- Решительно - пока врачи не придут к единому мнению относительно лечения элементарного похмелья! До свиданья.
Теперь я вертел баранку уже не в столь мрачном настроении, как раньше. Наступила разрядка, меня клонило в сон. Синдикат вот-вот затрещит по швам, а мистер Кирату мне так же страшен, как львиная шкура в его гостиной. Меня охватило веселье, легкомыслие, ощущение полной свободы и совершенной безопасности. Затормозив у ворот своего дома, я вышел из машины, чтобы распахнуть створки, и тут мурашки побежали у меня по спине. Сзади подкатил большой черный "мерседес". Я почувствовал: за мной пожаловали. Хотелось закричать, но я побоялся стать всеобщим посмешищем: а вдруг это кто-нибудь из моих приятелей! Несколько мужчин выскочили из "мерседеса" и подбежали ко мне, я не мог разглядеть их лиц, меня ослепили фары машины.
- Мы за вами, мистер, - сказал кто-то с американским акцентом.
- Тихо, без шума!
- Кто вы? - выдавил я из себя.
- Кому сказано, тихо!
И все, больше я уже ничего не слышал, потому что мне заехали чем-то увесистым в затылок, и я окунулся в почти желанное забытье.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Очнулся я, скорее всего, от холода: у меня совершенно окоченели ноги и руки. Моя первая мысль: опять жена стянула с меня одеяло! Я заворочался в темноте и вскоре понял, что накрепко связан по рукам и ногам. И тогда я сразу все вспомнил: как меня похитили прямо с порога собственного дома. Интересно, хватилась ли меня моя дражайшая половина? А ведь могла бы выглянуть в окно, увидеть мою машину у ворот - если ее оттуда не отогнали и сообразить: что-то не так. Но для этого надо проснуться, что весьма сомнительно, поскольку жены полицейских чинов привыкают к частым ночным отлучкам супругов, связанным с выполнением их служебных обязанностей.
Я попробовал высвободить руки, дело плохо: веревка завязана профессионально! Я едва не задохнулся, прежде чем смекнул: во рту кляп. И тут меня охватила паника, такое животное безумие, когда начинаешь судорожно колотить руками и ногами, лишь бы освободиться от пут. Живым отсюда не выйти, сказал я себе, они тебя не выпустят, не моргнув глазом перережут глотку, ты стал для них опасен. Я заворочался еще сильнее, но веревки только глубже впивались в кожу. Отчаявшись, я затих и несколько минут провалялся на полу неподвижно, словно бы в прострации. В коридоре за дверью раздались гулкие шаги, заскрипели отодвигаемые засовы. Вспыхнул свет, я зажмурился от рези в глазах, с новой силой застреляло в затылке.
- Эй, ты чего?! - закричал на меня сомалиец в форменной куртке ночного сторожа. Если бы я мог, осыпал бы его отборной бранью, но оставалось только глядеть на него с лютой ненавистью. Он подошел, небольно ткнул меня носком ботинка в бок, я уловил резкий запах: от него разило потом. - Не ори, без толку, все равно тебя никто не услышит. - Сначала я решил, что он имеет в виду кляп, но из дальнейших его слов мне стало ясно, что положение мое еще хуже, чем я предполагал. - Тут у нас звукоизоляция. Стены, потолок - все здесь из особого материала, так что шуми не шуми - все едино...
Коли так, зачем рот мне было затыкать? Видно заметив мое недоумение и смекнув, в чем дело, сомалиец вытащил кляп.
- Мы не знали, когда ты придешь в себя, и не хотели, чтобы ты надрывался попусту. Силы побереги, скоро будешь говорить с боссом.
- Послушай, мы же с тобой братья, - воззвал я к своему тюремщику, он был моей последней надеждой, я мог рассчитывать только на его сочувствие и помощь. - Оба мы черные, будь другом, развяжи меня.
- Если босс прикажет.
- Я офицер полиции, мои сослуживцы будут тут с минуты на минуту. Развяжи - тебе это зачтется. В конце концов, твои хозяева - чужеземцы, а я свой брат, африканец.
Он промолчал в ответ, но в его усмешке я уловил сострадание. Однако надежда на спасение с каждой секундой убывала во мне.
- Может, деньги возьмешь? - предпринял я последнюю попытку. - Я сделаю так, что ты получишь вознаграждение. Или тебе родина не дорога, хочешь стать предателем?
Видно, эти мои слова задели его за живое, ухмылка исчезла с его лица, уступив место гневной гримасе. Подойдя, он ухватил меня за подбородок, как младенца.
- Заткни пасть, или же я снова вставлю тебе кляп!
Я согласно кивнул. Все зря: он по-собачьи предан хозяину, как вождю племени. Сомалиец тем временем вышел в коридор и запер дверь снаружи.
Прошло минут пять, он вернулся, но не один. В комнату, размахивая пистолетом "вебли" девятимиллиметрового калибра, ворвался мистер Кирату с перекошенным от злобы лицом и с ходу влепил мне свободной рукой звонкую пощечину.
- Ага, мистер Строгий Полисмен! - глумясь, завопил он. - По-прежнему такой же строгий? Отвечай, или язык проглотил?
Он лупил меня по лицу, пока рука у него не устала. Из носа и рассеченных губ пошла кровь, она капала мне на рубаху. Я напряг зрение и увидел Луиджи Каэтано. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и посмеивался. Я бы узнал его в тысячной толпе - черный свитер, "ежик" на голове и шрам на правой щеке, не говоря уже об этом взгляде убийцы.
- Абдуллахи, иди-ка отсюда и смотри там в оба, - велел сомалийцу Луиджи, даже не повернув головы в его сторону. - Сам знаешь, что тебе делать.
Сомалиец вышел, притворив за собой дверь. Кирату, убедившись, что я вполне безопасен, засунул пистолет за пояс. Жалкий трус!
- Скажи-ка, легавый, как ты пронюхал про нас? - зашипел Кирату. - Живо, живо, шевели языком! - Не дождавшись ответа, он заехал кулаком мне в ухо. И что именно тебе известно?
- Известно, что вы подлые убийцы! - промычал я, слизывая кровь с губ.
- Слыхали? - воскликнул Кирату, ни к кому конкретно не обращаясь. Сукин сын назвал нас убийцами. Скоро он убедится в этом на собственной шкуре. Есть у тебя дубинка или лучше нож? Этот ублюдок сейчас у меня попляшет.
- Погодите, мистер Кирату, - остановил его Луиджи. - Сначала с ним поговорит босс, а уж потом можете делать с ним что угодно.
- Ладно. Только бы ты видел, как он петушился в моем доме! Хотел меня запугать, корчил из себя невесть что!
- И ты здорово струхнул, импотент несчастный! - удалось выговорить мне.
- Шелудивый пес, это кто здесь импотент?! - И снова на меня обрушился град ударов. Левая бровь была рассечена, правый глаз заливала теплая, липкая кровь. Не стоило мне его дразнить, обычно я сам всегда против ненужной бравады и при других обстоятельствах не стал бы лезть на рожон.
