они наткнулись на шар?
– А где, по-твоему, они болтались почти двенадцать часов? И как выбрались на поверхность? Если об этом пронюхают газетчики на Земле, поднимется такая вонь. Конец бизнесу! И нам с тобой, Хадсон, не сносить головы.
– Очень подозрительно, что маршрутная карта в спасательном транспортере стерлась.
– Ты проверил этих людей?
– Да, они все надежные. Экипаж только недавно поступил на работу и был тщательно проверен.
– Может, и правда случайность? – Буше устало усмехнулся. – Мы с тобой становимся параноиками. Что с «Морфеусом»?
– Отлично. Система работает как часы.
– На время комиссии приостанови.
– Он хоть стоит того? Этот проект?
Буше хохотнул:
– А как же. Эти скоты вкалывают теперь в полтора раза больше. За те же гроши! И даже не замечают этого. И хотя личная производительность упала на двадцать процентов, общий объем производства вырос на восемнадцать!
– А у соседей?
– В Ганимеде-7 прирост только двенадцать процентов. Так что жди прибавки, Хадсон.
Буше зевнул.
– Займись завтра Скотчем. Нужно распутать этот клубок.
– Мистер Буше. У меня в ближайшее время нет ни секунды свободной. И ни одного человека, все заняты подготовкой к встрече комиссии.
– Да… да… Чертова комиссия. У меня тоже все дни расписаны по минутам.
Надо проверить все боксы, украсить ворота и еще уйма дел! Ладно, натрави на них этих своих кандидатов на «Фри Сквер». И еще. Про наши местные дела ни одного слова не должно дойти до комиссии. Не хватало еще, чтоб кто-нибудь из боссов узнал про наш с тобой бардак. Побег, взлом главного шлюза, да нас сожрут живьем! – Буше с трудом поднялся. – Ладно. Уже половина четвертого. Пора отдыхать. Не давай расслабиться этим ублюдкам. И, – Буше снова сладко зевнул, – держи меня в курсе.
Хадсон вялой походкой шагал по коридорам здания СБ. Он страшно устал.
Сегодня с восьми утра до двух ночи он составлял план встречи и охраны комиссии.
Потом дело о побеге. Хадсон зашел в помещение центрального пульта управления.
Там дежурил его заместитель. Хадсон взглянул на мониторы камер ночного видения.
– Спят?
– Скорее в коме. Наши парни здорово их отделали.
– Запусти-ка им «Морфеуса» в жесткой форме. Не хрен спать!
– Есть шеф!
Хадсон развернулся на каблуках и отправился в свою комнату. На завтра, вернее, на сегодня у него была еще куча дел.
В камере номер три включился экран. Потом вдруг заморгали с эпилептической частотой лампы освещения. Появился звук, и маленький куб камеры стал походить на сумасшедшую музыкальную шкатулку. Дерганая музыка, шипение и режущие ухо повизгивания. Даже сквозь закрытые веки яркий, бешеный свет бил в сердцевину мозга, вызывал тошноту и головокружение. Какофония звуков усиливала эффект. Стоило Фрэнку взглянуть на экран, и окружающее перестало существовать. Расходящиеся концентрические круги втягивали его. Растворяли в себе и в звуках.
– Фрэнк! – Он никак не мог понять, каким образом эти круги узнали его имя. – Фрэнки, старина, очнись! – Кто-то тряс его за плечо. Потом вдруг наступила темнота. Кто-то зажимал ему уши. Бесполезно, звук все равно пробивался. Находил себе дорогу сквозь кости черепа прямо в среднее ухо.
– Фрэнк! Слушай меня! Это я, Чен! – Фрэнк наконец сориентировался. Чен накинул на него одеяло и орал ему прямо в ухо. Потом китаец запел.
Странную гортанную песню. Он самозабвенно пел, его дребезжащий голос не заглушал настенные динамики, но мозг Фрэнка отчего-то выбрал его надтреснутый голос. Безумные волны звука ушли на второй план. На десятой минуте Чен умолк, переводя дух, и Фрэнк подхватил его эстафету. «Viva Las Vegas!..» – с упоением заорал он. Где-то далеко звучал молодой баритон Скотча: «Enjoy the silence…» – Заместитель Хадсона с удивлением разглядывал происходящее в камере номер три. Заключенные, попарно укрывшись от света одеялами, сидели на нижних койках и распевали все: от «Марсельезы» до шлягеров почти забытого короля рок-н-ролла. «Надо послать кого-нибудь забрать у них одеяла», – подумал заместитель, но, порывшись в списках, понял, что послать некого. «А, черт с ними, пускай распевают». Программа «Морфеус-хард» была рассчитана на два часа.