- Я тебе покажу, кто здесь импотент! Так что тебе про нас известно?
Я с трудом приподнял голову, молча смотрел на него несколько секунд, потом смачно плюнул ему в рожу и угодил-таки в цель. Можете представить, что с ним сделалось - он едва не лопнул от ярости.
- Не переборщите, - предупредил его Луиджи.
- Боишься убить меня, дерьмо собачье? - Я испытывал к нему одно презрение.
- Господи! Я и впрямь сейчас прикончу ублюдка!
Он метнулся ко мне, вцепился пальцами в горло. Я даже не пытался сопротивляться - ведь по-прежнему был связан по рукам и ногам. Он все сжимал пальцы, и я уже начал задыхаться. Ну и пусть, лишь бы кончилась эта пытка. Жаль только жену, останется вдовой с малыми детьми на руках. Но тут пальцы у меня на горле разжались.
- Сказано, не перебарщивать! - буркнул Луиджи, оттаскивая от меня Кирату. - Мы заставим его заговорить в свое время, есть для этого верные, испытанные средства. А пока что пошли отсюда.
- Мы тоже кое-что умеем, не хуже вас! - злобно огрызнулся Кирату, потом повернулся ко мне: - Знаешь, что я сделаю, чтобы развязать тебе язык?
- Мне все равно.
- Говорю вам, не такой уж он герой, - повеселел Кирату. - Заранее тебе скажу, чтобы ты мог приготовиться. Начнем с того, что отрежем уши и проткнем булавкой глаза. Потом, герой, мы тебя оскопим, а на рану соли крутой насыпем.
Я едва сознание не потерял: что может быть ужаснее пыток! Да этот садист и впрямь на все готов, кто ему может помешать?..
- Ну что, Луиджи, по душе тебе мой план? - спросил Кирату у своего сообщника с видом отличившегося ребенка, ожидающего похвалы взрослых.
- По мне, сэр, все средства хороши, лишь бы от них был прок. Я привык исполнять приказы.
- И я того же мнения, - поспешил согласиться Кирату. - Однако нам полезно обменяться опытом. Еще недурен способ - дробить кувалдой пальчики по одному и при этом глядеть в глаза пытаемому. Я также за употребление перца...
- Пойдем. Босс, мистер Макгаффи, рассчитывает найти легавого в отличной форме, а уж потом он ваш.
Я не переставал изумляться этому Кирату. Ничего себе отец семейства! Изверг, изувер, садист и извращенец! Нет, он не насладится моим унижением, ему придется сначала убить меня, прежде чем осуществить этот гнусный план. Я буду защищаться до последнего вздоха.
Кирату в который раз смерил меня ненавидящим взглядом и, не прибавив ни слова, вышел вслед за Луиджи из камеры. У меня слипались глаза, налились свинцом веки, мне все было безразлично: умираю ли я, засыпаю, или же это обморок. Лишь бы забыться...
Зря я решил, что моя супруга спала, пока меня умыкали. Она услышала стук автомобильных дверец и ждала, что я вот-вот войду в дом. Однако я не появился, и она отправилась выяснить, что со мной стряслось. У ворот она увидела мою машину, но меня самого нигде не было.
- Поль! - стала окликать меня жена от ворот. - Где же ты, Поль? Чего ты там возишься?
Так и не дождавшись ответа, она заподозрила неладное. Прогнав прочь несуразную мысль, что я валяюсь в канаве пьяный, жена вернулась в дом и разбудила служанку. Часы на стене показывали десять минут четвертого.
- Скорее, Эстер, вставай! Что-то случилось с Полем. - Она быстро надела платье и плащ. - Господи, Эстер, где же запасные ключи от ворот?
- Они в кухонном буфете.
- Прихвати фонарь, да поживей! Его машина за оградой. Двигатель еще теплый, - заметила жена, и служанка лишь кивнула в ответ - со сна ей было невдомек, что из этого следует. - Я слышала, как он подъехал, примерно полчаса назад. Куда он мог отправиться пешком, да еще в такое время?
Служанка до сих пор не осознала всей серьезности случившегося. Она допускала, что могут похитить молоденькую девушку, но кому понадобилось умыкать взрослого мужчину? Да такого просто-напросто не бывает!
- Что ты стоишь как в столбняке! - напустилась на нее моя Ли. - Скажи что-нибудь!
- Что я могу сказать?
- Тогда хоть ключи от машины поищи!
И действительно, вскоре они нашли оброненную мной связку - в двух шагах от машины.
- Возвращайся в дом, запри все двери, - велела Ли служанке. - И не забудь ворота затворить. Сиди и жди, пока я не вернусь.
- Что, по-вашему, могло с ним приключиться?
- Откуда мне знать? - ответила Ли, влезая в машину. - Его могли ограбить, убить - что угодно! Запрись и никому не открывай.
Ли могла, конечно, позвонить из дому, но телефон - холодная, бесстрастная штуковина, и она решила сама отправиться - и не в ближайший полицейский участок, а прямиком в Центральное управление уголовной полиции, чтобы лично сообщить о моем исчезновении. Добравшись туда, она поставила машину на стоянку и пошла в дежурную часть. На большом деревянном столе мирно похрапывали два констебля. Когда Ли вошла, один из них проснулся, но глаза у него были красные, в голове еще прокручивался недосмотренный сон.
- Чем могу быть полезен, мадам? - спросил он не слишком любезным тоном.
- Я госпожа Кибвалеи, мой муж тут работает.
- Ах да, как же, старший инспектор! Садитесь вон туда, - констебль указал ей на деревянный табурет.
- У-ху-ху... - полисмен потряс головой, отгоняя сон. - Ху-ху. Что же мы все-таки можем для вас сделать?
- Моего мужа похитили.
- Похитили? Когда?
- Около двух. Он подъехал к дому, и тут, видно, его схватили и увезли на другой машине.
- У-ху... Эй, мистер! - затормошил он напарника. - Проснитесь, дело-то серьезное.
Второй констебль очнулся, протер заспанные глаза, потянулся, зевнул и только тут разглядел сидящую на табурете женщину.
- В чем дело? - спросил он с напускной серьезностью, но Ли только смерила его взглядом, предоставив первому констеблю вкратце изложить суть происшедшего.
- Вы уверены в том, что его похитили? - переспросил второй констебль с недвусмысленной иронией в голосе. - Знаете, каковы нынче мужчины.
- Вы, мадам, слышали, как отъехала машина? - вмешался первый констебль, чтобы загладить бестактность своего коллеги. - В самом деле, чтобы похитили полицейского - я такого не слыхивал.
- Вот как! - воскликнула Ли, и глаза ее полыхнули молнией. - Я вам все рассказала... и что же вы намерены предпринять?
- Видите ли, мадам, начальство спит, а ваш муж утром, может, и объявится, цел и невредим, - сказал первый констебль. - Вот если не найдется, тогда уж будем принимать меры.