Утром все в камере номер три разговаривали шепотом.
– Чен, передайте воды, пожалуйста, – шептал Саффони.
– Пожалуйста, – так же тихо отвечал китаец.
– Из нас получился бы неплохой фольклорный ансамбль, – шипел Скотч.
Втроем заключенные уселись на полу камеры и завтракали безвкусными рационами.
Фрэнк лежал на своей койке. Ему было совсем худо. Прошедшие сутки доконали его. Друзья с тревогой поглядывали на бледное лицо харвестмастера, совещались, пытаясь придумать, как ему помочь. Наконец, Скотч встал и подошел к двери.
Он постучал. Скорее всего, за дверью никого не было. Но тот, кто следил за ними через камеры, все понял правильно. Минуты через три дверь открылась. Скотч о чем-то тихо переговорил с охранником. Примерно через час дверь снова открылась и в камеру влетел пакет. В полиэтилен был завернут одноразовый шприц с обезболивающим и специальный лечебный коктейль, из тех, что использовали спасатели. Чен и Саффони встали, закрывая Скотча от камер, пока тот делал Фрэнку укол и поил его из маленькой капсулы. Минут через пять харвестмастер уснул. Лицо его снова приобрело нормальный цвет, дыхание стало ровным.
– Как тебе это удалось? – спросил Чен торговца.
– Я рассказал ему про тайник со спиртным.
– Много?
– Что много?
– Много там было?
– Баксов на пятьсот, – с тоской произнес Скотч.
– Не расстраивайся, ты правильно поступил.
– Я знаю… Только жалко такое добро отдавать… таким козлам!
День прошел спокойно. Казалось, про них забыли. Каждый час в новостях сообщали о подготовке грандиозного празднования в честь прибытия гостей с далекой Земли. Фрэнк проснулся около пяти пополудни. С аппетитом вгрызся в вязкую плитку рациона. Глотнул воды. Прошелся по камере.
– Не до нас им сейчас. Они вылизывают стены и термопокрытие. – Фрэнк попрыгал на месте. Сделал несколько быстрых взмахов руками, чуть побоксировал с тенью.
– А-атличная штука, Скотч! Хоть сейчас в бой!
– Мистер Бэрри, вы бы поберегли себя. Не лезьте в пекло, а…
– Да, Фрэнки. Ты бы видел свою рожу. Кончай строить из себя Майка Тайсона.
– Ладно, парни. Уговорили.
Фрэнк начал бегать трусцой из угла в угол.
Буше недовольно поморщился. Достал верещащий видеофон.
– Слушаю тебя, Хадсон. Только кратко, у меня миллион дел.
– Агент компании был найден мертвым в канале старого Амстердама. – Буше вопросительно поднял бровь.
– Агент был послан разузнать о Скотче.
– Мне не кажется, что он был птицей высокого полета, наш Скотч.
– Я тоже так думаю. Судя по последнему сообщению агента, Скотч сбежал от своего работодателя. Возможно, он украл его деньги. Точно мы не знаем. Сумма, скорее всего, небольшая, но вы же знаете, как ЭТИ люди относятся к ТАКИМ вещам.
– Я думаю, Хадсон, ты сумеешь воспользоваться таким превосходным рычагом. – Хадсон кивнул:
– Я поговорю с ним.
– Да, – Буше усмехнулся, – поговори.
В десять часов вечера дверь камеры открылась. Вошел сам Хадсон.
– Мистер Майкл Прайд, прошу вас следовать за мной.
Скотч вздрогнул и побледнел.
– Докопались-таки, – пробормотал он. – Черт! Я отдал за липовый паспорт десять штук, и все коту под хвост!
Он встал и на деревянных ногах вышел из камеры. Хадсон вел Скотча по коридорам один, без сопровождения. Профессиональный охранник был уверен, что легко сможет скрутить хлипкого торговца. В полном молчании они дошли до кабинета Хадсона. Удивленный помощник вскочил по стойке «смирно».
– Я занят, никого ко мне не впускать!
– Есть, сэр.
Когда вошли в кабинет, Хадсон кивнул Скотчу на кресло. Уселся сам, закурил, намеренно помахивая пачкой «Пэлл-Мэлл».
– Думаю, говорить можно без обиняков. Ты влип, Майкл. Мы раскопали про тебя все. Мы можем сдать тебя полиции, а можем – твоим ДРУЗЬЯМ. – Хадсон, довольный, выпустил дым к потолку. – И те, и другие с удовольствием примут тебя.
Скотч собрался. За свою карьеру он выиграл не одну сотню словесных дуэлей, очень часто на пустом блефе. Он откинулся в кресле, закинул ногу на ногу.
– Насколько я знаю, перелет обходится недешево. Какой смысл компании тратить на меня деньги?
– Ты предпочитаешь, чтоб тебя похоронили здесь?
– Бросьте, Хадсон. Сейчас не Средние века. Вы не сможете просто так избавиться от человека. Рано или поздно вам придется ответить на неудобные вопросы. Семь тысяч колонистов подтвердят, что был такой человек – Скотч. И последний раз его видели входящим в здание СБ.
– Ну, может, ты и прав, – улыбнулся Хадсон, – но Земля – не Ганимед. Там таких бедных ублюдков, как ты, убивают по сотне в день. Ты заноза, Скотч. Маленькая заноза в огромной заднице. Для компании отправить тебя на Землю – плевое дело.
– Ну, о чем тогда разговор? Раз вы меня до сих пор не отправили, значит, я для чего-то вам нужен?
– Ага… – Хадсон покачался в кресле. – Ты деловой человек, Скотч. Я не буду на тебя давить. Расскажи подробно о вашей прогулке и можешь катиться ко всем чертям из Ганимеда-6. Хочешь, лети на Землю, хочешь, оставайся на Ганимеде, перебирайся к китайцам, русским – куда угодно!
– Можно сигарету?
– Похоже, наш разговор поворачивает в нужное русло? – Хадсон подвинул пачку и зажигалку на край стола.
– Похоже, да, – кисло улыбнулся Скотч. «Никуда они меня не отпустят. Что бы я ни сказал сейчас, финал будет одним. Какого черта меня понесло? Спокойно торговал спиртным. Нет, надо было поиграть в Дон Кихота. Решил вывести на чистую воду этих ублюдков с их «Морфеусом». В душе Скотча разразилась настоящая буря. Темная и светлая стороны схлестнулись в яростной схватке. Он колебался между предательством и благородством. Между малодушной трусостью и чувством справедливости. И надо всем этим возвышался холодный, беспристрастный рассудок Скотча. Острый, как бритва, разум, который не раз спасал ему жизнь. «Как ни поверни, нужно водить его вокруг да около, молчать о главном и тянуть время». Этим Скотч с величайшим искусством и занялся. За полтора часа беседы Хадсон так и не узнал ничего полезного. Скотч говорил, много говорил, охотно отвечал на вопросы. Позже Хадсон много раз прокручивал запись беседы и диву давался, насколько искусно Скотч пудрил ему мозги. В конце концов, устав от него, Хадсон только и смог сказать:
– Иди в камеру, Скотч. Похоже, мы не поняли друг друга. Сегодня в душе тебе достанется больше всех. А потом мы снова поговорим…
Получилось, как обещал Хадсон. Во время ночной «помывки» больше всех досталось Скотчу. Видимо, на его счет проштрафившиеся охранники получили особую директиву. Друзья затащили чуть живого торговца в камеру и осторожно уложили на койку. Досталось всем, но на Скотча было страшно смотреть. Вместо лица – кровавая маска. Глазки-щелочки, расплющенный нос. Он тихо стонал в забытьи. Фрэнк метнулся к двери:
– У Скотча сломан нос! Нужен врач! Приведите врача, сволочи! – Он колотил кулаками в дверь минут двадцать. Потом снова запустили «Мофеуса».
Через пять минут Фрэнк, Чен и Саффони катались по полу, борясь с накатывающими волнами безумия. Теперь им впору было завидовать Скотчу, лежавшему без сознания.
Наступило утро. Снова включился экран. Открылась дверь, и в камеру влетели четыре брикета и пластиковая бутыль с водой. Фрэнк медленно спустился со второго яруса. Тяжело нагнувшись, поднял бутыль и доковылял до Скотча. Он стал вливать воду маленькими порциями в разбитые губы торговца. Тот сделал несколько жадных глотков и затих.
– Извини, дружище, но больше ничем пока помочь не могу. – Фрэнк вздохнул. – А может, мы и умрем здесь? – спросил он сам себя. – Забьют они нас до смерти. Или сойдем с ума…
– Брось, Фрэнк. Нам надо продержаться еще сутки. Завтра прибудет комиссия, и им будет не до нас. По крайней мере, пару дней мы отдохнем.
– Ты так думаешь, Серджио? Ты действительно веришь, что эти ублюдки оставят нас в покое?
– Да у них каждый человек завтра будет на вес золота! Ты думаешь, у них останется время заниматься нами?
– Не знаю, старик. Хотелось бы хоть немного перевести дух. Еще чуть-чуть, и я просто сойду с ума.