- А почему же в таком случае ключи от его машины валялись на земле?.. Вот что, я сейчас же позвоню комиссару и пожалуюсь на вашу бездеятельность.
- Мы же не сказали, что отказываемся... Я как раз собирался набрать его номер. Успокойтесь, мадам, не надо нервничать.
Прошло не менее пяти минут, прежде чем констебль дозвонился. Сначала он докладывал и отвечал на вопросы начальства, потом вновь обратился к Ли:
- Ху-ху. Не надо нервничать, мадам. Комиссар едет сюда, чтобы лично вас расспросить. - Он взглянул на часы: было три минуты пятого. - Дело-то нешуточное, так ведь?
Комиссару потребовалось тридцать восемь минут на то, чтобы добраться до рабочего кабинета. Сначала надо было побрызгать лицо ледяной водой, потом одеться как положено - скорее всего, до вечера он домой не попадет. Потом, как водится, в машине отказал стартер. Когда наконец мотор завелся, комиссара уже била дрожь от злости. Потом он обнаружил, что не захватил зажигалку, и, вернувшись в дом, напустился на супругу: "Где этот чертов стартер для сигарет?"
Но, пока ехал, гнев его прошел. Он служил в полиции более двадцати лет и вполне мог довериться своей интуиции, а та подсказывала ему, что меня действительно похитили. Он, оказывается, привязался ко мне и переполошился всерьез. Однако не мог он давать волю чувствам, надо было переходить к решительным действиям. Возможно, думал комиссар, есть в случившемся и его вина: следовало назначить побольше людей на столь опасное дело, чтобы противнику было труднее нанести ответный удар.
Войдя к себе в кабинет, он тут же пригласил Ли и выслушал ее краткий рассказ о случившемся, это заняло не более пяти минут. Вновь в нем заговорил профессиональный инстинкт, требовавший незамедлительных действий. Он набросал сверхсрочный циркуляр всем полицейским участкам на территории страны, предписывающий установить посты на дорогах и проверять все проезжающие машины, и лишь после этого распорядился, чтобы им с Ли принесли кофе.
- Миссис Кибвалеи, вам не следует так убиваться. Полагаю, эти мерзавцы не успели сделать ничего дурного с вашим мужем. И вообще, они вряд ли его тронут, им это ничего не даст. Мы лишь удесятерим нашу решимость наголову разбить их.
- У вас есть какие-то предположения? - взволнованно спросила Ли.
- О да! - Комиссар тщательно взвешивал каждое слово. - Ваш муж вел сложное дело, и, видно, преступники ударились в панику, когда почуяли, что они почти у нас в руках.
- Я надеюсь на вас.
- Я лично возглавлю розыск.
Комиссар позвонил начальнику уголовной полиции и министру юстиции и доложил обоим о случившемся, потом продиктовал циркуляр центральному пункту связи. Лишь покончив со всем этим, он вновь обратился к моей жене:
- Думаю, вам лучше всего поехать домой. Как только что-нибудь выяснится, я тотчас вам позвоню. Ага, вот и наш кофе.
- Слава богу, я убедилась, принимаются все меры, - ответила Ли. - Это внушает мне надежду.
- Извините, мадам. - Комиссар вновь схватил телефонную трубку. Диспетчер, немедленно свяжитесь с инспектором Мбуви и сержантом Мачарией. Чтобы оба через пятнадцать минут были готовы! Передайте в дежурную часть: мне нужно три автомобиля.
Первому водителю было велено отвезти Ли домой.
- Утром мы снова пришлем за вами машину, мадам, - заверил ее комиссар.
- Большое вам спасибо за все.
- Не сомневайтесь, сделаем все, что в наших силах, и, как я обещал, будем постоянно держать вас в курсе дела.
Он проводил ее грустным взглядом. Комиссар был до мозга костей полицейским, однако это не мешало ему оставаться добрым человеком, и он догадывался, что сейчас происходит с Ли. Одно только мог он сделать для нее: спасти мне жизнь.
- Теперь ваш черед, - обратился он к двум ждавшим распоряжений шоферам. - Знаете, где живут инспектор Мбуви и сержант Мачария?
- Так точно, сэр.
- Немедленно доставить их сюда!
Все, что можно было сделать в данный момент, делалось. На дорогах уже выставлялись посты, пропавшего офицера полиции искали по всей стране, но один бог знает, дадут ли предпринятые меры желаемые результаты. Вся столичная полиция была поднята на ноги, разбуженным среди ночи начальникам районных отделений давались срочные задания.
В голове комиссара царил хаос, но он старался сосредоточить внимание на самом важном. По опыту он знал, что главное сейчас - терпение.
Через двадцать пять минут прибыл сержант Мачария, а вслед за ним инспектор Мбуви. Начальник уголовной полиции был на пути в управление, многие заведующие отделами находились уже на своих местах.
Комиссар начал с Мачарии и Мбуви. Я время от времени представлял довольно полные отчеты о ходе следствия, однако не обременял начальство мельчайшими деталями и подробностями.
Уже светало, когда комиссар, кончив расспрашивать сержанта и инспектора, снова взялся за телефонную трубку.
- Начальник полиции Западного округа на месте?
- Так точно, сэр...
Я совсем очнулся к утру и ломал голову над тем, как бы связаться со своими или же сбежать из плена. Мои лихорадочные размышления были прерваны появлением Луиджи, Макса и сторожа. Они развязали меня, однако шансы справиться с тремя громилами были практически равны нулю. Так что я не стал сопротивляться, когда меня уложили на каталку, наподобие больничных, и накрепко привязали к ней сыромятными ремнями.
- Что вы собираетесь со мной сделать? - только спросил я.
- Скоро узнаете, мистер, - произнес Луиджи с презрительной миной.
- Зачем эти ремни? - не унимался я. - Я с ума не сошел и в смирительной рубахе не нуждаюсь.
Никто из них не дал себе труда мне ответить. В самом деле, к каталкам привязывают либо пациентов перед хирургической операцией, либо буйных в психиатрической клинике "Матаре". Я пока ни к одной из этих категорий не принадлежу. Ну что же, остается терпеливо ждать; как сказал Луиджи, я все скоро узнаю.
В камеру вошли еще несколько человек: Макгаффи, Кирату и та женщина, которую я видел с Максом, - Дженет. У нее в руках был поднос, уставленный пузырьками и склянками. Луиджи сжимал рукоятку миниатюрного пистолета из вороненой стали, а Кирату опоясал себя широким ремнем с кобурой точь-в-точь ковбой из вестерна.
Макгаффи подошел к каталке, с минуту глазел на меня, потом кивнул женщине, и та опустила поднос на стул. Набрав в шприц дистиллированной воды, она смешала ее с белым порошком из другой пробирки, потом перелила раствор в бутыль с мутноватым составом, вновь наполнила шприц какой-то гадостью из небольшой ампулы, вооружилась ватным тампоном и приблизилась ко мне.