– Кончай, Фрэнк. На кого нам еще равняться, как не на тебя! Если ты сломаешься, нам всем крышка. Хватит распускать нюни!
– Ладно, ладно. Давай завтракать. Где там Чен? Эй! Чен! Твой рацион подан. – Харвестмастер наклонился к старику, потряс его за плечо и обмер. Рука Чена безвольно свесилась к полу.
Фрэнк выпрямился и уставился невидящим взглядом в стену. Тихо проговорил:
– А может, это и лучший выход.
Саффони спустился со второго яруса, пощупал пульс Чена.
– Он умер, – ошеломленно прошептал Саффони. Бросился к двери, заколотил кулаками в металл.
– Он умер! Слышите, скоты!? Умер! Вы убили его!
Буше грохнул кулаком по столу.
– Я вынужден работать с идиотами! Я что, давал команду убить кого-нибудь? Дозированное физическое и психическое воздействие! Разве непонятно?! Что мне теперь делать с этим трупом? А?! Хадсон! Может, нам провезти его на каталке через всю колонию? Прямо из здания СБ и в морг. На глазах у тысяч колонистов!
– Мистер Буше. Этого никто не мог предусмотреть. Он умер… так неожиданно, видимо, сердце сдало. Мне очень жаль.
– Тебе жаль? – Буше задохнулся от негодования. – Кого тебе жаль? У нас завтра прилетает куча шишек с Земли, а ты подкидываешь мне еще одну проблему. – Буше замолчал на пару секунд, успокоился и сказал:
– Ночью отправьте его в крематорий.
– Понял, сэр, – козырнул Хадсон.
Фрэнк и Саффони сидели на полу, опершись на холодную стену. На одной койке коченел труп Чена. На другой метался в бреду Скотч.
– Ну, что будем делать?
– Не знаю, Серджио. Все, что у нас есть, это пара брикетов еды и бутыль воды. Чену мы уже никак не поможем, да и Скотчу тоже вряд ли. У меня нет спрятанного ящика спиртного. Так что подкупать охранников нечем.
– Нам нужны медикаменты. Сомневаюсь, что они решили нас угробить. В противном случае мы бы уже были мертвы.
– Я тоже так думаю. Попробуй объяснить это засранцам за дверью.
Саффони встал перед камерой видеонаблюдения в углу и начал размахивать руками. Минут через пятнадцать, утомившись, он снова сел. Прошло два часа. Неожиданно дверь открылась, в щель пролетела пластиковая аптечка. Фрэнк и Саффони одновременно бросились к ней, словно к величайшей драгоценности. В аптечке было все необходимое: обезболивающее, две капсулы с лечебным коктейлем, пластырь, мазь. Оказав первую помощь Скотчу, друзья снова уселись на пол.
– Эх, закурить бы сейчас. – Саффони помолчал. – У него ведь никого на Земле не осталось? – он кивнул в сторону Чена.
– Я слышал, все погибли…
– А как он попал на «Фри Сквер»?
– Ну ты ж знаешь, как тут у нас… – Фрэнк запнулся, – у них в компании. Не важно, какой ты работник, главное, чтоб беспрекословно подчинялся и гриву держал опущенной. А Чен мастер был – золотые руки. Дело свое знал до мелочей. От бога, в общем, механик. Ему на все эти плакаты, заборы, клумбы наплевать было, главное – дело. Вот и убрали его.
– Я думаю, им еще и пенсию ему платить неохота было. Уволили, и дело с концом.
– И это тоже. Ты даже не представляешь, Саффони, насколько у меня глаза за последние месяцы открылись. Спасибо Скотчу. Заставил задуматься. Раньше ведь как? Пришел с работы, пожрал концентратов, помылся по звонку – и в кровать, потому как завтра опять к семи подъем. А на работе и вовсе подумать некогда. Выходные, сам знаешь. Да и гонишь от себя посторонние мысли. При тебе пинают кого-нибудь, а ты взгляд отводишь – не меня и ладно. Сплошное паскудство, одним словом.
– Как думаешь, Фрэнк. Чем эта история закончится?
– Хорошо, думаю, закончится, мы этим ублюдкам еще так под зад дадим!. – Фрэнк наклонился к самому уху Саффони: – Гинза помнишь?
– Конечно.
– Он нам поможет.
– Это как?
– Ты Гинза плохо знаешь. Он из любой передряги выход найдет.
– Хотелось бы верить.
– А ты верь. Нам тут без веры, точно, крышка. Ухайдокают нас в этой душевой, без веры. Или крыша съедет от чертового «Морфеуса»!