- Вам непременно хочется прикончить меня таким способом? - спросил я у Макгаффи, содрогаясь от ужаса. Мне вспомнилось, как они разделались с несчастным баджуни на побережье. Видимо, синдикат именно так умерщвляет неугодных.
- Нет, легавый, не сейчас, - снизошел до меня Макгаффи. - Чуть позже. Дженет - дипломированная медсестра, с ее помощью мы выудим из тебя все, что нам нужно знать. Приступай, Дженет.
- Вам не трудно, Дженет, пояснить мне действие этих снадобий? попросил Кирату, подойдя поближе к каталке и зловеще сверкая глазами.
- Я приготовила двухпроцентный раствор натрия с пентатолом, его еще называют сывороткой правды. Я введу ему этот раствор в вену, он вскоре как бы уснет и в этом состоянии будет отвечать правдиво на любые ваши вопросы.
- Не сможет, значит, солгать или что-то выдумать? - изумился Кирату.
- Не сможет, вы сейчас сами в этом убедитесь, - ответил за Дженет Луиджи. - Этот метод вернее и быстрее того, к которому собирались прибегнуть вы, мистер Кирату. Однако не волнуйтесь, мы отдадим вам легавого, как только выпытаем то, что нам нужно.
Дженет занесла надо мной шприц, и я сделал тщетную попытку разорвать ремни, осыпая своих мучителей отборной бранью.
- Это всего лишь атропин, чтобы вы не задохнулись от избытка слюны.
- Держите его, чтобы не дергался! - приказал Макгаффи, и трое мужчин навалились на меня. Введя атропин, Дженет всадила мне иглу в вену и подсоединила ее резиновой трубкой к капельнице с двухпроцентным раствором натрия с пентатолом. Она приложила к моей груди стетоскоп, наблюдая за тем, как меняется сердечный ритм по мере того, как ее отрава наполняла вены. Все в комнате смолкли, не сводя глаз с меня и Дженет.
- Вот теперь он в нужной форме, - объявила Дженет спустя четверть часа. Я испытывал тяжелую сонливость, хотя все еще различал, что происходит и говорится вокруг меня. Когда я совсем очнулся, то услыхал магнитозапись учиненного мне самим Макгаффи допроса.
- Имя?
- Старший инспектор Филипп Кибвалеи.
- Возраст?
- Тридцать четыре года.
- Где вы работаете?
- Отдел расследований, Центральное полицейское управление.
- Женаты?
- Да.
- Имя жены?
- Ли.
Макгаффи кивнул Дженет и своей свите. Он остался доволен моими ответами и был уверен, что сейчас услышит от меня все, что известно кенийской полиции о его подпольном синдикате.
- Какое дело вам в данный момент поручено?
- О людях, занимающихся... - В этом месте запись была неразборчива.
- Я не расслышал. Повторите, о каких людях?
- Иностранцы. Торговцы наркотиками.
- Ясно. Какой именно у них товар?
- Смола бханга. Гашиш.
- И что же они с ней делают?
- Отправляют за границу... - Снова неразборчивое бормотанье... Сигареты.
- Куда именно, в какие страны?
- Не знаю.
- Подумайте. Вы наверняка должны что-то об этом знать.
- Бельгия.
- А еще куда?
Снова неразборчиво.
- Куда именно в Бельгии, назовите город.
- Не знаю.
- Слушайте меня внимательно. Имена тех, кто занимается этим в Брюсселе, вам известны?
- Нет, никогда не слыхал.
- Ни единого?
- Ни единого.
Макгаффи бросил озабоченный взгляд на Дженет.
- Вы уверены, что тут он говорил правду?
- Уверена, - ответила Дженет, - в этот момент он все еще был в глубоком трансе.
- Стало быть, им не так уж много известно.
Тем временем пленка с записью все крутилась.
- Кроме Бельгии, в каких еще странах действуют эти люди?
- Синдикат?
- Да, синдикат. Кстати, знаете его название?
- Не знаю.
- В Англии у синдиката есть филиал?
- Да.
- Но имен вы не знаете?
- Нет.
- А в Кении? Назовите имена тех, кто орудует здесь.
- Луиджи Каэтано, Макс, Патель... - Дальше неразборчиво.
- Еще кто?
- Черный американец, покойный баджуни и мистер Кирату.
- Кто еще?
- Отели "Санглория" в Найроби и Момбасе.
- А от кого они получают бханг?
- Не знаю.
- Что-то мало вы знаете, совсем негусто, а?
Нет ответа.
Макгаффи продолжал допрос, но я утратил к этому интерес и перестал слушать запись. Жизнь моя висела на волоске, ни о чем другом в этот момент я думать не мог. Есть ли способ вырваться из их лап? Учуяв, что в моих ответах появилась фальшь, он спросил, известно ли полиции про их дом в Спринг-Вэлли. Я ответил отрицательно, и в конце концов они поверили, будто никто не знает об этом их притоне.
- Ну ладно, приведите его в чувство, Дженет, а мы пока обдумаем, что делать дальше.
В этот момент в комнату вошел Шмидт. Увидев меня на каталке, скрученного по рукам и ногам, он просиял:
- Это ведь та самая полицейская свинья!
Мужчины загоготали, и обстановка разрядилась.
- Из того, что он выболтал, - подытожил Макгаффи, - можно сделать вывод, что полиция не располагает достаточными фактами и уликами, однако те нити, что они держат, вскоре выведут их на нас.
Он сделал паузу, желая услышать мнение своих подручных. Первым высказался Кирату.
- Неужели мы не можем подкупить комиссара? Он тоже человек, и ему, как всем, наверняка не хватает жалованья. Предложим ему миллион фунтов за то, чтоб он забыл про нас. Уверен, этот "ньеутхи" согласится.
- Что значит "ньеутхи"? - спросил Макс.
- Черный, как я, африканец, - пояснил Кирату.
- При всем моем уважении, мистер Кирату, в нашем деле вы еще совершенный дилетант, не профессионал, а любитель. Вы же слышали, как комиссар искусно повел расследование. Он чрезвычайно опасен. Обратившись к нему, мы лишь обнаружим себя. У полиции и без того солидные козыри на руках.
- Может, нам нырнуть на дно и залечь на время? - предложил Макс.
- Залечь? - переспросил Кирату, хохотнув. - Это будет означать конец дела. Наши поставщики не захотят ждать и станут искать других партнеров.
- Я прекрасно отдаю себе в этом отчет, - устало произнес Макгаффи. Вот как мы поступим. Я позвоню в Амстердам, обрисую сложившуюся здесь ситуацию, а также изложу свои рекомендации на ближайшее будущее. Получив инструкции, я передам их вам. Хотя полиции этот адрес не известен, тем не менее я отдаю приказ о немедленной эвакуации. Наши люди в отелях "Санглория" должны сейчас же уничтожить все улики и продолжать обслуживать постояльцев, как ни в чем не бывало. Луиджи, Макс и я исчезнем со сцены до тех пор, пока картина не прояснится. Вы, мистер Кирату, пока что сверните операции до наших новых указаний. Вот и все.
Теперь я вертел баранку уже не в столь мрачном настроении, как раньше. Наступила разрядка, меня клонило в сон. Синдикат вот-вот затрещит по швам, а мистер Кирату мне так же страшен, как львиная шкура в его гостиной. Меня охватило веселье, легкомыслие, ощущение полной свободы и совершенной безопасности. Затормозив у ворот своего дома, я вышел из машины, чтобы распахнуть створки, и тут мурашки побежали у меня по спине. Сзади подкатил большой черный "мерседес". Я почувствовал: за мной пожаловали. Хотелось закричать, но я побоялся стать всеобщим посмешищем: а вдруг это кто-нибудь из моих приятелей! Несколько мужчин выскочили из "мерседеса" и подбежали ко мне, я не мог разглядеть их лиц, меня ослепили фары машины.
- Мы за вами, мистер, - сказал кто-то с американским акцентом.
- Тихо, без шума!
- Кто вы? - выдавил я из себя.
- Кому сказано, тихо!
И все, больше я уже ничего не слышал, потому что мне заехали чем-то увесистым в затылок, и я окунулся в почти желанное забытье.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Очнулся я, скорее всего, от холода: у меня совершенно окоченели ноги и руки. Моя первая мысль: опять жена стянула с меня одеяло! Я заворочался в темноте и вскоре понял, что накрепко связан по рукам и ногам. И тогда я сразу все вспомнил: как меня похитили прямо с порога собственного дома. Интересно, хватилась ли меня моя дражайшая половина? А ведь могла бы выглянуть в окно, увидеть мою машину у ворот - если ее оттуда не отогнали и сообразить: что-то не так. Но для этого надо проснуться, что весьма сомнительно, поскольку жены полицейских чинов привыкают к частым ночным отлучкам супругов, связанным с выполнением их служебных обязанностей.
Я попробовал высвободить руки, дело плохо: веревка завязана профессионально! Я едва не задохнулся, прежде чем смекнул: во рту кляп. И тут меня охватила паника, такое животное безумие, когда начинаешь судорожно колотить руками и ногами, лишь бы освободиться от пут. Живым отсюда не выйти, сказал я себе, они тебя не выпустят, не моргнув глазом перережут глотку, ты стал для них опасен. Я заворочался еще сильнее, но веревки только глубже впивались в кожу. Отчаявшись, я затих и несколько минут провалялся на полу неподвижно, словно бы в прострации. В коридоре за дверью раздались гулкие шаги, заскрипели отодвигаемые засовы. Вспыхнул свет, я зажмурился от рези в глазах, с новой силой застреляло в затылке.
- Эй, ты чего?! - закричал на меня сомалиец в форменной куртке ночного сторожа. Если бы я мог, осыпал бы его отборной бранью, но оставалось только глядеть на него с лютой ненавистью. Он подошел, небольно ткнул меня носком ботинка в бок, я уловил резкий запах: от него разило потом. - Не ори, без толку, все равно тебя никто не услышит. - Сначала я решил, что он имеет в виду кляп, но из дальнейших его слов мне стало ясно, что положение мое еще хуже, чем я предполагал. - Тут у нас звукоизоляция. Стены, потолок - все здесь из особого материала, так что шуми не шуми - все едино...
Коли так, зачем рот мне было затыкать? Видно заметив мое недоумение и смекнув, в чем дело, сомалиец вытащил кляп.
- Мы не знали, когда ты придешь в себя, и не хотели, чтобы ты надрывался попусту. Силы побереги, скоро будешь говорить с боссом.
- Послушай, мы же с тобой братья, - воззвал я к своему тюремщику, он был моей последней надеждой, я мог рассчитывать только на его сочувствие и помощь. - Оба мы черные, будь другом, развяжи меня.
- Если босс прикажет.
- Я офицер полиции, мои сослуживцы будут тут с минуты на минуту. Развяжи - тебе это зачтется. В конце концов, твои хозяева - чужеземцы, а я свой брат, африканец.
Он промолчал в ответ, но в его усмешке я уловил сострадание. Однако надежда на спасение с каждой секундой убывала во мне.
- Может, деньги возьмешь? - предпринял я последнюю попытку. - Я сделаю так, что ты получишь вознаграждение. Или тебе родина не дорога, хочешь стать предателем?
Видно, эти мои слова задели его за живое, ухмылка исчезла с его лица, уступив место гневной гримасе. Подойдя, он ухватил меня за подбородок, как младенца.
- Заткни пасть, или же я снова вставлю тебе кляп!
Я согласно кивнул. Все зря: он по-собачьи предан хозяину, как вождю племени. Сомалиец тем временем вышел в коридор и запер дверь снаружи.
Прошло минут пять, он вернулся, но не один. В комнату, размахивая пистолетом "вебли" девятимиллиметрового калибра, ворвался мистер Кирату с перекошенным от злобы лицом и с ходу влепил мне свободной рукой звонкую пощечину.
- Ага, мистер Строгий Полисмен! - глумясь, завопил он. - По-прежнему такой же строгий? Отвечай, или язык проглотил?
Он лупил меня по лицу, пока рука у него не устала. Из носа и рассеченных губ пошла кровь, она капала мне на рубаху. Я напряг зрение и увидел Луиджи Каэтано. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и посмеивался. Я бы узнал его в тысячной толпе - черный свитер, "ежик" на голове и шрам на правой щеке, не говоря уже об этом взгляде убийцы.
- Абдуллахи, иди-ка отсюда и смотри там в оба, - велел сомалийцу Луиджи, даже не повернув головы в его сторону. - Сам знаешь, что тебе делать.
Сомалиец вышел, притворив за собой дверь. Кирату, убедившись, что я вполне безопасен, засунул пистолет за пояс. Жалкий трус!
- Скажи-ка, легавый, как ты пронюхал про нас? - зашипел Кирату. - Живо, живо, шевели языком! - Не дождавшись ответа, он заехал кулаком мне в ухо. И что именно тебе известно?
- Известно, что вы подлые убийцы! - промычал я, слизывая кровь с губ.
- Слыхали? - воскликнул Кирату, ни к кому конкретно не обращаясь. Сукин сын назвал нас убийцами. Скоро он убедится в этом на собственной шкуре. Есть у тебя дубинка или лучше нож? Этот ублюдок сейчас у меня попляшет.
- Погодите, мистер Кирату, - остановил его Луиджи. - Сначала с ним поговорит босс, а уж потом можете делать с ним что угодно.
- Ладно. Только бы ты видел, как он петушился в моем доме! Хотел меня запугать, корчил из себя невесть что!
- И ты здорово струхнул, импотент несчастный! - удалось выговорить мне.
- Шелудивый пес, это кто здесь импотент?! - И снова на меня обрушился град ударов. Левая бровь была рассечена, правый глаз заливала теплая, липкая кровь. Не стоило мне его дразнить, обычно я сам всегда против ненужной бравады и при других обстоятельствах не стал бы лезть на рожон.