– Тише ты!
– Ладно, проехали. Спать я хочу. – Фрэнк, кряхтя, улегся на бок прямо на полу. Поворочался, устраиваясь, и закрыл глаза.
Саффони тем временем остался сидеть, глядя в одну точку. «Завтра в двенадцать часов дня по местному времени в Ганимеде-6 произойдет посадка планетарного челнока с комиссией компании на борту…» – под бормотание плазменного экрана Саффони сам не заметил, как тоже уснул.
– Слушайте, Хадсон, – Буше устало потер переносицу. – У нас еще проблема. Надежный человек из центрального офиса кое-что сообщил мне. В общем, в составе комиссии будет Крюгер. Этот старый лис сунет свой нос во все наши дела. Мы должны быть идеально чисты. Есть идеи?
Хадсон задумался на минуту.
– Я выпущу на время своих пятерых баранов, все равно никуда не денутся. А Фрэнка Бэрри и остальных переведу в четвертую камеру. За пару часов мы сделаем фальшивую стену в коридоре, спрячем дверь камеры за ней. Посидят голубчики пару суток.
– А остальные камеры?
– Снимем засовы, вернем на место стандартные электронные замки. Со склада привезем пару сотен коробок с разным хламом и скроем за штабелями нары и толчки.
– Иногда вы на удивление хорошо соображаете, Хадсон. Надо еще провести полную проверку жилищ работников. Чтоб ничего запрещенного. По моим данным, очень возможно, что Крюгер и сюда сунет нос. И не он один.
– Хорошо, мистер Буше.
Фрэнк проснулся. Он услышал голос Скотча. Тот стоял над телом Чена и, теребя его, все повторял:
– Мистер Чен. Что с вами? Проснитесь.
– Он умер, малыш, – тихо сказал Фрэнк.
– Что?
– Он умер. Еще ночью. Похоже, сердце не выдержало.
Скотч опустился на свою койку. «Кажется, это заходит слишком далеко. Это я во всем виноват. – Скотч закрыл лицо руками. – Если бы не мои дурацкие амбиции. Воевать с системой? Это ж каким надо быть идиотом? В ближайшее время они расправятся и с нами».
– Не дрейфь, Скотч. Мы выберемся.
В этот момент дверь камеры открылась.
– Выходите! – в коридоре стояли шесть охранников. По электродубинкам, включенным на максимум, пробегали молнии разрядов. Переселили пленников очень быстро. Они лишь успели заметить суету с инструментами возле дверей первых двух камер. Вдохнув воздух четвертой камеры, Фрэнк удивился. Что-то было не так. Через секунду он понял. В этой камере не пахло кровью и болью. В остальном она была точной копией предыдущей. Тот же плазменный экран под потолком. Тонкая пластиковая перегородка у толчка. Им вслед влетел пакет с шестью брикетами рационов и две полуторалитровые бутыли питьевой воды. Нижнюю левую койку, в третьей камере она досталась Чену, никто не занял.
– Что с ним будет? – спросил Скотч со своего второго яруса.
– Кремируют и засунут в стену на «Фри Сквер», – с каким-то ожесточением ответил Фрэнк. – Он так не хотел туда… – Харвестмастер почувствовал закипающий гнев. – Я не прощу им этого!
– Успокойся, Фрэнк. – Саффони перегнулся со своей верхней койки, заглянул в глаза Фрэнку. – Держи себя в руках и не делай глупостей. – Он понизил голос: – Что-то подсказывает мне, что мы тут проведем всего одну ночь.
– С чего это вдруг?
– Интуиция.
Охранник, сидя на корточках, торопливо курил.
– Чертова комиссия! У меня в контракте нет ни слова о работе грузчиком.
– Это в каком смысле? – спросил сидящий напротив Дэн.
– Они заставили нас таскать сотни ящиков. Мы набили ими первые три камеры до потолка.
– Подожди, ты ж говорил, что там кого-то держали.
– Ну да, держали. Наших парней, ну, которые проштрафились, выпустили. А Фрэнка, – охранник осекся, посмотрел на Дэна выразительно, – помни, я этого не говорил. Короче, остальных перевели в четвертую и сделали фальшивую стену. Не хотят, чтоб комиссия увидела весь этот беспредел. Они ж там выглядят как после гестапо. Живого места нет. Хадсона за такое точно по головке не погладят. И потом, говорят, с нашими шишками еще журналисты какие-то. Вроде, ручные, статьи на Земле будут писать про то, как нам тут классно живется. – Охранник криво улыбнулся. – Ладно, побегу я, Дэн. Сменный хватится – несдобровать. Спасибо за сигареты.