- Я тебе покажу, кто здесь импотент! Так что тебе про нас известно?
Я с трудом приподнял голову, молча смотрел на него несколько секунд, потом смачно плюнул ему в рожу и угодил-таки в цель. Можете представить, что с ним сделалось - он едва не лопнул от ярости.
- Не переборщите, - предупредил его Луиджи.
- Боишься убить меня, дерьмо собачье? - Я испытывал к нему одно презрение.
- Господи! Я и впрямь сейчас прикончу ублюдка!
Он метнулся ко мне, вцепился пальцами в горло. Я даже не пытался сопротивляться - ведь по-прежнему был связан по рукам и ногам. Он все сжимал пальцы, и я уже начал задыхаться. Ну и пусть, лишь бы кончилась эта пытка. Жаль только жену, останется вдовой с малыми детьми на руках. Но тут пальцы у меня на горле разжались.
- Сказано, не перебарщивать! - буркнул Луиджи, оттаскивая от меня Кирату. - Мы заставим его заговорить в свое время, есть для этого верные, испытанные средства. А пока что пошли отсюда.
- Мы тоже кое-что умеем, не хуже вас! - злобно огрызнулся Кирату, потом повернулся ко мне: - Знаешь, что я сделаю, чтобы развязать тебе язык?
- Мне все равно.
- Говорю вам, не такой уж он герой, - повеселел Кирату. - Заранее тебе скажу, чтобы ты мог приготовиться. Начнем с того, что отрежем уши и проткнем булавкой глаза. Потом, герой, мы тебя оскопим, а на рану соли крутой насыпем.
Я едва сознание не потерял: что может быть ужаснее пыток! Да этот садист и впрямь на все готов, кто ему может помешать?..
- Ну что, Луиджи, по душе тебе мой план? - спросил Кирату у своего сообщника с видом отличившегося ребенка, ожидающего похвалы взрослых.
- По мне, сэр, все средства хороши, лишь бы от них был прок. Я привык исполнять приказы.
- И я того же мнения, - поспешил согласиться Кирату. - Однако нам полезно обменяться опытом. Еще недурен способ - дробить кувалдой пальчики по одному и при этом глядеть в глаза пытаемому. Я также за употребление перца...
- Пойдем. Босс, мистер Макгаффи, рассчитывает найти легавого в отличной форме, а уж потом он ваш.
Я не переставал изумляться этому Кирату. Ничего себе отец семейства! Изверг, изувер, садист и извращенец! Нет, он не насладится моим унижением, ему придется сначала убить меня, прежде чем осуществить этот гнусный план. Я буду защищаться до последнего вздоха.
Кирату в который раз смерил меня ненавидящим взглядом и, не прибавив ни слова, вышел вслед за Луиджи из камеры. У меня слипались глаза, налились свинцом веки, мне все было безразлично: умираю ли я, засыпаю, или же это обморок. Лишь бы забыться...
Зря я решил, что моя супруга спала, пока меня умыкали. Она услышала стук автомобильных дверец и ждала, что я вот-вот войду в дом. Однако я не появился, и она отправилась выяснить, что со мной стряслось. У ворот она увидела мою машину, но меня самого нигде не было.
- Поль! - стала окликать меня жена от ворот. - Где же ты, Поль? Чего ты там возишься?
Так и не дождавшись ответа, она заподозрила неладное. Прогнав прочь несуразную мысль, что я валяюсь в канаве пьяный, жена вернулась в дом и разбудила служанку. Часы на стене показывали десять минут четвертого.
- Скорее, Эстер, вставай! Что-то случилось с Полем. - Она быстро надела платье и плащ. - Господи, Эстер, где же запасные ключи от ворот?
- Они в кухонном буфете.
- Прихвати фонарь, да поживей! Его машина за оградой. Двигатель еще теплый, - заметила жена, и служанка лишь кивнула в ответ - со сна ей было невдомек, что из этого следует. - Я слышала, как он подъехал, примерно полчаса назад. Куда он мог отправиться пешком, да еще в такое время?
Служанка до сих пор не осознала всей серьезности случившегося. Она допускала, что могут похитить молоденькую девушку, но кому понадобилось умыкать взрослого мужчину? Да такого просто-напросто не бывает!
- Что ты стоишь как в столбняке! - напустилась на нее моя Ли. - Скажи что-нибудь!
- Что я могу сказать?
- Тогда хоть ключи от машины поищи!
И действительно, вскоре они нашли оброненную мной связку - в двух шагах от машины.
- Возвращайся в дом, запри все двери, - велела Ли служанке. - И не забудь ворота затворить. Сиди и жди, пока я не вернусь.
- Что, по-вашему, могло с ним приключиться?
- Откуда мне знать? - ответила Ли, влезая в машину. - Его могли ограбить, убить - что угодно! Запрись и никому не открывай.
Ли могла, конечно, позвонить из дому, но телефон - холодная, бесстрастная штуковина, и она решила сама отправиться - и не в ближайший полицейский участок, а прямиком в Центральное управление уголовной полиции, чтобы лично сообщить о моем исчезновении. Добравшись туда, она поставила машину на стоянку и пошла в дежурную часть. На большом деревянном столе мирно похрапывали два констебля. Когда Ли вошла, один из них проснулся, но глаза у него были красные, в голове еще прокручивался недосмотренный сон.
- Чем могу быть полезен, мадам? - спросил он не слишком любезным тоном.
- Я госпожа Кибвалеи, мой муж тут работает.
- Ах да, как же, старший инспектор! Садитесь вон туда, - констебль указал ей на деревянный табурет.
- У-ху-ху... - полисмен потряс головой, отгоняя сон. - Ху-ху. Что же мы все-таки можем для вас сделать?
- Моего мужа похитили.
- Похитили? Когда?
- Около двух. Он подъехал к дому, и тут, видно, его схватили и увезли на другой машине.
- У-ху... Эй, мистер! - затормошил он напарника. - Проснитесь, дело-то серьезное.
Второй констебль очнулся, протер заспанные глаза, потянулся, зевнул и только тут разглядел сидящую на табурете женщину.
- В чем дело? - спросил он с напускной серьезностью, но Ли только смерила его взглядом, предоставив первому констеблю вкратце изложить суть происшедшего.
- Вы уверены в том, что его похитили? - переспросил второй констебль с недвусмысленной иронией в голосе. - Знаете, каковы нынче мужчины.
- Вы, мадам, слышали, как отъехала машина? - вмешался первый констебль, чтобы загладить бестактность своего коллеги. - В самом деле, чтобы похитили полицейского - я такого не слыхивал.
- Вот как! - воскликнула Ли, и глаза ее полыхнули молнией. - Я вам все рассказала... и что же вы намерены предпринять?
- Видите ли, мадам, начальство спит, а ваш муж утром, может, и объявится, цел и невредим, - сказал первый констебль. - Вот если не найдется, тогда уж будем принимать меры.
- А почему же в таком случае ключи от его машины валялись на земле?.. Вот что, я сейчас же позвоню комиссару и пожалуюсь на вашу бездеятельность.
- Мы же не сказали, что отказываемся... Я как раз собирался набрать его номер. Успокойтесь, мадам, не надо нервничать.
Прошло не менее пяти минут, прежде чем констебль дозвонился. Сначала он докладывал и отвечал на вопросы начальства, потом вновь обратился к Ли:
- Ху-ху. Не надо нервничать, мадам. Комиссар едет сюда, чтобы лично вас расспросить. - Он взглянул на часы: было три минуты пятого. - Дело-то нешуточное, так ведь?
Комиссару потребовалось тридцать восемь минут на то, чтобы добраться до рабочего кабинета. Сначала надо было побрызгать лицо ледяной водой, потом одеться как положено - скорее всего, до вечера он домой не попадет. Потом, как водится, в машине отказал стартер. Когда наконец мотор завелся, комиссара уже била дрожь от злости. Потом он обнаружил, что не захватил зажигалку, и, вернувшись в дом, напустился на супругу: "Где этот чертов стартер для сигарет?"
Но, пока ехал, гнев его прошел. Он служил в полиции более двадцати лет и вполне мог довериться своей интуиции, а та подсказывала ему, что меня действительно похитили. Он, оказывается, привязался ко мне и переполошился всерьез. Однако не мог он давать волю чувствам, надо было переходить к решительным действиям. Возможно, думал комиссар, есть в случившемся и его вина: следовало назначить побольше людей на столь опасное дело, чтобы противнику было труднее нанести ответный удар.
Войдя к себе в кабинет, он тут же пригласил Ли и выслушал ее краткий рассказ о случившемся, это заняло не более пяти минут. Вновь в нем заговорил профессиональный инстинкт, требовавший незамедлительных действий. Он набросал сверхсрочный циркуляр всем полицейским участкам на территории страны, предписывающий установить посты на дорогах и проверять все проезжающие машины, и лишь после этого распорядился, чтобы им с Ли принесли кофе.
- Миссис Кибвалеи, вам не следует так убиваться. Полагаю, эти мерзавцы не успели сделать ничего дурного с вашим мужем. И вообще, они вряд ли его тронут, им это ничего не даст. Мы лишь удесятерим нашу решимость наголову разбить их.
- У вас есть какие-то предположения? - взволнованно спросила Ли.
- О да! - Комиссар тщательно взвешивал каждое слово. - Ваш муж вел сложное дело, и, видно, преступники ударились в панику, когда почуяли, что они почти у нас в руках.
- Я надеюсь на вас.
- Я лично возглавлю розыск.
Комиссар позвонил начальнику уголовной полиции и министру юстиции и доложил обоим о случившемся, потом продиктовал циркуляр центральному пункту связи. Лишь покончив со всем этим, он вновь обратился к моей жене:
- Думаю, вам лучше всего поехать домой. Как только что-нибудь выяснится, я тотчас вам позвоню. Ага, вот и наш кофе.
- Слава богу, я убедилась, принимаются все меры, - ответила Ли. - Это внушает мне надежду.
- Извините, мадам. - Комиссар вновь схватил телефонную трубку. Диспетчер, немедленно свяжитесь с инспектором Мбуви и сержантом Мачарией. Чтобы оба через пятнадцать минут были готовы! Передайте в дежурную часть: мне нужно три автомобиля.
Первому водителю было велено отвезти Ли домой.
- Утром мы снова пришлем за вами машину, мадам, - заверил ее комиссар.
- Большое вам спасибо за все.
- Не сомневайтесь, сделаем все, что в наших силах, и, как я обещал, будем постоянно держать вас в курсе дела.
Он проводил ее грустным взглядом. Комиссар был до мозга костей полицейским, однако это не мешало ему оставаться добрым человеком, и он догадывался, что сейчас происходит с Ли. Одно только мог он сделать для нее: спасти мне жизнь.
- Теперь ваш черед, - обратился он к двум ждавшим распоряжений шоферам. - Знаете, где живут инспектор Мбуви и сержант Мачария?
- Так точно, сэр.
- Немедленно доставить их сюда!
Все, что можно было сделать в данный момент, делалось. На дорогах уже выставлялись посты, пропавшего офицера полиции искали по всей стране, но один бог знает, дадут ли предпринятые меры желаемые результаты. Вся столичная полиция была поднята на ноги, разбуженным среди ночи начальникам районных отделений давались срочные задания.
В голове комиссара царил хаос, но он старался сосредоточить внимание на самом важном. По опыту он знал, что главное сейчас - терпение.
Через двадцать пять минут прибыл сержант Мачария, а вслед за ним инспектор Мбуви. Начальник уголовной полиции был на пути в управление, многие заведующие отделами находились уже на своих местах.
Комиссар начал с Мачарии и Мбуви. Я время от времени представлял довольно полные отчеты о ходе следствия, однако не обременял начальство мельчайшими деталями и подробностями.
Уже светало, когда комиссар, кончив расспрашивать сержанта и инспектора, снова взялся за телефонную трубку.
- Начальник полиции Западного округа на месте?
- Так точно, сэр...
Я совсем очнулся к утру и ломал голову над тем, как бы связаться со своими или же сбежать из плена. Мои лихорадочные размышления были прерваны появлением Луиджи, Макса и сторожа. Они развязали меня, однако шансы справиться с тремя громилами были практически равны нулю. Так что я не стал сопротивляться, когда меня уложили на каталку, наподобие больничных, и накрепко привязали к ней сыромятными ремнями.
- Что вы собираетесь со мной сделать? - только спросил я.
- Скоро узнаете, мистер, - произнес Луиджи с презрительной миной.
- Зачем эти ремни? - не унимался я. - Я с ума не сошел и в смирительной рубахе не нуждаюсь.
Никто из них не дал себе труда мне ответить. В самом деле, к каталкам привязывают либо пациентов перед хирургической операцией, либо буйных в психиатрической клинике "Матаре". Я пока ни к одной из этих категорий не принадлежу. Ну что же, остается терпеливо ждать; как сказал Луиджи, я все скоро узнаю.
В камеру вошли еще несколько человек: Макгаффи, Кирату и та женщина, которую я видел с Максом, - Дженет. У нее в руках был поднос, уставленный пузырьками и склянками. Луиджи сжимал рукоятку миниатюрного пистолета из вороненой стали, а Кирату опоясал себя широким ремнем с кобурой точь-в-точь ковбой из вестерна.
Макгаффи подошел к каталке, с минуту глазел на меня, потом кивнул женщине, и та опустила поднос на стул. Набрав в шприц дистиллированной воды, она смешала ее с белым порошком из другой пробирки, потом перелила раствор в бутыль с мутноватым составом, вновь наполнила шприц какой-то гадостью из небольшой ампулы, вооружилась ватным тампоном и приблизилась ко мне.
- Вам непременно хочется прикончить меня таким способом? - спросил я у Макгаффи, содрогаясь от ужаса. Мне вспомнилось, как они разделались с несчастным баджуни на побережье. Видимо, синдикат именно так умерщвляет неугодных.
- Нет, легавый, не сейчас, - снизошел до меня Макгаффи. - Чуть позже. Дженет - дипломированная медсестра, с ее помощью мы выудим из тебя все, что нам нужно знать. Приступай, Дженет.
- Вам не трудно, Дженет, пояснить мне действие этих снадобий? попросил Кирату, подойдя поближе к каталке и зловеще сверкая глазами.
- Я приготовила двухпроцентный раствор натрия с пентатолом, его еще называют сывороткой правды. Я введу ему этот раствор в вену, он вскоре как бы уснет и в этом состоянии будет отвечать правдиво на любые ваши вопросы.
- Не сможет, значит, солгать или что-то выдумать? - изумился Кирату.
- Не сможет, вы сейчас сами в этом убедитесь, - ответил за Дженет Луиджи. - Этот метод вернее и быстрее того, к которому собирались прибегнуть вы, мистер Кирату. Однако не волнуйтесь, мы отдадим вам легавого, как только выпытаем то, что нам нужно.
Дженет занесла надо мной шприц, и я сделал тщетную попытку разорвать ремни, осыпая своих мучителей отборной бранью.
- Это всего лишь атропин, чтобы вы не задохнулись от избытка слюны.
- Держите его, чтобы не дергался! - приказал Макгаффи, и трое мужчин навалились на меня. Введя атропин, Дженет всадила мне иглу в вену и подсоединила ее резиновой трубкой к капельнице с двухпроцентным раствором натрия с пентатолом. Она приложила к моей груди стетоскоп, наблюдая за тем, как меняется сердечный ритм по мере того, как ее отрава наполняла вены. Все в комнате смолкли, не сводя глаз с меня и Дженет.
- Вот теперь он в нужной форме, - объявила Дженет спустя четверть часа. Я испытывал тяжелую сонливость, хотя все еще различал, что происходит и говорится вокруг меня. Когда я совсем очнулся, то услыхал магнитозапись учиненного мне самим Макгаффи допроса.
- Имя?
- Старший инспектор Филипп Кибвалеи.
- Возраст?
- Тридцать четыре года.
- Где вы работаете?
- Отдел расследований, Центральное полицейское управление.
- Женаты?
- Да.
- Имя жены?
- Ли.
Макгаффи кивнул Дженет и своей свите. Он остался доволен моими ответами и был уверен, что сейчас услышит от меня все, что известно кенийской полиции о его подпольном синдикате.
- Какое дело вам в данный момент поручено?
- О людях, занимающихся... - В этом месте запись была неразборчива.
- Я не расслышал. Повторите, о каких людях?
- Иностранцы. Торговцы наркотиками.
- Ясно. Какой именно у них товар?
- Смола бханга. Гашиш.
- И что же они с ней делают?
- Отправляют за границу... - Снова неразборчивое бормотанье... Сигареты.
- Куда именно, в какие страны?
- Не знаю.
- Подумайте. Вы наверняка должны что-то об этом знать.
- Бельгия.
- А еще куда?
Снова неразборчиво.
- Куда именно в Бельгии, назовите город.
- Не знаю.
- Слушайте меня внимательно. Имена тех, кто занимается этим в Брюсселе, вам известны?
- Нет, никогда не слыхал.
- Ни единого?
- Ни единого.
Макгаффи бросил озабоченный взгляд на Дженет.
- Вы уверены, что тут он говорил правду?
- Уверена, - ответила Дженет, - в этот момент он все еще был в глубоком трансе.
- Стало быть, им не так уж много известно.
Тем временем пленка с записью все крутилась.
- Кроме Бельгии, в каких еще странах действуют эти люди?
- Синдикат?
- Да, синдикат. Кстати, знаете его название?
- Не знаю.
- В Англии у синдиката есть филиал?
- Да.
- Но имен вы не знаете?
- Нет.
- А в Кении? Назовите имена тех, кто орудует здесь.
- Луиджи Каэтано, Макс, Патель... - Дальше неразборчиво.
- Еще кто?
- Черный американец, покойный баджуни и мистер Кирату.
- Кто еще?
- Отели "Санглория" в Найроби и Момбасе.
- А от кого они получают бханг?
- Не знаю.
- Что-то мало вы знаете, совсем негусто, а?
Нет ответа.
Макгаффи продолжал допрос, но я утратил к этому интерес и перестал слушать запись. Жизнь моя висела на волоске, ни о чем другом в этот момент я думать не мог. Есть ли способ вырваться из их лап? Учуяв, что в моих ответах появилась фальшь, он спросил, известно ли полиции про их дом в Спринг-Вэлли. Я ответил отрицательно, и в конце концов они поверили, будто никто не знает об этом их притоне.
- Ну ладно, приведите его в чувство, Дженет, а мы пока обдумаем, что делать дальше.
В этот момент в комнату вошел Шмидт. Увидев меня на каталке, скрученного по рукам и ногам, он просиял:
- Это ведь та самая полицейская свинья!
Мужчины загоготали, и обстановка разрядилась.
- Из того, что он выболтал, - подытожил Макгаффи, - можно сделать вывод, что полиция не располагает достаточными фактами и уликами, однако те нити, что они держат, вскоре выведут их на нас.
Он сделал паузу, желая услышать мнение своих подручных. Первым высказался Кирату.
- Неужели мы не можем подкупить комиссара? Он тоже человек, и ему, как всем, наверняка не хватает жалованья. Предложим ему миллион фунтов за то, чтоб он забыл про нас. Уверен, этот "ньеутхи" согласится.
- Что значит "ньеутхи"? - спросил Макс.
- Черный, как я, африканец, - пояснил Кирату.
- При всем моем уважении, мистер Кирату, в нашем деле вы еще совершенный дилетант, не профессионал, а любитель. Вы же слышали, как комиссар искусно повел расследование. Он чрезвычайно опасен. Обратившись к нему, мы лишь обнаружим себя. У полиции и без того солидные козыри на руках.
- Может, нам нырнуть на дно и залечь на время? - предложил Макс.
- Залечь? - переспросил Кирату, хохотнув. - Это будет означать конец дела. Наши поставщики не захотят ждать и станут искать других партнеров.
- Я прекрасно отдаю себе в этом отчет, - устало произнес Макгаффи. Вот как мы поступим. Я позвоню в Амстердам, обрисую сложившуюся здесь ситуацию, а также изложу свои рекомендации на ближайшее будущее. Получив инструкции, я передам их вам. Хотя полиции этот адрес не известен, тем не менее я отдаю приказ о немедленной эвакуации. Наши люди в отелях "Санглория" должны сейчас же уничтожить все улики и продолжать обслуживать постояльцев, как ни в чем не бывало. Луиджи, Макс и я исчезнем со сцены до тех пор, пока картина не прояснится. Вы, мистер Кирату, пока что сверните операции до наших новых указаний. Вот и все.